Текст книги "Темная Башня"

– Мы собираемся спасти мальчика, о котором ты нам рассказал. Мы заставим плохишей перестать мучить его.

Шими улыбнулся, но в улыбке читалось недоумение. Он не помнил мальчика из сна, больше не помнил.

– Хорошо, сэй, это хорошо!

Роланд повернулся к Теду:

– Как только Шими поможет вам вернуться, уложи его в постель. Или, чтобы не привлекать к нему внимание, позаботься о том, чтобы он не напрягался.

– Мы сможем записать его в больные, и ему не придется идти в Читальню, – согласился Тед. – В Тандерклепе часто простужаются. Но вы должны понимать, что никаких гарантий быть не может. Он может вернуть нас в кампус, а потом… – И он щелкнул пальцами.

Смеясь, Шими проделал то же самое, только одновременно щелкнул пальцами обеих рук. Сюзанна отвернулась, ей стало нехорошо.

– Я это знаю, – ответил Роланд, и хотя тон его практически не изменился, члены ка-тета порадовались, что разговор подошел к концу. Терпение Роланда иссякало. – Пусть отдыхает, даже если он будет хорошо себя чувствовать. Для того, что я задумал, его помощь не потребуется. Спасибо оружию, которое вы нам оставили.

– Это хорошее оружие, – кивнул Тед, – но хватит ли его, чтобы уничтожить шестьдесят челов, кан-тои и тахинов?

– Вы встанете рядом с нами, когда начнется бой? – спросил Роланд.

– С огромным удовольствием, – ответил Динки, и зубы его обнажились почти в зверином оскале.

– Да, – кивнул Тед. – И у меня, возможно, есть другое оружие. Вы прослушали пленки, которые я вам оставил?

– Да, – ответил Джейк.

– Так вы знаете историю парня, который украл мой бумажник?

На этот раз кивнули все четверо.

– А как насчет молодой женщины? – спросила Сюзанна. – Которую вы назвали крепким орешком. Как насчет Тани и ее бойфренда? Или ее мужа, уж не знаю, как его называть.

Тед и Динки обменялись короткими взглядами, в которых читалось сомнение. Оба покачали головами.

– Когда-то – да, – ответил Тед. – Теперь – нет. Теперь она замужем. И хочет лишь одного – обниматься со своим мужчиной.

– И разрушать, – добавил Динки.

– Но разве они не понимают… – закончить предложение Сюзанна не смогла. Не дали воспоминания о собственном сне и рассказ Шими. «Теперь ты уродуешь меня ногтями», – сказал Шими мальчик из сна. Мальчик, который когда-то был красавцем.

– Они не хотят понимать, – мягко ответил ей Тед. Краем глаза увидел потемневшее от ярости лицо Эдди, повернулся к нему, покачал головой. – Но я не могу позволить вам ненавидеть их за это. Вам… нам… возможно, придется убить некоторых из них, но я не могу позволить вам ненавидеть их. Они отвернулись от понимания не из жадности или страха, а от отчаяния.

– И потому, что разрушать – божественно, – вставил Динки. Теперь он тоже смотрел на Эдди. – То же самое испытываешь первые полчаса после того, как ширнулся. Если врубаетесь, о чем я.

Эдди вздохнул, сунул руки в карманы, ничего не сказал.

Шими удивил всех, взяв из ящика один из пистолетов-пулеметов «койот» и обведя им пещеру. Будь «койот» заряжен, великий поход к Темной Башне на том бы и закончился.

– Я буду сражаться! – воскликнул он. – Пах-пах-пах! Бам-бам-бам-ба-дам!

Эдди и Сюзанна пригнулись, Джейк инстинктивно загородил собой Ыша, Тед и Динки прикрыли лица руками, словно руки могли защитить их от сотни крупнокалиберных пуль со стальными рубашками. Роланд спокойно отобрал у Шими пистолет-пулемет.

– Твое время помочь придет, – заверил он его, – но лишь после того, как пройдет и будет выиграна первая битва. Ты видишь ушастика-путаника Джейка, Шими?

– Ага, он с Родом.

– Он говорит. Давай посмотрим, будет ли он говорить с тобой.

Шими покорно пошел в глубь пещеры, где Чаки/Хайлис все еще гладил Ыша по голове, опустился на колено, произнес свое имя, чтобы Ыш его повторил. И ушастик тут же это сделал, на удивление чисто. Шими рассмеялся, Хайлис составил ему компанию. Они смеялись, как двое детей из Кальи. Возможно, детей-рунтов.

Роланд тем временем повернулся к Динки и Теду, и губы его превратились в белую полоску на суровом лице.

7

– Его нужно спрятать, когда начнется стрельба. – Стрелок повернул ключ в воображаемом замке. – Если мы проиграем, что с ним случится потом, не будет иметь ровно никакого значения. Если победим, он понадобится нам как минимум один раз. Возможно, дважды.

– Чтобы попасть куда? – спросил Динки.

– В Америку Ключевого мира, – ответил Эдди. – В маленький городок в западном Мэне, который называется Лоувелл. В начало июня 1999 года, если позволит текущее в одном направлении время.

– Отправка меня в Коннектикут инициировала припадки Шими. – Тед понизил голос. – Вы знаете, что ему станет хуже, если он отправит вас в Америку, не так ли? Возможно, убьет? – говорил он будничным тоном, как бы между прочим.

– Мы знаем, – кивнул Роланд, – и когда время придет, я скажу ему о возможном риске и спрошу…

– Слушайте, засуньте эти слова в то место, куда не заглядывает солнце, – перебил его Динки. И Эдди тут же вспомнил себя, каким он был в первые часы на берегу Западного моря, ничего не понимающий, злой, думающий только о дозе героина, да в этот момент он испытал дежа-вю. – Если вы спросите, хочет ли он поджечь себя, его будет интересовать только одно: есть ли у вас спички? Он же видит в вас Иисуса Христа.

Сюзанна ждала реакции Роланда со страхом и интересом. Но стрелок молчал. Лишь смотрел на Динки, засунув большие пальцы за ремень-патронташ.

– Конечно, вы понимаете, что покойник не сможет вернуть вас сюда с американской стороны. – Голос Теда звучал более миролюбиво.

– Мы перепрыгнем через тот забор, только когда подойдем к нему, и если придется прыгать, – ответил Роланд. – А пока нам нужно перебраться через несколько других заборов.

– Я рада, что мы первым делом захватим Девар-тои, каким бы ни был риск, – вмешалась Сюзанна. – Происходящее внизу – мерзость.

– Да, мэм. – Динки приподнял воображаемую шляпу. – Полагаю, именно так это и называется.

Напряженность, витающая в пещере, ослабла. За их спинами Шими предложил Ышу улечься на спину, что ушастик-путаник с удовольствием и проделал. Улыбка Рода растянулась от уха до уха. Сюзанна задалась вопросом, а когда Хайлису из Чайвена последний раз выпадал случай так улыбаться. Улыбка его была по-детски обаятельна.

Она подумала, не спросить ли Теда, а какой, по его разумению, сейчас в Америке день, потом решила, что смысла в этом нет. Если бы Стивен Кинг умер, они бы об этом узнали. Так сказал Роланд, и причин для сомнений у нее не было. Пока писатель здравствовал, радостно тратил свое время и воображение на какой-нибудь бессмысленный проект, тогда как мир, ради придумывания которого он и появился на свет божий, продолжал собирать пыль в его голове. И если Роланд злился на писателя, удивляться этому не приходилось. Она и сама злилась на него.

– Каков ваш план, Роланд? – спросил Тед.

– Он строится на двух допущениях: что мы сможем сначала застигнуть их врасплох, а потом обратить в паническое бегство. Не думаю, что в эти дни они ждут каких-то неожиданностей. От Пимли Прентисса до последнего чела – охранника периметра, все они уверены: им не помешают в их работе и, уж конечно, не атакуют. Если мои допущения правильны, мы добьемся успеха. Если мы проиграем, то по крайней мере не проживем достаточно долго, чтобы увидеть, как рушатся Лучи и валится Башня.

Роланд нашел карту Алгул Сьенто, положил на пол. Все сгрудились вокруг нее.

– Эти железнодорожные пути. – Он указал на линии, отмеченные числом 10. – Некоторые сломанные локомотивы и вагоны стоят в каких-то двадцати ярдах от южной изгороди. Так, во всяком случае, видно в бинокль. Я говорю правильно?

– Да, – ответил Динки и указал на середину ближайшей к изгороди линии. – Можно считать, что это юг. Разницы в принципе никакой. На этих путях стоит вагон. Совсем близко от изгороди. Думаю, в десяти ярдах или чуть дальше. На вагоне надпись «СОО лайн»[118]118
  «СОО лайн» – одна из компаний, занимающаяся грузовыми перевозками по железной дороге. Основана в 1880 г. В настоящее время осуществляет перевозки на территории семи штатов.


[Закрыть].

Тед кивал.

– Хорошее прикрытие, – отметил Роланд, – прекрасное прикрытие, – и указал на территорию за северной частью периметра поселения. – А здесь разные сараи.

– Раньше в них хранили припасы, – пояснил Тед, – но теперь, думаю, в большинстве своем они пустуют. Какое-то время в них спали Роды, но шесть или восемь месяцев назад Пимли и Горностай вышибли их оттуда.

– Пустые или нет, они тоже отличное прикрытие. И местность позади и вокруг них ровная. Достаточно ровная, чтобы по ней проехал вон тот агрегат. – И Роланд указал на прогулочный трайк Сюзанны.

Тед и Динки переглянулись.

– Безусловно, – ответил Тед.

Сюзанна ожидала, что Эдди начнет протестовать, даже не зная, что задумал Роланд. Не запротестовал. Хорошо. Она уже прикидывала, какое оружие ей потребуется. В том числе и стрелковое.

Роланд несколько мгновений смотрел на карту, словно общаясь с ней. Когда Тед предложил ему сигарету, взял. Потом начал говорить. Дважды провел мелком по ящику с оружием. Потом нарисовал на карте две стрелки. Одна указывала на то, что они называли севером, вторая – югом. Тед задал вопрос, потом Динки. За их спинами Шими и Хайлис играли с Ышем, как двое мальчишек. Ушастик-путаник очень точно имитировал их смех.

Когда Роланд закончил, Тед Бротигэн сказал:

– Вы собираетесь пролить много крови.

– Действительно, собираюсь. Чем больше мы ее прольем, тем лучше.

– Рискованно для женщины. – Динки посмотрел сначала на Сюзанну, потом на ее мужа.

Сюзанна ничего не ответила. Эдди тоже. Он видел, что риск есть. И понимал, почему Роланд направляет Сюзанну на северную сторону периметра. Прогулочный трайк обеспечивал ей мобильность, которая им требовалась. Что же касается риска, так они вшестером намеревались схватиться с шестьюдесятью, а то и большим числом противников. Конечно, риск был, и, конечно, должна пролиться кровь.

Пролиться кровь и вспыхнуть огонь.

– Я могла бы задействовать еще пару пулеметов. – Глаза Сюзанны блестели, совсем как у Детты Уокер. – Если б они управлялись по радио, как игрушечные самолеты. Не получится, к сожалению. Но я буду двигаться, это точно. Буду носиться, прямо-таки как капля воды по горячей сковороде.

– Может это сработать? – в лоб спросил Динки.

Губы Роланда изогнулись в сухой улыбке.

– Сработает.

– Как вы можете это утверждать? – спросил Тед.

Эдди вспомнил доводы Роланда, приведенные перед звонком Джону Каллему, и смог бы ответить на этот вопрос, но за весь ка-тет ответы давал дин, если мог, вот он и оставил это право Роланду.

– Потому что должно сработать, – ответил стрелок. – Другого пути я не вижу.

Глава 11
Атака на Алгул Сьенто

1

Шли уже следующие сутки, оставалось совсем немного до горна, возвещающего об утренней пересменке. А потом зазвучала бы музыка, включилось солнце, Разрушители ночной смены покинули бы Читальню, уступив место дневной смене. В эту ночь Пимли Прентисс спал меньше часа, но и за столь короткий срок его замучили страшные, хаотические сны. Наконец, где-то в четыре утра (часы на прикроватном столике утверждали, что уже четыре утра, но кто знал, можно ли им верить, да и какое это имело значение, с учетом близости конца) поднялся, прошел в кабинет, сел на стул и уставился на темный Молл, в этот час совершенно пустынный, если не считать одинокого и ничего не соображающего робота, который вдруг взялся патрулировать этот участок поселения, размахивая всеми шестью заканчивающимися клешнями руками. Еще работающие роботы с каждым днем вели себя все более странно, но отключение батарей таило в себе немалую опасность, потому что на некоторых стояли мины-ловушки, которые взрывались при попытке их отключения. Так что не оставалось ничего другого, как смотреть на их фортели и напоминать себе, что конец близок, слава Иисусу и Богу-Отцу. В какой-то момент бывший Пол Прентисс открыл верхний ящик стола и достал кольт калибра четыре десятых дюйма, модель эта называлась «Миротворец». Именно из этого револьвера прежний ректор, Хамма, казнил насильника Камерона. Пимли за все время работы в Алгул Сьенто никого не казнил, и его это радовало, но, положив револьвер на колени, чувствуя его немалый вес, он как-то сразу успокаивался. Хотя почему ему захотелось искать успокоения темной ночью, когда все шло так хорошо, Пимли не имел ни малейшего понятия. О чем он знал наверняка, так это о непонятных аномальных отметках на – как это называли Финли и Дженкинс, их главный техник – Глубокой телеметрии, как будто эти приборы стояли на дне океана, а не в подвальной комнате, примыкающей к длинному, с низким потолком залу, в котором находилось остальное, еще полезное оборудование. Пимли отдавал себе отчет, что он чувствует (если уж называть вещи своими именами) надвигающуюся беду. И пытался убедить себя, что действует дедовская поговорка: он уже на пороге, так что самое время волноваться из-за яиц.

Наконец он пошел в ванную, опустил крышку унитаза и преклонил колени в молитве. На коленях он и стоял, когда в доме что-то переменилось. Шагов он не слышал, но знал: кто-то зашел в его кабинет. Логика подсказывала единственно возможный ответ. Поэтому, не открывая глаз, держа сцепленные руки на крышке унитаза, он спросил:

– Финли? Финли из Тего? Это ты?

– Да, босс, я.

Что он тут делал до горна? Все, даже Разрушители, знали, что Финли-Горностай любит поспать. Но только в спокойное время. В этот самый момент Пимли принимал у себя Господа Бога (хотя, по правде говоря, задремал, стоя на коленях, когда какой-то глубинный инстинкт предупредил, что он не один на первом этаже Шэпли-хауза). Конечно же, Пимли не мог грубо оборвать разговор с самим Господом, поэтому закончил молитву: «Даруй мне Твое благословение, аминь!» – и лишь после этого поднялся, поморщившись. Его чертовой спине не нравился этот огромный, далеко выдающийся вперед живот.

Финли стоял у окна, подняв «Миротворца», рассматривая его в тусклом свете, поворачивая из стороны в сторону, чтобы полюбоваться изящной насечкой на металлических пластинах рукоятки.

– Это тот самый револьвер, что отправил Камерона в мир иной, так? – спросил Финли. – Насильника Камерона.

Пимли кивнул:

– Будь осторожен, сынок. Он заряжен.

– Шесть патронов?

– Восемь! Или ты ослеп? Ради Бога, посмотри на размеры цилиндра.

Финли смотреть не стал. Вернул револьвер Пимли.

– Я знаю, как нажимать на спусковой крючок, умею, и этого достаточно, когда дело касается оружия.

– Да, если оно заряжено. Что ты здесь делаешь в такой час? Почему мешаешь человеку вознести утреннюю молитву?

Финли пристально смотрел на него.

– Если я спрошу, почему нахожу тебя за молитвой, одетым и причесанным, а не в халате и в шлепанцах с одним открытым глазом, что ты мне ответишь?

– Я нервничаю. Вот и все. Полагаю, ты тоже.

Финли улыбнулся, обаятельно.

– Нервничаешь? А может, лучше сказать, что тебя трясет от волнения, ты не находишь себе места, не знаешь, куда приткнуться.

– Пожалуй… да.

Улыбка Финли стала шире, но Пимли решил, что искренности в ней маловато.

– Мне это нравится! Очень нравится! У меня нервы! Нервы!

– Нет, я нервничаю, – поправил его Пимли. – Мы говорим так.

Улыбка Финли поблекла.

– Я тоже нервничаю. Не нахожу себе места. Не знаю, куда приткнуться.

– Опять отметки на Глубокой телеметрии?

Финли пожал плечами, потом кивнул. Проблема с Глубокой телеметрией состояла в том, что никто не знал, что именно она измеряла. Возможно, телепатию, возможно (не дай Бог), телепортацию, а может, колебания в структуре реальности, свидетельствующие о скором крушении Луча Медведя. Никто не имел об этом ни малейшего понятия. Но за последние четыре месяца, или около того, оживали все новые и новые приборы, которые ранее стояли темными и потухшими.

– Что говорит Дженкинс? – спросил Пимли. Сунул «Миротворца» в плечевую кобуру, приблизив нас на шаг к тому, что ты не захочешь слышать и о чем я не хочу говорить.

– Дженкинс говорит то, что выскакивает из его горла на летающий ковер языка. – Финли из Тего пренебрежительно пожал плечами. – Поскольку он не знает, что означают символы на дисках и дисплеях Глубокой телеметрии, как ты можешь спрашивать его мнение?

– Спокойно. – Пимли положил руку на плечо начальника службы безопасности. Удивился (и слегка встревожился), почувствовав, что тело Финли под отлично сшитой рубашкой от «Тернбулл-и-Ассера» чуть вибрирует. А может, и дрожит. – Спокойно, дружище! Это всего лишь вопрос.

– Я не могу спать, не могу читать, не могу даже трахаться, – вздохнул Финли. – Клянусь Ганом, пробовал и первое, и второе, и третье! Пройдись со мной в Дамли-Хауз, если не возражаешь, и взгляни сам на эти чертовы приборы. Может, у тебя возникнут какие-нибудь идеи.

– Я – администратор, не техник, – мягко напомнил Пимли, но уже шел к двери. – Однако раз делать мне все равно нечего…

– Может, все дело в приближении конца. – Финли остановился на пороге. – Тут может случиться всякое.

– Возможно, – согласился Пимли, – и прогулка ранним утром не причинит нам никакого вре… Эй! Эй, ты! Ты, там! Ты, Род! Повернись ко мне, когда я говорю с тобой, или ты этого не знаешь?

Род, худосочный парень в старом джинсовом комбинезоне (на заду штаны обвисли и практически побелели от времени и многочисленных стирок), повиновался. На его пухлых щеках хватало веснушек, а в синих глазах стоял страх. Пожалуй, его можно было бы назвать симпатичным, если бы не язва, съевшая половину носа, а красавцев с одной ноздрей не бывает. В руках он держал корзину. Пимли не сомневался, что прежде видел на ранчо этого бей-бо, но утверждать бы не стал: все Роды были для него на одно лицо.

Значения это не имело. Идентификацией занимался Финли, и он взял инициативу на себя, направившись к Роду, на ходу вытаскивая из-за пояса и надевая резиновую перчатку. Род вжался спиной в стену, еще крепче ухватился за плетеную корзину и громко пернул, конечно же, от волнения. Пимли пришлось прикусить щеку изнутри, и очень сильно, чтобы сдержать улыбку, уже начавшую изгибать губы.

– Нет, нет, нет! – воскликнул начальник службы безопасности и отвесил Роду оплеуху затянутой в перчатку рукой (входить в прямой контакт с кожей детей Родерика считалось опасным, слишком многими они болели болезнями). С губ Рода полетели брызги слюны, из дыры в носу – крови. – Не хочу я слышать, что говорит твоя ки’палата, сэй Хайлис. Дыра в твоей голове не намного лучше, но по крайней мере от нее я могу ожидать слово уважения. И будет лучше, если мои ожидания оправдаются.

– Хайл, Финли из Тего! – пробормотал Хайлис и с такой силой ударил себя кулаком по лбу, что затылком ткнулся в стену – бонк! Тут уж Пимли сдержаться не смог: рассмеялся. Да и Финли не смог бы упрекнуть его за это по пути к Дамли-Хауз, потому что тоже заулыбался. Пимли, правда, сомневался, что улыбка эта принесла Роду по имени Хайлис чувство успокоения. Слишком много обнажилось острых зубов. – Хайл, Финли-Смотритель, долгих дней и приятных ночей тебе, сэй!

– Так-то лучше, – кивнул Финли. – Не намного, но лучше. А что, скажи на милость, ты тут делаешь, до горна и солнца? И что у тебя в корзинке, рябина?

Хайлис крепче прижал корзинку к груди. В глазах его застыл страх. Улыбка Финли разом исчезла.

– Откинул крышку и показал, что у тебя в корзинке, парень, а не то будешь собирать зубы с ковра. – Слова эти напоминали низкое рычание.

На мгновение Пимли подумал, что Род не выполнит приказ, и почувствовал легкую тревогу. Но тут же Род откинул крышку плетеной, с двумя ручками, корзинки. С неохотой вытянул руки вперед, предлагая Финли заглянуть в корзинку. При этом закрыл глаза с воспаленными веками и отвернулся, ожидая удара.

Финли заглянул. Долго молчал, потом с его губ сорвался смешок, и он пригласил Пимли ознакомиться с содержимым корзинки. Ректор сразу понял, что в корзине, но потребовалась пара секунд, чтобы понять почему. Тут же он вспомнил, как выдавил прыщ, а потом предложил Финли слизнуть гной с кровью, как за обедом предлагают лучшему другу что-то особенно вкусное. На дне корзинки Рода лежали использованные бумажные салфетки. Если точнее, фирмы «Клинекс».

– Тамми Келли велела тебе вынести мусор этим утром? – спросил Пимли.

Род со страхом кивнул.

– Она сказала тебе, что ты можешь взять из мусорного бачка все, что тебе понравится?

Он подумал, что Род солжет. Если б солгал, ректор приказал бы Финли избить парня, дабы напомнить и ему, и другим, что лгать грешно.

Но Род, Хайлис, покачал головой, на лице отразилась грусть.

– Ладно. – В голосе Пимли слышалось облегчение. В такую рань не хотелось слышать вопли и видеть слезы. И то, и другое могло испортить завтрак. – Ты можешь идти вместе со своей добычей. Но в следующий раз, парень, спрашивай разрешения, а не то уйдешь отсюда побитый. Ты меня понял?

Род радостно кивнул.

– Тогда иди, вон из моего дома и с глаз долой!

Они наблюдали, как он уходит с корзинкой, в которой лежали бумажные салфетки, в которые высмаркивались или использовали для чего-то еще. Оба знали, что Род намерен съесть их на десерт, как восточные сладости. С суровыми лицами подождали, пока за Родом не закроется дверь, а потом расхохотались. Финли из Тего откинулся спиной на стену так сильно, что одна из картин слетела с крюка, а потом сполз на пол, истерически хохоча. Пимли закрыл лицо руками, огромный живот ходил ходуном. Смех снял напряженность, с которой оба начинали этот день, снял полностью.

– Рисковый парень, однако! – сказал Финли, когда к нему вернулся дар речи. Мохнатой рукой-лапой вытер слезящиеся глаза.

– Красть сопли – на это решится не каждый! – согласился Пимли. От смеха лицо его стало пунцовым.

Они переглянулись и вновь зашлись смехом, и гоготали до тех пор, пока не разбудили домоправительницу, которая спала на третьем этаже. Тамми Келли лежала на узкой кровати, слушая, как смеются эти ка-маи, осуждающе глядя в окружающую ее темноту. Мужчины все одинаковые, думала она, какой бы ни была у них кожа.

Выйдя из дома, чел и тахин, ректор и начальник службы безопасности, бок о бок двинулись через Молл. Дитя Родерика тем временем выходил через северные ворота, низко наклонив голову, с бешено бьющимся сердцем. Ведь он был на волосок от смерти! Ага! Если бы этот Горностай спросил: «Хайлис, ты что-нибудь спрятал в доме?» – он бы, конечно, попытался солгать, но разве можно обмануть Финли из Тего? Никогда в жизни! Его бы раскололи, это точно. Но его не раскололи, слава Гану! Шар, который дал ему стрелок, лежал теперь в дальней спальне, тихонько жужжа. Он положил шар в корзинку для мусора, как ему и сказали, и накрыл салфетками, которые взял из коробки, что стояла у раковины, как ему и сказали. Никто не говорил ему, что он может взять использованные салфетки, но он не мог устоять перед их аппетитным запахом. И все ведь получилось как нельзя лучше, не так ли? Именно! Вместо того чтобы задавать вопросы, на которые ему ой как не хотелось отвечать, они посмеялись над ним и отпустили. Конечно, ему хотелось забраться на гору и вновь поиграть с ушастиком-путаником, очень хотелось, но седовласый старый чел по имени Тед велел ему уходить, дальше и дальше, как только он выполнит свое задание. А если он, Хайлис, услышит стрельбу, пусть спрячется, пока она не смолкнет. И он намеревался спрятаться. Разве он не сделал то, о чем попросил его Роланд из Гилеада? Первый из жужжащих шаров лежал теперь в Феверел, одном из общежитий, еще два – в Дамли-Хауз, где работали Разрушители и спали свободные от смены охранники, последний – в доме ректора… где его едва не поймали! Хайлис не знал, что представляли собой эти жужжащие шары, да и не хотел знать. Он собирался уйти далеко-далеко, может, со своей подругой Гармой, если сумеет ее найти. Если начнется стрельба, они спрячутся в глубокой пещере, и он поделится с ней салфетками. На некоторых был только крем для бритья, но на других – влажные сопли и большие «козлы», их запах явственно доносился из корзинки. Самую большую, с запекшейся кровью, он оставит Гарме и, она, возможно, позволит пок-пок ее. Хайлис прибавил шагу, улыбаясь при мысли о том, что он будет пок-пок Гарму.

2

Сидя на прогулочном трайке в одном из пустующих сараев к северу от поселения, Сюзанна наблюдала, как Хайлис выходит из ворот. Этот бедный, изуродованный сэй чему-то улыбался, из чего следовало, что для него все закончилось в наилучшем виде. И это не могло не радовать. Как только он скрылся из виду, она вновь сосредоточила все внимание на обращенной к ней части Алгул Сьенто.

Они видела две большие сторожевые башни (у той, что находилась слева, только верхнюю половину, нижнюю скрывал склон холма). Стены оплетало какое-то вьющееся растение, скорее всего плющ. Садовый – не дикий, догадалась Сюзанна, учитывая, что вокруг ничего не росло. На западной башне вахту нес один охранник, сидевший в кресле, может, даже в раскладном. У ограждения восточной стояли тахин с головой бобра и кантои (если это чел, подумала Сюзанна, то он больно уж уродлив). Они разговаривали, несомненно, ожидая горна, который возвестит о завершении смены и предоставит возможность отправиться на завтрак. Между башнями она видела тройной забор. Линии заграждения располагались на достаточно большом расстоянии, чтобы охранники, патрулирующие периметр, не опасались случайно задеть за проволоку и получить смертельный удар электричеством. В это утро между заборами никого не было. В поселении те немногие, кто поднялся в такую рань или еще не ложился, двигались не торопясь, никто никуда не спешил. Если только увиденное ею не являлось подставой века, Роланд был прав. Уязвимостью эти ребята ничем не отличались от стада жирных поросят, которых в последний раз кормят на пороге бойни. Кам-кам-каммала, отбивные подавала. И если стрелкам не удалось найти радиоуправляемое оружие, то им повезло в другом: они наткнулись на три куда более фантастических винтовки, оснащенных переключателями с маркировкой ИНТЕРВАЛ. Эдди сказал, что эти винтовки – лазеры, но для Сюзанны это слово не значило ровным счетом ничего. Джейк предложил испытать одно из них с той стороны Стик-тете, что не видна из Девар-тои, но Роланд с ходу отверг эту идею. Случилось это в последний вечер, когда они, должно быть, в сотый раз повторяли план операции.

– Он прав, малыш, – поддержал Роланда Эдди. – Эти клоуны внизу могут узнать, что мы стреляем из этих штуковин, даже если ничего не увидят и не услышат. Мы понятия не имеем, что именно может фиксировать их телеметрия.

Под прикрытием темноты Сюзанна установила все три «лазера». И в должный час собиралась повернуть интервальные переключатели. Винтовки могли сработать, усилив панику защитников поселения; могли и не сработать. Но она намеревалась пустить их в дело. Других вариантов просто не было.

С гулко бьющимся сердцем Сюзанна ждала музыки. Горна. И – если снитчи, заложенные Родом, взорвутся, как и рассчитывал Роланд, – пожаров.

– В идеале хотелось бы, чтобы они взорвались в те пять-десять минут, когда будет происходить смена караула, – говорил Роланд. – В это время все бегают туда-сюда, машут руками знакомым, обмениваются последними сплетнями. Мы не можем ожидать, что так и будет, но имеем право надеяться.

Да, надеяться они могли, мечтать не вредно, на одной чаше весов надежды, на другой – говно, и жди, какая наполнится быстрее. В любом случае ей предстояло решать, когда прозвучит первый выстрел. А дальнейшее они детально обговорили.

Пожалуйста, Боже, помоги мне правильно выбрать время.

Она ждала, с пистолетом-пулеметом «койот» в руке, срез ствола упирался в ямку под левой ключицей. Когда зазвучала музыка, Сюзанна решила, что это записанная на магнитофон мелодия песни «Это любовь». Сидя на ПТС[119]119
  ПТС – прогулочный трайк Сюзанны.


[Закрыть], непроизвольно нажала на спусковой крючок. Не поставь она пистолет-пулемет на предохранитель, пули изрешетили бы крышу и всполошили охрану. Но Роланд учил ее хорошо, поэтому спусковой крючок под пальцем не двинулся. Однако частота сердцебиения удвоилась, возможно, утроилась, и Сюзанна чувствовала, как пот течет по бокам, хотя день выдался холодным.

Музыка зазвучала, следовательно, день в Алгул Сьенто начался, как обычно. Но одной лишь музыки не хватало. По-прежнему сидя на ПТС, Сюзанна ждала горна.

3

– Дино Мартино, – едва слышно прошептал Эдди.

– Кто? – спросил Джейк.

Все трое сидели за грузовым вагоном с надписью «СОО лайн» на борту, куда пробрались через кладбище сломанных локомотивов и вагонов. Погрузочные двери в обоих бортах были раздвинуты, и сквозь проемы каждый из них мог посмотреть на южные сторожевые башни и городок Плизантвиль, состоящий из одной Главной улицы. Шестирукий робот, который раньше болтался на Молле, перебрался туда и прокатывался взад-вперед мимо закрытых магазинчиков с затейливыми фасадами, выкрикивая вроде бы математические уравнения во всю мощь своих… легких?

– Дино Мартино, – повторил Эдди. Ыш сидел у ног Джейка, глядя на него блестящими золотисто-черными глазами. Эдди наклонился и потрепал зверька по голове. – Дин Мартин[120]120
  Мартин Дин (1917–1993), настоящее имя Дино Пол Крочетти – популярный певец (особенно в конце 1940-х – начале 1950-х годов) и актер.


[Закрыть] первым исполнил эту песню.

– Да? – В голосе Джейка слышалось сомнение.

– Конечно. Только мы пели ее по-другому: «Когда луна бьет тебя, как кусок говна, это любовь…»

– Тише, пожалуйста, – осадил его Роланд.

– Вам не кажется, что запахло дымом? – спросил Эдди.

Джейк и Роланд покачали головами. Роланд вооружился своим испытанным револьвером с рукояткой, отделанной сандаловым деревом. Джейк взял себе «АР-15», но на плече висела и сумка с оставшимися орисами, и не потому, что они приносили удачу. При условии, что все пойдет по плану, он и Роланд намеревались использовать их в самом скором времени.

4

Как и большинство тех, у кого в доме жила прислуга, Пимли Прентисс далеко не в полной мере осознавал, что его наемные работники – живые существа со своими целями, честолюбием, чувствами, другими словами, челы. Пока кто-то приносил ему стакан виски, ставил перед ним поджаренное мясо (с кровью), он их практически не замечал. И, несомненно, удивился бы, если б ему сказали, что Тамми (домоправительница) и Тасса (слуга) ненавидят друг друга. Ведь в его присутствии они выказывали взаимное уважение, пусть от него и веяло холодком.

Да только Пимли не было в доме в то утро, когда из динамиков Алгул Сьенто полилась мелодия песни «Это любовь» (в исполнении оркестра «Миллиард ласковых струн»). Ректор в это время шагал по Моллу в сопровождении Джекли, тахина-техника с головой ворона, и начальника службы безопасности. Они обсуждали Глубокую телеметрию, и Пимли думать не думал о доме, из которого вышел в последний раз. И уж конечно, ему в голову не приходила мысль о том, что Тамми Келли (все еще в ночной рубашке) и Тасса из Сонета (все еще в шелковых шорках, заменявших ему пижаму) вот-вот сойдутся в рукопашной из-за продуктовых запасов.