Текст книги "Темная Башня"

Лампы под потолком наполнял какой-то яркий газ, ритм пульсаций которого не отличался постоянством. Сюзанна чувствовала, что частота пульсаций определяется каким-то фактором, и вскоре поняла, в чем дело. Если Роланд прибавлял шагу, пульсации учащались. Если замедлял ход (не останавливался, просто немного переводил дух), становились реже. Она не думала, что пульсации реагируют на его частоту сердцебиения, или на ее, но, так или иначе, они от этого зависели (если бы Сюзанна знала термин биоритмы, то ухватилась бы за него). Где бы они ни находились, в любой момент времени, в пятидесяти ярдах впереди, чуть ближе или чуть дальше, Главная улица оставалась темной. Потом, по мере их приближения, лампы начинали зажигаться одна за одной. Это завораживало. Когда же Сюзанна обернулась, только один раз, не хотела своими телодвижениями сбивать Роланда с шага, то увидела, что лампы гасли в пятидесяти, или около того, ярдах позади. Эти лампы были гораздо ярче, чем те, что освещали самое начало Главной улицы, и Сюзанна догадалась, что лампы у входа подсоединены к другому источнику энергии, который, как и все в этом мире, уже начал сдавать. Потом она заметила, что одна из ламп и с их приближением остается темной. Когда они прошли под ней, поняла, что лампа светится, но только чуть-чуть, в самой середине, реагирует на биение их сердец. Лампа эта напомнила ей неоновые вывески, в которых перегорели одна или несколько букв, превращая ПАРИЖ в ПА Ж или КУРИНЫЕ НОЖКИ в КУРИНЫЕ НОЖ И. Через сотню футов им встретилась еще одна потухшая лампа, потом еще, потом две подряд.

– Такое впечатление, что скоро нам придется идти в темноте, – мрачно изрекла Сюзанна.

– Знаю, – ответил Роланд, по дыханию чувствовалось, что он начинает уставать.

Воздух оставался влажным, но холод постепенно сменялся жарой. На стенах висели постеры, но они сгнили до такой степени, что не представлялось возможным прочитать хоть слово. Потом, на сухом участке стены она увидела изображение мужчины, который только что, на арене, проиграл бой тигру. Большая кошка вырывала внутренности из живота вопящего от боли мужчины, а на трибунах бесновались зрители. Под картинкой однострочная надпись повторялась на шести языках: ПОСЕТИТЕ ЦИРК МАКСИМА! ВАМ ПОНРАВИТСЯ!

– Господи, Роланд, – выдохнула Сюзанна. – Святой Боже, кем они были?

Роланд промолчал, хотя знал ответ: людьми, которые сошли с ума.

10

С интервалом в сто ярдов им встречались короткие лестничные марши, максимум из десяти ступеней, которые уводили их все глубже в чрево земли. Пройдя, по подсчетам Сюзанны, с четверть мили, они наткнулись на ворота, сорванные с петель, похоже, каким-то транспортным средством и разнесенные в щепки. Около ворот валялось много скелетов, они просто устилали пол, так что Роланду приходилось наступать на некоторые, чтобы пройти. Под сапогами кости не крошились с хрустом, а, напитанные влагой, издавали какие-то чавкающие звуки, которые еще сильнее действовали на нервы. От костей поднимался сырой неприятный запах. В том месте, где лежали тела, большинство кафельных плиток сорвало со стен, а в тех, что остались, чернели дыры от пуль. То есть воевали не луками и копьями, а стрелковым оружием, скорее автоматическим. Сюзанна уже открыла рот, чтобы озвучить свои мысли, но прежде чем успела произнести хоть слово, до ее ушей вновь долетел низкий, глухой звук. Она подумала, что звук этот чуть прибавил в громкости, то есть чуть приблизился. Она опять обернулась и ничего не увидела. Лампы по-прежнему гасли в пятидесяти ярдах от них.

– Только не подумай, что у меня паранойя, Роланд, но я думаю, что нас преследуют.

– Знаю, что преследуют.

– Ты хочешь, чтобы я выстрелила в преследователя? Или бросила в него тарелку? Этот свист может напугать кого угодно.

– Нет.

– Почему нет?

– Эта тварь, возможно, не знает, кто мы. Если ты выстрелишь… узнает.

До нее не сразу дошел истинный смысл его слов: у Роланда не было уверенности, что пули, или ориса, смогут остановить преследователя. Или, что того хуже, он знал, что не смогут.

Когда Сюзанна заговорила снова, ей пришлось приложить немало усилий, чтобы заставить голос звучать спокойно. Она решила, что ей это удалось, но максимум на троечку.

– Ты думаешь, это одна из тварей, что живут в той пропасти?

– Возможно, – ответил Роланд. – А может, она выбралась из тодэшного пространства. А теперь помолчи.

Стрелок прибавил шагу, перешел на бег трусцой, потом просто побежал. Ее поражала его скоростная выносливость, теперь, когда из бедра ушла боль, он творил чудеса, но она слышала, что дыхание стрелка становится все тяжелее, чувствовала, с какой частотой расширяется и опадает грудная клетка. Воздух вырывался изо рта с хрипами, напоминавшими крики раздражения. Она бы отдала что угодно за возможность бежать сейчас рядом с ним, на собственных ногах, сильных ногах, которых лишил ее Джек Морт.

Круглые лампы над головами пульсировали все быстрее. Разглядеть эти пульсации становилось проще, потому что количество работающих ламп заметно уменьшилось. В промежутках между горящими лампами Роланд уже бежал, преследуя их длинные тени, которые мало-помалу ужимались при приближении к следующей лампе. Воздух становился прохладнее. Керамический материал, которым выстлали пол, крошился все сильнее, выбоин прибавлялось. Кое-где плиты дыбились, еще больше затрудняя продвижение вперед. Ыш старался обегать и выбоины, и торчащие под углом плиты. Пока это удавалось и Роланду.

Сюзанна уже собралась сказать стрелку, что какое-то время уже не слышит преследователя, когда что-то за их спинами шумно вдохнуло. И Сюзанна почувствовала, как воздух с силой потянуло назад; ее кудряшки и те на какое-то время распрямились. За их спинами что-то громко чмокнуло. От этого звука Сюзанна едва не закричала. Их преследовало что-то большое.

Нет.

Огромное.

11

Они спустились еще по одному короткому лестничному маршу. На последующих пятидесяти ярдах пульсировали три ярких шара, но за ними царила кромешная тьма. Стены с отбитым кафелем и неровный пол уходили в черноту, столь непроницаемую, что она словно обрела осязательную составляющую, превратилась в неплотно прилегающие друг к другу полотна черного фетра. Они могли врезаться в них, думала Сюзанна, и поначалу запасенная энергия движения позволит им продвинуться вперед, но потом фетр, сжавшийся, как пружина, отбросит их назад, прямо в пасть той твари, что преследовала их. Она увидит эту тварь, такую ужасную и чужеродную, что разум просто не сможет ее себе представить. Возможно, и хорошо, что не сможет. А потом тварь прыгнет на них и…

Роланд вбежал в темноту, не снижая скорости, и, разумеется, их не отбросило назад. На какое-то время малая толика света оставалась, от ярких ламп позади и тех, что висели над головой (у некоторых еще светилась сердцевина), и его хватило, чтобы увидеть очередной лестничный марш. На верхней ступени у стен сидели скелеты в лохмотьях. Роланд, не останавливаясь, сбежал вниз по ступеням, на этот раз их оказалось девять. Ыш не отставал от стрелка ни на шаг, с прижатыми к голове ушами, когда он спускался по ступенькам, по его густой шерсти словно прокатывались волны. А потом они исчезли в темноте.

– Лай, Ыш, чтобы мы не наступили друг на друга! – бросил Роланд. – Лай.

Ыш залаял. Тридцать секунд спустя Роланд повторил приказ, и Ыш залаял вновь.

– Роланд, а если впереди будет еще один лестничный марш?

– Обязательно будет, – ответил он, и на счет девяносто они до него добрались. Она почувствовала, как дернулись плечевые мышцы, когда он вскинул руки, но они не упали. Сюзанна могла только поражаться быстроте его реакции. Сапоги без малейшей задержки отсчитывали уходящие вниз ступени. На этот раз двенадцать? Четырнадцать? Они вновь оказались на ровном участке до того, как она успела их подсчитать. Теперь она знала, что он может сбегать по лестнице даже в темноте, не замедляя шага. А если его нога попадет в выбоину или дыру? Видит Бог, такое возможно, пол уж больно неровный. А если они наткнутся на заграждение из скелетов? На ровном участке, на бегу, это приведет как минимум к падению. А если они наткнутся на кости, наваленные на верхней ступеньке очередного лестничного марша? Она попыталась изгнать из головы образ Роланда, валящегося в темноту, но получилось не очень. Сколько их костей будет сломано, когда они доберутся до последней ступени лестничного марша? «Сладенькая, назови любое число, и не ошибешься», – сказал бы Эдди. Да, от этого бега в темноте попахивало безумием.

Но ведь и выбора не было. Она уже явственно слышала преследовавшую их тварь, не только дыхание, но и шорох чего-то, трущегося о стену, может, о две. Изредка что-то звякало, словно разбивалась кафельная плитка, отлетевшая от стены. В попытке визуализировать эти звуки Сюзанна представила себе огромного черного червя, гофрированное тело которого заполняло весь тоннель, от стены до стены. И вот это тело изредка сшибало плитки, которые соскальзывали на пол, а потом крошились под тяжестью твари, и тварь эта, голодная, неслась по тоннелю, сокращая и сокращая разделяющее их расстояние.

Причем расстояние между ними сокращалось все быстрее. И Сюзанна догадывалась почему. Раньше они бежали в движущемся островке света. А твари этой, какой бы она ни была, свет не нравился. Сюзанна подумала о ручном фонаре, который Роланд добавил к их снаряжению, но без новых батареек польза от него была минимальной. Через двадцать секунд после того, как она, Сюзанна, передвинула бы рычажок выключателя на длинном корпусе фонаря, эта чертова штуковина погасла бы навсегда.

Да только… минуточку.

Корпус фонаря.

Его длинный корпус!

Сюзанна полезла в кожаный мешок, который болтался на плече Роланда, нащупала консервы, но ей требовались другие банки. Наконец нашла нужную, опознала ее по круглой канавке на крышке. Не стоило гадать, почему банка эта показалась ей такой знакомой; у Детты были свои секреты, возможно, один имел непосредственное отношение к «Стерно». Сюзанна поднесла банку к лицу, чтобы по запаху убедиться, что ошибки нет, в результате врезала себе банкой по переносице, потому что в этот самый момент Роланд обо что-то споткнулся, то ли о торчащую керамическую плитку, то ли о скелет, и ему пришлось прилагать все силы для того, чтобы не упасть. На этот раз ему удалось устоять на ногах, но, как знать, чем закончилась бы следующая попытка. Возможно, он бы упал, а тварь могла настигнуть их до того, как успел бы подняться. Сюзанна почувствовала, как теплая кровь потекла по лицу, тварь, что гналась за ними, должно быть, тоже ее унюхала, потому что издала громкий клокочущий крик. Сюзанна представила себе гигантского аллигатора во флоридском болоте, поднимающего чешуйчатую голову, разевающего пасть, словно собравшегося проглотить луну. И пасть эта так близко.

О, дорогой Боже, дай мне время, – подумала Сюзанна. – Я не хочу так умирать. Одно дело – погибнуть от пули, но быть сожранной заживо в темноте…

Совсем другое.

– Быстрее! – рявкнула она на Роланда, и ударила по бокам бедрами, словно всадник, понуждающий уставшую лошадь прибавить шагу.

И каким-то образом Роланд прибавил. Дыхание с ревом вырывалось из груди. Так тяжело он не дышал даже после того, как станцевал каммалу. Сердце грозило разорваться в груди. Но…

– Быстрее! У меня, возможно, есть туз в рукаве, но пока ты должен выдать все, на что способен!

И в кромешной тьме под замком Дискордия Роланд выдал.

12

Сюзанна запустила свободную руку в мешок, и ее пальцы сомкнулись на длинном корпусе ручного фонарика. Она вытащила фонарь и зажала под рукой (зная: если уронит, они точно погибнут), потом за кольцо сдернула крышку с банки со «Стерно», с облегчением услышала шипение, каким сопровождается нарушение вакуумной упаковки. С облегчением, но не удивившись: если бы герметичность была нарушена, воспламеняемое желе в банке давно бы испарилось и банка стала бы значительно легче.

– Роланд! – крикнула она. – Роланд, мне нужны спички.

– В кармане… рубашки! – прохрипел он. – Возьми сама!

Но поначалу она выронила фонарь в зазор между своей промежностью и спиной Роланда, успела схватить, прежде чем он проскользнул в него. Крепко ухватившись за отражатель фонаря, сунула длинный корпус в банку со «Стерно». Для того чтобы достать спички, держа вымазанный «Стерно» фонарь в одной руке, а банку – в другой, требовалась третья рука, поэтому Сюзанна отбросила банку, благо в мешке лежали еще две. Впрочем, если бы ее задумка не удалась, ей бы уже не представилась возможность достать их.

Тварь опять взревела, и по звуку чувствовалось, что она буквально у них за спиной. Теперь до ноздрей Сюзанны долетел и запах твари: так же пахла бы груда рыбы, гниющей на солнце.

Сюзанна потянулась через плечо Роланда, вытащила из нагрудного кармана спичку. Возможно, у нее было время, чтобы зажечь одну, но никак не две. Роланд и Эдди зажигали спички, чиркая их о ноготь большого пальца, но у Детты Уокер был более эффектный трюк, который она неоднократно использовала, чтобы поразить белых мальчиков в придорожных забегаловках, свою дичь в дни охоты. В темноте Сюзанна скорчила гримаску, подальше оттянула губы от зубов, сунула серную головку за зазор между двумя передними верхними зубами. Эдди, если ты здесь, помоги мне, сладенький… помоги мне все сделать правильно.

Она дернула спичку. Что-то горячее опалило нёбо, на языке появился привкус серы. Огонек едва не ослепил ее привыкшие к темноте глаза, но она сумела поднести его к вымазанному в желе длинному корпусу фонаря. «Стерно» занялось сразу же, корпус фонаря превратился в факел. Не очень-то и яркий, но факел.

– Повернись! – крикнула Сюзанна.

Роланд тут же остановился, без вопросов, не протестуя, и развернулся на каблуках. Она вытянула перед собой горящий факел, и на мгновение они увидели влажно блестящую голову, усыпанную розовыми глазами альбиноса. Ниже располагалась пасть, размером с дверь, перед которой извивалось множество щупальцев. «Стерно» горело не ярко, но в этой чернильной тьме света вполне хватило на то, чтобы чудовище отпрянуло. Прежде чем оно исчезло в темноте, они увидели, как все глаза разом захлопнулись, и поняли, насколько они чувствительны, если даже такой слабый свет…

У стен тоннеля лежали груды костей. Отражатель фонаря, который Сюзанна держала в руке, уже начал нагреваться. Ыш неистово лаял, глядя в темноту, низко опустив голову, широко расставив короткие передние лапы, шерсть у него стояла дыбом.

– Присядь, Роланд, присядь!

Он опустился на корточки, и Сюзанна передала ему факел, который уже начал затухать. Желтые язычки пламени, бегающие по стальному корпусу, кое-где превращались в синие. Тварь в темноте оглушающе заревела, и Сюзанна смогла разглядеть ее очертания. Голова моталась из стороны в сторону. Она вновь приблизилась к ним, чувствуя, что огонь вот-вот погаснет.

Если пол здесь влажный, все кончено, – подумала она, но, шаря по полу в поисках берцовой кости, поняла, что он сухой. Возможно, органы чувств обманывали ее, лелея ложные надежды, она отчетливо слышала, как где-то капала вода, но думать об этом времени не было.

Сюзанна вытащила из мешка еще одну банку «Стерно», но поначалу никак не могла ухватиться за кольцо, отщелкивающее крышку. Тварь приближалась, и теперь Сюзанна могла разглядеть множество коротких ножек под поднятой бесформенной головой. Не червь, значит, а какая-то гигантская многоножка. Ыш встал перед ними и по-прежнему лаял, оскалив все зубы. Так что первым съели бы Ыша, если б она не смогла…

Наконец палец подлез под кольцо. Сюзанна дернула изо всей силы, послышался знакомый хлопок с шипением. Роланд водил фонарем из стороны в сторону, чтобы вдохнуть жизнь в умирающие огоньки пламени (возможно, не напрасно: горючая составляющая в «Стерно» использовалась на все сто процентов), и Сюзанна видела, как мечутся их тени по стенам, с которых осыпалась добрая половина кафельных плиток.

Кость в банку не лезла. Сюзанна, неуклюже распростершись на земле, наполовину вывалившись из упряжи, сунула руку в банку, зачерпнула пригоршню желе, размазала по кости. Будь кость мокрая, все ее усилия принесли бы им лишь несколько секунд ужаса. А вот если кость сухая, тогда, возможно… только возможно…

Тварь подобралась еще ближе. Среди щупальцев Сюзанна уже могла разглядеть острые клыки. Через мгновение тварь уже смогла бы броситься на Ыша, схватить его с той же быстротой, с какой геккон ловит пролетающую муху. Вонь гниющей рыбы вызывала тошноту. А какие еще твари могли следовать за первой?

Думать об этом времени не было.

Она поднесла берцовую кость к умирающим огонькам пламени на корпусе фонаря. Огненная вспышка оказалась сильнее, чем она ожидала, гораздо сильнее, и в вопле чудовища слышалась скорее боль, чем изумление. Последовал отвратительный скрип, словно кто-то комкал в руке целлофан: тварь подалась назад.

– Дай мне еще костей, – сказала она Роланду, который отбросил фонарик. – Только убедись, что они сухие. – Она рассмеялась, довольная собственным остроумием (больше-то никто не рассмеялся), но не своим, а скрипучим смехом Детты.

Все еще тяжело дыша, Роланд начал собирать кости.

13

Они двинулись дальше. Теперь Сюзанна сидела в упряжи спиной к Роланду. Такая поза доставляла больше неудобств, но выхода не было. Если б они выбрались из тоннеля, спина потом пару дней чертовски бы болела. И я буду с наслаждением встречать каждый укол боли, – сказала она себе. Роланд сохранил футболку, которую купила ему Айрин Тассенбаум, напоминающую о праздновании ДНЕЙ ГОРОДА БРИДЖТОНА. Ее он отдал Сюзанне, которая обернула футболкой чистый, не измазанный «Стерно» конец кости. Руку с костью она вытягивала, как только могла, сама до предела наклонялась вперед. Роланд бежать уже не мог (на бегу Сюзанна точно вывалилась бы из упряжи), но шел достаточно быстро, время от времени останавливаясь, чтобы подобрать с пола подходящую кость руки или ноги. Ыш скоро сообразил что к чему, и начал приносить кости стрелку, зажав их в зубах. Тварь продолжала преследование. Время от времени глаза Сюзанны выхватывали из темноты блестящую кожу, но даже если свет факела и не доставал до твари, они слышали хлюпающие звуки, словно какой-то великан шел в наполненных жидкой глиной сапогах. Сюзанна подумала, что звуки эти издает хвост твари. Непонятно почему, но от этой мысли ее захлестнул безотчетный ужас, от которого едва не помутился рассудок.

У этой твари должен быть хвост! – визжал внутренний голос. – Хвост, который, судя по звукам, заполнен водой, или желе, или наполовину свернувшейся кровью! Господи! Боже! Господи Иисусе!

Сюзанна предположила, что не столько сам свет, как страх перед огнем не позволяет твари броситься на них. Тварь, должно быть, держалась чуть сзади на тех участках тоннеля, где горели лампы, думая (если она могла думать), что может подождать и наброситься на них, как только они окажутся в темноте. У Сюзанны возникло подозрение, что тварь, если б знала, что у них есть доступ к огню, могла просто закрыть несколько или все свои глаза и атаковать их там, где тоннель еще освещался редкими лампами. Но так уж вышло, что тварь упустила свой шанс, поскольку из костей получались отличные факелы (мысль, что в этом им помогает спасенный Луч, не пришла Сюзанне в голову). Вопрос состоял лишь в том, хватит им «Стерно» или нет. Теперь она могла экономить желе, потому что кости, раз занявшись, горели сами по себе (за исключением двух влажных, которые ей пришлось отбросить), после того, как она поджигала следующие от их тлеющих головок, но зажигать кости приходилось с помощью «Стерно», и она давно уже начала третью банку. Она горько сожалела о том, что отбросила первую банку, когда тварь настигала их, но с другой стороны, что еще могла она сделать в тот момент? Ей бы хотелось, чтобы Роланд шел быстрее, хотя она понимала, что сильно прибавить шагу он не сможет, даже если она повернется к нему лицом и ухватится за плечи. Может, на короткий рывок его и хватило бы, но не более того. Она чувствовала, как дрожали мышцы под рубашкой. Он шел из последних сил.

Пятью минутами позже, доставая очередную пригоршню желе, она коснулась пальцами дна. Из темноты донесся очередной громкий хлюпающий звук. Хвост нашей подруги, настаивал внутренний голос. Тварь не отставала. Надеялась, что горючее у них закончится, и мир снова погрузится в темноту. Тогда она бы бросилась на них.

Тогда смогла бы поесть.

14

Им требовалось изыскать новые защитные меры. Сюзанна это поняла, как только ее пальцы достали дна. Через десять минут после того, как сгорели бы еще три факела, Сюзанна намеревалась попросить Роланда опустить ее на пол, как только им попадется (если попадется) большая куча костей. Они могли бы разжечь большой костер, а потом, как только он бы ярко разгорелся, побежали бы со всех ног. Услышав, что тварь преодолела огненный барьер, Роланд мог бы освободиться от тяжелой ноши и налегке бежать дальше. Ею руководило не желание принести себя в жертву – простая логика. Не имело смысла позволять чудовищной многоножке пожрать их обоих, если имелась возможность этого избежать. И она не собиралась становиться кормом для твари. Во всяком случае, живой бы ей не досталась. Она бы оставила себе револьвер и воспользовалась им. Пять пуль для сэя Многоножки, а если бы они тварь не остановили, шестая – для себя.

Но прежде чем она успела озвучить свои мысли, Роланд прохрипел два слова, после которых она уже могла ничего не говорить:

– Свет. Впереди.

Сюзанна повернула голову, но поначалу ничего не увидела, возможно, из-за факела, который держала перед собой. Потом увидела: слабое белое сияние.

– Опять эти круглые лампы? – спросила Сюзанна. – Которые работают?

– Возможно. Но я так не думаю.

Пять минут спустя она поняла, что может видеть стены и пол в свете их последнего факела. Пол покрывали пыль и камешки, которые могло принести ветром снаружи. Сюзанна вскинула руки над головой, одной держа обернутую футболкой кость, свободный конец которой ярко горел, и издала торжествующий вопль. Преследовавшая их тварь ответила ревом ярости и досады, от которого на сердце Сюзанны пролился бальзам, пусть по коже и побежали мурашки.

– Прощай, сладенькая! – крикнула она. – Прощай, сучья тварь, боящаяся смотреть на свет.

Чудовище вновь взревело и бросилось вперед. На мгновение Сюзанна увидела его ясно и отчетливо. Огромный кругляк, который язык не поворачивался назвать мордой, несмотря на раззявленную пасть; гофрированное тело, поцарапанное и сочащееся слизью от соприкосновений со стенами, четыре коротких, похожих на руки обрубка, по два с каждой стороны. С клешней на конце. Сюзанна в ужасе закричала и швырнула в тварь горящий факел. Та с оглушительным ревом подалась назад.

– Твоя мать не говорила тебе, что нельзя дразнить животных? – спросил Роланд, таким сухим голосом, что она не смогла понять, шутит он или нет.

Пять минут спустя они вышли на поверхность.