Текст книги "Василевс"

– Товарищи, впереди решительное сражение! И вся надежда на наше спасение в силе наших рук!.. Так покажите же своё превосходство над врагом!..

Он оставил свою жену Антонину и укрепление под охраной пехоты, с конницей же двинулся вперёд.

– Поехали! – сказал он Прокопию, садясь на коня. – Сначала испытаем в мелких стычках конницу вандалов! – стал он развивать задуманное Прокопию. – И только после того пойдём на дело всеми силами!.. Помнишь, как было с персами-то!..

Прокопий, покачиваясь в седле, пробурчал что-то вроде того, что там было одно, а здесь совсем иное…

Вперёд них ушли архонты федератов со своими воинами.

Сам же Велисарий с остальным войском и копьеносцами двинулся следом.

Когда федераты и их архонты оказались у Децима, они увидели убитых своих товарищей из отряда Иоанна Армянина, а рядом с ними тело Амматы и тела вандалов… Услышав же от местных жителей рассказ обо всём случившемся, они растерялись и не знали, куда им теперь податься.

И тут они увидели большую массу конных вандалов. Те, поднимая пыль, двигались дорогой по холмистой местности и не видели Велисария, идущего другой дорогой, но выскочили на них, на федератов, и оказались близко от них… И федераты стали отступать, достигли местечка недалеко от Децима, где находился Улиарис с восемью сотнями копьеносцев. Федераты обрадовались, полагая, что отряд Улиариса пойдёт с ними на вандалов. Однако, соединившись, те и другие побежали к Велисарию.

В это время Гелимер спускался с холма со своим отрядом вандалов. Оказавшись на равнине, он увидел труп брата, заплакал, с криками, стонами, стал царапать ножом себе щёки от горя и ненависти… Затем, немного успокоившись, он велел похоронить его с почестями и ещё долго сидел у могилы брата, склонив в печали голову, окружённый вандалами, не понимая, что упускает самое важное на войне – время…

Велисарий же, встретив своих бегущих, приказал им остановиться, привёл их в порядок, пристыдил, особенно же своего копьеносца Улиариса. Затем, узнав от них о смерти Амматы, о преследовании вандалов Иоанном Армянином и всё, что было нужно о местности и о неприятеле, он скорым маршем двинулся на Гелимера.

Вандалы, уже расстроившие свои ряды и неготовые к бою, не выдержали их нападения и бросились бежать, потеряв многих убитыми.

К ночи сражение закончилось. Вандалы бежали на равнину Буллы[85]85
  Булла – равнина близ границ Нумидии, отстоит от Карфагена на четыре дня пути для пешехода, восточная часть современного Алжира.


[Закрыть] по дороге, ведущей в Нумидию.

Отряд Иоанна Армянина и массагеты в сумерки вернулись к Велисарию в лагерь. Иоанн сообщил Велисарию, о чём рассказали ему пленные вандалы: об указаниях Гелимера своему брату Аммате и Гибамунду, сейчас уже покойниках.

Велисарий, узнав от него обо всём случившемся за этот насыщенный событиями день, сообщил архонтам о своих действиях. И все они вместе заночевали в пригороде Карфагена, в Дециме.

Прокопию же этим вечером хватило работы: он подробно записал всё, что рассказали архонты Велисарию и чем тот поделился с ними.

На следующий день пехота вместе с Антониной догнала Велисария, и все вместе отправились к Карфагену. Они подошли к нему поздно вечером и остановились на ночлег, хотя никто не мешал им сразу же войти в город.

«В Карфагене открыли ворота, повсюду зажгли светильники. И всю ночь город был ярко освещён, приглашая нас, – описал Прокопий очередной прошедший день войска Велисария в своём дневнике. – Оставшиеся же в городе вандалы укрылись в храмах, моля о помиловании»…

Но Велисарий не позволил никому входить в город из осторожности, как бы враги не устроили какую-нибудь пакость.

В тот же день корабли при попутном восточном ветре достигли мыса Меркурий[86]86
  Современный мыс Эт-Тиб отстоит от Карфагена не менее чем на тридцать три мили. Там издревле находился храм Гермеса, и место называли Меркурий, как римляне называли Гермеса.


[Закрыть].

На кораблях ещё не знали о том, что делает и где войско Велисария. Опасаясь идти дальше, Калоним приказал спустить паруса, послал гонцов на мыс Меркурий узнать последние новости. Местные жители сообщили им о сражении в Дециме. И корабли под бурные дружные вскрики гребцов поплыли к Карфагену, бросили якоря в гавани Стагнон[87]87
  Гавань Стагнон – идентична с Тунисским заливом (Эль-Бахира). Это была естественная гавань для больших судов.


[Закрыть], в пяти милях от Карфагена.

На следующий день Велисарий приказал всем, кто находился на кораблях, высадиться на берег, построил войско в боевой порядок, сел на коня и въехал верхом впереди войска в крепостные ворота Карфагена.

И там, в Главном городе с высокими роскошными домами из белого известняка, он сошёл с коня на площади перед королевским дворцом. Вслед за ним сошли с коней архонты. Он подождал их, когда они соберутся вокруг него, затем поднялся вместе с ними по ступенькам парадного крыльца, вошёл во дворец, прошёл в тронный зал и сел на трон Гелимера.

Архонты с шумом заполнили тронный зал дворца вслед за ним.

Время было уже около полудня. И Велисарий велел дворцовой прислуге накрыть столы в обеденном зале, где Гелимер обычно пировал со знатными вандалами.

Архонты его войска, смеясь и балагуря, расселись за столами. И прислуга стала подавать им изысканные блюда, приготовленные для короля вандалов, разливала вино, угождала во всём новым хозяевам Карфагена.

– Велисарий – твоя победа! – вскинули архонты кубки с вином в честь своего командующего.

И во дворце вандалов впервые за девяносто пять последних лет ещё долго слышались в тот день крики за столом во славу императора, магистра Велисария и римского оружия.

На следующий день Велисарий обошёл и осмотрел крепостные стены города. Разрушенные ещё при штурме Гейзерихом[88]88
  Гейзерих – король вандалов в 428–477 гг.


[Закрыть] и заброшенные, они выглядели жалко и, казалось, уже не стыдились показывать всем болячки своего израненного тела… И он нанял строительных рабочих, занялся восстановлением стен. И те вырыли вокруг укреплений города новый ров, вкопали в него заострённые колья, обнесли его частым палисадом.

Изложив в послании о том, что было сделано экспедиционным корпусом с момента высадки в Ливии, Велисарий отправил с этим посланием доместика Соломона к императору.

* * *

Цазон, другой младший брат Гелимера, прибывший с флотом на остров Сардиния, высадился в гавани Караналии. С первого же натиска он взял город, убил узурпатора Году, восставшего против вандалов и захватившего остров. И там ему сообщили, что в Ливию явился флот императора Юстиниана. Ещё не зная, что произошло в Ливии, он написал Гелимеру ободряющее письмо.

– Знай, что узурпатор Года, попав в наши руки, погиб, и остров снова, о повелитель вандалов и аланов, находится в твоей власти! По этому случаю устрой праздник победы!..

Храбрый Цазон, пылкий и сильный, стройный и белокурый, следующий по старшинству из братьев после Гелимера, подумав, добавил несколько заносчивых слов:

– Что касается римлян, осмелившихся явиться на нашу землю, их ожидает тот же конец, каким завершился их поход на наших предков!..

Он вручил письмо двум гонцам, велел доставить его Гелимеру. И те приплыли в гавань Карфагена. Легионеры схватили их и привели к Велисарию. Гонцы отдали ему письмо, сообщили о том, что он хотел от них узнать.

Сами же они были поражены увиденным, внезапными переменами.

Гелимер, бежав в панике со своими вандалами на равнину Буллы, стал собирать туда вандалов и тех маврусиев[89]89
  Маврусии (мавры) – местное население Северной Африки.


[Закрыть], которые относились дружески к нему.

Первым делом он послал одного из вандалов в Сардинию с письмом к своему брату Цазону. Посланник поспешил на берег моря, сел на торговое судно, приплыл к заливу Караналии и вручил письмо Цазону.

* * *

«Мой брат, остров Сардинию отнял у нас не Года, а некий рок, ниспосланный небом на вандалов! – изливал в письме панически свои мысли Гелимер. – Отняв у нас тебя и самых славных вандалов, он похитил сразу всё благополучие дома Гейзериха! Не для того, чтобы вернуть нам остров, ты уехал от нас, но для того, чтобы Юстиниан стал владыкой Ливии! Велисарий прибыл сюда с небольшим войском! И доблесть тотчас же покинула вандалов! Аммата и Гибамунд убиты, так как вандалы смалодушничали!.. Кони, верфи, вся Ливия и сам Карфаген уже в руках римлян! Вандалы бездействуют, променяв своих детей, жен, богатства на то, чтобы только не проявлять мужества…»

Цазон сообщил о письме своим воинам, и те были ошеломлены случившимся. Затем они по-быстрому сели на корабли, и на третий день их флот пристал к берегам Ливии на границе Нумидии. Оттуда они пешком добрались до равнины Буллы и там соединились с остальным войском.

Гелимер и Цазон бросились друг другу в объятия. Не говоря ни слова, они плакали, не стыдясь слёз, так же как воины, окружавшие их.

Успокоившись, Гелимер построил вандалов, их значительно поредевшие ряды, и повел их на Карфаген. Оказавшись поблизости от него, они разрушили водопровод, по которому шла вода в город. Простояв там некоторое время лагерем, они удалились, так как никто из города не выступил против них.

Городские укрепления не были ещё завершены. И Велисарий, считая преждевременно выступать против вандалов, сдерживал горячие головы.

– Стены завершим – вот тогда и выступим!..

Когда же стены были завершены, он построил всё войско на площади перед королевским дворцом.

– Римляне, не наставления хочу сказать я вам, сокрушившим недавно опасных врагов! – начал он свою речь. – Напомню лишь вам: если теперь вы будете действовать так же мужественно, как до сих пор, то для вандалов придёт конец их власти здесь, в Карфагене, провинции могущественного Рима, вашего Рима!.. У вас же не будет необходимости воевать дальше! – закончил он свою краткую речь обнадёживающим обещанием войску, уставшему от войны.

Затем он поручил копьеносцев Иоанну Армянину.

– Возьмёшь всех всадников и пойдёшь вперёд! – дал он ему указание. – Со мной останутся пять сотен всадников и пехота… Если представится случай, вступай смело в перестрелку с неприятелем!..

Сам же он на следующий день последовал за ним с оставшимся войском.

Римское войско застало вандалов стоявшими лагерем у Трикамара[90]90
  Трикамар – местность к юго-западу от Карфагена.


[Закрыть], на расстоянии семнадцати миль от Карфагена. Так, находясь друг от друга на значительном расстоянии, войска провели ночь.

На следующий день Гелимер приказал вандалам оставить детей, женщин и все драгоценности в центре лагеря, за укреплённым валом, созвал всех их.

– Не за славу теперь идёт у нас борьба и не за потерю власти! – сказал он им с дрожью в голосе. – Мы дошли до такого состояния, что если не победим римлян, погибнем сами, то оставим им наших детей и жён, всю эту страну и все богатства!.. А если кто из нас останется в живых, тому суждено будет испытать все ужасы рабства!..

После него Цазон обратился к тем, с которыми прибыл из Сардинии:

– Товарищи по оружию! Вы только что слышали речь короля, в которой он говорил, за что предстоит борьба!..

Затем Гелимер и Цазон стали выводить вандалов на сражение, выстроились вдоль берега какой-то мелкой речушки.

Римляне тоже приготовились к сражению, вышли на другой берег этой речушки, развернулись в боевой порядок.

И то и другое крыло войска вандалов занимали тысячники, командуя каждый своим отрядом. В центре же находился Цазон, в тылу выстроилось войско маврусиев.

Сам Гелимер объезжал все ряды, отдавал приказания, подбадривал воинов смело нападать на римлян. Ещё раньше он отдал приказ всем вандалам: не пользоваться в этом бою ни копьями, ни другим метательным оружием, а полагаться только на мечи.

Прошло немало времени, и, поскольку никто не начинал сражения, Иоанн Армянин, с согласия Велисария, отобрав немногих из своих воинов, перешёл речушку и напал на центр неприятеля.

Цазон встретил их здесь встречным ударом, затем начал преследовать.

Римляне, отступая, вернулись к своему войску. Вандалы же, дойдя до речушки, не решились переходить её.

Взяв больше копьеносцев, Иоанн Армянин напал снова на отряд Цазона. И вновь отражённый оттуда, он ушёл к римскому войску. И в третий раз, взяв с собой почти всех копьеносцев и щитоносцев, захватив и войсковое знамя, Иоанн Армянин ударил с громким криком по рядам вандалов.

Но те мужественно сопротивлялись, пускали в ход только мечи, ввязывались в жестокие схватки, и многие из них были убиты, в том числе сам Цазон.

Узнав, что Цазон убит, всё римское войско пришло в движение и, перейдя речушку, напало на вандалов. Начиная с центра, оно обратило их в бегство. Видя это, массагеты начали преследовать вандалов вместе с римлянами.

Вандалы под их натиском спешно вернулись в свой лагерь, но держались спокойно. Римляне же, не считая, что они достаточно сильны, чтобы вести с ними бой на валу, ограбив трупы врагов, на которых они находили золото, удалились в свой лагерь.

Когда прибыла пехота, Велисарий поздно вечером спешно двинулся к лагерю вандалов со всем своим войском.

Гелимер, узнав, что Велисарий с пехотой и всем войском направился против него и вот-вот будет здесь, не сказав никому ничего и не сделав никаких распоряжений, вскочил на коня и пустился в бегство по дороге в Нумидию. За ним последовали его родственники и немного слуг, перепуганные и держащие в секрете, что происходит.

Некоторое время вандалы в лагере не знали, что Гелимер бежал.

Но вот до них дошло, они узнали, что их король исчез… А враги оказались близко, уже на виду…

Вот тогда-то подняли плач женщины, закричали дети, зашумели мужчины…

Никому не было дела до находившихся здесь сокровищ, никто не заботился о плачущих любимых… Всякий старался бежать, беспорядочно, кто как мог…

Подойдя, римляне взяли обезлюдевший лагерь со всеми его богатствами.

Велисарий приказал архонтам с их легионерами преследовать противника. И те целую ночь гнали вандалов, избивали мужчин, детей и женщин обращали в рабство.

Обходя лагерь, Велисарий с Прокопием увидели такое количество добра, сколько никогда не случалось им видеть в одном месте.

– Вандалы издавна грабили Римскую державу и свезли в Ливию огромное количество богатства! – стал объяснять Велисарий своему советнику, откуда взялось такое несметное количество золота, серебра, посуды, украшений и всяких искусно сделанных вещей. – Земля здесь плодородная, изобильная всем необходимым для жизни. К этому следует ещё прибавить и доходы оттого, что они, получая всё, что было в этой земле, не тратили денег на покупку продовольствия в других странах… А владели они этими землями девяносто пять лет!..

Уже наступила середина декабря…

Иоанну Армянину Велисарий приказал с двумя сотнями воинов преследовать Гелимера, не прекращая погони ни днём ни ночью, пока не захватит его живым или мёртвым.

И Армянин пять дней и ночей преследовал Гелимера. И вот, когда казалось, что он настиг Гелимера, жизнь его, Иоанна Армянина, оборвала случайность… Среди преследовавших Гелимера вместе с Армянином находился копьеносец Улиарис, смелый, одарённый, большой силы души и тела, но не выдержанный… Он выстрелил из лука в какую-то птицу на дереве и, под пьяную руку, попал стрелой в шею Армянину. Воины не стали продолжать погони за Гелимером, ухаживали за раненым. Когда же он скончался, они совершили все полагающиеся обряды погребения, дали знать обо всём Велисарию, оставались на месте.

Велисарий вскоре прибыл на могилу своего придворного и опытного военного, оказал его могиле ритуальные почести, назначил и денежную сумму для ухода за могилой.

И теперь уже сам Велисарий продолжил дальше преследовать Гелимера. Когда он прибыл в хорошо укреплённый нумидийский город Гиппон, расположенный на берегу моря и отстоящий от Карфагена на расстоянии десяти дней пути, он узнал, что Гелимер поднялся в горную местность Папуа и уже недосягаем для римлян.

Расположенные у самой границы Нумидии, эти горы были крутые, скалистые. Жили на них маврусии, с ними у Гелимера был заключён взаимный союз.

Велисарий встретился с архонтом Фарой.

– Поручаю тебе осаждать горы с твоими герулами! – дал он ему приказание. – Понимаю, что взять приступом горы невозможно, особенно зимой!.. Но осаждать можно!.. Это приказ императора!..

Он дал ему ещё подробные наставления:

– Встанешь лагерем у подножия гор! И тщательно следить, чтобы Гелимер не покинул эти горы!.. И никакое продовольствие не должно попасть к нему!..

Фара ушёл со своими герулами выполнять его поручение.

* * *

Вскоре после прибытия Велисария сюда, в город Гиппон, Прокопий пошёл как-то осмотреть этот город, лежащий на берегу удобной гавани.

На узкой улочке, у входа в арианскую церковь, его остановил священник, высокий, худой.

– Вы секретарь Велисария?! – обратился он к нему так, как будто был уже знаком с ним. – Передайте своему начальнику, что с ним хочет переговорить один ливиец…

Он замялся на минуту, опасаясь, открываться или нет вот перед ним, хотя и секретарём Велисария.

– Это Бонифаций, близкий человек Гелимера, – решился он. – И Бонифаций послал своих людей сюда… Они сейчас в этой церкви, – показал он на церковь, возле которой остановил Прокопия. – Пройдёмте со мной: они всё объяснят вам, – пригласил он жестом Прокопия к двери церкви, предусмотрительно открытой.

И Прокопий последовал за ним, хотя у него и мелькнуло на секунду опасение довериться незнакомому человеку. Но перед ним был действительно священник, по виду, аскетическому лицу и одежде не похожий на лихого малого.

В церкви, бедно обставленной и полутёмной, он сначала ничего не увидел. Присмотревшись, он заметил около алтаря двух человек, похожих на ливийцев.

Один из них шагнул навстречу Прокопию, протянул руку, они поздоровались.

– Мы по поручению Бонифация. Передайте Велисарию, что у Бонифация сейчас находятся сокровища Гелимера! И он отдаст их, если получит от Велисария твёрдое обещание, что ему дадут возможность уйти, не причинив зла и сохранив то, что принадлежит ему лично!..

Всё был сказано ясно, понятно, не требовало никаких уточнений. И Прокопий, распрощавшись с людьми Бонифация, покинул церковь, поспешил к Велисарию.

Велисарий обрадовался такому сообщению и не отказался дать требуемую клятву.

– Пойдёшь на встречу с этим Бонифацием! Дашь ему клятву от моего имени! – наказал он своему секретарю и советнику. – Заберёшь у него сокровища Гелимера и доставишь их вот сюда! – топнул он ногой об пол дворца этого городка Гиппон, в котором он устроился.

Послав с Прокопием несколько своих телохранителей, он получил сокровища Гелимера.

Бонифаций же сразу исчез со своими деньгами.

– Ходят слухи, что Бонифаций украл очень много из богатств Гелимера! – сообщил Прокопий своему начальнику в конце этой истории.

– А-а, пускай! Хм-хм! – усмехнулся Велисарий и махнул рукой. – Пусть он их теперь отсюда вывезет и останется живой!..

Вернувшись в Карфаген, Велисарий стал готовить пленных вандалов к отправке в Византию с наступлением весны. Было ещё одно дело, которое нужно было решить: вернуть под власть императора то, над чем властвовали вандалы.

– Отправляйся со своим войском на Сардинию! – дал он задание архонту Кириллу. – Эти островитяне не хотят подчиняться василевсу, да и боятся вандалов! Поэтому возьмёшь с собой голову Цазона: покажешь им, успокоишь!..

Он кивнул телохранителю, стоявшему у входа в комнату. Тот вышел, вскоре вернулся с мешком, в котором была завернута голова Цазона, и вручил этот мешок телохранителю Кирилла.

В заключение Велисарий поручил Кириллу ещё одно дело:

– После этого часть войска направишь на Корсику! Подчинишь и её василевсу!..

Кирилл так и сделал, оба эти острова вернул в состав Византийской империи, обложил их налогом.

* * *

Фара же, осаждая находящихся на горе Папуа вандалов с Гелимером, попытался в начале горячки осады штурмовать подъём на гору. Была уже зима, маврусии оказали сопротивление. Фара потерял часть своих воинов, и это охладило его пыл. Больше он не помышлял о штурме, усилил только охрану горы… До Фары доходили глухие слухи о бедственном положении вандалов и самого Гелимера. Он написал Гелимеру сочувственное письмо, тот ответил на него… Завязалась переписка.

– Говорят, что у василевса Юстиниана есть намерение включить тебя в число сенаторов, наградить высшим саном патриция, – сообщил в одном из писем Фара бедному королю. – Он одарит тебя большими землями и богатствами. И василевс желает, чтобы Велисарий, дав твёрдые обещания, что всё это будет исполнено, поручился бы тебе в этом…

Прочитав это письмо, Гелимер прослезился, ответил на него:

«За совет, который ты мне дал, я благодарю тебя, но быть рабом несправедливого врага я считаю для себя невыносимым. Если бы Бог проявил ко мне милость, я молился бы о том, чтобы отомстить тому, кто, не испытав от меня никогда ничего неприятного ни на словах, ни на деле, выдвинул предлог для войны, не имеющей никакой законной причины, и поверг меня в такую несчастную судьбу, наслав на меня, не знаю откуда, Велисария!.. Дальше писать уже не могу: отняла у меня разум постигшая меня судьба… Прошу тебя: исполни мою просьбу, пришли мне кифару, каравай хлеба и губку…»

– Зачем он просит каравай хлеба – понятно! – сказал Фара. – А зачем ему губка и кифара? – спросил он посланца, маврусия, доставившего письмо.

Посланец объяснил, что у Гелимера воспалился один глаз от грязи и сильно распух, и он хочет промыть его губкой.

– Кифара же нужна, чтобы оплакать в её жалобных звуках несчастья, обрушившиеся на него!..

Фара почувствовал жалость к Гелимеру и послал то, о чём просил тот. Но осады он не ослабил, а даже усилил охрану проходов.

Уже прошло три месяца осады. Зима закончилась.

Гелимера же постоянно донимали, изводили мысли, что римляне вот-вот начнут новый штурм… Однажды он оказался свидетелем зрелища, как один из голодных мальчиков, маврусий, вырвал кусок лепешки буквально из горла у другого мальчика, вандала, племянника Гелимера… Этого Гелимер уже не вынес, написал письмо Фаре:

«Я не собираюсь больше противиться судьбе и последую туда, куда ей будет угодно меня повести. Пусть только дадут мне твёрдое обещание, что Велисарий ручается, что василевс сделает всё, что недавно ты предлагал мне. Как только вы дадите мне в этом твёрдое заверение, я отдам вам в руки себя, своих родственников и всех вандалов, находящихся тут с нами…»

Фара сообщил Велисарию об этом письме и о тех письмах, которыми он и Гелимер раньше обменялись друг с другом. Просил он Велисария как можно скорее дать ответ.

Велисарий обрадовался и приказал архонту федератов Киприану, взяв с собой несколько своих людей, отправиться к горе Папуа и дать клятву Гелимеру о его личной безопасности и тех, кто находился вместе с ним.

– И обещайте, что у василевса он будет пользоваться почётом, ни в чём не будет нуждаться!..

Прибыв к Фаре, Киприан и его люди вместе с Фарой пришли в условленное место у подножия Папуа, куда явился и Гелимер.

Получив от них твёрдую клятву об исполнении обещания, Гелимер вместе с ними отправился в Карфаген.

Велисарий жил с женой Антониной в посёлке Акла, предместье Карфагена, в большом богатом доме какого-то знатного вандала, возможно, уже убитого. В этом же доме жил и Прокопий, всегда рядом как секретарь и советник.

Туда и привезли к ним Гелимера, ввели в комнату. Переступив порог комнаты, Гелимер с чего-то засмеялся. Затем, видимо, не в силах сдержать себя, он залился громким диким хохотом и смеялся всё время, пока находился у Велисария.

Наслышанный за восемь месяцев здесь, в Ливии, многое об этом короле вандалов, Прокопий какое-то время с интересом рассматривал его… Тот оказался молод, красив собой, белокурый, стройный и высокий, ладно сложённый и сильный, судя по его лёгкой походке.

На лице же его, гладком, с короткой бородкой, уже с проседью, ярко отпечаталась инфантильность, врождённая наивность человека от первого дня и до последнего.

«Жил бездумно, без труда и забот!.. Он не знает и никогда не узнает, что такое страдание!» – мелькнуло у Прокопия, как быстро правнуки Гейзериха изнежились душой и телом вот здесь, в богатой природными дарами Северной Африке… Роскошные дворцы, бассейны, театр и музыка – всё-всё дали им земля и море, к тому же все удовольствия Венеры…

Видя, что король не в себе, Велисарий велел увести его, не спрашивая ни о чём.

– И держать его и всех пленных вандалов под крепкой стражей! – распорядился он.

Послав гонца с письмом к василевсу, что военнопленный Гелимер находится у него в Карфагене, Велисарий стал ждать ответ из Византии.

* * *

Затем он отправил своих людей в Сицилию, чтобы они заняли укрепление Лилибей, подвластное вандалам. Но оттуда он получил резкий отказ от остготов. Те заявили, что эта крепость не принадлежит вандалам.

В ответ на это Велисарий написал письмо остготским правителям Сицилии.

Остготы доставили его письмо королеве Амалазунте, матери Аталариха.

– Ваше величество, я же говорил вам, как всё произойдёт там! Велисарий талантливый полководец, и конец Вандальского королевства был предрешён, – завёл разговор об этом Кассиодор на одном из приёмов у Амалазунты, когда пришёл подписывать к ней документы. – А вот теперь пришло письмо из Сицилии от остготских правителей, ваших подданных. Они пересылают вашему величеству письмо Велисария. Тот требует передать крепость Лилибей Византии.

– Это та крепость, которую мой отец, король Теодорих, подарил, как приданое, своей сестре Амалафриде, когда она вышла замуж за короля вандалов Трасамунда?

– Да, ваше величество!

– Зачитайте письмо Велисария, – велела она.

Кассиодор стал зачитывать письмо:

– «Тем, что вы отнимаете у нас Лилибей, укрепление вандалов, ныне рабов василевса, вы поступаете несправедливо и во вред самим себе!.. Вы хотите вашего правителя, Аталариха, втянуть в войну с василевсом, расположением которого он пользуется… Ещё недавно вы соглашались, чтобы Гелимер владел этим укреплением, а теперь вы решили отнять у василевса, владыки Гелимера, достояние его раба? Берегитесь, милейшие!..»

– Он ещё и угрожает! – не сдержалась Амалазунта. – Напишите моим подданным в Сицилию, чтобы дали этому нахалу достойный ответ!..

– Слушаюсь, ваше величество! – поклонился ей Кассиодор.

Забрав подписанные документы и письмо Велисария, он вышел из её кабинета.

Он написал письмо остготам в Сицилию, как было поручено королевой.

И те ответили Велисарию:

«Славнейший Велисарий, в письме, которое ты нам написал, заключается справедливое указание, но оно подходит для других людей, но не для остготов. Мы ничего не взяли и ничем не владели из принадлежащего василевсу Юстиниану… Да будет далеко от нас такое безумное намерение!.. Но Сицилию мы считаем принадлежащей себе полностью, так как укрепление в Лилибее является одним лишь её мысом. Если Теодорих позволил своей сестре, бывшей замужем за царём вандалов Трасамундом, пользоваться каким-то торговым местом Сицилии, это не имеет существенного значения… И ты, стратиг, поступил бы по отношению к нам справедливо, если бы пожелал устранить возникшие между нами разногласия не как враг, а как друг. Разница в том, что друзья обычно разрешают свои разногласия третейским судом, а враги – сражением. Поэтому мы собираемся этот вопрос предоставить на усмотрение василевсу Юстиниану на основании закона и справедливости…»

Велисарий, отправив всю эту переписку василевсу, держался спокойно, ожидая, пока василевс поручит ему то, что ему будет угодно.

Из Константинополя на его послания прибыл доместик Соломон с указанием императора.

– Василевс разрешает тебе, Велисарий, поступить, как ты посчитаешь нужным: прибыть с Гелимером и вандалами в Византию или самому остаться в Карфагене, отослав их в Константинополь! – передал он ему письмо от Юстиниана.

Он сообщил ещё, что император назначил его, Соломона, командующим войсками в Ливии.

* * *

Велисарий со своими преторианцами отбыл в Византию на флотилии из пяти десятков кораблей. На корабли погрузили трофеи, пленного Гелимера, его семейство, приближённых к нему вандалов. Самому Гелимеру с его семейством Велисарий выделил отдельный корабль под усиленной охраной. Забрал с собой он и родственников покойного короля Ильдериха, оказывая им всяческие почести.

Уезжала с Велисарием и его жена, Антонина.

Прокопий как-то странно заюлил было, когда Велисарий предложил ему ехать в Византию, но затем согласился.

Из опасения оставить приближённых к Гелимеру вандалов в Карфагене, где они могли развязать новую войну, Велисарий погрузил их на корабли вместе с их семьями, отрезая так возможность мятежа в теперь уже исчезнувшем королевстве. Он знал коварный нрав полудиких народов, получивших даром плоды цивилизации, не знающих им цену, не научившихся пользоваться, исполнять их правила.

Флот Велисария в Пропонтиде, на подходе к Константинополю, встретила быстроходная галера. С неё просигналили, что это гонец от императора.

Галера Велисария остановилась, на неё поднялся гонец, вручил Велисарию письмо императора.

Юстиниан сообщал своему полководцу, что столица приготовилась с триумфом встретить его:

«И тебе следует не испытывать наше терпение: видеть тебя, пленного короля Гелимера, его придворных и родственников, трофеи вандалов… Чтобы воздать тебе почести и вручить награды за твои деяния, достойные триумфа!..»

Внизу стояла размашистая подпись василевса.

Выполняя указание императора, Велисарий высадился в гавани Гептаскал. От этой гавани было недалеко до его личных владений на площади Феодосия, куда он проследовал со своими гвардейцами, пленными вандалами и трофеями.

Императору он сообщил о своём прибытии в Константинополь.

«Ваше величество, жду ваших дальнейших повелений!» – послал он краткое сообщение.

Ответ пришёл в этот же день: император указал ему на следующий день торжественно проследовать в полдень по улице Меса со своими гвардейцами, пленными и трофеями до ипподрома, представить там короля Гелимера и трофеи императору, сенату и всем гражданам Константинополя.

И вот он, тот день… Тысяцкие, выстроив гвардейцев, доложили Велисарию готовность следовать на ипподром. Впереди гвардейцев встали в ряд те архонты, которых захватил с собой Велисарий на это торжество, посчитав, что их временно можно оторвать от дел в той же Ливии… Среди них затерялся Прокопий… Там же была и Антонина, супруга Велисария… За ними стояли повозки, гружённые трофеями, далее построили пленных…

Отдельно подвели и поставили позади Велисария пленного короля Гелимера, накинули на него пурпурную хламиду. Бросив взгляд на эту торжественную процессию, Велисарий невольно задержал на мгновение глаза на короле вандалов… Тот же, бледный, осунувшийся, стоял неподвижно, как статуя, когда его подтолкнул сзади один из легионеров.

И вся эта процессия, длинная, широкая, во всю улицу Меса, сдвинулась с места по знаку Велисария, указавшего рукой вперёд, пошла, пошла вслед за ним… Он же, больше не оглядываясь, зашагал впереди процессии к ипподрому.

А вот ударили барабаны, выбивая раскатистую дробь, извещая всем триумф полководцу за выдающиеся победы.

Под этот барабанный бой процессия приблизилась к северо-западным воротам ипподрома, стала вливаться колоннами на ипподром: сначала Велисарий, за ним Гелимер вышагивал отдельно, в полном одиночестве, затем архонты, гвардейцы, далее родные короля, придворные, знатные вандалы… Вкатились повозки с трофеями: украшения из драгоценных камней, золота, кубки, короны царские и троны. Лошадки с трудом тянули повозки с тысячами талантов[91]91
  Талант = 6000 драхм. Драхма в Др. Греции ≈ 6–7 г серебра. Талант ≈ 36–42 кг серебра.


[Закрыть] серебра и огромными царскими сокровищами, награбленными ещё Гейзерихом в Палатине, когда он захватил и разграбил Рим…