Текст книги "Опочтарение"

Глава четырнадцатая. Освобождение
Лорд Ветинари Требует Тишины

Мистер Губвиг Прикидывается Дурачком – Мистер Помпа Удаляется – Никого Не Обманул, Кроме Себя – Птица – Конклюдиум – Свобода Выбора

В Большом Зале поднялся страшный шум. Большинство волшебников воспользовались моментом, чтобы собраться у оставленного другими гостями буфета. Если уж волшебники что-то ненавидят от всей души, так это ждать, пока стоящий перед ними в очереди человек размышляет, брать ли ему салат. Это же салат-бар, говорят они, и в нем всякие салаты, которые и должны тут быть, если бы он вас чем-то удивил, то это был бы уже не салат-бар, и вы здесь не для того, чтобы разглядывать его содержимое. Что вы тут ожидали увидеть? Носорожье мясо? Маринованную латимерию?

Преподаватель Новейших Рун загрузил еще побольше кусочков бекона в свою миску для салата, емкость которой была увеличена примерно в пять раз благодаря мастерски возведенным конструкциям из сельдерея и фортификациям из капусты.

– Кто-нибудь из вас, коллеги, понимает, что тут происходит? – спросил он, перекрикивая общий шум. – Похоже, все сильно встревожены.

– Это все семафорные дела, – ответил Председатель Неопределенных Наук. – Никогда не доверял этим штукам. Бедняга Коллабоун. Честный парень, в своем роде. Хороший человек, но с прыщами. И, похоже, он теперь торчит тут как прыщ на ровном месте, вот уж попал в переделку…

Да уж, переделка была что надо. Отдаленс Коллабоун открывал и закрывал рот по ту сторону стекла, как рыба на берегу.

Прямо перед ним Наверн Чудакулли весь покраснел от гнева, это был его старый испытанный способ справляться с большинством проблем.

– …извините, сэр, но здесь так написано, и вы сами просили меня прочесть это, – протестовал Коллабоун, – оно так продолжается и дальше…

– Именно это тебе вручили семафорщики? – требовательно спросил Архиканцлер. – Ты уверен?

– Да, сэр. Они странно на меня посмотрели, но это, несомненно, оно. Да зачем мне выдумывать что-то, Архиканцлер? Я ведь провожу большую часть времени в баке, сэр. Скучном, скучном одиноком баке с устрицами, сэр.

– Ни слова больше, – закричал Зеленомяс. – Я запрещаю!

У него за спиной мистер Мускат поперхнулся и забрызгал нескольких гостей.

– Извините? Вы запрещаете, сэр? – переспросил Чудакулли, в ярости оборачиваясь к нему. – Сэр, я Декан этого колледжа! И мне никто, сэр, не будет указывать, что делать в моем университете! Если здесь что и будет запрещено, то я сделаю это! Спасибо! Продолжайте, мистер Коллабоун!

– Э, э, э… – задыхался Коллабоун, мечтавший умереть прямо сейчас.

– Я сказал, продолжайте!

– Э, э… да… «Нет безопасности. Нет чести. Только деньги. Все становится деньгами и деньги становятся всем. Деньги обращались с нами, как с бездушными вещами, и мы умирали…»

– Тут что, законы не действуют? Это же злостная клевета! – крикнул Спрятли. – Это какой-то трюк!

– Чей трюк, сэр? – проревел Чудакулли. – Вы что, утверждаете, что мистер Коллабоун, молодой человек великой честности, который делает великолепную работу со змеями…

– …устрицами… – пробормотал Помыслер Стиббонс.

– …устрицами, шутит с нами шутки? Да как вы смеете, сэр! Продолжайте, мистер Коллабоун!

– Я, я, я…

– Это приказ, доктор Коллабоун[12]12
  Архиканцлер Чудакулли очень верил в воздаяние через продвижение. Нельзя позволять обычным людям критиковать волшебников. Это была его работа.


[Закрыть]!

– Э… «Механизмы башен „Великого Пути“ смазывались кровью, кровью лояльных добровольцев, которые своими жизнями платили за преступную глупость Совета Директоров…»

Снова поднялся шум. Мокрист заметил, как взгляд лорда Ветинари пересек комнату. Он не успел спрятаться. Взгляд Патриция прошел прямо сквозь него, устремляясь кто знает куда. Бровь вопросительно приподнялась. Мокрист огляделся, высматривая Позолота.

Его не было.

В омнископе нос мистера Коллабоуна блестел, как бекон. Он боролся с собой, ронял страницы, чувствовал себя не в своей тарелке, но продолжал читать с мрачным упорством человека, который мог потратить целый день, глядя на устрицу.

– ...не более чем попытка очернить наши добрые имена перед лицом целого города! – протестовал Спрятли.

– «...не беспокоясь о страшной цене. Что мы можем сказать о людях, послуживших причиной всего этого, сидящих в комфорте вокруг своего стола и убивающих нас при помощи бездушных цифр? Эти...»

– Я засужу Университет! Я засужу Университет! – кричал Зеленомяс.

Он схватил стул и швырнул его в омнископ. Не долетев до стекла, стул превратился в маленькую стайку голубей, немедленно впавших в панику и взмывших под потолок.

– О, пожалуйста, подайте в суд на Университет! – взревел Чудакулли. – У нас полный пруд бывших людей, пытавшихся засудить Университет…

– Тишина, – сказал Ветинари.

Слово прозвучало не очень громко, но произвело эффект наподобие капли чернил, упавшей в стакан с чистой водой. Слово как будто выпустило завитки и усики, которые протянулись повсюду. Оно задушило шум.

Конечно, всегда найдется кто-нибудь, кто не обратит на происходящее внимания.

– И более того, – продолжал Спрятли, в своем маленьком мирке праведного возмущения не заметивший наступившей тишины, – совершенно ясно, что…

– Мне нужна тишина, – объявил Ветинари.

Спрятли замолк на полуслове, огляделся и сник. Воцарилась тишина.

– Очень хорошо, – тихо сказал Ветинари.

Он кивнул коммандеру Ваймсу из Стражи, который прошептал что-то своему человеку, тот кивнул и сквозь толпу направился к двери.

Ветинари повернулся к Чудакулли.

– Архиканцлер, я буду вам очень признателен, если вы велите своему студенту продолжать, пожалуйста, – сказал он тем же спокойным тоном.

– Разумеется! Продолжайте, Профессор Коллабоун. Как вам будет удобнее.

– Э, э, э… тут говорится: «Эти люди получили контроль над „Путем“ с помощью уловки, известной как „двойной рычаг“, используя деньги, доверенные им ничего не подозревающими клиентами, для того чтобы…»

– Прекратите читать! – закричал Зеленомяс. – Это просто смешно! Тут клевета на клевете!

– Кажется, я требовал тишины, мистер Зеленомяс, – напомнил Ветинари.

Зеленомяс затих.

– Хорошо. Спасибо, – сказал Ветинари. – Это, конечно, серьезные обвинения. Растрата? Убийство? Я уверен, что мистер… извините, Профессор Коллабоун, заслуживающий всяческого доверия… – в омнископе Отдаленс Коллабоун, свежеиспеченный Профессор Университета, отчаянно закивал. – …всего лишь читает доставленное сообщение, так что, похоже, обвинения исходят изнутри вашей собственной компании. Серьезные обвинения, мистер Зеленомяс. Сделанные перед лицом всех этих людей. Вы что думаете, я должен отнестись к ним, словно к какой-то шутке? Весь город смотрит на нас, мистер Зеленомяс. О, мистеру Спрятли, кажется, плохо.

– Здесь не место для… – начал Зеленомяс, снова ощутивший, как под ним трещит лед.

– Здесь идеальное место, – возразил Ветинари. – Публичное. В данных обстоятельствах, учитывая природу обвинений, каждый потребует, я уверен, чтобы я вник в их суть как можно скорее, хотя бы для того, чтобы доказать их абсолютную беспочвенность.

Он огляделся. Раздался хор одобрительных возгласов. Даже сливки общества обожают шоу.

– Что вы сказали, мистер Зеленомяс? – переспросил Ветинари.

Зеленомяс не сказал ничего. Трещины змеились, лед трескался повсюду.

– Очень хорошо, – сказал Ветинари. Он повернулся к стоящему рядом с ним человеку. – Коммандер Ваймс, будь так любезны, направьте своих людей в офисы компаний «Великий Путь», Партнерство «Анк-Сто», Холдинг Равнин Сто, «Анк Фьючерз» и, в особенности, в здания Торгово-Кредитного Банка Анк-Морпорка. Проинформируйте менеджера, мистера Сырборо, что банк закрывается на аудит, и что я желаю видеть его у себя в офисе как можно скорее. Любой человек в любом из офисов банка, кто тронет хотя бы один листок бумаги до прибытия моих клерков, будет арестован и обвинен в соучастии в нарушении или нарушениях, которые вероятно будут обнаружены впоследствии. Пока выполняются мои приказы, никто из имеющих отношение к «Великому Пути» и никто из его сотрудников не должны покидать эту комнату.

– Вы не имеете права! – слабо запротестовал Зеленомяс, но его пыл уже угас. Мистер Спрятли сел прямо на пол, обхватив голову руками.

– Не имею? – удивился Ветинари. – Я же тиран. Тираны всегда так поступают.

– Что происходит? Кто я? Где я? – стонал Спрятли, который, похоже, решил заняться упражнениями на полу.

– Нет доказательств! Это все ложь волшебников! Кого-то из них подкупили! – умолял Зеленомяс. Теперь не просто лед трескался. Он обнаружил себя на льдине, в компании огромного голодного моржа.

– Мистер Зеленомяс, – прервал его лорд Ветинари, – еще одно слово без моего разрешения, и вы отправитесь в тюрьму. Надеюсь, это ясно?

– По какому обвинению? – спросил Зеленомяс, внезапно обнаруживший где-то внутри себя последние резервы высокомерия.

– Его и не потребуется! – черный плащ взметнулся как водоворот тьмы, когда Ветинари резко повернулся к омнископу, в котором Отдаленс Коллабоун внезапно почувствовал, что тысячи миль – это недостаточно далеко. – Продолжайте, профессор. Больше вас не будут перебивать.

Мокрист украдкой разглядывал присутствующих, пока Коллабоун, запинаясь и путаясь в словах, читал сообщение. Оно состояло скорее из общих слов, чем из конкретики, но были в нем кое-какие даты, имена, а также громогласные обвинения. Во всем этом не было ничего нового, ничего действительно, нового, но старые факты были ловко упакованы в красивые слова и к тому же доставлены мертвецами.

«Мы, те, кто умирал на темных башнях, требуем от вас…»

Он должен был бы устыдиться.

Одно дело говорить от имени богов; жрецы постоянно так поступают. Но это, это зашло слишком далеко. Нужно быть настоящим ублюдком, чтобы придумать такое.

Он немного расслабился. Конечно, обычный честный гражданин никогда не пал бы столь низко, но он не получил бы эту работу, будь он обычным честным гражданином. Иногда для решения проблемы нужен простой честный молоток. А иногда – хитро закрученный штопор.

При некотором везении, он и сам мог бы поверить в это, если постараться.

Под вечер выпал снег, и ели вокруг башни 181 были укрыты его покрывалом, блестевшим под резким ярким светом зимних звезд.

Этой ночью в башне собрались все – Дедуля, Роджер, Большой Стив «ох!», Хрипун Половинс{103}103
  Big Steve-oh, Wheezy Halfsides.


[Закрыть], гном, которому приходилось подкладывать на сиденье подушку, чтобы дотянуться до клавиш, и Принцесса.

Пока они передавали сообщение, раздалось несколько приглушенных восклицаний. Теперь настала тишина, нарушаемая только свистом ветра. Принцесса могла разглядеть их дыхание как облачка пара в морозном воздухе. Дедуля задумчиво барабанил пальцами по стене.

Наконец, Хрипун спросил:

– Это что, на самом деле было?

Облачка дыхания стали более плотными. Люди постепенно приходили в себя, возвращаясь в реальный мир.

– Ты видел, какие приказы мы получили, – сказал, наконец, Дедуля, задумчиво глядя в темноту леса. – Ничего не менять. Немедленно переслать. Так они сказали. Ну, вот мы и переслали его. Чертовски хорошо переслали!

– От кого оно было? – спросил Стив-«ох!».

– Не важно, – ответил Дедуля. – Сообщение приходит, сообщение уходит, сообщение в движении.

– Ага, но неужели оно и вправду от… – начал Стив-«ох!».

– Черт возьми, Стив-«ох!», ты, похоже, не понимаешь, когда лучше заткнуться? – рассердился Роджер.

– Ну, просто я слыхал про Башню 93, на которой операторы погибли и она сама по себе отправила сигнал о помощи, – пробормотал Стив-«ох!».

Он ловко управлялся с клавишами, но неспособность вовремя замолчать была только одним из его многочисленных недостатков. В башне такое могло стоить тебе жизни.

– «Мертвецкий Рычаг», – объяснил Дедуля, – тебе следовало бы знать об этом. Если при вставленном в панель личном ключе оператора 10 минут нет никакой активности, барабан сам выбирает нужную ленту, опускается противовес и башня автоматически передает сигнал бедствия.

Он произносил слова таким тоном, как будто читал инструкцию.

– Ага, но я слыхал, что в башне 93 лента застряла, и…

– О боже, как мне это надоело, – пробормотал Дедуля. – Роджер, давай снова вернемся к работе. У нас же есть еще сообщения для передачи?

– Конечно. Все уже заряжено в барабан, – ответил Роджер. – Но Позолот приказал, чтобы мы не возобновляли работу, пока…

– Позолот может поцеловать меня в ж… – начал Дедуля, но, вспомнив о присутствующих, закончил: – …жилетку. Вы же читали, что мы только что отправили! Думаете, после такого этот ублю… этот человек все еще руководит компанией?

Принцесса выглянула в окно вверх по линии.

– 182-я зажглась, – объявила она.

– Верно! Давайте тоже зажжемся и начнем передавать код, – прорычал Дедуля. – Вот чем мы займемся! И кто нам помешает? Так, все кому нечего делать – выметайтесь. Мы начинаем!

Принцесса вышла из маленькой кабинки на открытую платформу, чтобы не путаться под ногами. Снег внизу блестел, как сахарная глазурь, а воздух резал легкие, будто ножом.

Когда она взглянула поверх гор в направлении, о котором привыкла думать как «вниз по линии», то заметила, что Башня 180 уже передает код. В ту же секунду она услышала глухой удар и щелчок, это, разбрасывая снег, открылись створки Башни 181. «Мы отправляем код, – подумала она. – Это наша работа».

Здесь, на башне, глядя как звездочки «Пути» мигают сквозь холодный прозрачный воздух, чувствуешь себя как будто в небесах.

Она гадала про себя, чего больше боялся Дедуля: того, что мертвые могут посылать сообщения, или того, что не могут.

Коллабоун закончил читать. Затем он достал носовой платок и попытался стереть какую-то гадость, уже начавшую расти на стекле омнископа. Раздался противный скрип.

Он нервно уставился на Архиканцлера сквозь размазанную грязь.

– Все в порядке, сэр? У меня не будет неприятностей? – спросил он. – Как раз сейчас, когда я близок к расшифровке брачной песни гигантского моллюска…

– Спасибо, профессор Коллабоун, вы хорошо поработали. Это все, – холодно сказал Архиканцлер Чудакулли. – Уберите омнископ, мистер Стиббонс.

Выражение глубочайшего облегчения промелькнуло на лице Коллабоуна перед тем, как экран омнископа потемнел.

– Мистер Пони, вы ведь главный инженер «Великого Пути», верно? – спросил Ветинари, прежде чем снова поднялся шум.

Инженер, внезапно оказавшийся в центре общего внимания, попятился назад, отчаянно размахивая руками.

– Пожалуйста, ваша светлость! Я всего лишь инженер, я ничего не знаю…

– Успокойтесь, пожалуйста. Вы слышали, что души мертвых живут в «Пути»?

– О, да, ваша светлость.

– Это правда?

– Ну, э… – Пони загнанно огляделся. У него была куча розовых бумажек, которые доказывали, что он был всего лишь не более чем человеком, который пытался поддерживать все в рабочем состоянии, но прямо сейчас все, что он мог сказать в свою защиту, была правда. И он решил найти убежище в ней. – Не знаю, как, но… иногда, когда вы один на башне, и заслонки стучат, и ветер свистит в оснастке, ну, можно вообразить, что это так и есть.

– Насколько мне известно, есть традиция, называемая «Отправка домой», – заметил лорд Ветинари.

Инженер выглядел удивленным.

– Ну, да, сэр, но… – Пони почувствовал, что как-то нужно вернуться к реальности, в которую он сейчас не очень-то верил. – «Путь» был отключен перед посылкой этого сообщения, так что я не очень понимаю, как другое сообщение проникло…

– Если не рассматривать вариант, что оно отправлено мертвецами? – спросил лорд Ветинари. – Мистер Пони, ради спокойствия вашей души и, не в последнюю очередь, вашего тела, вы прямо сейчас пойдете в Башню Холмика под эскортом одного из людей коммандера Ваймса, и отправите всем башням короткое сообщение. Вы соберете все записи, которые, как я слыхал, называются барабанными лентами, со всех башен «Великого Пути». Насколько мне известно, на них зафиксированы все сообщения, исходящие с башни, и подменить их нельзя?

– Это займет несколько недель, сэр! – запротестовал Пони.

– В таком случае, лучше будет начать с утра пораньше, – заметил лорд Ветинари.

Мистер Пони, только что сообразивший, что оказаться подальше от Анк-Морпорка будет в настоящий момент весьма полезно для здоровья, кивнул и сказал:

– Как прикажете, сэр!

– На это время «Великий Путь» будет закрыт, – добавил Ветинари.

– Это частная собственность! – запротестовал Зеленомяс.

– Я тиран, не забывайте, – сказал Ветинари почти весело. – Но я уверен, что аудит сможет пролить свет, по крайней мере, на некоторые аспекты тайны этого сообщения. Один из них, кстати, похоже, заключается в том, что мистер Позолот отсутствует в этой комнате.

Головы стали поворачиваться в поисках знакомой фигуры.

– Возможно, он внезапно вспомнил о назначенной встрече? – предположил Ветинари. – Думаю, он ускользнул несколько минут назад.

До директоров «Великого Пути» внезапно дошло, что Позолот отсутствует, а вот они, что гораздо хуже, нет. Они сбились в кучку.

– Я думаю, гм, что нам лучше бы обсудить все с вами приватно, ваша светлость? – спросил Зеленомяс. – Взяткер человек непростой в общении, опасаюсь.

– Не командный игрок, – выдохнул Мускат.

– Кто? – спросил Спрятли. – Что это за место? Кто все эти люди?

– Он постоянно держал нас в неведении… – посетовал Зеленомяс.

– Ничего не помню… – сказал Спрятли. – Я не могу быть свидетелем, врач подтвердит…

– Думаю, я могу заявить от лица всех, что мы постоянно подозревали его…

– Ничего не помню. Ничего… как там насчет пальцев… кто я…

Ветинари разглядывал Совет Директоров на пять секунд дольше, чем это было необходимо, задумчиво постукивая себя по подбородку набалдашником трости. Потом слабо улыбнулся.

– Понятно, – сказал он. – Коммандер Ваймс, я думаю, задерживать далее этих джентльменов было бы жестоко. – Когда на их лицах появились улыбки полные надежды, величайшего из сокровищ, он добавил: – В камеры их, коммандер. Отдельные камеры, пожалуйста. Побеседую с ними утром. И если мистер Косой придет к вам от их имени, сообщите ему, пожалуйста, что с ним я тоже охотно поболтаю.

Это звучало… хорошо. Воспользовавшись поднявшейся суетой, Мокрист направился к двери, и уже почти дошел до нее, когда голос Ветинари прорезал толпу, как нож.

– Уже уходите, мистер Губвиг? Подождите минутку. Я подвезу вас до вашего знаменитого Почтамта.

На один момент, всего лишь на секунду, Мокрист подумал, что надо бежать. Но не стал. Какой смысл?

Толпа поспешно расступилась, пропуская Ветинари к двери, за ним сомкнулись ряды Стражи.

Превыше всего – свобода принимать последствия своих действий.

Патриций откинулся на кожаную обивку сиденья, его карета ехала прочь от Университета.

– Какой странный вечер, мистер Губвиг, – сказал он. – Да, очень странный.

Мокрист, как и несколько ранее внезапно впавший в крайнее расстройство мистер Спрятли, осознал, что его счастливое будущее полностью зависит от того, насколько мало он скажет.

– Да, сэр, – сказал он.

– Интересно, обнаружит ли инженер доказательства, что странное сообщение было подброшено на «Путь» рукой человека?

– Не знаю, милорд.

– Не знаете?

– Нет, сэр.

– А, – сказал Ветинари. – Ну что ж, мертвые иногда говорят. Специальные доски с буквами, спиритические сеансы, и все такое. Кто сказал, что нельзя использовать семафоры в качестве медиума?

– Не я, сэр.

– Вы, похоже, вполне довольны своей новой карьерой, мистер Губвиг.

– Да, сэр.

– Хорошо. С понедельника в ваши обязанности будет входить управление «Великим Путем». Город забирает его.

О да, будущее счастье…

– Нет, милорд, – сказал Мокрист.

Ветинари приподнял бровь.

– А какая у вас альтернатива, мистер Губвиг?

– Это действительно частная собственность, сэр. «Путь» принадлежит Добросердам и другим людям, тем, кто его создал.

– Боже мой, как любопытно все повернулось, – заметил Ветинари. – Но проблема в том, видите ли, что они хорошо разбираются в механизмах, и совсем ничего не понимают в бизнесе. Иначе Позолот не обманул бы их. Свобода преуспеть идет рука об руку со свободой проиграть.

– Это был грабеж при помощи цифр, – сказал Мокрист. – «Найди даму» при помощи гроссбухов. У них не было ни единого шанса.

Ветинари вздохнул.

– Вы предлагаете мне невыгодную сделку, мистер Губвиг.

Мокрист, который и не подозревал, что предлагает какую-то сделку, счел за лучшее промолчать.

– Ох, ну ладно. Вопрос о собственности остается открытым, пока мы не разберемся во всех неприглядных деталях этой аферы. Но я хотел бы заметить, что жизнь очень многих людей зависит от «Пути». Мы должны предпринять что-нибудь, хотя бы из человеколюбия. Разберитесь с этим, Почтмейстер.

– Но у меня и с Почтой полно забот! – запротестовал Мокрист.

– Надеюсь. Но, судя по моему опыту, единственный способ сделать дело – поручить его очень занятому человеку, – сказал Ветинари.

– Ну раз так, я займусь «Великим Путем», – пообещал Мокрист.

– В память о погибших, возможно, – сказал Ветинари. – Да. Как пожелаете. А, вот и ваша остановка.

Когда кучер открыл дверь, лорд Ветинари склонился к Моркисту.

– О, кстати, я вам очень советую еще до рассвета убедиться, что все покинули старую башню волшебников, – сказал он.

– Вы о чем, сэр? – удивился Мокрист.

Он знал, что его лицо ничего не выражало.

Ветинари откинулся на сиденье.

– Хорошая работа, мистер Губвиг.

У Почтамта собралась толпа, и когда Мокрист направился к дверям, раздались приветственные выкрики. Пошел дождь, серый, почерневший от сажи дождь, по сути, не более чем туман с легким избыточным весом.

Некоторые сотрудники ждали его внутри. Он понял, что они еще не слышали последних новостей. Даже сверхскоростные анк-морпоркские слухи не смогли обогнать его на пути из Университета.

– Что происходит, Почтмейстер? – спросил Грош, стискивая руки. – Они победили?

– Нет, – ответил Мокрист, но они почувствовали необычный тон его голоса.

– Тогда мы выиграли?

– Архиканцлер примет решение, – сказал Мокрист. – Думаю, мы не будем точно знать еще несколько недель. Хотя семафоры выключились. Извините, это все так сложно…

Он оставил их смотреть, как он тяжело топает к себе в кабинет, где в углу по-прежнему стоял мистер Помпа.

– Добрый Вечер, Мистер Губфиг, – прогрохотал он.

Мокрист сел за стол и уронил голову в руки. Это была победа, но он этого не ощущал. Он ощущал смятение.

Ставки? Ну, если «Труба» доедет до Колении, можно будет объявить, что он победил, но Мокрист чувствовал, что ставки отменены. Это означало, что люди, по крайней мере, смогут получить свои деньги обратно.

Ему надо поддерживать работу «Пути», только боги знают, как. Он же обещал что-то такое «Гну», разве нет? Удивительно, как быстро люди привыкли полагаться на семафоры. Он не узнает, как дела у «Трубы», еще несколько недель, и даже он уже привык к ежедневным новостям из Колении. Это как без пальца остаться. Но семафоры превратились в огромного, неуклюжего монстра, слишком много башен, слишком много людей, слишком много усилий. Доложен быть способ заставить их работать быстро, более гладко и более дешево… а может, эта система так велика, что вообще невозможно заставить ее приносить прибыль. Может, она как Почта, и выгода от ее работы достается всему обществу сразу.

Завтра он займется всем этим всерьез. Доставка почты. Гораздо больше персонала. Сотни неотложных дел, и сотни других дел, которые надо сделать раньше, чем неотложные. Веселье закончилось, некому больше натягивать нос, что бы это ни значило, нет больше огромного неповоротливого гиганта. Он выиграл, а теперь настало время собрать обломки и опять заставить все это работать. И завтра, и послезавтра, и снова, и опять.

Он не ожидал такого конца. Ты выигрываешь, забираешь денежки и уходишь. Так должна идти игра, разве нет?

Его взгляд упал на коробочку Ангхаммарада, все еще прикрепленную к перекрученной проржавевшей скобе, и он пожелал оказаться сейчас глубоко на дне моря.

– Мистер Губвиг?

Он поднял взгляд. В дверях стоял Барабантт, позади него виднелся еще один клерк.

– Да?

– Извините за беспокойство, сэр, – сказал клерк. – Мы пришли повидать мистера Помпу. Просто небольшая настройка, если вы не против?

– Что? О. Отлично. Как хотите. Действуйте. – Мокрист неопределенно взмахнул рукой.

Два человека подошли к голему. Последовал тихий диалог, потом он встал на колени, и они сняли крышку его черепа.

Мокрист в ужасе смотрел на происходящее. Он, конечно, знал, как все это делается, но знать и видеть – совсем разные вещи. Они покопались у голема в голове, а потом водрузили крышку на место со слабым глиняным стуком.

– Извините за беспокойство, сэр, – сказал Барабантт, и клерки отбыли.

Мистер Помпа некоторое время стоял на коленях, а потом медленно поднялся. Красные глаза фокусировались на Мокристе, и голем протянул вперед руку.

– Я Не Знаю, Что Такое Удовольствие, Но Если Бы Знал, То Уверен, Что Работать С Вами – Это Было Оно, – объявил он. – Теперь Я Должен Покинуть Вас. У Меня Новая Задача.

– Вы больше не мой, э, надзирающий офицер? – спросил потрясенный Мокрист.

– Верно.

– Постойте, – сказал Мокрист, сообразив что-то. – Ветинари посылает вас за Позолотом?

– Не Имею Права Говорить.

– Значит, я свободен?

– Не Имею Права Говорить. Доброй Ночи, Мистер Губфиг. – Мистер Помпа помедлил в дверях. – Я Также Не Уверен, Что Такое Счастье, Мистер Губфиг, Но Я Думаю… Да, Я Думаю, Что Был Счастлив Повстречать Вас.

И, пригнувшись в дверях, голем ушел.

«Остался только оборотень, – быстро промелькнула мысль. – А они ведь не очень-то хорошо умеют выслеживать корабли, особенно в океанах! Сейчас полночь, стражники бегают повсюду, как сумасшедшие, все заняты, у меня есть немного наличных, а также мое кольцо с бриллиантом и колода карт… кто заметит? Кому какое дело? Кто побеспокоится?»

Он мог отправиться куда угодно. Но это были не его мысли, это были… всего лишь несколько клеток мозга, сработавших на автомате. Некуда было идти, больше некуда.

Он подошел к большой дыре в стене и уставился вниз, в главный зал. Хоть кто-нибудь сегодня ушел домой? Новости уже разошлись по городу, и если вы хотели, чтобы хоть что-нибудь было доставлено адресату завтра, вам следовало немедленно отправиться на Почтамт. Он кипел жизнью, даже сейчас.

– Чашку чаю, мистер Губвиг? – раздался позади него голос Стэнли.

– Спасибо, Стэнли, – сказал Мокрист, не оглядываясь. Внизу, в зале, мисс Маккалариат приколачивала что-то к стене, взобравшись на стул.

– Все говорят, мы выиграли, сэр, потому что семафоры закрыты и потому что их директора в тюрьме, сэр. Говорят, все, что осталось сделать мистеру Апрайту – просто доехать до места! Но мистер Грош говорит, букмекеры вряд ли заплатят, сэр! А еще король Ланкра желает, чтобы мы напечатали для него марки, но они получатся очень дорогими, сэр, потому что они там пишут хорошо если десяток писем в год. Но мы ведь показали им, да, сэр? Почта снова в деле!

– Это какой-то плакат, – вслух заметил Мокрист.

– Извините, мистер Губвиг? – не понял Стэнли.

– Э… ничего. Спасибо, Стэнли. Иди, развлекайся с марками. Рад видеть тебя таким… гордо стоящим.

– Это как новая жизнь, сэр, – сказал Стэнли. – Я лучше пойду, сэр, им надо помочь с сортировкой…

Плакат был грубо намалеван. На нем было написано: «Спасибо, Мистер Губвик!»

На Мокриста накатила депрессия. После победы всегда так бывало, но сейчас особенно тяжело. Несколько дней его мозг работал на пределе, и он чувствовал себя живым. Теперь пришло оцепенение. Они сделали такой трогательный плакат, а ведь он был всего лишь лжец и вор. Он обманул их всех, а они благодарили его за обман.

Тихий голос от дверей сказал:

– Безумный Ал и другие парни рассказали мне, что ты сделал.

– О, – сказал Мокрист, не оборачиваясь.

«Она прикуривает сигарету», – подумал он.

– Не очень-то красиво ты поступил, – продолжила Ангела Красота Добросерд тем же ровным тоном.

– Красивая хитрость не сработала бы, – ответил Мокрист.

– Ты собираешься сказать мне, что идею тебе подал призрак моего брата? – спросила она.

– Нет. Я все это придумал сам, – признался Мокрист.

– Хорошо. Если бы ты сболтнул такое, то хромал бы до конца жизни, поверь мне.

– Спасибо, – мрачно поблагодарил Мокрист. – Это была просто ложь, но я знал, что людям захочется поверить в нее. Просто ложь. Это был способ сохранить Почтамт и вырвать «Путь» из рук Позолота. Наверно, ты можешь получить его обратно, если захочешь. Ты и другие люди, которых обманул Позолот. Я помогу, чем смогу. Но я не хочу благодарностей.

Он почувствовал, что она приблизилась.

– Это не ложь, – сказал она. – Это то, что должно быть правдой. Маме понравилось.

– Она считает, что это правда?

– Она не хочет думать иначе.

Никто не хочет. «Я не вынесу», – подумал Мокрист.

– Послушай, я знаю, кто я, – сказал он. – Я не тот, за кого меня принимают. Я просто хотел доказать себе, что я не такой, как Позолот. Больше, чем просто молоток, понимаешь? Но я все равно мошенник. Думаю, ты знаешь об этом. Я могу подделать искренность так ловко, что сам не могу отличить, где правда. Пудрю людям мозги…

– Ты не обманул никого, кроме себя, – сказал мисс Добросерд и взяла его за руку.

Мокрист… стряхни ее руку, беги из здания, беги из города, вернись к прежней жизни, или жизням, всегда двигайся, продавай стекло за бриллианты, но каким-то образом так все обернулось, что это не сработает, талант утерян, веселье исчезло, даже карты перестали слушаться его, деньги ушли, и даже зима в безымянном отеле в трущобах, повернувшись лицом у стене…

И тут появился ангел.

– Что случилось? – спросила мисс Добросерд.

Может, ты получил второй шанс…

– Так, мысль одна, – ответил Мокрист.

Он позволил разгореться золотому сиянию. Он обманул их, даже в этом. Но была и светлая сторона: он мог продолжать, он не мог остановиться. Все, что ему оставалось, это напоминать себе каждые несколько месяцев, что он может бросить все в любой момент. Он мог, но никогда не сделает этого. И здесь была мисс Добросерд, без сигареты во рту, всего в футе от него. Он склонился к ней…

Позади них раздался громкий кашель. Это оказался мистер Грош, державший в руках большую коробку.

– Извините, что прерываю вас, сэр, но это только что принесли для вас, – сказал он и неодобрительно шмыгнул носом. – Курьер, не из наших. Я подумал, лучше сразу отнести ее вам, потому что там внутри что-то шевелится…

Так оно и было. И отверстия для воздуха, заметил Мокрист. Он открывал крышку очень осторожно, и поэтому успел отдернуть пальцы как раз вовремя.

– Двенадцать с половиной процентов! Двенадцать с половиной процентов! – закричал какаду и вспорхнул на шляпу Гроша.

Внутри не было никакой записки, и никаких надписей на коробке, за исключением адреса.

– Зачем кому-то посылать вам попугая? – спросил Грош, не рискуя поднять руку в пределы досягаемости кривого клюва.

– Это же попугай Позолота, верно? – заметила мисс Добросерд. – Он подарил тебе птицу?