Текст книги "Делай деньги"

Ну ладно, у него, по крайней мере, есть запас времени. Скралс подождет с решительным ударом. Он любит смотреть, как жертва извивается на крючке.

– Вы хорошо себя чувствуете? – спросил Гнут.

Мокрист вернулся к реальности.

– Что? О, прекрасно.

– Вы не должны поощрять подобных типов в банке, знаете ли.

Мокрист встряхнулся.

– Вы правы, мистер Гнут. Ну что, пойдемте на Монетный двор?

– Да, сэр. Но предупреждаю вас, мистер Губвиг, его сотрудников одними лишь красивыми словами не убедить!

– Инспектора… – сказал мистер Жули десять минут спустя. Он смаковал это слово, будто конфету.

– Мне нужны люди, которые ценят древние традиции Монетного двора, – сказал Мокрист. Он не стал добавлять: «например такие, как изготовление монет очень, очень медленными темпами или привычка брать работу на дом».

– Инспектора, – снова повторил мистер Жули. Позади него Люди Сараев теребили в руках шапки и во все глаза таращились на Мокриста, за исключением тех случаев, когда говорил мистер Жули. Тогда они таращились на его затылок.

Они находились в офисе мистера Жули, который был просто сараем, прилепившимся высоко к стене, словно ласточкино гнездо. Он поскрипывал при каждом движении присутствующих.

– Ну и, разумеется, мне понадобятся люди, которые будут решать проблемы с надомниками, – продолжал Мокрист. – Но в основном вы будете следить за тем, чтобы сотрудники мистера Шпульки своевременно приходили на службу и работали добросовестно. Ну и разумеется, контроль безопасности.

– Безопасности, – повторил мистер Жули, словно пробуя слово на вкус. Мокрист заметил зловещий отблеск в глазах Людей Сараев. Он означал: «Эти ублюдки украли наш Монетный двор. Но чтобы вынести украденное, им придется пройти мимо нас! Хохо!»

– Конечно, вы можете оставить себе свои сараи, – добавил Мокрист. – Я также планирую штамповать юбилейные монеты и прочие памятные знаки, так что ваши таланты не пропадут втуне. Честно?

Мистер Жули взглянул на своих товарищей, а потом снова на Мокриста.

– Нам нужно обсудить все это, – сказал он.

Мокрист кивнул ему и Гнуту, после чего направился по скрипучей шатающейся лестнице вниз, к полу Монетного двора, на котором уже начали собирать новый печатный станок. Увидев это, Гнут лишь слабо пожал плечами.

– Они не согласятся, будьте уверены, – сказал он с нескрываемой надеждой в голосе. – Их принципы работы не менялись столетиями! Это мастера своего дела!

– Так же говорили о мастерах изготовления кремневых ножей, – заметил Мокрист. Честно говоря, он был и сам удивлен собственной смекалкой. Наверное, все дело в столкновении со Скралсом. Мозг взбодрился и заработал быстрее. – Послушайте, я тоже не люблю, когда таланты пропадают даром, – продолжил он. – Но я даю им хорошую зарплату, постоянную работу, и возможность по-прежнему пользоваться их любимыми сараями. Лучшего предложения им и за сотню лет не дождаться…

По шаткой лесенке кто-то спустился. Мокрист узнал Молодого Альфа, который, вопреки традициям, умудрился получить работу на Монетном дворе, еще будучи слишком юным, чтобы бриться. Но уже достаточно старым, чтобы иметь угри.

– Гм, Люди спрашивают, а им дадут блестящие бляхи? – спросил мальчишка.

– На самом деле, я думал о специальной униформе, – не разочаровал его Мокрист. – Серебряная кираса с гербом города и легкая серебряная кольчуга, чтобы производить впечатление на посетителей.

Мальчишка вынул из кармана листок со списком, и внимательно его перечитал.

– Как насчет специальных планшеток? – спросил он, наконец.

– Разумеется, – немедленно согласился Мокрист. – И свистки, тоже.

– А как насчет сараев? Вы, гм, точно не обманете?

– Я человек слова, – изобразил обиду Мокрист.

– Вы человек многих слов, мистер Губвиг, – проворчал Гнут, когда мальчишка заспешил обратно вверх по скрипучим ступеням. – Но я опасаюсь, что они доведут нас до беды. Банку нужна солидность и надежность… именно то, что символизирует собой золото!

Мокрист резко обернулся. У него был тяжелый день. И ночь, кстати, тоже.

– Мистер Гнут, если вам не по душе то, что я делаю, вы можете уволиться в любой момент! Вы получите хорошую характеристику и все положенные вам выплаты.

Гнут выглядел так, словно его ударили.

– Покинуть банк? Покинуть банк?! Да как я могу? Да как вы смеете?!

Наверху хлопнула дверь. Они подняли взгляды. Люди Сараев спускались по лестнице торжественной процессией.

– Ну вот сейчас и посмотрим, – прошипел Гнут. – Это люди солидные, и они наверняка отвергнут ваше шутовское предложение, мистер… Конферансье!

Люди Сараев достигли пола. Без единого слова все они уставились на мистера Жули, за исключением самого мистера Жули, который уставился на Мокриста.

– Сараи, значит, останутся у нас? – уточнил Жули.

– Вы сдаетесь? – вскричал потрясенный Гнут. – После сотен лет?

– Нууу, – протянул мистер Жули, – мы с парнями все обсудили, и, в общем, пришли к выводу, что в нынешние непростые времена человек должен прежде всего заботиться о своем сарае. И о надомниках тоже позаботятся, верно ведь?

– Мистер Жули, за элим я готов взойти на баррикады, – заверил его Мокрист.

– Прошлой ночью мы побеседовали с парнями из Почтамта, и они сказали, что мистеру Губвигу можно доверять, потому что он человек прямой, словно штопор.

– Словно штопор? – повторил шокированный Гнут.

– Ага, мы тоже удивились, – пояснил Жули. – И они сказали, что хоть он и действует извилистыми путями, но пробку в итоге всегда откупоривает, уж будьте уверены!

Лицо Гнута застыло.

– О, – сказал он. – Это, должно быть, одна из тех абсурдных шуток, которые я никогда не понимал. Ну что же, извините, мне пора идти. Меня ждет масса дел.

Высоко поднимая и опуская ноги, словно он взбирался по лестнице с шаткими ступенями, мистер Гнут поспешно удалился своей дерганой походкой.

– Прекрасно, джентльмены, благодарю за сотрудничество, – сказал Мокрист, глядя вслед удаляющейся фигуре главного кассира. – Со своей стороны, я прослежу, чтобы новую униформу для вас заказали прямо сегодня, еще до обеда.

– А вы очень быстрый, Хозяин, – заметил мистер Жули.

– Будешь стоять на месте, и тебя настигнут твои собственные ошибки! – ответил Мокрист.

Они рассмеялись, чтобы польстить начальству, но перед мысленным взором Мокриста маячило лицо Скралса, и он непроизвольно дотронулся до лежащей в кармане дубинки. Теперь ему придется научиться пользоваться ею, потому что оружие, которым ты пользоваться не умеешь – это оружие твоего врага.

Зачем он вообще купил эту штуку? Затем же, зачем и отмычки: чтобы доказать, хотя бы самому себе, что он еще не совсем капитулировал, что хотя бы часть его души еще свободна. Для того же были нужны и другие приготовления: планы бегства, тайники с деньгами и одеждой. Все это давало ему иллюзию, что можно сбежать в любой момент, раствориться в толпе, сказать «прощай!» бесконечной бумажной работе, планам, совещаниям и бесконечной, бесконечной ответственности.

Эти предметы говорили ему, что он может освободиться, как только захочет. В любой час, любую минуту, любую секунду. Но все же он по какой-то причине не убегал…

– Мистер Губвиг, мистер Губвиг! – Молодой клерк торопливо маневрировал в заполненном занятыми людьми помещении Монетного двора. Наконец, он подбежал к Мокристу и остановился, тяжело дыша.

– Мистер Губвиг, там, в главном зале, вас ожидает молодая леди. Мы уже три раза сказали ей «спасибо, что вы не курите!», но она все равно продолжает!

Проклятый Скралс исчез, и вместо него перед мысленным взором появилось другое лицо, гораздо более приятное для глаз.

Ах, да. По этой причине.

Мисс Ангела Красота Добросерд, которую Мокрист прозвал «Шпилькой», стояла в центре главного зала банка. Мокрист нашел ее без труда – достаточно было ориентироваться на столб дыма.

– Приветик, – сказала она, не утруждая себя прочими нежностями. – Можешь избавить меня от всего этого?

Свободной от сигареты рукой она небрежно описала полукруг. Служащие банка обступали её, многозначительно сжимая в руках высокие бронзовые пепельницы, заполненные мелким белым песком.

Мокрист подвинул с дороги пару клерков и проводил ее к выходу.

– Как у тебя… – начал он, но был прерван.

– Поговорим по пути.

– По пути куда? – с надеждой спросил Мокрист.

– Невидимый Университет, – сказала Ангела Красота, направляясь к двери. С ее плеча свисала большая плетеная сумка. Похоже, набитая соломой.

– Значит, обедать не будем?

– Обед подождет. Это важно.

– О.

А вот в Невидимом Университете обед был в разгаре. Здесь придавали огромное значение каждому приему пищи. Поэтому трудно было улучить момент, когда означенное действие не происходило бы. В Библиотеке было необычно малолюдно, поэтому Ангела Красота подошла к ближайшему волшебнику, на первый взгляд, не занятому плодотворным трудом, и потребовала:

– Я желаю видеть Комод Любопытства, немедленно!

– Не думаю, что у нас имеется нечто подобное. Кто спрашивает?

– Пожалуйста, не врите. Меня зовут Ангела Красота Добросерд, из чего вы легко можете сделать вывод, что характер у меня крайне вспыльчивый. Вы, ребята, двадцать лет назад попросили взглянуть на этот Комод моего отца, а он взял с собой меня. Вам хотелось понять, как именно работают дверцы. Кто-нибудь наверняка помнит об этом событии. Комод стоял в большой комнате. Очень большой комнате. И у него была масса ящичков. Что самое занятное, эти ящички…

Волшебник быстро поднял руки, словно пытаясь остановить поток ее слов.

– Подождите минутку, ладно? – предложил он.

Они подождали пять. Время от времени голова в остроконечной шляпе выглядывала из-за книжных полок, и немедленно пряталась обратно, если ее обладателю вдруг казалось, что его заметили.

Ангела Красота зажгла новую сигарету. Мокрист указал ей на табличку: «Если вы курите, спасибо вам за то, что вас ударят по голове».

– Это лишь для виду, – отмахнулась Ангела Красота, выдыхая струйку голубоватого дыма. – Все волшебники коптят, словно печные трубы.

– Но не здесь, как я заметил, – сказал Мокрист. – Вероятно, из-за наличия вокруг большого количества леговоспламенимых книг. Возможно, разумно будет…

Он ощутил движение воздуха и почувствовал тяжелый запах джунглей, когда нечто огромное пронеслось мимо них и пропало где-то в сумраке под потолком, теперь оставляя за собой дымный след.

– Эй, кто-то забрал мою… – начала Ангела Красота, но Мокрист оттолкнул ее в сторону, когда это «нечто» полетело обратно. Шляпа Мокриста была сбита на пол метко брошенным бананом.

– Именно здесь они борются с курением несколько более настойчиво, – пояснил он, подбирая свою шляпу. – Если тебя это утешит, могу предположить, что Библиотекарь нарочно целился в меня. Он весьма галантен.

– А, мистер Губвиг! Я узнал ваш костюм! – сказал престарелый волшебник, который явно надеялся, что его появление будет воспринято как магическое, хотя на самом деле он просто вышел из-за книжной полки. – Я знаю, что я Декан факультета Бесконечных Исследований за мои грехи. Следовательно, методом исключения, ахаха, я прихожу к выводу что вы – мисс Добросерд, которая помнит о Комоде Любопытства?

Декан факультета Бесконечных Исследований с заговорщическим видом подошел поближе и понизил голос.

– Интересно, смогу я убедить вас позабыть о нем?

– Без шансов, – разочаровала его Ангела Красота.

– Мы привыкли считать, что это один из наших самых секретных секретов, понимаете ли…

– Прекрасно. Я помогу вам хранить его.

– И никакие мои слова не убедят вас изменить свое решение?

– Ну, я не знаю, – созналась Ангела Красота. – «Абракадабра», может быть? У вас книга заклинаний с собой?

Мокрист был впечатлен. Никто не умел… воткнуть шпильку так, как она.

– О… эта разновидность леди, – устало заметил Декан факультета Бесконечных Исследований. – Прогрессивная. Ну что же, тогда вам, видимо, лучше проследовать за мной.

– Да в чем дело-то, объясни, пожалуйста? – прошипел Мокрист, пока они шли за волшебником.

– Мне нужно перевести кое-что, – ответила Ангела Красота. – Причем быстро.

– А ты разве не рада меня видеть?

– О, да. Весьма. Но мне нужно кое-что перевести, причем быстро.

– И этот комод может помочь?

– Возможно.

– Возможно? «Возможно» может подождать, пока мы поедим, разве нет? Вот если бы «наверняка», тогда другое дело…

– О боже, я, кажется, опять заблудился, причем не по своей вине, должен добавить, – проворчал декан факультета Бесконечных Исследований. – Опасаюсь, они продолжают менять параметры, и происходит утечка. Не знаю отчего, но в наши дни честный человек даже собственную дверь не может с полным правом считать собственной…

– А каковы ваши грехи? – спросил Мокрист, оставив надежду добиться ответов от Ангелы Красоты.

– Извините? Боже, что это за пятно на потолке? Наверное, лучше не знать…

– За какие грехи вас назначили Деканом факультета Бесконечных Исследований? – упорно допытывался Мокрист.

– О, я порой говорю это, просто чтобы что-нибудь сказать, – ответил волшебник, открыв дверь, и спешно захлопнув ее обратно. – Но сейчас я полагаю, что все-таки немного нагрешил, и в основном это были, вероятно, тумаки. Совершенно непростительно в такой момент, разумеется. Они утверждают, что, строго говоря, во всей чертовой вселенной нет ничего определенного, но я-то что могу с этим поделать? А проклятый Комод опять устроил в Университете полный кавардак. Думаю, нечто подобное последний раз происходило лет пятнадцать назад… О, да. И поосторожнее с кальмаром, он нас и самих несколько озадачил, честно говоря… А, наконец-то нужная дверь.

Декан фыркнул.

– Расположена в двадцати пяти футах от того места, где ей положено быть. Ну что я вам говорил…

Дверь открылась, и теперь лишь оставалось решить, как реагировать на увиденное. Мокрист сделал самый простой выбор – позволил своей нижней челюсти отпасть.

Комната оказалась больше, чем можно было ожидать. Ни от какой комнаты не ожидаешь, что она окажется свыше мили в поперечнике, особенно если входишь в нее из самого обычного на вид коридора (не считая гигантского кальмара, разумеется), по сторонам которого расположены вроде бы самые обычные помещения. Такого высокого потолка у нее тоже не должно было быть. Она бы просто не поместилась в здании.

– На самом деле, сделать такое очень просто, – сказал Декан факультета Бесконечных Исследований, пока они разглядывали невозможную комнату. – По крайней мере, они мне так сказали, – задумчиво добавил он. – Видимо, если сжать время, можно расширить пространство.

– Как они это делают? – спросил Мокрист, уставившись на… структуру, которая и была Комодом Любопытства.

– С гордостью могу заявить, что не имею ни малейшего представления, – сказал Декан. – Если честно, я, опасаюсь, утратил нить рассуждений, когда мне объясняли, как мы останавливаем время, используя капающие свечи. Формально говоря, это все работа моего факультета, но в детали я решил не вникать, так лучше всего. Они упорно пытались мне что-то объяснить, но это, разумеется, ничуточки не помогло…

Мокрист если и ожидал увидеть что-то конкретное, то, прежде всего, собственно, комод. В конце концов, он именно так называется, верно? Однако нечто, заполнявшее большую часть невозможной комнаты, напоминало скорее дерево, по форме похожее на очень раскидистый дуб. Дуб зимой, без листьев. А потом, когда мозг нашел, наконец, подходящее сравнение, ему пришлось примириться с тем фактом, что это «дерево» состоит из многочисленных выдвижных ящичков. Похоже, они были деревянными, но сильно легче от этого не стало.

Высоко в как-бы-ветвях «дерева» многочисленные волшебники, восседавшие на помелах, были заняты какой-то непонятной работой. Отсюда они выглядели, словно насекомые.

– Немного шокирует, когда видишь его впервые, правда? – раздался дружелюбный голос.

Мокрист оглянулся и увидел волшебника, молодого, по крайней мере, по стандартам волшебников. У него были круглые очки на носу и планшетка в руках. Сияющее лицо как бы говорило: «я, вероятно, знаю больше, чем вы в состоянии вообразить, но я, тем не менее, умеренно рад побеседовать даже с такими людьми, как вы».

– Вы Думмер Тупс, – догадался Мокрист. – Тот единственный волшебник, который делает всю настоящую работу в Университете?

Другие волшебники обернулись, услышав такие слова, и Думмер покраснел.

– Это совершеннейшая неправда! Я просто тяжело работаю, как и все остальные сотрудники факультета, – сказал он, однако некие интонации в его голосе указывали на то, что другие сотрудники стали действительно слишком тяжелы, но при этом слабовато налегают на лямку. – Я возглавляю «Проект Комод» за мои грехи.

– Что? А вы-то что натворили? – вскричал Мокрист, уже утопающий в море грехов. – Нечто более ужасное, чем Декан?

– Гм, добровольно согласился возглавить «Проект», – ответил Думмер. – И, должен добавить, за последние полгода мы узнали больше, чем за предыдущие двадцать пять лет. Комод – воистину поразительный артефакт.

– Где вы его нашли?

– На чердаке, он был засунут за коллекцию лягушачьих чучел. Мы думаем, прежние владельцы убрали его туда много лет назад, отчаявшись привести в действие. Разумеется, все это произошло еще до новой эры капающих свечей, – пояснил Думмер, заслужив пренебрежительное фырканье со стороны Декана факультета Бесконечных Исследований. – Современная техномагия творит истинные чудеса.

– Ну ладно, – не сдавался Мокрист, – а зачем он нужен?

– Мы не знаем.

– Как он работает?

– Мы не знаем.

– Откуда он взялся?

– Мы не знаем.

– Похоже, это все, – саркастически заметил Мокрист. – Ах, нет, еще вопрос: что он такое? Давайте я сам отвечу, мне не терпится.

– Возможно, это просто неверный вопрос, – сказал Думмер, покачав головой. – Формально говоря, это классический Бездонный Мешок, но с n горловинами, где n – совокупность всех предметов в одиннадцатимерной вселенной, не являющихся живыми и розовыми, а также не превосходящих по размерам кубический ящик со стороной 14,14 дюйма, деленное на «P».

– Что такое «P»?

– Это, вероятно, тоже неправильный вопрос.

– Когда я была маленькой девочкой, – сказала мечтательным голосом Ангела Красота, – он был для меня просто волшебной шкатулкой и стоял в комнате гораздо меньшего размера. А потом он разложился несколько раз, и открылся ящик, в котором лежала нога голема.

– Ах, да, третья итерация, – припомнил Думмер. – В те дни дальше забраться так и не сумели. С тех пор мы заметно продвинулись. Контролируемая рекурсия и прицельное складывание позволяют нам эффективно уменьшать ящичную связность до 0,13%, что в двадцать раз лучше, чем всего лишь год назад!

– Это потрясающе! – воскликнул Мокрист, потому что надо же было что-то сказать.

– Мисс Добросерд желает снова увидеть эту ногу? – спросил Думмер, понизив голос.

Ангела Красота все еще выглядела задумчивой.

– Думаю, да, – ответил за нее Мокрист. – Она без ума от големов.

– Ну ладно, мы все равно уже собирались складываться на сегодня, – сказал Думмер. – По пути как раз и ногу заберем, без проблем.

Он взял со скамьи большой рупор и поднес его к губам.

– КОМОД ЗАКРЫВАЕТСЯ ЧЕРЕЗ ТРИ МИНУТЫ, ДЖЕНТЛЬМЕНЫ. ВСЕМ ИССЛЕДОВАТЕЛЯМ ПОКИНУТЬ ЗОНУ БЕЗОПАСНОСТИ, ПОЖАЛУЙСТА. В КОМОД ЗАТАЩИТ – СЫГРАЕШЬ В ЯЩИК!

– «В комод затащит – сыграешь в ящик?» – переспросил Мокрист, когда Думмер опустил рупор.

– О, пару лет назад кое-кто проигнорировал предупреждение, а потом, гм, когда Комод открылся, этот ученый на некоторое время стал одной из главных достопримечательностей Университета.

– Вы хотите сказать, его втиснуло в четырнадцатидюймовый ящик? – ужаснулся Мокрист.

– По большей части. Послушайте, мы будем вам очень признательны, если вы не станете рассказывать о Комоде посторонним, спасибо. Мы знаем, как им пользоваться, по крайней мере, думаем, что знаем, но это может быть совсем не тот вид использования, для которого он предназначен. Как вы заметили, мы не знаем, кто и зачем его создал. Мы даже не знаем, правильные ли это вопросы. В нем нет предметов свыше четырнадцати дюймов в поперечнике, но мы, опять-таки, не знаем, почему и отчего кто-то решил, что именно эти предметы любопытны. И мы понятия не имеем, почему в нем не хранится ничего розового. Все это весьма раздражает. Надеюсь, вы умеете хранить секреты, мистер Губвиг?

– Вы будете потрясены.

– О? Почему?

– Это неправильный вопрос.

– Однако вам все-таки известно о Комоде кое-что важное, – заметила, по-видимому, пришедшая в себя Ангела Красота. – Наверняка можно утверждать, что он не был создан девочкой в возрасте от четырех до, скажем, одиннадцати лет.

– Откуда вы знаете?

– Нет розового. Все девочки этой возрастной группы обожают розовое, уж поверьте.

– Вы уверены? Замечательно! – сказал Думмер, делая пометку в своей планшетке. – Очень ценная информация. Ну что же, пойдемте, возьмем Ногу?

Восседавшие на метлах волшебники приземлялись один за другим. Думмер прочистил горло и снова взялся за рупор.

– ВСЕ ВНИЗУ? ЧУДЕСНО! ГЕКС, БУДЬ ТАК ЛЮБЕЗЕН, НАЧИНАЙ СКЛАДЫВАНИЕ!

На секунду все стихло, а потом где-то высоко под потолком раздался отдаленный, но все нарастающий стук. Он звучал так, словно боги тасуют деревянные игральные карты, в милю высотой каждая.

– Гекс – это наша мыслящая машина, – пояснил Думмер. – Без него мы ничего толком исследовать бы не смогли.

Стук звучал все чаще и громче.

– Не исключено, что у вас заложит уши, – предупредил Думмер, повысив голос. – Гекс пытается контролировать скорость, но вентиляторам все же требуется некоторое время, чтобы нагнать в комнату необходимое количество воздуха. ОБЪЕМ КОМОДА МЕНЯЕТСЯ СЛИШКОМ БЫСТРО!

Последние слова он уже прокричал, перекрывая грохот захлопывающихся ящиков. Они закрывались сами собой, так быстро, что не уследить глазом. Просто огромная структура Комода сжималась и складывалась, со стуком соскальзывая внутрь себя самой, пока не стала размером с дом, потом с небольшую хижину, а потом в центре огромного пространства – точнее, некоей разновидности времени – остался стоять лишь маленький, не более полутора футов по каждой из сторон, полированный деревянный комод, покоящийся на четырех затейливых резных ножках.

Дверцы Комода со щелчком захлопнулись.

– Медленно раскрыться до объекта 1109, – в звенящей тишине скомандовал Думмер.

Дверцы открылись. Выдвинулся ящик.

И продолжил выдвигаться дальше.

– Следуйте за мной, – скомандовал Думмер, направляясь к Комоду. – Сейчас это безопасно.

– Гм, ящик длиной примерно в сотню ярдов только что выдвинулся из коробочки, по площади не большей 14 квадратных дюймов, – сообщил Мокрист на тот случай, если вдруг никто больше этого не заметил.

– Да. Вот так все и происходит, – прокомментировал Думмер, пока ящик задвигался обратно примерно на половину длины.

Вся боковая стенка ящика, как заметил Мокрист, состояла из других ящиков. Значит, ящики выдвигались… из ящиков. «Для одиннадцатимерного пространства это совершенно неправильная мысль, разумеется», – подумал Мокрист.

– Нечто вроде трехмерной головоломки, – сказала Ангела Красота. – Вот только измерений побольше.

– Очень наглядная аналогия, которая прекрасно помогает осознать происходящее, будучи при этом, строго говоря, абсолютно неверной во всех возможных аспектах, – заметил Думмер.

Ангела Красота недобро прищурилась. Она не курила уже целых десять минут.

С правой стороны длинного ящика выдвинулся еще один ящик. Его боковые стенки, в свою очередь, состояли, да, из новых ящиков. Один из них медленно открылся.

Мокрист рискнул постучать по Комоду. На вид – самое обычное дерево, издавшее самый обычный звук.

– Я только что видел, как один ящик прошел прямо сквозь другой ящик. Уже пора волноваться? – спросил Мокрист.

– Нет, – успокоил его Думмер. – Просто Комод пытается наглядно представить в нашем четырехмерном пространстве процессы, происходящие в одиннадцати, или, возможно, десяти измерениях.

– Пытается? Он что, живой?

– Ага! Наконец-то верный вопрос!

– Но ответа вы все равно не знаете, готов поспорить.

– Вы правы. Но согласитесь, что это весьма интересный безответный вопрос. И… да, вот она, Нога. Гекс, удержание и сжатие, пожалуйста.

Ящики задвинулись обратно сами в себя, породив серию постукиваний, гораздо более короткую и менее впечатляющую, чем прежде. На полу остался стоять просто Комод, чопорный, старинный и кривоногий на вид. Его ножки заканчивались лапами с когтями, типичная выдумка производителей комодов, которая где-то на подсознательном уровне всегда беспокоила Мокриста. Они что думают, их изделия бродят по ночам? Хотя, в случае с этим Комодом, такое было нельзя исключить.

А потом дверцы Комода распахнулись. Внутри с трудом помещалась ступня голема, или, по крайней мере, большая ее часть.

Когда-то големы были прекрасны. Когда-то их делали знаменитые скульпторы, и големы конкурировали по красоте с лучшими статуями. Но с тех пор прошло много времени, и многочисленные неумехи, неспособные слепить из глины даже «колбаску», обнаружили, что если кое-как придать материалу форму огромного неуклюжего пряничного человечка, это, в конечном итоге, срабатывает ничуть не хуже.

Эта ступня была из прежних времен. Она была сделана из белого, похожего на глину фарфора, с немного выпуклым узором из желтых, черных и красных черточек. Прикрепленная спереди небольшая медная табличка с гравировкой сообщала на убервальдском: «Нога Гмского голема, Срединная Эпоха».

– Ну что же, кто бы ни сделал этот Комод, он наверняка был из…

– Каждый, кто смотрит на эту табличку, видит надпись на своем родном языке, – устало пояснил Думмер. – Знаки, кажется, сообщают, что эта нога и в самом деле происходит из города Гм, так, по крайней мере, утверждает покойный профессор Блох.

– Гм? – переспросил Мокрист. – Почему «гм»? Они не были точно уверены, как назывался город?

– Просто Гм, – ответил Думмер. – Очень древний. Около шестидесяти тысяч лет, полагаю. Глиняный Век.

– Создатели первых големов, – добавила Ангела Красота.

Она сняла с плеча сумку и принялась копаться в соломе.

Мокрист постучал по ступне. Казалось, она сделана из материала тонкого, словно яичная скорлупа.

– Это какая-то разновидность керамики, – сказал Думмер. – Секрет производства утрачен. Гмцы из неё даже лодки пекли.

– И они плавали?

– До некоторого момента, – ответил Думмер. – Потом город был полностью уничтожен в первой войне с ледяными гигантами. Там теперь ничего не осталось. Мы думаем, эту ногу поместили в Комод очень давно.

– Или её еще только предстоит откопать, когда-то в будущем? – предположил Мокрист.

– Очень может быть, что и так, – мрачно согласился Думмер.

– В таком случае, разве здесь не возникает противоречие? Я хочу сказать, как она может быть одновременно и под землей, и в Комоде?

– А вот это, мистер Губвиг…

– Неправильный вопрос?

– Да. Этот ящик существует в десяти или одиннадцати измерениях, так что возможно абсолютно все.

– А почему измерений всего одиннадцать?

– Мы не знаем, – признался Думмер. – Может, причина в том, что использовать более одиннадцати было бы просто глупо.

– Можно вынуть ступню из Комода? – спросила Ангела Красота, отряхивая соломинки с длинного свертка.

Думмер кивнул, очень осторожно взял реликвию и водрузил на стоящий поблизости рабочий стол.

– А что произойдет, если вы случайно уроните… – начал Мокрист.

– Неверный вопрос, мистер Губвиг!

Ангела Красота положила сверток рядом с ногой и осторожно развернула его. Внутри оказалась часть руки голема, примерно два фута.

– Я так и знала! Узор тот же самый! – сказала она. – Но на руке есть не только узор. Вы можете перевести эту надпись?

– Я? Нет, – ответил Думмер. – Лингвистика – не мое поле деятельности, – добавил он с интонациями, намекающими, что его поле гораздо лучше и цветы на нем не в пример крупнее. – Вам лучше спросить профессора Блоха.

– Того самого, который «покойный»? – удивился Мокрист.

– В настоящий момент он мертв, однако я уверен, что, в интересах соблюдения конфиденциальности, мой коллега доктор Икотс организует для вас встречу с ним, после обеда, разумеется.

– Тогда Блох станет менее мертв?

– Тогда доктор Икотс пообедает, – терпеливо пояснил Думмер. – Профессор будет рад посетителям, гм, особенно мисс Добросерд. Он мировой эксперт по гмскому. Сложный язык, у каждого слова тысячи значений, как я слышал.

– Могу я взять Ногу? – спросила Ангела Красота.

– Нет, – возразил Думмер. – Она наша.

– Это неправильный ответ, – заявила Ангела Красота, забирая Ногу. – От имени Траста Големов, этого голема я беру с собой. Если вы сможете доказать, что он ваш, мы заплатим за него честную цену.

– Ах, если бы все было так просто, – вздохнул Думмер, деликатно вынув ногу из ее рук. – Но, к сожалению, если Любопытная вещь отсутствует в Комнате Комода более четырнадцати часов и четырнадцати секунд, Комод перестает работать. В последний раз, когда такое случилось, нам потребовалось более трех месяцев, чтобы снова активировать его. Но вы можете приходить сюда, когда захотите, чтобы, гм, проверить, что мы обращаемся с этим големом, как полагается.

Мокрист положил руку на плечо Ангелы Красоты, чтобы предотвратить Инцидент.

– Она очень волнуется о големах, – пояснил он. – Траст постоянно откапывает все новых и новых.

– Весьма похвально, – одобрил Думмер. – Я поговорю с доктором Икотсом. Он глава Департамента посмертных коммуникаций.

– «Посмертных ком…» – начал Мокрист. – Это разве не разновидность некромант…

– Я сказал, Департамент посмертных коммуникаций! – твердо повторил Думмер. – Возвращайтесь к трем часам.

– Тебе что-нибудь показалось не странным в этой беседе? – спросил Мокрист, когда они вышли из Университета.

– На самом деле, все прошло неплохо, – сказала Ангела Красота.

– Не так я себе представлял твое возвращение, – посетовал Мокрист. – Отчего такая спешка? Проблемы?

– Послушай, мы раскопали четырех големов.

– Но это же… хорошо, да? – предположил Мокрист.

– Да! А ты знаешь, как глубоко они лежали?

– Даже предположить не могу.

– Попробуй!

– Не знаю! – сердито ответил Мокрист, обиженный какой-то глупой игрой «какой я глубины?» – Двести футов? Это очень…

– Полмили.

– Невозможно! Это глубже, чем уголь залегает!

– Ты слишком глубоко встревожен. Успокойся, ладно? Послушай, мы можем где-нибудь посидеть и поговорить?

– Ну я не знаю… как насчет Королевского банка Анк-Морпорка? Там у меня собственная гостиная.

– И там можно будет поесть?

– О, да. Председатель – мой лучший друг.

– В самом деле?

– Определенно, – ответил Мокрист. – Сегодня утром он лизал мне лицо, представляешь?

Ангела Красота остановилась и уставилась на него.

– Правда? Похоже, я вернулась как раз вовремя.