Текст книги "Исорропиус: Добро пожаловать домой"

– Да не говорила я такого!!! – вскрикнула Элис, разъярённо шагнув к Люсинде. Та, рассматривая эмоции угря на протяжение нескольких секунд, безотлагательно посчитала до трёх и новый бой начался. Рита открыла портал, соперники исчезли. – Что за?.. – обречённо прошептала девушка, кружась вокруг своей оси с изготовленными к бою руками. Люси следила за каждым её шагом, за каждым шевелением губ подростка, задумчиво почёсывая подбородок, будто там находилась щетина. За спиной ошарашенно крутившейся Элис раздался холодный голос.

– Не меня ищешь?

Холодный, высокомерный мужской голос вызвал мгновенную реакцию угря. Милс развернулась кругом, но никого не заметила – Дэккер высовывал голову и тратил нервы утомлённой, отвлекая её и тратя решительность и реакцию угря. В её руках блеснул более широкий кнут. Ещё несколько ложных, показательных звуков заставили ученицу очень разозлиться, до выступившей красноты на лбу. Вот ещё открылся один портал. И ещё… И ещё раз…

«Этот будет последним», – подумала Элис, заметив краем глаза серый проход. У неё есть миг, чтобы атаковать, и, не теряя времени, она обернулась. Швырнув грозовой кнут, она ощутила, как тот соскользнул с пальцев и тотчас же влетел копьём в портал.

Изумление ребят в клочья разорвал надрывный крик. Милс отлетела на несколько метров. Она напряженно, до побеления костяшек хватала то, что попадалось под руку: от острых камушков, режущих ладони, до мокрый деревяшек, красящих кожу. До скрежета и боли в челюстях стиснув зубы, она сильно зажмурилась, словно её глаза могли выскочить из орбит. В спине разгорался очаг боли, распространявший волны агонии по всему телу: от пальцев до корней волосков. Слёзы прыснули из глаз, стекая с подбородка в песок и оставляя мокрые кляксы на земле. Она не успела среагировать, осознать, что произошло, тем более не сумела вернуть копьё обратно в руку или отскочить, как в ту же секунду боль словно пронзила её насквозь, до самых костей.

Душераздирающий горловой вой выбил весь воздух из лёгких. Крича так, как только может человек, угорь болезненно скрючилась. Шея мелко дёргалась, мышцы тела жгло клеймом, но вмиг все телодвижения Элис прекратились. Она застыла. Крик затих. Впервые созданное грозовое копьё попало ей в спину. Ток растёкся по каждой клеточке, но их оказалось мало, чтобы впитать весь заряд полностью в такое короткое время. Угорь не успела взять под контроль собственную силу.

– Элис!

Рита выбежала из портала. Милс судорожно задышала и глотнула песка, который прилип к губам. Она закашляла и жалко шевельнулась. Первым к ней подбежал Аарон. Он заметил, что форма на спине пробита. С обугленной защиты поднимался едкий дым. За эвфремом оторопью бежала Рита.

– Прости! Прости, я не думала, что ты так сделаешь… Я… я…

Сухо выкашлянув песок, Элис медленно подняла лицо, не понимающе потянулась дрожащими пальцами к спине. Заметив угревые изменения на лице девушки, Аарон бросился назад, не подпуская к пострадавшей Мёрфи. Он поднял Риту за талию и перенёс за спину, когда та примчалась к Милс.

Боль Элис утихала медленно, почти незаметно. Тело продолжало принимать неусвоенный ток, но большая его часть пульсировала и расплывалась по атомам, связкам, органам и коже, подняв наэлектризованные ртутные волосы на затылке.

Прибрежный ветерок охлаждал шею, вея платиновые локоны Милс. Радужки переливались серебром с тонкими голубыми прожилками, напоминавшими веточки тока.

Разглядев изменения во внешности угря, Уильям, как от проклятого, ринулся прочь. Он свирепо зарычал и пнул песок в ручей. Руки истерично вздымились к голове, схватились за ухоженную причёску и тотчас испортили её. Он рухнул на песок, спрятал голову в руках и надсадно замычал.

– Твои волосы… Твои глаза… – Рита дрожащей кистью показывала на угря.

– Больно… – выдавила из себя поверженная, пытаясь совладать с ногами и подняться с колючего песка. – Помогите…

Милс, изо всех оставшихся сил опираясь ладонями, пыталась выгнуть позвоночник, от чего постепенно утихавшая боль разбила тело новой волной. Угорь надрывно вскрикнула, прижавшись к земле.

Гончие остолбенели, утонув в яме безмолвного шока и страха. Если кто-то из них и хотел бежать, то не мог. Ноги будто ужасом вкопаны в землю. Рита схватилась за рукав Аарона, желая вырваться вперёд, но Кёрби локтем отталкивал её.

Оливер стоял совсем неподалёку, рядом с Лиззи, боязливо не отрывая глаз от истинной сущности угря. Он не мог заставить себя сделать шаг, хотя очень хотел. Ей необходим лишь шаг навстречу…

Лихорадочно бегая по лицам, Элис не понимала, почему ребята смотрят куда-то поверх сквозь неё. Локон платинового оттенка небрежно висел перед ней. Схватившись за волосы, Милс отбросила в сторону прядь, некогда бывшей тёмно-русой. Полные слёз и надежды глаза впились в компанию.

– Поменялся цвет, это ведь ничего, да? – несколько слов упали в пустоту. Голос дрожал. – Олив, помоги мне, пожалуйста, – остановившись мокрыми глазами на сердобольном юноше, она тихо молила. – Пожалуйста…

Люси, словно очнувшись ото сна, пробурчала что-то наподобие «успокойся, без паники» и отошла в сторону. Всё пошло не по её плану. Точнее, не по его. Личина угря оттаяла в воспоминаниях Уильяма Дэккера. Элис стала такой же, каким был Квентин Кэндалл очень много лет назад.

– Я не сделаю вам больно, клянусь… – это была её последняя мольба о помощи. На щеках копились градины слез, но на сей раз больше не от физической, а от душевной боли. От одиночества. От брошености. Не сводя ни на секунду стеклянных глаз с остолбеневших друзей, угорь беззвучно закричала. Так он пыталась освободиться от свалившегося на грудь мучения. Она знала, что никогда бы не причинила ребятам боль.

«Я не хотела… Это произошло случайно!», – в мыслях бушевал шторм горечи.

Угорь закрыла глаза, сжимая попавшие между пальцами камушки.

Коулману будто кто-то повторно, но с большей силой ударил в голову словами «Помоги мне!». Побледневший эвфрем рванул с места, оставив после себя клубы вздымавшегося песка.

Он боится лишь одного на свете, и это явно не угревая сущность Элис Милс. Он боится лишь того, с чем только что столкнулась угорь.

Ему удалось сделать первый шаг, и он не отступил. Песок и ракушки захрустели под подошвами, когда он перешёл на бег. Оливер прорвался через Аарона, увертываясь от его хватающих рук.

Эвфрем прокатился на коленях к Элис. Как только он приблизился, девушка расплылась в дрожащей, упоительной улыбке. Она не одна. Он её не оставил, не отрёкся. Оливер потянул тонкие пальцы правой руки, чтобы успокоить шею девушки, бесконтрольно поддававшейся редким конвульсиям. Он хотел погладить её, её волосы, чтобы дать понять, что всё будет хорошо. Прикоснувшись к коже угря, Оливер завопил и затряс рукой. Он машинально положил в рот обожжённые пальцы и пронзительно завыл.

Эвфрема поразил ток, которого в теле девушки было чрезмерно много. Белоснежная кожа на подушечках пальцев юноши покрылась чёрной скорлупой, охватившей несколько ногтей. Когда он вынул охлажденные пальцы изо рта, взглянул на угря. Без обвинений, без обиды, без страха – только с болью.

Элис, несмотря на агонию в теле, ринулась к Коулману, но в ту же секунду отдёрнула руку, подавляя вой, ненависть к себе и магии, способной причинять такие страдания близким.

Аарон бросился к Оливеру, схватил его за здоровую руку и оттащил от Элис. Если бы эвфрем не был поглощён страхом и злобой, то заметил бы в глазах угря благодарность. Коулман вырывался, но силы его были далеки от возможностей Кёрби.

– Успокойся! – Аарон вторил ещё какие-то слова, чтобы угомонить друга, но он ничего не слышал, ничего не понимал и уже не ощущал боли. Коулман схватился за ворот друга, потянул к земле, но сильные пальцы вонзились в его ключицы и отбросили подальше от Милс. – Сиди!

Дрожа отвернувшись от ребят, она заметила Лиззи, со слезами на глазах раскрывшей рот и безмолвно прокручивавшей в голове тысячу мыслей. Её обуял ужас. Самое худшее, что может совершить человек – думать о чём-то важном, но бездействовать.

Милс надеялась, что Лиззи не оставит её в трудную минуту, и потому всё, на что была способна опустошённая – жалостно улыбнуться. Скатившиеся слёзы скопились на уголке губ, и последнее, о чём она молила, это портал в безопасное место. Претерпевая боль, угорь сделала несколько отточенный движений. Рядом, в песке возник проход. Милс качнулась в сторону и исчезла. Последнее, что она видела – Лиззи, которая наконец шагнула навстречу угрю.

Часть вторая. Угри

Глава первая. Духовная сестрёнка

Угревой портал раскрылся в воздухе, немного ниже потолка. Квентин, ведомый любопытством, поднялся с нар, стремительно двинулся под него. Сверху кто-то летел. Парень машинально выставил руки вперед, но не удержался на ногах и упал вместе с Элис. Тюремная камера наполнилась пронзительным криком и плачем.

– Что с тобой?!

Лицо Квентина закрыло свет от ламп на потолке. Он видел угревую сущность Элис, которой сам когда-то обладал. Платиновые волосы, ртутный оттенок глаз, всё это было дорого Квентину Кэндаллу, всё это оказалось их проклятьем. По щекам Элис текли градины слёз. До носа старшего угря дошёл запах гари. Он ощупью нашёл брешь в защите.

– Не двигайся, я посмотрю, – голос был твёрд, но сердце угря билось так сильно, что почти мгновенно заболела голова.

– Помоги… – Элис вспомнила, что случилось с Оливером, и завопила. – Стой!

Было поздно. Кэндалл незамедлительно и ловкими движениями расстегнул ремни и снял верхнюю часть защиты. Милс не знала, почему Квентин остался целым и невредимым. Может быть, молния в теле угря не была страшна собрату, или же весь чрезмерный ток атаковал Оливера и больше не был опасен для других. Однако радость выступила на слабую, болезненную улыбку девушки.

Квентин приподнял подпалённую футболку, осмотрел ранение. Молния попала в область позвоночника, выше копчика примерно на три спичечных коробка.

– Не двигайся. Потерпи немного, пожалуйста.

Кэндалл собрался избавить Элис от остатков непринятого телом тока, но перед его глазами встали наручники. Незамедлительно он принялся разрушать их, громя выпуклые колонны.

Молодой человек прекрасно знал, что наручники сломать невозможно. Он пробовал много раз, и все попытки терпели крах, но каждый раз после них, благодаря механизму внутри его кандалов, руководство тюрьмы получало сигналы о попытке бегства. Горький опыт в первые два года, ещё до госпереворота в КЦ, навсегда отбил желание устраивать попытки к бегству. С того времени Квентин был помечен глубоким шрамом от кадыка до мочки уха, который спустя годы оставался розоватым и уродовал юношу.

Как и предполагал угорь, в камере открылся портал. Несколько охранников поравнялись с двумя угрями, после в тюрьме оказались две Люси Моррисон. Элис, приподняв голову на появившийся свет и заметив их, подумала, что от боли начало двоиться. Угорь зажмурилась, опустив голову к полу и со свистом глотнув воздуха. Люси, зашедшая второй, мгновенно подбежала к Элис.

– Бедная моя, – прошептала она, упав рядом с подопечной и нежно погладив по щеке, почти не обратив внимание ни на ртутные локоны, ни на бело-голубые глаза с небесными прожилками.

– Снимите наручники, я помогу ей! – повелевал Квентин, который без колебаний двинулся к другой Люси.

Кэндалл легко догадался, кто скрывается за личиной белокурой женщины, и этот человек, не раздумывая ни секунды, разблокировал оковы. Когда те со звоном упали на пол, угорь впопыхах вернулся к духовной сестрёнке.

Он потёр руки, размял пальцы, кисти плавными, но быстрыми мановениями в воздухе. Он ждал этого шесть лет, но сейчас наслаждаться и утопать в воспоминаниях по угревой магии не было времени. Склонившись над Элис, Квентин поставил безымянный, средний и указательный пальцы правой руки, окружив рану, ловко крутанул и потянул на себя. Спину девушки обдало холодной сталью. Она немного дёрнулась, испуганно подавившись воздухом. Кэндалл медленно отодвигал руку, повторяя одни и те же круговые движения. За пальцами, трепыхаясь, будто танцевала в воздухе миниатюрная молния. Когда рана опустела, Квентин не без удовольствия принял остатки грозового заряда, сжав молнию в кулаке. После повторной процедуры из раны ничего не вышло – исчезновение остаточного, самого высокого заряда тока дало девушке вздохнуть полной грудью. Она жадно глотала воздух вместе с песком, который остался на губах.

Кэндалл опустил прожжённую футболку младшей и скользнул взглядом по оставшемуся шраму. Чёрный, с тёмно-синими, как воды морей, прожилками вокруг, словно чешуя электрических угрей.

Люсинда помогла Элис сесть и опереться на стену. Протянув одноразовый стаканчик с прохладной водой, принесённый охранником, Моррисон молча поглаживала её волосы. Дрожащие руки угря расплескивали воду, рифийка помогла ей попить и успокиться.

У другой Люси, говорившей с подчинённым, мгновенно изменилась внешность. На месте женственной, властной дамы в защитной форме оказался рослый мужчина с вытянутым лицом и холёной чёрной бородой. Профиль высечен мрачными умозаключениями, направленными к подчинённому, из рук которого он принимал очки с оправой цвета волос. Мужчина расстегнул узкую для своего настоящего тела защиту. Оборотень накинул дорогой, качественный пиджак из плотной ткани.

– Меръер Мёрфи! – Люсинда поднялась с пола, отряхнула брюки и злостно увела мужчину от чужих ушей. Он навредил невинному ребёнку.

– Как ты себя чувствуешь? – Квентин сел на корточки напротив Элис. Он вглядывался в каждую черту её лица, надеясь угадать любое желание духовной сестрёнки.

– Цела.

– Что тебя ранило? – Милс грустно улыбнулась и подняла желтоватые глаза на Квентина.

– У нас была тренировка, я попала в себя копьём.

– Грозовым копьём? Разве он бывает?

– Я сделала это случайно, – виновато прошептала девушка, стыдливо уронив голову.

– Я не про это. За годы тренировок я даже и не подозревал, что ток можно трансформировать в копьё. Чувствую себя глупцом.

– Ты самый лучший из угрей, которых я знаю, Квентин. Спасибо, что помог мне.

Кэндалл впервые за долгие годы рассмеялся, тихо, приглушённо, а после словно удивился тому, что всё ещё способен смеяться. Подчинённые Ирмина Аздели, предыдущего директора КЦ, пытали, избвали заключенных, унижали, оставляли голодом, без воды в полной темноте в то время, когда Рикмус Мёрфи, принявшись за дело угря, создал в тюрьмах отдельные слепые зоны для туалета, разрешил подстригаться раз в месяц (действовать с Квентином приходилось деликатно, шаг за шагом, потому что работники КЦ, как и большинство людей Верэбриума, могли воспротивиться решениям нового директора), и даже дал добро на чтение современных книг.

Люсинда с самого начала работы над делом Кэндалла была уверена, что полностью доказать его невиновность можно лишь с появлением нового угря, потому что укоренившаяся ненависть людей Исорропиуса к этому дому требовала своего уничтожения с помощью бесспорных доказательств того, что угри способны жить в обществе.

Рикмус Мёрфи предположил о нахождении в школе угря после фиксации желтой молнии на Нэр-Маре, но его дочь ответила, что новая новенька – рифийка. Рита солгала ему, и Рикмус это почувствовал, но не стал давить на дочку и другими средствами узнал правду. Этим средством была медсестра, Хлоя Фрауз, которая шесть лет назад давала показания после ареста Квентина Кэндалла. Мужчина наблюдал чужими глазами за угрём, и, набравшись достаточно знаний о ней, решился познакомиться лично.

Даже такой умный политик, стратег, перевернувший Верэбриум с ног на голову и открывший им врата в светлое будущее допустил непростительную ошибку, за что с сокрушенной головой приблизился к Милс. Даже такой сильный человек как он совершил ошибку. Все люди не идеальны, однако от ошибки одного, возможно, ничего не изменится, а от ошибки другого может наступить конец света.

Директор, безусловно, корил себя за произошедшее с девушкой. Он испытывал её терпение, и оно, конечно же, не прошло испытание – результат раненной говорил сам за себя, однако никто из магов не справился бы. Рикмус Мёрфи был готов сделать всё что угодно, чтобы загладить вину. Он твердо решил, что вскоре начнёт готовиться к сложнейшему шагу расследования – обнародованию амнистии.

У Рикмуса Мёрфи есть самый дорогой человек на планете, его дочурка Рита. Она совсем ненамного старше Элис. Он подвергнул ребёнка гибели и возненавидел себя. Рикмус пойдёт на всё, чтобы искупить вину. Необходима проверка воспоминаний семьи Кэндалл, но для этого Мёрфи придётся обойти закон, который был для него святыней. Если же и память родственников не даст никаких результатов, то всё следствие зайдёт в тупик.

Элис рискнула собственной жизнью ради того, чтобы очистить честь дома угрей. Мёрфи обязан ответить тем же.

– Весь фарс на тренировке – это очередное испытание. Стоило догадаться, – девушка огорчённо хмыкнула, чуть отвернувшись от людей. – Проверка на вшивость? Забавно. Дэккер и ваша дочь знали? Ну конечно знали, о чём это я…

– Стой, что? Уилл?!

– Уильям Дэккер, да.

Кэндалл раскрыл рот от удивления. Раздался глухой смешок. Остервенелый взгляд впился в Рикмуса Мёрфи, который держал эмоции под контролем и никак не изменился в лице.

– Зная всё о Грозовом сражении, зная мою память от корки до корки вы подпустили его к Элис?!

На лице обычно спокойного юноши кипела злоба, смешанная с ненавистью и болью от пережитого. Угорь спрятал лицо в жилистых ладонях. Дэккер… При упоминании девичьей фамилии матери на лице угря выступила животная желчная ухмылка, раздался болезненно-нервозный, беспорядочный смех. В камере прекратились все перешёптывания со стороны работников КЦ.

– Что случилось? – Элис прикоснулась к плечу старшего.

Квентин замолк, не стирая с лица усмешку. Он вскочил с пола и подступил к директору. Рикмус смотрит на него сверху вниз, уверенно и с виду непринуждённо. Кэндаллу хотелось взять его за пиджак и хорошенько дёрнуть, чтобы мужчина упал на колени, но он знал, что лишь от Мёрфи зависит его свобода, свобода Элис.

– Как вы подпустили его к ней? Отвечайте!

– Он помогал ей.

– О, вижу плоды его помощи! Вы прекрасно знаете, что он виноват во всём случившемся! – Рикмус поднял смольную бровь и этого хватило, чтобы Квентин сбавил тон и отошёл на несколько шагов от директора. Голос угря звучал не так грозно. К нему возвращалось воспитанное хладнокровие. – Его презрение, его ненависть могли убить её. Почти убили.

– Нам точно не известно, кто виноват, потому веди себя спокойно, Кэндалл, – Люси осадила угря, глубоко в душе отдавая предпочтение его младшему брату.

– Я буду вынужден пойти на рискованный шаг и проверить воспоминания Уильяма и ваших родителей. Против их воли. Ты понимаешь, насколько опасно подобное преступление?

Кэндалл всегда доказывал, пытался убедить весь глухой свет вокруг в том, что младший брат виновен, потому что именно он настроил всех против него и возобновил ненависть к дому угрей. Квентин всем сердцем на протяжении шести лет жаждал осознать, чем он вызвал гнев одиннадцатилетнего младшего брата, обрёкшего его на страдания, но так и не нашёл истины.

В голове Милс будто что-то щёлкнуло. Вот почему Аарон и Уильям так относились к ней. Поначалу они видели в ней картинку злобного-угря Квентина, но она, не оправдав их ожиданий, оказалась такой же, как и многие подростки: немного вспыльчивой, иногда нервной, но искренней и жизнерадостной. Ошарашенно осматривая пол, она осознала, что ребята всё знали. Она поняла, что и Оливер, и Лиззи знали о причинах перемен настроения рифа, но молчали, скрывали, таили. Люси и папа тоже знали…

Милс медленно, опираясь боком и руками о стену, приподнялась. Квентин, услышав позади шорох, поддержал плечо и предплечье Элис, не давая ей упасть. Она перекинула левую руку за его шею, схватилась подушечками пальцев за рубаху; Квентин поддержал её за талию. Угрю стоять было в тягость, но даже сравнивать режущие ощущения с агонией после попадания копья она никогда бы не посмела.

– Квентин, Уилл правда твой брат? – осторожно прошептала Элис ему на ухо.

– К моему сожалению, – враждебно бросил он, не желая вновь погружаться в могилу воспоминаний, где заключенный утопал весь свой срок. Милс затихла.

– Мирьера Милс, нам нужно идти, – Рик сделал один шаг, но Кэндалл загородил собой угря.

– Не прикасайтесь к ней. Я не позволю, – в ответ на эти слова Рикмус Мёрфи, чтобы убедить Квентина, показал истинные эмоции: сожаление и печаль.

– Мне очень жаль, что так получилось. Это моя вина. Я должен искупить её всеми способами, – глаза директора КЦ покрылись мокрой плёнкой. – Поэтому Элис должна пойти со мной, – мужчина сделал ещё шаг, протянув руку.

Кэндалл сжал Милс ещё сильнее и отпускать не собирался. Угорь боялась пискнуть. Подумав немного, она осмотрела бледную Люси, не сводившую с ученицы взгляд, затем непреклонного Рикмуса. Девушка немного отстранилась от Квентина.

– Всё в порядке, – подтвердила угорь, совершив немалое усилие и убрав затёкшую руку с шеи Квентина, до которой ей приходилось дотягиваться чуть ли не на цыпочках. Нехотя заключенный ослабил хватку и, поддерживая, передал директору Комиссионного центра, не спуская с Элис зелёных глаз. Милс до последнего не сводила с Квентина уверенного и спокойного взгляда, перед перемещением улыбнулась. У Кэндалла кольнуло в груди. Духовная сестрёнка исчезла. Он медленно спустился на нары, ссутулившись и вытянув вперёд руки для оков. В ту же секунду они щелкнули и лишили пленника долгожданной сладости магии.

Директор, его заместитель и угорь в сопровождении нескольких членов охраны плыли по белоснежному, почти что ослепительному коридору колоссального здания КЦ. У некоторых дверей стояли работники крупнейшего исполнительного органа Исорропиуса. На охранниках надета синяя форма с оранжевыми манжетами, воротами и резинками над обувью, пересекаемые тонкими чёрными полосами; бейдж с фамилией и именем, штрихкодом, должностью и разделением по месту службы. У некоторых над бёдрами висел плотный ремень с рацией и множеством карманов, в том числе и для оружия. Сейчас Элис и окружавшие её люди находились в центральном корпусе Комиссионного центра.

Милс оставили в одной из комнат для гостей, приезжавших на Верэбриум в качестве послов или политиков. Директор вызвал в эту комнату целительницу и распорядился, чтобы принесли две порции обеда. После Люси и Рик отправились к детям, которые остались у ручья.

***

После того, как Элис исчезла в портале, директор КЦ спешно переместился на работу, где его как на иголках ожидала Люси. Предчувствие подсказывало, что произошло нечто ужасное.

Оставшиеся около ручья ничего не говорил на протяжении десяти минут. Ребята разошлись в разные стороны под тепловым куполом. Каждый думал о своём. Лишь Аарон не отходил от Коулмана, прикладывая к почерневшим коже и ногтям мокрую тряпку, сорванную с футболки и вымоченную в ручье.

– Может быть, пойдём в школу? – сдавленно предложила Лиззи, нарушив внешнюю природную идиллию, шум бегущего ручейка и посвистывание тёплого ветра.

– Нет, – отчеканил Оливер, избегая глазами своих пальцев. Он боялся смотреть, хоть и не пытался подавать виду.

Эвфрем сохранит пальцы в двух случаях: если ему вырежут повреждённую плоть и создадут новую, либо отрубят кости и полностью восстановят пострадавшие пальцы. Второй случай требует профессионального опыта. Кость – самая трудная часть в восстановлении. Она может не сцепиться с другими костями и принести человеку невыносимую боль. В случае Коулмана окончания пальцев почернели насквозь, потому, как сказала Рита, вероятнее всего ему отрубят пальцы и сделают новые. КЦ точно поможет.

Оливер перевернул кисть, мельком заметив три почерневших ногтя. Несмотря на то, что ему требовалась помощь, он отказывался уходить. Оливер не собирался покидать этот ручей, пока не увидит её.

Уильям Дэккер, с рождения Кэндалл, бродил из стороны в сторону рядом с неглубоким песчано-глиняным обрывом подле ручья. Эвфрем помнил, как Уилл обозлился, когда Элис стало плохо. Он видел очередной прилив ненависти, утопленный в самобичевании и разъярённости.

– Да забейте вы! – вскликнул риф. Лак на его волосах больше не выполнял свои функции, и они, подобно замёрзшему венику, колыхались при каждом его резком движении. – Нашли из-за кого переживать!

Дэккер ненавидел Элис за то, что она была угрём. Квентина он ненавидел не из-за дома, а якобы совершенных ошибок прошлого. Если бы у Уилла была возможность, он отрезал бы Милс от способностей и убил бы вторую часть, без жалости и скорби. Убил бы то, что связывало её с Квентином.

– Закрой рот, Уильям! – выругалась Рита, положив руки на плечи Аарона, сосредоточенно охлаждавшего кожу друга.

– Она бы с лёгкостью грохнула тебя! Или меня! – он возмущенно указал сначала на портальщицу, потому ткнул себе в грудь. – Если б вместо неё была ты, умерла бы сразу же. На месте! Лучше уж пусть она помучается… Пусть она подохнет – мир немногое потеряет! И пусть Квентин вместе с ней сдохнет! Сгниёт заживо, как ему и полагается! – изо рта разлеталась слюна. Глаза рифа налились кровью. – Чего вы разнылись?! Забыли, кто они такие?! Они – твари, чудовища, мрази! Надо было нам с Аароном в первую же ночь задушить Милс подушкой, чтобы не подпускать к вам, мягкотелым!

Оливер впервые за всю жизнь так обозлённо посмотрел на кого-то. Не желая больше выслушивать речи сумасбродного, эвфрем в запальчивом порыве исступлении, охватившего некогда светлое и моложавое лицо юноши, вскочил с сумки и бросился к рифу. Меръер Коулман не послушал голос разума, совести – всё заволокло неистово бьющееся сердце.

– Ты идиот! – он толкнул Уилла, но тот лишь отступил на пару шагов и, дав пару секунд удивлению, засмеялся. Впервые видя тихого и доселе поистине невидимого человека, Дэккер ехидно вытер наигранную, желчную слезу. – Это ты мразь!

– Что, Оливер? – ухмыляясь, трезвонил Уильям, проигнорировав очередной толчок в поджарую грудь. – Я не прав? Да она тебя без жалости пополам разрубит! Попользуется и прикончит! В следующий раз вместо пары пальчиков сам сгоришь. Ты окажешься тупоголовым чёрным трупом!

– Прекратите оба! – встрял Аарон, направляясь к ним. Впервые младший из выпускников оказался проворнее.

– Закрой пасть! Заткнись! – заорал он несносному однокласснику.

Олив с размаху ударил его кулаком. Риф свалился на колени, почти неощутимо задев кончиками пальцев ушибленное место. Он разглядел капельки крови. Нёбо впитывало медный, горьковато-приторный вкус крови из носа.

– Да у тебя неплохая левая, парень! Давно боксом занялся? Или ты так за конспекты её накачал? – парень поднялся с земли и напыщенно шагнул тому навстречу. Приманивая пальцами, он издевался, довольствуясь собой. У рифа голова была не на месте. Он не мог контролировать ни слова, ни действия, как бы того не хотел. А в те минуты он ничего не хотел, потому что ничего не понимал – лишь следовал слепому свирепому инстинкту. – Давай, ударь меня ещё раз! Ударь друга за девчонку!

Оливер остервенело замахнулся вновь, но его оттащил Кёрби. Подняв того над песком, Аарон перехватил за шиворот защитной формы вырывавшегося коротышку.

– Успокойся! – твердил он, отталкивая от себя Коулмана в песок. Рослый эвфрем в секунду вырос перед рифом. Дэккер, ощупывая бакенбарды, крикнул напавшему:

– Будет синяк! Очень неплохо для новичка!

Оливер глухо рыкнул, вскочив с песка. Поймав на себе останавливающий, грозный взгляд Кёрби, он развернулся и побрёл к бревну, подальше от рифа. Аарон отправился за ним, несколько раз презрительно осмотрев рифа с ног до головы. Дэккер остался на краю ручья. Он приглушенно посмеивался.

Аарон верил, что никто не знает лучше Уильяма, как поступать с угрями. Он внимал каждому слову ради благой цели – защиты друзей, мира, но, впервые оттаскивая Коулмана как разъярённого пса, понял, что вверился Дэккеру слишком самозабвенно.

Вскоре портал рассёк воздух, и на песок ступил Рикмус Мёрфи, за ним – Моррисон. Незамедлительно найдя глазами Дэккера, мужчина указал на него пальцем и призвал подойти к себе в сию же секунду.

– С чего это ради? – хмыкнул он, отбросив палку в ручей, которой до прихода волшебников рисовал по песку.

– Это приказ.

– Я не выполняю ваших приказов.

– Уильям, прекрати, пожалуйста, – умоляюще прошептала Люси. Когда Уилл взглянул на неё, то осёкся и поджал губы. – Если ты ни в чем не виноват, тебе нечего боятся!

– Я отказываюсь проходить телепатическую проверку!

– Ты обязан, – прошипел Рикмус, коря самого себя за ложь. Вытащив из заднего кармана противомагические наручники для рифов, он двинулся к вновь распалявшемуся юноше.

– Что за?! Что вы делаете? Я вас засужу! Это незаконно!

– Знаю.

Дэккер, скрученный мощными руками директора КЦ, не поддавался оковам. Он опоясал горло мужчины огненным хлыстом. Рикмус ощутил колючий жар и замер. Глаза Уилла горели сумасшествием.

– Если двинетесь – умрёте, – Уильям словно прочёл мысли портальщицы и несмело, около воровато улыбнулся.

Директор не терял времени – впившись пальцами в свои ноги, чтобы сосредоточиться, он зажмурился, превратился в горги¹² и зарылся в песок. Его дочь отточенными движениями пальцев раскрыла портал под ногами рифа, оставив на прощание разочарованный взгляд. Он посягнул на жизнь её отца. Она этого не забудет.

– Куда ты отправила его? – директор КЦ вернулся в своё обличие, стряхнул песок с рукавов и расстегнул пиджак.

– В комнату допроса. Ты как, пап?

– Нормально, нормально.

Аарон застыл на месте. Директор КЦ приобнял дочку и приблизился к Кёрби, неуверенно идущего им навстречу. Рикмус, с улыбкой опустив взгляд на Риту, спросил:

– Представишь нас?

– Да, конечно, – она притянула к себе эвфрема, улыбнувшись. – Аарон, это мой папа, меръер Мёрфи, папа, это мой парень, Аарон…

Кёрби, недолго думая, протянул руку. Директор КЦ без промедлений ответил.

– Сильный, – заметил отец Риты, сдержанно улыбнувшись Аарону. – Сработаемся.

Рита никогда не говорила отцу об отношениях. «Почему ты не рассказывала?», она ответила буквально «А ты не спрашивал», и умоляла Люси не раскрывать её тайну.

– А ты говорила, что вы однофамильцы, – вспомнил Аарон, прошептав над её ухом.

Лиззи сидела рядом с Оливером, не сводя с него полные слёз глаза. Люси, не желая нарушать тишину, произнесла сначала тихо, но вскоре пришлось повысить голос, чтобы каждый из присутствующих четко расслышал:

– Нам нужно в КЦ.

– Ёжик, будь добра, отправляйтесь в школу, – поймав на себе всё тот же, как в детстве при любом упоминании ласкового слова, смущённый взгляд, Рик улыбнулся.

– Пап, ну не при всех же, – Рита покраснела, что случалось реже редкого.