Текст книги "Рюриковичи. Исторические портреты"

Всеслав Полоцкий

Всего семь месяцев с 1068 по 1069 год был великим князем киевским Всеслав Брячиславич Полоцкий. От его фигуры веет очарованием языческой Руси, дух которой великолепно передан А.С. Пушкиным в «Руслане и Людмиле». Считается, что двадцатилетний поэт написал свою поэму под впечатлением сказок Арины Родионовны. Пожалуй, все же большее влияние на него в этом случае оказала карамзинская «История государства Российского», в которой и нашел Пушкин прототипов своих сказочных героев, среди которых наверняка был и Всеслав Полоцкий. Исторические сведения об этом князе читаются как увлекательная сказка. В них полно сообщений об оборотнях, чудесных превращениях, сверхъестественных способностях.

Вот как вспоминает о нем автор «Слова о полку Игореве».

Всеслав «из Белгорода в полночь поскакал лютым зверем, завесившись синей мглой, утром отворил ворота Новугороду, расшиб славу Ярославову, поскакал волком от Дудуток до Немиги... Всеслав-князь людям суд правил, князьям города рядил, а сам ночью волком рыскал; из Киева до петухов великому Хорсу волком путь перебегал».

В этом отрывке ярко показана поразительная особенность Древней Руси. Огромная страна от Балтийского до Черного моря не воспринимается разорванной гигантскими расстояниями. Близки друг другу и связаны вместе Новгород и Тмутаракань, Галич и Чернигов, Ростов и Киев, Полоцк и Волынь. Возникает странное ощущение, что эти города близки и территориально, как будто до них, что называется, рукой подать. Преодоление колоссальных расстояний в военных походах, торговых путешествиях, просто переездах представляется как нечто само собой разумеющееся, не заслуживающее особого внимания. Словно и в самом деле от Белгорода до Новгорода можно за ночь доскакать. Такова была сила духовного родства, сознание единства. А ведь Русское государство по своим размерам превышало империю Карла Великого.

Далее поэт с горечью пишет: «Хоть и вещая душа была в отважном теле, но часто он беды терпел...»

Судьба Всеслава Брячиславича Полоцкого и на самом деле была необычна.

Прошло не так уж много лет с того дня, когда при участии варягов новгородцы во главе с Владимиром, будущим Святым, разграбили Полоцк и жестоко надругались над семьей князя. Сам Рогволод с сыновьями был убит, его дочь Рогнеда стала наложницей Владимира. Поэтому полочане поддержали своего князя, правнука Рогнеды, в войне с Новгородом. В 1067 году Новгород был взят и сожжен, но правивший Киевской державой «триумвират» Ярославичей (Всеволод, Изяслав и Святослав ― сыновья Ярослава) разбил Всеслава при реке Немиге. «На Немиге снопы стелют из голов, молотят цепами харалужными, на току жизнь кладут, веют душу от тел; у Немиги кровавые берега не добром были засеяны ― засеяны костьми русских сынов».

Перед сражением на Немиге братья Ярославичи захватили Минск. Все (!) мужчины были перебиты, жены и дети были проданы в рабство.

Битва на Немиге была 3 марта 1067 года. Всеслав Полоцкий потерпел поражение в войне против братьев Ярославичей.

Не исключено, как считал Г.В. Вернадский, что свои действия Всеслав пытался координировать со своим троюродным братом Ростиславом, также самовольно захватившим Тмутаракань. Не на это ли намекает автор «Слова о полку Игореве», говоря, что тот бывал в этом городе, обернувшись волком? На самом деле там Всеслав никогда не был.

Приглашенный для переговоров Всеслав был вероломно схвачен и посажен вместе с сыном в Киеве в поруб ― опущенный на большую глубину в землю сруб. До этого братья Ярославичи обещали ему прощение и мир. В качестве гарантии безопасности они целовали крест, но преступили крестное целование

После неудачных сражений Изяслава с кочевниками-половцами киевляне восстали, изгнали неугодного им князя, освободили Всеслава из заключения и провозгласили его князем. Всеслав «коснулся копьем золотого стола киевского», как образно выразился поэт. Летописец относит освобождение Всеслава на то, что Господь явил силу креста. «О крест честной! Так как верил я в тебя, ты и избавил меня от этой темницы!» ― с такой молитвой обратился Всеслав к Богу. Бог наказал клятвопреступников, нарушивших крестное целование, считал автор летописи.

Обращает на себя внимание полярность характеристик Всеслава: с одной стороны, он не чужд волхвования, чародейства, а с другой стороны, христианин, искренне верящий в Иисуса. И Христос помог Всеславу!

Изяслав вернулся в Киев с польскими войсками (как позже бы написали, в обозе польских интервентов). Не имевший дружины Всеслав оставил киевлян и тайно бежал, сначала в Белгород, затем в родной Полоцк. Еще раз сражаться с Ярославичами, да еще имевшими польскую поддержку, он был не в силах.

Кроме военной слабости, наверняка был еще один фактор, на который обратил внимание В.Н. Татищев. Всеслав, безусловно, понимал, что в глазах всей династии Рюриковичей он «хисчник [хищник] престола... принял всю власть великого князя не по своему достоинству».

Однако приход польских войск, чтобы покарать граждан Киева (вспомним, что именно они изгнали Изяслава и провозгласили князем Всеслава Полоцкого), вынудил киевлян обратиться за защитой к братьям Изяслава, Святославу и Всеволоду.

Горожане угрожали сжечь Киев и уйти в Греческую землю.

Народное возмущение против князя, казалось, заставило его считаться с мнением горожан. Изяслав обещал не карать киевлян, но обещание не выполнил. Направленный им сын Мстислав провел репрессии: 70 человек было убито. Часть горожан ослепили. Наказание наиболее активных возмутителей спокойствия дало результат. Когда въехал Изяслав в город, то приняли киевляне его «как князя своего».

Мстислав с войском отправился в Полоцк и занял его, но ненадолго. Всеслав Брячиславич вскоре вернул себе свой город. Он оставил военные авантюры и стал заниматься более приличествующими государственному мужу мирными делами, чтобы прославить свою родину и родину своих предков, дать ей защиту от врагов и возможность обратиться к Господу. Духовное утешение так необходимо было жителям Полоцкой и Минской земель, пережившим столько бед.

В Минске Всеслав построил мощную крепость. В Полоцк пригласил византийских архитекторов, чтобы те возвели там каменный Софийский собор, не уступающий киевскому и новгородскому.

После смерти Всеслава в 1101 году Полоцкая земля была поделена между его шестью сыновьями. Наибольшую активность проявил Глеб Всеславич. Л.В. Алексеев исследовал деятельность князя. Он начал строить каменный храм Богородицы в Минске, воевал с соседями, стремясь расширить границы своего владения. В 1117 году был захвачен Владимиром Мономахом и умер через два года в заточении в Киеве.

Ростислав Владимирович

Обстоятельства смерти Ростислава Владимировича, внука Ярослава Мудрого, навсегда остались в истории как пример самого низкого предательства. Вот как описывает его гибель «Повесть временных лет», к которой обращались все поколения историков.

К Ростиславу в Тмутаракань приехал некий греческий чиновник. Случилось это в 1066 году. Летопись называет этого чиновника котопаном, а Н.М. Карамзин добавляет в своей «Истории государства Российского», что эта должность соответствует положению префекта. Дальше лучше предоставить слово непосредственно летописцу: «Однажды, когда Ростислав пировал с дружиною своею, котопан сказал: “Князь, хочу выпить за тебя”. Тот же ответил: “Пей”. Он же отпил половину, а половину дал выпить князю, опустив палец в чашу; а под ногтем был у него яд смертельный, и дал князю, обрекая его на смерть не позднее седьмого дня».

Личность Ростислава Владимировича всегда привлекала к себе внимание историков и литераторов своим особым трагизмом. Щедро одаренный от природы доблестью, воинским талантом и красотой, он смог не запятнать себя каким-либо неблаговидным поступком. Но он не успел и прославить себя подвигами или что-то совершить для родной земли, безвременно умерев в 29 лет.

Отец его, кстати, тоже умер молодым, всего лишь в возрасте 32 лет.

Родился Ростислав в 1037 году, когда его отцу, Владимиру Ярославичу, было всего 17 лет. Таковы были обычаи того времени, детей обычно женили рано. В суровых условиях жизни надо было обеспечить преемственность поколений, закрепить за своим родом достигнутое состояние, а по возможности обеспечить своим потомкам более благоприятное положение. Ничего этого не вышло у Владимира. Он умер на два года раньше своего отца, Ярослава. По существовавшим тогда правилам его единственный пятнадцатилетний сын не имел доли в наследстве Владимира Ярославича. Благополучие Ростислава зависело сначала от деда, а потом от доброй воли его дядей, к которым перешла власть в Русской земле.

Владимир Ярославич княжил в Новгороде с 1036 года до самой своей смерти, которая случилась 4 октября 1052 года.

Исходя из этого, можно сделать вполне определенный вывод, что Ярослав безоговорочно доверял своему старшему сыну. Сам Ярослав достаточно долго был новгородским князем, с 1012 по 1019 год. Именно благодаря поддержке новгородцев он смог одолеть в тяжелых сражениях своего брата Святополка, с которым воевал с переменным успехом четыре года после смерти своего отца, Владимира, в 1015 году. Передать управление самым сильным и богатым краем Русской земли Ярослав мог только тому из своих сыновей, в чьей преданности и в чьих административных способностях он не сомневался.

Конечно, Владимир Ярославич хотел бы, чтобы единственный сын унаследовал его власть и положение. Но этому не суждено было случиться. Занявший согласно завещанию Ярослава великий киевский стол князь Изяслав стал править Новгородом через своих посадников.

Как же складывалась дальнейшая судьба Ростислава после смерти отца?

«Повесть временных лет» ничего не сообщает о жизни Ростислава до 1064 года, но историки смогли реконструировать основные события его жизни.

Вряд ли после смерти своего старшего сына Ярослав Владимирович стал куда-то переводить своего пятнадцатилетнего внука. Скорее всего Ростислав так и продолжал жить в Новгороде до того момента, когда через два года его судьбу стали решать дяди, среди которых официальным преемником Ярослава считался Изяслав Ярославич.

Итак, с 1052 по 1054 год Ростислав живет в Новгороде. Годы юности ― это время мужания молодого князя, время обретения верных друзей, период, когда определяются перспективы своей жизни. Выросший в обстановке, когда его отец был правителем обширной и развитой в хозяйственном и финансовом отношении Новгородской земли, Ростислав невольно предполагал, что он займет в будущем не менее значимое положение. Есть еще одно обстоятельство, которое объясняет во многом действия Ростислава в последующем. Новгород находится от Киева на значительном удалении. Связь его со столицей была затруднена. Считается, что даже с парой сменных лошадей всадник мог преодолеть в день в среднем 60 километров, потому что в пути надо было предусматривать перерывы на отдых и питание. Затрудняли движение различные препятствия: реки, овраги, лесные завалы и т. д. Тогда от Киева до Новгорода сообщение шло около 20 дней. Если же использовались речные пути, то время увеличивалось. В этих условиях управляемость отдаленными землями из центра была невысокой, а это значит, что правители отдаленных земель неизбежно обладали высокой степенью независимости. Владимир был верным сподвижником своего отца, но практически во всех вопросах он осуществлял собственную политику. Чем ближе был тот или иной город к Киеву, тем, соответственно, на меньшую долю самостоятельности мог рассчитывать правящий там князь. Ощущение свободы и самостоятельности от центральной киевской власти наверняка с детства вошло в характер Ростислава.

В 1054 году умирает великий киевский князь Ярослав Владимирович. Перед Изяславом Ярославичем и его братьями Святославом и Всеволодом встала задача закрепления русских земель за членами уже разросшегося рода Рюриковичей.

Как писал С.М. Соловьев, Ростиславу братья Ярославичи выделили Ростов. В.О. Ключевский считал, что Ростовский край был «выделен Ростиславу среди владений Всеволода Переяславского».

Само по себе владение Ростовом было не так уж плохим для семнадцатилетнего сына умершего новгородского князя. Ранее Ростовом владел сам Ярослав Мудрый до своего перевода в Новгород. Позже в этом городе княжили Юрий Долгорукий и Андрей Боголюбский, про которых никак нельзя сказать, что они не были честолюбивы и не стремились к власти. Конечно, колонизация славянами этого края, населенного по преимуществу финно-угорскими племенами, в то время только развивалась. Ресурсы Ростова не шли ни в какое сравнение с ресурсами не только Новгорода или Чернигова, но также и Переяславля или Смоленска.

Не исключено, что Ростислав выражал недовольство своей ростовской «ссылкой». Возможно, что и Всеволоду не хотелось в своих землях иметь анклав, управляемый племянником. Поскольку мы знаем, что впоследствии ростовские земли перешли к Святославу (в 1071 году от его имени воевода Янь Вышатич вершил здесь расправу над волхвами), то интерес в удалении Ростислава из Ростова мог быть и у Святослава.

Летопись дает друг за другом два кратких сообщения:

«В год 6565 (1057). Преставился Вячеслав, сын Ярослава, в Смоленске, и посадили Игоря в Смоленске, выведя его из Владимира...

В год 6568 (1060). Преставился Игорь, сын Ярослава».

С.М. Соловьев считал, что после смерти Вячеслава Ярославича а затем и Игоря Ярославича, княживших друг за другом в Смоленске, Ростислав мог надеяться на то, что смоленские земли достанутся ему. Но этого не случилось. Историк писал: «По смерти Вячеслава Ярославичи перевели Игоря в Смоленск, а на его место во Владимир-Волынский перевели племянника Ростислава; но теперь Игорь умер в Смоленске: Ростислав мог надеяться, что дядья переведут его туда, но этого не последовало; Ростислав мог оскорбиться».

Г.В. Вернадский предполагал, что на юго-западе Ростислав захватил на какое-то время Галич. Трудно совместить мнения обоих авторитетных историков друг с другом. Несомненно, что Владимир-Волынский в то время был более привлекателен по сравнению с Галичем. Возможно, Г.В. Вернадский имел в виду, что Галич был захвачен Ростиславом во время его нахождения во Владимире-Волынском. Однако, по мнению Г.В. Вернадского, из Галича он был изгнан своими дядьями, старшими сыновьями Ярослава, которые в то время согласованно управляли Русью.

Как указывается в «Славянской энциклопедии» В.В. Богуславского, В.Н. Татищев полагал, что Ростислав после смерти Ярослава получил во владение Ростов и Суздаль, а затем был переведен во Владимир-Волынский.

Видимо, именно во время своего пребывания на юго-западе Руси Ростислав женился на Анне Ланке, дочери короля Венгрии Андрея (Эндре). «Повесть временных лет» так характеризует его: «Был Ростислав муж доблестный, воинственный, прекрасен сложением и красив лицом и милостив к убогим». Венгерская принцесса родила мужественному русскому князю дочь и троих сыновей: Рюрика, Владимира (Володаря) и Василия (Василько). Внук Ярослава был благодарен своей жене: какой отец не будет счастлив, имея трех сыновей. Ведь сыновья ― это его защита в старости, это помощь друг другу в то суровое и неспокойное время.

Будущее показало, что сыновья Ростислава унаследовали его качества. Они были смелы, отважны, предприимчивы, не шли против понятий о княжеской чести и достоинстве. Они всегда помогали другу, и именно им и их потомкам обязано своим появлением впоследствии могущественное Галицкое княжество.

После Волыни Ростислав оказывается в Тмутаракани. Это был уже 1064 год. Летопись однозначно характеризует появление Ростислава как побег: «бежал Ростислав, сын Владимира, внук Ярославов, в Тмутаракань». Откуда бежал Ростислав? В чем заключались причины побега? Обо всем этом можно только строить предположения.

Тмутаракань находилась во владении Святослава, самого честолюбивого и деятельного из всех троих братьев Ярославичей. Его наместником там был родной сын Святослава, Глеб.

Из этого ясно, что Ростислав бежал в Тмутаракань не по причине недостатка смелости, а совсем наоборот. Он наверняка понимал, что своим появлением в Тмутаракани вступает в конфликт с могущественным и властным дядей Святославом. Но это не остановило внука Ярослава.

Короткая летописная фраза о побеге Ростислава в Тмутаракань содержит очень много информации, которая нуждается в расшифровке и комментариях. В ней далее говорится: «...И с ним бежали Порей и Вышата, сын Остромира, воеводы новгородского».

Сын новгородского посадника, назначенного Изяславом, Вышата Остромирич, был заодно с Ростиславом. С одной стороны, это легко объяснимо. Детские годы Ростислава и Вышаты, возможно, прошли в Новгороде вместе, и они были заодно. Но как они могли согласовать свои действия, если перед побегом в Тмутаракань Ростислав находился во Владимире-Волынском (или Галиче), а Вышата ― в Новгороде? Для того, чтобы связаться друг с другом, им надо было предпринять длительное и нелегкое путешествие. Однако они оказались в Тмутаракани вместе. Получается, что Ростислав перед Тмутараканью был в Новгороде, откуда и бежал на юг. В «Славянской энциклопедии» говорится, что записи об этом имеются в ряде русских летописей. Даже беглый взгляд на карту показывает всю сложность такого маршрута. В этом же источнике высказано предположение, что, возможно, из Владимира-Волынского Ростислав хотел овладеть Новгородом, но потерпел неудачу и должен был вместе с единомышленниками бежать на юг.

Возможен и другой вариант объяснения факта присутствия в Тмутаракани вместе с Ростиславом выходцев из Новгорода. Друзья и единомышленники Ростислава, среди которых был и Вышата, сопровождали его при всех перемещениях по городам Русской земли.

Придя в Тмутаракань, Ростислав, по словам летописца, «выгнал Глеба из Тмутаракани, а сам сел на его место».

Скорее всего это происходило не таким образом, что Ростислав прискакал со своими двумя друзьями, Пореем и Вышатой, открыл дверь княжеского терема в Тмутаракани и стал гнать из него Глеба. Хотя нигде не сообщается о вооруженном столкновении, но, конечно, Глеб был вынужден уступить превосходящим силам Ростислава. При этом Глебу нельзя отказать в личном мужестве. Когда в дальнейшем Глеб столкнется с волнениями в Новгородской земле, он лично выйдет к мятежникам и топором зарубит волхва, который подстрекал народ.

Отсюда следует, что к Ростиславу примкнули достаточные вооруженные силы, чтобы оказать давление на Глеба. Так что это был не столько побег лишенного своего удела Ростислава, сколько военный поход. Можно сказать, что это была демонстрация силы, правильно понятая Глебом Святославичем.

В следующем году на выручку сыну пришел из Чернигова Святослав Ярославич. Ростислав удалился из Тмутаракани, «не потому, что испугался Святослава, но не желая против своего дяди оружия поднять».

По уходе Святослава история с изгнанием Глеба повторилась. Ростислав опять стал княжить в Тмутаракани. Видимо, Ростислав сумел обеспечить себя большим количеством сторонников и, казалось, мог считать Тмутаракань своим владением. Но смог он править Тмутараканью всего только год. В 1066 году и произошла детективная история с отравлением ядом замедленного действия русского князя на пиру с его дружиной.

Хитроумный грек, опустивший в чашу с вином свой палец, под ногтем которого был спрятана отрава, поплатился за свое предательство жизнью. Возвратившись в Херсонес из Тмутаракани, он объявил, в какой день умрет отравленный им Ростислав. Так и случилось. Жители Херсонеса забили котопана камнями.

Понятно, что котопан предпринял морское путешествие из Херсонеса в Тмутаракань, чтобы отравить Ростислава, не по своей инициативе. Лично ему Ростислав был скорее безразличен. Грек выполнял чье-то задание, причем, выполнив его, считал себя за пределами Тмутаракани уже в безопасности.

Чье поручение выполнил котопан? Можно этот вопрос поставить по-другому. Кому была выгодна смерть Ростислава?

Основных версий может быть выдвинуто три.

Первая версия изложена непосредственно в «Повести временных лет», и ее придерживаются практически все историки, начиная от Н.М. Карамзина.

Предоставим слово летописцу: «Когда Ростислав был в Тмутаракани и брал дань с касогов и с других народов, этого так испугались греки, что с обманом подослали к нему котопана».

Греки, имевшие владения в Крыму, были отделены от Тмутаракани Керченским проливом. Касоги, с которых стал брать дань Ростислав, находились в противоположной стороне, в Закавказье, и никогда не входили в сферу влияния византийцев. Завязав с ними отношения, Ростислав возродил политику по отношению к кавказским народам, которую проводил еще Мстислав Владимирович, чьим внучатым племянником был Ростислав. Греки, конечно, могли настороженно относиться к Ростиславу, считая, что если тот мог совершить тысячеверстный «побег» (на самом деле это был поход, да еще с участием новгородских сил), то Керченский пролив для него преодолеть будет несложно. Однако направление политики Ростислава было совсем другим ― на восток, по пути Мстислава Владимировича, своего двоюродного деда. Был ли смысл для Ростислава ликвидировать присутствие греков в Крыму? С точки зрения здравого смысла ― нет. Греческие города в Крыму являлись пунктами торговли с Византией, ради развития которой русские князья в большинстве случаев и предпринимали свои походы. Уничтожить греческие поселения в Крыму означало нанести удар по торговле, обеспечивавшей благополучие русских князей, в том числе и Ростислава. Кроме экономических факторов надо учитывать и военные. Почти все вооруженные столкновения русских с греками кончались закономерным их поражением. Одно из немногих исключений ― легендарная история с прибиванием Олегом своего щита на воротах Царьграда. Был ли смысл у Ростислава вступить в военный конфликт с Византийской империей? С точки зрения здравого смысла и собственных экономических интересов смысла в этом не было.

Вторая версия дополняет предыдущую и наиболее полно сформулирована Г.В. Вернадским. Он не высказывает сомнений в том, что решение об отравлении Ростислава было принято византийцами, но дополняет эту версию предположением о согласованных действиях Ростислава и Всеслава Полоцкого против триумвирата братьев Ярославичей, правивших в то время Русью. Ростислав захватил в первый раз Тмутаракань в 1064 году, а Всеслав выступил под Новгород зимой 1067 года. Неожиданная смерть Ростислава оставила Всеслава без союзника, что и привело его в конечном счете к поражению от Ярославичей. Если согласиться с Г.В. Вернадским, то получается, что в смерти Ростислава были заинтересованы все трое сыновей Ярослава: Изяслав, Святослав и Всеволод. Из этого следует возможность принятия решения об отравлении племянника, что называется, на семейном совете.

Третья версия, объясняющая смерть Ростислава, полностью исключает заинтересованность государственных византийских структур в отравлении Ростислава. Упомянутый греческий котопан, если он был, выступал просто в качестве наемника, который не вызвал подозрений Ростислава и легко мог осуществить задуманное. Кто мог нанять грека? Давайте вспомним, кому Ростислав по меньшей мере дважды больно наступил на ногу. Два раза он изгонял из Тмутаракани Глеба Святославича, даже несмотря на то, что его дядя Святослав лично предпринял за сотни верст поход из Чернигова на юг, пытаясь с оружием в руках объяснить племяннику недопустимость его действий. Итак, мог ли Святослав принять и осуществить такое страшное решение об отравлении Ростислава? Никогда мы не узнаем, его ли рук это дело. Но очевидной является заинтересованность Святослава в ликвидации не в меру предприимчивого племянника. Святослав был очень властолюбив и проявил себя очень хитроумным политиком. Это показали последующие события, когда он свергнул своего старшего брата с киевского престола и почти на четыре года обрек его на скитания за границей. В ситуации со старшим братом Святослав не ограничивал себя особенно выбором средств для достижения своей цели. Могло его что-то удержать от устранения Ростислава?

После смерти Ростислава в Тмутаракань опять вернулся Глеб Святославич.

О том, что греки вряд ли были заинтересованы в отравлении Ростислава, говорит и то, что не в меру хвастливый исполнитель убийства был забит камнями на улицах греческого города греческими же гражданами. Интереса у греков в устранении русского князя не было, а таким образом они выразили свое отвращение и непричастность к подлому поступку наемника.

Очень даже может быть, что казнь отравителя была проявлением не стихийного возмущения граждан, а осуществлена по приговору городского суда Херсонеса и показывает, что официальные властные органы Византийской империи провели следствие и осудили преступника, посягнувшего на жизнь члена правящего на Руси рода Рюриковичей. Тем самым они попытались свести к минимуму ущерб добрососедским отношениям Византии и Руси.

Ростислав умер 3 февраля 1066 года и был похоронен в церкви Святой Богородицы, построенной еще Мстиславом в ознаменование его победы над правителем касогов князем Редедей. Внучатому племяннику Мстислава Владимировича не удалась попытка продолжить дело своего предка.