Текст книги "Василевс"

На ипподроме Велисарий вышел вперёд всей процессии к императорской ложе – Кафизме, повернулся лицом к Юстиниану и Феодоре, восседавшим в царских креслах высоко на террасе Кафизмы в окружении кубикулариев[92]92
  Кубикуларии – царские спальники, евнухи в белых одеждах, обычно вооружённые мечами.


[Закрыть], придворных, патрициев и сенаторов.

За Велисарием два легионера подвели Гелимера и поставили рядом с ним, сняли с него пурпурную хламиду.

Взяв Гелимера за руку, Велисарий подвёл его ближе к террасе. Вскинув вверх голову, он объявил, что привёл к императору восставшего против его воли короля вандалов.

– И в твоей власти, великий император, владеть теперь королём Гелимером и королевством вандалов!..

Он поклонился императору.

За ним, не поднимая глаз, низко поклонился императору Гелимер, что-то тихо бормоча…

И снова забила барабанная дробь, поднимая всё выше и выше, дробные звуки как гимн улетали ввысь с ипподрома под облака, прославляя триумф империи, победы полководца.

Когда дробь барабанов стихла, на Кафизме, поклонившись императору и императрице, вперёд выступил магистр оффиций Трибониан, молодой, приятной внешности, родом из Памфилии.

«Умник, речистый!» – проскользнуло едко об этом законоведе у Прокопия, наблюдавшего ревниво издали за тем, что происходит на Кафизме.

Он, Прокопий, будучи сам законоведом, в своё время штудировал римское право, не случайно порицал и не любил вот его, Трибониана… Тот испортил, изувечил самое лучшее творение Рима – гражданское право, чтобы приспособить эти обломки к нуждам греческой империи, Византии, и построить из них здание, состоящее из лохмотьев… И несмотря на это, вот он, Трибониан, тоже рядом с императором, как и Каппадокиец…

– От Цезаря Флавия Юстиниана Вандальского и Африканского! – хорошо поставленным голосом оратора полился изящный слог Трибониана с трибуны Кафизмы на всех собравшихся в этот день торжества империи, достигая самых отдалённых уголков ипподрома.

И вздрогнули невольно толпы народа, собравшегося на трибунах ипподрома.

– Мы приветствуем магистра Велисария с выдающейся победой над королём вандалов Гелимером!.. Бог, по своему милосердию, не только передал нам Африку и все её провинции, но и возвратил нам императорские украшения, которые, после взятия Рима Гейзерихом, были разграблены вандалами!..

Трибониан от имени императора и императрицы ещё раз поздравил Велисария с победой над вандалами.

И снова загрохотала дробь барабанов и флейты воем огласили стены ипподрома… Затем дробь угасла, и флейты, всхлипнув, тоже замолчали.

Велисарий снова поклонился императору и императрице.

Гелимер же упал на землю лицом вниз перед высокой террасой Кафизмы и остался лежать в пыли перед восседавшими на ней Юстинианом и Феодорой.

Трибониан указал королю Гелимеру, всё ещё лежавшему в пыли, волю императора, что тот дарит ему земли в провинции Галатия, разрешает жить там вместе с ним всем его родственникам.

В этот день Юстиниан и Феодора одарили богатыми подарками всех детей покойного короля Ильдериха и его родственников.

Гелимер же, когда дело дошло до смены веры, отказался перейти из арианства в православие. Из-за этого он не получил обещанный ему сан патриция.

Глава 13. Теодат

К этому времени Аталарих, сын Амалазунты, ведя развратную жизнь кутилы, уже был смертельно болен. И вскоре его не стало. Поразительным же для неё самой было то, что она восприняла его смерть равнодушно, как чужого человека, не проронила ни слезинки: настолько его и её отдалили друг от друга старики военные, стремясь сделать из него настоящего остготского короля, каким хотели они видеть его.

И теперь у неё было только одно желание: остаться при власти. Иначе, подумала она, её затопчут.

И она вызвала к себе во дворец префекта претория Кассиодора и римского сенатора Либерия.

– В готских государствах не принято править женщине, – стала она объяснять им ситуацию, из-за которой возникла напряжённость у трона. – Знатные сильные воины, командующие армиями, никогда не смирятся с этим, считая женщин слабым полом, не способным на большие дела…

– И это стало их второй натурой! Они не могут признать женщину равной себе по мужеству, силе, стойкости… И, что лукавить-то, по жестокости!

Она замолчала.

– Что же вы посоветуете теперь мне? – спросила она их. – До сих пор я опиралась на Аталариха, сына, мужчину! Теперь же не на кого!..

Советники задумались.

– А если пойти на компромисс с воинственно настроенной остготской знатью? – предложил Либерий. – Сделать своим соправителем Теодата! Легитимного, последнего представителя мужской линии королевского дома Амалов. Вашего двоюродного брата, сына Амалафриды, сестры короля Теодориха.

Кассиодор нехотя, но согласился с этим:

– Но у Теодата такой характер, что вряд ли вы уживётесь вместе!..

Амалазунта тоже опасалась этого же. Как поведёт себя братец, получив власть…

И всё же она согласилась на такой вариант. Сейчас ей просто некуда было деваться.

Она поблагодарила Кассиодора и сенатора Либерия за советы, отпустила их.

Выбрав время, она вызвала Теодата на откровенный разговор вдвоём там, где их никто не мог подслушать. Им нужно было договориться, взять обязательства друг перед другом… Так понимала она, полагая, что играть надо честно…

– Мой дорогой братец! – обратилась она к нему. – Нам нужно серьёзно поговорить!

Она решилась дать ему королевскую власть как своему супругу, чтобы так остаться у власти. Заодно обезопасить себя от его коварства.

– И решить в надлежащей форме наши отношения… В Остготском королевстве, как в старину у остготов, женщина не может управлять королевством!.. Знатные остготы никогда не потерпят этого!.. Управление – это исключительное право короля!

Она тяжело вздохнула, где-то глубоко внутри предчувствуя тяжёлые для себя времена с неизвестной концовкой… Но остановиться, отойти в сторону, опустить голову и подчиниться новому королю, человеку, мужлану, она тоже не могла, уже вкусившая римской образованности, её культуры.

– И здесь, где нас никто не слышит, мы должны договориться раз и навсегда о наших ролях в управлении королевством! Кто будет править, а кто будет изображать из себя короля…

Она была с характером, дочерью короля Теодориха. Как и тот, она не могла смириться со второй ролью… Всё или ничего!..

– Вот обязательства! – показала она ему лист бумаги с текстом клятвы. – Ты зачитаешь её и громко скажешь: «Клянусь!»… Становясь моим супругом, ты принимаешь обязательства никогда не вмешиваться в управление королевством, во всём подчиняться мне!.. Нарушение твоей клятвы будет караться для тебя смертью!..

Затем она подала ему этот документ, чтобы он зачитал его и дал клятву.

Он зачитал громко документ, в конце сказал: «Клянусь!»

– Подпиши! – сказала она.

Он подписал документ.

– Всё, теперь ты свободен… Супружество отметим как положено: через десять дней!..

Он ушёл.

После его ухода, оставшись одна, она опустилась в глубокое кресло, в котором любил отдыхать король Теодорих, и задумалась.

На душе у неё было смутно. Она никак не могла отделаться от мысли, что сама же себе вырыла яму… И это угнетало её, не отпускало, не давало забыться, почувствовать лёгкость жизни.

Устав от всех переживаний последнего времени, она задремала в этом же кресле.

После официального объявления королём теперь место рядом с Амалазунтой на троне занял Теодат.

Они приняли поздравления от знатных остготов, чиновников и дворцовых служащих, комитов, сайонов, магистров и военачальников.

Все поздравляли их, желали согласия и долгих лет правления на троне. Затем всех пригласили на банкет… И только глубокой ночью гости покинули королевский дворец в Равенне.

Пожелав спокойной ночи Теодату, удалилась в свою королевскую спальню и Амалазунта.

Утром, когда она вышла к столу, тут же, в спальне, к ней напросился на приём Киприан.

Позавтракав, она приняла его в комнате рядом со спальной.

Киприан вошёл к ней торопливой походкой, с озабоченным выражением лица.

– Разрешите, ваше высочество, я сообщу весьма неприятные новости! – горячась с чего-то, заговорил он взволнованным голосом.

Она кивнула головой: «Продолжайте!»

– Сегодня ночью были арестованы все ваши сторонники из остготов!.. Ваш супруг, король Теодат, совершил дворцовый переворот!.. Неизвестно, где он сейчас! Но по всему городу и во дворце полно родственников казнённых вами главарей остготов-заговорщиков! Они вместе с гвардейцами, те тоже подкуплены, ходят по дворцу и всех неугодных им арестовывают и уводят в подвалы дворца!.. Кое-кто из ваших сторонников уже бежали из города! Наверное, в Рим!..

Амалазунта побледнела. Такое коварство она подозревала от своего двоюродного братца, но не так скоро.

И она, крикнув прислугу, велела принести дорожную одежду для выхода из дворца, собираясь тоже бежать, пока ещё, подумалось, это возможно.

– Лицемер! – тихо шепча о своём братце, стала она быстро переодеваться, надеясь на известный ей тайный выход из спальни в подвалы дворца, а там был подземный ход за стены города… Это было бы спасение… Вот есть ли только там, за стенами города, лошади…

– Сообщи своему брату Опиону, чтобы ждал надёжный человек с парой лошадей за стенами крепости у мавзолея Теодориха!..

Через пару минут она скрылась, вместе со своей служанкой, за тайной дверью, ведущей в подвалы дворца. Они благополучно прошли подземным ходом до мавзолея короля Теодориха… И там она облегчённо вздохнула, увидев наготове слугу с парой лошадей: Киприан не обманул…

– Спасибо, теперь иди тем же путём обратно во дворец, – приказала она служанке. – А с тобой мы отправляемся дорогой на Рим! – сказала он слуге, молодому человеку.

Но ей не дали возможности далеко уйти. За три десятка миль от Равенны их настиг большой конный отряд сторонников короля Теодата.

Амалазунту привезли обратно в королевский дворец. Там её заковали в цепи, посадили на повозку и под охраной увезли на остров Вольсиненского озера в Тусции, в имение Теодата. Там её посадили в башню, приставив к ней крепкую стражу из людей Теодата. И даже там, в заключении, она продолжала требовать встречи с сенатором Тиуином и другими знатными остготами, сенаторами и патрициями Рима.

Обеспокоенный этим и слухами об Амалазунте, что поползли по королевству, Теодат трусливо решил ускорить дело.

В один из дней Амалазунта, как обычно, пришла со служанкой в баню, чтобы помыться. Она разделась в предбаннике, прошла вместе со служанкой в соседнюю комнатку, где стояла огромная лохань. Служанка стала готовить ей горячую воду в лохани, в которой она любила понежиться даже здесь, в заключении, и хотя бы на минуту забыться.

Но в этот момент двери бани внезапно распахнулись, и в неё ворвались трое мужчин, двоих из них она узнала в лицо: это были родственники казнённых ею заговорщиков…

Амалазунта вскрикнула от страха и, стыдливо прикрываясь руками, попятилась в угол комнатки, чтобы спрятаться за лоханью… Те же, со зверски искажёнными лицами, вышвырнули служанку из комнатки и накинулись на неё, на королеву, заломили ей назад руки… Она же заплакала от ужаса, стыда, страха, поглотившего в ней всё человеческое, и даже не почувствовала, как под сердце ей вошёл кинжал…

Совершив кровавую месть, молодчики покинули баню, на полу которой осталась лежать убитая молодая красивая королева.

* * *

В это время от императора Юстиниана прибыл в Италию посол, иллириец Пётр, родом из Фессалоник, красноречивый и умный, умеющий убедительно склонять собеседников к своему мнению.

Узнав об убийстве Амалазунты, он заявил Теодату и другим остготам вежливо, дипломатично, ровным голосом:

– Вы убили законную королеву! Это же государственное преступление! И теперь не надейтесь на снисходительность императора!..

Теодат испугался, пытался уверить посла, а через него и императора, что он не хотел этого.

– Клянусь Богом, всё это без моего ведома! – стал оправдываться он, как нашкодивший школяр. – Передайте, передайте это императору!..

У посла же мелькнуло, что император обязательно ухватится за это убийство Амалазунты, законной правительницы Италии… «Выступит в роли благородного мстителя»…

Он усмехнулся на эти детские оправдания Теодата.

На следующем приёме у Теодата, через месяц, он сообщил ему последние новости:

– Велисарий полностью овладел Сицилией!.. Какие ещё могут быть теперь оправдания, ваше величество!..

Язвительно произнёс он последнее: «ваше величество».

Теодат побледнел, молчал, как будто лишился дара речи… Он ужасно боялся войны, и перед его мысленным взором пронеслась картина пленения его самого тем же Велисарием, как пленил тот короля Гелимера… А может быть, он будет убит…

– Господин посол, – подобострастно обратился он к нему. – Я не прочь заключить договор с императором Юстинианом… Но всё это должно остаться в тайне…

– Да, конечно! – согласился посол.

Они стали составлять договор.

– Сицилия всё равно уже не принадлежит королевству! – рассуждал вслух и записывал Теодат условия договора. – Я уступаю её императору! Не против посылать ему каждый год определённое количество золота…

Он согласился ещё на ряд условий…

Подписав этот договор, он вручил его послу, и тот отбыл из Италии.

Приехав в Византию, посол передал императору договор и письмо Теодата.

Юстиниан велел секретарю тут же, в присутствии посла, зачитать письмо: «Читай!»

Секретарь стал читать письмо короля:

«Я не чужой в жизни дворца, – начал изливать свою душу Теодат. – Я родился во дворце моего дяди и воспитан достойно своего происхождения. С детства я увлекался философскими беседами и всегда занимался этой наукой. До сих пор мне удавалось оставаться очень далеко от военных бурь… И если бы у меня были имения с ежегодным доходом не меньше чем в двадцать кентинариев золота, не так бы уж высоко поставил я своё царское достоинство и тотчас же передал бы тебе власть над остготами и италийцами… Поэтому пошли своего человека, которому бы я мог передать Италию и все государственные дела…»

Заслушав письмо короля, Юстиниан помолчал, раздумывая, что предложить Теодату взамен Италии и как теперь с ним быть далее… Письмо Теодата понравилось ему. Особенно последнее место… Но одно дело – предложение короля, и другое дело – как посмотрит на это остготская знать, военачальники, рядовые воины… Несмотря на эти сомнения, он всё же решился.

– Оформить документы на нового посла к королю Теодату! – стал он диктовать задание секретарю. – Новым послом назначить Афанасия!.. Пошлите за ним, – распорядился он. – Ты же, – обратился он к Петру, – будешь при нём помощником!.. Оформить письменный договор с королём Теодатом на предоставление ему удельного дворцового имения! Этот договор он должен подписать и подтвердить клятвой!.. Затем вы, послы, – обратился он к Афанасию, который явился, и Петру, – вызовите из Сицилии Велисария! Он должен принять на свою ответственность дворец и всю Италию! И держать их под усиленной охраной!.. На этом всё, господа! Секретарь оформит вам все документы! Желаю удачи!..

Он отпустил послов, и те уехали в Италию.

* * *

Послы, прибыв к Теодату, были дурно встречены уже на пороге его дворца.

– А-а, это вы! – произнёс с сарказмом король, когда послов ввёл к нему в приёмную палату его секретарь. – Так зачем же вы заявились?..

Он язвительно усмехнулся, заходил по палате, заложив за спину руки с деловым видом, что-то бормоча себе под нос…

– Вы зря приехали… Нам не о чем говорить!.. Хм-хм!.. Я отменяю тот договор, заключённый с вами! – Подойдя к Петру, уставился он ему в лицо.

Его большие навыкате глаза глядели нахально на посла, в них ничего не было, кроме равнодушия к ним, послам, к делу, с которым они приехали.

– Но, ваше величество! – воскликнул Пётр, собираясь отстаивать правоту документа, скреплённого подписями и печатями императора и вот его, короля. – Так не поступают с послами цивилизованные государи!..

– Я так поступаю! – оборвал Теодат его. – Проводите их куда следует! – приказал он секретарю.

Он повернулся к послам спиной, показывая этим, что приём закончен.

И послы, в сопровождении всё так же секретаря, вышли из палаты короля.

Но тут у дверей палаты, к их удивлению, их уже поджидал начальник охраны дворца с несколькими своими подчинёнными.

– Его величество приказал заключить вот этих послов в тюрьму! – сказал секретарь начальнику дворцовой охраны.

Такого послы, ошарашенные всем происходящим, никак не ожидали. Они пытались ещё что-то сказать секретарю и охранникам, негодовали, но их уже никто не слушал. Охранники буквально силой поволокли их куда-то по лестницам дворца вниз, в подвал. И там за ними захлопнулись двери камеры.

На следующий день к ним в камеру пришёл всё тот же секретарь и объяснил, что такое поведение короля вызвано тем, что в это время в Далмации произошли трагические события: в сражении с остготами погиб Мунд, византийский главнокомандующий в Иллирии, и его сын тоже.

– От этого известия король воспрянул и передумал заключать договор с императором, – сочувственно глядя на узников, высказал он главную причину их несчастий.

* * *

Когда императору Юстиниану донесли, как поступил Теодат с его послами, он возмутился и тут же отправил сообщение Велисарию:

«Главнокомандующему на западе Велисарию! Приказываю: немедленно отправиться в Италию и начать военные действия против остготов!..»

Велисарий, получив приказ императора, оставил гарнизоны в Сиракузах и Палермо, с остальным войском переправился из Мессины в Реджиум. Из Реджиума войско двинулось сухим путём на север, в провинцию Кампанию, флот же следовал за ним вблизи от берега.

А вот и первый на их пути укреплённый город Неаполь, приморский город с прекрасной гаванью, с большим гарнизоном остготов, как донесли лазутчики.

Корабли встали на якоря в гавани вдали от берега, чтобы не достали выстрелы из крепостных пушек.

Велисарий же устроил лагерь рядом с городом. Затем он пригласил знатнейших жителей города в свой лагерь.

– Что вы хотите? – спросил он их, когда они явились к нему.

– Несправедливо делаешь ты, идя войной на нас, не совершивших никакого преступления, – начал один из неаполитанцев. – Наш город маленький. В нём стоит гарнизон остготов. И у нас нет желания противодействовать им в чём-либо… Возьмите сначала Рим! Тогда и Неаполь подчинится вам!.. А вдруг вас отобьют от Рима!..

Велисарий, выслушав это, ответил неаполитанцам:

– Хорошо или плохо обдумали мы, что явились сюда, об этом судить не вам! Что же касается вас, то вам следовало бы поступить так, чтобы в будущем это могло принести вам пользу… И не выбирайте для себя из всего самое ужасное!..

Под конец разговора Велисарий попросил переговорщиков всенародно объявить его требования в городе.

Переговорщики удалились в город, и там под влиянием некоторых граждан, особенно настроенных враждебно к византийцам, жители города предъявили Велисарию такие требования, что он не мог выполнить их.

Велисарий не знал, что предпринять: взять город штурмом он не смог, хотя пытался, на длительную же осаду его войско не было готово.

Но тут его выручил один исавр из его войска. Решив проверить разрушенный водопровод города, он обнаружил, что через него можно проникнуть в город. Когда он сообщил об этом Велисарию, тот воспрянул духом, выделил ему людей для расширения щели в водопроводе, чтобы мог пройти человек в броне и со щитом… Когда так всё было подготовлено, несколько сот воинов прошли по водопроводу почти до центра города, затем поднялись на поверхность, напали на защитников одной из башен. Захватив её, они протрубили сигнал Велисарию к штурму города… Тотчас же на стены упали штурмовые лестницы, открылись ворота башни, и в город хлынули пехотинцы, убивая всех мужчин с оружием на своём пути… Город был взят, было много убитых, как бывает при таких штурмах, когда штурмующие звереют от сопротивления защитников.

В Риме же пошли разговоры среди массы простых воинов, что Теодат предал дело остготов… Он связался с императором Юстинианом… Хочет отдать ему всю Италию…

Слухи о заключении Теодатом договора с императором просочились в широкие круги остготов.

Гнев массы воинов нарастал, готовый выплеснуться мятежом. И этим воспользовался Витигис, один из остготских вождей, бывший оруженосец того же Теодата, волевой, решительный, отличившийся храбростью в сражениях ещё при короле Теодорихе, широко известный в солдатской среде.

Собрав своих сторонников, Витигис организовал войсковую сходку.

Забравшись на походную повозку, он стал выступать перед солдатами, обвиняя во всех бедах короля Теодата.

– Он заботится только о себе!.. Как бы собрать больше богатства! – бросал Витигис в толпу солдат…

Он говорил простым языком, понятным всем солдатам. Те же криками поддерживали его, соглашаясь с ним.

– И это тогда, когда у нас нет продовольствия, живём в палатках, терпим холод и голод, постоянную угрозу нападения неприятеля!..

Он бросал и бросал всё это в толпу, которая гневным рёвом отвечала на каждое его слово…

Но вот в толпе солдат послышались голоса, которые он ждал:

– Выбрать нового короля!..

– Витигиса в короли!..

В конце этого насыщенного событиями дня солдаты провозгласили его королём. От сходки снарядили гонцов в другие лагеря, с известием о смещении Теодата и выборе нового короля.

* * *

Когда Теодат узнал о мятеже в войске, он бежал из Рима, по слухам, в Равенну.

Витигис приказал своему поручику найти Оптариса, военачальника над тысячей конников:

– Пусть немедленно идёт ко мне!..

Поручик нашёл Оптариса, и тот явился в палатку к Витигису.

– Мне донесли, что Теодат бежал в Равенну! Доставить его ко мне – живым или мёртвым! – приказал Витигис Оптарису. – Он поступил с тобой подло: отобрал богатую и красивую невесту! Вот и рассчитаешься за это с ним!.. Действуй!..

– Слушаюсь! – козырнул Оптарис.

Выскочив из палатки Витигиса, он взлетел на коня и, поднимая декабрьскую снежную порошу, пустился с сотней конников в погоню за Теодатом. Днём и ночью преследуя Теодата, они нагнали его ещё в пути, уже недалеко от Равенны, в десятке миль.

– Остановись, беглец! – вскричал Оптарис, грозя ему мечом.

Телохранители Теодата разбежались, завидев большой отряд остготов во главе с Оптарисом, настроенных решительно.

Теодат остановил коня и без сил сполз с него… От страха ноги не держали его… И он встал покачиваясь около своего коня, держась одной рукой за седло. Другая же его рука шарила на боку меч и не могла найти…

Он, наглый и жестокий, когда имел дело со слабыми и беззащитными, сейчас был скован страхом, животной жаждой жить… Он был уже стариком, со слабыми мышцами, негоден для драки даже за свою жизнь, которую хотел отнять вот этот человек, Оптарис, соскочивший с коня и уверенно направлявшийся к нему, на ходу вынимая из ножен короткий готский меч.

Подойдя к Теодату, королю, и увидев перед собой седого старика, равнодушными помутневшими глазами взиравшего на него, Оптарис коротким взмахом воткнул ему в грудь меч по самую рукоятку.

Выдернув из трупа меч, он приказал своим подчинённым:

– Погрузите его на коня! Отвезём эту дохлятину Витигису!..

Было начало декабря, было холодно, но всадники, разгорячённые погоней и расправой с королём, не чувствовали этого.