Текст книги "Статус. Почему мы объединяемся, конкурируем и уничтожаем друг друга"

У насилия женщин по отношению друг к другу несколько другие причины. Британское исследование 16-летних представительниц рабочего класса выявило, что триггером для них обычно становятся оскорбления, связанные с умственными способностями, нарушением обещаний или сексуальным поведением. Но серьезные проявления насилия у женщин и девушек сравнительно редки. Психолог профессор Джонатан Хайдт считает, что «девочки и мальчики одинаково агрессивны, но тип агрессии у них разный. Агрессия мальчиков строится вокруг угрозы насилия: „Я тебя сломаю“ <…> в то время как агрессия девочек всегда связана с отношениями: „Я разрушу твою репутацию / отравлю твои отношения“». Ученые утверждают, что женская агрессия является «непрямой». Вместо нападения на физическое тело антагониста женщины атакуют его аватар. Они добиваются, чтобы их врага подвергли остракизму, стараются разорвать его игровые связи, используют насмешки, сплетни и оскорбления, чтобы лишить врагов статуса. Разумеется, это усредненные отличия. Мужчины тоже широко используют стратегии, направленные на подрыв репутации, но характер оскорблений при этом отличается. Один анализ онлайн-конфликтов выявил, что «женщины унижают других женщин в социальных сетях, ссылаясь на их промискуитет и физическую непривлекательность, чаще, чем мужчины, а для мужчин поводом унизить других мужчин чаще, чем для женщин, становятся физические способности». Аналогичным образом многие женщины прибегают к попыткам доминирования один на один с противником, как это произошло в случае с альфа-самкой Карен Тернер.

Триггеры доминантного поведения сработают с наибольшей вероятностью, когда неясен статус конфликтующих относительно друг друга. Если иерархия не позволяет четко понять, кто главный, искушение прибегнуть к агрессии, чтобы добиться превосходства, становится сильнее. В случае с дорожным происшествием Тернер, судя по всему, была уверена, что ее положение комиссара управления портов, адвоката, друга мэра, связи с шефом полиции, статус хозяйки, в чьем доме гостят докторанты Йеля и Массачусетского технологического института, и владелицы трех домов в Тенафлай явно обеспечат ей превосходство. Но для полицейских она просто «приехала, чтобы подвезти молодых людей». Это работает как в чисто вербальных спорах, так и в случаях, когда доходит до рукоприкладства. Социолог профессор Роджер Гулд считает, что «чем больше неопределенности по поводу того, кто выше по рангу, тем больше вероятность насилия».

Конфликт Тернер и полицейских упорно крутился вокруг вопроса «Почему вы их остановили?». Вопрос был вполне разумным. Отказ отвечать на него – мелочным. Так часто бывает с похожими спорами, в том числе с теми, в которых градус агрессии в итоге приводит к убийству. Когда люди неожиданно ссорятся из-за какой-нибудь мелочи – отказа ответить на вопрос, мелкого долга, воображаемой неблагодарности, незначительной грубости на дороге, – они часто оправдывают себя, говоря, что это дело «принципа». По мнению Гулда, те, кто говорит о принципе, имеют в виду, что «противная сторона безосновательно присвоила себе доминирующую роль, которой прежде в отношениях сторон не было». Даже почти незаметные события в человеческих отношениях на деле могут оказаться символичными. Они слишком легко считываются системой распознавания статуса как «пошел ты!».

Когда это происходит, мы часто сами оказываемся виноваты в том, что прокладываем себе обратный путь наверх с помощью агрессии или угроз. Это плохо вяжется с образом морального героя, который мы обычно на себя проецируем. Поэтому мы отрицаем мотивы собственного поведения. Мы рассказываем историю, в которой вся вина ложится на обстоятельства, или дьявола, или наших злокозненных врагов – этих ужасных полицейских с их невыносимым тоном и неготовностью сгладить конфликт. Эти сотворенные мозгом видения ослепляют нас, скрывая, кем мы являемся на самом деле. Мы играем в игру, используя стратегии, которые работали на протяжении миллионов лет. Внутри каждого из нас сидит зверь. И все мы – Карен Тернер.

8. Униженный амбициозный мужчина. Самая смертельная игра

Одиннадцатилетний Эллиот безмятежно играл в летнем лагере, когда вдруг неожиданно налетел на красивую и популярную девочку. «Она очень разозлилась, – вспоминал он позже. – Стала ругаться, толкнула меня». Эллиот застыл в шоке, совершенно не понимая, как реагировать. Все смотрели на них. «С тобой все в порядке?» – спросил один из друзей. Но Эллиот не мог ни говорить, ни двигаться. Он чувствовал себя униженным. Остаток дня он почти не разговаривал. «Не мог поверить, что такое случилось». Происшедшее заставило Эллиота почувствовать себя «никому не важной бесполезной незначительной мышью. Я был таким маленьким и уязвимым. Я не мог поверить, что та девочка так ужасно со мной поступила, и думал, что это произошло, потому что она видела во мне лузера». Эллиот вырос и стал подростком, которого постоянно отвергали и тиранили представители школьной элиты. И он никогда не забывал тот случай. «Это оставило во мне шрам на всю жизнь».

Тед был способным студентом и в 16 лет поступил в Гарвард. Однажды он подал заявку на участие в эксперименте, который проводил признанный психолог профессор Генри Мюррей. Теду поручили в течение месяца написать «изложение своей личной жизненной философии, сформулировать основные принципы, в соответствии с которыми вы живете или надеетесь жить», и автобиографию, содержащую глубоко личную информацию, в том числе о таких вещах, как приучение к туалету, сосание пальца и мастурбация. Тед не знал, что у Мюррея был опыт работы в секретных государственных службах. И он проводил исследование жестких техник ведения допроса, в особенности «воздействия эмоциональной и психологической травмы на ничего не подозревающих индивидов». После того как Тед подробно описал свои секреты и жизненную философию, его привели в ярко освещенную комнату, подключили к его телу провода и датчики и усадили напротив зеркала с односторонней прозрачностью. Затем начали то, что Мюррей называл серией «яростных, стремительных, оскорбительных» нападений на личную историю испытуемого, правила и символы, руководствуясь которыми, он живет и надеется жить. «Каждую неделю на протяжении трех лет с ним встречался кто-то, кто вербально оскорблял и унижал его, – вспоминал брат Теда. – Он никогда не рассказывал нам об экспериментах, но мы заметили, как Тед изменился». Сам Тед считал эксперименты, связанные с унижением, «худшим опытом в своей жизни».

Эд вырос с абьюзивной матерью. Она страдала алкоголизмом, паранойей и была «очень доминирующей». Мать ругала Эда при всех и отказывала ему в проявлениях любви, потому что боялась, что иначе он станет геем. Затем, когда Эду было десять лет (и он был довольно крупным для своего возраста), она стала утверждать, будто мальчик пристает к сестре, и поэтому запирала его в подвале. Он проводил там целые месяцы – единственный выход вел через люк туда, где обычно стоит кухонный стол. Мать часто унижала его, говорила, что ни одна умная симпатичная девушка из университета, где она работала, и близко не подойдет к Эду. Детство его было полно неприятия и издевательств. «У меня был комплекс любви-ненависти к матери, с которым было очень тяжело справляться», – вспоминает Эд. Вся эта неразбериха с матерью привела к тому, что Эд чувствовал себя «очень неадекватно рядом с женщинами, потому что они представляли угрозу. В мечтах я часто нападал на них. Ну, знаете, все эти маленькие игры, в которые играют женщины <…> я не мог ни играть, ни соответствовать их требованиям. И я пал».

Эд действительно пал. Он убил свою бабушку, «потому что хотел убить мать». Потом он убил мать. Он отрезал матери голову и занялся с нею сексом, потом похоронил в саду с обращенными вверх глазами, потому что она всегда хотела, чтобы люди «смотрели на нее снизу вверх». И убил еще восемь женщин. С трупами некоторых из них он занимался сексом, а других употреблял в пищу. Эд Кемпер остается по сей день одним из самых жутких серийных убийц в американской истории. А Эллиот Роджер в 2014 году стал массовым убийцей. Он убил шесть человек, а затем покончил с собой в Калифорнийском университете в Санта-Барбаре. А что же Тед? Речь идет о Теде Качинском. Известном также как Унабомбер.

Если жизнь – это игра в статус, то что же случается, когда у нас его отнимают? Что происходит, когда человека снова и снова заставляют чувствовать себя ничтожеством? Унижение можно рассматривать как противоположность статусу, как ад по сравнению с раем. Как и статус, унижение приходит от окружающих. Как и статус, оно зависит от оценки другими людьми нашего места в социальном рейтинге. В обоих случаях чем выше ранг и чем больше оценивающих, тем сильнее влияние их оценки. Наконец, как и статусу, мы придаем унижению огромное значение. Унижение описано исследователями как «ядерная бомба эмоций», способная, как демонстрируют эксперименты, вызывать глубокую депрессию, суицидальное состояние, психозы, вспышки гнева и острую тревожность, «в том числе характерные для посттравматического стрессового расстройства». Специалист по криминальному насилию профессор Джеймс Гиллиган описывает опыт унижения как «полное уничтожение личности». На протяжении нескольких десятилетий он проводил исследования в тюрьмах и тюремных больницах, выясняя причины насилия, и в конце концов пришел к «психологической истине, проиллюстрированной тем фактом, что раз за разом самые жестокие люди, с которыми я работал на протяжении этих лет, рассказывали мне, как их многократно унижали в детстве».

Логика статусной игры диктует, что унижение (и в чуть меньшей степени стыд, который можно рассматривать как личное переживание унижения, ощущение ужасающе негативной оценки воображаемой аудиторией в наших головах) должно иметь уникальные катастрофические последствия. Психологи профессор Раймонд Бергнер и доктор Уолтер Торрес считают, что унижение – это абсолютное стирание статуса и способности претендовать на него. Они предлагают считать унизительными эпизоды, соответствующие четырем условиям. Во-первых, мы должны верить (и большинство из нас верят), что заслуживаем статус. Во-вторых, унижение должно быть публичным. В-третьих, те, кто подвергает нас унижению, сами должны обладать статусом. И наконец, самое безжалостное: речь должна идти об «отказе в возможности завоевать статус обратно». Или, в нашем контексте, о том, чтобы вообще исключить человека из статусной игры.

В остром состоянии унижения мы так живописно скатываемся вниз на шкале рангов, что нас перестают считать полезными игроками. Нас больше нет, нас отправили в ссылку, отменили. Наши связи с окружающими разорваны. «Критическую важность этой составляющей трудно переоценить, – пишут авторы. – Когда унижение аннулирует статус личности, человеку, по сути, отказывают в праве на восстановление утраченного». Если люди – игроки, запрограммированные стремиться к связи и статусу, унижение оскверняет обе эти глубинные потребности. И вы ничего не можете с этим поделать. «Они потеряли право голоса, позволяющее заявлять о своих притязаниях в соответствующем сообществе, в частности право требовать от собственного имени, чтобы унижение прекратилось». Единственный способ восстановиться – найти новую игру, даже если это означает перестройку всей жизни и собственной личности. «Многие подвергшиеся унижению считают необходимым сменить сообщество, чтобы вновь обрести статус или, в более широком смысле, восстановить свою жизнь».

Но есть и еще одна возможность. Как гласит африканская пословица, «ребенок, которого в деревне не обнимают, сожжет деревню, чтобы почувствовать ее тепло». Если игра отвергает вас, вы можете вернуться к стратегии доминирования в ипостаси карающего божества, использовать смертельную жестокость, чтобы заставить игроков обратить внимание на ваше унижение. По итогам многолетних изысканий профессор Гиллиган пришел к выводу, что в основе большинства человеческих актов насилия лежит «желание побороть или уничтожить ощущение стыда и унижения и заменить их на нечто противоположное – на чувство гордости».

Разумеется, было бы наивно предполагать, что Эд, Тед и Эллиот совершили то, что совершили, исключительно в ответ на унижение. Если бы отсечение от статуса работало как триггер массовых убийств, такие преступления совершались бы чаще. Возможно наличие разных дополнительных способствующих факторов. Все трое были мужчинами, что сильно повышает вероятность попыток восстановить утраченный статус с помощью насилия. Про Эллиота Роджера известно, что у него было расстройство аутистического спектра, которое могло оказать влияние на его способность дружить и вступать в отношения; судебный психиатр диагностировал у Эда Кемпера параноидальную шизофрению (хотя это до сих пор под вопросом), а брат Качинского рассказал, что у Теда однажды «проявились признаки шизофрении». Но ни одно из этих состояний само по себе не является ответом на вопрос о причине, потому что подавляющее большинство тех, у кого наблюдались такие состояния, не сжигали свои деревни.

А именно это и произошло. Все трое напали на игроков в статусные игры, из-за которых чувствовали себя исключенными, установили свое превосходство над теми, кто их унижал. Мать Эда Кемпера мучила сына своей уверенностью в том, что высокостатусные образованные девушки никогда не захотят с ним встречаться. Эд начал убивать именно таких девушек, стал «убийцей студенток», прежде чем закончил убийством матери: «Я отрезал ей голову и надругался над трупом». Затем он засунул ее голосовые связки в измельчитель пищевых отходов. «Это показалось мне правильным после того, как она столько лет обзывала меня, ругалась и орала». Джон Дуглас, сотрудник ФБР, составивший психологический портрет Кемпера, писал: «Переживший опыт унижения женщинами и решивший наказать как можно больше женщин в ответ, он считал это своей миссией». И добавляет: «Он не родился серийным убийцей, но стал им».

Тед Качинский, которого унижал статусный ученый из Гарварда, стал Унабомбером («ун» означает «университеты», ставшие одной из его мишеней). Его мозг взял ощущения унижения и обиды и волшебным образом преобразовал их в историю, где Качинский выглядел героем. Он стал воевать с умниками и построенным ими миром. Качинский писал, что эпоха технологий и ее последствия стали «несчастьем для человеческой расы» и «сделали так, что жизнь больше не приносит удовлетворения, ввергли человечество в бесправие, привели к широкому распространению психологических страданий». Его кампания по рассылке взрывных устройств была началом революции, направленной на освобождение масс от рабства в «системе». Он искал и получил в обмен на обещание воздержаться от насилия фантастический статусный опыт, состоявший в том, что его манифест из 35 тысяч слов о пороках современной системы был напечатан в Washington Post.

А что же Эллиот Роджер? Вот что он рассказал в своей автобиографии длиной в роман, которую распространил перед массовым убийством: «Все эти популярные ребята живут как гедонисты, пока я вынужден годами прозябать в одиночестве. Они смотрели на меня свысока, когда я пытался стать одним из них. Они обращались со мной как с мышью <…> Раз человечество не дает мне достойного места в своих рядах, я уничтожу их всех. Я лучше их всех. Я – бог. Обрушив на них возмездие, я докажу этому миру свою истинную ценность». Было установлено, что резкое или постоянное социальное отвержение во многом предопределило 87 % случаев стрельбы в школах с 1995 по 2003 год.

Но есть еще один, последний фактор, который связывает всех троих разрушителей. Роджер, Кемпер и Качинский не только испытывали острое унижение – им также пришлось падать с огромной психологической высоты. Все трое были умными – IQ Кемпера равнялся 145, почти на уровне гения; и все были весьма амбициозными – Качинский собирался совершить мировую революцию, а автобиография Роджера пестрит нарциссизмом и претензиями на исключительность, в том числе описаниями самого себя как «красивого, величественного джентльмена». Кемпер упивался своей зловещей славой: во время долгой поездки с полицейскими после ареста он позировал на остановках, гордо демонстрируя закованные в наручники руки, и с восторгом рассуждал о внимании прессы. Возникли даже предположения, что его признания в каннибализме и некрофилии были ложью с целью обретения статуса. У всех трех преступников была необычная, возможно, патологически сильная потребность в статусе, поэтому унижения, которые они испытывали, должны были показаться им особенно мучительными. Специалистка по душевному здоровью профессор Марит Свиндсет пишет, что «даже малейшего несогласия или пренебрежения со стороны лица такого же или более высокого статусного ранга может быть достаточно, чтобы унизить нарцисса». Люди, считавшие себя достойными места на высших ступенях в игре, были доведены до греха жизнью у подножия лестницы.

Эта же модель поведения – униженный амбициозный мужчина – очевидна и у тех, кто совершает не связанные с насилием действия по уничтожению игры. Роберт Ханссен с ранних лет мечтал стать разведчиком. Он увлекался Джеймсом Бондом, купил себе «вальтер ППК», коротковолновый радиопередатчик и даже открыл счет в швейцарском банке. Но отец Ханссена был абьюзером, унижавшим его и придумывавшим странные наказания. «Он заставлял сына сидеть, расставив ноги определенным образом, – рассказала психиатр Роберта. – Его заставляли сидеть в такой позе, и это было унизительно». Унижение продолжалось вне дома. Всякий раз, когда отец Роберта встречался с матерью его лучшего друга, он «говорил о Бобе что-нибудь обесценивающее. Неважно, что сделал Боб. Это было неправильно. Я никогда больше не видела таких отцов. Он ни разу не сказал ни одного доброго слова о своем единственном сыне». Даже когда Ханссен вырос и женился, унижение продолжалось. Когда родители приходили на семейный обед, Роберт был слишком напуган, чтобы спуститься к ним. «Его начинало тошнить, и он не мог встретиться с отцом за столом. В конце концов [жена Роберта] Бонни сказала: „Вы находитесь в нашем доме, и, если вы не способны вести себя уважительно с Бобом, вам нечего сюда приходить“».

Но у Ханссена была сильная потребность в статусе. Он стал «ультрарелигиозным, истовым, фанатичным» прихожанином католической церкви, членом элитной группы «Опус Деи»[19]19
  Опус Деи (лат. Opus Dei) – основанная в 1928 году организация, в 1982 году получившая статус персональной прелатуры папы римского. За счет элементов секретности (например, условия о неразглашении членства в организации) обрела культовый статус у любителей конспирологических теорий.


[Закрыть], прелатуры папы римского. В 1976 году Ханссен поступил на службу в ФБР в качестве агента контрразведки, надеясь, что заживет жизнью, полной волнующих статусных событий, но его постоянно отодвигали от престижных позиций. Если верить его биографу, Ханссен постоянно оказывался за кулисами, «наблюдая оттуда, как другие делали захватывающую работу». Ханссена считали «очень, очень умным» сотрудником с сильными техническими навыками, но он производил впечатление человека высокомерного, с «вечно недовольным выражением лица. Он плохо переносил дураков: “Почему я должен снисходить до их уровня?”» В 1979 году Ханссен связался с Советским Союзом и предложил себя в качестве двойного агента. Арестовали его только в 2001 году, к тому времени он успел передать КГБ тысячи документов под грифом «совершенно секретно» и раскрыть многих тайных агентов – нескольких из-за этого казнили. Считается, что Ханссен стал самым вредоносным шпионом за всю историю США. После суда над Ханссеном его психиатр сказал: «Если бы меня попросили назвать одну главную психологическую причину, почему он стал шпионом, я бы уделил внимание опыту его отношений с отцом».

Унижение также является главной причиной убийств чести. Речь идет о сговоре членов семьи с целью убийства того, кто, по их мнению, навлек на семью унижение, нарушив правила и пренебрегая символами их игры, чаще всего поведением, связанным с сексуальностью, или «слишком западным». В некоторых мусульманских, индуистских и сикхских сообществах единственным способом восстановить утраченный семейный статус считается убийство тех, кого считают виноватыми. Жертвы могут быть виноваты в том, что отказались от договорного брака, допустили секс или отношения до свадьбы или подали на развод. Бывает, что речь идет о полном отказе от веры. Иногда убивают жертв изнасилования или тех, кто носит украшения. Почти всегда жертвами становятся женщины, иногда – мужчины-гомосексуалы. А вот преследователи, как ни странно, бывают разного пола. Результаты небольшого исследования 31 убийства в Европе и Азии, проведенного почетным профессором психологии Филлис Чеслер, показали, что женщины являлись «активными участницами убийства» в 39 % случаев и соучастницами – в 61 %. Исключением стала Индия, где убийцами во всех случаях были женщины. Чеслер пишет, что семьи-убийцы часто считаются в их сообществах «геройскими». Статистические данные различаются, но, согласно весьма сдержанной оценке ООН, в год происходит около пяти тысяч таких убийств.

При исследовании экстремальных случаев существует опасность, что мы, нормальные люди, посчитаем, будто нас не касаются связанные с ними уроки. Но за зловещими контурами вдумчивые читатели способны разглядеть собственный силуэт. Такие исследования дают понять, какими ужасающе болезненными могут быть эпизоды унижения для обычных людей. Они будят наших демонов. 59 % мужчин и 45 % женщин признались, что их посещали фантазии об убийстве как о мести за унижение. Некоторые могут полностью отказаться от попыток понять подобные явления, ведь таким образом они как бы разрешают их. Язык обвинения и прощения приемлем для судов, церкви и тех, кого это непосредственно касается, но, позволяя нравоучениям заблокировать наше мышление, мы сводим на нет собственную способность распознавать риски и определять средства профилактики.

В 2014 году, после того как Эллиот Роджер убил четырех мужчин и двух женщин и ранил еще 14 человек, люди стали искать причину этого варварского поступка. Какая демоническая сила смогла так круто изменить ход жизни Роджера? Комментаторы, от Гленна Бека[20]20
  Гленн Бекк (р. 1964) – американский тележурналист консервативных взглядов, ведущий персонального шоу на Premiere Radio Networks.


[Закрыть] справа до журнала Vice слева, отмечали его увлеченность компьютерной игрой World of Warcraft. «Прошу, прислушайтесь: вы должны исключить видеоигры из жизни своих детей, – призывал Бек. – Дети не в состоянии с ними справиться. Это не то же, что Пакман. Это виртуальные миры, в которых дети живут». Vice также писал о «наркотическом цикле игры», уводящем игроков «все дальше от живительного контакта с другими людьми, любви, социальных устремлений». Но с этими историями есть одна проблема, которую хорошо иллюстрирует состоящая из 108 тысяч слов автобиография Роджера.

«Мой искаженный мир. История Эллиота Роджера» – необыкновенный документ. Затягивающая и одновременно отвратительная, биография описывает в захватывающих подробностях его путь вниз от «блаженного» раннего детства к юности, полной неприятия, ненависти и убийственного безумия. Роджер с самого начала испытывал огромную потребность в статусе: мы узнаем, что его отец происходит из «престижной семьи Роджеров», а мать «дружит с очень важными людьми из мира кино, например с Джорджем Лукасом и Стивеном Спилбергом». Жизнь была в целом счастливой, несмотря на развод родителей, пока Роджер не понял, что становится ниже и слабее своих одноклассников. «Это без конца мучило меня».

Возраст с 9 до 13 лет стал «последним периодом удовлетворенности». Роджер начал замечать, что в социальной жизни «существуют иерархии, что одни люди лучше других <…> В школе всегда были „клевые ребята“ которыми, казалось, восхищались больше, чем остальными». Роджер понял, что «был совсем не клевым». «У меня была дебильная прическа. Я носил простую не модную одежду, я был стеснительным и непопулярным <…> кроме того, я ощущал себя другим, потому что в моих жилах течет смешанная кровь разных рас». После того как Эллиот понял это, жизнь уже никогда не была прежней. «Безмятежный невинный мир детства, где все равны, перестал существовать. Время честной игры подходило к концу».

Мальчиком он старался стать «клевым», пытаясь научиться кататься на скейте. Но теперь Эллиот был старше, и правила изменились: «Теперь „клевым“ оказывался тот, кто пользовался популярностью у девочек. Но как, черт побери, я мог этого добиться?» Роджера стали сторониться и терроризировать. «Я был абсолютно не популярен, многие не любили меня и считали очень странным». Однако он нашел поддержку в мире онлайн-игр. Роджер встречался с другими игроками, чтобы поиграть, и иногда они засиживались в интернет-кафе до трех часов ночи. «Мне было так весело вне школы с друзьями по Planet Cyber, что меня перестало волновать, как завоевать популярность и привлечь внимание девочек». Когда Эллиот открыл для себя World of Warcraft, игру, где можно объединяться онлайн в группы с другими игроками и вместе проходить миссии, это «сорвало ему крышу». «Мой первый опыт игры в WoW был подобен путешествию в другой мир, полный восторгов и приключений <…> я словно бы жил другой жизнью». Это превратилось в наваждение. «Я спрятался в онлайн-мире World of Warcraft – в месте, где чувствовал себя уютно и безопасно».

Между тем пробуждающееся половое влечение оказалось для Эллиота настоящим адом. Он одновременно боялся женщин и стремился получить их одобрение, поэтому его подростковые годы были полны отторжения и страданий. Он просил родителей не посылать его в школу с совместным обучением. Сверстники смеялись над Эллиотом, кидались в него едой, крали его вещи. Он проводил каждую свободную секунду за игрой в World of Warcraft, где добился выдающегося статуса, прокачавшись до самого высокого уровня, и это было «огромным, важным достижением». Три соседских мальчика, с которыми Эллиот играл онлайн, были «ближайшим подобием дружеской компании». Но затем Роджер совершил обидное открытие. Эти друзья часто встречались втайне, чтобы поиграть без него. «Даже в мире World of Warcraft я был изгоем, я был один и со мной не хотели иметь дело». Эллиот стал чувствовать себя «одиноким даже во время игры». Теперь он мог разразиться слезами прямо в процессе. «Я стал спрашивать себя, в чем смысл участия в игре». И Роджер перестал играть. А потом что-то вдруг поменялось. До этого момента Роджер предстает смущенным, несчастным и злым. А еще он был полон ненависти: страх перед женщинами превратился в сильную мизогинию, и ненависть распространялась на «крутых» мужчин, с которыми женщины предпочитали встречаться. Но злые женоненавистники, к сожалению, не редкость. Только когда Роджер утратил источник связей и статуса, в голове его разверзся кромешный ад. «Меня начали посещать фантазии, как я становлюсь очень сильным и запрещаю всем заниматься сексом, – писал Роджер. – Это стало поворотным пунктом». В последний день игры в World of Warcraft Эллиот описал последним оставшимся у него друзьям свои «новые взгляды», состоящие в том, что «секс надо искоренить».

Мозг Роджера взял за основу его ощущения унижения и негодования и волшебным образом преобразовал их в историю, где Эллиот выглядел героем. Он сказал, что страдает по вине женщин, которые «воплощают все, что есть несправедливого в этом мире» и «контролируют, у кого из мужчин будет секс, а у кого нет». Всегда выбирая «глупых, противных, наглых мужчин», женщины «препятствуют развитию человеческой расы». Эллиот изобрел «универсальную, совершенную идеологию устройства справедливого и чистого мира». Секс следовало объявить вне закона. Женщин следовало уничтожить, а немногих оставшихся заставить размножаться с помощью искусственного оплодотворения. Эллиот считал эти чудовищные идеи доказательством своего превосходства. «Я вижу мир другим, не таким, как остальные. Из-за всех несправедливостей, через которые мне пришлось пройти, и взглядов, что я обрел по пути, мне уготовано величие». Он затерялся в водовороте фантазий, где мизогиния была оправдана. «Все, чего я хотел, это любить женщин и чтобы они любили меня в ответ. Но их отношение вызывало во мне только ненависть, и я имею на нее право. Я – истинная жертва всего этого. Я – хороший парень».

Роджеру было 17 лет. Следующие пять лет, вплоть до совершенного им массового убийства, он больше не заходил в онлайн-игры, если не считать нескольких спорадических эпизодов. В то же время его отчаяние, ненависть и сумасшествие разгорались все сильнее. Мир World of Warcraft был единственным местом, где Эллиот чувствовал свою ценность. Это была статусная игра, в которой он добился больших успехов. И она не была источником его сумасшествия – она была скорее последним, что удерживало его в здравом рассудке.