Текст книги "Рюриковичи. Исторические портреты"

Юрий Долгорукий

Приход к власти в Киеве Юрия Долгорукого знаменовал смещение центра Русской земли на северо-восток. Для него Киев был только символом верховной власти, его «отчиной», а добивался Юрий Долгорукий киевского престола, опираясь на ресурсы Владимиро-Суздальской Руси.

В этот период обостряются взаимоотношения князей и киевского веча. Киевляне вынуждены были принять сначала Ярополка (правил с 1132 по 1139 год), а затем и Юрия Долгорукого без заключения ими ряда (договора) с городом. Как показал анализ Ю.А. Лимонова, за 8 лет, начиная с 1146 года, киевское вече 13 раз принимало свои решения. Семь раз оно приглашало князей, дважды изгоняло неугодных правителей. Три раза принимались решения, ограничивающие княжескую волю. Ростислав потерял престол из-за отсутствия договора с городом. Игорь Ольгович был свергнут и казнен за нарушение договора. После смерти Юрия Долгорукого в ночь на 15 мая в 1157 году, которого киевляне также ненавидели, его имущество в Киеве было разграблено, а воины его суздальской дружины перебиты. Предполагают, что и умер князь, будучи отравлен киевскими боярами. Киевский летописец пишет, что непосредственно перед смертью князь выпил, в ночь почувствовал себя плохо и, проболев 5 дней, умер. Похороны были проведены поразительно быстро: на утро следующего после смерти дня. Несмотря на попытку летописца скомпрометировать князя, ясно, что после злоупотребления алкоголем не болеют почти неделю, чтобы затем умереть. Смерть князя наступила тогда, когда она была выгодна его новому сопернику в борьбе за Киев ― Изяславу Давыдовичу, что отмечает известный исследователь этого периода русской истории Ю.А. Лимонов. Впрочем, умер Юрий Долгорукий, прожив 67 лет.

Юрий Долгорукий не проявил себя уж очень искусным полководцем. Войн за киевский престол он просто не мог избежать, добиваясь осуществления своих юридических прав на свою «отчину». Настойчивость в его притязаниях (он со своей суздальской дружиной дважды захватывал Киев) и принесла ему прозвище Долгорукий.

К заслугам князя историки, в частности Ю.А. Лимонов, относят установление тесных дипломатических отношений с кочевниками и Византией, строительство и присоединение городов. Первой его женой была дочь хана Аепы, названная при крещении Евдокией, на которой он женился, как указывает Е.В. Пчелов, 12 января 1108 года. Последней женой ― Елена, сестра византийского императора Мануила Комнина, что подтверждает Ю.А. Лимонов.

Традиционно жителям Ростовско-Суздальской земли приходилось опасаться набегов волжских булгар. Правда, тем никогда не удавалось добиться крупных успехов.

Как считал Ю.А. Лимонов, не менее опасным, чем мусульмане-булгары, врагом Ростово-Суздальской земли был Новгород. Это, конечно, очень сильное утверждение: имеющие единое происхождение и единую веру славянские народы враждовали между собой так же ожесточенно, как если бы имели разные этнические корни и верили в разных богов. Но таковы были, по мнению историка, реалии распадающегося Русского государства.

После смерти отца, Мстислава Великого, в 1132 году опьяненный воздухом долгожданной свободы, княживший в Новгороде Всеволод Мстиславич поскакал из Новгорода на юг, в Переяславль, чтобы заявить права на город, где некогда княжили его дед Владимир Мономах и отец Мстислав.

Этот легкомысленный поступок дорого обошелся слишком проворному князю. Его дядя Юрий Владимирович, позже названный Долгоруким, прогнал его из Переяславля всего через несколько (!) часов. Вернувшись в Новгород, обескураженный Всеволод услышал в свой адрес нелестные слова с обвинениями в нарушении договора. Новгородцы напомнили ему, что тот клялся им «умереть в городе», то есть не покидать новгородцев до самой своей смерти. Непостоянному князю указали на ворота. С дороги, однако, сменив гнев на милость, новгородцы вернули Всеволода опять к себе. «Но власть его ограничилась», ― писал Н.М. Карамзин.

В 1134–1135 гг. новгородцы предприняли два похода на Суздаль. Инициатором был князь Всеволод Мстиславич. Целью (по другим данным, они состоялись в 1135–1136 гг.) было изгнание из Ростово-Суздальского княжества Юрия Долгорукого. На владение набирающими силу северо-восточными русскими землями претендовал Изяслав, брат Всеволода. У Всеволода и у самого были основания ненавидеть своего дядю, позорно изгнавшего его из Переяславля.

До этого Всеволод совершил два похода на чудь (так тогда называли предков эстонцев). Их земли находились под контролем Новгорода. «Сей народ ненавидел россиян как утеснителей, отрекался платить дань и сопротивлением отягчал свою долю». Ему удалось усмирить волнения подвластных эстонцев, вернуть Юрьев (ныне город Тарту), основанный еще Ярославом Мудрым.

В обоих походах в Суздальскую землю новгородцы не достигли своей цели. Первый завершился у города Дубна. Не желая смириться с неудачей, несмотря на увещевания митрополита, хотевшего прекратить междоусобицы, войско под руководством Всеволода 31 декабря отправилось покорять Суздаль. Пыл воинственных новгородцев не смогли охладить даже зимние морозы и метели. Второй поход окончился трагично. Страшный разгром соединенных сил «новоградцев», «пъсковичеи» и «ладожан» 26 января около Ждан-горы привел в итоге к изгнанию Всеволода из Новгорода.

Юрий Долгорукий отстоял свои владения от посягательств племянников, Изяслава и Всеволода Мстиславичей.

После возврата из суздальского похода разгромленный суздальскими войсками Юрия князь Всеволод попытался провести в Новгороде ряд мер административного характера. Тогда-то горожане ему все и припомнили: и его попытку променять их город на Переяславль, и бегство в 1135 году с поля битвы у Ждан-горы, и любовь к охотничьим забавам в ущерб государственным делам, и непостоянство по отношению к черниговским князьям, потомкам Олега Святославича («Гориславича»).

Собравшись на вече вместе ладожанами и псковитянами, новгородцы осудили разочаровавшего их князя Всеволода Мстиславича на изгнание.

Произошло это событие, по датировке Б.А. Рыбакова, 28 мая 1136 года. Именно от этой даты начинается 350-летняя история самостоятельной купеческо-боярской республики Господина Великого Новгорода, когда всеми делами будет вершить вече, а князья будут исполнять роль наемных «генералов» с заключением обязательного договора ― ряда. В начале XIII века Новгород был принят в Ганзейский союз, объединяющий 80 торговых городов Европы. Это был особый город Руси ― богатейший город-республика с громадными территориальными владениями к северу и востоку, вплоть до Каменного Пояса (Уральских гор).

Всеволод получил свободу через два месяца ареста вместе с семьей в епископском доме под охраной 30 вооруженных стражников. Впоследствии он выехал в Псков, жители которого согласились принять князя к себе. Новгородцы пригласили к себе его недруга, черниговского князя Святослава Ольговича. Великий киевский князь Ярополк, как отмечал Н.М. Карамзин, «равнодушно смотрел на то, что древняя столица Рюрикова [Новгород] уже не признавала над собою его власти».

Наступившее спокойствие в Ростово-Суздальской земле после отражения новгородских походов продолжалось недолго.

Еще более осложнилась обстановка после смерти киевского князя Ярополка Владимировича, старшего брата Юрия Долгорукого, 18 февраля 1139 года. Новым киевским князем стал Всеволод Ольгович Черниговский (сын Олега «Гориславича», который без устали «мечом крамолу ковал» на русской земле). В 1141 году его братья Игорь и Святослав вместе с рязанскими князьями напали на Ростово-Суздальскую землю. Об этом набеге писал О.М. Рапов, что он был удачен.

Зато смерть Всеволода Ольговича в 1146 году резко изменила прежде недружелюбные отношения между Юрием Долгоруким и Ольговичами, потомками Олега «Гориславича». Как часто бывает в политике, объединяющей силой оказалась общая ненависть. В данном случае Юрий Долгорукий и Святослав Ольгович ненавидели Изяслава Мстиславича, ставшего новым киевским князем.

Юрий Долгорукий сам хотел занять киевский престол «по отчине и дедине», то есть по праву старшинства в роде Мономашичей.

Святослав Ольгович после смерти своих братьев Всеволода и Игоря вынужден был спасаться от Изяслава Мстиславича бегством, оставив Чернигов. Наиболее подходящим местом для спасения ему показалась Ростово-Суздальская земля, которую он разорял и грабил со своим братом Игорем всего 5 лет назад.

Возможно, как-то повлияло на союзнические отношения троюродных братьев то, что и Юрий Владимирович, и Святослав Ольгович были оба женаты на дочерях половецких ханов. Женились они практически в одно и то же время, в январе 1107 года.

Говоря о Святославе Ольговиче, нельзя не сказать о его отношении к своему брату Игорю. Пожалуй, это один из немногих случаев, когда в летописях можно прочитать о любви и братской преданности, а не о ненависти братьев, не об интригах, не о войнах между собой. Игорь был свергнут с киевского престола. Святославу предложили отказаться от брата в обмен на черниговское княжение. Н.М. Карамзин так передает ответ Святослава: «Возьмите все, что имею, освободите только Игоря... пока душа моя в теле, не изменю единокровному!»

Игорь же находился в заточении в монастыре Святого Феодора. Он принял монашество, смирившись с крушением своих честолюбивых планов. Но живой он был опасен Изяславу Мстиславичу. Ведь тот захватил престол благодаря предательству киевлян, преступив свое крестное целование не посягать на власть Игоря. Летописи пишут, что неуправляемая толпа киевлян кинулась 18 сентября 1147 года в монастырь, выволокла из него Игоря. С него сорвали одежду и убили. Затем «влекли нагого по улицам до самой торговой площади». Говорится Н.М. Карамзиным о том, что Владимир, брат киевского князя, пытался защитить Игоря от толпы. Может, это было и так, как пишут летописи. Но объективно и сам вступивший на престол Изяслав, и его родственники были заинтересованы в физическом устранении свергнутого ими соперника в борьбе за власть.

Через 770 лет по тем же мотивам будет расстрелян последний представитель другой династии правителей Руси ― император Николай II.

Инициативу в борьбе с Новгородом, который поддерживал нового киевского князя, взял на себя правитель Ростово-Суздальской земли Юрий Долгорукий. Удачный поход был им совершен в 1147 году, зимой: «Иде Гюрги воевати Новгорочкои волости, и пришед, взя Новый Торг и Мьсту всю взя...»

Новый союзник Юрия Долгорукого, Святослав Ольгович, по его указке грабил смоленские земли, где княжил брат киевского князя Ростислав Мстиславич. Это и понятно. Узнав о зверском убийстве своего брата, он не имел иной цели, как только отомстить за его смерть киевскому князю.

В следующем, 1148 году ответный удар из Новгорода нанес киевский князь Изяслав Мстиславич, племянник и главный соперник Юрия Долгорукого в борьбе за киевский престол. Изяслав «...по Волзе възяша 6 городок, оли до Ярославля попустиша, а голов възяша 7000...» ― пишется в летописях, на которые ссылается Ю.А. Лимонов.

Изяслав был братом прежнего новгородского князя Всеволода, совершившего неудачный поход на суздальцев, завершившийся у Ждан-горы, и братом князя Святополка, правившего в Новгороде во время событий 1147 года.

Подумаем, что стало с семью тысячами пленных ростовцев и суздальцев, которых продали в рабство. Подумаем, как перенесли жители шести волжских городов их разграбление. Вспомним, что этот поход был предпринят в ответ на разорение Торжка и новгородских земель по реке Мсте. Сопоставим трагедию крестьян и ремесленников, потерявших свое имущество, свободу, а часто и саму жизнь, с триумфом двух спорящих между собой потомков Рюрика, сына и внука Владимира Мономаха.

По мнению О.М. Рапова, своим появлением крепость на Москве-реке, будущая русская столица обязана как раз стремлению Юрия Долгорукого защитить свои земли от ответного удара Изяслава Мстиславича.

Любопытна генеалогия спорящих князей.

Юрий Долгорукий был наполовину англосакс, так как приходился сыном Гите, дочери последнего короля Англии англосаксонского происхождения Гарольда Годвинсона. По отцу Владимиру Мономаху этот русский князь, известный в нашей стране как основатель Москвы, был на четверть грек, по деду Всеволоду Ярославичу на одну восьмую швед и на одну восьмую славянин.

В результате династических браков получилось так, что русский князь, с чьим именем связано первое упоминание в летописях будущей столицы России, был сыном английской принцессы (жены Владимира Мономаха), внуком византийской (гречанки ― жены князя Всеволода) и правнуком шведской принцессы (жены Ярослава Мудрого).

Изяслав Мстиславич был сыном шведской принцессы Кристины, а его отец ― родным братом Юрия Долгорукого, а значит, имел такой же сложный набор генов.

Враждующих дядю и племянника поддерживали союзники. Женатому на половецкой княжне Юрию Долгорукому активно помогали в войне за Киев половцы. На его стороне выступали также Владимирко Галицкий и черниговский князь Святослав Ольгович, брат некогда правивших в Киеве Всеволода и Игоря.

Трагичный конец Игоря случился после военного поражения от сил другого претендента на киевский престол, внука Мономаха, волынского князя Изяслава Мстиславича. С запада Изяслава поддерживал его брат, смоленский князь Ростислав, с севера ― богатый Новгород. В 1150 году к племянникам Юрия Долгорукого присоединился и его брат Вячеслав Владимирович. Двоюродный брат Святослава Ольговича, Изяслав Давыдович, выступал на стороне противников своего брата.

В сражениях принимали участие и сыновья главных противников: Андрей и Глеб Юрьевичи, с одной стороны, и Мстислав Изяславич, с другой стороны. Об озлобленности воюющих сторон можно судить по такому эпизоду. Мстислав Изяславич, «хотя млад был», сумел одержать победу над дружиной Глеба Юрьевича. «Пленя главного Глебова советника Станиславича», он казнил его, а голову послал Глебу, писал В.Н. Татищев. Такое варварство было совершено не «погаными язычниками», не половцами или монголами, а христианским князем по отношению к другому христианину, захваченному в плен. В агрессивной ненависти князей по отношению друг к другу не было места благородству.

Самого большого накала борьба Юрия за Киев достигла в 1149 году, после захвата Изяславом города Переяславля, где Юрием был посажен княжить его сын Ростислав. Сражение состоялось под Переяславлем 23 августа. Юрий с союзными ему половцами и войсками Святослава Ольговича одержал победу. Киевляне отказались собрать ополчение для помощи разбитому Изяславу. А всего три года назад они встречали его после поражения Игоря Ольговича «с великою славою и честью». Теперь же они встречали, как пишет летописец, с «радостию великою» Юрия Долгорукого. Как показали события, последовавшие в 1157 году после смерти Юрия, летописец преувеличил радость киевлян по поводу прибытия в Киев Юрия Владимировича.

Началась подготовка враждующих сторон к новым столкновениям. Параллельно с накоплением сил шли переговоры. Юрий Долгорукий показал себя умелым дипломатом и дальновидным политиком. Он ставил своей целью лишить своего соперника Владимиро-Волынского княжества, поскольку в этом случае тот не имел бы ресурсов для продолжения борьбы. В конфликт на стороне волынского князя вмешались Польша и Венгрия. Трудные переговоры, сопровождающиеся демонстрацией военных сил, привели к заключению в 1150 году мирного договора. Компромисс заключался в следующем: «Изяслав соступи Дюргеви Киева, а Дюрги возврати все дани Новгороцкыи».

Обратим внимание, что великокняжеский престол в Киеве стал номинальным. Чего он стоил, если налоги с богатейшего Новгорода шли не в центр, а передавались во Владимир-Волынский.

Но велика была сила традиции. «И кто не возлюбит Киевъского княжениа, понеже вся честь и слава, и величество, и глава всем землям Русским ― Киев...» ― цитировал историк О.М. Рапов средневекового автора.

Достигнутый компромисс не устраивал обе стороны, и в том же году, заручившись поддержкой Вячеслава, старшего брата Юрия, Изяслав быстрым маршем подошел к Киеву. Не ожидавший нападения Юрий бежал из Киева. Но положение Изяслава не было прочным. Вскоре он оставил Киев в результате подхода Владимирка Володаревича Галицкого с запада и Юрия вместе с черниговскими войсками с востока.

Король Венгрии направил в помощь Изяславу 10 тысяч всадников. В марте 1151 года Изяслав вновь захватил Киев. Дальнейшие военные действия показали более высокие полководческие способности Изяслава, чем у Юрия. Он умело использовал лучников и условия местности. С меньшими силами, чем у Юрия, ему удалось его разгромить до прихода союзных тому войск галичан. Затем наступила очередь галицкого князя. От полного разгрома и потери княжества того спасло, как предполагал Ю.А. Лимонов, только новое появление войск Юрия в пределах владений Изяслава. Это, кстати, говорит об умении Юрия сохранять верность своим союзникам и способности прогнозировать развитие событий. Однако в воинских талантах он уступал своему племяннику, что и привело его к поражению.

Воевал Юрий Долгорукий не только с волынским князем, своим племянником Изяславом Мстиславичем. Того поддержали рязанцы, напав на Ростово-Суздальскую землю в 1146 году. Агрессивность дорого обошлась рязанскому князю Ростиславу Ярославичу. Он был разгромлен войсками под руководством сыновей Юрия, Андрея и Ростислава. Военное счастье переменчиво: «Потом Ростислав [рязанский князь] совокупя половцы, поиде на Ондрея ночью, Ондрей же едва утече об одном сапоге, а дружину его овех изби, а другие засув во яму, а иные истопоша в реце, а князь Ондрей прибеже к Мурому и оттоле Суждалю» («Потом Ростислав, объединив половцев, напал ночью на Андрея [сына Юрия Долгорукого]. Андрей едва убежал в одном сапоге. Одних его дружинников убили, других посадили в яму, иных утопили в реке. Князь Андрей убежал в Муром, а оттуда в Суздаль»).

Тем не менее Суздаль оказался сильнее. С тех пор Рязань стала невольным союзником более сильного соседа. В военных действиях Юрия Долгорукого в 1149 году против Изяслава рязанцы выступали уже на стороне суздальского князя.

С булгарами крупный конфликт был в 1152 году, после поражения Юрия Долгорукого и ухода его из Киева. «Того же лета приидоша Болгаре [булгары] по Волзе к Ярославлю без вести и оступиша градок в лодиях, бе бо мал градок, и изнемогаху людие в граде гладом и жажею, и не бе лзе никому же изити из града и дати весть Ростовцем. Един же оуноша от людей Ярославских нощию изшед из града, перебред реку, вборзе доеха Ростова и сказа им Болгары [булгары] пришедша. Ростовци же пришедша победиша Болгары [булгар]» («Этим же летом пришли неожиданно булгары по Волге к Ярославлю и осадили город в лодках, поскольку был он мал. Люди в городе изнемогали от голода и жажды, и нельзя было никак выйти из города и сообщить ростовцам. Один ярославский юноша ночью вышел из города, перебрался через реку, быстро доскакал до Ростова и сообщил, что булгары напали. Ростовцы пришли и победили булгар»).

Благодаря летописцу стали известны детали этого набега. Булгары блокировали город не только с суши, но и со стороны Волги. Несмотря на то что город был невелик, взять его не удалось. Ярославцы мужественно терпели голод и жажду, но не сдавали города врагу. Ночью юноша, имени которого летопись не сохранила, смог пробраться через реку и позвать на помощь ростовское ополчение. Булгары опять потерпели поражение.

В 1154 году умирает победитель в войне за Киев ― Изяслав Мстиславич.

Талантливому полководцу, ему не удалось повторить успехи своего деда, Владимира Мономаха, и отца, Мстислава Великого. Все свои силы и способности он потратил на захват Киева, но Русское государство уже не существовало как единое целое. Судя по его действиям, Изяслав и не ставил перед собой такой цели ― воссоздать единство государства.

В.Н. Татищев дал и этому князю свою краткую характеристику. Отмечается его крайнее честолюбие: «не мог терпеть обиды своей чести». Он был щедр к своим сподвижникам. Внешне не был похож на былинного героя, хотя одержал немало побед в сражениях: ростом мал, но красив лицом, имел короткие кудрявые волосы и небольшую круглую бороду.

Незадолго до смерти Изяслава умер и его союзник Вячеслав Владимирович, старший брат Юрия Долгорукого. В течение короткого времени на киевском престоле пытался закрепиться брат Изяслава, Ростислав. Но он был вынужден уступить своему недавнему союзнику в битве под Переяславлем в 1149 году, Изяславу Давыдовичу. Тот в союзе с половцами и сыном Юрия Глебом разбил бывшего союзника. По иронии судьбы сражение в 1155 году состоялось также под Переяславлем. Ростислав бежал в Смоленск, но Изяслав Давыдович недолго задержался в Киеве. Навстречу из Суздаля уже выступил Юрий Долгорукий. Переговоры Юрия и Изяслава привели к тому, что вновь великое киевское княжение досталось сыну Мономаха. Юрий смог убедить собеседника, что «мне отцина Киев, а не тобе». В этом проявилось еще одно достижение дипломатических способностей Юрия. Умелым сочетанием переговоров с демонстрацией силы Юрий добился значительных успехов в сдерживании половецких набегов на юг Руси. Однако попытка военным путем сменить владимиро-волынского князя оказалась неудачной.

Ростислав Мстиславич позже опять смог занять Киев, но произошло это уже через два года после смерти Юрия Долгорукого. В период возвращения на киевский престол Ростислав посадил в Новгород княжить своего сына Святослава. К тому времени обострились взаимоотношения русских и шведов в Прибалтике. После первого крестового похода в Финляндию шведы с пятитысячным войском вошли в Волхов. Значительные силы шведов на 50 шнеках прибыли в 1164 году под Ладогу и осадили город. Четыре дня ладожане выдерживали осаду и отбивали попытки взять город штурмом. Потом подошли новгородцы во главе со Святославом Ростиславичем, произошло сражение, в котором шведы были разбиты наголову. Только небольшая их часть смогла уйти на 12 поврежденных судах. В ознаменование победы русского оружия в Ладоге была построена церковь Святого Георгия, а триумф новгородцев и ладожан олицетворяет сохранившаяся до наших дней фреска с изображением единоборства Георгия со змием. Такой же сюжет использован и в памятнике Победе в Великой Отечественной войне на Поклонной горе в Москве.

До разгрома шведов под Ладогой оставалось еще 9 лет, когда Юрий Долгорукий смог во второй раз стать великим киевским князем.

Триумф князя Юрия был омрачен его разрывом с сыном Андреем. Летом 1154 года «иде Андреи от отца своего из Вышегорода в Суждаль без отне (отцовской) воле». «Отец же негодоваша на него велми о том». Напряженные отношения между отцом и сыном остались до смерти Юрия.

Негодование Юрия понятно: «ведая, что во время войны ему ни на кого столько надеяться не можно, ему отказал» выехать из Вышгорода.

Также понятна и позиция Андрея: «оскорбяся делами и веселиами отцовыми», тайком уехал в Ростово-Суздальскую землю.

Впервые В.Н. Татищев употребляет термин «Белая Русь» применительно к Ростово-Суздальскому княжеству. Киевское княжество стали называть Малой Русью. Так терминологически оформляется перераспределение ролей между русскими землями.

Что включали в себя владения нового великого князя киевского, кроме его исконных владений на северо-востоке? Анализ Б.Д. Грекова показал, что киевский престол не давал таких уж значительных территориальных приобретений и большой власти. Во власти Юрия Долгорукого оказались земли по реке Горыни, сам Киев с окрестностями, Переяславль и Турово-Пинская земля, которая вскоре обрела самостоятельность. Все остальные территории имели независимость от Киева и были способны свою независимость защитить. Как ни хотелось Юрию посадить во Владимир-Волынский удобного ему князя, своего племянника Владимира Андреевича, это ему не удалось.

Вспомним, что и финансовые вопросы решались с трудом. Суздальская земля еще во времена княжения Изяслава Мстиславича перестала посылать дань (налоги) в Киев, да так и не возобновила отправку средств и в последующее время. Новгородскую дань волынский князь Изяслав оставил себе, даже утратив киевский престол.

Любопытно, что с Москвой связано не только имя Юрия Долгорукого, но и его сына Андрея. Достаточно обстоятельное исследование этого вопроса принадлежит О.М. Рапову. Дело в том, что первые упоминания о Москве в летописи от 1147 года (что и принято датой основания города) вообще-то являются записями о встрече Юрия с новгород-северским князем Святославом Ольговичем 4 апреля (Юрий приглашает: «Приди ко мне, брате, в Москов») и о свадьбе Андрея с Улитой 28 июля как раз в новоотстроенных теремах Москвы, на которую также был приглашен Святослав Ольгович.

Этот брак был, как указывается в исторической литературе, вторым для 36-летнего сына Юрия Долгорукого. Первой женой была булгарка.

Развернутое сообщение о строительстве Москвы содержится в Тверской летописи и датируется 1156 годом: «Того же лета князь великий Юрий Володимерович заложи град Москьву, на устниже Неглинны, выше реки Аузы». Ю.А. Лимонов считает, что здесь речь идет о строительстве оборонительных укреплений, которых прежде в Москве еще не было. Другая точка зрения, историка О.М. Рапова, состоит в том, что тверской летописец просто ошибся с датой. Это вполне вероятно, так как обнаружены и другие ошибки летописца.

Исходя из этого анализа летописных источников, обоснованным выглядит предположение, что городские оборонительные сооружения Москвы (после чего она и могла претендовать на статус города) строились с весны до середины лета 1147 года. Свадебный пир проходил за новоотстроенными крепостными стенами.

В.Н. Татищев писал, что у места впадения Неглинной в Москву-реку Юрий Долгорукий «заложил град и пробыл тут, строя, доколе брак Андреев совершил. Для оного веселия звал Святослава». Сын Святослава Ольговича, которого звали так же, как и деда «Гориславича», Олегом, приехал раньше. Сын союзника подарил Юрию пардуса (как считает Е.В. Пчелов, не живого зверя, а шкуру барса или гепарда). 28 июля свершился брак, который Юрий, как писал В.Н. Татищев, «с великим торжеством праздновал 5 дней».

Р.М. Рапов считал, что в апреле скорее всего Юрию Долгорукому просто негде было принять своего союзника. Встречи не могло быть на Боровицком холме, где только развернулись строительные работы после зимней заготовки леса. По-видимому, бывшие враги и объединенные общей ненавистью союзники весной встречались в имении Степана Кучки, одного из военачальников Юрия. А ко дню свадьбы Андрея Юрьевича уже было где разместиться в новой крепости над Неглинной-рекой на Боровицком холме. У крепостных стен вскоре возникает торгово-ремесленный посад, начинается кипучая городская жизнь.

Надо сказать, что с семейством Степана Кучки Юрий Долгорукий завязал тугой узелок, который был развязан только при его сыне. Жена суздальского боярина Кучки (он был тысяцким, то есть командиром крупного воинского подразделения) приглянулась князю, поскольку он, по словам В.Н. Татищева, «многих жен своих подданных часто навесчал и ними... веселился». Естественно, ограничений Юрий Владимирович не чувствовал, да и какая дама могла отказать самому Рюриковичу в восьмом колене. Дама стала его любовницей: «между всеми полюбовницами жена тысецкого суздальского Кучка наиболее им владела, и он все по ее хотению делал». Любвеобильностью князя «многие вельможи его оскорблялись». Боярину Степану внимание Юрия Владимировича к его жене тоже не нравилось. Воспользовавшись тем, что князь отправился с войском к Торжку, он увез ее из Суздаля в свое имение Кучково у места впадения реки Неглинной в Москву-реку. Это кончилось для него плохо ― придя в гнев, князь бросил свою дружину «без всякого определения», нашел предлог и без лишних слов приказал казнить мужа своей любимой, чтобы не докучал Степан Кучка. А поскольку он был строг, но справедлив, то и женил своего сына на дочери казненного боярина. Свадьбу устроил за стенами городка, построенного на месте имения казненного боярина.

Предлог для казни состоял в том, что якобы боярин собирался уехать с семьей к врагу Юрия, волынскому князю Изяславу Мстиславичу. Вполне вероятно, будучи не в силах терпеть «поношения от людей», боярин и хотел бы сменить место службы. Но ведь еще не уехал! Да если бы и уехал, это ведь не было преступлением. Боярин ― это же не крепостной российский крестьянин более позднего времени. В Киевской Руси того времени даже крестьяне обладали личной свободой, не говоря уж о боярах.

Летописи и историки не сообщают, какие мысли бродили в голове красавицы Улиты, когда она шла к венцу рядом с сыном человека, который сделал своей любовницей ее мать и казнил отца.

С детства она привыкла думать о своих родителях как о самых умных, сильных и благородных людях. Могучие седоусые воины подчинялись одному взгляду отца, быстрые отроки опрометью бежали выполнять его приказы. Что же с тобой стало, мой отец, любимый отец, который весело подбрасывал на руках свою маленькую дочку, возвращаясь после дальнего похода? От него пахло потом и дымом костра, кудрявая борода смешно щекотала лицо. Радостная мама суетилась рядом ― «Не урони! Доченька, иди ко мне. Степушка, дорогой, свет мой, отпусти Улиту. Я уж баню тебе приготовила, и стол накрыт. Отдохни, пожалей свою лапушку». Вдруг все изменилось. Отец перестал разговаривать с матерью, а потом вдруг мама совсем исчезла. Отец хмуро бросил: «Уехала в дальнее село, там дела по хозяйству». А когда опять приехал этот, со своими цепными псами, случилось самое страшное. Появилась мама, бледная, измученная, похудевшая. А отца... отца не стало. Кто-то из цепных псов не погнушался взять топор палача. Никогда больше не вернется он в терем, никогда больше не возьмет свою дочь на свои сильные руки. Никогда не будет смеяться мама... Никогда...

Конечно, мы никогда не узнаем, о чем размышляла суздальская боярышня во время пятидневного развеселого свадебного пира. Она в момент бракосочетания была скорее всего еще полуребенком. Во-первых, ранние браки тогда были приняты. Во-вторых, мать у нее в то время была тоже относительно молода, поскольку сохранила свою женскую привлекательность, которая так очаровала 57-летнего Юрия Долгорукого. Во всяком случае можно с большой долей уверенности говорить, что 13–15-летняя Улита не цвела от счастья и не пела от радости, выходя замуж за 36-летнего Андрея Юрьевича. И причиной тому был Юрий Владимирович.

Вот как описывался В.Н. Татищевым официальный основатель Москвы: «Сей великий князь был роста немалого, толстый, лицом белый, глаза не вельми великии, нос долгий и накривленный, брада малая, великий любитель жен, сладких писч и пития. Более о веселии прилежал... сам мало что делал, но больше дети и князи союзные, для того весьма худое счастие имел и от оплошности своей из Киева изгнан был».