Текст книги "Дверь в полдень"

Эту ночь Елена провела в виртуальности, в компании с компьютерными моделями тех троих, что пренебрегли ею днем. Под утро она перешла к садизму.

10

– Что, не прошел тест? – спросил Иван Георгиевич.

– Почему это не прошел? – возмутился Колян. – Прошел. Ничего сложного там не было.

– А что было, если не секрет?

– Помните гаражи у дома восемь?

– Да. А что?

– Вы мне велели их купить.

– Зачем? – удивился Иван Георгиевич.

– Расширение зоны влияния…

Иван Георгиевич захохотал.

– Это наши гаражи, – сказал он. – В этом районе все наше.

Колян почувствовал себя идиотом.

– Да? Не знал. А мы с Кутей такую операцию разработали… Так ювелирно все проделали, этот Ильдар… как его по отчеству… блин! Помню, что помнил его отчество, а какое отчество, не помню.

– Не расстраивайся, – посочувствовал Иван Георгиевич. – В психотесте это обычное дело, психотест – это как сон. Во сне с тобой может любой маразм происходить, а тебе кажется, что так и надо. Если верить тому, что я в сети вычитал, здесь сходство не только внешнее, при психотесте мозг частично погружается в сон… Но это для нас несущественно. Главное сейчас то, что ты отныне полноправный гражданин федерации. А почему ты такой грустный? Ты же радоваться должен.

– Не знаю, – пожал плечами Колян. – Просто… Нет, не знаю. А вам что в психотестах мерещилось?

– Воспоминания молодости. На первом уровне мы взяточника брали, еще в советское время, он вначале пытался и нам тоже взятку сунуть, а потом откуда-то пушку вытащил, заложника взял… В конце концов все обошлось, но понервничать пришлось изрядно. А потом…

Иван Георгиевич резко замолчал. Судя по его лицу, воспоминания о втором уровне были более чем неприятными.

– А на втором уровне что было? – спросил Колян.

– Тюрьма там была, – ответил Иван Георгиевич после долгой паузы. – Взяли меня с поличным на копеечной взятке, на ксиву даже смотреть не стали, сразу в наручники и на допрос. Я в отказ, а следак мне, типа, не подпишешь – пойдешь в общую камеру к тестомесам.

– И что?

– Не подписал.

– И?

– Расстреляли меня! – рявкнул Иван Георгиевич. – Я уже и забыл, что в виртуальности нахожусь, все, думаю, конец мой настал. Сознание потерял, а потом вдруг очухиваюсь, а компьютер говорит: поздравляю, тест пройден.

– А третий уровень?

– Это самое легкое. Острых ощущений почти нет, только мозги работают. На третьем уровне мы с тобой Сталина убивали.

– И как?

– Убили. Труднее всего было план операции разработать, да комплект оборудования подобрать. А как на местность вышли, все пошло как по маслу. Кстати, местная армейская броня – обалденная вещь!

– Разве при Сталине личная броня уже была? – удивился Колян.

– Да не при Сталине! Двадцать восьмого века броня. Грудная пластина держит пулю ДШК в упор, а камуфляж – как в фильме «Хищник», помнишь, с Арнольдом?

– Это где по джунглям такой монстр прозрачный бегал?

– Ага, тот самый. В общем, классная вещь. Техническое превосходство подавляющее.

– Понятно, – сказал Колян. – Но давайте лучше ближе к делу. Мы с вами теперь полноценные граждане федерации. И что дальше?

– Дальше курс тренировок. Боевые искусства, управление летающей тарелкой и ранцевым антигравитатором, прикладная психология…

– Зачем? Сталина убивать?

Иван Георгиевич вдруг помрачнел.

– Нет, – сказал он. – Сталина мы убивать, к сожалению, не будем.

– Почему к сожалению?

– Потому что тогда будет еще хуже. Я в сети наткнулся кое на какие материалы, триста лет назад один суперкомпьютер развлекался историческим моделированием. Я как пролистал эти тексты, такое ощущение сложилось, что в истории что ни меняй – только хуже будет.

– А что будет, если Сталина убить?

– Точно не знаю, эту модель там не просчитывали. А вот если Гитлер в 1941 году не утвердит план «Барбаросса», через семь лет на месте Берлина будет еще одна Хиросима, только раз в десять побольше. А к концу века в Европарламенте второй по численности фракцией будет национал-социалистическая. Такого будущего нам не надо.

– Хорошо, войну отменять не будем, – согласился Колян. – А что будем делать?

– Не знаю. Думать будем. Пока я так думаю. Оттого, что мы с тобой соберем арсенал оружия и научимся местным военным премудростям, большого вреда не будет.

– Ага, не будет, как же. До первого доктора.

– Да второго, – уточнил Иван Георгиевич. – Первым был доктор Нгуа. Я твои сомнения понимаю, но на самом деле все не так плохо. Ни один доктор, кроме Нгуа, о машине времени не знает, а Нгуа не будет нам мешать. Я так полагаю, он сейчас в девятнадцатом веке, наводит в Южной Африке черный порядок.

– А откуда вы знаете, что другие доктора ничего не знают?

– Москомп сказал. Мы с ним сегодня побеседовали, он согласился дать доступ к военным технологиям, но только при условии, что применять их мы будем только в прошлом. И еще тут неподалеку следящая камера летает, за моим бластером приглядывает.

– А за моим пистолетом? – спросил Колян.

– Да кому нужна твоя пукалка? – возмутился Иван Георгиевич.

Он щелкнул пальцами и из цветочной клумбы тут же выскочил робот-посыльный.

– Сгоняй в дом, – приказал ему Иван Георгиевич, – принеси бластер. Хотя нет, я отменяю приказ. Лучше телепортируемся куда-нибудь, где можно по-человечески пострелять. А то устроим еще пожар в доме…

Иван Георгиевич сходил в свою комнату за бластером, после чего они с Коляном телепортировались к развалинам какого-то большого промышленного здания. Гигантский бетонный параллелепипед посреди большой поляны в лесу сразу напомнил Коляну саркофаг Чернобыльской АЭС.

– А это случайно не Чернобыль? – спросил Колян.

– Случайно Чернобыль, – ответил тихий голос сверху.

Колян поднял голову и увидел над собой небольшой металлический шарик, парящий в воздухе.

– Опасности нет, – заверил его шарик. – Последние пятьсот лет развалины практически не излучают.

– Не такие уж и развалины, – заметил Иван Георгиевич. – Во времена Союза на совесть строили. Ну смотри, Коля.

С этими словами Иван Георгиевич приложил руку к кобуре и в его ладонь сам собой впрыгнул маленький пластмассовый пистолетик, похожий на пневматическую игрушку китайского производства. Впрочем, сходство с игрушкой исчезло, как только Иван Георгиевич навел его на бетонную стену – ствол пистолета сам собой удлинился примерно до тридцати сантиметров. Колян заметил, что ствол был не сплошным, а решетчатым, сквозь него просвечивало небо.

– Добьет? – спросил Колян.

До стены саркофага было метров сто, не меньше.

– Добьет, – подтвердил Иван Георгиевич. – Смотри.

Пистолет негромко фыркнул, а через мгновение на стене вспыхнула ослепительная вспышка, как будто от фотоаппарата, но гораздо мощнее. Колян пару раз моргнул, восстанавливая зрение, и увидел, что на том месте, где была вспышка, в бетонной стене образовалась выбоина неправильной формы размером примерно метр на метр.

– Арматуру задело, – огорченно заметил Иван Георгиевич. – Часть энергии в металл ушла. Должно было сильнее рвануть.

Колян состроил скептическую гримасу.

– Ну и что тут такого? – спросил он. – Гранатомет сильнее бьет.

– Гранатомет в карман не положишь.

– Все равно несолидно как-то. За семьсот лишним лет могли что-нибудь покруче изобрести.

– Бластер изобрели в конце двадцать второго века, если мне не изменяет память, – сказал Иван Георгиевич. – С тех пор принципиальных изменений в конструкцию не вносилось. Мелкие улучшения были – кобура на силовых полях, пульсирующий ствол…

– А почему принципиальных изменений не было? – спросил Колян. – Считается, что все и так хорошо?

– Не считается, а так и есть. Для ручного оружия эта конструкция близка к идеалу, более мощная пушка просто не нужна. Чтобы пристрелить бешеного слона, бластера вполне хватит.

– А чтобы пристрелить сумасшедшего доктора?

– Сумасшедших докторов не бывает. А если вдруг один появится, то ему тоже бластера будет достаточно. От прямого попадания из бластера не спасает никакая броня. То есть, хорошая броня первое попадание выдержит, но нагреется градусов до двухсот и отпадет, чтобы хозяина не поджарить. Ты лучше зайди в сеть, первоисточники почитай. Еще можно в виртуальности потренироваться…

– А зачем? – спросил Колян. – Что мне потом делать с этими знаниями?

– Не знаю, – сказал Иван Георгиевич. – Одно могу сказать точно – лучше играть в войну, чем пьянствовать, жрать наркотики и развратничать. Знаешь, Коля, чем настоящий мужчина отличается от чмошника? Тем, что у настоящего мужчины есть дело, а у чмошника никакого дела нет и быть не может. Хочешь жить как чмо – пожалуйста, живи, но только отдельно от моей дочери. И от внучки.

Колян начал закипать.

– Значит, по-вашему, каждый, кто не играется в военные игрушки – чмо? – спросил он. – Если я не хочу выполнять ваши приказы – значит, я чмо?

Иван Георгиевич спрятал бластер в кобуру (ствол при этом автоматически укоротился до первоначальной длины) и раздраженно сказал:

– Коля, успокойся, ты не чмо. Не хочешь играть в войну – не играй, я тебя не неволю. Но чем ты тогда себя займешь? Ты ведь лазил по местному интернету, ты знаешь, как живет этот мир. Одно рабочее место на десять тысяч человек, все эти места давно заняты, потому что средняя продолжительность жизни превышает двести лет. Чтобы найти себе дело, надо учиться сто лет подряд, а потом неизвестно сколько ждать, пока освободится вакансия. Либо изобрести что-нибудь новое, а для этого тоже надо учиться не одно десятилетие. Этот мир вывернут наизнанку – у нас каждый хочет отдыхать, но должен работать, а здесь все наоборот. А мужик должен работать, чтобы не превратиться в чмо.

– Так вы мне в армию вступить предлагаете? – спросил Колян.

– Да бог с тобой! Нет тут никакой армии, тут даже для полиции дело находится раз в столетие. Я о другом говорю. Я не верю, что мы с тобой здесь приживемся, мы с тобой не такие люди, чтобы по доброй воле стать чмом. Я смотрел в архивах наши судьбы, то, что с нами должно было произойти, не будь этого портала в будущее. В 2006 году я стал крестным отцом, потом, когда я заболел и отошел от дел, на этом посту меня сменил ты. Ты был хорошим отцом, под твоим руководством семья пережила антикрайм.

Колян аж выпучил глаза от удивления.

– Наша группировка продолжала работать после антикрайма? – переспросил он. – Разве такое возможно?

– Невозможно, – ответил Иван Георгиевич. – Но ты смог вывести капиталы из тени и трудоустроить большинство ребят. Это само по себе уже подвиг. Мне особенно понравилось, что ты не стал цепляться за свои миллионы, в первую очередь ты думал о людях и только потом – о деньгах.

– Не думал, а буду думать, – поправил Колян. – То есть, не буду, а…

– Подумаю бы, – предложил свой вариант Иван Георгиевич. – По-русски лучше не скажешь. По-английски можно сказать would have thought… нет… have been would have thought… тоже ерунда получается. Временные парадоксы обычными словами не выражаются. Я разговаривал с москомпом, он говорит, что придумал специальную систему понятий для таких вещей, но на человеческий язык она не переводится. То есть, перевести ее можно, но для этого придется новый язык придумывать.

– А что думает москомп по поводу ваших планов? – спросил Колян. – Он одобряет ваши военные игрища?

– Одобряет. Не могу понять, почему, но одобряет. Он сказал, что не будет возражать, если мы с тобой начнем переделывать прошлое до 2239 года.

– Почему 2239?

– В этом году был создан первый искусственный интеллект. Москомп просто опасается за свою детскую психику. Он ведь эгоистичный, как человек.

– Он нас слушает, – заметил Колян.

– Ну и пусть, – отмахнулся Иван Георгиевич. – Он не обидчив. Я правильно говорю, москомп?

Маленький металлический шарик серой молнией ворвался в поле зрения и завис перед Иваном Георгиевичем.

– Правильно, – сказал он. – Я подтверждаю и одобряю каждое ваше слово.

– А все-таки, – обратился Колян к москомпу, – какой смысл в том, что мы будем учиться военному делу? У тебя в отношении нас есть какие-то планы?

– Планы – не самое удачное слово, – заявил летающий шарик. – Я ничего не собираюсь от вас требовать. Если вдруг захотите уйти из мира в наркоманию или в виртуальность – я и слова не скажу. Но если вы мне поможете, я буду рад.

– В чем тебе надо помочь?

– Надо – тоже неудачное слово. Не надо помочь, а можно помочь. Ты помнишь, что произошло в Беслане 1 сентября 2004 года?

– Где?

– В Беслане. В Северной Осетии.

Колян попытался вспомнить и не смог. Что-то там действительно произошло и это что-то было очень нехорошим. Какой-то теракт, что ли…

– Чеченские боевики захватили в заложники целую школу, – подсказал москомп. – Погибло более трехсот человек, в основном дети. Это событие можно безболезненно удалить из мировой истории. Последующие события тоже.

– Будут еще теракты?

– Сомневаешься? Зря. Конечно, будут, причем очень серьезные теракты, один даже с применением ядерного оружия.

– Что?!

– Это в Америке будет, – подсказал Иван Георгиевич. – Но все равно неприятно – американцы хоть и пиндосы, но их тоже жалко. Так, значит, ты советуешь все-таки попробовать изменить реальность?

– Не советую, а предлагаю, – уточнил москомп. – И не прямо сейчас, а потом. Вначале я советую пройти курс военного обучения. Во-первых, проще будет действовать, а во-вторых, за это время у меня появятся новые мысли. Если боитесь, что упустите время, то зря – портал позволяет прибыть в любое наперед заданное время. Вы можете провести здесь хоть сто лет, а потом прибыть в прошлое точно в нужный момент.

Москомп замолчал. Иван Георгиевич тоже помолчал с минуту, а затем спросил:

– Коля, ты со мной?

Колян вздохнул и ответил:

– Куда же я без вас…

А про себя подумал: вот и снова он меня убедил. Гад.

Глава девятая

1

– Вверх! – заорал голос москомпа у Коляна в голове. – Вертикально вверх и врубай полную тягу!

К тому времени, когда москомп закончил свою тираду, разворачиваться было уже поздно. Перед тем, как совершать крутые маневры, надо снизить скорость, а это Колян уже никак не успевал сделать. Он все-таки крутанул тело назад, ледяной ветер больно ударил по глазам и вогнал выдыхаемый воздух обратно в горло. Надо было рот закрыть.

Колян попытался откашляться, но это было невозможно. Он начал задыхаться. Скорость падала, но он уже потерял контроль над своим телом, оно неуправляемо кувыркалось, а гравитационная тяга, которую Колян не успел вовремя выключить, бросала его из стороны в сторону. Амплитуда прыжков постоянно возрастала, казалось, голова вот-вот отвалится.

Оставалось последнее средство – врубить полную тягу. Если повезет, она выбросит тело наверх и погасит скорость. Коляну не повезло.

– Смерть была мгновенной, – сообщил москомп.

Колян снял виртуальный шлем и сел на кровати, при этом его сильно качнуло вбок. Вестибулярный аппарат сходил с ума. Кроме того, Коляна сильно тошнило, а все тело сотрясала адреналиновая дрожь.

– Рекомендую повторить попытку через две минуты, – посоветовал москомп. – Надевай шлем.

Колян машинально потянулся к шлему, но тут же отбросил его в сторону.

– На сегодня хватит, – заявил он.

Москомп промолчал.

– Зачем мы занимаемся этой ерундой? – страдальчески вопросил Колян. – Ранцевый антиграв имеет функцию удаленного управления. Ты можешь пересадить часть своего сознания ко мне в ранец, станешь моим ар-два-дэ-два и мы с тобой будем нормально летать, а не так, как я сейчас. Я никогда не научусь управляться с этой штуковиной.

– Научишься, – возразил москомп. – Недели через две ты сможешь летать и не падать, еще через две недели ты сможешь летать в сложных метеоусловиях. Через три месяца ты сумеешь проделать базовый комплекс высшего пилотажа и не разбиться при этом. А еще месяца через три ты поймешь, зачем все было нужно.

– И зачем?

– Сейчас ты не поймешь. Я уже пытался объяснять…

– Ну да, трехмерное пространственное мышление, улучшенная координация движений…

– Не просто улучшенная. Освоение ранцевого антиграва дает качественный скачок…

– И зачем мне этот скачок? Если бы я хотел стать по-настоящему крутым, я бы еще в двадцатом веке занимался карате или айкидо каким-нибудь.

– Ты и занимался.

– Знаешь, почему я бросил?

– Недостаток мотивации. Твои навыки стали достаточными, чтобы отбиться от трех-четырех безоружных хулиганов или одного вооруженного. Дальнейшее самосовершенствование ты счел нецелесообразным.

– Вот видишь, ты все понимаешь! И все равно заставляешь меня заниматься ерундой.

– Я тебя не заставляю. До тех пор, пока ты не нарушаешь законы, я не имею права заставлять тебя делать что бы то ни было. Я чисто физически не могу тебя заставлять.

– Но все равно пытаешься – уговариваешь, соблазняешь… Давай поговорим начистоту. Что тебе от меня нужно? Только не надо говорить про самосовершенствование и прочую ерунду. Тебе нужно от меня что-то конкретное. Что?

Москомп немного помолчал, обдумывая ответ.

– Это трудно объяснить человеческими словами, – сказал он наконец. – Но я попробую. Скажи мне, Николай, тебе нравятся люди двадцать восьмого века?

– Я никого из них не знаю… – начал было Колян, но москомп его перебил:

– Ты знаешь достаточно, чтобы составить цельное представление о нашем мире. Ты хотел бы поселиться здесь навсегда?

Колян пожал плечами и ответил вопросом на вопрос:

– Почему бы и нет?

– Я перефразирую вопрос, – сказал москомп. – Хотел бы ты жить здесь всегда и никогда не уходить в другие времена?

– А, вот ты к чему клонишь… Ты считаешь, что в твоем времени люди плохие, и хочешь, чтобы я тоже это признал? Да, признаю, по-моему, так и есть. По сравнению с двадцать первым веком жизнь у вас сильно изменилась к лучшему, а общество – к худшему. Науки как таковой уже лет двести как нет, все новые изобретения делаешь ты и твои братья по разуму. В колониях дела обстоят чуть-чуть получше…

– В колониях еще хуже, – перебил его москомп. – Период пассионарного подъема был очень коротким и не везде успел проявиться, а там, где успел, его быстро убила межзвездная телепортация. Сейчас большинство колоний представляют собой сборища сектантов и маргиналов. Но в целом ты прав, человеческой науки действительно больше нет, а скоро не станет и искусства. Большинство людей предпочитают не заниматься делом, а прожигать жизнь в развлечениях. Но со временем все изменится.

– Почему? Из-за нас с тестем?

– Не только. Будущее закрыто для путешествий, но до того, как возникла буферная зона…

– Что возникло?

– Буферная зона. Теперь силовой колпак над порталом начинается в 2925 году. Полагаю, наши потомки сообразили, что из их недавнего прошлого тоже можно извлечь кое-какую информацию. До того, как они создали буферную зону, я успел кое-что узнать о тридцатом веке. В обществе произошли серьезные перемены, я бы даже сказал, революционные. Появились… как бы это назвать правильно… Скажем так, начал формироваться класс людей, которые попытались отказаться от излишних благ и вернуться к тем временам, когда человечеству было к чему стремиться. Насколько я понял, эта идеология была насаждена разумными компьютерами.

– Ты хочешь сделать то же самое здесь и сейчас?

– Если не сделать, то хотя бы попробовать. Я надеюсь, что люди вроде тебя мне в этом помогут.

– Покажут пример остальным?

– Хотя бы так. Но это не самая первоочередная задача. Меня очень интересует, что происходит в обществе, которое начинает испытывать давление собственного будущего. Теоретическое моделирование не дает определенных результатов, ситуация слишком сложная, чтобы построить точную модель.

– Это все понятно, – сказал Колян. – Но зачем мне учиться управлять этим летучим ранцем?

– Ранцевый антигравитатор даст тебе неоспоримое преимущество над любыми бойцами твоего времени.

– Хорошая броня и бластер дадут то же самое и без ранца.

– Навыки ручного управления антигравитацией положительно сказываются на боевом потенциале личности.

– Вроде как ушу?

– Да.

– Все это очень здорово, – сказал Колян. – Но я не хочу торчать здесь все то время, пока ты будешь меня муштровать. Если хочешь, чтобы я тебе помог, я тебе помогу, но я не понимаю, зачем тратить на это столько времени.

– Ты хочешь отправиться в прошлое прямо сейчас? – спросил москомп.

– Ну, не совсем сейчас, надо подготовиться…

– Ты готов потратить на подготовку месяц?

– Хорошо, один месяц, но не больше. Я надеюсь, ты не будешь все это время учить меня, как летать с этим ранцем?

– Буду, – сказал москомп, – но не все время. Я подготовлю для тебя специальную программу обучения, исходя из запланированных операций.

– Что-то уже запланировано?

– Да, кое-что запланировано. Подробности ты узнаешь недели через две. Во-первых, лишние подробности тебе пока ни к чему, а во-вторых, я еще и сам не проработал до конца все детали. Вопросы есть?

– Нет.

– Тогда надевай шлем и попробуем еще раз.

Колян вздохнул и надел шлем. На этот раз он продержался в виртуальном воздухе четырнадцать минут, а когда врезался в виртуальную землю, то не убился, а всего лишь сломал обе виртуальные ноги.

2

– Так это и есть то самое чудо-оружие? – спросил Юрий Всеволодович, вертя в руках автомат Калашникова. – И откуда здесь огонь вылетает? Вот из этого дула, что ли?

– Да, отец, – сказал Мстислав, – отсюда. Только огонь здесь не самое главное, огня на самом деле почти нет, главное – пуля. Вот, смотри, – он продемонстрировал князю патрон. – Вот сюда насыпано особое зелье, когда оно загорается, огонь и дым выбрасывают пулю из ствола, она очень быстро летит и…

– И пробивает любые доспехи, – закончил князь. – Филипп уже рассказывал. Давай, покажи, что ли. А то на словах не верится…

Мстислав пристегнул магазин, вскинул автомат и прицелился в ворону, мирно сидящую на столбе у ворот. Жаль, что отец отказался испытывать автомат в безлюдном месте, невместно, дескать, великому князю от смердов хорониться. Лазутчики? А что лазутчики? Пусть знают и боятся. Святослав Игоревич сам говорил врагам «иду на вы» и потомкам так заповедал. Мстислав не стал уточнять, что из черепа Святослава Игоревича пили вино печенежские ханы, а империя, которую он создал, умерла вместе с ним и понадобился Владимир, чтобы собрать воедино хотя бы старые русские земли, которые его бестолковые потомки вот-вот просрут, прости, господи, за бранное слово.

Мстислав совместил на одной прямой мушку, прорезь и обреченную ворону, задержал дыхание и плавно нажал на спусковой крючок. Предохранитель стоял в положении одиночной стрельбы – Мстислав не хотел, чтобы те, кто будет рассказывать своим хозяевам сказки об огневой трубе, знали, что она умеет стрелять очередями. Раз уж нельзя скрыть само появление у великокняжеской дружины чудо-оружия, попробуем скрыть хотя бы то, что можно скрыть.

Грохот выстрела отразился от бревенчатых стен и больно ударил по ушам. Юрий Всеволодович скривился как от зубной боли. Проходившая по двору девка-чернавка вздрогнула и выронила ведра, которые тащила от колодца. Вода разлилась, девка поскользнулась и с размаху плюхнулась в образовавшуюся лужу. Заголосили собаки. Из-за угла терема выскочили и заозирались по сторонам детские из караульного отряда – Алешка Тля и его новый напарник, Мстислав не знал, как его зовут.

Сама ворона кувыркнулась за забор и пропала из поля зрения.

– Эй, Тля, чего уставился?! – рявкнул Юрий Всеволодович оглушительным басом. – Сбегай за ворота, там ворона дохлая валяется, тащи ее сюда!

Тля к этому времени уже и сам сообразил, что за штука потревожила княжеский двор таким адским грохотом. Как ни пытался Мстислав сохранить свою добычу втайне, ничего у него не получилось, вся дружина со вчерашнего дня только и говорила о нелепых трубчатых палках из настоящего железа.

– А ведь ты прав был, Мстислав, – задумчиво произнес Юрий Всеволодович. – О таких вещах кому попало знать не следует.

Мстислав недовольно скривился. Отец и раньше мог сообразить, не дурак ведь.

Алешка просунулся в воротную щель и исчез минуты на полторы. Когда он снова появился в поле зрения, выглядел он крайне обескуражено.

– Нет там никакой вороны, – заявил он. – Только перья да кровища, а вороны нету, вышла вся.

– На пятьсот шагов бьет, – сказал Мстислав. – С трехсот шагов можно кольчужного витязя завалить с одного выстрела. Теперь веришь, княже?

Отец посмотрел на княжича тяжелым подозрительным взглядом. Как бы не прорвало его сейчас безудержным гневом… Впрочем, Филипп Нянька уже выступил на всякий случай вперед, в случае чего удержит.

– Пойдем, сыне, – сказал великий князь владимирский. – Поговорим.

3

Бой был тяжелым. Всадники Ветра потратили почти всю энергию, но все-таки сумели прорвать внешние рубежи обороны Гилеада. Шестеро бойцов из десяти остались позади, в лабиринте острых скальных вершин, через который они продирались последние полчаса. Хорошо, что у защитников не хватило духу подпустить Всадников поближе и ударить одномоментно, тогда завалили бы всех сразу. Оборона начала огрызаться на самых дальних подступах, боевые роботы бросались в фронтальный бой, даже не пытаясь устраивать засады, и это дало Всадникам шанс, которым они попытались воспользоваться.

Уцелевшие Всадники сидели на дне ущелья, измученные и опустошенные. Гита окончательно выбилась из сил, она привалилась спиной к камню, вытянула вперед ноги в тяжелых ботинках и хрипло дышала, приходя в себя после бешеной воздушной скачки. Вряд ли кто-то сумеет поднять ее на ноги в ближайшие полчаса. А ведь поднимать ее придется, потому что если они действительно хотят ворваться в эту чертову крепость и захватить этот чертов флаг, действовать надо прямо сейчас, пока защитники еще не опомнились. Осталось-то всего ничего, полтора километра, но попробуй, пройди их под шквальным огнем. Сшибут в полете, как куропатку.

Колян понимал, что и сам выглядит не лучше, чем Гита. Он так и не научился нормально управляться с антигравитационным ранцем, сегодня он показал все, на что был способен, но эта демонстрация вымотала его до предела. Тело сотрясал жуткий озноб, стучали зубы, и не только от холода, но и от страха. Его разум твердо знал, что смерть от удара о скалу всего лишь выбросит его из виртуальности, но подсознание все равно боялось.

Колян перевел взгляд и увидел, что Лумумба и Рита склонились над командирской планшеткой и что-то негромко обсуждают. Неужели еще есть какой-то шанс?

Колян осторожно встал, ушибленное бедро отозвалось острой болью. Он с трудом подавил стон.

– Тави очухался, – констатировал Лумумба. – Иди сюда, будем совет держать.

– Что тут держать… – буркнул Колян, он же Тави. – Я правильно понимаю, что мы в заднице?

Колян очень надеялся, что получит отрицательный ответ, но его надеждам не суждено было сбыться.

– Правильно, – подтвердил Лумумба. – Рита успела выставить наверху детекторы, посмотри, что они показывают.

Колян посмотрел и аж присвистнул. Он, конечно, знал, что цитадель хорошо охраняется, но увидеть такое он никак не ожидал.

– И за каким хреном мы сюда полезли? – спросил он.

Лумумба промолчал.

– Я вижу только один выход, – заявил Колян. – Дружно расстреливаем друг друга и идем пить пиво.

Рита нечленораздельно зашипела. Ее лица не было видно под шлемом, но Коляну не требовалось видеть ее лицо, чтобы представить, как ее перекосило.

– Сдурел?! – завопила она, когда, наконец, обрела дар речи. – Навсегда покрыть клан позором?! Козел! Да как ты вообще смеешь так думать, зеленец несчастный?! И ты, Лумумба, тоже хорош, нашел кого спрашивать!

– Вы как хотите… – начал Колян, но закончить не успел, потому что Рита заорала:

– Не сметь!

Прыгнула на него и они покатились кувырком вниз по склону. К счастью, катиться было недалеко.

– Молчать! – рявкнул Лумумба и добавил, уже спокойнее: – Рита, ты дура. Ты не выключила передатчик, твой сигнал засекли и теперь нам точно конец.

Рита задергалась и попыталась встать, при этом она наступила на предплечье Коляна. Колян дернулся, будто от нестерпимой боли, и как бы невзначай ткнул Риту в болевую точку рядом с коленом. Рита сдавленно охнула и присела на корточки. Колян встал, морщась от боли в бедре, на этот раз настоящей, и поковылял к Лумумбе.

– Приближается корректировщик, – сообщил Лумумба и ткнул пальцем в синюю точку, плавно ползущую по экрану планшетки.

– Странно, что человека послали, – удивился Колян.

– Ничего странного. На такой местности роботу трудно уверенно опознать человека.

Колян вспомнил, что интеллектуальные роботы в этой игре запрещены.

– Будем сбивать, – сказал Лумумба. – Это наилучший выход из сложившейся ситуации.

– Нас тут же накроют, – заметил Колян.

– Нас по любому накроют. Так хоть чуть-чуть дополнительных очков заработаем.

Колян прикинул в уме, сколько очков они смогут заработать, и удивился полученному результату.

– Очков восемьдесят-сто, – сказал Колян. – Я правильно подсчитал?

– Правильно, – буркнула Рита, которая к этому времени тоже присоединилась к их разговору. – С паршивой овцы хоть шерсти клок.

– У меня есть идея получше, – сказал Колян, повернулся спиной к командиру и стал карабкаться вверх по стене ущелья.

То, что он собирался сделать, было настоящим безумием, но в ситуации, в которую они попали, нормальных выходов не оставалось. В обычном мире Колян ни за что не решился бы на такое и не столько из-за риска для жизни, сколько из этических соображений. Но в виртуальности все ненастоящее, к этому миру нельзя подходить с привычными человеческими мерками. Здесь можно на время забыть обо всех внутренних тормозах.

Он едва успел добраться до верхней точки склона. Стоило Коляну осторожно выглянуть между двух больших камней, как его взгляд сразу наткнулся на характерное прозрачное марево, висящее в воздухе метрах в пяти от него. Очень низко висящее. Это была неслыханная удача, грех ей не воспользоваться.

Колян не стал тратить время на размышления и расчеты, времени у него не было. Он схватил большой камень и с силой метнул вверх, прямо в зону рассеивания вражеского антиграва. Марево качнулось и резко опустилось вниз, вражеский боец тут же врубил полную тягу, но было уже поздно.

Мелкая каменная крошка, потревоженная гравитационным полем, взметнулась с поверхности и закружилась маленьким смерчем, моментально всосавшим в свою воронку прозрачное марево, которое сразу перестало быть прозрачным. Оглушенный боец успел отключить антигравитацию, но обеспечить мягкую посадку уже не мог.

Колян бросился к каменному вихрю, поскользнулся, чуть было не скатился вниз, но в последний момент успел встать на пути невидимого тела и выставить перед собой нож.

В это трудно поверить, но обычный стальной нож может пробить композитную броню образца двадцать восьмого века. Броня давно перестала быть просто листом металла, нацепленным поверх одежды, броня далекого будущего устроена гораздо сложнее, она похожа на инерционный ремень, который вытягивается, если тянуть медленно, и намертво стопорится, если дернуть резко. Так и броня – удар пули она выдерживает, а если плавно вогнать нож, особого сопротивления даже и не почувствуешь.