Текст книги "Крестовые походы. Войны Средневековья за Святую землю"
Автор книги: Томас Эсбридж
Жанр: История, Наука и Образование
Возрастные ограничения: +12
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 45 (всего у книги 55 страниц)
Сокрушительная неудача, которую в итоге потерпел Пятый крестовый поход, вызвала волну критики, в начале 1220-х годов прокатившуюся по всему латинскому христианскому миру. Кардинала Пелагия обвинили в неэффективном и неумелом руководстве – в основе некоторых его ошибок лежало идеализированное представление о направляемом церковью Крестовом походе папы Иннокентия III. Жан де Бриенн также подвергся осуждению за пренебрежение своим положением полевого командира и оставление армии крестоносцев на длительное время в Дамьетте. Но самым активным нападкам подвергся Фридрих II, великий император, который, несмотря на все свои обещания, так и не прибыл в Северную Африку. Даже в 1221 году он снова отложил свой отъезд из-за политических беспорядков на Сицилии, а в конце лета, когда катастрофа на Ниле положила конец Пятому крестовому походу, действовать уже не было смысла[356]356
Powell J.M. Anatomy of a Crusade. P. 195–204.
[Закрыть].
Фридрих наглядно продемонстрировал, что приоритетными для него являются защита, укрепление и расширение империи Гогенштауфенов. Для средневекового монарха в этом не было ничего необычного. Схожие проблемы приходилось решать Генриху II и Ричарду I Львиное Сердце, а также Филиппу-Августу. С одной стороны, преданность своей стране и упорство Фридриха достойны всяческих похвал. Но после Пятого крестового похода на нового императора усилилось давление. Он должен был выполнить свою клятву и вступить в войну за Святую землю. Этого от него требовало общественное мнение, но особенно сильное давление оказывало папство. Гонорий III отчаянно стремился возобновить кампанию за возврат Иерусалима. Тем самым он рассчитывал смягчить собственную вину за неудачу в Дамьетте. Он также понимал, что Фридрих, теперь взявший в кольцо папские владения, представляет собой прямую и явную угрозу римскому суверенитету. Крестовый поход мог стать полезным и эффективным средством контроля над потенциальным врагом.
Фридрих II был одной из самых противоречивых фигур средневековой истории. В XIII веке сторонники называли его stupor mundi (чудо света), а враги – «зверем Апокалипсиса». Сегодняшние историки продолжают спорить, кем он все же был – тираническим деспотом или дальновидным гением, первым монархом, предвестником эпохи Возрождения. Фридрих обладал довольно-таки непривлекательной внешностью – пузатый, лысеющий, с плохим зрением. Но к 1220 году он был самым могущественным правителем христианского мира, императором Германии и королем Сицилии.
Одно время предполагалось, что Фридрих обладал отнюдь не средневековым и просвещенным подходом к управлению, религии и интеллектуальной жизни и что он привнес революционную перспективу в движение крестоносцев, трансформировав священную войну и судьбу Утремера одним мановением своей могущественной руки. В действительности Фридрих вовсе не был радикалом ни как монарх, ни как крестоносец. Он вырос на Сицилии, где было местное арабское население и сохранялись давно установившиеся контакты с мусульманами. Поэтому он был знаком с исламом, немного знал арабский язык, держал на службе мусульманских телохранителей и даже имел гарем. Он обладал пытливым умом, проявлял интерес к науке и был страстным любителем соколиной охоты. Но идея поддержания культурного королевского двора была отнюдь не нова. Иберийские христианские короли Кастильи были, вероятно, даже более открытыми для мусульманского влияния в этот период. А Фридрих не всегда проявлял терпимость в отношении веры и христианских догм, жестоко подавил восстание сицилийских арабов в 1222–1224 годах и боролся с еретиками в своей империи.
И его современники, и ученые сегодняшнего дня утверждают, что новый император из династии Гогенштауфенов не проявлял интереса к священной войне. Но все же, несмотря на его неучастие в Пятом крестовом походе, Фридрих со временем доказал свою преданность делу крестоносцев. Но его подход к борьбе за господство на Святой земле был обусловлен твердым убеждением, что ему судьбой предназначено распространить свою императорскую власть на весь христианский мир. Возглавив Крестовый поход, Фридрих стремился исполнить то, что он считал естественной обязанностью христианского императора, и осуществить свое право вернуть священный город Иерусалим и управлять им[357]357
Abulafia. Frederick II. P. 251–289; Gabrieli F. Frederick II and Muslim culture / East and West. 1958. P. 53–61; Powell J.M. Frederick II and the Muslims: The Makings of a Historiographical Tradition / Iberia and the Mediterranean World of the Middle Ages. Ed. L.J. Simon. Leiden, 1995. P. 261–269.
[Закрыть].
В середине 1220-х годов папа Гонорий III неоднократно старался «привязать» Фридриха к новому крестоносному обету. Первоначально кампания должна была начаться в 1225 году, но в марте 1224 года император попросил об отсрочке из-за трудностей с обеспечением порядка на Сицилии. Терпение папы уже почти иссякло, однако все же в Сан-Германо (северо-западная часть Италии) в июне 1225 года было заключено соответствующее соглашение. Договор содержал ряд строгих условий: Фридрих должен набрать армию из тысячи рыцарей и профинансировать их действия на Святой земле в течение двух лет; дополнительно он должен обеспечить 150 судов для транспортировки крестоносцев на Восток и снабдить Великого магистра Тевтонского ордена Германа фон Зальца 100 тысячами унций серебра. Самое важное, император обязывался под угрозой отлучения от церкви выступить в поход до 15 августа 1227 года. Фридрих принял все эти условия частично по собственной воле, желая все же совершить восточную кампанию, а частично стремясь завоевать поддержку особого крестоносного налога населением империи. Этот налог был в высшей степени непопулярным, поскольку многие опасались, что, как и в прошлом, вырученные суммы в конечном счете попадут в императорскую казну. Согласившись на заключенный в Сан-Германо договор, Фридрих давал понять, что на этот раз он исполнит клятву. Это дало ему поддержку подданных, но также заставило соблюдать опасно строгий регламент.
К этому времени император стал закладывать дипломатические основы своей экспедиции на Ближний Восток, для чего установил контакты с двумя правителями Леванта – Жаном де Бриенном и аль-Камилем, – причем оба верили, что смогут манипулировать Фридрихом к собственной выгоде. Они совершенно не рассчитывали на его хитрость и коварство политика и переговорщика, удивительную способность сочетать прагматизм и решительность. В начале 1220-х годов Жан де Бриенн все еще претендовал на титул короля Иерусалима, будучи регентом при своей малолетней дочери – Изабелле II, но столкнулся с сопротивлением склонных к независимости франкских баронов, которые теперь стали экспертами в области использования законов и традиций королевства для ограничения королевской власти. В 1223 году Жан согласился на брачный союз Изабеллы и императора Фридриха, уверенный, что поддержка Гогенштауфена укрепит его положение как короля. Союз был должным образом оформлен в ноябре 1225 года на церемонии в Бриндизи (юг Италии), на которой присутствовал Жан и ведущие представители иерусалимской аристократии. К удивлению и досаде Жана, как только церемония завершилась, Фридрих заявил о своих правах на франкскую Палестину и страхом склонил латинскую знать подчиниться его власти. Такой поворот оставил Жана де Бриенна недовольным и лишенным всяческих прав, но он также переписал правила лидерства в Крестовом походе – в будущей экспедиции командовать предстояло человеку, совмещавшему «должности» крестоносца, германского императора и иерусалимского короля.
В 1226 году Фридрих также начал диалог с аль-Камилем, султаном Египта из Айюбидов, хотя не вполне понятно, какая из сторон явилась инициатором. Аль-Камиль вроде бы знал о планируемой экспедиции императора и, чтобы развеять возможную угрозу Нильскому региону, предложил необычный пакт. Как и его отец аль-Адиль, новый султан был более заинтересован в достижении дипломатического урегулирования с франками – тем самым обеспечивая их общие коммерческие интересы, – чем в ведении кровавого и разрушительного джихада. Положение аль-Камиля как главы конфедерации Айюбидов в 1226 году также было под угрозой. После Пятого крестового похода отношения с братом аль-Муаззамом, эмиром Дамаска, ухудшились, и аль-Муаззам сделал весьма резкий шаг – установил союз с хорезмийцами – бандой свирепых турецких наемников, вытесненных из Центральной Азии пришествием монголов и теперь действующих с севера Ирака. Чтобы уравновесить эту опасность, аль-Камиль предложил Фридриху ввести свои армии в Палестину и в обмен на обещание помощи против аль-Муаззама предложил вернуть латинянам Иерусалим. Чтобы уладить детали этого революционного соглашения, султан отправил одного из своих самых доверенных помощников – Фахр ад-Дина послом ко двору Гогенштауфена. Там он и Фридрих договорились об условиях, и император даже произвел Фахр ад-Дина в рыцари в знак дружбы[358]358
Abulafia. Frederick II. P. 148–201; Cleve T.C. Van. The Crusade of Frederick II / A History of the Crusades. Vol. 2. Ed. K.M. Setton. Madison, 1969. P. 429–462; Hiestand R. Friedrich II und der Kreuzzug / Friedrich II: Tagung des Deutschen Historischen Instituts in Rom im Gedenkjahr 1994. Ed. A. Esch and N. Kamp. Tübingen, 1996. P. 128–149; Ross L. Frederick II: Tyrant or benefactor of the Latin East? / Al-Masaq. Vol. 15. 2003. P. 149–159.
[Закрыть].
К 1227 году Фридрих был в полной боевой готовности. Он имел беспрецедентный военный и политический авторитет, заключил многообещающий пакт с Айюбидами. Его германская и сицилийская армии в августе собрались в порту Бриндизи, готовясь отплыть на Святую землю, но произошло несчастье. В разгар летней жары в армии начала распространяться эпидемия (возможно, холеры). Поскольку перед Фридрихом маячила перспектива отлучения от церкви, он не мог позволить себе задержки, и поэтому погрузка на корабли началась по расписанию. Сам Фридрих отплыл 8 сентября вместе с высокородным и могущественным немецким аристократом Людвигом IV Тюрингским, но через несколько дней они оба заболели. Опасаясь за свою жизнь, император повернул обратно и пристал к берегу в Отранто (южнее Бриндизи). Не было никаких сомнений, что воцарившаяся паника вполне обоснованна и новая задержка необходима – Людвиг умер от болезни еще в море. Фридрих объявил, что возобновит свое путешествие в марте 1228 года, после того как выздоровеет; оставаясь на юге Италии, он отправил Великого магистра Тевтонского ордена Германа фон Зальца на Ближний Восток, чтобы наблюдать за прибывшими туда крестоносцами. Понимая, что в Риме события могут быть истолкованы не в его пользу, император также отправил посланника к папе[359]359
Kluger H. Hochmeister Hermann von Salza und Kaiser Friedrich II. Marburg, 1987.
[Закрыть].
Гонорий III умер в марте того же года, и его преемник Григорий IX был бескомпромиссным реформатором и защитником папских прерогатив, имевшим мало симпатий (если их вообще имел) к Гогенштауфенам. Он давно испытывал недоверие к Фридриху и теперь встретил новость о его очередной задержке активными действиями, а не пониманием. Воспользовавшись возможностью ограничить то, что он считал чрезмерной властью империи, он немедленно применил условия принятого в Сан-Германо соглашения и 29 сентября отлучил Фридриха от церкви. Это был суровый акт осуждения, особенно учитывая предполагаемый статус императора – монарха волею Божьей. Теоретически, по крайней мере, это отрезало Фридриха от христианского сообщества, и теперь верующие должны были сторониться его. Возможно, папа ожидал, что Фридрих будет искать примирения с церковью и отпущения грехов, подчинится Риму и признает папское превосходство.
На деле Фридрих не сделал ничего подобного. Отказавшись признать свое отлучение, он в апреле отправил Риккардо Филанджери, одного из своих ведущих военачальников, во главе 500 рыцарей в Палестину. 28 июня император последовал за ним – отплыл из Бриндизи с флотом из 70 судов. Он здорово рисковал, оставляя Сицилию не защищенной от хищнических нападок амбициозного и отнюдь не щепетильного папы, но теперь Фридрих был явно исполнен решимости довести дело до конца. Он прибыл на Святую землю, будучи самым могущественным монархом, когда-либо принимавшим крест, но одновременно отверженным, отлученным от церкви.
В предшествующие месяцы события складывались не в пользу Фридриха. Казалось, судьба всячески старалась уменьшить его шансы на успех в Леванте. В конце 1227 года от приступа дизентерии умер аль-Муаззам, фактически ликвидировав надежды императора на союз с аль-Камилем. Затем в марте 1228 года при родах умерла молодая жена Фридриха королева Изабелла II Иерусалимская, дав жизнь сыну. Этот младенец, которого назвали Конрад, стал наследником и империи Гогенштауфенов, и Иерусалимского королевства. Если говорить на юридическом языке, это ослабило позиции Фридриха в Палестине. Теперь он перестал быть супругом королевы, превратившись в регента при новорожденном наследнике. Все эти неприятности не заставили императора изменить свои намерения. 21 июля 1228 года он прибыл на Кипр и вновь подтвердил господство Гогенштауфенов на острове – право, впервые установленное его отцом в конце XII века. Фридрих отстранил от власти Жана Ибелина (который был регентом при юном короле Генрихе I), обвинив его в финансовых махинациях, и утвердил императорские права на королевские доходы Кипра. В начале сентября он отплыл дальше в Тир, а оттуда в Акру.
На материке статус отлученного от церкви доставлял Фридриху лишь незначительные трудности. Латинский патриарх откровенно не желал сотрудничать, да и тамплиеры с госпитальерами не спешили поддержать военную кампанию императора, но это было, скорее всего, результатом возмущения из-за открытого предпочтения, отдаваемого Гогенштауфеном Тевтонскому ордену. Более тревожным стало уменьшение военных ресурсов. Проведя лето, помогая тевтонским рыцарям строить новый замок Монфор в горах восточнее Акры, существенная часть армии отплыла обратно в Европу. Не имея подавляющего превосходства в военной мощи, Фридрих предпочел вступить в переговоры, возобновив контакты с аль-Камилем и ведя прямой диалог с Фахр ад-Дином.
Учитывая смерть аль-Муаззама и происшедшее в результате изменение баланса сил в мире Айюбидов, аль-Камиль не желал выполнять свои обещания, данные императору, тем самым рискуя спровоцировать критику мусульман за ненужные уступки франкам. В то же время, однако, главной задачей султана было обеспечение полного контроля над Дамаском, а вовсе не дорогостоящая война с Фридрихом. Желая довести до сознания султана серьезность своих намерений, в начале 1229 года император направил оставшиеся в его распоряжении силы из Акры в Яффу, воспроизведя маневр Ричарда Львиное Сердце 1191 года. Давление начало сказываться, и в ходе переговоров Фридрих использовал все свое дипломатическое мастерство и все возможные аргументы, чтобы обеспечить урегулирование всех проблем и возвращение христианам Святого города. Он даже протянул руку «высокоинтеллектуальной» дружбы, начав с обсуждения вопросов науки и философии, но потом все равно стал грозить войной. Он настаивал на том, что для мусульман Иерусалим – всего лишь заброшенные руины, зато для христиан его святость всеобъемлюща. Утомленный спорами, думая больше о Сирии, чем о Палестине, аль-Камиль наконец согласился.
18 февраля 1229 года Фридрих согласовал условия с айю-бидским султаном. В обмен на десятилетнее перемирие и военную помощь Фридриха в защите от всех врагов, даже христиан, аль-Камиль отдавал Иерусалим, Вифлеем и Назарет вместе с сухопутным коридором, соединяющим Святой город с побережьем. Мусульмане должны были сохранить доступ к Харам ас-Шариф с собственным кади, чтобы надзирать за этим священным районом, но город им предстояло покинуть. Впервые за сорок лет церковь Гроба Господня снова переходила в руки христиан – отлученный император добился того, чего не смогли достичь армии крестоносцев после 1187 года, причем не пролив ни капли крови.
На первый взгляд может показаться, что это впечатляющее достижение идет вразрез с традициями, ниспровергает установившиеся принципы крестоносного движения, утверждает мир, отвергает войну. Именно так некоторые современные историки изображают возвращение Фридрихом Иерусалима – как доказательство проницательности и высоких душевных качеств императора. Такой взгляд основывается на упрощении и искажении фактов. Правда то, что Фридрих стал первым лидером крестоносцев, которому удалось добиться столь ценных приобретений посредством дипломатии, хотя переговоры играли немалую роль и в предыдущих кампаниях. Методы и цели Гогенштауфена сравнимы с методами и целями Ричарда Львиное Сердце во время Третьего крестового похода. Также стоит заметить, что, как и Ричарду, Фридриху надо было связать свои разговоры о перемирии с угрозой применения военной силы. Судя по всему, он обратился к дипломатии не из-за искреннего стремления избежать кровопролития, а просто потому, что это было самое подходящее в тот момент средство добиться цели.
После достижения в 1229 году договоренности события начали развиваться очень быстро. Мусульманский хронист описал, как «после заключения перемирия султан обнародовал весть о том, что мусульмане должны покинуть Иерусалим и передать его франкам. Мусульмане уходили с криками и плачем». Фридрих вошел в Иерусалим 17 марта 1229 года, посетил Купол Скалы и мечеть Аль-Акса в сопровождении мусульманского гида. В церкви Гроба Господня он гордо возложил собственными руками императорскую корону себе на голову в этаком церемониальном подтверждении собственного непревзойденного величия. Чтобы предать гласности и прославить свои достижения, в тот же день император написал из Иерусалима письмо английскому королю Генриху III. В этом послании император уподобил себя ветхозаветному царю Давиду и заявил, что Бог возвысил его среди князей земных. После этого короткого визита император вернулся в Акру[360]360
Ibn Wasil. Arab Historians of the Crusades / Trans. F. Gabrieli. London, 1969. P. 270. Sibt ibn al-Jauzi (с. 273–275) описал взрыв горя так: «Новость о потере Иерусалима дошла до Дамаска – катастрофа постигла земли ислама. Это была такая великая трагедия, что были устроены публичные траурные церемонии». Roger of Wendover. Flores Historiarum / Ed. H.G. Hewlett. 3 vols. Rolls Series 84. London, 1887. Vol. 2. P. 368.
[Закрыть].
Если Фридрих ожидал, что его успех будет встречен ликованием, он ошибся. В своем письме патриарх Герольд назвал поведение императора «постыдным», утверждая, что его действия были произведены «в ущерб делу Иисуса Христа». Частично его гнев был вызван тем, что одностороннее соглашение Фридриха с Айюбидами было сформулировано «после долгих и таинственных совещаний и без участия местных франков». Вместе с тамплиерами и госпитальерами Герольд пожаловался на отсутствие контроля над значительным числом замков, чтобы защищать Святой город (многие из них раньше принадлежали военным орденам), и указал, что император не сделал ничего, чтобы обеспечить строительство фортификационных сооружений в Иерусалиме. За всеми этими нападками стоял нарастающий страх, что Фридрих пожелает установить свою власть над латинским королевством.
Возможно, император и желал навязать свою волю, но в это время до него дошли тревожные слухи с Запада. В его отсутствие папа Григорий IX организовал стремительное вторжение в Южную Италию, имея целью захватить Сицилию и таким образом положить конец окружению Гогенштауфенами Рима. Даже с учетом факта отлучения Фридриха это было циничное и совершенно явно своекорыстное предприятие, которое позднее вызвало осуждение в Европе. Хуже того, папа старался ускорить набор рекрутов для участия в этой кампании, обещав им духовное вознаграждение как крестоносцам. Среди тех, кто возглавил дело Григория, было два противника во время Пятого крестового похода – кардинал Пелагий и Жан де Бриенн, но только теперь они помирились.
Учитывая угрозу западной империи, Фридрих быстро достиг компромиссного решения относительно латинского Иерусалимского королевства, согласившись назначить двух местных баронов для управления Палестиной в его отсутствие. Это было временное средство, однако оно позволило императору быстро отбыть в Италию. Но даже при этом своеволие Фридриха вызвало недовольство среди левантийских франков. Понимая, что обстановка накалилась, император попытался ускользнуть из Акры на рассвете 1 мая 1229 года с минимальными церемониями. Но, согласно записям одного из латинских хронистов, напоследок ему пришлось пережить несколько неприятных минут, когда «группа мясников и просто старых людей» заметила его, когда он направлялся в порт. Разъяренная толпа «побежала за ним и забросала рубцом и кусками мяса». Император династии Гогенштауфенов вернул христианам Святой город, но покинул Ближний Восток «ненавидимый, проклинаемый и поносимый»[361]361
Matthew Paris. Chronica Majora / Ed. H.R. Luard. 7 vols. Rolls Series 57. London, 1872–1883. Vol. 3. P. 179–180. Об аутентичности этого письма см.: Powell J.M. Patriarch Gerold and Frederick Barbarossa: The Matthew Paris letter / Journal of Medieval History. Vol. 25. 1999. P. 19–26. Philip of Novara. Mémoires / Ed. C. Kohler. Paris, 1913. P. 25; Weiler B. Frederick II, Gregory IX and the liberation of the Holy Land, 1230–1239 / Studies in Church History. Vol. 36. 2000. P. 192–206.
[Закрыть].
Фридрих II вернулся в Южную Италию как раз вовремя, чтобы отбросить силы, наступающие от имени папы Григория IX. Несмотря на атмосферу гнева и злой воли, обе стороны понимали, что примирение в их интересах, по крайней мере в тот момент. В 1230 году отлучение Фридриха было снято, Григорий признал законность договора с аль-Ка милем, и «дружественные отношения» были восстановлены. Тем временем в Палестине франки постепенно начали возвращаться в Иерусалим. Несмотря на свое прежнее недовольство, и патриарх Герольд, и тамплиеры и госпитальеры восстановили свое присутствие в городе, и началась медленная работа по строительству его фортификационных сооружений. Айюбиды все еще были заняты продолжающейся междоусобной борьбой, поэтому условия договора 1229 года соблюдались, и латинянам по большому счету ничто не угрожало.
Но вскоре христиане втянулись в собственные склоки. Желая как можно быстрее вернуться на Запад, Фридрих был вынужден пойти на компромисс и не рискнул претворять в жизнь свою идею прямой гегемонии Гогенштауфенов на Святой земле. Но когда обстановка в Италии стабилизировалась, он в 1231 году направил Риккардо Филанджери утвердить имперские права на Кипре и в Палестине. Грубый диктатор Филанджери был в высшей степени непопулярен у большинства местной франкской знати и вступил в противоборство с Жаном Ибелином, который теперь возглавил борьбу против Гогенштауфенов. Это сопротивление имперской власти велось до конца десятилетия и дальше и даже привело к тому, что население Акры объявило свой город независимой коммуной, отделенной от Иерусалимского королевства. Внимание латинян было отвлечено этими дрязгами, и потому они даже не делали попыток укрепить свои недавние территориальные приобретения или воспользоваться слабостью Айюбидов.
Чтобы еще более усложнить ситуацию, едва сдерживаемая враждебность между Фридрихом II и Григорием IX в 1239 году вспыхнула вновь. Императора снова отлучили от церкви, и на этот раз папа призвал к полномасштабному Крестовому походу против Гогенштауфена, теперь объявленного врагом христианства и союзником ислама. Еще один Крестовый поход против императора был объявлен в 1244 году, что привело к открытым военным действиям, продолжавшимся до смерти Фридриха в 1250 году. Одержимый желанием поддержать и увеличить силу церкви, папа ухватился за идею направить оружие священной войны против своих политических противников. Похожие призывы к оружию звучали и в будущие десятилетия – даже века. Они вызывали протесты, даже периодическое осуждение, но тем не менее многие новобранцы охотно принимали крест, довольные тем, что можно сражаться на латинской земле против своих собратьев по вере и все равно получить индульгенцию. Современники часто критиковали папство за подмену идеала священной войны. Безусловно, правда то, что перенаправление Римом крестоносцев – в рамках Западной Европы или на другие театры военных действий в Иберию, на Балтику и латинскую Романию – привело к изоляции и ослаблению франкского Утремера.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.