Текст книги "Опочтарение"

– Да откуда вам это знать, сэр? Вы сидели по ночам, изучая документацию? Вам доводилось разбирать дифференциальный барабан на части при помощи обычного консервного ножа? Вам доводилось замечать, как якорь матрицы нарушает свою нормальную эллиптическую траекторию, если вы нажмете букву «К», а затем отправите ее на башню с адресом бо́льшим, чем у вашей, но только в том случае, если перед этим вы нажали «П» и пружина барабана полностью взведена? А доводилось вам присутствовать при том, как заклинивает рычаги, пружина с силой подтягивает плечо вверх и трансмиссия забивается сорванными зубцами шестеренок? Ну а мне приходилось!

– Вы говорите о саботаже? – спросил Позолот.

– Называйте как хотите, – нервно отмахнулся мистер Пони. – Сегодня утром я отправился в мастерские и откопал там старый барабан, который мы сняли с башни 14 в прошлом месяце. Готов поклясться, что именно это с ним и произошло. Но в основном поломки случаются все-таки на самом верху, в блоках заслонок. Это потому…

– Так значит мистер Губвиг начал против нас кампанию саботажа… – задумчиво проговорил Позолот.

– Я никогда этого не говорил! – воскликнул Пони.

– Имя и не было нужды называть, – успокоил его Позолот.

– Дело просто в том, что конструкция еще сыровата, – возразил мистер Пони. – Я бы сказал, что кто-то из парней случайно наткнулся на эту ошибку в работе механизмов, а потом специально повторил ее еще раз, чтобы проверить, как это работает. Им нравятся такие штуки, парням из башен. Дай им какой-нибудь хитрый механизм, и они весь день потратят, чтобы заставить его сломаться. Весь «Путь» был практически собран на коленке, это действительно так.

– Почему мы нанимаем таких людей? – возмутился Спрятли.

– Потому что только они в достаточной степени безумны, чтобы проводить свою жизнь, сидя в башне и нажимая на кнопки, за многие мили от цивилизации, – ответил Пони. – Им это нравится.

– Но ведь чтобы все эти… ужасные вещи случились, кто-то должен нажать кнопки в башне, – поделился ценным соображением Спрятли.

Пони вздохнул. Их никогда не интересуют детали. Для них компания – это просто деньги. Они понятия не имеют, как и что работает. А потом вдруг у них появляется потребность узнать, и тогда приходится объяснять все на пальцах.

– Парни просто «следуют за сигналом», они сами так говорят, – начал он. – Они смотрят на соседнюю башню и повторяют сообщение так быстро, как только могут. Тут нет времени на раздумья. Все, что принимает башня, отправляется в дифференциальный барабан. А они просто нажимают кнопки и педали, тянут рычаги, чем быстрее, тем лучше. Гордятся своим проворством. Даже придумывают всякие хитрости и трюки, чтобы ускорить набор. Слышать ничего не хочу о саботаже, по крайней мере сейчас. Давайте просто отправим сообщение с максимальной скоростью. Парням такая задачка понравится.

– Имидж получается привлекательный, – добавил Позолот. – Тьма ночи, ждущие башни, и вот, одна за другой они оживают, как будто змея из огней ползет через весь мир, мягко и тихо, она несет свое… ну что она там должна нести. Нам надо бы нанять поэта, чтобы написал как следует, – он кивнул мистеру Пони. – Мы в ваших руках, мистер Пони. Вы человек, у которого есть план.

– У меня его нет, – признался Мокрист.

– Нет плана? – воскликнула мисс Добросерд. – Ты хочешь сказать…

– Потише, потише! – прошипел Мокрист. – Я не хочу, чтобы об этом узнали все!

Они сидели в маленьком кафе около «Булавочной Биржи», которая, как заметил Мокрист, сегодня не очень-то бойко торговала. Ему было просто необходимо выбраться из Почтамта, чтобы голова не взорвалась.

– Ты бросил вызов «Великому Пути»! Так значит, этот вызов был не более чем громкими словами, а ты просто надеешься на авось? Вдруг что-то произойдет? – возмутилась мисс Добросерд.

– Раньше это всегда срабатывало! Какой смысл обещать достичь достижимое? Какой в этом успех? – возразил Мокрист.

– Ты что, никогда раньше не слышал поговорку «Научись ходить, прежде чем бегать?»

– Это теория, да.

– Так, давай-ка проверим, верно ли я все понимаю, – сказала мисс Добросерд. – Завтра вечером – это значит в день, следующий за сегодняшним, – ты собираешься отправить карету, – то есть штуку на колесах с запряженными лошадьми, которая может достичь скорости 14 миль в час, если дорога будет хорошая, – чтобы она ехала наперегонки с «Великим Путем» – это куча семафорных башен, которые могут передавать сообщения со скоростью сотен миль в час – всю дорогу до самой Колении – это город, до которого действительно очень далеко?

– Да.

– И у тебя нет чудесного плана?

– Нет.

– Тогда зачем ты это мне рассказал?

– Потому что прямо сейчас в этом городе ты, вероятно, единственный человек, способный поверить, что у меня нет плана! – посетовал Мокрист. – Когда я рассказал об этом мистеру Грошу, он просто постучал себя по носу, а это, кстати, то еще зрелище, поверь мне, и сказал: «Конечно, его у вас нет, сэр! Только не у вас! Хо-хо-хо!»

– И ты просто надеешься на счастливую случайность? Да с чего ты взял, что она произойдет?

– Всегда что-нибудь происходит. Единственный способ заставить счастливую случайность случиться, когда она тебе нужна, это сильно нуждаться в том, чтобы она случилась.

– А я, значит, должна тебе помочь. И как же?

– Твой отец построил «Путь»!

– Он, а не я, – возразила женщина. – Я никогда не была в башне. Я не знаю никаких великих секретов за исключением того, что механизмы в любой момент могут сломаться. Но это все знают.

– Люди, которые не могут позволить себе проигрыш, ставят на меня деньги! И чем больше я говорю им, что этого делать нельзя, тем больше они ставят!

– Глупо с их стороны, правда? – промурлыкала мисс Добросерд.

Мокрист побарабанил пальцами по столу.

– Ну ладно, – сказал он. – Я придумал еще одну причину, по которой ты захочешь мне помочь. Это все довольно сложно, так что я прошу тебя, пообещай сидеть спокойно и не делать резких движений.

– И ты поверишь такому обещанию?

– Да. Думаю, через несколько секунд тебе захочется убить меня. Пообещай не делать этого.

Он пожала плечами.

– Хм, наверное, будет интересно.

– Обещаешь? – настаивал Мокрист.

– Ладно. Надеюсь, будет весело. – Мисс Добросерд щелчком стряхнула пепел с сигареты. – Начинай.

Мокрист пару раз глубоко вздохнул, чтобы успокоиться. Ну, вот и оно. Конец. Если ты постоянно заставляешь людей видеть мир иначе, то, в конце концов, и сам изменишь взгляд на себя.

– Я тот, из-за кого ты потеряла работу в банке. Я подделал те счета.

Выражение лица мисс Добросерд не изменилось, только немного сузились глаза. Потом она выдохнула струйку дыма.

– Я обещала, верно? – уточнила она.

– Да. Извини.

– А пальцы крестиком я не держала в тот момент?

– Нет. Я следил.

– Хм-м-м.

Она задумчиво уставилась на тлеющий кончик сигареты.

– Ну ладно. Теперь расскажи мне все остальное.

И он рассказал ей остальное. Все. Ей очень понравилась та часть рассказа, в которой его повесили, и она заставила его повторить эту историю еще раз. Вокруг них шумел город. Между ними стояла пепельница, быстро заполнявшаяся окурками.

Когда он закончил, она некоторое время сквозь дым задумчиво смотрела на него.

– Я не понимаю, зачем ты отдал все деньги Почтамту. Почему ты так поступил?

– Я и сам смутно понимаю.

– Ты же явно эгоцентричный ублюдок, с моральными принципами как у, у…

– …крысы, – подсказал Мокрист.

– …крысы, спасибо… но внезапно ты становишься любимчиком жрецов, спасителем Почтамта, официальной болью в заднице для богатых и могущественных, героическим всадником, во всех отношениях прекрасным человеком и, конечно же, спасителем кота из горящего здания. Двух людей тоже, но все знают, что кот – это главное. Кого вы пытаетесь обмануть, мистер Губвиг?

– Себя, наверное. Я пристрастился к добрым делам. Я думал, что могу бросить в любой момент, но оказалось, что не могу. Но я знаю, что если бы я не мог бросить их в любой момент, то я не стал бы их совершать. Э… и еще одна причина есть.

– И это…?

– Я не Взяткер Позолот. Это вроде бы важно для меня. Кое-кто может сказать, что большой разницы не заметно, но я вижу ее со своей точки зрения, она есть. Это как для голема, важно быть не-молотком. Пожалуйста? Как мне победить «Великий Путь»?

Мисс Добросерд смотрела сквозь него, и он начал чувствовать себя неуютно.

Потом она сказала отстраненным голосом:

– Как хорошо вы знаете Почтамт? Само здание, я имею в виду?

– Я видел бо́льшую его часть, прежде чем оно сгорело.

– Но на крышу вы никогда не поднимались?

– Нет. Я не нашел пути наверх. Верхние этажи все были забиты почтой, когда… я… пытался… – его голос затих.

Мисс Добросерд затушила сигарету.

– Отправляйтесь на крышу этой ночью, мистер Губвиг. Это сделает вас ближе к небесам. Встаньте там на колени и вознесите молитву. Вы же знаете, как надо молиться, верно? Надо просто сложить ладони – и надеяться.

Мокрист кое-как пережил остаток дня. Было много почтмейстерских забот: поговорить с мистером Шпульки, наорать на строителей, присмотреть за бесконечной уборкой, нанять новый персонал. Впрочем, в случае с персоналом требовалось всего лишь утвердить решения мистера Гроша и мисс Маккалариат, они, похоже, знали что делают. Ему просто надо было присутствовать, чтобы иногда высказать свое мнение по сложному вопросу, например:

– Мы поддерживаем муть и куртуазность? – спросила мисс Маккалариат, появившись перед его столом.

Повисла напряженная пауза. Она разрядилась паузами поменьше, каждая из которых была еще более неловкой, чем их родительница.

– Нет, насколько я знаю, – наконец выдавил из себя Мокрист. – А почему вы спрашиваете?

– Тут одна юная леди интересуется. Она говорит, в «Великом Пути» это поддерживают.

– А, она наверное имеет в виду «мультикультуральность», – догадался Мокрист, припомнив речь Позолота, опубликованную в «Таймс». – У нас этой штуки нет, потому что мы не знаем, что это слово означает. Просто мы примем на работу любого, кто умеет читать, писать и способен дотянуться до почтового ящика, мисс Маккалариат. Я возьму на работу вампиров, если они будут членами Лиги Трезвости, троллей, если они научатся вытирать ноги у двери, а если здесь появится оборотень, то я найму и его, потому что буду рад обзавестись почтальоном, способным укусить собаку в ответ. Любого, кто способен выполнять нашу работу, мисс Маккалариат. Наша задача – доставлять почту. Утром, днем и ночью – мы доставляем. Еще вопросы?

В ее глазах появился подозрительный блеск.

– У меня нет проблем с любым, кто не скрывает своей сущности, мистер Губвиг, но я возражаю против гномов. Мистер Грош нанимает их.

– Отличные работники, мисс Маккалариат. С большим уважением относятся к письменному слову. Трудолюбивые, – оживленно ответил Мокрист.

– Но они не говорят, каков их… кто они… какого… они леди-гномы или джентльмены-гномы, мистер Губвиг{95}95
  У гномов как мужчины так и женщины бородаты, носят топоры, одеты в кожаные штаны, кольчуги, рогатые шлемы и железные ботинки. Вследствие чего мужчины от женщин никак не отличаются. Обнаруживать свою принадлежность к женскому полу среди гномов считается страшно неприличным поведением. Для таких гномов есть специальное оскорбительно слово «дрк'за», ругательство гораздо худшее, чем человеческое «шлюха».


[Закрыть].

– А. Опять проблема с туалетами? – догадался Мокрист, и его сердце ушло в пятки.

– Я чувствую себя ответственной за моральное состояние молодых людей, находящихся под моим руководством, – сурово заявила мисс Маккалариат. – Вы улыбаетесь, Почтмейстер, а ведь ничего смешного тут нет.

– Ваша озабоченность делает вам честь, мисс Маккалариат, – заявил Мокрист. – Этому вопросу будет уделено особое внимание при разработке дизайна нового здания, и я скажу архитектору, что с вами необходимо консультироваться на каждой стадии проектирования.

От внезапно обретенной новой власти не очень-то обширная грудь мисс Маккалариат раздулась прямо на глазах.

– А пока, увы, мы вынуждены обходиться тем, что не тронул огонь. Я надеюсь, что как представитель нашего менеджмента, вы сможете объяснить людям это.

В очках мисс Маккалариат сверкнули отблески огня дикой гордости. Менеджмент!

– Конечно, Почтмейстер, – выдохнула она.

Но в основном работа Мокриста состояла в том, чтобы просто… быть. Половина здания превратилась в пустую выгоревшую оболочку. Люди теснились в уцелевшей части, почту даже приходилось сортировать прямо на лестнице. И тем не менее казалось, что дела идут лучше, если Мокрист присутствовал поблизости. Ему не надо было ничего делать, просто бродить вокруг.

Он постоянно думал об опустевшем постаменте, на котором когда-то стояла статуя бога.

Когда пришел вечер, он был готов. Лестниц вокруг было предостаточно, и големы умудрились укрепить полы даже здесь, наверху. Все вокруг покрывала сажа, и некоторые комнаты открывались прямо в темноту, но он взбирался все выше.

Пробравшись через остатки чердака, он сквозь люк вылез на крышу.

Уцелело немногое. Падение резервуара для дождевой воды увлекло большую часть горящей крыши и над главным залом она уцелела едва на треть. Но от огня пострадало только одно крыло здания, и крыша в целом выглядела надежной.

Здесь была одна из старых голубятен, в которых раньше содержали почтовых голубей, и в ней кто-то жил. Что и не удивительно. В Анк-Морпорке хотело жить гораздо больше народу, чем он мог вместить. На уровне крыш возникла целая суб-цивилизация, здесь, среди башенок, куполов, сводов, дымоходов и…

…семафорных башен. Верно. Он же видел семафор здесь, и человека рядом, как раз перед тем, как в его жизни все стало таким странным. Почему на голубятне построили семафорную башню? Не голуби же ею пользуются?

На этой башне поселились три горгульи. Они полюбили семафоры – быть на высоте и было сущностью жизни горгульи – и они легко вписались в новую систему. Создания, которые проводят всю свою жизнь, глядя вдаль, и при этом достаточно разумные, чтобы записать сообщение, быстро стали жизненно важным компонентом системы семафорной связи. Им даже платить не нужно было, и они никогда не скучали. Что может наскучить созданию, которое готово смотреть на одно и то же целые годы подряд?

В городе зажигались семафоры. Только Университет, Дворец, Гильдии, очень богатые и очень нервные люди запускали семафоры по ночам, но большая главная башня «Пути» на Холмике сияла, как елка на Страшедство. Цепочки желтых квадратиков мигали на главной башне. Безмолвные на таком расстоянии, мигающие своими сигналами выше ночных туманов, светящиеся как созвездия на фоне ночных небес, семафоры были более волшебными, чем волшебство и более ведьмовскими, чем ведьмовство.

Мокрист внимательно огляделся.

Что такое магия, в конце концов, как не то, что происходит в мгновение ока? Была ли магия в этом? Магия – это невнятные заклинания и странные рисунки в старых книгах, чертовски опасная в неопытных руках, но и вполовину не так опасная, как в опытных. Во вселенной полно всяких чудес, благодаря этому звезды остаются вверху, а ноги твердо стоят на земле.

Но то, что происходило сейчас, было… магическим. Обычные люди придумали все это и собрали все компоненты вместе, построив башни на плотах посреди рек и на ледяных пиках гор. Они ругались и, хуже того, использовали логарифмы. Они переходили вброд реки и тонули в тригонометрии. Они не мечтали, в том смысле, в каком мечтают обычные люди, но они вообразили иной мир и облекли его в металл. И, наконец, из всего пота, проклятий и математики появилась эта… вещь, пересылающая слова через весь мир легко, как свет звезд.

Туман заполнил улицы, и здания стояли, как острова посреди волн.

«Молись», она сказала. В конце-то концов, боги ему задолжали кое-что. Разве нет? Они получили щедрые подношения и большое количество веры, не сделав фактически ничего.

«Встань на колени», сказала она, и это не было шуткой.

Он опустился на колени, сложил руки и начал:

– Я адресую эту молитву любому божеству, которое…

В пугающей тишине на ближайшей улице зажглись огни семафора. Один за другим вспыхивали большие квадраты света. На секунду Мокрист заметил фигурку человека, зажигающего огни, на фоне блока заслонок.

Когда он исчез в темноте, башня начала мигать. Она была достаточно близко, чтобы осветить крышу Почтамта.

На другом конце крыши появились три темных фигуры, глядевших на Мокриста. Их тени танцевали, когда менялся узор огней, дважды в секунду. В свете этих огней стало видно, что фигуры были человеческими, по крайней мере, человекоподобными. И они шли к нему.

Боги, ну что же, боги могут иметь человекоподобную форму. И они не терпят пренебрежительного отношения.

Мокрист прочистил горло.

– Я очень рад вас видеть… – прохрипел он.

– Вы Мокрист? – спросила одна из фигур.

– Послушайте, я…

– Она сказала, вы будете стоять на коленях, – прервал его второй из божественного трио. – Чашку чаю хотите?

Мокрист медленно встал. Они вели себя не как боги.

– Кто вы? – спросил он. Приободренный отсутствием громов и молний, он добавил: – И что вы тут делаете на моем здании?

– Мы платим аренду, – ответила фигура, – мистеру Грошу.

– Он никогда не говорил мне о вас!

– Ничем не могу помочь, – ответила фигура в центре. – Да и в любом случае, мы просто вернулись, чтобы забрать остатки своих вещей. Сожалеем о пожаре. Это не из-за нас.

– Вы… – начал Мокрист.

– Я – Безумный Ал, он – Разумный Алекс, а это – Адриан, который говорит, что он не безумный, но не может доказать этого.

– Зачем вы арендовали крышу?

Все трое посмотрели друг на друга.

– Голуби? – предположил Адриан.

– Верно, мы заводчики голубей, – отозвалась темная фигура Разумного Алекса.

– Но сейчас темно, – заметил Мокрист.

Они обдумали эту информацию.

– Летучие мыши, – сказал безумный Ал. – Мы пытаемся вывести породу почтовых летучих мышей.

– Не думаю, что мыши имеют привычку возвращаться домой, как голуби, – констатировал Мокрист.

– Верно, какая трагедия, правда? – сказал Алекс.

– Я прихожу сюда по ночам, вижу эти осиротевшие пустые насесты, и слезы наворачиваются мне на глаза, – посетовал Неопределенный Адриан.

Мокрист взглянул на маленькую семафорную башню. Она была высотой примерно в пять раз выше человеческого роста, с рычагами управления на полированной панели у основания. Она выглядела… профессионально, и явно часто использовалась. И была портативной.

– Не думаю, что вы тут разводите каких-либо птиц, – сказал он.

– Летучие мыши – млекопитающие, – заметил Разумный Алекс.

Мокрист покачал головой.

– Прячетесь на крышах, у вас своя башня… вы «Дымящий Гну», верно?

– А, теперь я понимаю, почему вы босс мистера Гроша. С таким-то умом, – сказал Разумный Алекс. – Так что насчет чашки чаю?

Безумный Ал вытащил из своей кружки голубиное перышко. Голубятня вся была заполнена вызывающим удушье запахом старого гуано.

– Нужно любить птиц, чтобы тебе понравилось тут жить, – сказал он, щелчком направляя перышко в бороду Разумного Алекса.

– Вы в этом преуспели, верно? – спросил Мокрист.

– Я такого не говорил! Да мы и не живем здесь. Просто крыша удобная.

Это была тесная голубятня, из которой голубей, фактически, выгнали, огородив ее сеткой. Но всегда найдется упорный голубь, который проберется сквозь преграду. Сейчас он сидел в углу и смотрел на людей своими безумными желтыми глазами, в которых отражалась память тех времен, когда он был гигантской рептилией, способной порвать этих детей обезьяны в клочки одним движением челюстей. Повсюду валялись детали разобранных механизмов.

– Мисс Добросерд рассказала вам обо мне? – спросил Мокрист.

– Она сказала, вы не совсем задница, – поделился информацией Неопределенный Адриан.

– В ее устах это похвала, – уточнил Разумный Алекс.

– Она говорит, вы такой изворотливый, в любую дырку пролезете, – сказал Неопределенный Адриан. – Хотя и улыбалась, когда это говорила.

– Это не обязательно хороший признак, – ответил Мокрист. – Откуда вы ее знаете?

– Мы работали с ее братом, – ответил Безумный Ал. – На башне «Марк 2».

Мокрист внимательно слушал. Перед ним открывался целый новый мир.

Разумный Алекс и Безумный Ал были ветеранами по меркам семафорного бизнеса: они занимались этим уже почти четыре года. Когда консорциум Позолота захватил власть, они пулей вылетели из «Великого Пути» за то, что болтали лишнее о новом менеджменте, и в тот же день Неопределенный Адриан пулей вылетел сквозь дымовую трубу Гильдии Алхимиков за то, что не был достаточно проворен, когда забулькало в пробирке.

Они встретились во «Втором Пути». Даже вложили в него деньги. Как и многие другие. Эта система была до невозможности усовершенствованной, дешевле в эксплуатации, использовала всякие технические штучки-дрючки, фокусы-покусы и дюжины прочих шестеренок-колесиков. А потом Джон Добросерд, который всегда пристегивал страховочный трос, неудачно приземлился на капустное поле, и это бы конец «Второго Пути».

С тех пор трио перебивалось всякими случайными заработками, доступными новым квадратным заклепкам в мире круглых дырок, но каждую ночь над их головами сияли семафорные башни. Они были такими близкими, такими заманчивыми, такими… доступными. Все смутно понимали, что «Великий Путь» был украден каким-то хитрым способом, который от кражи отличался только названием. Теперь он принадлежал врагам.

Так что они учредили свою собственную небольшую компанию, которая пользовалась услугами «Великого Пути» без его ведома.

Это тоже немного напоминало кражу. А может, и не так уж немного. Фактически, это и была кража. Но ее нельзя было назвать незаконной, потому что не было такого закона, потому что откуда же взяться закону против преступления, о котором никто не знает? Да и кража ли это, в самом деле, если то, что украдено, не исчезает? Кража ли это, если вы крадете у воров? В конце концов, любая собственность – это кража, за исключением вашей собственной собственности, разумеется.

– Так значит, вы теперь, как это называется… кракеры{96}96
  Crackers – явный намек на компьютерных хакеров.


[Закрыть]? – спросил Мокрист.

– Верно, – ответил Безумный Ал, – потому что мы можем кракнуть систему.

– Звучит несколько слишком драматично, вы не находите? Вы же делаете это просто с помощью ламп, изменяя их сигналы, да?

– Да, но слово «извращенцы»{97}97
  That sounds a bit over-dramatic when you're just doing it with lamps, doesn't it?'
  'Yes, but «flashers» was already taken,' said Sane Alex. – тут обыгрывается двойное значение слова flasher, которое значит и «мигающий» и «эксгибиционист».


[Закрыть] было уже занято, – посетовал Разумный Алекс.

– Понятно, но почему вы назвались «Дымящий Гну»? – допытывался Мокрист.

– Это кракерский сленг, обозначает очень быстрое сообщение, отправленное по всей системе башен, – гордо пояснил Разумный Алекс.

Мокрист обдумал это.

– Звучит разумно, – признал он. – Для команды из трех человек, у которых имена начинаются с одной и той же буквы, вполне подходит, такого типа название выбрал бы и я.

Они нашли обходной путь в семафорную систему, он был очень прост: ночью все башни невидимы. Видны только их огни. Если вы не обладаете исключительно тонким чувством направления, определить, от кого исходит сообщение, возможно только по его коду. Инженеры знают много кодов. О, очень много.

– Вы можете отправлять сообщения бесплатно? – осенило Мокриста. – И никто не догадался?

Появились три самодовольных улыбки.

– Это просто, – сказал Безумный Ал, – когда знаешь, как.

– А откуда вы узнали, когда сломается та башня, про которую вы писали мне?

– Мы сломали ее, – признался Разумный Алекс. – Сломали дифференциальный барабан. На то, чтобы починить его, уходит несколько часов, потому что нужно…

Мокрист пропустил мимо ушей конец фразы. Редкие знакомые слова крутились в ней, как обломки в потоке наводнения, иногда всплывали на поверхность, отчаянно махали, взывая о помощи, и снова шли ко дну. Несколько раз он заметил слово «в», прежде чем оно утонуло, затем еще «разъединение» и даже «передаточную цепь», но ревущие многосложные технические термины забурлили и поглотили их всех.

– …и это занимает минимум полдня, – закончил Разумный Алекс.

Мокрист беспомощно посмотрел на остальных двух участников трио.

– И что все это значит? – спросил он.

– Если отправить особое сообщение, можно сломать механизмы башен, – пояснил Безумный Ал.

– Весь «Путь»?

– Теоретически, – признал Безумный Ал. – Потому что исполнимый и терминальный коды…

Мокрист расслабился и позволил новому потоку технических данных течь беспрепятственно. Его не интересовала механика; он рассматривал гаечный ключ как предмет, который лучше доверить кому-нибудь другому. Лучшей политикой было просто улыбаться и ждать. С изобретателями всегда так: они обожают объяснять. Надо просто подождать, пока они опустятся с высот до твоего уровня понимания предмета, даже если им придется для этого лечь плашмя.

– …в любом случае, мы больше не можем этого делать, потому что они сменили…

Мокрист еще немного понаблюдал за голубем, пока не наступила тишина. А, Безумный Ал, похоже, закончил, и кажется на не очень оптимистичной ноте.

– Значит, вы не можете этого сделать, – резюмировал Мокрист, и его сердце упало.

– Не сейчас. У мистера Пони фантазии не больше чем у старушки, но он сидит и терпеливо вникает в проблемы. Он весь день занимался сменой всех кодов! Мы слышали от одного знакомого, что у каждого семафорщика будет теперь свой личный код. Они стали слишком осторожны. Я знаю, мисс Ангела Красота думает, что мы можем помочь вам, но этот ублюдок Позолот запер все двери на замки. Он боится, что вы можете выиграть.

– Ха! – только и сказал Мокрист.

– Через пару недель мы придумаем новый способ, – пообещал Неопределенный Адриан. – Не можете отложить все до той поры?

– Нет, не думаю.

– Извините, – сказал Неопределенный Адриан. Он задумчиво поигрывал стеклянной трубочкой, светящейся красным светом. Когда он перевернул ее, она засияла желтым.

– Что это? – спросил Мокрист.

– Прототип, – пояснил Неопределенный Адриан. – Ночью такие штуки могут ускорить передачу сообщений минимум в три раза. Тут используются перпендикулярные молекулы. Но «Путь» сейчас не приветствует новые идеи.

– Может, потому, что они взрываются, если их уронить? – предположил Разумный Алекс.

– Не всегда.

– Думаю, мне нужно глотнуть свежего воздуха, – сказал Мокрист.

Они вышли в ночь. Невдалеке продолжала мигать главная башня, и другие башни отзывались огнями там и тут в разных концах города.

– Вот это что за башня? – спросил Мокрист, как человек, указывающий астроному на созвездие.

– Гильдия Воров, – пояснил Неопределенный Адриан. – Передает сигналы своим членам. Я не могу их прочесть.

– А эта? Это, должно быть, первая башня на пути в Сто Лат?

– Нет, эта установлена на здании Стражи у Пупосторонних ворот. Передает сигналы в Псевдополис Ярд.

– А кажется, что она гораздо дальше.

– Это потому, что они используют маленький блок заслонок, вот и все. Башню № 2 отсюда не разглядеть, Университет мешает.

Мокрист уставился на огни, как загипнотизированный.

– Я вот все думаю, почему «Путь» не использовал старую каменную башню, что стоит по дороге в Сто Лат? Она и расположена удачно.

– Старая башня волшебников? Роберт Добросерд использовал ее в своих первых экспериментах, но она расположена далековато, и стены ненадежные, а если ты просидишь на ней больше суток, то сойдешь с ума. Это из-за старых заклинаний, их остатки сохранились в камнях.

Снова повисло молчание, а потом они услышали, как Мокрист странно сдавленным голосом спросил:

– Если вы сможете завтра подключиться к «Великому Пути», вам удастся затормозить его работу?

– Да, но мы не можем, – сказал Неопределенный Адриан.

– А если все-таки сможете?

– Ну, мы тут придумали кое-что, – признался Безумный Ал, – но это очень суровая штука.

– Она сможет вырубить башню?

– А стоит ли ему об этом рассказывать? – вмешался Разумный Алекс.

– Слушай, ты встречал хоть кого-нибудь, о ком Убийца отзывается хорошо? – возразил Безумный Ал. – Теоретически, эта штука может вырубить все башни, мистер Губвиг.

– Ты мало того, что Безумный, так еще и сумасшедший! – запротестовал Разумный Алекс. – Он же работает на правительство!

– Все башни «Пути»? – уточнил Мокрист.

– Ага. Одним махом, – подтвердил Безумный Ал. – Очень суровая штука.

– Действительно все башни? – настаивал Мокрист.

– Ну, может, и не все, если они вовремя спохватятся, – признал Безумный Ал таким тоном, как будто нечто меньшее, чем полное уничтожение, было поводом для стыда. – Но многие. Даже если они сжульничают и отправят сообщение от сломавшейся башни с курьером на лошади. Мы зовем эту штуку… Дятел.

– Дятел?

– Нет, не так. Нужно сделать паузу для пущего эффекта, типа… Дятел!

– …Дятел, – медленно повторил Мокрист.

– Вот так-то лучше. Но мы не можем подпустить его в «Путь». Они настороже.

– Предположим, я смогу открыть вам доступ? – спросил Мокрист, глядя на огни.

Сами башни были совершенно невидимы.

– Вы? Да что вы знаете о семафорных кодах? – спросил Неопределенный Адриан.

– Я дорожу моим невежеством, – ответил Мокрист. – Зато я разбираюсь в людях. Вы думаете о всяких хитрых кодах. Я же думаю о том, что видят люди…

Они слушали. Они спорили. Они обращались к математике, пока слова плыли сквозь ночь у них над головой.

В конце концов, Разумный Алекс сказал:

– Хорошо, хорошо. Технически, это может сработать, но сотрудники «Пути» будут просто идиотами, если допустят такое.

– Они будут думать о кодах, – сказал Мокрист. – А я просто мастерски умею дурачить людей. Это моя работа.

– Я думал, ваша работа – быть почтмейстером, – заметил Неопределенный Адриан.

– Ах, да. Ну тогда считайте обман моим призванием.

Члены «Дымящего Гну» обменялись взглядами.

– Совершенно безумная идея, – сказал, улыбаясь, Безумный Ал.

– Я рад, что она тебе нравится, – ответил Мокрист.

Бывают моменты, когда просто некогда спать. Но Анк-Морпорк никогда не спал; в лучшем случае город дремал, но все равно просыпался в три часа утра, чтобы глотнуть воды.

Посреди ночи можно было купить все что угодно. Бревна и брусья? Без проблем. Мокрист отправился к вампирским столярам, которые делали стулья для вампиров. Парусину? В городе всегда найдется кто-нибудь, кто встает ранним утром, чтобы отлить и подумать: «Чему я могу прямо сейчас найти применение, так это тысяче квадратных ярдов парусины среднего качества!», и вот уже в доках открывается лавочка, чтобы поспешно заключить сделку.

Когда они направились к башне, начался упорный мелкий дождик. Мокрист правил повозкой, а остальные сидели в ней на куче багажа и ссорились из-за тригонометрии. Мокрист старался не прислушиваться; он чувствовал себя не в своей тарелке, когда дело доходило до математики.

Убить «Великий Путь»… О, башни останутся стоять, но их ремонт займет несколько месяцев. Это уничтожит компанию. «Гну» заверили его, что никто не пострадает. Они имели в виду людей в башнях.

«Путь» превратился в монстра, пожирающего людей. Его уничтожение было привлекательной мыслью. «Гну» бурлили идеями о компании, которая заменит его – она будет быстрее, дешевле, проще, современнее, будет использовать специально выведенных импов…

Но что-то беспокоило Мокриста. Позолот оказался прав, будь он проклят. Если вам требовалось доставить сообщение за пять сотен миль очень, очень срочно, «Путь» был удобным способом сделать это. Если же вам требуется красиво завернуть ваше сообщение и перевязать ленточкой, тогда лучше использовать Почту.