Текст книги "Канатоходцы. Том I"
Автор книги: Татьяна Чекасина
Жанр: Современная русская литература, Современная проза
Возрастные ограничения: +12
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 25 (всего у книги 27 страниц)
Пётр бумаги предаёт огню. Хоть бы и «Дворянский манифест»… Расправа с бумагами обещает аресты. Пьер накануне… А вот Серж… Бумаги (их мало было) Эндэ – моментально в топку. Банда в комнатах, а печь в кухне прогорела. В эти дни никаких арестов не будет! Но те, давние, не забыть.
Молодые на работах. И тут – телефон… Голос непонятный. В этой конторе дамы. Одна аббревиатура ЖЭК пугает. Квартплату иногда откладывают. И – готовь оправдания. Оплата – дело аккуратного Петра. Одиннадцатое. Пора! Квитанции в ящике. Вот и эта – за январь. Рада предъявить документ.
– Аллонс!
– Мы – гулять? Или в магазин?
Какой умный малыш!
– В присутственное место.
Град вопросов о том, что это такое.
Домоуправление в квартале от их дома.
– Мне сверить оплату.
– A-а, это к бухгалтеру…
Барышня-бухгалтер открывает гроссбух:
– Есть, – и никаких дополнений.
В булочной – булку, в молочной – молоко, сметана, творог.
Идут домой. И вот тут накатывает… Неприятное ощущение… Так с' est a' en perde la е' te[195]195
– так сходят с ума (фр.)
[Закрыть]…
Берёт ведро, наливает воды и – в коридор…Натали моет пол. Фёка на огороде в деревне. А она каторжной работой готова платить за своё неверие. Бог не пощадил папа, а ныне утром Пьера. Буханье в дверь: «Откройте, милиция». Вверх дном и в диванной, и в кабинете… Пьер под конвоем. Его лицо… Мимика виноватая. Она его умоляла не ругать плебеев с пациентами. Один такой и отправил донос. Пьера увели. С крыльца она видит его, влезающим в «воронок». В энкавэдэ ей к двум. Надо мыть длинный коридор до того как начнут выходить из комнат, догадаются: не умеет мыть! Натали на коленях.
Где она? Холод, мокрые половицы… И какой это год? Мимо паренёк, напевая. Его мать с вёдрами корма для свиней, которых держит в Строгановских конюшнях.
Вроде, дочь Ивана Горностаева:
– Где невестки, Наталья Дионисовна!?
– Ты – кухарка? Пошла вон!
Аккуратно обходит её стоматолог.
Из дверей – Пантелеймоновна:
– Наталья Денисовна!! Варя дома?!
– Мою горничную зовут Фёка!
Она моет пол в этом коридоре обе жизни, данные ей одновременно.
Знакомому говорит:
– Пьера арестовали.
– Ко-го… арестовали?
Да ведь это Мишель!
Кто-то, не он, берёт ведро и они – в «диванной». Недалеко до ума лишения. Надо уговорить ребят не отдавать её в лечебницу. Такая в усадьбе купца Агафурова. Как-то от Дома Контор ездила проведать корректора, отправленную туда сыном и невесткой. Отмыла колени за ширмой, переоделась.
Едят. И момент непонятный: кто этот Пьер? Пьером звали её мужа. Тот был милым, добрым. Этот хмур. Напоминает монаха.
И к ребёнку без улыбки:
– Руки вымыл?
Сержик в ответ – не отцу, а дяде:
– А ты, Мишель-вермишель?
– Я умыл руки, хоть и не Пилат…
– Пилат плохой дядька. А Христос добрый! – говорит мальчик.
Внук Пётр:
– Учудила ты…
Второй внук идеально копирует:
– «Пьера арестовали»!
– Ну, и дурак ты! – Пётр кидает вилку.
– Папа, тебя арестовали?
– Да никого, – виновато глядит под лакейский стол Мишель. – Эти ножки мне напоминают обезглавленных шахматных королей.
Та беда в летний день. Мытьё пола в одном ряду с вещим сном. Дом плавает в крови, и – убиение царя Николая. Дом летает – гибнет папа на руднике. Опять сон и – муж в НКВД. Но мытьё пола только в утро ареста Пьера. А ныне? Звонок из домоуправления? Ерунда, но… Наверное, будет ответ.
Жанна опять тут. От такого, как Мишель (само очарование) ни одна не уйдёт. Пока он не отринет. И говорит, будто с больной! Но она не безумна! И никогда не будет таковой! У неё память, которой и у молодых нет!
«Вильно. Слухи об антисемитском терроре не верны. Была драка кожевенников католиков. Один убит. Евреи не дрались, и никто из евреев пострадать не мог». «Два кучера госпожи Шакенданц устроили драку. Один убит». «Отпевание настоятеля Вознесенской церкви протоирея о. Иоанна Корнилова преосвященным Митрофаном. К концу литургии церковь была полна». «Амнистия охватывает категорию лиц, осуждённых по политическим преступлениям». «28 июня люди обратили внимание на юношу 15 лет, расклеивающего на домах листки. Устроили погоню, но он скрылся. Оказалось: прокламации революционеров». «Обыск и арест в союзе печатников. Арестован член правления Филин». «Театры. “Зарево любви”. “Волчья яма”. “Дневник самоубийцы”. “Кара Божия”». «Второго июля около трёх часов дня по Тарасовской набережной шла прилично одетая молодая дама. У дома Утякова она бросилась в воду и могла утонуть, но была вытащена монахом. Ф. Подосекина двадцати пяти лет решилась на самоубийство из-за нужды. Её недавно покинул муж, и она с тремя маленькими детьми без всяких средств».
12 февраля, среда
КромкинНе полное пробуждение и такая идея: Крыловы и Хамкины – одна… организация. И первые – исполнители, вторые – финансисты. Двадцать девятого приходят боевики за деньгами, а те не дают. Далее битва… Хотя нет (пробуждение полное).
В тихом коридоре ни души, кроме той, что с ведром и лентяйкой. Дверь эркера, кабинета Усольцева, открыта.
– Ты как?
– Немного вздрагиваю.
Из сейфа выкладывает…
Отмена операции?
– Ты меня не пугай.
– «…Объект «К» находился в доме бывшего осужденного (кличка Травяной) более часа». – А вот от Травяного… «Болтает Вальков: ништяг вильнули[196]196
– убили;
[Закрыть] на Нагорной! Крылов (кликуха Капитан): “Моя работа”» Это – плёнка, у бандера[197]197
– содержатель притона для наркоманов (арго преступников).
[Закрыть] магнитофон в столе, который выполняет там функцию бара.
Шуйков с докладом:
– Рубильник в доме.
– Сидит дома, ареста ждёт? Отлично.
– Харакири…
«Объект на работе. Выйдя, едет к кинотеатру «Урал». В арку, и – в первый подъезд. Ему отворяют на верхнем этаже (лифт, видимо, не работает). Голоса умолкли, хлопает дверь, шаги идущего. Далее он едет к дому. Наблюдение веду за парадным. Где-то часа через три объект появляется, но с улицы. В руке чемодан. Войдя в дом, более из этой двери не выходит. Мл. лейтенант Наболдин».
– Чемодан для бегства…
– Наболдин говорит: нелёгкий.
– А другой Крылов?
«…с утра на работе. В 16.00 трамваем едет до «Электростанции». А куда там, неизвестно. Ст. лейтенант Известник».
– Так известно, где он: в городе или… в тайге?
– Братья Крыловы в 23.30 курили марихуану в дровянике. В Тёмном, куда мотался Капитан, торгуют… И это, видимо, не дэза…
– Не дэза, а доза… И не одна, а для брата…
– Они на работе.
Усольцев от руководства:
– Давайте обговорим…
– Группа захвата – четыре бойца. Нормально? – предлагает Шуйков.
– Думаю, да. По четверо на брата. – Одобряет Усольцев.
– К Капитану – мы со Святонием Кондратьевичем. Он, наверняка, будет дома. От твоих, Степан, тот оперативник, который знает его в лицо…
– Русаков. С ним в паре Известник.
– …но могут быть в квартире оба на момент часа «Икс», а берём двумя группами. Харакири редко является рано. Оперативник ПМГ войдёт с нами. Итак, мы входим… Оба фигуранта дома… Двойной комплект, и каждый – к своему объекту. Степан, перед операцией проинструктируй группы, чтоб не мельтешили в квартире. Но надо быть готовым и на улице…
– Думаю, второй Крылов не будет ко времени. Это нам удобно.
– На улице – вот где не хотелось бы.
– Наболдин и Слободин. Офицер ПМГ Надёжев (надёжный). Ну, и бойцы.
– Но, Степан, Харакири надо брать в 18.00, хоть в поезде, в который он вполне впрыгнет на ходу.
– Хорошо, Святоний Кондратьевич.
– В третью группу ты сам, так? Фигурант номер три. Отдельный домик. Рубильник не один, жена Прудникова.
– Да, лично беру. От моих ребят Запекайло, ну, и офицер ПМГ.
– К тебе в горотдел прибудут понятые.
– К семнадцати?
– К шестнадцати. И бойцы, и мы.
– Ещё момент. – Дополняет Кромкин. – Автозак с женским конвоем к дому Крыловых. Для их жён…
– Святоний Кондратьевич, что делать… – Довольный Николай Гаврилович.
– Формируются три группы из работников милиции и прокуратуры. Берём подозреваемых…
– В чём? – «добрый» парторг.
– Да во всём.
– Маленькая ремарка! Углублюсь в былое… Феникс Терентьевич Зайцев уходит на отдых. Ваш покорный слуга – на его место. Усольцев – на моё, а его – вакантное. – Кивок в угол.
Там Кромкин. Глядя на ботинки, будто сапожник, думает о другом «сапожнике», отнимающем время у тех, кому идти (в неновых ботинках) на арест.
– …Семён Григорьевич в ту пору работает в далёкой глубинке (деталь для Чамаева и Долгикова). Прокурор Задвигайнев говорит: «У меня никого, кроме Кромкина». Я ценю мнение Задвигайнева… Благодаря моей дальнозоркости, Семён Григорьевич, вы в нашем коллективе. Да, вы работаете неплохо…
– Что делать, переходи к сути…
– Да-да, Николай Гаврилович. Кромкин наблюдательный. Им были раскрыты (не без подмоги коллектива) трудные дела. Но некая тенденция… Я тут маленько покумекал.
От своих ботинок Кромкин уводит взгляд на другие. Но и оратор об обуви…
– Характерна некая «счастливая случайность». Вот недавнее дело маньяка Пауковского. От художника Бобрикова информация: пропала художница Лазарева, которая любит «малевать» редкой краской (стронциановой). Кромкин видит на ботинке маньяка две капли лимонного цвета и делает правильный вывод.
И другие в кабинете оглядывают ботинки.
– Или дело милиционера Малоносенко. Он «ловит» убийцу (самого себя). Как-то Кромкин на оперативке рядом с ним. У того нога дёрнулась. Опять непредвиденный момент. На днях. Матёрый уголовник Филякин создал себе алиби. Идёт наблюдение. Найдена улика… Вы молоды, и не делайте упор на счастливый случай. А денно и нощно работайте.
– Что делать! Он виноват? То какая-то краска, то нога. Труп в парке без случайностей! В горкоме паника! Убитая – родня Воронина. Или Голубева.
Тут только видит «наблюдательный» Кромкин: Вольгина нет. Работает, наверное.
– Николай Гаврилович, я ведь о потенциале молодого коллеги, не более того.
Как два деда на одной лавке. Кромкин, в конце концов, обоим благодарен. Один из района вытащил. Второй не даёт отправить туда обратно.
– Что делать! Данные Филейкина о пуле верны?
– Верны…
– А она там? – хихикает Долгиков.
Сухненко опять:
– Удивляюсь вам! Вы верите криминальному гражданину! Вы не видели этой «замазки цвета охры», как он говорит, – тычет в картонную корку дела.
Не лягушка Кромкин, не вопит: «Я видел, видел!» От догадливого взгляда Усольцева свой уводит. В голове охровое пятно надежды.
Чамаев меняет тему:
– Предлагаю себя в группу номер два.
Василий Иванович выкатился в овраг, где некие лица проводили «зелёную конференцию[198]198
– зелёная конференция – поездка в лес (арго преступников).
[Закрыть]» с одним пунктом – уконтрапупить Филю. Для него вырыли яму в виде компактной могилы, на краю – лопатка. Могли и ударить ею по голове куратора. Он и облики уточнил, полностью развеяв сомнения в том, кто они.
– И меня, – тут же Долгиков. – Правда, я не катаюсь на лыжах и не владею вольной борьбой, как Василий Иванович. Мой конёк – тщательный обыск…
У Кромкина правило: каждый запечник, закуток, залавок и подлавок… Вдруг и этот так?
– Группа номер три… Недалеко, на этой улице.
– Александр Александрович, у меня личный автотранспорт, – рад майор Шуйков.
– А не нападут ли на личный автотранспорт?
– Оперативники информируют об объектах…
Кивок виртуальной шляпкой на этот милицейский ликбез.
Вдвоём с Усольцевым в кабинете-эркере выпивают пару рюмок коньяка, лимон…
– Ну, биограф!
– Не мог он ещё о том, как другой «коллега», как он любит говорить, – Святоний перевоплотился в унылого Феникса, – отправил тебя в Тмутаракань, несмотря на твою идеальную службу в военной прокуратуре. Нет, Зайца не хватает! Мы много теряем от того, что он в отставке!
Хохочут, будто не две рюмки, а пол-литра.
Отобедав в тюрьме, навещают главу тюрьмы:
– Юрий Иванович, их надо разместить так, чтобы не обменивались информацией.
Не тупой Тупохвостов. Его первый зам, фамилия Яснов.
– Камеры должны быть с опытными «наседками[199]199
– осведомитель (арго преступников).
[Закрыть]».
– Они блатные?
– Нет.
– …а берёте, как матёрых уголовников!
– Отбывали. Но не блатные. Надо неглупых «источников[200]200
– источник – агент, оказывающий помощь следствию (жаргон работников правоохранительных органов).
[Закрыть]».
– Приготовь, – говорит Усольцев, – двоих молоденьких интеллигентных и одного погрубей.
– Этот, как его, Кокшаров подойдёт?
– Вадька Кривой? – уточняет Кромкин. – Для старшего брата.
– Так-так, молоденькие, интеллигентные… Клептоман! Сын майора милиции Горцева, горе родных.
– Для младшего.
– Карманник Березин. Выглядит добрым пареньком деревенского типа.
– Для Генки-Рубильника.
– А к объекту номер один надо и окружение, способное дать отпор…
– Он нервный?
– Ну да.
– Яснов, в третьем отделении какие-то братья физкультурные…
Тот листает тетрадь:
– Пулемётовы. Они вообще отличные ребята. Тяжкие телесные…
– Нормально, – одобряет Кромкин.
– Других подберём, – заверяет тюремный босс.
– А теперь о дамах. Жёны братьев. Для старшей… Вот бы Полуянову…
– Недавно водворена!
– А для второй, она интеллигентная…
– Изольда в пятом отделении, пиши, Яснов…
В эркере Усольцева краткая оперативка:
– По коням!
Конь один (не троянский) – «Рафик».
В кабинете майора Шуйкова одних «захватчиков» двенадцать. В группах не хватает дежурных ПМГ. Они на данный момент там. И наружников, они неподалёку от объектов.
Громкая связь. Мазурин, хрипло от помех:
«Объект номер один на работе».
– Берём ровно в восемнадцать! – напоминает майор.
«Да, товарищ майор!»
– Немедленно передавай новую информацию!
«Объект номер два идёт с работы с мужчиной, – докладывает капитан Надёжин. – Они в трамвае. Конец связи».
– Опять его куда-то! И не один!
– С другом к нему домой, – не выдаёт волнения Кромкин.
– Там будет труднее? – вопрос Чамаева.
– Не трудней, чем у него дома, – заверяет Усольцев.
«Объект номер один, как слышно, приём…»
– Докладывай! – орёт майор Степан.
«Объект в здании…»
– Дверь во двор контролируете?
«Контролируем, товарищ майор!» – рация умолкает.
Кто-то пробирается в эфире…
Долгиков негодует:
– Нет ничего от Рубильника!
– Найду, – глава оперов ищет бумагу.
Надёжин:
«Объект номер два находится в переулке Строителей».
– Где Генка-Рубильник!? – напирает Долгиков.
Доклад Мазурина: «Объект номер один едет из центра в трамвае…»
– Не объекты, – тараканы! Этот с работы домой, а тут – куда-то! – возмущается Степан.
– Вот-вот «Час Икс», а Икса нет! – вопль Долгикова.
– Тихо! Запекайло!
«Объект номер три вернулся домой. И в данное время в нём».
– Окно чердака.
Шуйков благодарно кивает Кромкину:
– Верхнее окно! Оно со двора!
«Есть!»
«Объект номер два, не доехав до дома, выпрыгивает на ходу из троллейбуса. Входит в дом, где на первом этаже магазин “Диета”»
– К друзьям (и подругам)… на прощание, – бормочет Кромкин.
«Объект номер один у Центрального рынка, вошёл в него, но в торговом зале его нет. Контакта нет. И где он, неизвестно».
– Там Известник, – и неизвестно!
«Объект номер два в доме номер шесть, в квартире номер двадцать».
А время идёт на минуты. Глядят на часы.
«Объект номер один с территории Центрального рынка (он был на складе) выходит на улицу».
«Объект номер два в квартире двадцать, дом номер шесть. Вероятно, – брать на этом адресе».
– Травников!
Вбегает лейтенант. Майор отдаёт приказ.
«Объект номер три дома. За чердаком наблюдаем тоже. Отбой».
«В окно патрульного автомобиля видно, как объект номер один с оперативниками на хвосте идёт к дому».
– Чёрный ход! – напоминает Кромкин.
– Там второй выход…
«Мы об этом помним!»
«Объект номер два в квартире. Нет данных на соседей?»
Майор выхватывает бумагу из руки вошедшего лейтенанта:
– Трое, две женщины и один мужчина, детей нет, квартира коммунальная. В комнате рядом с входом двое, а в дальней – один. Никто не контактирует с криминалом. Двое в доме отдыха.
В эфире тихо.
Шуйков объявляет:
– Двадцать пять минут до операции. Выезды: группа номер один через девять минут. Номер два – через пять. Номер три – через пятнадцать…
Бросились совещаться группами.
– Группа номер один на выезд!
С крыльца – в автомобиль…
Доехали. ПМГ вплотную к «бобику». Открывают дверь второго автомобиля, и Мазурин внутри. За отворотом полушубка рация, и в ней Шуйков:
«Объект номер три идёт ледяной дорожкой. Придётся объехать квартал и его потерять».
– Куда он? – Кромкин в микрофон.
«В руках вёдра».
– Лёгкие?
«Он, предположительно, к водопроводной колонке».
– Так берите на обратном пути с полными. Группа пусть ведёт туда и обратно.
«Объект номер два. Мы готовы. Наш в подъезде, чтобы выманить из квартиры».
Кромкин – в калитку. У входа во двор обнаруживает Русакова, который не рад обнаружению. В другом углу – Известник, который ему неизвестен. На крыльце мах рукой на уровне груди; в автомобиле видят и выпрыгивают… Один, второй, третий…
Длинный коридор… Вертушка дверного звонка. Открывают в момент.
Объект номер один вскакивает, опрокинув стул. Русаков, знающий его в лицо, блокирует со спины. Захватчики захватывают, надев наручники, другие двое с боков.
Кромкин:
– Вы арестованы…
– Не те времена! – крик.
Кромкин огляделся:
– Вы – жена? Помогите ему… Пальто, ботинки…
Когда жена помогла мужу и его увели, Кромкин и ей велит на выход.
– Ну, кому навредит вера в бога! – опять крик.
Меньшая комната.
Дрель тарахтит вокруг охрового континента Австралия. Трудно уходит в толщу, где замурованы строители тайных подземельных ходов от этого дома к Демидовскому дворцу, а от него – к богатым ювелирным лавкам… Легенда… Но и эта пуля может быть таковой. Фрагмент квартиры тянут «на гора». Дробят: нет пули!
Понятые: тётка-бухгалтер из горкома, дядька-фронтовик в орденах, девушка-комсомолка. Ловить на улице – не принято, но и они, как с улицы: никогда до этого не виделись.
– Долотом?
Кромкин глядит в глубину: еле заметный кружок.
– Вот она!
Аккуратно выковыривают и упаковывают кусочек свинца. Чью-то жизнь он, явно, не довёл до конца. Автор виршей не советник юстиции. Какие-то мгновения рука на кармане мундира.
В другой маленькой комнате не найдено улик. В большой много литературы. Первый ряд убран. Фанерную дверцу открывает крепким длинным ногтем. Вновь библиотека. Книжки…
Протоколы оформлены.
Глубокий вечер. Кромкин и Усольцев, утомлённые, но довольные едут по домам.
ФиляНа вагонке, как в вагоне. Но неведомо, когда станция, на которой выходить.
Околел вдрабадан. Другие в шапках, а у него на каркасе. Тонька связала из тёплых ниток, глядя в журнал… «Модная!» – удивление в «крематории», где «каркасы» в каркасном цехе не для головных уборов. Для оборонки.
Было видение. На пруду ледяная равнина. Он на коньках… Лунки. Не такие, как для ловли рыбы, – огромные. Бух и – оконцовка. Летит, виляет. Немного вбок, – кранты… Очнулся далеко от берега…
Баландёр[201]201
– работник кухни в колонии;
[Закрыть] с кипятком…
В торбе базлан[202]202
– в данном случае крик, ругань;
[Закрыть]. Так орут те, кому будет мелкий срок.
Один грачик[203]203
– грач – молодой неопытный преступник (арго преступников).
[Закрыть]:
– Это какая-то ошибка… Я не виноват! Вот бывалый!
– Да какой он бывалый, – кривит рыло другой.
– Я вор в законе! – Филя руки – вперёд, но не с кулаками, а с двумя оттопыренными пальцами: «перстни» выбиты навек.
На момент умолкли: живой рецидивист, какими они не являются! И опять орут…
Кромкин мимоходом: «Это они – милиционера?» «Нет!» «Купили “ТТ”?» «Вот-вот!» «Дураки?» «Гимназисты. Говаривал папа Феррера. Болтуны». Да, правда: парни эти не воры, и на бандитов не тянут. Кэп говорит: «Капитанов нам не надо», но он капитан. Намекает: кто от единомышленников (так они говорят) отойдёт, того ликвидируют. И всё равно, не кодла, компания.
Не верилось, что Крылов Кэп друг авторитета. Накануне этой, ни нафиг ненужной малины[204]204
– малина – воровской притон; здесь – сборище шайки;
[Закрыть] в дэка Дэзэ пиво. И хрип Харакири: «Давай подваливай». А в гостях главный гость – Грызун. Мокрятник. Но в делах на бумаге грабёж. А в лагере чуть не перегрыз сонную артерию кому-то. Вторая кликуха – Вампир. Вальнёт[205]205
– вальнуть – совершить убийство;
[Закрыть] – не моргнёт.
Но не дураки они купить, не глядя. И, на тебе, – табельный!
«У них к тебе доверие?» «Генке жизнь спасло моё имя». Ответ по нраву Кромкину. Любит «Трёх мушкетёров», о которых говорил и в которых звал играть. В руках – палки (шпаги), бегают на берегу… Но Филю и тогда манят открытые форточки.
Недавние дни с нар, как на киноэкране…Тридцатого января Харакири начал не грубо: «Да, напился ты…» Ну, и Филя ему гнёт[206]206
– гнать – обманывать (арго преступников).
[Закрыть]: «Ой, не говори, прямо беда… На работе юбилей, как не выпить». Друг (оборотень) о юбилее не верит. Далее – хриплый мат, а в руки – волыну со статьёй за хранение.
Был бы Кромкин братком, ещё какой-то фарт. Пуля там, верняк. Хотя пацаном мог прокурор открыть дверь квартиры выдрами, имея ключи (тренировка!) Откроет и теперь квартиру Крыловых. Но не выкопает пулю! Будет шиться дело о том, как Филякин пришил мента. Оружие убитого на нём. И более ни на ком. Не их пальцы.
Кайфовый вариант: их крутанут, выбьют владение дурой, а его вытурят до таяния на площади снежного городка, куда пойдёт с ребёнком. Правда, в крематории наймут другого водилу автокары; такую и в лагере водил, отволакивая пиломатериалы из цеха на склад готовой продукции. Но беда: Вампир на воле. Для завалки того, «кто отойдёт от единомышленников».
До кодлы были золотые деньки! Бармил[207]207
– бармить – разговаривать;
[Закрыть] (матом) с тёщей, надрывался в «крематории», но никаких хлопот. А теперь впереди гастроль. Квартальная премия накрылась. Пацану необходим вёлик к лету; Тоньке – платье панбархатное, как у мамы «цвета воды». В бега! А силы не те. Хотя печень не болит. Видимо, у него нет цирроза. Каша, которая тут главный продукт, целебна (каждый лепило[208]208
– лепило – медработник в местах лишения свободы (арго преступников).
[Закрыть] рекомендует).
Никого во внутрянке, нет братвы в допре. А он на нарах, подпирая татуированными руками голову, будто она готова с плеч долой.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.