Текст книги "Злой гений Нью-Йорка"

Глава 2
Поразительное обвинение

Через пару минут мы уже мчались по Бродвею: сержант Хэс с Маркхэмом – впереди в маленькой полицейской машине, а мы за ними – в «испано-сюизе» Вэнса. Миновав Дайкман-стрит, мы свернули на Пейсон-авеню, потом на Болтон-роуд и вскоре оказались на частном шоссе, ведущем к поместью Штамма.

Силуэт деревянного дома в готическом стиле отчетливо выделялся на фоне неба. Со всех сторон поместье было окружено современным Нью-Йорком, но выглядело таинственно и загадочно. Инвуд казался неким анахронизмом, прятавшимся от мира в самом центре большого города. Подъехав к автостоянке, мы увидели старомодный «форд», припаркованный в пятидесяти ярдах от широкой балюстрады, ведущей к особняку.

– Это машина доктора, – пояснил Хэс.

Он первым вылез из автомобиля и направился по ступенькам к массивной бронзовой двери, над которой горела лампа. Мы последовали за ним и увидели детектива Сниткина, расхаживавшего по вестибюлю.

– Хорошо, что вы прибыли, – сказал Сниткин, почтительно кланяясь Маркхэму и нам с Вэнсом.

– Вас удручает здешняя обстановка, мистер Сниткин? – поинтересовался Вэнс.

– Да, сэр, – ответил тот, – она заставляет меня беспокоиться.

– Еще что-то стряслось? – встревожился Хэс.

– Штамм пришел в себя.

Хэс постучал в дверь, которая тут же отворилась. Дворецкий в ливрее подозрительно уставился на нас.

– Разве все это так необходимо, сэр? – спросил он у Хэса. – Видите ли, сэр, мистер Штамм будет недоволен…

– Вас это не касается, – перебил Хэс. – Вы тут для того, чтобы получать и выполнять приказания, а не задавать вопросы и не рассуждать.

Дворецкий учтиво поклонился, попятился, пропустил нас вперед и закрыл за нами дверь, сухо осведомившись, какие же будут приказания.

– Стойте у двери, – грубо сказал Хэс, – и никого не пускайте. – Он обернулся к Сниткину, который тоже вошел в дом вслед за нами: – Где вся банда и чем занимается?

– Штамм у себя, при нем доктор. Остальных я отправил по своим комнатам – их сторожит Берк. Хеннеси несет караул у пруда.

– Это хорошо, – усмехнулся сержант и обратился к Маркхэму: – С чего начнете, шеф? Показать вам пруд и окрестности? Или сперва опросите людей?

Маркхэм замешкался, но Вэнс сразу принял правильное решение:

– Надо бы по горячим следам познакомиться с купальщиками, а пруд никуда не убежит.

– Я не возражаю, – вяло отозвался Маркхэм. – Чем скорее мы узнаем, зачем сюда явились, тем быстрее освободимся.

Вэнс внимательно осмотрел холл с массивной, потемневшей от времени мебелью. На стенах висели портреты, все двери были завешены портьерами. В помещении стоял затхлый воздух, и выглядело оно несовременным, мрачным и нежилым, с множеством затененных углов.

– Что ж, ваши опасения, сержант, мне вполне понятны, – заметил Вэнс. – Таких старых домов в Нью-Йорке осталось очень мало, но я не знаю, радоваться этому или нет.

– Давайте пройдем в гостиную, – предложил Маркхэм. – Где она, сержант?

Хэс указал на занавешенный проход справа от нас. Едва мы направились туда, как с лестницы послышались шаги и чей-то голос спросил:

– Может, вам помочь, джентльмены?

К нам приблизился высокий мужчина, и, когда на него упали лучи света, я увидел человека необычной и, как мне тогда показалось, зловещей наружности. Примерно шести футов ростом, стройный и жилистый, он казался необыкновенно сильным и чем-то походил на ястреба. У него было смуглое лицо с блестящими черными глазами, римский нос и широкие скулы, под ними – резкие впадины. Тонкие губы были сжаты в прямую линию, а раздвоенный подбородок свидетельствовал о силе воли и властности. Зачесанные назад черные волосы открывали широкий лоб. Одет он был со вкусом и держался очень свободно.

– Моя фамилия Лиленд, – представился он. – Я старый друг этого дома и волею судьбы оказался свидетелем трагедии.

Он произносил фразы со странной размеренностью, и я понял, что имел в виду сержант Хэс, когда рассказывал о первом разговоре по телефону с Лилендом. Вэнс критически оглядел его.

– Вы живете в Инвуде, мистер Лиленд? – вежливо спросил он.

Тот едва заметно кивнул:

– Я живу в коттедже в Шараканкоке на месте древней индейской деревни, возле залива Спайтен-Дайвил.

– Возле Индейских пещер?

– Да, вблизи места под названием Шелл-Бед.

– Вы давно знаете мистера Штамма?

– Лет пятнадцать. Я участвовал вместе с ним во многих экспедициях за тропическими рыбами.

Вэнс не сводил глаз с этого загадочного субъекта и, казалось, с трудом заставил себя продолжать допрос:

– Вы сопровождали мистера Штамма в его экспедиции за пропавшими сокровищами, не так ли? По-моему, ваше имя упоминалось в газетах в связи с этим романтическим приключением.

– Вы правы, – отозвался Лиленд без всякого выражения.

– Так-так, – оживился Вэнс. – Я думаю, вы единственный человек, способный оказать нам неоценимую помощь в этом деле. Давайте перейдем в гостиную и спокойно побеседуем.

Дворецкий опередил нас, прошмыгнул в гостиную и включил свет. Мы оказались в огромной комнате с высоким, в двадцать футов, потолком. Большой ковер покрывал пол, тяжелая разукрашенная мебель в стиле Людовика XV громоздилась вдоль стен. Здесь стоял тот же затхлый воздух, что и в холле. Вэнс оглядел помещение и, пожав плечами, пробормотал как бы про себя:

– Похоже, эта комната не популярна в доме.

Лиленд обернулся и ответил немного резковато:

– Да, гостиная, с тех пор как умер Джошуа Штамм, используется редко. Самые обжитые помещения – это библиотека и виварий, который Штамм пристроил к дому десять лет назад. Там хозяин проводит все дни напролет.

Вэнс кивнул, сел в кресло и закурил.

– Поскольку вы были так добры, что предложили помощь, мистер Лиленд, – начал он, – попрошу вас рассказать о гостях дома и тех событиях, которые предшествовали трагедии. – Прежде чем тот успел открыть рот, Вэнс прибавил: – Насколько я знаю от сержанта Хэса, вы очень настаивали, чтобы полиция взяла это дело в свои руки. Я ничего не путаю?

– Нет, все верно, – произнес Лиленд без малейшего колебания. – Исчезновение Монтегю после прыжка в воду насторожило меня. Он был превосходным пловцом и вообще много занимался спортом. Кроме того, он знал каждый квадратный фут в пруду и никак не мог удариться головой о дно, тем более что с той стороны, где расположена вышка для прыжков, глубина около двадцати пяти футов.

– Иногда люди теряют сознание при ударе о воду, или с ними случается судорога, – рассудительно заметил Вэнс и пристально поглядел на собеседника: – Почему вы так настаивали, чтобы делом занялась полиция?

– Это мера предосторожности… – начал Лиленд, но Вэнс перебил его:

– Да-да, правильно. Тогда поставим вопрос иначе: отчего вы почувствовали, что при данных обстоятельствах требуется предосторожность?

На губах Лиленда зазмеилась циничная улыбка.

– Здесь не тот дом, где протекает нормальная жизнь, – ответил он. – Штаммы, как вы, возможно, знаете, – вырождающаяся семья. Джошуа Штамм и его жена – двоюродные брат и сестра, обе четы их родителей тоже были кровными родственниками. В натурах двух последних поколений нет ничего постоянного, и в их жизни часто происходят всякие неожиданности, нарушающие обычное семейное равновесие. Эти люди, таким образом, и психически, и интеллектуально нестабильны.

– Пусть так, – согласился Вэнс. – Но какое отношение плохая наследственность Штаммов имеет к исчезновению мистера Монтегю?

– Монтегю, – ровным голосом пояснил Лиленд, – был помолвлен с сестрой Штамма Бернис.

– Вот как! – Вэнс глубоко затянулся сигаретой. – Вы считаете, что Штамм возражал против помолвки?

– Я ничего не считаю. – Лиленд достал трубку и начал набивать ее табаком. – Если Штамм и протестовал против этого брака, мне он в этом не отчитывался. Он не из тех людей, которые делятся с окружающими своими мыслями и переживаниями. Но он вполне мог ненавидеть Монтегю, и этот факт нельзя оставлять без внимания, – закончил Лиленд и раскурил трубку.

– А другие факты?

– Пожалуйста. Начнем с того, что последние двадцать четыре часа здесь царил сплошной пьяный разгул.

– Понимаю, алкоголь раскрепощает.

– Дело не только в алкоголе. – Лиленд перегнулся через стол и зловеще прошептал: – Все эти люди и заслуживают подобного конца.

– Звучит многообещающе, – усмехнулся Вэнс. – А почему, собственно? Расскажите, пожалуйста, об этих господах.

– Их здесь не так много, – ответил Лиленд. – Кроме Штамма и его сестры в доме находится Алекс Грифф – биржевой маклер, который, без сомнения, покушается на благосостояние Штаммов. Затем Кируин Татум, неприятный тип с плохой репутацией. Насколько я осведомлен, у него вошло в привычку жить за счет своих друзей. Между ним и Бернис Штамм что-то было…

– А каковы чувства мистера Гриффа к мисс Штамм?

– Понятия не имею. Он считается финансовым советником семьи, и мне известно, что по его рекомендации Штамм вложил крупные суммы в некоторые проекты. Но вопрос о его намерении жениться на деньгах Штамма весьма проблематичен.

– Хорошо. А остальные?

– Миссис Мак-Адам – они называют ее Крошкой – типичная вдова, болтливая, веселая. Ее прошлое покрыто мраком. Она – хитрая светская дама, всегда вносит в дом Штамма суматоху и пытается влиять на хозяина. Татум в пьяном виде проболтался, что она – бывшая любовница Монтегю.

Вэнс неодобрительно щелкнул пальцами.

– Я начинаю входить во вкус и оценивать всю остроту ситуации. Весьма интересно. Есть еще кто-нибудь в этом ковчеге?

– Да, мисс Руби Стил. Пылкое создание неопределенного возраста, одевается эксцентрично и всегда притворяется доброй. Она неплохо рисует, поет и беседует об искусстве. Вероятно, когда-то выступала на сцене. Была приглашена еще какая-то женщина – так сказал мне Штамм, – но она в последний момент отказалась.

– Очень интригует. Мистер Штамм упоминал ее имя?

– Нет, вы спросите у него, когда разрешит врач.

– Что же насчет Монтегю? – продолжал Вэнс. – Любые сведения о его прошлом и привычках окажут огромную помощь следствию.

Лиленд неожиданно умолк, потом не спеша выбил пепел из трубки и снова набил ее. Закончив эту процедуру, он с неохотой произнес:

– Монтегю как раз тот, кого называют профессиональными красавцами. Он актер, но, кажется, ничего особенного не добился, хотя снялся в Голливуде в одном или двух фильмах. Он всегда жил в модных и дорогих отелях, посещал ночные клубы и злачные места. У него привлекательные манеры, которые нравятся женщинам… – Лиленд помолчал, закурил трубку и добавил: – Я действительно мало знаю об этом человеке.

– Я знаком с таким типом людей, – промолвил Вэнс, доставая новую сигарету. – Однако во всем, что вы мне рассказали, я пока не нащупываю нить трагедии.

– По-моему, весьма вероятна попытка убрать Монтегю, пользуясь сегодняшним приемом.

Вэнс вопросительно поднял брови:

– Неужели?

– Начнем хотя бы с самого Штамма. Он мог ненавидеть Монтегю из-за своей сестры. Он любит ее и достаточно умен, чтобы понимать, что этот брак – пошлый мезальянс. Татум – тоже кандидат в убийцы из-за соперничества. Грифф – из тех людей, которых ничто не остановит, а женитьба Монтегю на мисс Штамм, безусловно, лишила бы его контроля над финансовым положением Штамма. Не исключено, что он сам рассчитывал жениться на Бернис. Что-то, без сомнения, было между миссис Мак-Адам и Монтегю: я заметил это, после того как Татум намекнул на их прежнюю любовную связь. Она легко могла приревновать Монтегю к другой женщине. К тому же у нее имелись матримониальные намерения к Штамму, и она наверняка опасалась, что Монтегю сообщит Штамму об ее прошлом.

– А мисс Стил?

На лице Лиленда появилась нерешительность. Он пожал плечами и недружелюбно ответил:

– Между ней и Монтегю существовали какие-то трения. Она постоянно отпускала по его адресу обидные реплики, колкие замечания и часто высмеивала его при всех. Когда Монтегю предложил искупаться, она зачем-то пошла с ним в кабину. Я не знаю, что там происходило, но уверен: она его за что-то бранила. Когда мы все переоделись в купальные костюмы и Монтегю собрался нырнуть, она подошла к перилам и заявила тоном, который мне не понравился: «Надеюсь, ты больше не вынырнешь». Когда Монтегю действительно исчез, эта фраза показалась мне подозрительной. Возможно, теперь вы поймете…

– Да-да, – пробормотал Вэнс. – Милое сборище, не так ли? – Он выразительно взглянул на собеседника: – Что же вы скажете о себе самом, мистер Лиленд? Какие у вас основания желать Монтегю смерти?

– У меня их даже больше, чем у других, – с мрачной откровенностью заявил Лиленд. – Мне не нравился этот человек, и я был оскорблен тем, что он собирался жениться на Бернис. Я открыто выражал свое недовольство не только ей самой, но и ее брату.

– Почему вы принимаете такое сердечное участие в этом деле? – вкрадчиво поинтересовался Вэнс.

Лиленд уселся на край стола и вытащил изо рта трубку.

– Мисс Штамм – красивая молодая девушка. – Он говорил медленно, тщательно подбирая слова. – Я восхищен ею и знал ее еще ребенком. За последние несколько лет мы стали добрыми друзьями. Я не верю, что Монтегю, легкомысленный тип, избалованный женским вниманием, хорошо бы относился к ней.

Он замолчал и задумался. Вэнс пристально наблюдал за ним.

– Вы прозрачны, как стеклышко, мистер Лиленд, – наконец произнес Вэнс и уставился в потолок. – Мне нравится ваше откровенное признание в том, что у вас были и желание, и мотив избавиться от Монтегю.

В этот момент на лестнице послышались торопливые шаги, и спустя мгновение на пороге гостиной появилась высокая импозантная женщина лет тридцати пяти, с очень бледным лицом, ярко накрашенными губами и черными волосами, собранными в тугой узел. На ней было черное шелковое платье, подчеркивавшее ее стройную фигуру. Из украшений – только ниточка нефрита вокруг шеи, нефритовый браслет на запястье и кольцо с нефритом на пальце. Недобрый взгляд ее был устремлен на Лиленда, и, войдя в комнату, она продолжала двигаться вперед, не сводя с него глаз. Она чем-то напоминала тигрицу, готовую к прыжку. Затем женщина бегло оглядела нас, и ее взгляд вернулся к Лиленду, который встал ей навстречу. Тогда она медленно подняла руку, направила ее на мужчину и коварно прищурила глаза.

– Вот этот человек! – вскрикнула она грудным вибрирующим голосом, как актриса на сцене.

Вэнс тоже поднялся из кресла, поднес к глазу монокль и критически обозрел экзальтированную особу.

– Большое спасибо, – спокойно отреагировал он, – но с мистером Лилендом мы уже познакомились, а вот с вами еще не имели чести…

– Меня зовут Руби Стил, – с вызовом сказала она, – и я слышала кое-что из того, что наплел вам этот господин. Ложь от начала до конца! Он старался защитить себя и все свалить на других. – Она гневно взглянула на Вэнса и снова впилась глазами в Лиленда, продолжая указывать на него рукой: – Этот человек виноват в смерти Стэнфорда Монтегю! – опять вскричала она. – Он все задумал и осуществил. Он ненавидел Монти, потому что сам любит Бернис Штамм. Он предупредил Монти, чтобы тот держался подальше от Бернис, иначе он его убьет. Монти сам поделился со мной в порыве откровенности. С тех пор как вчера утром я приехала сюда, я чувствую, – она драматически прижала руки к груди, – что тут творится что-то ужасное, что этот человек исполнит свою угрозу. – Она театральным жестом схватилась за голову. – Он это сделал! Это он! Он хитрый…

– Могу я узнать, леди, каким образом, по-вашему, мистер Лиленд осуществил свой замысел? – холодно спросил Вэнс.

Женщина презрительно посмотрела на него.

– Техника совершения преступления, – надменно выпалила она, – меня не касается. Вы должны сами выяснить, как он это сделал. Вы же полицейские, не так ли? Этот человек звонил вам. Он хитрый, я же сказала! Он думает, что вы не станете его подозревать, потому что именно он сообщил вам о трагедии.

– Любопытное заключение, – иронически кивнул Вэнс. – Значит, вы обвиняете мистера Лиленда в разработке плана убийства мистера Монтегю?

– Да! – напыщенно воскликнула она. – И я знаю, что я права, хотя мне неизвестно, как он это устроил. Но он обладает страшными способностями. Он может назвать время, когда люди прошли под определенным деревом, и узнать, кто в Инвуде обломал ветку или сорвал листок; по мху на камне он вам расскажет, кто проходил мимо. По золе и пеплу он вычисляет, когда погас огонь. По запаху шляпы или какой-нибудь вещи он безошибочно называет ее хозяина. Он читает невидимые знаки и предрекает дождь. Он вытворяет такие вещи, о которых белые не имеют никакого понятия. Он впитал в себя все тайны этих холмов, как будто его предки жили тут целыми веками.

– Успокойтесь, моя дорогая леди, – мягко запротестовал Вэнс, – вы, право, кричите слишком громко. А все те качества, что вы приписываете мистеру Лиленду, не являются сверхъестественными, и знание законов природы – не преступление. Наоборот, тысячи людей избежали бы опасностей, если бы имели такие познания окружающего мира.

Женщина помрачнела и сжала губы. На мгновение она покорно сложила руки, но тут же злорадно засмеялась.

– Если вам нравится, когда вас дурачат, пожалуйста, – заявила она. – Но в один прекрасный день вы придете ко мне и признаете, что я была права.

– Это будет забавно, – улыбнулся Вэнс. – Forsan et haes olim meminisse juvabit[8]8
  Когда-то, быть может, припомним спасения миг (лат.).


[Закрыть], как сказал Вергилий. Но сейчас я вынужден проявить невежливость и попросить вас подождать в своей комнате, пока до вас не дойдет очередь. У нас есть еще кое-какие дела.

Она повернулась и величественно вышла.

Глава 3
Плеск в пруду

Во время обличительной речи Руби Стил Лиленд спокойно курил трубку и с напускной гордостью смотрел на женщину. Казалось, его нисколько не трогали ее обвинения, и, когда она вышла, он лишь пожал плечами и тускло улыбнулся.

– Теперь вы поняли, – печально спросил он, – почему я вызвал полицию и настаивал на ее скорейшем прибытии?

Вэнс пристально посмотрел на него и тоже задал вопрос:

– Вам неприятно, что вас обвиняют в исчезновении Монтегю?

– Не совсем так. Я ведь заранее знал, какие здесь могут возникнуть сплетни, и считал, что будет лучше, если полиция с самого начала вмешается в эти темные дела. Однако я не ожидал подобной сцены. Впрочем, это обычная истерическая выходка мисс Стил. Она поведала вам все, кроме правды, вернее, только полуправду. Моя мать – алгонкинская индианка по имени Принцесса Белой Звезды, гордая, благородная женщина, которая бросила свое племя и с юности жила на юге. Мой отец был архитектором, он потомок старинного нью-йоркского рода. Он был намного старше матери. Оба они уже умерли.

– Вы родились здесь?

– Да, в Инвуде, на территории старой индейской деревни Шараканкок. Но наш дом давно разрушен. Я живу тут, потому что люблю это место. С детством у меня связано много счастливых воспоминаний.

– Я понял, что в ваших жилах течет индейская кровь, как только увидел вас. – Вэнс скрестил вытянутые ноги и глубоко вздохнул. – Но расскажите нам, мистер Лиленд, что все-таки предшествовало трагедии? Кажется, вы упомянули, что Монтегю сам предложил искупаться.

– Да, это правда. – Лиленд придвинул к столу кресло и сел в него. – Обедали мы около половины восьмого, до этого выпили много коктейлей, а во время обеда Штамм выпил много вина. После кофе мы пили бренди и портвейн. Как вы знаете, в это время лил дождь, и выйти на улицу мы не могли. Потом мы перешли в библиотеку, пили виски с содовой и слушали музыку. Татум играл на пианино, а мисс Стил пела. Но это длилось недолго, начало действовать опьянение, и все почувствовали себя нехорошо.

– А Штамм?

– Штамм был пьянее всех. Я редко видел его в таком состоянии. Он начал пить виски прямо из бутылки, и мне пришлось отобрать ее у него. Он немного успокоился, но после десяти часов снова дорвался до спиртного. Его сестра тоже пыталась повлиять на него, но безуспешно.

– В котором часу вы отправились купаться?

– Где-то после десяти. К этому времени дождь затих. Монтегю с Бернис сидели на террасе, затем присоединились к нам, и Монтегю объявил, что дождь прекратился и пора искупаться. Все, кроме Штамма, согласились. А Штамм был не в состоянии не только купаться, но и передвигаться. Бернис и Монтегю, правда, пытались уговорить его немного окунуться: видимо, они думали, что вода протрезвит его, – но он отказался и велел Трейнору подать еще бутылку виски.

– Трейнору?

– Дворецкому. В общем, Штамм одурел от пьянства и был настолько беспомощен, что я сказал остальным, чтобы его оставили в покое, и мы пошли к кабинам. Я сам включил все прожекторы возле пруда. Монтегю раньше всех надел купальный костюм, а мы отстали от него, наверное, на минуту, не больше. Потом произошла трагедия…

– Секундочку, мистер Лиленд, – прервал Вэнс, стряхивая пепел в камин. – Монтегю первым оказался в воде? Вы это точно помните?

– Да. Он стоял на вышке и готовился к прыжку, когда все прочие вышли из кабинок. Он любовался собой и красовался перед гостями. По-моему, тщеславие и заставило его прыгнуть в воду на виду у всех.

– Что было потом?

– Он грациозно изогнулся и прыгнул. Естественно, мы ждали, когда он вынырнет. Наверное, это длилось с минуту, но нам казалось, что прошло больше времени. И тогда миссис Мак-Адам закричала, а мы бросились в воду искать его. Мы поняли: что-то случилось. Ни один человек не способен так долго оставаться под водой. Мисс Штамм вцепилась в мою руку, но я вырвался, метнулся к вышке и нырнул, стараясь попасть в то место, где исчез Монтегю. – Лиленд облизнул сухие губы. – Я нырял, пытаясь достать дно. В воде возле меня кто-то был, и сначала я подумал, что это Монтегю, но это оказался Татум, который присоединился ко мне в поисках. Он тоже нырял, а Грифф возился возле берега: он хотя и плохой пловец, но пытался помочь. Однако мы ничего не добились. Мы провели в воде минут двадцать, а потом вылезли…

– Что вы чувствовали в той ситуации? – допытывался Вэнс. – У вас были какие-нибудь подозрения?

Лиленд некоторое время подумал и сказал:

– Не могу выразить, что конкретно я чувствовал. Скорее, ошеломление. Но что-то шевельнулось в глубине моей души. Инстинктивно я рвался в дом к телефону – позвонить в полицию, я не размышлял о случившемся, так как был потрясен. К тому же, – прибавил он, уставившись в потолок, – о Луже Дракона существует много странных историй. Мать рассказывала мне их, когда я был ребенком.

– Да-да, это легендарное место, – пробормотал Вэнс. – Как вели себя и что делали женщины?

– Женщины? – Нотка удивления прозвучала в голосе Лиленда, и он с недоумением посмотрел на Вэнса. – Ах да, понимаю, вы имеете в виду, после трагедии. Ну, мисс Штамм бегала по берегу пруда, закрыв лицо руками, и отчаянно рыдала. Вряд ли она видела меня или кого-нибудь другого. Мне кажется, она была больше испугана, чем расстроена. Мисс Стил стояла на берегу, запрокинув голову и вытянув руки.

– Звучит так, будто она репетировала роль для «Ифигении в Авлиде». А что насчет миссис Мак-Адам?

– Здесь есть одна странность, – нахмурился Лиленд. – Она первая закричала, когда Монтегю не вынырнул. Но когда я выходил из пруда, она стояла на берегу спиной к воде и была так спокойна, словно ничего не случилось. Она смотрела мимо всех и улыбалась безжалостной улыбкой. «Мы не нашли его», – пробормотал я, подходя к ней. Сам удивляюсь, почему я произнес эти слова. А она ответила, не оборачиваясь: «Так и есть».

– Вы вернулись в дом и позвонили в полицию? – уточнил Вэнс.

– Немедленно. Я сказал другим, что им лучше одеться и разойтись по комнатам, а сам позвонил вам и только потом пошел в кабину одеваться.

– Кто вызвал врача к Штамму?

– Я позвонил доктору, когда переоделся. Сначала я побежал к Штамму в библиотеку, надеясь, что он в состоянии отреагировать на ужасное событие. Но Штамм был пьян в стельку, а рядом лежала пустая бутылка. Я попытался растолкать его, но безрезультатно. – Лиленд помолчал и хмуро продолжил: – Я повторяю, что никогда прежде не видел Штамма в таком состоянии, хотя он, конечно, в меру выпивал. На этот раз он едва дышал и был смертельно бледен. В тот же момент в комнату вошла Бернис. Увидев брата, она воскликнула: «Ой, он тоже умер?! О Боже мой!» – и упала в обморок. Я передал ее на попечение миссис Мак-Адам, которая удивительно стойко держалась в той ситуации, и позвонил доктору Холлидею – семейному врачу Штаммов; он лечит их уже много лет и живет недалеко отсюда, на 207-й улице. К счастью, он был дома и сразу поспешил сюда…

Хлопнула дверь из холла, и раздались шаги. В дверях появился Хеннеси. Он поприветствовал Маркхэма и обратился к сержанту.

– В пруду что-то случилось, – объявил он, указывая рукой куда-то позади себя. – Я стоял у вышки, как вы мне приказали, и курил, когда услышал странный грохот на вершине скалы, после чего раздался плеск в пруду, словно тонна кирпичей рухнула со скалы в воду. Я подождал пару минут, чтобы узнать, что это такое, а потом подумал: лучше доложить вам.

– Ты видел кого-нибудь? – спросил Хэс.

– Никого и ничего, сержант. Возле скалы темно, а к краю фильтра я не подходил, ведь вы предупредили, что там скользко.

– Я не хотел, чтобы Хеннеси затоптал следы в низинке, – пояснил Хэс Маркхэму и Вэнсу. – Утром мы их внимательно осмотрим. – Он повернулся к полицейскому: – Так что там был за шум?

– Понятия не имею, – ответил Хеннеси. – Я доложил все, что знаю.

– Позвольте объяснить, – вмешался Лиленд. – На вершине утеса лежат несколько больших глыб, и они еле держатся. Я всегда боялся, что они когда-нибудь рухнут в пруд. Утром я и мистер Штамм влезали на вершину и осматривали эти камни. Мы даже попытались столкнуть один из них вниз, но нам это не удалось. Видимо, дождь размыл землю, на которой они находились.

– Правдоподобно, – кивнул Вэнс.

– Не верится, мистер Вэнс, – возразил Хэс. – Интересно узнать, почему это случилось именно сегодня ночью?

– Мистер Лиленд сообщил, что он и мистер Штамм пытались сегодня утром – вернее, уже вчера – столкнуть камни. Они их расшатали, а дождь подмыл землю, и те упали.

Хэс задумчиво пожевал сигару.

– Возвращайся на свой пост, – приказал он Хеннеси. – Если там произойдет еще что-нибудь, немедленно поставь нас в известность.

Хеннеси ушел, как мне показалось, с большой неохотой. Маркхэм все это время со скукой поглядывал по сторонам, проявляя мало интереса к происходящему.

– К чему все эти рассуждения, Вэнс? – спросил он. – Ситуация вполне очевидная. Здесь нет никакой тайны. Мы зря тратим время. Нам надо разойтись по домам и предоставить сержанту и его людям вести дело надлежащим образом. Как можно предполагать какой-то злой умысел, если Монтегю сам предложил искупаться и первым нырнул?

– Ты чересчур логичен, старина, – запротестовал Вэнс. – Конечно, это следствие твоей профессии, но в мире не все подчиняется логике. Лично я предпочитаю эмоции. Подумай, разве родились бы на свет истинные поэтические шедевры, если бы их авторы руководствовались голой логикой? Что сталось бы, например, с «Одиссеей», с сонетами Петрарки?

– Что ты конкретно предлагаешь? – раздраженно спросил Маркхэм.

– Для начала осведомиться у Холлидея о здоровье нашего хозяина.

– Какое отношение имеет Штамм к этому делу? – негодующе воскликнул Маркхэм.

Но Хэс нетерпеливо направился к двери:

– Я позову доктора.

Через несколько минут он вернулся в сопровождении пожилого господина, похожего на Ван Дейка, в черном костюме с высоким старомодным воротничком. Доктор был высок и строен, и в его манерах сквозило что-то располагающее. Вэнс встал, приветствуя его, и после объяснения причины нашего визита в дом сказал:

– Мистер Лиленд сообщил нам о плохом состоянии мистера Штамма сегодня ночью, и мы хотели бы узнать, как он чувствует себя сейчас.

– Ему, конечно, лучше, – ответил доктор и немного замялся, а потом добавил: – Раз уж мистер Лиленд информировал вас по этому поводу, я не стану ссылаться на профессиональную этику. Когда я прибыл сюда, мистер Штамм был без сознания, пульс – медленный и вялый, дыхание затрудненное. Узнав о количестве выпитого им спиртного, я немедленно сделал ему инъекцию апоморфина – десять гран. В результате его желудок быстро очистился, и пациент спокойно уснул. Он выпил слишком много, и это первый случай в моей практике: я еще не встречал людей, которые способны поглотить столько алкоголя. Когда этот джентльмен пришел за мной, – он указал на Хэса, – я как раз собирался вызвать к Штамму сиделку.

Вэнс понимающе кивнул.

– Можем ли мы сейчас поговорить с мистером Штаммом?

– Лучше немного позже. Я помог ему подняться, и он лег в постель. Конечно, дар речи он не потерял, но еще очень слаб.

– Спасибо, доктор. Вы дадите нам знать, когда наступит подходящий для беседы момент?

– Конечно, – улыбнулся Холлидей.

– А мы тем временем, – обратился Вэнс к Маркхэму, – немного поболтаем с мисс Штамм.

– Прошу прощения, – вмешался доктор уже от двери. – Я бы попросил вас, сэр, сейчас не тревожить мисс Штамм. Когда я пришел сюда, с ней была истерика – молодая леди потрясена случившимся. Я дал ей снотворное и уложил в постель. Сейчас она не в состоянии разговаривать. Подождите до утра.

– Верно, – согласился Вэнс. – Утро вечера мудренее.

Доктор вышел в холл, и вскоре мы услышали, как он звонит по телефону.