Текст книги "Рюриковичи. Исторические портреты"

Из сообщения рогожского летописца ясно, что малозначительный эпизод с кобылицей на волжском берегу вдруг мгновенно трансформировался в организованное восстание: тут же раздался звон колоколов, собралось вечевое собрание, были вынесены радикальные решения, нашлись люди, которые сразу указали, кому и что надо делать. Кто же поднял восстание: сами тверичи или некие люди, приехавшие на торг? Такое впечатление, что уже все было заранее предусмотрено, уже имелись организаторы и подстрекатели, ждущие удобного момента, чтобы направить народный гнев в нужное русло. Нашлись и готовые на все исполнители. Как быстро удалось расправиться с вооруженными татарами, умелыми воинами, на волжском берегу! Те, кто их умертвил, сами должны были быть профессиональными бойцами. И сразу же после этого зазвонили колокола и стали на вечевом сходе произноситься призывы к убийству всех остальных татар. А разве не мог кто-то надоумить молодого татарского царевича, не обремененного житейским опытом, как надо себя вести в русском городе, чтобы подчеркнуть величие хана Золотой Орды? Вот после таких, вполне вероятных, советов и он сам, и его свита стали делать все, чтобы раздразнить тверичей. Тем более что уговаривать татар вести себя самым непочтительным образом, видимо, особо и не пришлось.

Есть еще важные детали. В ходе народного возмущения перебили не только воинов из отряда Чолхана. Были перерезаны и чуждающиеся конфликтов коммерсанты«бесермене», торговавшие на тверском рынке. Вся их вина заключалась только в том, что они исповедовали ислам и носили необычную для русских одежду. Кому потребовалось создать Твери репутацию города, где не могут себя чувствовать в безопасности люди, занимающиеся исключительно мирным купеческим делом? И еще. Куда помчались гонцы с известием о бунте в Твери? Они поскакали в Москву, а только после этого направились в Орду. Может быть, в Москве им надо было «отчитаться» перед Иваном Даниловичем о выполнении задания?

В разных обстоятельствах от правителя требуются разные качества. В определенные моменты он должен обладать полководческими способностями и уметь проявлять воинскую доблесть. Хорошо, когда правитель вызывает уважение, любовь и восторг у своих подданных. Но в определенных случаях гораздо более важным может оказаться настойчивость, целеустремленность, способность предвидеть и умение организовывать ход событий в нужном направлении. Правитель не вправе рассчитывать на то, что за кротость и смирение его причислят к лику святых, но он обязан делать все для безопасности и благополучия своего народа и для процветания родной земли.

Спровоцировал ли московский князь Иван Данилович с помощью подкупленных им людей беспорядки в Твери ― неизвестно. Но то, что он в полной мере обладал талантом политической интриги и именно это принесло в последующем исторический успех Московскому княжеству ― не вызывает сомнения. Это показывает и дальнейшая судьба Александра Михайловича, на которую самым печальным образом повлияли воля, настойчивость и коварство Ивана Даниловича.

Спасаясь от карательного похода москвичей, суздальцев и татар на Тверское княжество, Александр Михайлович находился в Пскове. Имеются сведения, что сначала он хотел укрыться в Новгороде, но столица купеческой республики отказала тверскому князю. На это могло быть много причин. Новгородцы могли опасаться гнева татарского хана. Они могли быть заинтересованы в поддержании традиционно доброжелательных отношений с Москвой. К тому же у них, возможно, еще были в памяти жестокие противоречия с отцом Александра, Михаилом Ярославичем, в бытность того великим князем владимирским. Так или иначе, Псков не только дал убежище Александру, но и провозгласил его своим князем.

Желая окончательно расправиться со своим соперником, Иван Данилович вместе с другими русскими князьями направился в 1329 году с войском на Псков. Однако он не стал действовать прямолинейно. Длительное время войско стояло в Новгороде, потом двинулось к Пскову. Находившийся под влиянием московского князя высший церковный иерарх всей Руси, митрополит Феогност, объявил анафему псковичам. В житии митрополита, впоследствии причисленного к лику святых, это событие излагается следующим образом: «Святой Феогност положил отлучение и проклятие на псковского князя, на весь город Псков и на всю область их. Тогда князь Александр Михайлович сказал псковитянам: „Братия и друзья верные! Пусть не будет на вас отлучения и проклятия святительского ради меня, худого и грешного. Я ухожу от вас к немцам и в Литву, чтобы не было никакой тягости земле вашей от царя Узбека“. Псковичи послушались, со слезами отпустили Александра и послали к великому князю Иоанну Даниловичу челобитье о мире и любви. Тот примирился с псковичами, а митрополит преподал им свое благословение».

В Литве Александр у своего родственника Гедимина был вне досягаемости злопамятного и мстительного московского князя. Но прожил он там всего полтора года и вернулся опять в Псков, где княжил до 1335 года. Как сообщают летописи, он тосковал по родной Твери и думал о своих сыновьях, которые оказались лишенными будущего: «Если умру здесь, то что будет с детьми моими? Все знают, что я выбежал из княжения моего и умер на чужбине: так дети мои будут лишены своего княжества».

В 1336 году Александр отправил своего сына Федора в столицу Орды с поручением убедить грозного хана Узбека простить его за гибель Чолхана. Ведь уже прошло почти 10 лет! Сыну было тогда не более 18 лет, но он справился с поручением Александра. Хан передал опальному князю, что тот может его не бояться. И действительно, при встрече Узбек простил Александра и даже дал ему ярлык на тверское княжение, который все это время занимал младший брат Александра, Константин Михайлович. Тот не выказал никакого неудовольствия и без возражений уступил тверское правление старшему брату, удалившись в клинский удел.

Александра Михайловича в Тверь сопровождали два ханских посла, Авдул и Киндяк, с сильным отрядом. Татары пробыли в Твери все лето 1338 года, при этом «много сотворишеться тягости христианом». Но события 11-летней давности не повторились. То ли ордынцы вели себя все же сдержаннее, то ли тверичи стали спокойнее, то ли подстрекателей к мятежу удавалось своевременно выявлять и изолировать.

Как выяснилось, политическая интуиция не подсказала Александру правильную линию поведения. Не обладая изворотливостью и дипломатической хитростью, прямолинейный и храбрый, как его отец и старший брат, он выбрал ошибочный путь. Ошибочность следовала уже из того, что ряд тверских бояр, оценив обстановку, отъехал из Твери в Москву, к Ивану Даниловичу. Тот опасался нового возвышения Твери и предпринимал свои меры для устранения возможного соперника. Бояре же боялись в случае возобновления конфликта за свою жизнь и имущество.

Спустя два года после возвращения Александра, в 1339 году, московский князь направился к хану Узбеку с богатыми подарками, прихватив с собой двух своих сыновей, Симеона и Ивана. Там он смог убедить хана в ненадежности Александра Михайловича и в необходимости его казни.

Иван Калита в это время уже тяжело болел. Ему самому оставалось жить всего пять месяцев. И все же буквально на пороге смерти он стремился покончить с Тверью и обеспечить спокойное правление своим сыновьям.

О чем именно говорил Иван Данилович ― историкам неизвестно. Возможно, он смог оживить в памяти хана восстание в Твери и сообщил Узбеку, что замышляется новый мятеж. Возможно, он сообщил о якобы имевших место связях Александра с литовским князем Гедимином с целью избавиться от власти татар. Клевета ― традиционное оружие московских князей в борьбе с Тверью. В Никоновской летописи прямо говорится: «Много клеветаша нецыи». Около 1333 года сын московского князя Симеон женился на Айгусте, дочери Гедимина. Возможно, что присутствие 22-летнего Симеона в беседах с ханом придавало видимость достоверности измышлениям Ивана Калиты о замыслах тверского и литовского князей против Золотой Орды. О том, что Александру могли повредить отношения с Литвой, пишут некоторые историки.

Надо учитывать еще два обстоятельства, которые тоже могли сыграть свою роль. Младший брат Александра, Константин, был не столь тверд характером, как его старшие братья и отец. Сыграло свою роль и то, что в детстве ему пришлось побывать заложником, сначала в Орде, а потом в Москве. В дальнейшем он проявил себя верным вассалом Ивана Калиты, о чем говорит, в частности, его участие вместе с московским князем в походе на Псков с целью схватить Александра и доставить его в Орду. Не мог ли Константин как-то, пусть невольно, сыграть на руку Ивану Калите? До возвращения из Пскова Александра тверской стол занимал Константин, а после казни старшего брата власть в княжестве опять вернулась к нему. Второе обстоятельство, которое тоже могло сыграть свою роль, связано с женой Константина. Ей была Софья, родная племянница Ивана Калиты. Не могла ли она озаботиться тем, чтобы вернуть себе положение тверской княгини, которое потеряла после возвращения Александра?

Узбек вызвал тверского князя к себе и в том же 1339 году приказал казнить его 29 октября (ряд историков указывает 28 октября как дату казни) вместе с сыном Федором. Летописец записал: «...Убьена быста и розоимаша их по составам», то есть отца с сыном не только казнили, но и разрубили их тела после казни по суставам.

Насколько жестокой была борьба москвичей с соперниками! Руками ордынского хана они уничтожили три поколения тверских князей. Каково было Анне Дмитриевне, тверской княгине, пережить смерть своего мужа Михаила, старшего сына Дмитрия, следующего сына Александра и внука Федора? Анна после казни мужа постриглась в монахини, а около 1347 года переехала жить в Кашин к сыну Василию. Она прожила долгую жизнь, скончавшись 2 октября 1368 года. Обращалась ли она к Богу с вопросом, за что тот так жестоко наказал ее семью? Впоследствии она была канонизирована и до сих пор почитается в тверской земле как святая Анна Кашинская. Причислены были к лику святых ее муж Михаил, сын Александр и внук Федор.

Иван Данилович торжествовал. Чтобы еще больше унизить Тверь, он приказал снять со Спасо-Преображенского собора колокол, символ гордости Тверского княжества, и отвезти его в Москву.

Так, по сути, и были для Руси исчерпаны шансы на объединение вокруг Твери, а не во главе с Москвой.

По преданию, юный тверской княжич Федор перед казнью проклял сына московского князя, Симеона. Разница в возрасте между ними составляла примерно от трех до шести лет. Иван Данилович при казни не присутствовал, он уехал в Москву, но его сыновья оставались в Орде и наблюдали за действиями палача. Проклятие исполнилось, все шесть сыновей Симеона умерли во младенчестве.

Михаил Александрович

Победитель полчищ Мамая в Куликовской битве, Дмитрий Донской, заслуженно является одним из наиболее известных членов семейства Рюриковичей. По своей популярности его, быть может, превосходит только Александр Невский. В тени яркой фигуры Дмитрия Ивановича остались его современники, правители других русских княжеств, в том числе и самый, по мнению многих исследователей, выдающийся представитель тверской династии Михаил Александрович. Он был последним тверским князем, кто пытался осуществить претензии на великокняжеский престол.

Вот как о Михаиле высказался историк второй половины XIX века И.Д. Беляев: «...Он своим умом, благородством характера и твердостью воли далеко оставил за собой и деда, и отца. Те едва не погубили тверского княжения в то время, когда оно было первенствующим на Руси и когда Москва и Литва только начинали выходить на поприще истории; он же умел поддержать свое княжество и даже привести его в возможно цветущее состояние и уважение от соседей в то время, когда Тверь была уже сильно потрясена и ослаблена».

Примечательно время и место рождения Михаила. Он появился на свет в Пскове в 1333 году, во время изгнания его отца, Александра Михайловича, после печально известного антитатарского восстания в Твери 1327 года. Крестил младенца специально приехавший в Псков к опальному тверскому князю новгородский архиепископ Василий. Иерарх продемонстрировал тем самым свое осуждение действий Ивана Даниловича Калиты, который преследовал Александра Михайловича. В 1339 году случилась беда, хан приказал казнить отца и старшего брата маленького Михаила. Архиепископ в своей резиденции воспитывал и обучал грамоте осиротевшего княжича, переехавшего в 1341 году в Новгород.

В удел Михаилу выделили город Микулин Тверского княжества. Он стал первым микулинским князем, так начав свой путь в политике. В 1352 году женился на Евдокии Константиновне, дочери суздальско-нижегородского князя.

Следующие упоминания в летописях о Михаиле Александровиче относятся уже к 1362 году. Ему 29 лет, он известен в тверской земле и, как писал летописец, «вси сынове тверстии прилагахуся к нему и храбри служаху ему».

Такая популярность микулинского князя вызвала недобрые чувства к нему со стороны занявшего с 1349 года тверское княжение его дяди Василия Михайловича, наследственного князя кашинского.

Согласно «лествичному праву» на наследование престола могли претендовать старшие в роде: сначала братья умершего, а потом их сыновья в порядке старшинства своих отцов, занимавших княжеский стол. Такой порядок означал, что после смерти сыновей Михаила Ярославича, в частности и самого Василия, на княжение сначала имел право претендовать именно микулинский князь Михаил, как сын Александра, старшего (после не оставившего потомства Дмитрия) сына Михаила Ярославича. То есть сыновья правившего в настоящее время Василия Михайловича после его смерти должны были дожидаться, когда тверской престол освободится после их старшего двоюродного брата Михаила Александровича. Такие перспективы не нравились и самому Василию, а еще больше ― его супруге Елене, заботившейся о будущем своих сыновей. Летописец сообщал, что Елена «...и начать же сице глаголати князю своему: видиши, господине мой, сый Михаилъ възмагаетъ, а старшаго ти брата сынъ, и есть мужъ доблий, сладокъ всемъ, и весь градъ Тверскый любитъ его, да убо хощеть княжити на граде семъ, сынове ваши изгнании будутъ» («...начала говорить своему князю: видишь, мой господин, Михаил возмужал, а он старшего твоего брата сын. Он доблестный муж и всем приятен, весь город Тверь любит его, если захочет княжить в городе, то ваши сыновья будут изгнаны»).

Все это привело к тому, что в 1363 году княживший в Твери Василий «нача гневатися на Михаила, зло враждоваше на него», выступил в поход и осадил его в Микулине. Демонстрация силы окончилась мирными переговорами, но примирение оказалось временным. На стороне Василия Михайловича выступил его племянник, Еремей (Иеремия), сын правившего ранее в Твери Константина Михайловича. Обострение противоречий произошло после смерти дорогобужского князя Семена Константиновича, который завещал свой удел не родному брату Еремею, а двоюродному ― Михаилу Александровичу.

Неприязнь Василия Михайловича к своему племяннику усилилась из-за того, что, как предполагают историки, микулинский князь смог увеличить свои территориальные владения в связи с эпидемией моровой язвы (чумы) 1364–1366 гг., когда умерли его младшие братья Андрей и Владимир. Кроме перешедших к нему их владений, Михаил, по мнению историков, взял на себя управление также холмским уделом, в котором после смерти его другого брата, Всеволода, остались несовершеннолетние княжичи.

Враждующие стороны стали искать союзников. На стороне Василия Михайловича и Еремея Константиновича оказался московский князь Дмитрий Иванович, будущий герой Куликовской битвы. Михаил Александрович обратился к великому князю литовскому и русскому Ольгерду, сыну Гедимина. Связи между Литвой и Тверью укреплялись династическими браками. Дядя Михаила, Дмитрий Грозные Очи, был женат на сестре Ольгерда. Сам Ольгерд был женат на сестре Михаила, Ульянии.

Жителям Твери был больше по душе Михаил Александрович. В спорах за дорогобужский удел князья ходили друг на друга походами, разоряя родную тверскую землю. Осенью 1366 года при поддержке литовцев Михаил Александрович вступил в Тверь, захватил в плен брошенных своими мужьями в поспешном бегстве жен Василия Михайловича и Еремея Константиновича (к племяннику попала и злоумышлявшая на него тетка Елена, рьяно настраивавшая против него своего мужа) и двинулся к Кашину, где засел Василий Михайлович. Военные действия между близкими родственниками закончились переговорами, в которых стороны признали право Михаила Александровича на унаследованный им от Семена Константиновича дорогобужский удел.

Однако брат Семена, Еремей, снова обратился в Москву за защитой к Дмитрию Ивановичу, тогда еще не носившему почетного прозвища Донской. Тот с удовольствием объявил себя защитником интересов Еремея и пригласил к себе на третейский суд микулинского князя. Михаил Александрович уже немало пожил на свете. В 1367 году ему исполнилось 34 года. Наверняка он помнил, как из-за происков московских князей погибли его дед Михаил Ярославич, дядя Дмитрий, его родной отец Александр и старший брат Федор. Еще была жива его бабка, Анна Кашинская, оплакавшая и похоронившая мужа, двух сыновей и внука. Конечно, и на склоне лет она не могла забыть четыре скорбные процессии с останками самых близких людей, которые ей довелось встречать в Твери.

Наверняка Михаил Александрович вспоминал известные ему по рассказам старших те времена, когда Московским княжеством правил основатель московской династии Даниил Александрович. Желая присоединить к своим землям Коломну, тот захватил в плен и держал в застенках рязанского князя. Пленника потом убили по распоряжению Юрия, сына Даниила. Поэтому Михаилу Александровичу было чего опасаться.

Тверской князь не торопился воспользоваться приглашением в Москву и попросил гарантий безопасности у митрополита Алексия, имевшего большое влияние на 17-летнего московского князя. Тот пообещал неприкосновенность Михаилу. Как потом выяснилось, Дмитрий Иванович оказался достойным наследником своего прадеда, Даниила Александровича.

Созванный в Москве князем Дмитрием и митрополитом Алексием суд, конечно, признал неправильность завещания умершего дорогобужского князя. Самого же Михаила вместе с боярской свитой заточили в темницу. Такое вероломство настолько было необычно, что были поражены даже трое находившихся тогда в Москве татарских царевичей. Как записал летописец, «не за долго время внезапу безвестно приидоша изо Орды Татарове, князь Карачъ и Оайдаръ и Тютекашь; они же слышавша сие, усумнешася и тако, посоветовавшее и помыслившее, попускашса ихъ во свояси». Дмитрий Иванович вынужден был внять совету татарских князей и отпустил удерживаемых «в истоме» микулинского князя и его бояр. Н.С. Борисов считает, что только случайность позволила тому избежать гибели и выбраться из Москвы.

Дмитрий Иванович не просто так отпустил на волю пленного. Он добился от Михаила, чтобы тот отдал Еремею крепость Городок из дорогобужского наследства. Чего хотел на самом деле Дмитрий, стало ясно из того, что вместе с Еремеем в эту крепость отправился и московский наместник. Так Москва получила опорный пункт для дальнейших действий в тверских землях.

Заботившийся о своих сыновьях тверской князь Василий Михайлович умер 24 июля 1368 года в Кашине. То, что он предпочитал в качестве своей резиденции Кашин, а не Тверь, ясно свидетельствует, насколько слабы были его позиции в столице Тверского княжества. Тем не менее Михаил Александрович не предпринимал силовых попыток изгнать своего дядю с тверского престола, постоянно находясь в качестве обороняющейся стороны. Сейчас же он получил право стать тверским князем по закону, согласно «лествичному праву».

Московский и владимирский великий князь Дмитрий, несмотря на свою молодость (он был на пороге своего 18-летия), и не думал смириться с этим. Уже в конце лета 1368 года «...князь великии Дмитреи Ивановичъ събравъ воя многы и посылалъ рать на князя великаго Михаила Александровича Тферсьскаго».

По какому праву московское войско вторглось на территорию независимого Тверского княжества? Какие основания были у москвичей осаждать соседнюю столицу? Чего они добивались?

Со времен первого московского князя Даниила Александровича, когда за деньги, где переговорами, а часто вооруженной силой, правдами и неправдами, правители Москвы присоединяли к себе соседние земли. Теперь Дмитрий Иванович посчитал, что пришла очередь Твери расстаться со своей свободой.

Но он ошибся. Тверской князь не собирался так уж легко отдавать москвичам свою родную землю и обратился за помощью к Ольгерду, могущественному правителю Литвы.

Литва, объединяющая земли Аукштайтии, Жемайтии, части Ятвягии и Земгалии, по сути, дала только имя государству, которым правил Ольгерд. Собственно литовские земли составляли не более 15 процентов площади Великого княжества Литовского и Русского, протянувшегося от Балтики до Черного моря. Княжество составляли территории, полностью или частично входящие ныне в такие государства, как Белоруссия, Латвия, Эстония, Украина, Польша, и в современные Брянскую, Калужскую, Тульскую, Орловскую, Смоленскую, Московскую и Тверскую области России. Под заметным влиянием Ольгерда находились Новгородская и Псковская республики. Появление литовского княжества, как полагают многие историки, связано с распространением власти Полоцкого княжества на Прибалтику. Впоследствии в Полоцке появились князья литовского происхождения, а столица была перенесена в Новогородок (Новогрудок), который в 1044 заложил Ярослав Мудрый. Историю Великого княжества Литовского отсчитывают от прихода к власти Миндовга в 1246 году. Во времена Миндовга, принявшего по согласованию с папой римским титул короля Литвы, Литовское княжество занимало территорию современной Белоруссии и части современной Литвы. После 1260 года Миндовг отрекся от католичества и отказался от королевского титула, именуясь великим князем литовским. После смерти Миндовга и периода междоусобиц к власти пришла новая династия, наиболее выдающимися представителями которой считают Гедимина и его сына Ольгерда.

В Великом княжестве Литовском и Русском численно преобладали православные. Население большей частью было по происхождению славянским и говорило на русском языке. Иногда авторы, желая подчернуть, что ядром формирования княжества были земли, входящие ныне в Белоруссию, используют вместо термина «русский язык» введенное ими новое словосочетание «старобелорусский язык», а говоря о вооруженных силах, называют их «белорусско-литовскими». Территория Литовского княжества включала пространства, входившие ранее в Киевскую Русь, поэтому его население было родственно по языку, вере и культуре жителям остальных русских земель.

Успех совместных действий войск Ольгерда и Михаила был полный. Напавшие на Тверское княжество москвичи вдруг неожиданно, впервые за много десятков лет увидели неприятельские войска на своей территории. Пожалуй, последний раз до этого им всерьез пришлось обороняться только в 1308 году от полков Михаила Ярославича. После этого только тверские земли подвергались разорению москвичами: в 1317 и 1321 гг., а особенно страшным был поход Ивана Калиты в 1328 году, когда ему в помощь были даны 50 тысяч татарских воинов под командованием Федорчука. И вот теперь, спустя 60 лет, в ответ на предпринятый Москвой поход на Тверь москвичи испытали, каково видеть на своей земле горящие города и села. Трое суток тверское, литовское и смоленское войско блокировало Москву, где затворился сам московский князь. Выстроенный новгородскими и псковскими мастерами в 1367 году белокаменный Кремль (его площадь была почти равна площади современного Кремля) выдержал осаду. Отягощенные добычей союзники покинули Москву. По условиям заключенного мира отнятый ранее у Михаила Александровича Городок вернулся опять в Тверское княжество, а Дмитрий Иванович лишился своего плацдарма для экспансии на соседнюю территорию.

Тверской князь понимал, что заключенный с Москвой договор не гарантирует его безопасность и спокойствие родной земли. Вернувшись в Тверь, он стал укреплять город. Если Дмитрий смог построить каменный Кремль, то ресурсов Михаила хватило лишь на то, чтобы поставить деревянные стены и обмазать их глиной. Но, как показали последующие события, деревянные стены смогли защитить столицу княжества, она выдержала осаду.

На стороне московского князя выступил митрополит Киевский и всея Руси Алексий. Призванный защищать интересы православных всей русской земли, Алексий, однако, был фактическим соправителем Московского княжества, действуя исключительно в его интересах. Он отлучил от церкви тверского и смоленского князей, найдя предлог в том, что они выступали в союзе с язычниками-литовцами против Москвы. В качестве условия для отмены церковного наказания Алексий потребовал от «провинившихся» князей присягнуть на верность Москве. Уже второй после митрополита Феогноста высший церковный иерарх Руси выступил в качестве орудия московских князей против Твери. Феогност предал анафеме Псков, где скрывался от мести татар отец Михаила, тверской князь Александр. А сына Александра отлучил от церкви Алексий, который поставил на службу Москве свой жизненный опыт и политическую мудрость, добиваясь ее возвышения перед другими русскими княжествами.

Ожидание грозы не обмануло тверского князя. В августе 1370 года Дмитрий Иванович сложил с себя крестное целование, расторгнул мирный договор и опять направил войско в пределы Тверского княжества. В сентябре московские полки повторно выступили в поход и разграбили Микулин и Зубцов. Это вторжение своих отрядов возглавил непосредственно сам Дмитрий.

Ольгерд уже не мог помочь Михаилу, он был занят военными действиями с немцами.

Тогда Михаил решился на открытое противостояние московскому князю и заявил о своих претензиях на великокняжеский титул, которым ранее владели его отец, дядя и дед. Он обратился в Орду к всесильному темнику Мамаю. Тот решил передать Михаилу ярлык на великое владимирское княжение, которым владел Дмитрий. Но ярлык уже мало чего стоил без военных возможностей его владельца. Собственных ресурсов Михаила было недостаточно, а Дмитрий уже по праву считал себя самым сильным князем на Руси. Все остальные опасались конфликтовать с Московским княжеством.

В декабре 1370 года литовское войско во главе с Ольгердом и его братом Кейстутом вошло в московские земли. Опять Москва оказалась в осаде, и опять Кремль выдержал ее. Через неделю литовское войско покинуло Московское княжество, Дмитрий смог отсидеться под защитой кремлевских стен.

В начале 1371 года Михаил опять в Орде у Мамая. Тот подтвердил право тверского князя на великокняжеский престол и предложил в помощь татарское войско.

От военной помощи татар Михаил отказался. Его сопровождал лишь представитель Мамая, посол Сарыхожа.

У историков нет единого мнения, почему Михаил не согласился на то, чтобы его сопровождали сильные татарские отряды. Его решение резко отличалось от поведения в предыдущие годы других князей, которые с удовольствием пользовались татарской помощью. Во всяком случае русские земли были спасены от татарского разграбления, хотя Михаил очень сам себе осложнил ситуацию. Во Владимир вместе с татарским послом его просто не пустили горожане, подчиняясь требованию Дмитрия. В ответ на требование представителя Мамая подчиниться распоряжению хана Дмитрий, стоявший с войском в Переяславле, ответил: «К ярлыку не еду, а в землю на княжение владимирское не пущу, а тебе, послу, путь чист». Ханский посол Сарыхожа удовлетворился богатыми подарками от Дмитрия и вернулся в Орду. На суде у хана Мамая Дмитрий смог оправдаться, как следует полагать, не без поддержки подкупленного им Сарыхожи и других татарских вельмож. В итоге Михаилу Александровичу хан Мамай, как передает русский летописец, велел передать: «Мы дали тебе великое княжение и давали рать, а ты не захотел и сказал, что своею силою сядешь, и ты сиди, с кем тебе любо, а от нас помощи не ищи».

Почему же Владимир и другие города не признали Михаила в качестве великого князя владимирского? Причин здесь несколько. Во-первых, длительное время обладания ярлыком на великое княжение московскими князьями привело к тому, что верховенство Москвы среди всех русских княжеств воспринималась как своеобразная традиция. Во-вторых, на стороне Москвы стояла военная сила, подкрепленная территориальными приобретениями, финансовыми и людскими ресурсами. В-третьих, все понимали, что передача ярлыка от одного князя к другому производится за счет взяток татарам и обещаний выплаты им более высоких даней. А средства на это собираются со всех русских городов. Передача власти от одного князя к другому означала увеличение финансовых поборов, чего, конечно, всем хотелось избежать. И, конечно, в памяти населения осталось, как ранее несколько раз смена великого князя проходила при военной поддержке татар. Перспектива нашествия жадных и жестоких хищников из Золотой Орды не могла не пугать, потому что это означало пожары, грабежи, массовую гибель людей, а тех, кто уцелел, ожидала отправка на невольничьи рынки. Последний раз такая карательная экспедиция татарами была отправлена в поддержку деда Дмитрия Ивановича ― московского князя Ивана Даниловича Калиты ― в 1328 году.

В Орде Дмитрий Иванович заплатил огромный выкуп за Ивана, сына Михаила Александровича. Тот находился с поручением отца вести переговоры с татарами о передаче Твери великого княжения. Давая взятки вельможам, вынужден был наделать долгов. Дмитрий, по сути, перекупил княжича у татар, надеясь таким образом воздействовать на его отца.

Пришлось Михаилу Александровичу в борьбе с могущественным и агрессивным московским соседом рассчитывать на собственные силы. Конечно, ему удавалось в дальнейшем заключать союзы, и опять к нему на помощь приходил Ольгерд, но главное, что обеспечило сохранение независимости Тверского княжества, ― дипломатические, административные и полководческие способности Михаила.

Наиболее быстрым и эффективным методом добиться своих целей была и оставалась в то время военная сила. Михаил Александрович захватил принадлежащие Москве Кострому, Углич и принадлежащий Новгороду Бежецкий Верх. Вернувшийся из Орды Дмитрий Иванович не собирался спокойно наблюдать за действиями соседа и пришел на помощь новгородцам. Тверской гарнизон был изгнан из Бежецкого Верха, а тверской наместник убит. С этого момента Новгород и Москва действуют против Твери в союзе.