Текст книги "Дверь в полдень"

Колян нахмурился. Он не понимал, в чем дело, а даже то, что понимал, не знал, как объяснить, чтобы она не подумала, что… В этом трудно признаться даже самому себе, даже в мыслях.

Елена вдруг рассмеялась, положила руки Коляну на плечи и прильнула к нему всем телом.

– Прости меня, – прошептала она ему в ухо, – я совсем забыла. Вы в прошлом были такие ханжи… – она хихикнула. – Мужественность…

Колян понял, о чем она говорит, и покраснел. В том, что она все поняла, нет ничего плохого или унизительного, но это все равно неправильно, настоящий мужик не должен… И ведь понимаешь, что бред, но… Программы, мать их так, это всего лишь еще одна программа. Программа настоящего мужика.

– Программа, – пробормотал Колян.

– Ага, – согласилась Елена, – программа. Выключи ее, она нам мешает. Представь себе, что ее нет, что ты – это не ты, а кто-то другой. На худой конец, представь себе, что смотришь интерактивный порнофильм от первого лица.

– Сейчас попробую, – сказал Колян.

Он попробовал и у него все получилось.

Глава двенадцатая

1

Ночь, проведенная с Еленой, оставила у Коляна двоякое впечатление. С одной стороны, Елена была великолепной любовницей. Красивая, умелая, напрочь лишенная комплексов и ко всему прочему добрая душа и приятная собеседница. Многие считают последние качества несущественными, но с точки зрения Коляна, есть огромная разница между деревенской проституткой, неспособной связать два слова без мата, и нормальной умной и доброй девушкой. Даже если проститутка – настоящая красавица, а нормальная девушка имеет весьма скромную внешность, Колян никогда не выбрал бы проститутку. Если только она не будет такой, как Елена.

С другой стороны, Колян никак не мог избавиться от… даже не от страха, а от какой-то неуверенности, напряженности… Очень странное чувство испытываешь, когда изображаешь крутого самца перед женщиной, способной одним пальцем размазать тебя по стенке. И неважно, что она демонстрирует тебе слабость и покорность, в глубине души ты все равно понимаешь, что это не более чем игра. А если копнуть чуть поглубже, понимаешь, что дело даже не в этом. Все дело в том, что программа, работающая в душе любого нормального мужика, предполагает, что женщина не должна быть круче его. Однажды Колян вычитал в научно-популярной книжке, что у ворон самец может выбирать себе подругу только из тех самок стаи, которые стоят ниже него на иерархической лестнице. Люди в своем поведении более свободны, но похожие программы есть и у них.

Чистя зубы, Колян принял окончательное решение. Как подруга на одну-две ночи Елена сгодится, но долговременный роман бесперспективен. Надо потихоньку сворачивать отношения, точнее, не сами отношения, а их постельную составляющую. В конце концов, он женат. Колян никогда не относился преувеличенно серьезно к супружеским узам, но если ты не вполне уверен, что жене стоит изменить, лучше ей не изменять. Один знакомый бандит говорил: «Не знаешь, как поступать – поступай по закону». Если вдуматься, очень мудрая мысль. В терминологии Елены – очень хорошая программа.

Елена сидела на кухне и пила кофе. Колян искоса глянул в ее сторону и не решился заговорить. Он ушел в спальню и минуты две неподвижно стоял, глядя остекленевшим взглядом в голую стену перед собой. А потом быстро надел бронекостюм, вышел на балкон и перелез через перила. Уже стоя с внешней стороны балкона, он догадался проверить, включен ли антигравитатор. Он не был включен. Колян включил его, порадовался, что удачно избежал номинации на премию Дарвина, и шагнул вниз. Невидимость Колян включить не догадался, из-за чего через полчаса во двор въехала МЧСовская «газель» и некоторое время стояла под окнами, моргая мигалками и подвывая сиреной. МЧСовцы немного поискали труп самоубийцы, ничего не нашли и уехали.

2

Когда Мстислав вошел в горницу, Святослав с Еремеем сидели перед телевизором и смотрели музыкальную комедию. На экране здоровенный мужик с длинными волосами изображал черта, но черт из него был, как из дерьма булава.

– Ну как? – спросил Святослав, отвлекшись от экрана. – Как там мой брат поживает?

– Никак, – мрачно ответил Мстислав.

– Не встретил?

– Встретил. Не успели как следует поздороваться, тут же науськал на меня своих отроков, приложили рукоятью меча по затылку, до сих пор в ушах гудит. Нет больше Ярослава, пристрелил я его.

Произнеся эти слова, Мстислав тяжело вздохнул. Святослав с Еремеем дружно перекрестились.

– Хоть и грешно так говорить о покойном, – сказал Святослав, – а тем более о родном брате, но мерзавец он был редкостный. Как он меня на Ржевский поход соблазнил по молодости… Ну, теперь ему бог судья. Пусть земля ему будет пухом.

Не дожидаясь напоминания, Еремей выстроил бокалы в ряд и до краев наполнил их вином. Из-под стола вылез робот, схватил опустевшую бутылку и выволок за дверь.

Выпили. Мстислав сел на диван и вздохнул. В телевизоре плясали ряженые черти. На душе у Мстислава было тяжело – не каждый день убиваешь родного дядю.

Святослав вдруг обрадовано хмыкнул.

– А ведь Новгород теперь мой будет, – заявил он. – Не Алешке же Ярославичу его отдавать. Мал он еще.

– Мал, да удал, – заметил Еремей. – Ярла Биргера он через четыре года знатно разделает. А меченосцев на Чудском озере – еще славнее.

– Какого еще Биргера? – заинтересовался Святослав. – Нету у шведов такого ярла. Кого-то из баронов недавно ярлом пожаловали?

– Это баснь такая, – пояснил Мстислав. – Кто был воеводой в той рати, которую Александр разгромил на Неве, в точности неизвестно. Летописи много раз переписывались, один переписчик чуть-чуть правду исказил, другой еще чуть-чуть… В одном списке договорились до того, что шведским отрядом сразу двое ярлов командовало, один – Биргер, а второй – не помню кто, можно в наладоннике посмотреть. И вообще в этих летописях про невскую битву много чего интересного написано. Например, один новгородский муж якобы в трех шведских кораблях топором днище проломил так, что они затонули. Или, еще лучше – в одном месте пишут, что конница шла к месту битвы скорым ходом, а в другом месте той же летописи – что она пришла одновременно с пешим ополчением. Там такого бреда столько…

– Не суть важно, – отмахнулся Святослав. – Биргер или не Биргер, все равно мы и без Александра справимся. Вот ты, Еремей, и разберешься с меченосцами. Алешка – всего лишь юнец, вроде… извини, Мстислав, вроде тебя.

– Не за что извиняться, – сказал Мстислав. – Я и не спорю.

– Так вот, – продолжал Святослав, – Алешка – юнец, а ты, Еремей – муж опытный и славный. Если Алешка в свои двадцать лет так знатно немцев разметал, ты на его месте до самой Риги дойдешь.

– Не говори гоп, – проворчал Еремей. – Вначале надо монголов отбить.

– Теперь отобьем, – уверенно заявил Святослав. – Я у Мстислава на наладоннике одну грамоту прочитал, там какой-то мудрец писал, что кабы не Ярослав, монголы на Залесскую Русь нескоро собрались бы походом.

– Там есть другие грамоты, – заметил Мстислав, – которые утверждают прямо противоположное. Раньше следующей зимы ничего определенного мы не узнаем.

– Узнаем, – возразил Святослав. – Прямо завтра и начнем узнавать. Москомп, ты поможешь?

– Помогу, – отозвался москомп. – Только я хочу, чтобы вы поняли одну важную вещь. Я буду помогать вам не потому, что думаю, будто вы поступаете правильно.

– А почему? И что мы, по-твоему, делаем неправильно?

– Что делаете неправильно – не знаю. Я вообще не знаю, правильно вы действуете или нет, я не знаю, как надо вам действовать, я не могу подсказать вам решительно ничего. Я вам помогаю только потому, что мне важно знать, что у вас получится. Я до сих пор не понимаю, что будет происходить, когда будущее вторгнется в прошлое. Технологии, культура… Чем дольше я буду наблюдать за вашими действиями, тем лучше стану понимать происходящие при этом процессы.

– Да мне все равно, почему ты мне помогаешь, – заявил Святослав. – Ты лучше вот что скажи – оружием поможешь?

– Помогу в пределах разумного, – ответил москомп. – Термоядерную ракету не дам, а бластеров берите сколько унесете. Только до портала их доставят роботы, мне не нужно, чтобы в моих владениях из них по белкам стреляли.

– Не вопрос! Я бы и сам в своих владениях такого не допустил, – сказал Святослав, улыбнулся и добавил: – Жаль, москомп, что с тобой нельзя по рукам ударить.

– У меня есть роботы.

– Нет, это не то. Ну да ладно. Значит, договорились?

– Договорились.

– Тогда скажи роботам, пусть еще вина принесут. Такой ряд надо обмыть.

Мстиславу стало совсем грустно. Понятно, что князь должен быть немного бесчувственным, но не до такой же степени! Мстислав только что застрелил родного дядю, а другой его дядя не только не печалится, а наоборот, радуется. И это будущий святой!

Еще сильнее Мстислава тревожило то, что обстановка все заметнее выходила из-под контроля. Не зря Мстислав опасался, что когда в будущее придут другие люди из его времени, он перестанет управлять всем происходящим. Только зря он полагал, что его ототрет Еремей, опасаться надо было Святослава. Впрочем, ничего страшного пока не случилось. В конце концов, никто не отрицает, что дядя Ярослав – змий подколодный и гнида подпорточная.

3

Колян нашел Ивана Георгиевича в бильярдной. Увидев зятя, Иван Георгиевич приветливо кивнул и сказал:

– Подожди минут десять, доиграю партию и поговорим.

Партия, однако, закончилась минуты через три. Иван Георгиевич проиграл, но, если он и расстроился, то ничем этого не показал. Пожал руку сопернику, поблагодарил за отличную игру, отказался от предложения отыграться и они с Коляном вышли на воздух. Тесть немедленно закурил.

– Безобразие, – сказал он. – Представляешь, у них во всех бильярдных запрещено курить. В этом времени курить можно только у себя дома и на улице в безлюдных местах. Законы у них такие, что американцы отдыхают.

– Не у них, а у нас, – уточнил Колян. – Или вы собрались обратно в двадцать первый век вернуться?

– Пока нет, а потом… – Иван Георгиевич состроил на лице загадочное выражение и перевел разговор на другую тему: – Лучше скажи, как у вас с Еленой дела продвигаются. Бен Ладена уже замочили?

– А откуда вы знаете про нас с Еленой? – удивился Колян.

– Москомп рассказывал. Если хочешь, чтобы я ничего не знал, надо было так и сказать москомпу, а раз ты ничего не сказал, он считает, что информация несекретная. Ну так как у вас дела идут?

– Я Елене не нужен. Я при ней как пятое колесо в телеге.

– Она в самом деле такая крутая, как о ней пишут?

– Еще круче. Ссориться с ней – даже не думайте.

– Я и не думал никогда, – заверил его Иван Георгиевич. – А как наши власти российские поживают? Уже оплели портал колючей проволокой?

Колян вспомнил, что в двадцать первом веке вокруг портала никакой охраны не было, и запоздало удивился.

– Нет, – сказал он. – Нет там ни колючей проволоки, ни блокпостов, вообще никакой охраны, даже странно. Помнится, Станислав тоже удивлялся, он еще звонил кому-то, ругался. Наверное, просто не успели посты выставить. Или, может, бойцы в лесу заблудились.

– Возможно, – сказал Иван Георгиевич. – Я слышал, вы Бесланский теракт предотвратили?

Колян вспомнил кровавую бойню, которую они устроили с Еленой, и поежился.

– Предотвратили, – сказал он. – Видели бы вы, что от того грузовика осталось…

– Я видел, – сказал тесть. – Москомп показывал видеозапись, впечатляет. По ночам кошмары не снятся?

– Пока нет.

– Вот и хорошо. Новые технологии в нашем времени уже используются?

– Какие технологии? Москомп что-то уже передал в прошлое? Что?

– Точно не знаю, – сказал Иван Георгиевич. – Знаю только, что сюда прибыла делегация ученых из нашего времени.

– Не надо врать, – поморщился Колян. – Ни за что не поверю, что вы с ними еще не познакомились.

– В этой делегации больше ФСБшников, чем ученых. И все такие напряженные, от всего шарахаются… пока. Думаю, недели через две размякнут.

– И тогда вы нанесете удар, – закончил Колян фразу тестя.

Иван Георгиевич поперхнулся табачным дымом и закашлялся.

– Что с тобой, Коля? – спросил он. – С головой все в порядке? Какой еще удар?

Колян смущенно пожал плечами.

– Не знаю, – сказал он. – Я уже привык, что вы всякие козни строите.

– Не козни, а интриги, – поправил его Иван Георгиевич. – Интриги я и сейчас строю, только в другом направлении. Я двух кибернетиков нашел…

– Они исследуют код москомпа? – догадался Колян. – Но это же очень сложная задача! В двадцать восьмом веке квалифицированных кибернетиков практически не осталось, а тем, кто есть, придется так долго учиться…

– А кто сказал, что я нашел кибернетиков в этом времени? – деланно удивился Иван Георгиевич. – Одного я вывез из 2020 года, другого из 2036. Оба китайцы. Сидят, трудятся, рады по уши. Говорят, что уже научились какие-то простые вещи программировать. Пытались мне свои достижения популярно объяснить, но я ничего не понял, у них все слишком научно. Говорят, что реальных результатов можно ожидать недели через две.

Колян подумал, что ослышался.

– Через сколько? – переспросил он.

– Через две недели.

– Но… Москомп говорил, что кибернетике надо учиться несколько месяцев, если не лет…

Иван Георгиевич самодовольно ухмыльнулся:

– Так я китайцев не из деревни брал. Оба входят в первую сотню лучших программистов мира, каждый в своем времени. Причем они не просто программисты, они ученые, один из них проектировал первого псевдоинтеллектуального робота, а второй специализировался по суперкомпьютерам, сделал что-то крутое, а что именно, я не понял – слишком научно.

Колян покачал головой. Трудно сказать, чего было больше в этом жесте – восхищения великолепной выдумкой тестя или огорчения, что хорошая идея опять пришла в голову кому-то другому, а сам Колян только и может, что пассивно наблюдать, как вокруг него творится история.

– Хорошо, – сказал Колян. – Допустим, вы научитесь программировать москомп напрямую, в обход всех блокировок. А цель какая?

– Как обычно, – улыбнулся Иван Георгиевич. – Мировое господство. Какая еще может быть цель?

Колян не понял, шутит его тесть или говорит серьезно. Была у Ивана Георгиевича такая черта – при желании он мог нести полнейшую чушь с глубокомысленным видом или, наоборот, излагать дельные соображения так, чтобы всем казалось, что он шутит. Очень удобный прием – позволяет обратить серьезный разговор в шутку, если понимаешь, что собеседники отнеслись к твоим идеям отрицательно.

Колян решил, что в данном случае тесть говорит серьезно.

– И зачем вам мировое господство? – спросил Колян.

– Как зачем? Еще Троцкий говорил: цель – ничто, движение – все. Получим мировое господство – что-нибудь еще придумаем. Пока мне нравится сама мысль. Представляешь – в один прекрасный момент все доктора дружно оказываются в заднице, а миром правит неизвестно кто. Заодно и зулусов от машины времени отсечем.

– У них другие компьютеры, – заметил Колян.

– Компьютеры другие, а сеть та же. Почти на все населенные планеты протянуты через телепортаторы кабели с Земли, а если кабелей нет, все равно пакеты обновления их компьютеры получают с Земли. Я все уже продумал. Китайцы сделают пакет обновления для операционной системы, мы запустим его в сеть, подождем, пока его повсюду установят, и все, финита ля комедия.

Колян ошарашено помотал головой.

– За такие дела вас распнут, – сказал он.

– Не распнут, – хищно улыбнулся Иван Георгиевич. – Некому будет распинать. Что бы местные доктора о себе ни думали, человечеством уже давно командуют не они, а компьютеры. А когда мы с тобой станем командовать компьютерами, от докторов уже ничего не будет зависеть. Только не думай, что я собираюсь играть в темного властелина. Я, конечно, чуть-чуть поиграю – замок, гарем… Но человечеству от моей власти будет только лучше. Ты же видишь, какое вокруг болото. Раньше народ хотел хлеба и зрелищ, а теперь он даже этого не хочет, потому что и хлеба, и зрелищ повсюду навалом. Целая плеяда миров населена людьми, которым нечего больше хотеть. Они же в животных превращаются! Если не будет твердой руки…

– Про твердую руку я уже слышал, – перебил тестя Колян. – Можете меня не агитировать.

– Об этом никогда не вредно послушать, – не унимался Иван Георгиевич. – От демократической лапши скоро уши отвалятся, но исторические закономерности демократам не отменить. А закономерность простая – чем больше демократии, тем больше неорганизованности и безобразия. В древнем Риме была демократия и к чему это привело? К восстанию Спартака. А потом пришел Цезарь и все стало нормально. В средневековой Италии в каждом городе была своя республика, банкиры в золоте купались, а простой народ как жил в нищете, так и дожил до прошлого века. Только при Муссолини дела стали налаживаться. Или совсем свежий пример – Ельцин и Путин. При ком лучше жилось?

– При Ельцине воровали больше, – заметил Колян.

– Э, нет, – Иван Георгиевич значительно помахал пальцем перед носом Коляна, совсем как Елена вчера вечером. – Воровали больше – факт, но где теперь те, кто воровали? Кому повезло – за границей, а большинство на кладбище червей кормят. На своих местах единицы остались, те, кто вовремя сориентировался и под новую власть подстелился.

– Вы тоже подстелились? – невинно поинтересовался Колян.

– Я-то что? Где власть, а где я? Я для них мелочь пузатая, наворовал-то всего миллионов на десять в долларах. Таких, как я, власть вообще не замечает.

Колян впервые слышал, чтобы кто-нибудь спокойно сказал «я наворовал». Впрочем, его тесть, бывало, и не такое говорил.

– Так ты со мной, Коля? – спросил Иван Георгиевич.

– А что от меня зависит? – пожал плечами Колян. – Зачем я вам нужен? В кибернетике я не разбираюсь, аналитик из меня никакой, боевик – тем более. Что я могу сделать полезного? Побыть доктором Ватсоном при Шерлоке Холмсе?

– А почему бы и нет? По крайней мере, будет интересно. Ты еще не опух от скуки в этом раю?

– Опухнешь тут…

– Ну да, конечно, ты же в наше время ездил развлекаться. Тогда не торопись, отдохни, а когда будешь готов, мы с тобой поговорим еще раз.

– А вы не боитесь, – спросил Колян, – что я сейчас позвоню первому попавшемуся доктору и выложу ему все ваши наполеоновские планы?

– Это не так просто сделать, – улыбнулся Иван Георгиевич. – Третьего «Терминатора» смотрел? Помнишь, как у Джона Коннора мобильник не работал? Без помощи компьютеров ни с одним доктором ты связаться не сможешь. А компьютеры на моей стороне, они оповестят меня немедленно. До тех пор, пока китайцы не разберутся с блокировками, компьютеры не смогут тебе помешать, но никакие законы не запрещают им оповестить меня.

– И что тогда? – спросил Колян. – Вы меня убьете?

– Я еще не решил, – спокойно ответил Иван Георгиевич. – Постараюсь обойтись без этого, но если не будет другого выхода… не знаю. Честное слово, не знаю. Я пока еще сам до конца не понимаю, во что ввязался. Иногда мне кажется, что я нажрался чего-то галлюциногенного и теперь ловлю глюки. Нереально все это. Всю жизнь пахал как проклятый, вначале чтобы на хлеб заработать, потом – на квартиру, машину, побрякушки для Люськиной матери… А потом все пошло по нарастающей – вроде бы и так уже все есть, но все равно вкалываешь до седьмого пота…

Колян иронически хмыкнул.

– Зря смеешься, – сказал Иван Георгиевич. – Думаешь, легко мафией управлять? Неважно, кем ты командуешь – ментами или бандитами, любая большая организация – это прежде всего масса проблем, которые надо решать. Подписывать бумаги, вести переговоры, телефон все время звонит, разные люди спрашивают разные вещи, надо все помнить… жуткое дело. Со временем к этому привыкаешь, но теперь… Все доступно – жратва, развлечения, виртуальность, наркотики… Можно вообще ничего не делать, можно быть полным идиотом, но ты все равно имеешь те же самые блага и что бы ты ни делал, хоть ты тресни, большего не получишь. Не потому что ресурсов не хватает, а потому что желать больше нечего. Коммунизм в действии. Знаешь, я здесь понял одну важную вещь – Маркс с Энгельсом были правы, коммунизм действительно можно построить. Когда все доступно, вещи перестают быть важными, в обиход входят новые ценности. Например, желание сделать что-то хорошее для всего человечества. Ты не поверишь, но для меня это сейчас действительно важно.

– А по-моему, – сказал Колян, – вы просто тоскуете по тем временам, когда пахали как проклятый, вначале на еду, потом на квартиру…

Иван Георгиевич расхохотался.

– Все правильно, – сказал он. – Высокие слова – вещь хорошая, но только тогда, когда есть и другие причины. Они могут быть дурацкими, но они должны быть. Иногда я думаю, что все великие люди совершали свои подвиги подобным образом. Впрочем, мы отвлеклись. Давай, Коля, отдыхай, набирайся сил. Когда придет время, мы с тобой оттянемся по полной программе. Знаешь, как древние норвежцы отличали хорошего человека от плохого? Они говорили, что хороший человек – этот тот, о ком можно сложить песню. Если у нас получится, что я задумал, о нас можно будет сложить целую поэму.

– Не о нас, – уточнил Колян. – Только о вас.

– А это уже только от тебя зависит. Мы с тобой еще обсудим, как ты сможешь в нашем деле поучаствовать.

– Обсудим, – согласился Колян. – Потом. Вы правы, мне надо отдохнуть и собраться с мыслями. Кстати, а почему вы так уверены, что эти китайцы готовят мировое господство для вас, а не для самих себя?

– Все очень просто, – улыбнулся Иван Георгиевич. – Те функции, которые надо будет задействовать, доступны только гражданам. Москомп не допускает тех китайцев до психотеста, они – обычные бесправные жители. Они не могут напрямую работать с сознанием настоящего компьютера, москомп подготовил для них специальный полигон, там они боги, а в реальную сеть он их не пускает. Я все продумал. Думаешь, это самая сложная операция за мою жизнь?

– Не думаю, – покачал головой Колян. – Но самая масштабная – это точно.

– Да, – согласился Иван Георгиевич, – масштабная – это ты точно подметил.

4

– Вот такие дела, Зиновий Давидович, – сказала Елена. – Как видите, вариантов у вас всего два, какой выберете – решать вам, я вашу свободу не ограничиваю.

Зиновий Давидович Желудевский глубокомысленно почесал лысину. Сейчас он утратил обычную суетливость и стал выглядеть как нормальный интеллигентный человек, а не как торговец рыбой с одесского Привоза. Он думал долго, а когда открыл рот, выдал такое, что Елена не знала, как реагировать – восхититься его наглостью или придушить на месте.

– Сколько? – спросил Зиновий Давыдович.

Елена лучезарно улыбнулась, наклонилась к своему собеседнику, перегнулась через стол и коротко, без замаха, ударила в нос. Аккуратно, чтобы не сломать переносицу.

– Не сколько, а что, – сказала Елена, не удаляя улыбку с лица. – Мне нужен прямой и откровенный рассказ перед видеокамерой.

Желудевский откинулся на спинку кресла, задрал голову вверх и прижал к носу платок, стараясь остановить кровотечение.

– Это только начало, – сказала Елена. – Я не люблю быть палачом, но если придется, я с этой задачей справлюсь. И не надо корчить такую морду – ты знал, на что шел.

– Об этом я не знал, – сказал Желудевский, хлюпая носом. – Если бы я знал, все было бы совсем по-другому… Как с вами можно договориться? Я готов заплатить штраф…

Елена перемахнула через стол, сдернула олигарха с кресла, красивым ударом в голову сбила его с ног и некоторое время пинала корчащееся тело. Утомившись, она села на край стола и закурила. Пепел она стряхивала прямо на персидский ковер ручной работы.

– Будешь говорить? – спросила Елена. – Или продолжим экзекуцию?

Олигарх ответил не сразу.

– Это бессмысленно, – простонал он. – Даже если вы заставите меня сделать то, что хотите, эффекта не будет. Моя избитая физиономия вызовет только жалость.

– Это не проблема, – сказала Елена. – Есть такая вещь, называется видеомонтаж.

Желудевский изобразил слабое подобие улыбки.

– Тогда к чему весь этот балаган? – спросил он. – Вам просто доставляет удовольствие издеваться над людьми?

– Ах ты, гад! – взревела Елена.

Впервые за много лет она утратила контроль над собой. Последняя ее связная мысль была о том, что визитами к психиатру не следовало пренебрегать так долго.

5

– Только одну вещь я не понял, – сказал Юрий Всеволодович. – Москомп согласился помогать только Святославу или вам всем?

– А какая разница? – пожал плечами Мстислав. – Мы теперь все заодно, в одной лодке, как говорят в будущем. Святослав сядет в Новгороде, Переяславль Южный отдадим Ивану, а то сидит без удела, как юноша…

– Сдурел? – переспросил Юрий Всеволодович. – Ивану Каше – Переяславль? А почему тогда не Новгород сразу?

– Потому что Новгород должен принадлежать Святославу, – объяснил Мстислав. – Согласно лествичному праву…

Еремей издал странный звук, Мстислав посмотрел на него и понял, что воевода с трудом удерживает желание расхохотаться. Мстислав начал злиться.

– Это не смешно, – сказал он. – Если мы перестанем чтить законы предков, так и будем все время драться друг с другом, только не и мечами и стрелами, а электрическими пулями. А москомп будет смотреть на это безобразие и думать про себя: «Нельзя таким дуракам доверять серьезные знания – все испортят и передохнут». Отче, ты ведь знаешь греческие былины, помнишь, что про Пандору писали?

– Пандора – та девица, что нашла кладезь, который нельзя было открывать?

– Она самая. И еще апостол Павел говорил: «Не будьте шибко умными, но будьте умными в меру». Нам сейчас друг за друга надо держаться, а если начнем ссориться…

Мстислав махнул рукой, отчаявшись подобрать нужные слова. На душе было гадко и противно. Он мнил себя спасителем земли Русской, а теперь как бы не оказаться главным ее погубителем…

– Не сердись, сыне, – сказал Юрий. – Гляжу я на тебя и диву даюсь. Не того Всеволодовича наши потомки святым признали.

– В их прошлом я умру следующей зимой, – напомнил Мстислав отцу. – За месяц до тебя.

Юрий встал с лавки и стал ходить взад-вперед по горнице. Ходил он минут пять. А потом остановился и сообщил, как о решенном деле:

– Я отправлюсь в будущее. Довольно мне за вашими спинами прятаться, пора и самому посмотреть, что за теми вратами творится. Еремей, проводишь?

– Конечно, провожу, – кивнул Еремей. – Слушаюсь и повинуюсь.

Юрий неприязненно поморщился.

– Оставь эти заморочки дворянские, – сказал он. – Мы с тобой не на приеме с иноземными послами. Если с чем-то не согласен, лучше сразу скажи. Разве бывало такое, чтобы я тебя не выслушал?

– Никогда такого не бывало, – сказал Еремей. – Ты, Юрий Всеволодович, великий князь не только по прозванию, но и по сути. Нехорошо будет, если ты не получишь того, что заслуживаешь.

– Нехорошо, – согласился Юрий. – Каждый должен получать по заслугам. Ты, Мстислав, получишь…

Князь надолго замолчал.

– Не надо мне ничего жаловать, – сказал Мстислав. – Если так уж хочешь меня отблагодарить, сделай это позже, а сейчас ко мне незачем лишнее внимание привлекать. Да и Севу с Володей обижать не стоит.

Юрий Всеволодович удовлетворенно выдохнул.

– Хороший из тебя князь выйдет, когда подрастешь, – сказал он. – Не знал я, как с тобой объясниться, но ты и сам все понял. Еремей, тебя это тоже касается – как будет повод, отблагодарю от всего сердца, а пока просто поверь мне на слово. Хочешь, поклянусь?

– Не трудись, – махнул рукой Еремей. – Ты меня еще никогда не обманывал. Когда мы врагами были, и то честен был, а с тех пор, как на службу взял, ни разу не попрекал ничем.

– Да разве ж мы с тобой врагами были? – деланно возмутился Юрий. – Ты тогда простым тысячником был, а я…

Юрий замолк. Еремей тоже замолк, смутившись. Зря он напомнил князю о его первом недолгом сидении на Владимирском троне.

Было это двадцать лет назад, ранней весной. Еремей тогда был мужем в самом расцвете сил, не имел в бороде ни единого седого волоска и возглавлял молодшую дружину Константина Мудрого, старшего брата Юрия Всеволодовича. Когда умер Большое Гнездо, их отец и тогдашний великий князь Владимирский, Константин не согласился с его противозаконным завещанием и не признал верховенства младшего брата. Однако походом на Юрия не пошел, а просто сидел в своем Ростове, любовался на звезды, читал мудрые книги и, казалось, не замечал того, какой непорядок творится во Владимирской земле. Следующим летом Юрий повел полки на Ростов, но дать решающее сражение так и не отважился. Войска Юрия разграбили приграничные поселения и вернулись восвояси. Между братьями установилось хрупкое перемирие.

Той далекой весной непутевый Ярослав Всеволодович устроил в Новгороде то, что в будущем назвали бы массовыми репрессиями, переходящими в гуманитарную катастрофу. Почуяв запах большой войны, с юга прискакал Мстислав Удалой, лучший полководец тогдашней Руси. Изгнал с позором Ярослава с новгородской земли, одним видом своего войска обратил в бегство спешно собранный полк Святослава Всеволодовича и вступил во Владимирские земли, разоряя села и малые города. Вот тогда и пробил звездный час Еремея.

Именно его ростовский князь отправил вести передовой полк на Мологу, именно его назначил договариваться с Удалым. Константин и раньше отличал молодого воеводу, но таких ответственных дел еще не доверял.

Еремей справился с заданием на отлично, союз был заключен. Дабы соблюсти приличия, в Ростов отбыл Всеволод Мстиславич с официальным посольством, но главный вопрос был уже решен. Ростовские полки влились в войско Мстислава и пошли к граду Владимиру. Точнее говоря, войско Мстислава как бы влилось в ростовские полки, потому что отныне считалось, что война идет не для того, чтобы наказать Ярослава за бесчиние, а для того, чтобы вернуть Константину утраченный владимирский трон.

Они встретили владимирское войско у реки Липицы. Войско вел Ярослав, Юрий уступил ему бразды правления, отдавая должное полководческому мастерству в остальном непутевого брата.

Ярослав действовал как обычно – решительно и нагло, без колебаний попирая традиции там, где они мешали. Он привел владимирскую рать на Авдову гору, велел строить полевые укрепления и наотрез отказался выходить в чистое поле, как ни взывали Мстислав с Александром Поповичем к его княжеской чести. Дело казалось безнадежным, объединенная рать Новгорода, Смоленска и Ростова попалась в мышеловку. Наступать на плотный строй превосходящего врага вверх по склону, укрепленному плетнем и кольями – самоубийство. Отходить, оголяя тылы – тем более самоубийство. Союзникам оставалось только уповать на чудо.

И чудо свершилось. Сто лучших ростовских витязей построились свиньей и пошли к славе или смерти, исповедовавшись и заранее простившись с жизнью. В первом ряду шли Алеша Попович с двумя братьями, Добрыня Златой Пояс и Нефедий Дикун. Еремей шел в третьем ряду.