Текст книги "Основы православной педагогической культуры"

12. Франк С. Л. Духовные основы общества: [Сборник/ С. Л. Франк; Сост. и авт. вступ. ст. П. В. Алексеев]. – М.: Республика, 1992. – 510 с.

13. Хомяков А. С. Об общественном воспитании в России / А. С. Хомяков // Антология педагогической мысли России I половины XIX века / АПН СССР; [Вступ. ст. с. 7–26, биогр. очерки, сост. и коммент. П. А. Лебедева]. – М.: Педагогика, 1987. – С. 500–512.

14. Хомяков А. С. О старом и новом: Ст. и очерки / А. С. Хомяков; [Сост., вступ. ст., с. 5–40, и коммент. Б. Ф. Егорова]. – М.: Современник, 1988. – 461 с.

15. Чаадаев П. Я. Избранные труды / П. Я. Чаадаев; сост., авт. вступ. ст. и коммент. М. Б. Велижев. – М.: Российская политическая энцикл. (РОССПЭН), 2010. – 966 с.

16. Шестун Евгений, протоиер. Православная педагогика: учеб, пособие для студентов вузов и для духов, шк. / Протоиерей Евгений Шестун. – 2-е изд., испр. и доп. – М.: Про-Пресс. Ред. «Православ. педагогика», 2002. – 575 с.

17. Юркевич П. Д. Курс общей педагогики с приложениями / П. Д. Юркевич. – М.: Тип. Грачева и К., 1869. – XVI, 404 с.

2.3. Формирование научно-педагогического знания в контексте православной педагогической культуры

Древнерусский человек педагогические правила и законы черпал в учительной литературе и святоотеческих творениях, в поучениях и проповедях священнослужителей. Начиная с петровских времен в России весьма популярной становится переводная литература нравственного содержания. Нравоучительные книги, имевшие христианское основание, переводились с французского, немецкого, английского, греческого языков, были изданы даже индийские нравоучения, но продолжали издаваться и творения Иоанна Златоуста, вышли труды еп. Воронежского Тихона и др. Это говорит о том, что в России были и оставались семьи, выстраивавшие свою жизнь и воспитание детей согласно святоотеческим традициям. Но даже увлечение западноевропейскими трактатами о воспитании свидетельствует об интересе читателей к педагогическому знанию, постепенно начинающему свое «вхождение» в область науки.

Первые ученые-педагоги в России свои теоретические идеи развивали из собственной практической деятельности. Известный в екатерининское время своими педагогическими проектами Иван Иванович Бецкой (1704–1795), заблуждаясь, в силу увлечения идеями свободного воспитания, по поводу воспитывающей функции семьи, основные свои теоретические мысли тем не менее формировал в русле православной педагогической культуры. Многие его идеи заслуживают пристального внимания, поскольку продолжают ее традиции. Это мысли о нерасторжимой связи обучения с воспитанием, о воспитании как деятельности, направленной на развитие добрых наклонностей ребенка. Задачи воспитания он видел в том, чтобы вселять в юношество страх Божий, утверждать сердце в похвальных наклонностях, возбуждать охоту к трудолюбию, обучать домостроительству и др.

В екатерининское время широко была известна просветительская деятельность Николая Ивановича Новикова (1744–1818), которая началась с издания журналов «Трутень» и «Живописец». Несмотря на то что эти журналы знакомили публику с философией Европы, в том числе и французских просветителей, тем не менее они касались и вопросов образования. Сам Новиков активно занимался педагогическим творчеством. Широко известен его трактат «О воспитании и наставлении детей для распространения общеполезных знаний и всеобщего благополучия» (1783). В статье говорится о важности воспитания, главным предметом которого является «образовать детей счастливыми людьми и полезными гражданами». Новиков рассуждал об эффективности образования, которую видел в устроении его на базе отечественных традиций воспитания, где ведущую роль играет семья и родительское наставничество. Традиционно в статье говорится о важности примера родителей в деле воспитания, умеренности и воздержании, с тем чтобы сохранить себя от опасных телу и духу пороков. Автор акцентировал внимание читателей на нравственном воспитании и давал конкретные правила, касающиеся образования детей: не погашать их любопытство, давать видеть все собственными глазами, упражнять во внимательности, не учить ничему такому, чего они по возрасту разуметь не могут, делать их познание основательным и верным, остерегать детей от скоропостижности в суждениях, приучать к повиновению и уступчивости, упражнять в примиримости и великодушии и т. п. Целью воспитания Новиков полагал формирование активной добродетельной личности, направляющей свою деятельность на принесение пользы Отечеству и своим согражданам. Воспитание, считал Новиков, должно включать в себя три части: физическое; нравственное, имеющее предметом «образование сердца» через христианские добродетели; разумное, имеющее предметом «просвещение и образование разума» [9, с. 430].

Новиков считал, что детей необходимо учить таким добродетелям, как повиновение и уступчивость, любовь к истине, рассудительность, трудолюбие, смирение, скромность, великодушие, любовь к ближним, сожаление и благодетельность, умение владеть своими желаниями, терпение и смелость, милосердие, вера в Бога.

При этом наставлений совершенно недостаточно, их необходимо соединять с религией. Для достижения истинного христианского воспитания Новиков выделил следующие главные правила, которым необходимо следовать: с первых лет жизни рассуждать о важности и истинности религии и христианства; показывать детям своим примером, что религия – лучшее средство добродетели и благополучия; не начинать наставления детям в религии самыми труднейшими ее Таинствами, а стараться возбудить и сохранить в детях «живое чувствование совершенной их зависимости от Бога, от воли Его, от Его провидения» [9, с. 467].

Специальные педагогические журналы в XVIII в. еще не появились, но в общих журналах нередко попадались статьи педагогического содержания. Например, в 1784 и 1785 гг. в России выходил журнал «Покоящийся Трудолюбец», авторы которого в различных произведениях нравоучительного характера старались показать своим читателям важность воспитания и образования. В 1798 г. в санкт-петербургском журнале, издаваемом И. П. Пниным, появляется статья «О воспитании», в которой была сделана попытка определить категорию «воспитание», указать его цель, обозначить проблемы воспитания, характерные для того времени.

В XIX в. в различных журналах продолжают появляться статьи педагогического характера, но появляются и специализированные педагогические периодические издания: «Журнал Министерства народного просвещения», журнал «Патриот», «Педагогический журнал», «Библиотека для воспитания», развивается учение славянофилов, в том числе касающееся вопросов отечественного образования. Вопросы педагогики обсуждаются и в связи с реформированием отечественной системы образования. В общем и целом идет подготовка к теоретическому, научному осмыслению педагогических проблем.

В середине XIX в. в отечественной периодике появляется ряд статей, буквально всколыхнувших общество на предмет воспитания подрастающих граждан. Так, в «Журнале для воспитания» за 1857 г. печатается статья Петра Григорьевича Редкина (1808–1891) «Что такое воспитание?». Данная статья имеет и богословско-педагогический, и научный характер. Основываясь на богословском видении человека как образа и подобия Божия, на богословском понимании первородного греха и его последствий, Редкин указывал на то, что склонность ко злу, возникшая вследствие первородного греха, может быть преодолена только религией. Со своим побуждением к совершенству, истине и добру она доступна всем и каждому. Автор попытался определить, что есть воспитание, образование, указал на необходимость самообразования. Собственно, воспитание он понимал как кратчайший путь к самообразованию. Воспитатель, по мнению автора, должен беспрестанно возбуждать, укреплять и усиливать сознательную и свободную деятельность воспитанника, с тем чтобы воспитанник был в состоянии приобрести необходимые для самообразования светлый ум и твердую волю. Воспитание нуждается как во внешних знаниях и навыках, так и в возбуждении внутренних сил воспитанника. Воспитанию Редкин ставит самые высокие цели: воспитывать детей в «духе красоты, истины и добра», в поклонении Богу.

Такие же высокие идеалы воспитания с обоснованием их в философско-религиозном ключе представил в своей статье «Вопросы жизни» (1856) Николай Иванович Пирогов (1810–1881), выражая тот внутренний надлом (характерный и для него лично), который наметился в русском секуляризме. Жизненный путь Н. И. Пирогова весьма характерен для значительной части интеллигенции того времени. Схожим путем шли и многие упомянутые выше славянофилы. До поступления в университет Пирогов был всецело проникнут религиозным мировоззрением, но затем он воспринял идеи материализма, которые вскоре его перестали удовлетворять, и после долгих духовных исканий он возвратился к христианской вере.

Цель воспитания ученый идентифицировал с целью бытия, которая определена христианским учением. Перед этой целью, считал он, меркнут все остальные. Поэтому воспитание человека для него – это воспитание христианина. Мы – христиане, рассуждал он, но основания нашего воспитания находятся в полном разладе с направлением, которому следует общество, т. е. с практикой воспитания. Все мы с детства ознакомились с мыслью о будущей жизни и должны считать настоящее приготовлением к будущему. Но вникая в обыденную жизнь, в ней мы не находим порой и следов этой мысли. Как же согласовать с высокой целью бытия христианина и христианского воспитания наши сиюминутные задачи? Как сочетать с высокой христианской моралью мораль общественную и частную? Формирование нравственных качеств, писал ученый, происходит в семье, затем в учебном заведении в соответствии с христианским учением. Но потом молодой человек попадает в общество, мораль которого не всегда соответствует нормам полученного воспитания. Поэтому, считал Пирогов, необходимо готовить ребенка к борьбе как с общественными отклонениями в морали, так и с личными искушениями. Это и есть, по его мнению, высшая задача воспитания.

Для того чтобы преодолеть разлад цели и практики ее осуществления, ученый предлагал, как и святые отцы Церкви, путь самопознания, путь проницательного взгляда на себя, а точнее – в себя, что очень трудно, потому что это есть борьба между наружным и внутренним человеком, между влечениями инстинктов и силой воли. Борьба с этой двойственностью, что и есть наше зло, является основной задачей деятельности человека. Только победа над двойственностью ведет к бессмертию, обещанному откровением. Этой мыслью Пирогов, собственно, повторяет богословское учение о поврежденности природы человека первородным грехом.

Н. И. Пирогов, рассматривая роль школы в деле нравственного воспитания подрастающего поколения, отмечал, что главная сила ее воздействия есть наука и обучение, поэтому гораздо надежнее было бы, оставив притязания школы перед обществом на высокую нравственность, сосредоточить все ее силы на распространении исключительно науки. Подобного рода высказывания вовсе не означают, что ученый отвергал воспитательное значение школы. Но в той школе, которую он видел в России в то время, это, по его мнению, было невозможно. Нравственное воспитание, считал Н. И. Пирогов, возможно только в той школе, которая могла бы изменить отношения между воспитанниками и воспитателями на совершено теплые, семейные, проникнутые любовью и доверием друг к другу. Профессионализация образования, отмечал Н. И. Пирогов, плоха не сама по себе, а потому, что ориентирует ребенка на чисто материальные цели. Ребенок должен получить общее гуманитарное образование, формирующее мировоззрение личности. У школы, отмечал ученый, должны быть более высокие, духовные задачи (статья «Школа и жизнь», 1860).

В статье «Быть и казаться» (1858) Н.И. Пирогов, касаясь вопроса создания детского театра, ставил важнейшую проблему изучения духовного мира ребенка и воспитания его в духовной целостности. Ученый призывал ограждать детей от лицедейства, начиная от поведения в обществе и дома и заканчивая театральными подмостками [11].

Таким образом, Н. И. Пирогов, затрагивая в своем творчестве животрепещущие педагогические проблемы, отрывался в их истолковании от секулярных установок, столь свойственных его времени. В то же время необходимо отметить, что, живя христианской верой, к догматическому учению христианства он относился довольно сдержанно.

Еще более симптоматичным является тот духовный перелом, который пережил Лев Николаевич Толстой (1828–1910): от секуляризма к поиску веры через разрыв с Церковью, создание собственной метафизики на основе некоторых положений христианства. Толстой, бесспорно, был религиозным человеком со своими моральными исканиями, и в этих исканиях он жаждал абсолютного, а не относительного добра. В свете этих исканий для него раскрывается бессмысленность безрелигиозной жизни. Однако в своих поисках высшего начала жизни он встал на путь религиозной мистики, хотя и не признавал этого. От первоначального отрицания права воспитывать детей Толстой под конец пришел к противоположной программе – не религиозного воспитания «вообще», а воспитания детей в свете его учения, которое он сам проповедовал. Он создал свои учебники для народной школы, подчеркивал ценность религии для утверждения нравственного императива в сознании детей, но утверждал, что необходимо создать общую для всех народов религиозно-нравственную базу, лежащую и в основе образования.

В целом, несмотря на то, что Толстой отходил от Церкви, ценность его взглядов для истории православной педагогической культуры в том, что он отрывал сознание от секулярной культуры, и этот отрыв, этот пересмотр ее значения совершался у него в русле христианских переживаний. Он возвращал сознание соотечественников к идее религиозной культуры. Отвергая Церковь, он в то же время искал ее, так и не восприняв того, что могло бы ему дать христианское богословие. Однако для православной педагогической культуры значение имеет утверждение Толстого о том, что добро может быть Абсолютным, или оно не есть добро. Это, по сути, призыв к построению культуры, в том числе педагогической, на религиозной основе.

Приведенные выше работы свидетельствуют о том, что интерес к православной педагогической культуре не был потерян в обществе, хотя, наряду со старыми мотивами воспитания, в отечественной педагогике прочно обосновались и западноевропейские теории воспитания, нашедшие своих последователей в лице В. Г. Белинского, Д. И. Писарева и др. Анализ общественной жизни середины XIX в. показывает, что дилемма, какому идеалу следовать – традициям православного образования или гуманистическим идеям Запада, – постепенно стала приводить к расколу русского общества.

Одним из тех, кто призывал к сохранению национальных основ воспитания, был Константин Дмитриевич Ушинский (1824–1870). Тщательно изучив зарубежный педагогический опыт, он, имея на то веские основания, считал, что можно заимствовать чужие методические подходы, отдельные усовершенствования педагогического процесса, но нельзя перенимать чужой направленности воспитания, иноземного духа школы.

Ученый соглашался с идеей Н. И. Пирогова о том, что воспитание должно быть общечеловеческим. Но что понимать под «общечеловеческим»? Если понимать классическое образование, то оно таковым, по мнению Константина Дмитриевича, быть не может. Древний мир, породивший его, – далеко не общечеловеческий мир. Есть древняя культура, рассуждал он, которая действительно является общечеловеческой, – это христианство, заслуга которого перед человеческой цивилизацией в том, что оно коренным образом изменило отношение человека к человеку. Христианские всечеловеческие идеи всегда стоят выше национальности, выше народности. Потенциал религии необходимо, по мнению К. Д. Ушинского, соединить с образованием, построенным на принципе народности. Ушинским выделены и обоснованы факторы народного воспитания. Это, прежде всего, родной язык, выступающий духовной одеждой всякому знанию, ретранслятором культурных ценностей, религия, природа и труд.

В условиях реформирования системы школьного образования во второй половине XIX в. К. Д. Ушинский выступил за введение обязательного начального обучения детей школьного возраста и предложил для этой цели создать русскую национальную школу, которая должна, по его мнению, давать детям светское начальное образование и осуществлять духовно-нравственное воспитание на основе православной веры. Ушинский был убежден, что «влияние нравственного должно составлять главную задачу воспитания, гораздо более важную, чем развитие ума вообще…» [15, с. 31]. Основу нравственности он видел в христианских идеалах, традициях, которые спасают от нравственного разрушения. Главным участником в решении вопроса об устроении русской школы, с ее приоритетом нравственного воспитания, должна быть Церковь, духовное сословие и представители светского образования. В этой школе дети должны научиться читать, писать, считать, получить знание оснований своей религии и знание своей родины. Для этой цели он составил учебники «Родное слово» и «Детский мир». Религиозное образование в школе должно происходить не только на уроках Закона Божия, поскольку, «как только мы захотим отделить непроходимой гранью преподавание Закона Божия от преподавания других предметов, то хотя преподавание различных предметов и останется, но воспитание исчезнет» [15, с. 51]. Основой воспитания в такого типа школе Ушинский считал духовно-нравственное воспитание, и в его реализации видел реальную связь и преемственность между русской школой, возникшей с принятием христианства на Руси, и русской школой, о необходимости которой он писал: «…религия, превратившаяся в плоть и кровь народа, – вот что должно проявиться в народности русского воспитания» [15, с. 244–245]. Поэтому в свои учебники для русской школы он ввел основные молитвы, заповеди Иисуса Христа, библейские рассказы, жития святых и другой материал, позволяющий ввести учеников в традиционную православную культуру. Сам Ушинский настаивал на том, чтобы система воспитания народа опиралась бы на историю, традиции, соответствовала характеру народа и его религии. Русская православная культура должна быть соединена с просвещением и образованием, которое в своем фундаменте должно иметь родной язык и родную культуру.

Православная религия играла важнейшую роль в педагогических идеях Константина Дмитриевича. Раскрывая значение православия для России, Ушинский отмечал, что оно собрало и объединило русских людей в одно религиозное общество, содействовало и содействует развитию народного самосознания, оказывает «благодетельное влияние» на развитие самого общества, его языка, литературы, законов, истории, а также, собирая людей в Церкви, позволяет наиболее полно реализовать идею общественного воспитания. Таким образом, Ушинский вышел на национальную черту русского народа – соборность как единство народа в исполнении христианского долга самопожертвования, в стремлении посильно приблизиться к Богу, воплотить в себе нравственный идеал православия. Положительно оценивая роль православной культуры в истории развития России, Ушинский особо отмечал воспитательную ценность обрядов Православной церкви: без объяснений они охватывают детскую душу святым религиозным чувством, настраивают ее на торжественный лад.

Как и Н. И. Пирогов, К. Д. Ушинский не раз в своем творчестве обращался к теме воспитания внутреннего человека. В лекции «О камеральном образовании» он говорил о том, что человек как существо со свободной волей имеет право на удовлетворение своих потребностей и желаний. Однако их бесконечность может, по мнению ученого, привести к гибели как отдельного человека, так и человечества в целом. Из потребности ограничения воли человека вытекает у Ушинского необходимость гражданского воспитания личности.

В фундаментальном труде «Человек как предмет воспитания. Опыт педагогической антропологии» ученый сформулировал ряд важнейших положений педагогической теории, обосновал антропологический принцип воспитания, сводящийся к необходимости познания человека во всех отношениях, для того чтобы правильно выстраивать стратегию воспитательной деятельности, развил многие животрепещущие вопросы воспитания ребенка, решая их в русле православного вероучения. Так, например, воспитывающую деятельность он рассматривал в неразрывной связи со свободой ребенка. Свобода, по мнению ученого, заключается в том, что человек, осуществляя свою деятельность, преодолевает препятствия, «стеснения». В педагогическом отношении, считал Ушинский, свобода вовсе не должна означать изымания из процесса воспитания ребенка всяческих преград на его пути. Ребенок должен приобрести достаточный опыт преодоления трудностей, чтобы полюбить свободу и стремиться к ней. Поэтому основы истинной свободы состоят в умении ограничить себя, принудить, заставить. С этой точки зрения Ушинский не исключал принудительных занятий, имеющих функцию обязанности, которую ребенок выполняет не потому, что она ему нравится, а потому, что он должен выполнить это. Ученый утверждал, что если бы педагогике удалось превратить все учение в занимательную игру, то это было бы большим несчастьем для воспитания. Таким же несчастьем и бессмыслицей, ничего, кроме вреда не приносящей, он считал обучение без воспитания.

Таким образом, основным объектом воспитательного воздействия Ушинский выделял духовную природу человека. Традиционно для православной педагогической культуры он подчеркивал высокое воспитательное значение страха Божия как основы внутренней свободы. «Если человек, – писал он, – достигнет до той нравственной высоты, что боится одного только Бога, то значит, он боится одной своей собственной совести – больше ничего в мире не боится» [13, с. 105].

Первоочередную роль в деле воспитания ребенка Ушинский отводил семье, считая ее идеальным условием для его становления и развития, создающей для него обстановку добра, любви и уюта. Ушинский отмечал глубокое семейное чувство русского человека, которое придает ему уверенность и силы в преодолении жизненных невзгод. Но для того чтобы родители могли правильно воспитывать своих детей, им, и прежде всего матери, необходимо педагогическое образование. Ушинский был сторонником того, чтобы именно мать давала ребенку первоначальное образование, а потому для матерей подготовил книгу «Родное слово». Воспитание в семье, как и в школе, по мнению ученого, должно быть глубоко народным, русским – дети должны хорошо овладеть родным языком, родной культурой, заложить основы нравственного и религиозного воспитания. К семейному воспитанию должно быть приближено воспитание в школе. Вообще обучение в ней, по мнению педагога, ребенок должен получать, не порывая с семьей, т. е. он должен учиться в школе, оставаясь жить в семье. Характерной чертой русского воспитания, помимо его семейственности, ученый считал и патриотизм.

Основой педагогических взглядов Константина Петровича Победоносцева (1827–1907) была идея целостности познания, идущая от святых отцов и учения славянофилов. Победоносцев в своих рассуждениях следовал христианской антропологии: раз человек трехсоставен (дух, душа и тело), то в развитии и воспитании нуждаются все три его стороны. Интеллект развивать необходимо, но не он должен составлять главный объект педагогического воздействия, считал Победоносцев. Дух, духовность человека подлежит воспитанию в первую очередь. Именно от развития духовной стороны зависит и развитие других сторон личности. При отсутствии же внимания к духовной стороне нарушается целостность человека, целостность его познания, мир в его сознании искажается.

Среди духовных ценностей К. П. Победоносцев также выстраивал иерархию. Первой среди них является вера. Вне веры, считал Победоносцев, всякая истина относительная, неполна, преходяща. Поэтому школа должна прежде всего учить любить Бога, чтобы дать людям нравственную силу выдерживать борьбу «с дурными внушениями и соблазнами мысли». С этой точки зрения Победоносцев единственно культуросообразной русскому народу считал церковно-приходскую школу.

Ставя воспитание на первое место в педагогическом процессе, Победоносцев подчеркивал, что воспитание в вере должно производиться всем строем школьной жизни, а не отдельным предметом. Школа, по мысли Победоносцева, должна основы веры, заложенные семьей, делать сознательными и крепкими. Поэтому православные идеи должны пронизывать все преподавание в учебном заведении. В то же время знания, считал он, не должны быть бесполезным грузом. Знания не должны быть и поверхностными, в противном случае, считал Победоносцев, они несут с собой социальное зло: отрывают человека от его среды и переводят в разряд «образованных», при этом не дают возможности трезво оценить свой интеллектуальный багаж и свои перспективы. Это, в свою очередь, рождает неумеренные амбиции и зависть.

Основным содержанием обучения в народной – церковно-приходской – школе Победоносцев считал основы вероучения и русский язык, на котором выпускник должен уметь говорить точно и определенно выражать свои мысли. Таким образом, К. П. Победоносцев, так же, как славянофилы, как К. Д. Ушинский, отстаивал самостоятельность пути русского образования.

О необходимости церковного воспитания с раннего детства, которое бы обеспечивало не механическое, а «живое» развитие ребенка, организуя жизнь его души, писал организатор школ для нерусских детей в России Николай Иванович Ильминский (1822–1891), в частности в своей книге «Беседы о народной школе». Главным в его теории воспитания выступала любовь, определяющая слова и поступки педагога. Моральные назидания он считал неэффективным и непонятным для ребенка средством воспитания. Гораздо важнее для него наглядные образцы добродетели: строки Священного Писания, жития святых, поведение старших.

В начале XX в., в годы между двумя революциями, началось становление известнейшего впоследствии в кругах русской эмиграции за рубежом ученого и педагога, крупнейшего теоретика в области православной педагогической культуры прот. В. Зеньковского (1881–1962). В Киевском университете он вел курс лекций по психологии. Во Фребелевском педагогическом институте он также вел занятия по психологии, организовал психологическую лабораторию, проводя исследования, в частности, о влиянии войны на психологию ребенка. Работая на различных курсах, в гимназиях, он вел, помимо психологии, курсы логики, введения в философию, истории религии. В это время Зеньковским публикуется ряд интереснейших работ: «Современное состояние психофизической проблемы» (1905), «Проблема психической причинности» (1914) (магистерская диссертация), «Проблемы индивидуальности в психологии и педагогике» (1911). В них Зеньковский пытался осмыслить психолого-педагогические проблемы с позиций христианского вероучения, проблемы познаваемости личности «как живой, творческой силы, как обособленного, отдельного и неповторяющегося бытия» [4, с. 815]. Им ставится вопрос о метафизической сущности личности, о целостном и иерархическом строении личности, о присущей ей логике духовного развития. В Киевский период Зеньковский заявил о себе и как социальный педагог, исследуя социальные факторы и условия становления человека общественного. Его социально-педагогические идеи нашли свое отражение в написанной в 1917 г. книге «Социальное воспитание: его пути и задачи», опубликованной в 1918 г. Отдавая дань индивидуальности ребенка и считаясь со всеми его особенностями, он отказывался видеть в нем центр тяжести, но переносил свой взор на ту социальную среду, в которой развивается ребенок. Соответственно и структуру личности он определял так: «Индивидуальность и социальная среда как бы производятся в глубине личности, образуя как бы два полюса, вокруг которых вращается весь психический процесс» [7, с. 41]. Зеньковский глубоко проанализировал сам феномен социального воспитания, дал его обстоятельную характеристику. Организация воспитания, считал он, должна происходить не от отдельного ребенка, а от социального целого, от того социального взаимодействия, которое лежит в основе всего развития ребенка. Если воспитание не будет считаться с социальной средой, ребенок вырастет эгоистом. В то же время социальная среда не должна подавлять личность: «…лишь одновременное развитие индивидуальной силы и социальных навыков намечает путь нормального развития личности…» [7, с. 42]. Зеньковский считал, что личность ребенка может нормально развиваться лишь в социальных условиях. Задача воспитания заключается в том, чтобы эти социальные условия не подавляли, а питали личность, а с другой стороны, чтобы личность проявляла себя не в грубом утверждении, а в сотрудничестве с другими людьми. Только живой социальный опыт, его богатство и многообразие делают людей способными к правильному социальному ориентированию. Большое значение Зеньковский придавал развитию такого социального чувства, как эмоциональная отзывчивость, считал важным преодоление эмоциональной замкнутости: «Лишь на основе такого эмоционального преображения личность может преодолеть социальную инертность и равнодушие к людям», – писал он [7, с. 61].

Ученый считал, что социальное воспитание нельзя смешивать с национальным, поскольку оно стоит выше его. «Национальное воспитание заключается в том, что мы возможно глубже проникаемся национальным творчеством, проникаемся историческими заветами прошлых поколений и одушевляем нашу деятельность ими» [7, с. 10]. Уберечься от опасности узкого национального воспитания можно, только опираясь на правильно поставленное социальное воспитание. «Воспитание должно быть национальным, оно должно приобщать человека к исторической работе его страны, должно связывать его с родной страной…но именно потому, что национальное воспитание необходимо, еще более необходимо социальное воспитание, которое развивает более высокие силы человеческой души – духовного богатства и взаимопомощи» [7, с. 11–12]. Зеньковским были подробно проанализированы основные факторы социализации. Главную роль в социальном воспитании он отводил семье: в ней ребенок учится речи, социальному ориентированию, в ней развиваются первые социальные замыслы ребенка, приобретается вкус к социальному сближению (семья есть не просто сожительство, но сотрудничество, где на почве общей жизни вырастает забота друг о друге, умение считаться с особенностями каждого члена семьи, взаимная уступчивость). «Нормальная семья, – считал Зеньковский, – является незаменимым органом социального воспитания, потому что к тесному сотрудничеству здесь присоединяется естественное чувство родственной близости, известная органическая связь членов семьи» [7, с. 68]. Поэтому именно семье принадлежит решающая роль в выработке и развитии социальной отзывчивости: «Ничто не может заменить той единственности и неповторимости взаимной любви, которая может иметь место лишь в семье» [7, с. 70], – писал Зеньковский. Одним из первых Зеньковский поставил вопрос о необходимости взаимодействия семьи и школы, считая, что привлечение родителей к единению со школой может обеспечить успешную работу школы, в том числе по социальному воспитанию детей.