Текст книги "Василевс"

Он налил арачки себе, выпил, передал чарку дальше по кругу, по старшинству.

Чарка обошла по кругу кочевников, вернулась снова к Кандиху. К этому времени Валентин совсем уже захмелел, но всё равно выпил ещё, когда Кандих снова поднёс чарку ему…

После третьей чарки Валентин встал, пробурчал что-то вроде того, что благодарю за угощение, и, пошатываясь, побрёл к своей палатке.

Вслед ему раздался весёлый смех кочевников, какой-то говор…

В своей палатке он плашмя грохнулся на уже расстеленный ему тюфяк и сразу же провалился в глубокий сон.

Утром их оба отряда снялись с ночёвки и двинулись той же утоптанной и широкой лошадиной тропой всё дальше на восток, на восход солнца.

Авары всю дорогу настороженно поглядывали на окружающие горы, поросшие лесом, готовые при первой же опасности схватиться за луки и колчаны.

До земли Лазики они дошли более или менее спокойно, если не считать двух нападений горцев на переправе через реку Фасис[117]117
  Фасис – древнегреческое название р. Риони.


[Закрыть] и дальше, перед самой Лазикой. Они отбились. И до владений аланского князя Саросия дошли все. У каждого была на поводу заводная лошадь. Их отряд, и так не маленький, из-за этого казался большим. И мелкие горские разбойники боялись нападать на них.

* * *

Саросий, князь аланов, встретил гостей в воротах своего городка, укреплённого высокими толстыми стенами из дикого камня.

Ворота заскрипели, раскрываясь навстречу гостям, аварам и византийскому посланнику.

Саросий, в длинном кафтане, затянутом на поясе, с кинжалом на боку, высокий ростом, уже в годах, с сединой в бороде и густой шевелюрой. Он обнял сначала Кандиха, затем Валентина, которого ему представил толмач, пригласил гостей в свой громадный дом, в два яруса. По второму ярусу шла вокруг дома галерея для отдыха и прогулок в летнюю жару.

И сразу же закрутились его дворовые слуги, готовя стол с угощением для гостей.

Когда гостей рассадили за стол, хозяин поднялся со своего места во главе стола, держа в руках рог с вином.

Воздав хвалу Богу за удачный визит аварского посла к императору, он провозгласил тост за гостей:

– За дорогих гостей моего дома! Посла Кандиха, представителя славного аварского кагана Баяна!.. Пусть будет удачной ваша дружба с императором на благо наших народов!..

Все выпили за этот тост. Слуги наполнили снова чарки и рог хозяина.

И Саросий провозгласил тост за императора.

Здесь, у князя аланов, они загостились всего на два дня. Затем отправились дальше на север, на Дон, к Азовскому морю, где стояла орда аваров на богатых пастбищах приазовских степей.

И вот наконец-то пошли степные районы, которые временно занимала аварская орда при своём движении на запад. В один из таких дней впереди, вдали на горизонте, показалась большая группа всадников, над которой вилось облачко лёгкой пыли. Они шли наискось от пути посольского отряда, пересекая ему дорогу, и пока не замечали его… Но вот они остановились, повернули навстречу им, прибавили ход.

Кандих остановил своих.

– Кто такие? – пошли разговоры между аварами…

– Может, оногуры или сабиры!..

– Нет, не похожи!.. Те меньше ростом!..

– Это наши! – облегчённо вздохнул Кандих. – Пошли к ним!..

Они повернули коней в сторону приближающихся всадников. За ними коня повернул Валентин и его посольские.

Это был один из аварских разъездов, рыскающих вокруг по степи, выслеживая чужих людей.

Они узнали Кандиха, поклонились ему, как старшему, что-то спросили у него… Он ответил…

И дальше они пошли все вместе, под охраной уже сотни всадников.

Прошли один улус… Затем другой… Шли всё время на запад…

В третьем улусе Валентин заночевал со своими уже в юрте, хозяева которой выделили им самую лучшую, как гостям, с ворохом шкур, на них они сами спали вповалку… И ночью Валентина, как только он, согревшись под шкурами, уснул было, стали донимать блохи. Он проснулся от нестерпимого зуда… Рядом с ним кто-то из его посольских, тоже проснувшись, тихо ругался, не в силах уснуть…

Утром, не выспавшись, они двинулись дальше. В этот день они добрались, наконец-то, до улуса кагана.

Этот улус, в отличие от тех, что они видели, был окружён широким рвом, земляным валом и острогом с подъёмным мостом и воротами. Круглый по форме он представлял хорошее укрепление, хринг…

Когда они подъехали к подъёмному мосту, на башне ворот прогудел рожок, подавая сигнал о приехавших гостях.

Посольских, Кандиха с его аварами и византийцев, впустили за крепостные стены улуса.

И здесь их разделили. Валентина с его людьми проводили к гостевой юрте, а Кандих исчез куда-то со своими. Как позже узнал Валентин, тот сразу же был вызван к кагану для доклада о своей поездке.

На следующий день к Валентину пришёл один из ближних людей кагана и проводил его до дома кагана. Дом, деревянный, стоял в центре хринга. Там Валентина ненадолго задержали у входа, затем, откинув полог из шкуры и пропустив его вперёд, ввели в дом.

Валентин шагнул внутрь дома, остановился… Он увидел обстановку обычной юрты, хотя дом был рублен в обло из здешних брёвен и углублён в землю на локоть глубины. Но самое интересное, что даже чуть было не рассмешило его, хотя было не до смеха, так это то, что в центре дома в утрамбованном земляном полу находился очаг, обложенный несколькими крупными камнями, а над очагом в потолке было отверстие для выхода дыма, как в обычной юрте… Дом был просторный, в нём не было обычных предметов жилого дома, но зато по его стенам висели копья, луки, щиты, какие-то знамёна, ярлыки с отличиями кагана… А на полках по стенам дома, к своему удивлению, Валентин увидел множество маленьких глиняных статуэток Будды, рядом с ними висел «Золотой лук», полностью покрытый золотыми обкладками… «Символ власти!» – мелькнуло у него… У очага, посреди дома, как раз под дымовым отверстием в её потолке, сидели полукругом несколько человек. Прямо за очагом, лицом ко входу в дом, сидел высокий ростом человек средних лет, своей позой и надменным выражением лица он отличался от всех других, сидевших с ним рядом. Одет он был в роскошный шёлковый кафтан, перетянутый кожаным поясом с золотой накладкой.

И Валентин догадался, что это и есть каган Баян. Удивился же он тому, что каган был похож на типичного европейца, в чём-то даже на грека…

И он на мгновение растерялся, но тут же взял себя в руки, когда толмач, переводя слова кагана, показал ему на место у очага, напротив самого кагана.

И он прошёл к очагу, занял указанное ему место.

На минуту в доме наступила тишина. Все взирали на Валентина, видимо, впервые увидев перед собой византийца, присматривались, чего-то ожидали от него и в то же время, похоже, изучали как противника…

Первым прервал молчание каган, заговорил, а толмач стал переводить.

– Каган спрашивает, как здоровье императора.

Валентин ответил: «Бог дал, император Юстиниан жив и здоров и посылает тебе в знак дружбы дары!»

Он встал, поднёс кагану дары от императора и снова сел на своё место.

Затем каган спросил, как прошла дорога, не было ли обиды от аваров посланнику и его людям.

– Твои люди, каган, – поклонился Валентин кагану, – во всём помогали в дороге и довели нас живыми и здоровыми!..

Теперь он поднёс кагану подарки лично от себя.

Затем он изложил цель своего посольства: что император желает установить союзнические отношения с каганом Баяном, за что будет платить кагану золотом и серебром и другими изделиями.

Толмач перевёл его слова кагану. Тот о чём-то переговорил со своими людьми, сидевшими ближе всего к нему, сказал что-то толмачу. Тот же перевёл Валентину.

– Каган согласен на эти условия! И он хочет показать императору, на что способно войско аваров. И просит назвать те племена, которыми недоволен император!..

– Утургуры и анты! – не задумываясь ответил Валентин.

Каган кивнул согласно головой.

– Да, каган согласен! – перевёл толмач. – И за это он просит императора выделить ему земли, где бы авары могли поселиться…

Теперь согласие на это дал Валентин. Он достал сумку, с которой не расставался в дороге ни на минуту, вынул из неё два экземпляра договора, оформленных в дворцовой канцелярии и подписанных императором, протянул их кагану.

Но договоры взял толмач и поднёс их кагану вместе с плошкой, в которую была налита какая-то чёрная жидкость.

Каган обмакнул большой палец в плошку и приложил его к тому и другому договору. Толмач же передал один экземпляр договора Валентину.

Затем каган хлопнул в ладоши, и в дом вошли три женщины в ярких восточных одеждах, скрывающих их до самых пяток. Одна из них внесла блюдо с варёной кониной, другая – бурдюк с кумысовой водкой, аракой, а третья – с блюдом, на котором было несколько фарфоровых чашек, раскрашенных в яркие цвета, похожие на китайские мотивы…

Валентина угостили, затем его проводил до гостевой юрты всё тот же человек, который приглашал его к кагану.

Вечером же к нему в гостевую юрту пришёл Кандих. Он принёс с собой бурдюк с аракой.

Они выпили по одной чарке.

И Кандих стал с чего-то вспоминать об их племени, скитаниях их по огромным неприютным и опасным степным просторам.

– Сотню зим тому, когда жил мой дед, был у нас, у жужань[118]118
  Жужане – союз кочевых племён, обитавших в степях Западной Маньчжурии, Монголии и Туркестана в раннем Средневековье. В сер. XI в. союз распался.


[Закрыть], хан Датань. Он имел аймак, охранял на западе границу империи Вэй[119]119
  Вэй – государство и династия в 386–535 гг. на территории Северного Китая.


[Закрыть]… Один раз Датань пошёл с войском на юг, хотел пограбить укреплённую линию империи. Император выступил на него… Датань испугался, ушёл к себе. Затем старый император умер, пришёл молодой Тхай-ву. Во второй год правления Тхай-ву пошёл против жужань. Когда войска подошли с юга к Песчаной степи[120]120
  Песчаная степь – пустыни Алашань и Гоби.


[Закрыть], то император взял лёгкую конницу, обоз, чем кормиться, пошёл через степь. Аймаки Датаня пришли в ужас, бежали на север… Во второе лето, в четвёртый месяц, Тхай-ву вышел в поход против Датаня, пришли к реке Су-шуй… Войско Датаня бежало. Его брат Пило, много старейшин были убиты… Датань узнал о том, сжёг юрты, бежал на заход солнца… Далеко бежал, дальше Оксианского озера[121]121
  Оксианское озеро – Аральское море.


[Закрыть], там потерялся!..

Он помолчал.

Они выпили ещё по чарке араки.

И старый Кандих стал рассказывать дальше:

– Сорок зим назад у жужань стал хан Анахуань… Один его родня, Силиф Шифа, напал на него с десятком тысяч. Анахуань, разбитый, ускакал с братом на юг, ко Двору Вэй. Затем Шифа убил его мать и двух младших братьев… В Доме Вэй Анахуаня приняли с почётом. Император признал его по закону ханом жужань, дал ему дары, войско, чтобы он отвоевал своё ханство… После бегства Анахуаня старший его дядя по отцу Поломынь пошёл с войском на Силиф Шифу, разбил его. Шифа бежал к Дидэуханю, но тот убил его, а ханом над жужань поставил Поломыня… Но Анахуань опасался возвращаться в ханство жужань… Случилось, что и Поломынь, прогнанный с пастбищ гаогюйцами[122]122
  Гаогюй – уйгуры. «Гао-гюй» – китайское слово, в переводе означает «высокая телега», поскольку хойху (народное название племени) обыкновенно употребляли арбы, или одноколки на высоких колесах.


[Закрыть], с десятью аймаками пришёл в Лян-чжеу с предложением своего подданства, затем замыслил отложиться и уйти к хану Ида[123]123
  Ида – эфталиты, объединение племён, вторгавшихся в V и VI вв. в Иран и Северо-Западную Индию. В V в. образовали государство, в которое вошли территории Средней Азии, Афганистана и Восточного Ирана.


[Закрыть]. Три жены у хана Ида были родные сёстры Поломыня. Однако Поломыня остановили, взяли в плен войска Дома Вэй. И в пятое лето он умер в плену… Анахуань же отправил посланника с данью ко Двору Вэй, просил Шень-ву о браке. Император указал выдать младшую сестру князя Чжо за Анахуаня в качестве Лэ-ань царевны… Затем Анахуань отправил посланника с тысячей лошадей для сговорных даров, просил отпустить царевну. Император указал проводить царевну из Цзинь-ян на север с множеством приданных вещей. Анахуань отправил сановников встретить царевну по южную сторону новой стены… Вскоре Анахуань уже властвовал один на севере, усилился. В это время уйгуры пошли войной на жужань. Хан тукю[124]124
  Тукю – варианты: тюкю, тугю, тюрки.


[Закрыть] Тумынь со своим войском напал на них и, разбив их, покорил весь аймак, пятьдесят тысяч кибиток. После этого он просил брака у хана жужань. Анахуань разгневался на него, послал нарочного с ругательным ответом: «Ты мой плавильщик! Как же осмелился сделать такое предложение?»… Тумынь также рассердился и убил посланного! Он прервал связь с Анахуанем и просил брака у западного Дома Вэй. Вынь-ди согласился и семь зим тому назад, в шестой луне, выдал за него Чан-лэ царевну… Анахуань же начал высокомерно вести себя, неуважительно относился к императору. Отправляя посланников с данью ко Двору, он не подписывался вассалом. Китаец Шунь-юй Тхань, управлявший письменными делами у него, подталкивал его на это: принимая государственные грамоты, настаивал на равенстве… В третье лето правления Тьхян-бао, а было это шесть зим назад, Анахуань был разбит тукю и сам предал себя смерти… Тукю опасались, чтобы остатки жужань опять не соединились, просили казнить всех до единого. Вынь-ди из Дома Чжеу согласился. Более трёх тысяч жужань связали и передали посланнику тукю. Тот же отрубил им головы за воротами Цин-мынь…

Кандих замолчал, глядя на Валентина. Затем он закончил свой рассказ.

– Но всё же много жужань бежали на закат солнца! К реке Итиль[125]125
  Итиль – река Волга.


[Закрыть]!.. Бежал и я… И там нашли людей Датаня, бежавших туда раньше… И назвались мы из племени аваров! На этой же реке Итиль, собравшись, все беглецы выбрали себе каганом Баяна!.. И то было три зимы назад!..

Они выпили ещё по чарке араки на прощание.

Старый Кандих кряхтя поднялся с бараньей шкуры, на которой просидел весь вечер подле очага, и, не прощаясь с послами, вышел из юрты.

На следующий день Валентин с посольскими покинул улус кагана. Проводить их до земли аланов, до князя Саросия, каган выделил две сотни своих воинов.

Доброго старика Кандиха же Валентин больше не видел.

Глава 21. Хиротония

В 560 году глава восточных монофизитов Иаков отправился в поездку по Сирии с большой свитой епископов. В их числе был и Иоанн из Калеша, так как он знал, что в епархии Эфеса будет хиротония в епископы и его, Иоанна, в провинции Асии, в которой он ставил монастыри на месте языческих капищ.

Поставив Иоанна епископом Эфесским и ещё епископов в трёх епархиях, Иаков со свитой переехал на близлежащий остров Хиос.

И там Иоанн увидел Кашиша, своего старого друга по Амидскому монастырю. Тот уже пять лет как жил на острове Хиос в ксенодохии[126]126
  Ксенодохий – гостевая комната на территории монастыря.


[Закрыть] императрицы.

Кашиш был рад встрече с ним.

Иоанн обнял приятеля, тот рассказал ему о своих странствиях по Египту, затем по Италии, Риму.

– Там, в Риме, всем заправляет твёрдой рукой Нарзес! – сообщил он.

Затем он, оглянувшись, нет ли поблизости кого-нибудь из епископов, наклонился к нему, прошептал: «Тот, в отличие от нынешнего императора Юстиниана, на многое способен!..»

Глядя пристально в глаза другу, чтобы он понял глубину предстоящих событий, Кашиш добавил: «Теперь монофизитам будет свободнее!..»

Иоанн тоже заметил, что Юстиниан после смерти Феодоры стал апатичен, государственные дела пошли самотёком, особенно же церковные.

Кашиш, неразговорчивый, обычно молчаливый, примечал многое и верно делал прогноз.

Иоанн поделился с ним новостями из Константинополя, сообщил о том, что «монастырь сирийцев» теперь под его управлением.

– Перешёл сразу после смерти Мары! – сказал он. – Так что ты можешь в любое время останавливаться там…

Они помолчали, отдавая дань памяти блаженному отшельнику.

Поставив Кашиша епископом Хиосским, Иаков и сопровождающие его епископы переехали с острова в Асию. Иоанн остался там, в своей епархии, а Иаков с епископами отправился в Египет.

* * *

Прошло четыре года, и в Константинополе снова появилось посольство аваров. Это были совсем другие люди.

Юстиниан тут же вызвал к себе своего мечника Валентина.

– Посмотри внимательно на новых послов! Может быть, кого-нибудь узнаешь из старых, знакомых тебе? – дал он ему наказ, что делать на приёме послов у крепостных ворот города. – Лучше всего встречай их у Харисейских ворот!.. Как они будут вести себя, как одеты! Не покажется ли тебе что-нибудь странным, необычным для них, что ты уже видел и подметил в их поведении раньше!.. Действуй, Валентин!..

Он отпустил его. И Валентин, выйдя из палат дворца, сел на коня и поехал в сопровождении экскувитов к Харисейским воротам.

У ворот он спешился и, оставив коня под присмотром своего слуги, вышел через арку малых ворот за стены города.

И тут, где стояли стражники, охраняющие ворота, он увидел группу кочевников, человек десять, и легионеров, сопровождающих их с самой границы Истра от магистра Юстина, сына Германа и племянника императора.

Он подошёл к ним, назвал себя, поздоровался. Толмач, из легионеров, знающий язык этих кочевников, перевёл послам его слова.

Он же всё время, пока говорил толмач, присматривался к новым послам аваров. Они были похожи на тех, с Кандихом, и всё же были не такие…

– Пропустите их! – велел он стражникам. – Это послы к императору!..

Послы прошли через ворота в город, ведя в поводу своих коней.

И здесь, в черте города, Валентин попросил толмача сказать послам, чтобы они садились на коней.

– И пускай следуют за мной! – сказал он и вскочил на коня, которого подвёл ему его слуга.

Он проводил послов до Посольского двора и оставил там под присмотром экскувитов.

В поведении послов он не заметил ничего странного. Они вели себя так же, как Кандих со своими: глазели на всё, широко открыв от удивления рот, пока ехали по улице Меса мимо дворцов, портиков, садов и роскошных магазинов, таких как Ламповый дом…

Об этом он, явившись затем во дворец, сообщил императору, приметив, что этим успокоил его… Он же видел, что к старости Юстиниан стал нервничать, если замечал что-то новое, необычное и непонятное для него.

Юстиниану же недавно прислал письмо с границы Истра магистр Юстин, его племянник, сын Германа. В письме сообщалось, что послы аваров намерены требовать у него, императора, чтобы им было позволено осмотреть землю, куда их орда могла бы поселиться.

И Юстиниан уже подготовился к этой встрече послов. Он собрал на совет приближённых двора и, обсудив с ними этот вопрос, пришёл к выводу, что аваров надо поселить на землю герулов, то есть там, где перед тем жили герулы. Эти земли назывались Паннонией.

* * *

Юстиниан принял посольство аваров. Вся процедура приёма, торжественность процесса, прошла как обычно.

Валентин, участвуя в них как человек, уже знакомый с обычаями аваров, ввёл послов во дворец. Они прошли череду лестниц и палат из мрамора, украшенных статуями, вазами и сосудами из фарфора и стекла.

В палате Хрисотриклина уже всё было готово для приёма послов.

И вот открылись обе створки двери, в зал вступил первым магистр оффиций, за ним Валентин с послом, затем уже небольшой кучкой остальные посольские. Одетые в поношенные кафтаны, поверх которых тускло отсвечивали кольчужные доспехи, а на голове были всё те же меховые шапки, привычные для кочевников в дальних поездках.

Магистр оффиций объявил посольство. Затем те поднесли к подножию трона императора свои недорогие, скудные дары.

После этого им дали высказать цель своего посольства.

Юстиниан выслушал то, что перевёл толмач.

Снова выступил вперёд магистр оффиций. Подойдя к трону, он остановился от него в трёх шагах, обратился к посланникам:

– Император Юстиниан выразил свою милость и разрешил поселиться аварам в провинции герулов, Паннонии!

Глава посольства, авар Чедир, с поясом из серебряной накладки, заговорил что-то на своём языке, быстро, волнуясь с чего-то, так что толмач едва успевал переводить.

– Авары, государь, охотно поселились бы в той земле, которую ты отвёл нам!.. Но, государь, авары так привыкли к своей земле, Скифии, к степям, что не мыслят своей жизни в горах!..

– Хорошо, мы учтём ваше пожелание, – сказал магистр оффиций, когда император кивнул головой в знак согласия.

На этом было завершено представление посольства на приезд. И гостей отпустили на Посольский двор.

Юстиниан же перед этим снова получил от магистра Юстина письмо с границы Истра. Тот предупреждал его, чтобы император задержал посланников в Константинополе. Он сообщал, что один из аваров, с которым он познакомился близко, рассказал ему, чтобы не верили аварам: те, мол, одно говорят, но затевают совсем другое и собираются переправиться на византийский берег Истра, чтобы пойти войной, как только вернутся посланники…

– Поэтому советую как можно дольше задержать их в столице!.. Их каган не начнёт военных действий, пока они не вернутся… И ещё!.. Я усилил охрану переправы на Истре! И дал поручение Вону, начальнику дворцовой стражи, оберегать реку!..

И Юстиниан снова пригласил аварских посланников к себе во дворец. На приёме референдарий говорил о дружбе с аварским каганом Баяном после обмена с ним посольствами.

– Ещё три года назад, когда от нас ездил к нему наш мечник Валентин!..

Референдарий стал подробно рассказывать, что увидел Валентин в орде, как был принят каганом, какие подарки получил от него.

– И теперь мы хотим отдарить кагану наши многие дары!.. А также и вам, его высоким послам!

Он хлопнул в ладоши… И в палату вошли девять дворцовых служителей, неся на вытянутых вперёд руках дары для кагана и его посланников.

Здесь были шёлковые ткани ярких цветов, они переливались, как лёгкая дымка поутру у моря, что холодит и освежает и в то же время нежно ласкает, как будто всё происходит наяву. Стальные латы для всадников и лошадей, копья под красным лаком с белыми шерстяными кистями… И многое другое…

У посланников разбежались глаза, когда служители двора положили всё это у их ног.

В этот день они охотно согласились задержаться здесь ещё, когда референдарий сообщил им, что приготовили ещё подарки для кагана и для них, посланников.

– И на днях их доставят во дворец из Антиохии!

Он не стал уточнять, где находится эта Антиохия и что от неё нужно добираться неделю до Константинополя.

Посланников отпустили, сообщив, что их позовут, когда прибудут дары.

Через неделю их снова вызвали во дворец. Им вручили обещанные дары. И тут же сообщили, что это ещё не всё из того, что они хотят послать кагану и одарить их, его посланников.

– Надо подождать ещё неделю, – объяснил им всё тот же референдарий, ясными и честными глазами взирая на них, широко и дружески улыбаясь.

Их отпустили на Посольский двор.

Но вскоре кочевники сообразили, что их просто водят за нос, надули. К тому же пришло к ним письмо от кагана Баяна с оказией, с гонцом, который тайно провёз его через границу на Истре, затем доставил сюда, в Константинополь, здесь же, разузнав, где живут посланники кагана, заявился ночью к ним.

– Вот! – вручил он Чедиру письмо. – Это послание кагана!

Толмач, распечатав письмо, перетянутое сыромятной бечевой, зачитал его вслух.

Каган в резкой форме приказывал посланникам срочно вернуться к нему в хринг…

– И да падёт на вас моя немилость, если не исполните этого немедленно! – гневно звенел голос кагана.

Посланники спешно собрались, погрузив на лошадки всё закупленное в Константинополе оружие и запас еды в тороках на дальнюю дорогу.

Юстиниан, когда они сообщили ему о приказе кагана возвратиться к нему, отпустил их. Но сразу же, как только посланники отбыли, он велел референдарию срочно послать гонца и сообщить магистру Юстину, своему племяннику, чтобы он отнял на Истре у посланников оружие, закупленное ими на базарах в Константинополе.

Юстин выполнил его приказ.

Когда посланники предстали перед каганом и рассказали ему обо всём, что произошло с ними, то он пришёл в ярость.

– Император дорого заплатит мне за это унижение моих людей! – брызгая слюной, долго кричал Баян на совете старейшин, собрав их, чтобы рассказать, как обошлись в империи с их людьми.

И залегла надолго вражда между империей и аварами.