Текст книги "Опочтарение"

Мокрист был уверен, что оборотень подмигнул капитану, прямо перед тем как он повернулся, чтобы уйти.

Дождь теперь свободно проникал в здание и шипел на еще не остывших камнях, пока Мокрист осматривал гаснущий пожар. Пламя еще кое-где теплилось, особенно там, где големы свалили горючие материалы в большие кучи. Все-таки это был Анк-Морпорк, поэтому ночные бродяги уже появились, как туман, из ниоткуда, и стали собираться вокруг этих куч, чтобы погреться.

Чтобы привести здесь все в порядок, понадобится потратить целое состояние. Ну так и что? Он же знал, откуда взять деньги. Все равно они ему не очень-то нужны. Он использовал их просто как мерило своих достижений. Но сейчас в этом не было смысла, потому что все эти достижения принадлежали Альберту Блестеру и прочим его мошенническим личинам, а вовсе не скромному невинному почтмейстеру.

Он снял свою золотую шляпу и посмотрел на нее. «Аватар», вот что сказал Пелч. Человеческое воплощение божества. Но он не был богом, он был просто обманщиком в золотом костюме, и вот обману пришел конец. И где же теперь ангел? И где были боги, когда ты так нуждался в них?

Боги могут помочь.

Шляпа поблескивала в отсветах огня, а мозг Мокриста просто искрился. Он боялся дышать, чтобы не спугнуть внезапно возникшую мысль, ведь все, оказывается, было так просто. Но честный человек никогда бы до такого не додумался…

– Все что нам нужно, это…

– Это что? – спросила мисс Добросерд.

– Музыка! – объявил Мокрист. Он встал на ноги, сложил ладони рупором и закричал: – Эй, народ! На банджо играет кто-нибудь? Или, может, на скрипке? Я дам отличную коллекционную долларовую марку тому кто сможет изобразить вальс! Ну, знаете: раз-два-три, раз-два-три?

– Ты что, окончательно свихнулся? – спросила мисс Добросерд. – Ты явно…

Она замолчала, потому что бедно одетый человек похлопал Мокриста по плечу.

– Я умею играть на банджо, – сказал он, – а мой друг Хамфри может изобразить что-нибудь суровое на губной гармошке. Плата – один доллар, сэр. Монетой, пожалуйста, если не возражаете, потому что я не умею писать и не знаю никого, кто умел бы читать.

– Моя драгоценная мисс Добросерд, – сказал Мокрист с безумной улыбкой. – У тебя есть другое имя? Ну какое-нибудь прозвище, какое-нибудь милое уменьшительно-ласкательное слово, которым тебя можно назвать?

– Ты пьян? – требовательно спросила она.

– К сожалению, нет, – посетовал Мокрист. – Хотя я бы не возражал. Ну так что, мисс Добросерд? Я ведь спас даже свой лучший костюм!

Она была захвачена врасплох, и ответ сорвался с губ, прежде чем ее прирожденный цинизм успел захлопнуть двери.

– Мой брат называл меня… э…

– Ну?

– «Убийца», – призналась мисс Добросерд. – Но он это любя. Ты даже и не пытайся называть меня так.

– Тогда как насчет «Шпильки»{83}83
  Spike.


[Закрыть]?

– Шпилька? Ну-у-у-у… «Шпильку» я, пожалуй, переживу, – сказала мисс Добросерд. – А значит, и ты тоже. Но сейчас неподходящий момент для танцев…

– А вот и нет, Шпилька, – возразил Мокрист, отсветы огня осветили его широкую улыбку, – как раз сейчас самое подходящее время. Мы с тобой станцуем, а потом расчистим здесь все и подготовимся к открытию Почтамта, снова наладим доставку почты, закажем ремонт здания, и все опять заработает как надо. Просто смотри на меня.

– Знаешь, похоже, это правда, что работа в Почтамте сводит людей с ума, – сказала мисс Добросерд. – Подумай, откуда ты возьмешь деньги на ремонт?

– Боги помогут, – ответил Мокрист. – Верь мне.

Она уставилась на него.

– Ты серьезно?

– Смертельно.

– Ты собираешься молиться о деньгах?

– Ну, не совсем, Шпилька. Какой смысл, богам ведь тысячи молитв каждый день возносят. У меня другие планы. Мы вернем Почтамт к жизни, мисс Добросерд. Я ведь не думаю как полицейский, почтальон или клерк. Я все делаю по-своему. А потом я за неделю доведу Взяткера Позолота до банкротства.

Ее рот принял форму буквы «О».

– Да как же ты это сделаешь? – наконец выговорила она.

– Пока не знаю, но все возможно, если я станцую с тобой и смогу сохранить целыми все десять пальцев на ногах. Станцуем, мисс Добросерд?

Она была удивлена, потрясена и смущена, и лично Мокристу фон Губвигу это нравилось. Почему-то он чувствовал себя бесконечно счастливым. Он не знал почему, и не знал точно, что будет делать дальше, но был уверен в одном – это будет весело.

Он испытывал то самое электризующее ощущение, какое бывало, когда он стоял перед банкиром, внимательно изучавшим образчик его искусства. Вся вселенная как будто затаивала дыхание, а потом банкир улыбался и говорил: «Очень хорошо, мистер Вымышленное Имя, я тотчас же велю клерку принести деньги». Это был трепет не погони, но спокойного ожидания, когда ты так хладнокровен, так собран, что, кажется, продлись это состояние еще немного, и ты обманешь весь мир и сможешь вертеть им, как захочешь. Это были те самые моменты, ради которых он жил, когда чувствовал себя действительно живым, мысли текли быстро и плавно, как ртуть, и самый воздух как будто искрился. Позже за все придется заплатить. Но сейчас он как будто летел.

Он снова был в игре. Но сейчас, в свете догорающего прошлого, он вальсировал с мисс Добросерд под скрипучие звуки импровизированного оркестра.

Позже она отправилась спать домой, слегка озадаченная, но со странной улыбкой на губах, а он пошел в свой кабинет, в котором теперь не хватало целой стены, и задумался о религии, как никогда раньше.

Юный жрец храма Крокодила Оффлера в 4 часа утра был несколько не в себе, но человек в шляпе с крылышками и золотом костюме похоже, точно знал, чего хочет, так что жрецу пришлось с этим смириться. Он был не очень-то умен, вот почему и оказался в ночной смене.

– Вы хотите доставить это письмо Оффлеру? – спросил он, зевая.

Конверт был уже у Мокриста в руке..

– Письмо адресовано ему, – сказал Мокрист. – И снабжено соответствующей маркой. Хорошо написанное письмо всегда привлекает внимание. А еще я принес фунт сосисок, это обычай такой, я знаю. Крокодилы любят сосиски.

– Ну, строго говоря, с богами беседуют жрецы, – с сомнением сказал юный служитель. Неф храма был пуст, если не считать маленького человечка в грязном халате, который сонно подметал пол.

– Насколько я понимаю, жертвенные сосиски достигают Оффлера, будучи поджаренными, так? Их душа возносится к богу в виде запаха? А потом вы съедаете сами сосиски?

– О, нет. Не совсем так. Точнее, совсем не так, – ответил юный жрец, который был неплохо знаком с этой темой. – Это может выглядеть так для непосвященного, но, как вы верно заметили, истинная сосисочность направляется прямо к Оффлеру. Он, разумеется, поглощает дух сосисок. А мы едим всего лишь их земную оболочку, которая, поверьте, обращается в прах и пыль прямо у нас во рту.

– А, так вот почему запах сосисок всегда кажется вкуснее, чем сами сосиски, – сказал Мокрист. – Я это давно заметил.

Жрец был впечатлен.

– Вы теолог, сэр? – спросил он.

– Я… ну, у меня похожая работа, – сказал Мокрист. – Но я вот что подумал: если вы прочтете письмо, это будет как будто сам Оффлер прочел его, я прав? Через ваши глаза дух этого письма вознесется прямо к Оффлеру? А потом уже я дам вам сосиски.

Юный жрец в отчаянии оглядел храм. Было еще слишком рано. Если ваш бог, метафорически выражаясь, ничего не делает, пока речные отмели не согреются на солнышке, то и старшие жрецы предпочитали до этого момента оставаться в постели.

– Думаю, так и есть, – неохотно признал жрец. – Но вам лучше подождать, пока дьякон Джонс…

– Я несколько тороплюсь, – прервал его Мокрист. Последовала пауза. – Я принес немного медовой горчицы, – добавил он. – Отлично подходит к сосискам.

Жрец внезапно преисполнился внимания.

– Какой именно? – уточнил он.

– «Мисс Эдит Проболтайс Premium Reserve»{84}84
  'Mrs Edith Leakall's Premium Reserve.


[Закрыть], – ответил Мокрист, показывая ему баночку.

Лицо юного жреца просияло. Он занимал невысокое место в иерархии, и сосиски во плоти доставались ему не намного чаще, чем Оффлеру.

– Боги, это дорогущая штука! – выдохнул он.

– Да, это из-за ее знаменитого привкуса дикого чеснока, – сказал Мокрист. – Но, возможно, мне и правда лучше подождать, пока дьякон…

Жрец схватил письмо и баночку.

– Нет, нет, я понимаю, вы торопитесь, – быстро сказал он. – Я все сделаю прямо сейчас. В письме, наверное, просьба о помощи, да?

– Да. Я надеюсь, Оффлер осияет светом своих глаз и блеском своих зубов моего коллегу Толливера Гроша, который сейчас в госпитале леди Сибил, – сказал Мокрист.

– О, да, – с облегчением сказал жрец, – мы часто получаем такие…

– А еще я надеюсь получить сто пятьдесят тысяч долларов, – продолжил Мокрист. – Лучше, конечно, анк-морпоркских долларов, но в любой другой твердой валюте тоже будет приемлемо.

Походка Мокриста была определенно пружинистой, когда он возвращался к руинам Почтамта. Он отправил письма Оффлеру, Ому и Слепому Ио, наиболее важным богам, а еще Афроидиоте, богине Тех Штук, Что застревают в Ящиках[9]9
  Часто, но не всегда, это был половник, иногда металлическая лопаточка, или, изредка, венчик для взбивания яиц, про который никто в доме не сознавался, что это именно он его купил. Отчаянное дребезжание ящика и крики: «Как он закрылся с этой штукой внутри, если теперь не хочет открываться? Да кто ее вообще купил? Мы разве хоть раз этой штукой пользовались?» были подношением Афроидиоте. А еще она ела штопоры.


[Закрыть]. У нее не было своего храма и служили ей в основном жрицы на общественных началах с Канатной улицы, но Мокрист чувствовал, что Афроидиота заслуживает большего. Он выбрал эту богиню, потому что ему нравилось ее имя.

На все про все ему понадобился один час. Боги работают быстро.

В сером дневном свете Почтамт выглядел не лучше, чем ночью. Уцелела примерно половина здания. Несмотря на активное применение брезента, защищенная от дождя часть Почтамта все равно была маленькой и сырой. Служащие бродили вокруг, не зная, что делать.

Он должен дать им указания.

Первым, кого он встретил, оказался Джордж Эгги, захромавший к нему на максимальной скорости.

– Ужасно, сэр, ужасно. Я пришел сразу, как только… – начал он.

– Рад видеть тебя, Джордж. Как нога?

– Что? О, в порядке, сэр. Правда, горит огнем, но, с другой стороны, – какая экономия на свечах! Что мы будем…

– Ты будешь моим заместителем, пока мистер Грош в больнице, – сказал Мокрист. – Сколько почтальонов можешь собрать?

– Примерно дюжину, сэр, но что мы…

– Пора доставлять почту, мистер Эгги! Вот чем мы займемся. Скажи всем, что сегодня действует спецпредложение: гарантированная доставка в Псевдополис за 10 пенсов! Всем остальным – заняться уборкой. Кусок крыши еще уцелел. Почтамт будет открыт как обычно. Даже более открыт, чем обычно.

– Но как же… – Эгги не нашел слов и просто жестом указал на обломки, – …как же быть со всем этим?

– «Ни дождь, ни огонь», мистер Эгги! – резко ответил Мокрист.

– Этого в нашем девизе нет, сэр, – возразил Эгги.

– Завтра – будет. А, Джим…

Кучер надвигался на Мокриста, поля его огромной шляпы хлопали.

– Это все чертов Позолот, да! – прорычал он. – Устроил поджог! Чем мы можем помочь вам, мистер Губвиг?

– Вы ведь все равно отправитесь сегодня в Псевдополис? – спросил Мокрист.

– Да, – ответил Джим. – Гарри с парнями увели лошадей, как только унюхали дым, так что мы потеряли всего одну карету. Мы поможем вам, будьте уверены, черт возьми, но проклятый «Путь» работает нормально. Вы только зря потратите время.

– Ты обеспечиваешь колеса, Джим, а я – груз для них, – ответил Мокрист. – Мы соберем для вас мешок с почтой к десяти.

– Что-то вы очень уверены в себе, мистер Губвиг, – сказал Джим, склонив голову набок.

– Со мной во сне разговаривал ангел, – объяснил Мокрист.

Джим улыбнулся.

– А, ну тогда ладно. Ангел, э? Очень своевременная помощь в трудные времена, как я понимаю.

– И я так думаю, – согласился Мокрист и направился к полной сквозняков и почерневшей от дыма пещере с тремя стенами, в которую превратился его кабинет. Он смахнул пепел с кресла, полез в карман и положил на свой стол письмо от Дымящего Гну.

Люди, которые могут заранее знать о поломке башен, должны работать в семафорной компании, так? Или раньше работали, что более вероятно. Ха. Вот так все и случается. Возьмем, например, тот банк в Сто Лате – он никогда не смог бы подделать счета, если бы уволенный клерк не продал ему старый гроссбух со всеми нужными подписями. Это был удачный денек.

«Великий путь» не просто приобретал врагов, он производил их в массовом порядке. И вот теперь Дымящий Гну решил ему помочь. Незаконные семафорщики. Сколько они должны знать всяких секретов…

Он прислушивался к бою часов, и только что пробило без четверти девять. Интересно, что они сделают? Взорвут башню? Но ведь в башнях работают люди. Наверняка не это…

– Ох, мистер Губвиг!

Нечасто бывает, чтобы рыдающая женщина ворвалась в комнату и бросилась на шею мужчине. С Мокристом такого не случалось ни разу. Теперь случилось, и было очень жаль, что этой женщиной оказалась мисс Маккалариат.

Она подошла неуверенной походкой и вцепилась в опешившего Мокриста, по ее лицу текли слезы.

– Ох, мистер Губвиг! – простонала она. – Ох, мистер Губвиг!

Мокрист согнулся под ее весом. Она дернула его за воротник так сильно, что он рисковал свалиться на пол, а мысль о том, что его увидят на полу в объятиях мисс Маккалариат была такой мыслью, которую лучше бы вообще не думать. Мозг рисковал взорваться раньше, чем осмыслит подобное.

Ее седые волосы удерживала розовая заколка. С маленькими фиалками ручной работы. Видеть ее в нескольких дюймах от собственного носа оказалось удивительно нервирующим зрелищем.

– Ну, ну, успокойтесь, мисс Маккалариат, успокойтесь, – в отчаянии бормотал он. – Чем я могу вам…

– Мистер Эгги сказал, что Почтамт никогда не починят! Он сказал, Ветинари никогда не даст на это денег! Ох, мистер Губвиг! Я всю жизнь мечтала работать здесь за прилавком! Моя бабушка меня всему научила, даже сосать лимоны, чтобы сохранить правильное выражение на лице! И я собиралась передать эти знания своей дочери. Она талантливая, у нее такой голос, от которого люди сразу бледнеют! Ох, мистер Губвиг!

Мокрист отчаянно искал не промокшую насквозь от слез часть тела, по которой ее можно было бы утешительно похлопать, не переходя при этом границы приличий. В конце концов он решил, что плечо сойдет. Ему очень, очень нужен был мистер Грош. Мистер Грош знал, как улаживать такие ситуации.

– Все будет хорошо, мисс Маккалариат, – сказал он утешительным тоном.

– Бедный мистер Грош! – всхлипнула женщина.

– Думаю, с ним будет все в порядке, мисс Маккалариат. Вы же знаете, что говорят о госпитале леди Сибил: некоторые пациенты выбираются оттуда живыми.

«Я очень, очень надеюсь, что он выберется, – добавил про себя Мокрист, – я без него как без рук».

– Это все так ужасно, мистер Губвиг! – сказала мисс Маккалариат, явно настроенная выпить горькую чашу отчаяния до самого дна. – Мы все окажемся на улице!

Мокрист взял ее за руки и мягко оттолкнул от себя, одновременно пытаясь выкинуть из головы картинку с мисс Маккалариат на улице.

– Послушайте меня, мисс Мак… А как ваше имя, кстати?

– Йодина{85}85
  Iodine.


[Закрыть], мистер Губвиг, – прогнусавила мисс Маккалариат, сморкаясь в платок, – моему отцу нравилось, как оно звучит.

– Ну что же… Йодина, я твердо верю, что мы найдем деньги на ремонт еще до конца сегодняшнего дня, – заявил Мокрист.

Она снова высморкалась и, да, да, грррм, собралась положить платок в рукав своей кофты, о, боги…

– Да, мистер Эгги говорил об этом, да и другие тоже. Они говорят, вы написали богам письма с просьбой послать вам денег. Ох, сэр! Не мое дело сообщать вам об этом, но боги не пошлют вам денег!

– У меня есть вера, мисс Маккалариат, – заявил Мокрист, гордо выпрямившись.

– Моя семья поклонялась Афроидиоте пять поколений, сэр, – возразила мисс Маккалариат. – Мы трясли ящики каждый день, но не получили ничего вещественного, если можно так выразиться, за исключением моей бабушки, которая нашла венчик для взбивания яиц, который она вроде бы туда не клала, но мы думаем, что это скорее всего была случайность…

– Мистер Губвиг! Мистер Губвиг! – закричал кто-то. – Они говорят, семафоры… О, извините… – конец фразы потонул в сладком сиропе.

Мокрист вздохнул и повернулся к человеку, возникшему в обрамленном сажей дверном проеме.

– Да, мистер Эгги?

– Мы слышали, семафоры опять не работают, сэр! Линия на Псевдополис!

– Какое несчастье, – неискренним тоном сказал Мокрист. – Идите, мисс Маккалариат, идите, мистер Эгги… давайте займемся доставкой!

В руинах главного зала собралась толпа. Как Мокрист и раньше замечал, горожане любили все новое. Почта, конечно, была старой, но настолько старой, что каким-то чудесным образом опять стала новой.

Когда Мокрист спускался вниз по лестнице, раздались приветственные крики. Дай им зрелище, им всегда нужны зрелища. Анк-Морпорк будет аплодировать любому шоу.

Мокрист распорядился принести себе стул, взобрался на него и сложил рупором ладони.

– Специальное предложение на сегодня, леди и джентльмены! – проорал он, перекрикивая шум. – Цена доставки в Псевдополис снижена до трех пенсов! Всего лишь три пенса! Карета отправляется в десять! Те, кто уже доверил свои сообщения нашим невезучим коллегам из «Великого Пути», могут забрать их и принести нам, мы доставим их бесплатно!

Это объявление вызвало суету, несколько человек пробрались сквозь толпу и поспешили прочь.

– Почтамт, леди и джентльмены! – прокричал Мокрист. – Мы доставляем!

Снова послышались радостные крики.

– Хотите узнать кое-что интересное, мистер Губвиг? – спросил поспешно взбежавший по лестнице Стэнли.

– И что же это, Стэнли? – поинтересовался Мокрист, слезая со стула.

– Мы этим утром продали целую кучу новых долларовых марок! И знаете что? Люди отправляют письма сами себе!

– Что? – переспросил озадаченный Мокрист.

– Просто чтобы марки прошли через почту, сэр. Это делает их настоящими! Доказывает, что они были использованы. Они коллекционируют их, сэр! И даже еще лучше!

– Да что же может быть лучше, Стэнли? – удивился Мокрист.

Он взглянул на паренька. Да, тот надел новую рубашку с изображением пенсовой марки и надписью: «Спросите Меня О Марках!»

– Сто Лат хочет, чтобы «Литейщик и Шпульки» изготовили комплект специально для них! И другие города тоже об этом просят!

Мокрист мысленно сделал себе заметку: «Надо обновлять марки почаще. И предложить собственную марку каждому городу и стране, какие мы только сможем вспомнить. Все захотят обзавестись собственными марками, вместо того чтобы „лизать заднюю сторону Ветинари“, и мы окажем им честь, разрешив доставлять нашу почту, а мистер Шпульки весьма определенным образом отблагодарит нас, о да, я уже вижу все это».

– Мне жаль, что пропали твои булавки, Стэнли.

– Булавки? – переспросил мальчик. – А, булавки. Булавки – это просто заостренные кусочки металла, сэр. Булавки мертвы!

«Ну что же, мы продвигаемся, – подумал Мокрист. – Всегда двигайся быстро. Никогда не знаешь, что тебя преследует. Все что нам теперь нужно – чтобы нам улыбнулись боги. Хм-м-м. Я думаю, снаружи они улыбаются шире».

Мокрист вышел на солнечный свет. Разница между понятиями «внутри» и «снаружи» в том, что касалось Почтамта, стала довольно-таки условной, но в окрестностях по-прежнему было много народу. И пара стражников тоже. Они пригодятся. Они уже подозрительно поглядывали на него.

Ну что же, время пришло. Пора свершиться чуду. В самом деле, чертовски пора свершиться чуду!

Мокрист уставился в небеса и прислушался к голосам богов.

Глава одиннадцатая. Миссия
В которой лорд Ветинари Дает Совет

Плохая Память Мистера Губвига – Проблемы Зловещего Криминального Гения с поисками собственности – Страх мистера Гроша перед Купанием и Дискуссия о Взрывчатом Белье – Мистер Пони и его бумажки – Дискуссия в Совете Директоров, Позолот принимает решение – Мокрист фон Губвиг Пытается Совершить Невозможное

Часы пробили семь.

– А, мистер Губвиг, – сказал лорд Ветинари, поднимая взгляд. – Большое спасибо, что решили зайти. Выдался очень суетливый день, правда? Барабантт, дайте мистеру Губвигу кресло. Полагаю, быть пророком – крайне утомительное занятие.

Мокрист взмахом руки отпустил клерка и с облегчением опустил свое уставшее тело в кресло.

– Ну, строго говоря, я не решал зайти, – сказал он. – Просто появился здоровенный тролль-стражник и схватил меня за руку.

– О, это для того, чтобы поддержать вас, я уверен, – сказал Ветинари, внимательно изучавший диспозицию в битве между каменными фигурками троллей и гномов. – Вы же по доброй воле пошли с ним, разве нет?

– Я, знаете ли, очень привязан к своей руке, – ядовито заметил Мокрист, – поэтому решил, что лучше будет последовать за ней. Чем могу быть полезен, милорд?

Ветинари встал от игрового столика, уселся за свой рабочий стол и принялся разглядывать Мокриста с выражением, почти напоминавшим изумление.

– Коммандер Ваймс подготовил для меня краткий рапорт о сегодняшних событиях, – сказал он, отставляя в сторону фигурку тролля, которую держал в руках, и перелистывая страницы отчета. – Начиная с нарушений общественного порядка в офисах «Великого Пути», имевших место этим утром, каковые, как он отмечает, были спровоцированы вами…?

– Я всего лишь предложил доставить семафорные сообщения, которые застряли здесь из-за прискорбной поломки семафоров, – объяснил Мокрист. – Я не ожидал, что эти идиоты откажутся вернуть сообщения своим клиентам! Люди ведь деньги вперед заплатили, в конце-то концов. Я просто хотел всем помочь в трудный момент. И, разумеется, я никого не «провоцировал» колотить клерка стулом по голове!

– Конечно нет, конечно нет, – согласился Ветинари. – Я уверен, что вы действовали из лучших побуждений и ничего такого не ожидали. Но я просто сгораю от нетерпения услышать подробности про золото, мистер Губвиг. Сто пятьдесят тысяч долларов, как я слышал.

– Что-то я плохо припоминаю, – сказал Мокрист, – как-то все неотчетливо.

– Да, да. Могу себе представить. Возможно, я смогу прояснить некоторые детали? – предложил лорд Ветинари. – Сегодня утром, мистер Губвиг, вы разговаривали с людьми около вашего прискорбным образом пострадавшего Почтамта, и вдруг, – тут Патриций заглянул в свои заметки, – и вдруг вы взглянули на небо, заслонили глаза, упали на колени и закричали: «Да, да, спасибо, я не достоин, слава тебе, да будут твои зубы всегда очищены птицами, аллилуйя, да гремят твои ящики» и все в таком роде, чем вызвали всеобщий интерес, затем вы встали на ноги, раскинули руки и закричали: «Сто пятьдесят тысяч долларов закопаны в поле! Спасибо, спасибо, я заберу их немедленно!» После чего вырвали лопату из рук человека, помогавшего расчистить здание от обломков, и целеустремленно пошли прочь из города.

– Правда? – спросил Мокрист. – Ничего не помню.

– Я уверен, так и есть, – радостно сказал Ветинари. – Вы, наверное, немало удивитесь, мистер Губвиг, если узнаете, сколько человек пошли за вами? Включая мистера Помпу и двух служащих Городской Стражи?

– Боги всемогущие, в самом деле?

– Именно так. Они следовали за вами несколько часов. Вы много раз останавливались, чтобы помолиться. Нам остается предположить, что вы просили указаний, которые, в конце концов, привели вас к маленькой рощице среди капустных полей.

– Я это делал? Опасаюсь, что ничего не помню, все как в тумане, – посетовал Мокрист.

– Насколько мне известно, вы копали, как демон, согласно докладу Стражи. И я отметил, что когда ваша лопата стукнула о крышку сундука, это произошло в присутствии большого количества заслуживающих всяческого доверия свидетелей. Судя по всему, в завтрашнем номере «Таймс» будет большая картинка на первой полосе.

Мокрист ничего не сказал. Это был единственный способ не сболтнуть лишнего.

– Будут комментарии, мистер Губвиг?

– Нет, милорд, никаких.

– Хм-м. Примерно три часа назад ко мне в этот самый кабинет явились старшие жрецы всех трех основных религий в сопровождении большого количества весьма смущенных добровольных жриц, которые, как я понял, занимаются земными делами Афроидиоты на общественных началах. Они все утверждали, что это именно их бог или богиня указал или указала вам местонахождение золота. Вы случайно не припомните, кто же это был, а?

– Я вроде как почувствовал голос, а не услышал его, – осторожно сказал Мокрист.

– Похоже на то, – сказал Ветинари. – По чистой случайности, все они тоже почувствовали, что именно их церковь должна получить десятину от этих денег, – добавил он. – Каждая из четырех.

– Шестьдесят тысяч долларов? – воскликнул Мокрист, выпрямляясь в кресле. – Это нечестно!

– Отдаю должное вашей способности к быстрым математическим вычислениям в таком потрясенном состоянии духа. Рад видеть, что никакого недостатка ясности в этом вопросе не наблюдается, – констатировал Ветинари. – Я бы посоветовал вам пожертвовать пятьдесят тысяч, разделив их на четыре части. В конце концов, это был совершенно явный, определенный и бесспорный дар богов. Разве сейчас не подходящий момент, чтобы проявить благоговейную благодарность?

Последовала долгая пауза, потом Мокрист поднял палец и умудрился, вопреки всему, изобразить радостную улыбку.

– Отличный совет, милорд. Да и кроме того, никогда не знаешь, в какой момент тебе может понадобиться молебен.

– Именно, – согласился лорд Ветинари. – Это меньше, чем они требуют, но больше, чем они ожидают, и я напомню им, что остаток средств будет употреблен на благо общества. Он ведь будет употреблен на благо общества, мистер Губвиг?

– О да. Разумеется!

– Ну что ж, тогда пусть и дальше остаются под охраной в казематах коммандера Ваймса. – Ветинари бросил взгляд на брюки Мокриста. – Вижу, вы даже не успели отчистить от грязи свой любимый золотой костюм, Почтмейстер. Подумать только, такую кучу денег зачем-то зарыли в поле. И вы по-прежнему не помните ничего о том, как вы туда попали?

Выражение лица Ветинари действовало Мокристу на нервы. «Ты знаешь, – подумал он. – Я знаю, что ты знаешь. Ты знаешь, что я знаю, что ты знаешь. Но я знаю, что ты не вполне уверен, не уверен».

– Ну… там был ангел, – сказал он вслух.

– В самом деле? Какой-нибудь особой разновидности?

– Той разновидности, которую встречаешь лишь раз в жизни, полагаю, – ответил Мокрист.

– А, это хорошо. Ну что же, теперь мне все ясно, – сказал Ветинари, усаживаясь обратно за стол. – Нечасто на долю смертных выпадают моменты божественного прозрения, но жрецы заверили меня, что иногда такое все-таки случается, а кому же знать, как не им? Теперь каждому, кто рискнет хотя бы предположить, что эти деньги были… получены недостойным путем, придется вступить в полемику с некоторым количеством весьма раздраженных жрецов, а также, полагаю, такой человек обнаружит, что его кухонные ящики стало совершенно невозможно закрыть. Кроме того, вы пожертвовали эти деньги городу… – Мокрист открыл было рот, но Ветинари остановил его жестом руки и продолжил: – …то есть, Почтамту, так что вопрос о личной выгоде поднят не будет. Законного владельца у этих денег, похоже, нет, хотя к настоящему моменту 938 человек попытались меня убедить, что это их деньги. Что поделать, это Анк-Морпорк. Итак, мистер Губвиг, я поручаю вам осуществить ремонт Почтамта со всей возможной поспешностью. Счета будут оплачены и, поскольку деньги фактически поступили от богов, городская казна не пострадает. Хорошая работа, мистер Губвиг. Очень хорошая работа. Не смею далее вас задерживать.

Мокрист уже взялся было за дверную ручку, когда голос у него за спиной произнес:

– О, еще одна мелочь, мистер Губвиг.

Он замер.

– Да, сэр?

– Мне вдруг показалось, что сумма, которую боги столь щедро даровали нам, по чистой случайности приблизительно совпадает с размером добычи, припрятанной где-то одним печально знаменитым преступником, и, насколько я знаю, так до сих пор и не найденной.

Мокрист застыл на месте и молча смотрел на закрытую дверь.

«Почему этот человек правит всего лишь городом? – думал он. – Почему бы ему не стать властелином мира? Интересно, он и с другими людьми так же обходится? Чувствуешь себя куклой на ниточках. Вот только он все подстраивает так, что за ниточки ты дергаешь себя сам».

Он постарался придать лицу невозмутимое выражение и обернулся. Лорд Ветинари уже вернулся к своей игре.

– Правда, сэр? И что же это был за преступник?

– Некий Альберт Блестер, мистер Губвиг.

– Он умер, сэр, – сказал Мокрист.

– Вы уверены?

– Да, сэр. Я был там, когда его повесили.

– Это вы удачно вспомнили, мистер Губвиг, – сказал Ветинари, передвигая фигурку гнома через всю доску.

«Черт, черт, черт!» – закричал Мокрист, но только для внутреннего употребления.

Он ведь столько вкалывал, чтобы добыть эти де… ну, точнее банкиры и торговцы столько вка… ну, короче, где-то там, в конце цепочки, кто-то вкалывал изо всех сил, чтобы заработать эти деньги, а теперь треть их была… ну, украдена, иначе не скажешь.

Мокрист совершенно определенно испытывал нечестивый гнев по этому поводу.

Конечно, он потратил бы большую часть этих денег на Почтамт, тут нет сомнений, но чертовски хорошее здание можно построить за гораздо меньшие деньги, чем сто тысяч долларов, и Мокрист надеялся оставить кое-что для себя.

Но вопреки всему, он чувствовал себя хорошо. Может, это и было то самое «чудесное теплое чувство», о котором он столько слышал. Да и что ему делать с деньгами? Все равно ему никогда не хватало времени на то, чтобы тратить их. В конце-то концов, что может купить матерый преступник? Приморская недвижимость около настоящих потоков лавы и надежных источников пираний была в большом дефиците, и мир совершенно определенно не нуждался в еще одном Темном Владыке, пока у Взяткера Позолота все было в порядке. Позолоту была не нужна Темная Башня с десятком тысяч троллей, разбивших лагерь у ее подножия. Все, что ему было нужно, это гроссбух и острый ум. Это обходилось дешевле, работало лучше, и он мог устраивать вечеринки каждую ночь.

Отдать все золото стражникам было непросто, но у Мокриста не было выбора. Так или иначе, он вышел сухим из воды. Никто не рискнул заявить, что боги не делают таких вещей. Раньше они такого не делали, это правда, но с богами ведь никогда не знаешь, что еще они учудят. После выхода вечернего выпуска «Таймс» к храмам трех богов выстроились очереди.

Перед жрецами все это поставило непростую теологическую проблему. Официально они были против того, чтобы люди находили сокровища лежащими на земле, но, им пришлось признать, было неплохо, что скамьи в храмах заполнились бродягами, люди потянулись в священные рощи, руки начали трясти ящики, а пальцы опускаться в пруды со священными крокодильчиками. В конце концов, жрецы остановились на том, что стали отрицать возможность повторения подобных событий, но при этом подмигивали и намекали что, ну, никогда же не знаешь заранее, неисповедимы пути богов, э? Кроме того, выстроившиеся в очередь просители с письмами, в которых упоминался большой мешок наличных, были более чувствительны к намекам, что, скорее всего, получит искомое тот, кто уже что-то отдал, особенно если хорошенько стукнуть его несколько раз подносом для пожертвований по голове.