Текст книги "Опочтарение"

– Практически?

Мокриста твердой рукой втолкнули в большое крутящееся кресло сложной конструкции. Его захватчик, или помощник, или кто он там был, наградил его ободряющей улыбкой. Мрачные фигуры помогли волшебнику пристегнуть Мокриста к старому обитому кожей креслу в форме подковы, вполне обычному, но кресло это было окружено… приборами. Некоторые из них были явно магическими, ну, такие, все в черепах и звездах, но что здесь делали банка с пикулями, щипцы, и живая мышка в клетке из…

Паника охватила Мокриста, а пара мягких наушников охватили его уши. Прежде чем исчезли все звуки, он успел расслышать:

– Вам может почудиться во рту вкус яиц, а также может возникнуть ощущение, что вас бьют по лицу какой-то рыбиной. Это абсолютно…

А потом случился флаббер. Это обычный магический термин, вот только Мокрист его не знал. Просто наступает момент, когда, кажется, абсолютно все растягивается, даже то, что никак не может быть растянуто. А потом наступает другой момент, когда все вокруг внезапно перестает быть растянутым, и этот момент называется флаббер.

Когда Мокрист снова открыл глаза, кресло было повернуто в другую сторону. Куда-то бесследно исчезли пикули, щипцы и мышь, зато их место заняли ведро часовых механизмов, печенья в форме омаров и коробка с набором новеньких стеклянных глаз.

Мокрист шумно сглотнул и пробормотал:

– Пикша.

– Правда? Большинство говорят, что треска, – ответил кто-то. – Впрочем, о вкусах не спорят.

Чьи-то руки расстегнули ремни и помогли Мокристу подняться на ноги. Это оказались руки орангутана, но Мокрист решил, что лучше промолчать. В конце концов, это же был университет волшебников.

Человек, засунувший его в это кресло, теперь стоял у стола и внимательно смотрел на какой-то магический прибор.

– Минуточку, – сказал он. – Минуточку. Минуточку. Секундочку…

Нечто похожее на пучок шлангов тянулось от стола к стене и исчезало в ней. Мокристу показалось, что они на секунду вспучились, как змея, которая что-то поспешно заглатывает, затем машина несколько раз икнула и выплюнула из прорези листок бумаги.

– А, ну вот, – сказал волшебник, быстро хватая его. – Да, вы пришли за книгой Ф.Г. Микропальцера{74}74
  F.G. Smallfinger.


[Закрыть] «История Шляп», я угадал?

– Нет. Я вообще-то не за книжкой… – начал Мокрист.

– Вы уверены? Здесь их много всяких.

У этого волшебника было две примечательных особенности. Во-первых… ну, дедуля Губвиг всегда говорил, что чем больше у человека уши, тем он честнее, а значит перед Мокристом стоял сейчас очень честный волшебник. А во-вторых, его борода явно была фальшивой.

– Я ищу волшебника по фамилии Пелч, – объяснил, наконец, Мокрист.

Борода слегка разошлась, открывая широкую улыбку.

– Я знал, что машина сработает! – воскликнул волшебник. – Выходит, что вы ищете меня.

Табличка на двери его кабинета гласила: «Ладислав Пелч, канд. фил. и мед. наук., Пресмертный Профессор Патологической Библиомансии{75}75
  Ladislav Pelc, D.M.Phil, Prehumous Professor of Morbid Bibliomancy.


[Закрыть].

За дверью был вбит крюк, на который волшебник повесил свою бороду.

Поскольку это был кабинет волшебника, в нем, конечно же, присутствовали череп со свечой на нем и чучело крокодила, свисающее с потолка. Никто, и меньше всего сами волшебники, не знал, зачем нужны эти предметы, но иметь их было практически обязательно.

Кроме того, это была комната, полная книг и отчасти созданная из книг. Настоящей мебели здесь не было, стол и кресло были сложены из книг. Похоже, многими книжками часто пользовались, потому что они лежали открытыми, с другими книгами засунутыми в них вместо закладок.

– Хотите разузнать побольше о своем Почтамте, полагаю? – спросил Пелч, когда Мокрист усаживался в кресло, аккуратно собранное из сочинения «Синонимы слова „Кеды“», тома с 1 по 41.

– Да, пожалуйста, – попросил Мокрист.

– Голоса? Странные события?

– Да!

– Как бы это объяснить… – задумался Пелч. – Слова имеют силу, понимаете? Это в природе нашей вселенной. Вот, например, наша Библиотека очень сильно искривляет пространство и время. Ну вот, когда в Почтамте стала скапливаться почта, он превратился в склад слов. Фактически, было создано то, что мы называем гевайза, гробница живых слов. Вы как, склонны к гуманитарным наукам, мистер Губвиг?

– Ну, не совсем, – ответил Мокрист.

Книги были для него закрытой книгой.

– Вы могли бы сжечь книгу? – спросил Пелч. – Старую книгу, скажем, растрепанную, почти без корешка, найденную в коробке со всяким хламом?

– Ну… вероятно, нет, – признал Мокрист.

– А почему нет? Вам неприятна сама мысль об этом?

– Да, полагаю, что так. Книги, они… ну, просто я не делаю этого, и все. Э… а почему у вас накладная борода? Я думал, волшебники носят настоящие.

– Это не обязательно, знаете ли, но когда выходишь на улицу, люди ожидают увидеть бороду, – сказал Пелч. – Как и звезды на плаще. Но вообще-то в бороде жарко, особенно летом. Так, о чем это я? Гевайзы. Да. Все слова обладают некоторой силой. Мы это ощущаем инстинктивно. У некоторых слов, таких как волшебные заклинания или имена богов, силы очень много. С такими нужно обращаться уважительно. В Клатче есть гора, вся изрытая пещерами, и в этих пещерах захоронено более сотни тысяч старых книг, в основном религиозных, каждая завернута в белый полотняный саван. Это, возможно, некоторый перебор, но интеллигентные люди всегда понимали, что с некоторыми словами надо обращаться с осторожностью и уважением.

– А не просто совать их в мешки и закидывать на чердак, – продолжил Мокрист. – Постойте… голем называл Почтамт «гробницей непроизнесенных слов».

– Не удивительно, – спокойно подтвердил профессор Пелч. – Старые гевайзы и библиотеки часто нанимали служащих големов, потому что единственные слова, которые имеют над ними власть, это те, что написаны на свитке у них в голове. Слова очень важны. И когда их собирается много, они образуют критическую массу, которая начинает изменять природу вселенной. Вы испытывали ощущения, которые казались галлюцинациями?

– Да! Я как будто вернулся назад во времени! Но при этом оставался в настоящем!

– О, да. Это обычное дело, – заметил волшебник. – Спрессованные вместе слова могут воздействовать на пространство и время.

– Они говорили со мной!

– Я говорил Страже, письма хотят, чтобы их доставили, – сообщил профессор Пелч. – Пока письмо не прочли, оно не совершенно. Они испробуют все, лишь бы их доставили. Но они не мыслят в нашем понимании этого слова, разума у них нет. Они просто пытаются дотянуться до любого оказавшегося поблизости разума. Я вижу, вы уже превратились в аватара.

– Я не могу летать!

– Аватар – это живое воплощение божества, – терпеливо пояснил профессор. – Шляпа с крылышками. Золотой костюм.

– Нет, это вышло случайно…

– Вы уверены?

Повисла тишина.

– Гм… Был уверен, до настоящего момента.

– Они не хотят никому зла, мистер Губвиг, – сказал Пелч. – Они просто жаждут доставки.

– Мы никогда не сможем доставить их все, – посетовал Мокрист, – это займет годы.

– Сам факт, что вы доставили хотя бы что-то, должен облегчить ситуацию, я уверен, – утешил его профессор Пелч, улыбаясь, как врач, который сообщает пациенту, что его заболевание смертельно только в 87% случаев. – Чем еще я могу вам помочь?

Он встал, давая понять, что время волшебников исключительно ценно.

– Ну, мне очень хотелось бы знать, куда делись люстры, – добавил Мокрист. – Было бы здорово вернуть их на место. Символично, можно сказать.

– С этим я не могу вам помочь, но уверен, что профессор Зоб{76}76
  Goitre.


[Закрыть] может. Он Посмертный Профессор Патологической Библиомансии. Мы можем заглянуть к нему по пути к выходу, если хотите. Он в Кладовке Волшебников.

– А почему он «Посмертный»? – спросил Мокрист, когда они вышли из кабинета.

– Он мертв, – пояснил Пелч.

– Ах… Я надеялся, что его титул не более чем метафора, – сказал Мокрист.

– Не беспокойтесь, он сам согласился принять Раннюю Смерть. Очень хорошая программа.

– Ох, – только и сказал Мокрист.

В такой момент лучше всего улучить подходящую минуту, чтобы смыться, но они пришли сюда сквозь лабиринт темных коридоров, и это было не такое место, где вам хотелось бы заблудиться. Что-нибудь может найти вас.

Они остановились у двери, сквозь которую пробивался приглушенный шум голосов и звяканье посуды. Шум стих, как только профессор открыл дверь, и было совершенно непонятно, что его производило. Это, действительно, была кладовка, абсолютно безлюдная, со множеством полок, на которых стояли маленькие баночки. В каждой было по волшебнику.

«А вот теперь точно пора бежать», – подумал спинной мозг Мокриста, когда Пелч взял одну из баночек и начал шарить в ней, выуживая маленького волшебника.

– О, это не он, – ободряюще пояснил Пелч, заметив выражение на лице Мокриста, – наш домоправитель положил эти маленькие фигурки из ниток внутрь баночек просто чтобы повара не забывали: эти банки нельзя использовать для других целей. А то был у нас один случай, с арахисовым маслом, кажется. Я вынул эту куколку просто для того, чтобы голос звучал яснее.

– Но… э, где же тогда сам профессор?

– О, в банке, используя один из смыслов предлога «в», – пояснил профессор Пелч. – Это трудно объяснить непосвященному. Он просто мертв, в…

– …в одном из смыслов слова «мертв»? – предположил Мокрист.

– Именно! И он может возвращаться, по графику, раз в неделю. Многие старые волшебники выбирают теперь этот вариант. Они говорят, быть мертвым освежает, как отпуск. Только дольше.

– А куда же они уходят?

– Никто точно не знает, но можно расслышать звон посуды, – сказал Пелч и поднес баночку ко рту.

– Профессор Зоб? Извините, не могли бы вы случайно припомнить, что случилось с люстрами из Почтамта?

Мокрист ожидал услышать отдающий металлом слабый голосок, а вместо этого прямо у его уха раздался веселый, хотя и старческий голос:

– Что? О! Да, конечно! Одна оказалась в Опере, а другую забрала Гильдия Убийц. О, везут тележку с пудингом! Пока!

– Спасибо, профессор, – торжественно сказал Пелч, – здесь у нас все хорошо…

– А я прям весь извелся, как вы там! – иронически ответил бестелесный голос. – Оставьте меня в покое, пожалуйста, мы едим!

– Ну вот вы и получили, что хотели, – сказал Пелч, вкладывая куколку обратно в банку и завинчивая крышку. – Опера и Гильдия Убийц. Получить ваши люстры назад может оказаться непросто.

– Да уж, я думаю, мне надо отложить эту операцию на день или два, – согласился Мокрист, выходя из кладовки. – Опасный народ, лучше с ними не связываться.

– Конечно, – горячо согласился профессор, закрывая за собой дверь, что послужило сигналом к возобновлению шума разговоров. – Некоторые сопрано лягаются, как мулы.

Мокристу снились волшебники в бутылках, и все они выкрикивали его имя.

В лучших традициях пробуждения от кошмаров, все их голоса постепенно слились в один, оказавшийся голосом мистера Помпы, который тряс его за плечо.

– Они все были покрыты вареньем! – выкрикнул Мокрист, а затем собрался с мыслями. – Что?

– Мистер Губфиг, У Вас Назначена Встреча С Лордом Ветинари.

По мере того как Мокрист осознавал смысл этих слов, они начинали звучать хуже воплей волшебников из банок.

– Я не назначал никаких встреч с Ветинари! Э... правда ведь?

– Он Сказал, Что Назначили, Мистер Губфиг, – пояснил голем. – А Это Значит, Что Так Оно И Есть. Мы Выйдем Через Каретный Двор, У Главного Входа Собралась Большая Толпа.

Мокрист застыл, наполовину надев штаны.

– Они рассержены? У кого-нибудь из них есть ведра со смолой? Перья любой разновидности?

– Я Не Знаю. У Меня Есть Инструкции. Я Их Исполняю. Советую Вам Поступать Так Же.

Мокриста вывели на улочку за почтамтом, над котрой еще плавали клочки утреннего тумана.

– Да который сейчас час, во имя небес? – жалобно спросил он.

– Четверть Седьмого, Мистер Губфиг.

– Да это же еще ночь! Этот человек вообще когда-нибудь спит? Что такого случилось важного, что меня вытащили из моей замечательной теплой кучи писем?

Часы в гостиной лорда Ветинари тикали неправильно. Иногда «тик» запаздывал на долю секунды, иногда «так» раздавалось чуть раньше, чем нужно. Иногда один или два удара вообще не звучали. Такую ерунду было непросто заметить, но стоило вам побыть в этой комнате больше пяти минут, и маленькие, но важные части вашего мозга начинали сходить с ума.

Впрочем, ранним утром Мокристу и без этого всегда было не по себе. Одно из преимуществ преступной жизни: нет смысла вставать, пока улицы не заполнились людьми.

Клерк Барабантт мягкой поступью проскользнул в комнату, так бесшумно, что его появление вызвало шок. Он был одним из самых тихих людей, с какими Мокристу доводилось сталкиваться.

– Не желаете ли кофе, Почтмейстер? – тихо спросил он.

– У меня проблемы, мистер Барабантт?

– Даже не знаю, что и сказать, сэр. Вы читали сегодняшнюю «Таймс»?

– Газету? Нет. Ох… – мозг Мокриста принялся отчаянно заново прокручивать вчерашнее интервью. Он же не сказал ничего плохого, правда? Все его слова были очень правильными и позитивными, да? Ветинари ведь сам хотел, чтобы люди пользовались почтой, верно?

– Мы всегда получаем несколько номеров прямо из типографии, – сказал Барабантт. – Могу принести вам один.

Он вернулся с газетой. Мокрист развернул ее, бросил агонизирующий взгляд на превую страницу, прочел несколько предложений, закрыл лицо руками и выдохнул:

– О, боги.

– Вы обратили внимание на карикатуру, почтмейстер? – невинно спросил Барабантт. – Она крайне забавна.

Мокрист рискнул еще раз взглянуть на ужасную страницу. Возможно, в порядке бессознательной самозащиты, его взгляд пропустил карикатуру, на которой были изображены два уличных мальчишки в лохмотьях. Один из них держал полоску однопенсовых марок. Текст под картинкой гласил:

Первый оборванец (с только что купленными марками в руках): Хей, ты видел когда-нибудь заднюю сторону лорда Ветинари?

Второй оборванец: Не-а, но я все равно не соглашусь лизнуть его зад за один пенни!

Лицо Мокриста покрылось восковой бледностью.

– Он видел это? – прохрипел несчастный.

– О, да, сэр.

Мокрист быстро поднялся на ноги.

– Сейчас ранее утро. Мистер Трупер, вероятно, еще на работе. Если я побегу, то, наверное, застану его, и он позаботится обо мне. Я отправляюсь прямо сейчас. Это будет правильный шаг, верно? Сэкономит кучу бумажной работы. Я не хочу быть обузой. Я даже…

– Ну, ну, Почтмейстер, – сказал Барабантт, мягко толкая его обратно в кресло. – Не терзайте себя понапрасну. Как подсказывает мой опыт, его светлость… непростой человек. Пытаться предугадать его реакцию не очень-то мудро с вашей стороны.

– Вы хотите сказать, что я останусь в живых?

Барабантт задумчиво наморщил лоб и на секунду уставился в потолок.

– Хм, да. Да, думаю, такое возможно.

– Вы имеете в виду, на свежем воздухе, и все части тела будут при мне?

– Весьма вероятно, сэр. Можете войти, сэр.

Мокрист на цыпочках вошел в кабинет Ветинари.

Из-за раскрытой газеты были видны только держащие ее руки Ветинари. Мокрист с тупым ужасом перечитал заголовки.

Мы Не Сломаемся

Клянется Почтмейстер

Удивительная Атака На Семафоры

Ручательство: Мы Будем Доставлять Почту Повсюду

Используя Удивительные Новые «Марки»

Это была центральная заметка полосы. Рядом располагалась заметка поменьше, но тоже заметная. Заголовок был такой:

«Великий Путь» Снова Закрыт

Сообщение с Континентом Прервано

…и в самом низу, крупным шрифтом, чтобы показать, что это легкое чтение, под заголовком

Историей Нельзя Пренебрегать

…была дюжина рассказов о том, что произошло, когда доставили старую почту.

Тут была и ссора, которая обернулась беспорядками, и мистер Паркер со своей будущей невестой и многое другое. Почта немного изменила жизнь многих простых непримечательных людей. Это было все равно, что прорезать окно в Историю и увидеть, как оно все могло бы быть.

Этим была занята почти вся первая полоса, за исключением еще одной заметки о том, как Стража охотится за «таинственным убийцей», который забил до смерти какого-то банкира в его собственном доме. Стража в недоумении, говорилось в заметке. Это немного приободрило Мокриста: если этот их мерзкий оборотень не в состоянии вынюхать кровавого убийцу, то он, возможно, и Мокриста не найдет, когда придет время. Ну конечно, мозги-то поважнее будут, чем нос.

Лорд Ветинари, кажется, не замечал его присутствия, и Мокрист принялся размышлять, какой эффект возымеет вежливое покашливание.

В этот момент зашуршала бумага.

– Тут в рубрике «Письма» говорится, – раздался голос Патриция, – что фраза «засунь это себе в жакет» произошла от старинной эфебской поговорки, которой две тысячи лет, очевидно, жакетов тогда еще не было, чего нельзя сказать о процессе засовывания.

Он опустил газету и взглянул на Мокриста поверх нее.

– Вы как, следите за этой интересной этимологической дискуссией?

– Нет, сэр, – ответил Мокрист. – Возможно, вы вспомните, что последние шесть недель я провел в камере смертников.

Его светлость отложил газету, соединил перед собой пальцы рук и посмотрел на Мокриста поверх них.

– Ах, да. В самом деле, мистер Губвиг. Так, так, так.

– Послушайте, мне очень жа… – начал Мокрист.

– В любую точку мира? Даже богам? Наши почтальоны так просто не ломаются? Историей нельзя пренебрегать? Очень впечатляюще, мистер Губвиг. Ну вы знатный «плюх» устроили, – Ветинари улыбнулся, – как сказала рыбка человеку с ядром, привязанным к ноге.

– Я сказал не совсем…

– Судя по моему опыту, мисс Крипслок имеет тенденцию публиковать именно то, что было сказано, – поделился наблюдением Ветинари. – Просто ужасно, когда журналисты так поступают. Это портит все веселье. Хотя интуитивно понятно, что тут какое-то жульничество. Насколько я понял, вы начали продавать векселя?

– Что?

– Марки, мистер Губвиг. Вы обещаете доставить почту за пенни. Обещание, которое должно быть исполнено. Подойдите сюда и взгляните, – он поднялся на ноги и подошел к окну, потом поманил к себе Мокриста. – Подойдите же, мистер Губвиг.

Дрожа от страха, что его могут выкинуть на булыжную мостовую, Мокрист тем не менее подошел.

– Видите большую семафорную башню на Холмике? – спросил Ветинари, жестом указывая на нее. – Этим утром «Великий Путь» что-то не проявляет активности. Проблемы с башней на равнинах, как я слышал. Сообщения не доходят до Сто Лата и далее. А теперь, если вы посмотрите ниже…

Мокристу понадобилось несколько секунд, чтобы осознать, что он видит, а потом…

– Это очередь в Почтамт? – удивился он.

– Да, мистер Губвиг, – сказал Ветинари с мрачным весельем в голосе. – За марками, которые вы разрекламировали. У граждан Анк-Морпорка отличное чутье на веселье, можно сказать. Займитесь этим, мистер Губвиг. Я уверен, у вас масса идей. Не смею далее задерживать вас.

Лорд Ветинари вернулся за свой стол и снова взял газету.

«Она же прямо там, на первой странице, он не мог не заметить ее…», – думал Мокрист.

– Э… еще кое-что… – начал он, глядя на карикатуру.

– Да что же это может быть? – удивился лорд Ветинари.

Повисло молчание.

– Э… ничего, правда, – поспешно сказал Мокрист. – Ну, я пойду?

– Конечно, идите, Почтмейстер. Почта должна двигаться, верно?

Ветинари послушал, как хлопают в отдалении двери, потом встал и стоял у окна, пока не увидел, как золотая фигурка торопится через внутренний двор.

Барабантт вошел и занялся наведением порядка в лотке «Исходящие».

– Неплохо проделано, сэр, – тихо сказал он.

– Спасибо, Барабантт.

– Мистер Слеппень опочил, как я понимаю.

– Похоже на то, Барабантт.

Когда Мокрист появился на улице, толпа оживилась. К его несказанному облегчению, он заметил мистера Шпульки, стоявшего в толпе вместе с серьезным человеком из его печатной мастерской. Шпульки поспешил к Мокристу.

– У меня, э, с собой несколько тысяч, э, объектов того и другого вида, – прошептал он, вынимая из-под плаща пачку бумаги. – Пенсовые и двухпенсовые. Это не лучшее наше произведение, но я подумал, что они нужны вам срочно. Мы слышали, семафоры опять не работают.

– Вы просто спасаете мне жизнь, мистер Шпульки. Если сможете пронести их в Почтамт. Кстати, почем нынче семафорное сообщение в Сто Лат?

– Даже очень короткое сообщение обойдется минимум в тридцать пенсов, полагаю, – ответил гравировщик.

– Спасибо.

Мокрист сделал шаг назад, сложил ладони рупором и крикнул:

– Леди и джентльмены! Почтамт откроется через две минуты для продажи пенсовых и двухпенсовых марок! Кроме того, мы будем принимать почту для Сто Лата! Первая экстренная доставка в Сто Лат отбывает в течение часа, чтобы доставить почту этим утром. Цена составит десять пенсов за стандартный конверт! Повторяю, десять пенсов! Королевская Почта, леди и джентльмены! Опасайтесь подделок! Спасибо!

В толпе началась суета и несколько человек поспешили прочь.

Мокрист провел мистера Шпульки в здание, вежливо захлопнув дверь перед толпой. Он ощущал трепет, который всегда предшествовал большой игре. Жизнь должна вся состоять из таких моментов, решил он. Его сердце пело, когда он начал раздавать приказы направо и налево.

– Стэнли!

– Да, мистер Губвиг? – ответил мальчишка, возникший у него за спиной.

– Смотайся в Платные Конюшни Хобсона и скажи им, что мне нужна хорошая быстрая лошадь, понял? Такая, чтобы кровь кипела! Не перекрашенная старая кляча, я знаю, как отличить! Хочу, чтобы она была здесь через полчаса! Иди! Мистер Грош?

– Да, сэр! – Грош отдал честь.

– Быстренько сооруди из какого-нибудь стола прилавок! – велел Мокрист. – Через пять минут мы начнем принимать почту и продавать марки! Я хочу собрать письма для Сто Лата, пока семафоры не работают, а ты назначаешься Заместителем Почтмейстера на то время, что меня не будет! Мистер Шпульки!

– Я здесь, мистер Губвиг. Не нужно кричать, – укоризненно сказал гравировщик.

– Извините, мистер Шпульки. Сделайте больше марок, пожалуйста. Мне нужно взять какое-то количество с собой, на случай если кто-нибудь захочет написать ответ. Можете это сделать? И мне нужны пятачки и долларовые, со всей возможной… Вы в порядке, мистер Грош?

Старик еле стоял на ногах, его губы беззвучно шевелились.

– Мистер Грош? – повторил Мокрист.

– Заместитель Почтмейстера… – пробормотал Грош.

– Верно, мистер Грош.

– Ни один Грош никогда не был Заместителем Почтмейстера…

Внезапно Грош рухнул на колени и обнял Мокриста за ноги.

– О, спасибо, сэр! Я не подведу вас, мистер Губвиг! Можете положиться на меня, сэр! Ни дождь, ни снег, ни ак…

– Да, да, спасибо, Заместитель Почтмейстера, спасибо, достаточно, спасибо, – сказал Мокрист, пытаясь вырваться из объятий. – Пожалуйста, встаньте, мистер Грош. Мистер Грош, пожалуйста!

– А можно мне надеть шляпу с крылышками, пока вас не будет, сэр? – умоляюще спросил Грош. – Это так много значит для меня, сэр…

– Я уверен, что так и есть, мистер Грош, но не сегодня. Сегодня мой наряд отправляется в Сто Лат.

Грош встал.

– Вы уверены, что должны лично отвезти почту, сэр?

– А кто еще? Големы не умеют двигаться достаточно быстро, Стэнли, он… ну, Стэнли, а все оставшиеся джентльмены слишком ста… богаты годами. – Мокрист оживленно потер руки. – Не спорьте, заместитель почтмейстера Грош! Ну а теперь… давайте продадим немного марок!

Двери открылись и толпа устремилась внутрь Почтамта. Ветинари был прав. Если где-то что-то происходит, граждане Анк-Морпорка всегда рады в этом поучаствовать. Пенсовые марки так и потекли через самодельный прилавок. В конце концов, за пенни ты получаешь нечто стоимостью в пенни, так? В конце концов, даже если все это просто шутка, покупать марки так же надежно, как покупать деньги. Конверты тоже неплохо расходились. Фактически, люди начали писать письма прямо в Почтамте. Мокрист сделал себе мысленную пометку: надо продавать конверты с уже наклеенной маркой и листом бумаги в них. Письмо Быстрого Приготовления: просто добавь чернила! Это было важным правилом любой игры: всегда делай так, чтобы отдать тебе денежки было очень просто.

К немалому удивлению Мокриста, хотя он мог бы и предвидеть такой оборот событий, сквозь толпу протолкался Барабантт с тяжелым кожаным пакетом в руках, запечатанным большой восковой печатью, украшенной гербом города и большой буквой «В». Посылка была адресована мэру Сто Лата.

– Государственное дело, – многозначительно произнес клерк и вручил письмо почтмейстеру.

– Будете покупать марки? – спросил Мокрист, принимая пакет.

– А вы как думаете, Почтмейстер?

– Я думаю, что государственная почта совершенно определенно должна доставляться бесплатно.

– Спасибо, мистер Губвиг. Лорд любит сообразительных людей.

Вся прочая почта в Сто Лат, впрочем, была украшена марками. У многих там был бизнес или друзья. Мокрист огляделся. Люди писали повсюду, некоторым даже пришлось держать бумагу на весу, прислонив ее к стене. Марки, пенсовые и двухпенсовые, расходились быстро. А на другом конце зала големы сортировали бесконечные горы писем…

Фактически, повсюду царила суета.

Ах, если бы видели это, сэр, если бы только видели!

– Губвиг, это вы?

Он очнулся от мечтаний о люстрах, чтобы увидеть перед собой очень объемистого человека. Он почти сразу узнал владельца Платных Конюшен Хобсона, в данный момент самого известного, и при этом печально известного, предприятия данного типа в городе. Может, Конюшни и не были таким уж несомненным гнездом преступности, как сообщали популярные слухи, хотя огромное здание частенько служило прибежищем для неопрятных людей, у которых, казалось, не было других дел, кроме как сидеть на пороге и коситься на прохожих. А еще на Хобсона работал Игорь, это все знали, что, конечно, было разумно, учитывая повышенную потребность предприятия в услугах ветеринара, вот только слухи…[7]7
  Например о том, как под покровом ночи разбирают на запчасти украденных лошадей, а потом они вновь появляются на улицах, перекрашенные и с разными ногами. А еще говорят, что в Анк-Морпорке есть лошадь с продольным швом от головы до хвоста, потому что она была собрана из того, что осталось от двух других лошадей после особенно неприятного несчастного случая.


[Закрыть]

– О, привет, мистер Хобсон, – сказал Мокрист.

– П'хоже, вы думаете, что я подсовываю людям усталых старых кляч, сэр, так? – спросил Вилли Хобсон.

Его улыбка была не очень-то дружелюбной. Позади него стоял явно нервничающий Стэнли. Хобсон был большим и плотно сложенным человеком, но назвать его жирным было бы ошибкой; скорее, он был похож на побритого медведя.

– Я как-то прокатился на… – начал Мокрист, но Хобсон поднял ладонь.

– П'хоже, вам нужен конь-огонь, – сказал Хобсон. Его улыбка стала еще шире. – Ну что же, я всегда даю клиенту то, что я хочу, вы же знаете. Так что я привел вам Бориса.

– Правда? – удивился Мокрист. – И что, довезет он меня до Сто Лата?

– О, в мгновение ока, сэр, – заверил его Хобсон. – Вы как, хороший наездник?

– Когда нужно быстро ускакать из города, никто не сравнится со мной.

– Это хорошо, сэр, очень хорошо, – медленно сказал Хобсон голосом человека, который осторожно подталкивает жертву прямо в ловушку. – У Бориса есть некоторые недостатки, но я вижу, что опытный наездник вроде вас справится с ним без труда. Ну что, готовы? Он ждет вас снаружи. Конюх держит его.

На самом деле оказалось, что огромного, опутанного паутиной веревок жеребца держат сразу четыре конюха, а тот вырывается, скачет, лягается и пытается кусаться. Пятый конюх уже лежал на земле. Борис был просто убийцей.

– Как я и сказал вам, сэр, у него есть некоторые недостатки, но никто не скажет, что он… как это было… о, да, «перекрашенная старая кляча». Ну что, все еще желаете резвого коня?

Улыбка Хобсона, казалось, говорила: «Вот что я делаю с высокомерными ублюдками, которые воображают, что могут шутки со мной шутить. Ну что же, посмотрим, как вы поскачете на этом жеребце, мистер Я-Знаю-Все-О-Лошадях!».

Мокрист посмотрел на Бориса, который пытался растоптать упавшего человека, а потом на собравшуюся толпу любопытных. Проклятый золотой костюм. Если бы вы оказались на месте Мокриста фон Губвига, у вас остался бы только один выход – поднять ставки.

– Снимите седло, – скомандовал он.

– Что? – переспросил Хобсон.

– Снимите с него седло, мистер Хобсон, – твердо повторил Мокрист. – Этот мешок с почтой и так слишком тяжелый, так что давайте снимем седло.

Улыбка Хобсона не исчезла, но все остальные черты его лица, казалось, отодвинулись от нее в сторонку.

– Что, детишек уже завели, сколько хотели? Новые без надобности, да? – ехидно спросил Хобсон.

– Просто дайте мне попону и подпругу, мистер Хобсон.

Теперь улыбка Хобсона пропала окончательно. Вся эта затея стала слишком смахивать на убийство.

– Может, передумаете, сэр? – спросил он. – В прошлом году Борис оттяпал конюху два пальца. Этот жеребец лягается, дергает поводья, норовит вас сбросить. В нем демоны сидят, факт.

– Но он поскачет?

– Не поскачет, а полетит стрелой, сэр. Прирожденный дьявол, вот кто он, – заверил Хобсон. – А еще вам понадобится лом, чтобы заставить его огибать углы. Послушайте, сэр, хорошенького понемножку, позабавились и хватит, у меня есть куча других…

Хобсон вздрогнул, когда Мокрист одарил его особой улыбкой, припасенной как раз для таких случаев.

– Вы его выбрали, мистер Хобсон. А я на нем поскачу. Я буду очень признателен, если вы велите своим джентльменам повернуть его вдоль Бродвея, головой к выходу из города, а я пока схожу урегулирую пару деловых вопросов.

Мокрист вошел в Почтамт, бегом бросился вверх по ступеням в свой кабинет, захлопнул дверь, запихал себе в рот носовой платок и несколько секунд тихо хныкал, пока ему не полегчало. Ему доводилось несколько раз скакать без седла, когда действительно припекало, но у Бориса были глаза абсолютно сумасшедшей твари.

Но отступи сейчас, и ты станешь… просто идиотом в блестящем костюме. Людям требуется образ, шоу, нечто запоминающееся. Ему всего-то и надо, что продержаться в седле, пока не покинет город, а потом можно будет спрыгнуть в подходящие кусты. Да, это сработает. А затем останется только прихромать в Сто Лат через несколько часов, все еще сжимая в руках сумку с почтой, и наплести с три короба о своей храбрости в битве с бандитами. Ему поверят, потому что это будет очень правильная история… потому что люди хотят верить во что-то подобное, потому что из нее получится отличная байка, потому что если навести достаточно блеска, стекло становится больше похоже на бриллиант, чем сам бриллиант.

Когда он снова вышел на ступени у главного входа в Почтамт, из толпы донеслись приветственные крики. Солнце как раз в этот момент решило театрально появиться из тумана, и заиграло на крылышках, украшавших шляпу Мокриста.

Борис на первый взгляд казавшийся почти покорным, стоял и жевал удила. Это не ввело Мокриста в заблуждение; если лошадь вроде Бориса стоит спокойно, значит, она что-то замышляет.

– Мистер Помпа, мне нужно, чтобы вы меня подсадили, – распорядился Мокрист, перекидывая через голову ремень от сумки с почтой.

– Да, Мистер Губфиг.

– Мистер Губвиг!

Мокрист обернулся и увидел Сахариссу Крипслок, которая спешила к нему по улице с блокнотом наготове.

– Всегда рад вас видеть, Сахарисса! – сказал Мокрист. – Но сейчас я немного занят…