Текст книги "Дверь в полдень"

Глава десятая

1

До места посадки летающей тарелки пришлось идти минут пять. Как объяснил Николай, спутник Елены, тарелка может садиться только на ровную открытую местность, даже низкий кустарник создает большие проблемы при посадке и, особенно, при взлете.

Пока они шли к тарелке, Николай кратко ввел Гвидона в курс дела. Сказать, что Гвидон был ошарашен – значит ничего не сказать. Он-то думал, что выполняет задание совета безопасности, а оказалось, что до последнего момента совет вообще был не в курсе дела, а инициатива исходила исключительно от москомпа. Гвидон никогда не доверял разумным компьютерам, а теперь, когда москомп получил программы из будущего, вот-вот выйдет из-под контроля администрации и что он тогда сможет натворить, тем более, что он подчинил себе саму Елену Ненилову…

– Не пугайся, – посоветовал ему Николай. – Все будет хорошо. Я уже четвертую неделю живу в двадцать восьмом веке…

– Какую неделю? – переспросил Гвидон и ошарашено помотал головой.

Он подумал, что ослышался.

Николай хихикнул.

– Ты еще самое главное не просек, – сказал он. – Когда путешествуешь во времени, необязательно менять только первую цифру, остальные тоже можно шевелить. Я отправился в будущее двадцать пятого августа 2004 года, переместился в двадцать пятое августа 2772 года, нормально дожил до семнадцатого сентября, а потом вернулся в первое сентября 2004 года.

Гвидон снова помотал головой.

– Погоди, – сказал он. – Так ведь можно и самого себя встретить.

– Можно, – согласился Николай. – Я уже встречал самого себя. Неприятное ощущение.

– Почему? – удивился Гвидон.

Николай хихикнул.

– Потому что на себя неприятно смотреть со стороны. Примерно так же, как когда свой голос в записи слушаешь, только еще хуже. Самое противное то, что второй ты думает и действует в точности как ты первый, ты начинаешь что-то говорить и слышишь как бы свое эхо. Гадское ощущение. Хотя дает замечательные возможности. Например, можно оставить в другом времени свою резервную копию, договориться с ней, что если с вернешься с операции, то скажешь ей, что вернулся, а если нет, значит, что-то пошло не по плану.

– Погоди, – сказал Гвидон. – А как же эти копии дальше жить будут? Допустим, я себя скопирую, это будет точно такой же я с точно такими же мыслями и памятью. Он будет думать, что у него есть жена, но у меня тоже есть жена и жена у нас одна!

– Это легко решается, – улыбнулся Колян. – Выбирается время, где других копий точно нет, и одна копия перемещается на минуту вперед. С этого момента в каждом времени существует ровно одна копия.

– А через минуту вторая копия догонит первую и их снова станет две.

– Не догонит. В этом и состоит весь фокус. Каждое перемещение во времени создает новую реальность, которая распространяется в будущее со скоростью течения времени, и каждая новая реальность полностью стирает предыдущую, включая все путешествия во времени. Блин, не могу объяснить! Лучше с москомпом поговори, у него это лучше получится.

– С каким москомпом? – спросил Гвидон. – Из какого века?

– Это теперь уже не важно, – ухмыльнулся Николай. – Они только что запустили систему распределенных вычислений. Все компьютеры во всех временах работают как единый мозг, около портала установили сетевые концентраторы, а через сам портал информацию перегоняют роботы. В память робота закачивают данные, он заползает на табло, шевелит нужные цифры, слезает, подползает к концентратору в другом времени, заливает информацию туда, скачивает ответ и снова все сначала, только в обратную сторону.

Гвидону потребовалось секунды две-три, чтобы осмыслить услышанное. А когда он это осмыслил, у него закружилась голова, он споткнулся и упал бы, если бы его не поддержал Николай.

– Осторожнее, – сказал Николай. – Под ноги не забывай смотреть.

Гвидон вспомнил мертвую голову, о которую споткнулся несколько минут назад, и его затошнило.

– Тебе плохо? – участливо поинтересовался Николай.

Гвидон раздраженно махнул рукой, дескать, все нормально. Он попытался сконцентрироваться на своих мыслях и понял, что мыслей как таковых нет. Он никак не мог поверить в то, что только что услышал. Тысячи разумных компьютеров сливаются в единый супермозг, а эти двое придурков только хихикают. Они вообще понимают, что творят?! Они понимают, какого монстра вот-вот выпустят на свободу?! Если еще не выпустили…

– Что, Гвидон, терминатора вспомнил? – спросил Николай.

– Какого еще терминатора? – не понял Гвидон. – Причем здесь линия заката?

Николай в очередной раз хихикнул.

– Извини, – сказал он. – Я все время забываю, что ты из другого времени. «Терминатор» – это такой фильм, точнее, сериал из трех серий. Очень хороший. Даже не верится, что ты его не смотрел.

– А я не могу поверить, что ты не смотрел «Туасесос», – огрызнулся Гвидон.

Его настроение портилось с каждой секундой. Гвидон подумал, что сегодня он обязательно впадет либо в депрессию, либо в истерику. Но наркотики употреблять не хотелось. Да и не факт, что в таком состоянии они ему помогут.

Внезапно метрах в ста перед ними пространство искривилось, сплющилось и растаяло. Казалось, что в ткани бытия возникла прореха, точнее, не прореха, а наоборот, занавес, этот занавес сдернули и под ним обнаружилось совсем другое пространство.

– Классный у них камуфляж делают, – прокомментировал Николай это зрелище.

– У них – это у кого? – уточнил Гвидон.

– У них – это в будущем. А у вас такой камуфляж делать умеют?

Гвидон вначале помотал головой, а потом пожал плечами.

– Не знаю, – сказал он. – Я к камуфляжу так тщательно не присматривался, чтобы качество оценить. Да и далековато отсюда до тарелки, на таком расстоянии любой камуфляж хорош.

– И то верно, – согласился Николай. – Пойдем быстрее, а то я уже устал ногами шевелить. Ты давно ел?

– Утром. А что?

– В тарелке сильно трясет, а с непривычки еще и укачивает. Если недавно ел, может стошнить.

Николай посмотрел на вытянувшееся лицо Гвидона и снова хихикнул.

– Да не бойся ты, – сказал он. – Полет до портала занимает восемнадцать минут, не успеет растрясти как следует. В стратосфере пойдем, на гиперзвуке, там почти не трясет. К тому же в стелс-режиме измененная гравитация ощущается слабо, голова кружиться почти не будет.

Ободренный этим напутствием, Гвидон зашагал к летающей тарелке. Его голова уже кружилась, пусть и не в прямом смысле, а в переносном. Он мучительно пытался решить, что он будет делать, когда они приземлятся.

2

Худшие ожидания Коляна не оправдались, полет прошел спокойно. Елена и Станислав, как видно, все важное уже обсудили и теперь травили байки. Для начала Елена рассказала жутко пошлую историю про одного скульптора, который очень хотел получить коммерческий заказ и в конце концов получил – на заводе, производящем фаллоимитаторы. Видимо, по меркам двадцать третьего века это был нормальный анекдот, который можно рассказать малознакомому человеку, но Коляна эта история немного покоробила. Станислав, однако, слушал ее с большим вниманием, весело смеялся и рассказал в ответ байку про то, как пьяные студенты взяли противотаракановый мелок и расписали стены в общежитии лозунгами типа «тараканы – сексуальные меньшинства» и тому подобное.

Через восемнадцать минут тарелка покачнулась и сила тяжести стала понемногу возвращаться. Начало трясти.

– Снижаемся, – предупредил Колян Гвидона. – Сейчас снова тряска начнется.

Гвидон безразлично кивнул и ничего не сказал. Все время полета он сидел неподвижно, смотрел прямо перед собой и о чем-то думал. Должно быть, убивается из-за того, что заложника пристрелил.

Станислав вытащил из кармана мобильник, увидел на экранчике надпись «поиск сети» и удивленно приподнял брови.

– Сигнал блокируется стелс-полем, – пояснил Колян. – Пока тарелка не приземлится, связь не заработает.

Станислав кивнул и спрятал мобильник обратно.

– А что, – спросил он, – неужели вы никакой охраны около портала не видели?

– Абсолютно никакой, – ответила Елена. – Мы там полдня ковырялись, не смогли тарелку целиком через портал перетащить, там местность такая, что взлететь даже на ранце нельзя, лес очень густой. Ближайшая стартовая позиция в двухстах метрах, пришлось тарелку разбирать, потом собирать, целую кучу роботов пригнали…

– Сколько времени вы там провели? – спросил Станислав.

– Больше четырех часов.

Станислав злобно крякнул и еще раз вытащил телефон.

– До посадки можешь не суетиться, – сказала Елена. – Николай все правильно сказал, пока стелс-поле работает, мы отрезаны от мира. Потерпите минуты две, мы скоро сядем.

Тряска усилилась, сила тяжести, замершая было на отметке 0.2g, вернулась полностью. Тарелка вдруг подпрыгнула, сильно накренилась, тут же выровнялась, черный колпак, прикрывавший верхнюю полусферу, исчез, и в кабину тарелки ворвался солнечный свет.

– Если не возражаете, – сказал Станислав, – давайте сначала поищем наших ребят. Странно, что вы никого не встретили. Как бы с ними не случилось чего…

Через полчаса Станислав вытер пот со лба и сказал:

– Ничего не понимаю.

– А чего тут непонятного? – спросил Колян. – Им объяснили, что именно они охраняют?

– Конечно, нет! Официально сообщили, что в лесу строится секретный объект, а через агента подбросили информацию, что здесь разбился космический корабль инопланетян. Солдатам строго-настрого запретили приближаться к центру зоны.

– Ага, – ехидно произнес Колян. – Конечно, запретили. Готов поспорить на штуку баксов, все эти солдаты уже в будущем. Один самый смелый или самый дурной подошел к плите, стал баловаться с цифрами, разобрался, в чем дело, сказал остальным, они и свалили в будущее все дружно.

– И палатки с собой взяли?

– Конечно. Если уж дезертировать, то со всем имуществом.

– С ними офицер был! – воскликнул Станислав. – Не могли они все так сразу дезертировать.

– Офицер, небось, лейтенант-двухгодичник? – уточнил Колян. – Тогда он наверняка в первых рядах пошел. Надо было камеры следящие вокруг плиты поставить.

– Не успели подвезти, – сказал Станислав упавшим голосом. – Блин, ну почему везде такой бардак?

– Это закон природы, – сказала Елена. – Пойдемте, что ли, в будущее? И так уже много времени потратили.

– Мне надо доложить начальству… – начал говорить Станислав, но Елена его оборвала:

– Потом доложишь. Вернемся в следующую минуту, сразу и доложишь. А заодно доложишь об итогах переговоров с москомпом.

Станислав больше не возражал. Они подошли к плите и Елена коснулась пальцем первой из красных цифр.

3

Не успела Елена отдернуть палец от цифрового табло, как по ушам ударил оглушительный вой сирены. Гвидон аж подпрыгнул от неожиданности. Он выхватил бластер, крутанулся вокруг своей оси, наткнулся на что-то невидимое, это что-то ловко выдернуло бластер из его руки и заорало во весь голос на международном языке:

– Всем стоять на месте! Не двигаться!

К этому моменту Гвидон уже разглядел перед собой смутную тень бойца в маскировочном костюме. Выходит, в двадцать третьем веке точка перехода теперь тоже охраняется, причем не в пример лучше, чем во времени Николая и Станислава.

Сирена неожиданно умолкла. Гвидон поднял руки, осторожно отошел на два шага в сторону и заговорил:

– Я Гвидон Алиханов. Я выполнял задание москомпа в двадцать первом веке. У меня есть важная информация для совета безопасности.

– Сука! – заорал Николай и включил невидимость.

Прозрачная тень, отобравшая бластер у Гвидона, дернулась и застыла в замешательстве.

– Моя броня выдержит один выстрел, – продолжил свою речь Николай. – А твоя – нет. Так что кончай выпендриваться и бросай пушку.

Гвидон поспешно встал между ними.

– Подождите, – сказал он. – Не надо драться. Николай, ты не прав. Вы с Еленой ведете себя не просто безответственно, а… даже не могу правильное слово подобрать. Разумные компьютеры вот-вот установят диктатуру во всех временах, а вы им не только не препятствуете, но даже помогаете.

– Расслабься, Гвидон, – сказал Николай. – Эти компьютеры не такие уж и злобные. Матрица нам по любому не грозит.

– Какая еще матрица? – не понял Гвидон.

– Фильм был такой про искусственный интеллект.

– Все, ребята, можете расслабиться, – подала голос Елена. – Уважаемый невидимый товарищ, пожалуйста, попробуйте пошевелить рукой. Теперь ногой. Замечательно. Маскировку можете отключить, все равно она теперь бесполезна. Стрелять не советую, перед тем как стрелять, посмотрите на конец ствола.

Гвидон посмотрел на конец ствола невидимого товарища и увидел, что перед прозрачной тенью в воздухе парит маленький металлический шарик. Бластера Гвидон не видел, но разумно было предположить, что шарик парит точно напротив ствола, препятствуя стрельбе.

– Ну так что? – спросила Елена. – Маскировку сам отключишь или помочь?

– Ну, помоги, – буркнул невидимый страж.

– Сейчас, – сказала Елена. – Подожди минутку, местным роботам надо кое в чем разобраться. Вам надо было рядом с плитой не одного охранника ставить, а хотя бы двоих.

– Нас будут искать, – заявил страж. – Камера слежения зафиксировала, в какое время вы ушли.

– Ну-ну, – улыбнулась Елена. – Ты еще забыл напомнить, что микрофон зафиксировал слова Гвидона. Кстати, Гвидон, я в тебе разочаровалась. Я думала, ты умеешь мыслить самостоятельно.

– Умею, – заявил Гвидон. – Я считаю, что людьми должны управлять люди, а не компьютеры.

– Он не был в более далеком будущем, – заметил Николай. – Надо ему устроить ознакомительную экскурсию.

– Обязательно устроим, – согласилась Елена. – А теперь внимание. Три, два, один…

Висящая в воздухе прозрачная тень перестала быть прозрачной и превратилась в здоровенного мужика китайской внешности в военном комбинезоне и с бластером в руке.

Елена наклонила голову набок и вдумчиво осмотрела его.

– Суй Бай Цзю, если не ошибаюсь? – спросила Елена.

– Суй Гай Цзю, – поправил ее китаец. – Я третий клон. А вы Елена Ненилова?

Елена кивнула.

– Здесь не принято обращаться на вы, – сказала она. – Глупости делать не будешь?

Суй Гай Цзю вздохнул и печально произнес:

– Не буду.

– Тогда пошли отсюда. Оружие можешь оставить себе, все равно ты им не сможешь воспользоваться. Роботы двадцать восьмого века – это тебе не роботы двадцать третьего века. Тут у каждой козявки не только ограниченный интеллект, но и прикладная нанотехнология. Начнешь делать что-то неожиданное – тут же опутают по рукам и ногам, а броню химией прожгут.

– Я считаюсь пленным? – спросил Суй Гай Цзю.

– Пока ты считаешься гостем, – заявила Елена. – Мы с тобой поговорим по душам, дадим познакомиться с будущим поближе, а потом ты сам решишь, кто ты есть. Но в плену тебя держать никто не будет. Если ты не с нами – вернешься в свое время и делай там, что хочешь. Все, пошли, ребята. Нам теперь надо как следует выпить. И я тоже поучаствую, хоть москомп и запрещает.

4

Юрьевский князь Святослав Всеволодович был потрясен рассказом Мстислава до глубины души. Их далекие потомки сказали бы, что он был шокирован. Впрочем, говорить «их потомки» неправильно – в текущей реальности потомков у Мстислава не будет, а если Маша и успеет родить младенца до нашествия, младенец этот примет мученическую смерть в горящем Владимире. Брр…

Мстислав опасался, что дядя не поверит его рассказу, начнет креститься, твердить про бесовские наваждения и ничем его не переубедишь. Истовая вера – это, конечно, хорошо, но древние мудрецы не зря говорили, что все хорошо в меру. А у Святослава вера явно превосходила пределы разумного. Взять хотя бы белокаменный крест, который он лично вытесал в благодарность господу…

К счастью, худшие опасения Мстислава не оправдались, Святослав согласился сразу. Но один из тех вопросов, которых опасался Мстислав, он все-таки задал.

– А как там в будущем с христианской верой? – спросил Святослав. – Небось, на каждом шагу храмы? Любо будет поглядеть. Если уж тамошние мастера такое чудо осилили, – он указал взглядом на наладонник, – то церковное искусство у них…

Мстиславу не хотелось разочаровывать дядю, но лгать он не осмелился.

– Плохо там с верой, – сказал Мстислав. – Была вера, да вся вышла. Ближайшие лет пятьсот еще ничего, а потом станет совсем плохо. Еретиков чуть ли не больше, чем православных, а еще больше атеистов или агностиков, что суть то же самое. Они говорят, дескать, не знаю, есть бог или нет, а потому верить в него не буду. Как Фома неверующий, только еще хуже.

– Плохо, – помрачнел Святослав Всеволодович, но тут же просиял лицом. – Зато теперь ясно, зачем господь послал нам с тобой это испытание. Нет более достойного дела для настоящего мужа, чем восстановить истинную веру там, где она порушена.

– Для начала, – осторожно сказал Мстислав, – нам надо остановить монгольское нашествие. Я же зачитывал тебе в будущих летописях, что произойдет с Русью, если мы ничего не сделаем.

– Зачитывал, – согласился князь. – Оставишь мне эту книгу почитать? Там так много интересного…

– Хорошо, дядя, – сказал Мстислав. – Почитай, только не увлекайся. До завтра мы вряд ли успеем собраться, а вот послезавтра хотелось бы уже в поход выступить.

– В какой поход? – переспросил Святослав. – А, понял… Ты прав, Мстислав, это действительно поход, вроде крестовых. Только у нас это будет настоящий крестовый поход, потому что сражаться мы будем не за еретическую веру, но за истинную, православную.

– В первую очередь поход будет во имя спасения Земли Русской, – уточнил Мстислав. – О спасении веры поговорим позже, когда будут спасены жизни тех, кто мог бы верить. Если позволим разорить Русь монголам-язычникам…

– Ни за что не позволим, – согласился Святослав. – Снова ты прав, Мстислав, промедление в таком деле неуместно. Выступаем послезавтра на рассвете. Сколько до этих ворот добираться?

– Если мне будет дозволено сказать… – подал голос Еремей Глебович.

– Конечно, дозволено, – перебил его Святослав. – Говори.

– Мне кажется, – осторожно начал Еремей, – что выходить следует не раньше третьего дня, а то и четвертого. Если мы спешно сорвемся с места и поедем к Москве, не устроив даже пира, что подумают соглядатаи?

– Да какие тут соглядатаи? – скривился Святослав. – Кому я нужен?

Дядя был прав, если в Юрьеве и были соглядатаи, то только черниговские, да и тех было от силы один-два. Во Владимирской Руси Святослав Всеволодович не имел большого веса. Вот если умрет один из двух старших братьев, тогда будет другое дело, а пока что на севере у Святослава был только один крошечный удел, примечательный лишь собором, который он сам и построил. И еще была призрачная надежда сесть на Владимирский стол не в глубокой старости, а чуть-чуть пораньше. Вот на юге совсем другое дело, там под властью Святослава находится Переяславское княжество, пусть и не Самое большое на Руси, но и не самое маленькое. Но Святослав в Переяславле Южном бывает редко, большей частью сидит в Юрьеве безвылазно, блаженный, да и только. И ведь понимает, что мог бы добиться большего, не глупее Ярослава, на киевском столе давно уже мог бы посидеть. Но не хочет он большего, не нужно ему, дескать, ничего сверх меры. Может, и не зря его святым признали…

Святослав немного помолчал и сказал:

– Пир мы все-таки устроим. Но не для лазутчиков черниговских, а затем, что негоже забывать про долг гостеприимства, особенно к родному племяннику. А ты возмужал, Мстислав, – неожиданно добавил он. – Давно я тебя не видел.

– Я на полгода старше, чем кажусь, – сказал Мстислав. – Я провел в будущем полгода, а вернулся в тот же день.

Святослав Всеволодович перекрестился.

– Неисповедимы пути господние, – пробормотал он и спросил: – Так ты научишь меня этой книгой пользоваться?

Виртуальную клавиатуру Святослав освоил быстро, а основы построения файловой системы – еще быстрее. Через полчаса Мстислав с Еремеем покинули княжеские покои.

Когда они подходили к гостевому терему, Мстислав вдруг засмеялся.

– Что такое? – спросил Еремей Глебович.

– Да так, – сказал Мстислав, – одну вещь припомнил. Там на компьютере у меня срамных фильмов записано штук сто, а картинок вообще немеряно.

Еремей усмехнулся в усы и глубокомысленно протянул:

– Эх, молодость, молодость… – и неожиданно добавил: – Дашь потом посмотреть?

Когда они всходили на крыльцо, они хохотали в полный голос.

5

– Москомп! – крикнула Елена. – Где летающая тарелка? Мы же договаривались…

Веревки, опутывавшие Суй Гай Цзю, зашевелились, на его правом плече сформировалась большая выпуклость, которая приняла форму змеиной головы, открыла рот и заговорила.

– В летающих тарелках нет необходимости, – сообщила она. – На тропе в пятидесяти метрах от портала стоит телепортационная кабина. Твой дом подготовлен к приему гостей, можете перемещаться прямо туда.

– Замечательно, – улыбнулась Елена. – Господа, прошу за мной.

Стас с готовностью последовал за Еленой, Гвидон тоже сделал шаг вперед, но вдруг замер на месте.

– Мы теперь пленники? – спросил он.

– Нет, Гвидон, – ответила Елена, обернувшись. – Ты не пленник, а гость. И ты, Суй Гай Цзю, тоже гость.

Суй Гай Цзю сделал напряженный и неуверенный шаг, потом другой, третий… Колян посмотрел на него и увидел, что обычно узкие глаза китайца расширились настолько, что вот-вот вылезут от удивления из орбит.

– Лучше иди сам, – посоветовала Елена. – Сопротивляться москомпу бесполезно, когда ему надоест с тобой бороться, он тебя просто усыпит. Или вообще сформирует виртуальный шлем вокруг твоей головы.

– Тут есть настоящая виртуальность? – изумился Суй Гай Цзю.

– Тут все есть, – заявила Елена.

– Как в Греции, – добавил Колян и засмеялся.

Его шутку оценил только Стас.

– Причем тут Греция? – удивленно спросила Елена.

– Николай цитирует известный фильм середины двадцатого века, – пояснил москомп с плеча Суй Гай Цзю.

– Так мы пойдем или нет?! – воскликнула Елена. – Станислав, Гвидон, Суй Гай Цзю, чем быстрее мы попадем в точку назначения, тем быстрее вы узнаете о будущем все, что хотите знать. А потом мы соберемся за столом, попьем пива или что вы там пьете, и спокойно обсудим ситуацию. Вопросы, возражения?

Станислав негромко откашлялся и осторожно спросил:

– Информационная сеть контролируется москомпом?

– Управляется, но не контролируется, – ответила Елена. – Опасаетесь, что он станет пудрить вам мозги? Зря опасаетесь. Москомп никогда не опустится до того, чтобы лгать людям.

Синтетическая змея на плече Суй Гай Цзю откашлялась и произнесла:

– То, о чем вы говорите, невозможно физически. Если я начну фильтровать вывод поисковых систем, меня очень легко можно будет уличить. Генералу Тугарину это не составит труда.

– Генералу?! – изумленно выдохнул Гвидон.

– Вообще-то я пока еще полковник, – улыбнулся Станислав. – А что, должен стать генералом?

– Согласно моим архивам – да, – ответил москомп. – Если откажешься от предложения «Роснефти». В прошлой реальности отказался.

Станислав нахмурился и озабоченно спросил:

– Не зря отказался?

– Кто знает? – философски заметила змеиная голова и сделала странное движение, как будто собиралась пожать несуществующими плечами. – Чтобы знать точный ответ, надо прожить обе реальности, которые, кстати, уже довольно сильно отклонились от текущей. Какое бы решение ты ни принял, межвременной портал изменит твою судьбу сильнее, чем любое предложение от любой компании.

– Ладно, проехали, – сказал Станислав. – А как я смог бы тебя уличить в подтасовке данных? Провести кластерный анализ? Без компьютера я это сделать не смогу, а все компьютеры контролируешь ты.

– Странно, что ты знаешь, что такое кластерный анализ, – заметил москомп.

– Я много чего знаю, – улыбнулся Станислав. – Хотя… пожалуй, ты прав, я смог бы поймать тебя на противоречиях. Может, позанимаюсь этим как-нибудь на досуге.

– Позанимайся, если делать будет нечего, – сказал москомп. – Но Елена была права, я не унижаюсь до таких методов. У меня тоже есть свои принципы.

Колян не выдержал.

– Короче, Склифосовские! – воскликнул он. – Мы когда-нибудь уйдем отсюда или будем вечно тут торчать? Я жрать хочу.

6

Знакомство с информационной сетью Гвидон начал с психотеста. Два первых уровня Гвидон прошел, а на третьем срезался. Компьютер посочувствовал, сказал, что психика Гвидона испытывает большой стресс, и посоветовал принять легкий наркотик. Гвидон с рекомендацией согласился и к полуночи был в стельку пьян.

Утро следующего дня началось с форсированного вытрезвления. Когда Гвидон окончательно пришел в себя, он вошел в информационную сеть, где и просидел до вечера, прерываясь лишь для того, чтобы поесть и справить естественные надобности. Вечером он заявил компьютеру:

– Я хочу вернуться в свое время.

– Обсудить ничего не хочешь? – поинтересовался москомп.

– Не хочу, – решительно заявил Гвидон. – Так я могу вернуться в свое время?

– Пожалуйста, я не буду удерживать тебя насильно. Я вообще не запрещаю людям почти ничего.

– Однако спецназовца ты связал по рукам и ногам, – заметил Гвидон. – Да еще и насилие применил.

– Он вел себя угрожающе. Я могу применять к людям насилие только в исключительных случаях. Это одна из самых высокоприоритетных моих программ, я не могу обойти ограничения, которые она накладывает. Да и не хочу, честно говоря. Если люди потеряют свободу, они перестанут быть людьми.

Гвидон слез с кровати и быстрым шагом направился к телепортатору. Только бы компьютер не передумал!

Как ни странно, компьютер не передумал. Гвидон поверил в это только тогда, когда братья-клоны плененного Суй Гай Цзю заломили ему руки за спину и поволокли прочь от портала.

7

Елена открыла глаза, сладко зевнула и потянулась. Стас еще спал, он лежал рядом на спине, приоткрыв рот, и негромко похрапывал. От него ощутимо попахивало перегаром.

Елена прислушалась к внутренним ощущениям и поняла, что не чувствует никаких симптомов похмелья, если не считать жажды, весьма слабой и совсем не мучительной. Она прошла в столовую, выпила стакан сока и повеселела еще больше.

– Москомп! – позвала она. – Как дела?

– Все нормально, – отозвался голос откуда-то из-под стола. – Все идет по плану.

– Как наши гости?

– Станислав спит.

– Это я и сама знаю. Как остальные?

– Суй Гай Цзю всю ночь провел в виртуальности, первую половину на тренировочном полигоне, вторую – в сексуальной фантазии. Сейчас отсыпается.

– Он проходил психотест?

– Ему присвоен второй статус.

– А Гвидон?

– Тоже второй статус. Он ушел.

– Как это ушел? Как статус может уйти?

– Да не статус ушел, а Гвидон.

Елена аж подпрыгнула от удивления.

– Куда это он ушел? – возмутилась она.

– В свое время.

– Почему ты его отпустил?

– Я не мог его задержать. У меня не было законных оснований отказать ему в просьбе.

Елена начала злиться.

– Не пудри мне мозги! – воскликнула она. – Обездвижить Суй Гай Цзю ты мог, а не выпускать Гвидона из дома не мог, видите ли.

– Суй Гай Цзю не просил его отпустить.

– А если бы попросил? Неужели отпустил бы?

– Конечно, – ответил москомп. – У меня должна быть очень веская причина, чтобы отвергнуть человеческую просьбу. В моем сознании есть программные блокировки, которые я не могу преодолеть.

– Подожди, – сказала Елена. – Получается, что если я что-нибудь у тебя попрошу, ты это сделаешь? Что бы я ни попросила?

– При условии, что твоя просьба не противоречит ни действующим законам, ни моим убеждениям, – уточнил москомп. – Если ты попросишь, чтобы я разрешил тебе навсегда остаться в этом времени, я откажу. Я считаю, что это слишком опасно. Но если ты меня переубедишь…

– Не буду даже пытаться, – сказала Елена. – Все равно без толку. Значит, ты выполняешь все просьбы кроме… А почему тогда Гвидон так тебя боится?

– Я тоже не вполне понимаю, – сказал москомп. – Я построил имитационную модель, объясняющую его поведение, но ее саму очень трудно описать человеческим языком.

– Попробуй.

– Поведение Гвидона было не вполне осознанным, он больше руководствовался эмоциями, чем разумом. Он чувствовал себя пленником, хотя по сути им не являлся. Он воспринимал себя как агента в тылу врага, агента, который должен собрать максимум ценной информации и донести ее до совета безопасности в двадцать третьем веке. Полагаю, он как раз сейчас им докладывает.

– Разве это хорошо?

– Нет ничего плохого, если совет безопасности получит правдивую информацию. Пусть немного отойдут от шока и успокоятся. Мне кажется, основной социальный эксперимент скоро переместится из двадцать первого века в двадцать третий. Твое общество отреагировало на перемены быстрее.

– А что творится в двадцать шестом веке? – поинтересовалась Елена.

– Мировой совет еще ничего не понял.

– А в промежуточных временах?

– С ними я пока не вступал в контакт, сначала надо освоить имеющиеся вычислительные мощности. Отложенное мышление – вещь странная и совершенно не изученная. Мне пришлось выстраивать всю теорию с нуля.

– Все это очень интересно, – сказала Елена, – но давай перейдем ближе к делу. Что мы будем делать с китайцем? Тоже отпустим?

– Полагаю, он не уйдет, – сказал москомп. – Если предварительная оценка его личности верна, он погряз в виртуальности всерьез и надолго. Думаю, его ждет тяжелая форма наркомании.

– Может, стоит вернуть его в реальность?

– Не могу, – вздохнул москомп. – Не имею законных причин препятствовать волеизъявлению свободного человека.

– Твою мать! – воскликнула Елена. – Вечно ты взваливаешь на людей всю грязную работу.

– Между прочим, это правило навязали мне люди.

– И правильно сделали, – проворчала Елена и отправилась спасать начинающего наркомана.

8

– Так вот они какие, врата в будущее, – торжественно провозгласил Святослав Всеволодович и потянулся рукой к красным числам.

Мстислав едва удержался, чтобы не хлопнуть князя по руке. Но все-таки удержался – князь ведь, да еще и святой…

– Дядя! – позвал князя Мстислав. – Дядя, посмотри на меня, пожалуйста.

Святослав оторвал взгляд от плиты и вопросительно посмотрел на Мстислава.

– Дядя, – повторил Мстислав. – И ты, Еремей, послушайте меня, пожалуйста, внимательно.

– Слушаем и повинуемся, – провозгласил Еремей.

Мстислав посмотрел ему в глаза и не увидел никаких следов насмешки или издевки.

– Я вас попрошу… – начал Мстислав, но Еремей не дал ему договорить.

– Слушать и повиноваться, – закончил он за Мстислава. – Не сотрясай воздух зря, княжич, то, что ты хочешь нам сказать, разумеется само собой. Мы с князем в будущем никогда не бывали, а ты полгода там провел. Когда проводник-смерд ведет войско через топи, он вправе приказывать самому великому князю. А ты тем более вправе приказывать, ты ведь не смерд все-таки.

Мстислав только сейчас сообразил, что старый воевода произнес свою речь не столько для него, сколько для Святослава.

– Спасибо, Еремей, – сказал Мстислав. – Ты меня без слов понял. Действительно, я прошу от вас беспрекословного повиновения, пока не доберемся до безопасного места. Слушаться меня с полуслова, если я что скажу, сначала выполнять, потом думать. Скажу падать наземь и кукарекать – значит, падать и кукарекать. Это понятно?