Текст книги "Пылающая гора. Часть 2"

– Жером, где письмо с упоминанием знатной особы, которое, ты мне передал с пометкой «очень важно»?

– Здесь оно было, у вас на столе, – удивлённо ответил подчинённый.

– Но его нет!

– Не может быть! – удивился Жером, и сам пошарил по столу, не желая признавать, что нужной бумаги в самом деле нет, – Не могло же оно под землю провалиться, – шептал парень и даже заглянул под стол. Осмотрев всё вокруг, письма мужчины так и не обнаружили.

– Кто заходил ко мне? – нахмурившись поинтересовался Анри.

– Никого не было, милорд, – пожал плечами парень.

– Ты не куда не выходил? – строго спросил граф.

– Нет. Хотя постойте! – вспомнил помощник, – Я буквально на минуту отлучался, – и пояснил, – Леон пошёл разносить рапорты и корреспонденцию по службам, а я собирался добавить ему ещё писем из пачки «не важное». Но меня не было от силы минуты две, три, не могли, же за этого время его украсть? – удивлялся Жером.

Де Круа гневно взглянул на помощника, тот явно расстроился, но ничего не оставалось делать, и граф вернулся к Кольберу ни с чем.

– Плохо, – нахмурившись, произнёс министр, – Как бы узнать, кто его мог взять? – задумался он.

– Что нам это даст? Его, скорее всего, всё равно пустят, в ход, кто бы это ни был, – предположил де Круа.

– Мы могли бы продумать по кому, прежде всего, собирается ударить этот человек и отсюда строить защиту. Но то что прежде всего пострадает мадам де Монтеспан это бесспорно, – вздохнул министр, – Хотя если Лувуа решит доказать, её причастность к делу, он это сделает. Его люди умеют добиваться нужных показаний, – был уверен Кольбер.

Графу совсем не нравилось находиться между двух огней. Он уважал своего непосредственного начальника Лувуа. Правда маркиз часто разговаривал несколько грубо и заносчиво, хотя по возрасту был не на много старше Анри, но и Кольбера де Круа уважал не меньше и был многим ему обязан. Обсудив ситуацию, Кольбер решил, заранее подготовить хороших адвокатов для Атенасис, министр не бросал своих людей, тем более влияние женщины на короля было ещё достаточно велико.

Неожиданно патрон поинтересовался:

– Ну а что, твоя жена? Как устроилась на новом месте? – сменил он тему.

– Она не приехала со мной, – ответил граф и заметив удивлённый взгляд, объяснил, – Я перед отъездом затеял ремонт, но мой архитектор так увлёкся, что, похоже, я не скоро попаду в собственный дом, – печально хмыкнул Анри.

Кольбер улыбнулся:

– Ох уж эти итальянцы! Мы сами виноваты, следуя за модой, часто обращаемся к ним. Ну и что ты планируешь делать?

– Не знаю, как быть, – признался де Круа, – Искать дом для съёма, или подождать не много, может всё же архитектор управиться в отведенный мною срок, – растеряно ответил граф.

– Ну, если понадобится помощь, обращайся. У моего знакомого пустует замечательный домик. Правда ближе к окраине и до дворца далековато. Но если потребуется, я думаю, мы сможем с ним договориться. Можешь ей написать, пусть выезжает.

– Я бы не хотел, чтоб она передвигалась одна, – озабоченно нахмурился Анри.

Кольбер с удивлением взглянул на де Круа и ему пришлось рассказать о нападении и расследовании проведённым для него Матье.

– Да это серьёзно, – согласился патрон, – Я и не думал граф, что твой брак имеет подобную подоплёку, – удивлённо произнёс министр, – Оказывается, с помощью юной герцогини вполне возможно подняться по иерархической лестнице, в этом есть свой смысл, – одобрительно взглянул патрон.

– Если честно я не думал об этом, когда решил жениться на Шарлотте, – ответил Анри, – А вот мой отец зацепился за эту возможность, и даже хочет переговорить с вами, желая протащить меня в пэры, не дожидаясь совершеннолетия ещё даже не рождённого сына, – усмехнулся граф.

Внимательно посмотрев на собеседника, Кольбер проговорил:

– Твой отец молодец, далеко смотрит. Знаешь де Круа, я готов встретится с ним, и помочь тебе. Мне нужны свои люди в парламенте. Тем более эти зазнавшиеся лорды своей тупостью меня порой бесят, держаться за отжившие себя законы, и не дают развиваться прогрессу.

– Хорошо я сообщу ему, что вы готовы с ним встретиться, – обрадовался Анри, что так легко смог выполнить просьбу отца и вернувшись к себе, сразу же написал домой о разговоре с Кольбером.

Покончив с делами Анри решил написать жене и думая с чего начать, уставился на чистый лист бумаги. Мужчине никак не давались слова, которыми он хотел обратиться к любимой. Перебираемые в голове строчки, ложась на лист, превращались в какие-то бездушные буквы и не выражали того, что чувствовал де Круа, и казались ему безжизненными и сухими. Даже само обращение вызвало затруднение у графа. Дорогая, милая, любимая – всё звучало как-то холодно и банально. Анри сидел и злился, не зная, как быть. «Да Леджар бы уже написал такое стихотворение, что сердце любой девушки растаяло, – вспомнил граф признание менестреля в балладе, которую он пел на свадьбе в деревне. – Как эти поэты находят слова?» – вздохнул Анри, и всё-таки нацарапал первую строчку: «Любимая моя, Шарлотта». «Нет! – подумал он —«Шарлотта, любимая моя!» Ему показалось так лучше, а потом вроде пошло легче, и граф написал, как он скучает и мечтает быть снова с нею, и как изнывает по ночам, тоскуя по любимой и сообщил, о сложившихся обстоятельствах, которые не позволяют девушке пока приехать к нему в Париж. Де Круа надеется забрать её чуть позже, когда отремонтируют его дом и просил не обижаться на него, потому что он любит только её. Перечитав послание, Анри всё же остался недоволен, письмо ему казалось бездушным, но ни чего лучшего у него не получалось. Граф вообще до этого никаких любовных писем не писал, разве что записки о предложении свидания. Разве можно доверить бумаге те чувства, которые, он испытывал, думая о Шарлотте?! И снова вздохнув, де Круа решил отправить, как есть, запечатал конверт сургучом и отдал Леону, а сам вернулся к работе, погрузившись в неё с головой, и стараясь меньше думать о жене, не желая чувствовать ту тоску, которая разрывала его сердце.

Глава 3

Спустя три дня де Круа зашёл в свой дом проверить, как идет ремонт. Надо отдать должное, мастера действительно торопились, и работа заметно продвинулась. Анри подозвал Марио, решив всё-таки разобраться, чего теперь ему ожидать на выходе и попросил архитектора заново показать, что же он перед отъездом не глядя подмахнул. Итальянец с азартом начал показывать чертежи и свои зарисовки, провёл хозяина в гостиную, где уже наносили фреску на центральную стену, и доложил, какая фреска должна появиться на потолке. Анри ответил, что одной вполне достаточно, а остальные стены, пусть оставит в покое: – «Если уж очень понадобится, повесим картины, и на по потолке не надо городить ангелов. Это дом, а не церковь», – проворчал де Круа. Архитектор запротестовал, заявляя, что потолок тогда окажется пустым, и нарушит задуманную им композицию, в результате сошлись на облаках по периметру, но только, с условием, что это не задержит сдачу объекта. В итоге, когда Анри осмыслил замысел итальянца, согласился, действительно интерьер будет изысканным и Шарлотте скорее всего понравится. Граф несколько успокоился, чем порадовал Марио, который очень надеялся получить одобрение заказчика. Задумавшись, стоит ли искать жильё или немного подождать и привезти жену уже в новый дом, де Круа неожиданно понял, что не сможет сейчас вырваться даже на три дня, а вместе с девушкой может получиться ещё дольше. Пусть Шарлотта и великолепная наездница, но вряд ли девушке понравиться больше суток трястись в седле почти без отдыха, и Анри решил: – наверное, придётся подождать. Кроме того, графу необходимо было разобраться с делами, и всё равно молодой супруге придётся целыми днями сидеть одной, подруг здесь у неё нет, а в замке у родителей продолжала гостить Луиза и жене там будет веселее, предположил де Круа.

Предупредив рабочих, что станет регулярно заходить и проверять выполнение работ, Анри вышел на улицу, и на выходе, столкнулся с виконтом де Безьером. Граф очень обрадовался встрече.

– Мне сказали, ты приехал, – воскликнул Рене, – Вот и решил навестить тебя с утра, – пояснил он. – Ты, что в дом не пригласишь? Боишься, что сглажу твою молодую жену? – засмеялся виконт.

– Шарлотта со мной не приехала, – сообщил граф, – и если ты зайдёшь внутрь, – кивнул Анри головой в сторону двери, – то поймешь, почему, – и чтобы друг не задавал вопросов, вернулся с приятелем в дом.

Рене только присвистнул, увидев масштаб разрухи, устроенный итальянцем:

– Ну, брат, я думал, ты только кровать поменяешь. А тут! – хмыкнул он.

– Я тоже так думал, но пред отъездом взял и подписал всё, что подсунул мне этот проходимец и вот видишь… – вздохнул де Круа.

Вспомнив, насколько граф был рассеян перед свадьбой приятель не удивился, а только захохотал:

– Да Анри, ты тогда был явно не в себе. Мы с Гильёмом это заметили. Ну что ж, раз ты один, ждём тебя вечером в «Весёлой кобыле».

– Не знаю, – не уверенно ответил де Круа, – все словно взбесились, пишут и пишут – просьбы, жалобы, доносы. С этим делом об отравлениях все друг на друга строчат без устали, и всё это попадает ко мне. Я скоро мозоли на пальцах натру отписывая рапорты к этим письмам, – раздражённо пожаловался граф.

– Да, Париж напуган, – согласился виконт, – Боком выходят браки по расчёту, которые повсеместно приняты у нас. Но тебя думаю, эта участь минует, я помню, как Шарлотта смотрела на тебя, поэтому вряд ли она захочет тебя травить. Разве, что твоих любовниц, – засмеялся друг.

– Или мои любовницы её, – задумчиво проговорил Анри, вспомнив о пропажи письма. Буквально накануне к нему заходила Диана. Он снова вежливо выставил женщину: – «Может это она стянула письмо? Но зачем?» У графа пока ничего не складывалось с исчезновением документа, и это его бесило.

– Нет, мы тебя всё же ждём, ничего не случится, если твои дела пару часов подождут. Мы столько не виделись! – не отставал друг.

Пообещав подумать, Анри отправился ко двору разбираться с посланиями. Надо сказать, получалось у графа быстро. Он уже научился просматривать лист, наискосок выделяя, самое главное и, если ни чего его не заинтересовывало, тут же отдавал Жерому или Леону. Жером, в присутствии патрона, стал более уверенным и уже, по-хорошему, включился в работу и живо дописывал рапорты к каждому прошению и обращению. Отбракованные письма отправлялись на стол к Леону, которые парень проворно разносил по инстанциям или просто выбрасывал совершенно уж бестолковые. Вечером Анри решил, действительно стоит встретиться с друзьями, и направился в любимый трактир, мечтая, наконец, поесть по-человечески.

Весь трактир шумно приветствовал графа, радуясь его возвращению. Приятели немного посидели и обсудили волнующие события. Анри рассказал, как он проводил время в поместье и о деревенской свадьбе. За разговором приятели не заметили, как остальные посетители заведения дошли до нужной кондиции и начали петь и завели «Таверну». Слова песни про выпивку неизменно поднимали настроение завсегдатаям кабака и мужчины истошно орали «Хей!», чокаясь кружками. Песня закончилась, и, графу вдруг сделалось грустно, он вспомнил, Шарлотту и как хорошо было ему там, в деревне с любимой, и сердце мужчины начала терзать тоска. Рене заметил состояние друга и похлопав по плечу, предложил:

– Давай выпьем за твою жену, – и господа это с удовольствием и сделали.

– Я тут подумал Анри, может ты специально не привёз жену в Париж? Боишься, что половина рогоносцев, которые стали таковыми по твоей вине, захотят отплатить тебе той же монетой? – как всегда бесцеремонно заявил Гиьём и засмеялся.

Рене осуждающе посмотрел на друга, виконт сразу заметил, как Анри страдает от разлуки, а маркиз, как всегда не подумав подначивает. Глаза де Круа оставались грустными, несмотря на то, что граф улыбался. Он печально усмехнулся, предположению Гильёма, такая мысль приходила в голову графа, но он знал, его жена не похожа на женщин при дворе, и доверял ей. Но так, же Анри понимал, насколько Шарлотта наивна и поэтому вполне может попасть в ловушку, ловко расставленную дворцовыми интриганами, вот этого он действительно боялся. Правда признаваться в этом даже друзьям де Круа не собирался. Ему вообще не хотелось показывать окружающим, насколько супруга значима для него, Анри полагал, что так он становится слабее.

Ещё немного посидев, господа засобирались по домам и Гильём предложил Анри переночевать у него, поскольку графу было не куда идти, и никто его не ждал дома. Друг согласился, но в доме у маркиза де Круа долго не мог уснуть, образ Шарлотты, возникал перед его глазами, не давая сну овладеть им. Сердце мужчины сжималось от тоски и Анри, обнимая подушку, проклинал итальянца с его ремонтом, и себя, почему он сразу не забрал девушку с собой в Париж.

После этого вечера де Круа уже не расслаблялся, а с головой погрузился в работу, не желая страдать от разлуки, и ложился спать, кода уже не было ни каких сил, и он валился с ног от усталости. Но все, равно, когда засыпал, мысли о любимой, посещали его, и Анри оставалось утешаться тем, что прошёл ещё один день, который приближает их встречу.

Через неделю, в Париж неожиданно нагрянул отец и привёз сыну письмо от жены. Анри несколько раз перечитал послание, и душа мужчины наполнилась счастьем и тоской одновременно. Шарлотта писала, как скучает по нему и мечтает вновь увидеться, но для графа это звучало, как музыка: – она тоскует по нему! Анри слышал голос любимой, видел печальные огромные глаза девушки, сердце сжималось в груди и графу хотелось обнять супругу, но у него не было возможности сделать это, и он печально вздохнул. Де Круа ещё раз взглянул на листок, покрытый ровными, изящными строчками, прижал к лицу, вдыхая аромат духов жены, с грустью вздохнул и аккуратно сложив, спрятал его в нагрудный карман: – пусть греет его сердце.

Генрих де Круа ожидал, когда сын проводит его к Кольберу, маркиз приехал в столицу полный решимости осуществить задуманный им план. Анри выполнил желание отца и организовал встречу с министром. Вернувшись от Кольбера, Генрих просто сиял, по-видимому, господа обо всём договорились.

– Через три дня при дворе намечается большой бал, и я намерен остаться, – довольно доложил отец, – Кольбер обещал свести меня с нужными людьми.

– Отец, ты не слишком торопишь события? – снова забеспокоился сын.

– Ничуть, я всё делаю аккуратно и пока только забрасываю идею, пусть обсасывают и привыкают к ней. А уж потом будем действовать наверняка, – довольный собой возразил отец.

– А где ты собрался жить? Видел, что творится в моём доме? – растеряно спросил Анри.

– Не беспокойся. Я устроился недалеко от дворца, в номерах. Кстати, я надеюсь, тебя видеть на балу, – заявил Генрих.

– Вообще-то я не собирался идти туда, у меня накопилось много дел, и я до поздна занимаюсь только работой, – возмутился сын.

– Тебе не нужно отплясывать на балу весь вечер, только представиться, нужным людям, – настаивал отец.

– Меня и так все знают, – фыркнул Анри.

– Это совсем другое, дорогой. В таком деле требуется лично переговорить с нужными людьми и договорится с господами о дальнейшем взаимодействии. Не переживай это не займёт много времени, а потом можешь спокойно оставить бал и вернуться к своим делам, – миролюбиво сообщил маркиз и сыну пришлось согласился.

Накануне бала, граф де Круа получил письмо от Матье. Сыщик сообщал, что оба де Маси не собираются отказываться от идеи получить внучку герцогини д Амбуаз. Луи де Маси нанял новых головорезов и ждёт удобного случая, для нападения. Матье был уверен, что в замке де Круа есть человек, который снабжает барона информацией, но он не может пока выяснить кто это. Сыщик заверял графа, что Адель неотступно следует за Шарлоттой и не позволяет ей одной углубляться в парк, не то, чтобы отправляться на прогулку в лес, поэтому графу не следует сильно беспокоится, поскольку его жена находится под бдительным присмотром служанки, а бандиты вряд ли решаться напасть на неё в пределах замка.

Прочитав послание, де Круа несмотря на все заверения Бореля ужасно разволновался, и тревога овладела графом. Сердце мужчины сжалось от беспокойства и его охватило желание всё бросить и отправиться к ней, понимая он не простит себе, если с любимой что-то случится. Но здравый смысл сдерживал Анри, убеждая, что в замке Шарлотта в безопасности, а ему необходимо закончить свою работу. Кроме того, граф понимал, насколько разозлится отец, если он сейчас покинет Париж, маркиз же старается ради сына. И де Круа взял себя в руки, снова сел за стол, и принялся за работу, но беспокойные мысли постоянно возвращали его к девушке.

Балы при дворе проводились с регулярным постоянством. Практически каждую неделю знатная публика собиралась на светские приёмы. Людовик был вынужден чем-то занимать, целую свору дворян, мучающуюся от безделья, и потому Король-Солнце развлекал господ танцами и любовными интригами, надеясь, что за этим занятием, аристократам, некогда будет заниматься интригами дворцовыми и заговорами против него самого. Каждый бал требовал тщательной подготовки: – господа заказывали новые дорогие наряды и украшения, заботились приобретением модных аксессуаров, таких как шляпы, веера, табакерки и другие новомодные безделушки, без которых не могли обойтись придворные щёголи. Знать разучивала танцы и готовила блистательные экипажи, томилась в ожидании любовных встреч, готовясь к новым адюльтерам. В результате головы придворных были забиты мыслями о подобной мишуре, сопутствующей очередному празднику. Никому не хотелось «ударить в грязь лицом», и светских снобов заботило лишь впечатление, которое они произведут на окружающих. Господа не желали получить осуждения от охочей до сплетен знати, а также быть объектом придирчивой критики менее именитых парижан, от взгляда которых невозможно было укрыться. Сумасшедший водоворот тщеславия захватывал родовитую публику, цепко держа её в своих объятиях, не позволяя выбраться из него и трезво взглянуть на себя со стороны. Заносчивое сборище опускалось всё глубже в пучину плотских и алчных желаний, увлечённое швырянием золотой пыли в глаза и совершенно не задумываясь, какой ценой обходятся королевские развлечения, нещадно обираемому, и задушенному налогами народу, когда придворные спускали целые состояния для удовлетворения своей высокомерной гордыни остальное население, страдало от нищеты и голода.

Версаль уже шумел весельем, когда в зал в сопровождении отца пожаловал Анри де Круа. Это вызвало некоторое недоумение в обществе. Господа жаждали оценить юную супругу графа, которую при дворе ещё никто не видел, кроме тех конечно, кто присутствовал на свадьбе. И отсутствие жены при де Круа вызвало радостно-ядовитые кривотолки среди публики. Когда же Генрих де Круа завёл разговоры с аристократами о сыне, который мог бы замещать в палате пэров будущего малолетнего внука, то всем стала понятна истинная причина столь неожиданной свадьбы известного светского повесы и богатого холостяка. Придворных изначально удивлял подобный брак, никто не видел в нём выгоды для де Круа. Разговоры о том, что Анри вынужден был жениться, дабы не пострадала его дворянская честь, развлекали господ, но по большому счету, никто не осудил бы графа, если бы тот отказался жениться на опозоренной девушке. «Сама виновата», – сказали бы многие и посмеялись над глупышкой. А теперь многоходовая комбинация, задуманная отцом, стала очевидной и снискала уважение среди дворян гораздо большее, чем, если бы они посчитали причиной женитьбы истинную любовь. Самого Анри подобный вывод знати устраивал, таким образом, мужчина надеялся обезопасить от врагов, свои чувства к Шарлотте. Дамы, делавшие ставку на де Круа, моментально оживились, отсутствие при нём супруги подогревало их уверенность в ничтожности значения для графа его жены. Но Анри откровенно скучал и не проявлял интереса к изворотливым особам, посылающим ему призывные знаки внимания. Графу давно порядком надоели бесконечные рауты с их жалкой суетой и мелкими интригами, и он покорно танцевал с дамами, которых ему назначал церемониймейстер, не обращая внимания на томные взгляды Франсуазы и пылкие Дианы. При дворе все танцы следовали по определённым правилам, не так как в провинции и от этого становилось ещё скучнее, и Анри с нетерпением ждал момента, когда отец позволит ему удалиться. В перерыве между танцами де Круа заметил Гильёма и Рене обрадовался и направился к друзьям. С отцом Гильёма герцогом д Эсенвалем отец уже успел переговорить и заручится поддержкой в продвижении сына. Не оставил Генрих без внимания и отца Рене, надеясь на помощь дальнего родственника короля.

– Анри, я не ожидал, что ты решишься подняться на столько высоко, – удивлённо произнёс виконт.

– Я и сам не ожидал этого, – поморщившись, ответил граф, – поэтому отец так обрадовался моему выбору, и сразу ухватился за помолвку с Шарлоттой, – пояснил он.

Рене понимающе взглянул на друга:

– В этом нет ни чего плохого. Ты больше других заслуживаешь продвижения и лучше многих лордов сможешь решать дела государства, – поддержал он графа.

– Ты скажи это королю, – тихо проронил Гильём, не желая, быть услышанным посторонними. – Наш монарх не любит людей, превосходящих его в чём-либо: – в уме, таланте, деньгах и даже в любви, – ухмыльнулся маркиз, – Толковые люди ему достались по наследству. А новых, он особо не продвигает и не заботиться, что оставит после себя.

Друзья, согласившись с мнением друга, заговорчески переглянулись, но объявили новый танец, и кавалерам пришлось направиться к девушкам, объявленным церемониймейстером для танцев. На этот раз Анри досталась Сюзанна де Додвиль, которая радостно скакала возле графа и, танцуя, посылала торжествующие взгляды Франсуазе, которая осталась стоять у стены, наблюдая за публикой. Тут де Круа заметил, Шарля, важно направляющегося к мадмуазель де Ловаль. «Выполз гусь» – зло подумал граф, зная о заговоре, который готовит барон с отцом против него и Шарлотты.

По окончании танца Генрих де Круа представил сына двум родовитым аристократам, и Анри переговорил с каждым, желая угодить отцу и произвести хорошее впечатление на господ. Так за вечер графу несколько раз приходилось разговаривать с нужными людьми по желанию старшего де Круа. Маркиз, похоже, был в ударе и ближе к ночи, развалившись в кабинете сына, он, счастливо потягивая вино, рисовал радужные картины будущего. Анри безучастно слушал отца, его душа находилась рядом с Шарлоттой, и графу не терпелось встретится с супругой. Он попросил Генриха отправить девушку в Париж вместе с Пьером де Форше и слугами, как только он вернётся в замок. Но маркиз, не торопился домой, а собирался побыть ещё в Париже и целенаправленно продвигать свою затею в жизнь. Тогда Анри не выдержал:

– Для того, чего ты хочешь добиться, нам нужен ребёнок! А как скажи мы его получим если я не могу спать со своей женой? – разозлился, в конце концов, сын.

– Так вот что тебя заботит! – понимающе засмеялся отец, – Ты прав, нужно, как-то привести Шарлотту сюда, но с другой стороны: – неделей раньше, неделей позже это погоду не делает, – спокойно ответил Генрих.

Зло взглянув на отца, граф направился к своему столу и ему ничего не оставалось делать, как снова уйти в работу с головой.

Пошла четвертая неделя разлуки супругов. Генрих де Круа так и не собирался возвращаться обратно, а Анри всё не мог разобраться с делами. Отделка дома была далека от завершения, хотя срок, поставленный де Круа, подходил к исходу и граф становился всё более раздражительным, порой мужчину просто трясло от злости. Нервное состояние патрона заметили и его подчиненные, и старались лишний раз не тревожить господина, но Де Круа начинал орать на молодых людей за любую провинность, чего раньше за ним не водилось. Молодые люди никак не могли взять в толк такое поведение графа, а де Круа продолжал беситься не в силах встретиться с любимой и не зная, как ему быть.