Текст книги "Исорропиус: Добро пожаловать домой"

– Клянусь, Оливер, ты выбрал самое не подходящее время для признания. Я не хочу тебя обидеть, но ходить за ручку вместе, целоваться, обниматься в общественных местах, чтоб окружающим было противно или завидно, без разницы, это не моё, – видя, что Коулман стойко держится и внимательно слушает, она продолжила, хотя эвфрем мысленно молил её замолчать. – Создадим семью, родим детей, а потом поссоримся из-за бытовухи и разойдёмся с выброшенными из окна вещами и разбитой посудой? А если у нас родится нэрмар? Что будет, как ты думаешь?

– Какая бытовуха, какой ребёнок, о чём ты? Зачем ты смотришь так далеко? Если так думать, то можно убить себя сразу же после того, как узнаешь, что в конце жизни каждого настигнет смерть! Помнишь, что я рассказывал тебе о перводуховных? Саморазвитие и мир! Разве не в этом заключается жизнь? Узнать её, узнать себя, прочувствовать всё, что возможно. Разве не это смысл?

– Я частенько видела, как люди влюбляются, поддаются этому «прочувствованию», а потом не могут разгрести проблемы.

– Почему ты смотришь на других? Ты проживаешь свою жизнь, Элис!

– Просто я не хочу повторять чужих ошибок.

– Тогда вся жизнь – это ошибка.

Девушка отвернулась от глаз, на которых выступали слёзы. Она корила себя за то, что чувствовала отвращение. Но не к себе. К Коулману, который сломал, разгромил её реальность. Всё испортил. Сердце Оливера растоптали, разбили вдребезги, после того, как надежда долго склеивала кусочки. Он не знал, что на этот раз сможет починить надломившуюся душу, потому лишь усердно потёр нос и обошёл Элис, направившись в спортивный зал. Тень следовала за эвфремом по пятам. Она не всегда рядом, но человек знает, что она обязательно вернётся.

Элис не могла вдохнуть. Она забрела в ближайшее помещение, чтобы наладить дыхание. Закружилась голова, в глазах двоилось. Затворив дверь, девушка медленно скатилась на пол. Как только ограниченный поток воздуха ворвался в лёгкие, она взметнула подбородок. В ту же секунду обмякла шея. Глаза рассматривали пыль на полу. Элис, как от огня, избегала мыслей о том, что сейчас чувствует Оливер. Она мысленно повторяла «так будет лучше». Но для кого? Для неё? Она потеряла то, чего так долго желала, чего кропотливо добивалась – счастья.

Весь вечер она провела в комнате, спрятавшись под одеяло. Завершение Пьедестала и объявление результатов конкурса проходили на стадионе, потому домик пустовал – все собрались на итогах. Элис ничего не хотела слышать, ничего не хотела видеть, ни о чём не хотела думать, ничего не хотела чувствовать.

Лишь один, несмотря на все заботы, заметил изменившегося Оливера – Аарон. Он догадался о причине сам. Эвфрему хотелось бить себя по лбу. Кёрби подталкивал друга к признанию. Он верил, что лучше быть отвергнутым, чем всю жизнь провести в догадках. Оливер в тот день и последующие с ним не согласился бы.

***

Последние зимние дни перед выходными и праздником Новой жизни Элис почти не вставала с постели. Она ни с кем не разговаривала, ни на что не реагировала с тех пор, как Аарон навестил её.

– Лежишь? – он смотрел на сжавшуюся в комок угря, которая небрежно закутала себя в одеяло. – Хорошо тебе? Я, конечно, знал, что ты ненормальная, но чтобы настолько…. Ты просто разбила его. Понимаешь? Или ты просто игралась с ним? Чего молчишь? – голос зазвучал напористее, грознее. – Ты прекрасно меня слышишь. Строила из себя несчастную жертву, а теперь… Уильям пропал, – замолчав, Аарон пожал плечами. Его глаза впервые за долгое время покрыла пелена слёз, которая лишь в самые тяжелые времена появлялась на лице эвфрема. – Может быть, он мёртв. Сейчас Оливер. А кому разгребать это? Мне. Я с самого начала говорил, что ты опасна. Почему я не задушил тебя, когда была возможность?..

– Лучше бы задушил, – голос девушки прозвучал безжизненно тихо. Аарону показалось, что он услышал эхо с первого этажа. Зубы эвфрема до скрежета сжались.

– Ты же слишком важна для прогресса Верэбриума. Как я могу убить ту, от которой зависит честь дома угрей, – он подошёл к кровати Милс вплотную и навис над ней, желая разглядеть хотя бы волосы Элис, но видел лишь помятое одеяло. – Слышишь меня, ничтожество?! Вставай, – эвфрем сдёрнул с неё одеяло. – Вставай, кому говорю! – на крик в комнату прибежали Рид Киров, за ним Квентин. – Нам всем было бы лучше, если б ни тебя, ни угрей никогда не было!

Элис впитывала каждое его слово, соглашалась с ним. Киров отгородил накинувшегося Кэндалла, скрутил эвфрема и вытолкнул того в коридор. Напоследок угорь услышала, как Аарон сквозь зубы бросил старую пословицу:

– Гуляй с грозой, беги иль ринься в бой – жизнь твоя и так долой.

Дверь с грохотом захлопнулась. Милс жадно сглотнула и зажмурилась. Может быть, правда? Всем было бы лучше, если б она не рождалась? Маме, папе, Оливеру… Было бы лучше Лиззи, которая старалась вытянуть хотя бы словечко из Элис. Квентин спросил, как она, укрыл её одеялом. В ответ – молчание, пожиравшее силы, бездвижная спина и дрогнувший пучок пушистых волос.

Настал день, когда рифийка собирала вещи, чтобы отправиться домой, к почти что помирившимся родителям. Лиззи было больно за Элис. Она давно догадалась, что отец подруги просто не желал никак контактировать с женой и дочерью-нэрмаркой. Она пообещала, что будет держать язык за зубами. Джон почти что угрожал выпускнице, но та не подавала ввиду, оберегая угря от опасностей разбитого сердца.

– Мы знаем, что случилось между тобой и твоим отцом, – неловко начал Квентин, мягко прикоснувшись к скрытой за одеялом ноге сестрёнки. За лежавшей к стене девушкой наблюдала Шац, которая потеряла все силы, чтобы поднять Элис из пучины горечи.

– Мы знаем, – тихо продолжила Лиззи, поймав на себе уставшие глаза Кэндалла. – Что случилось у вас с Оливером.

Плечо не ответившей Элис погладила жилистая рука Квентина. Она дёрнулась и приблизилась к стене.

– Тебе нужно отдохнуть. Ты права, что не делаешь вид, что всё в порядке, но рано или поздно придётся идти дальше. Я буду здесь, с тобой все выходные, но Лиззи – нет. Я думаю, тебе нужно с ней хотя бы попрощаться. Новая жизнь – самый светлый праздник. Не порть его ей…

– Квентин…

Лиззи понимала, что другие уговоры на угря не подействуют, но она испытала стыд за произнесенное Кэндаллом. Давление на чувство вины сработало. Милс приподнялась на локтях и обернулась. Белое, исхудавшее лицо, тусклый взгляд и искусанные до красных пятен губы.

– Я желаю, чтобы твои родители помирились, бабушка выздоровела. Желаю, чтобы Лео вырос таким же замечательным, как его старшая сестра. Передавай ему от меня привет.

Глаза Лиззи заблестели. Она грустно засмеялась. Элис попыталась улыбнуться. Губы дрогнули в неровной линии, в ответ на это счастливая как никогда рифийка крепко обняла подругу. Элис таяла в руках. Силы ускользали из-под её пальцев, как песок.

– Я оставила тебе подарок, – шептала Лиззи, не желая отпускать Элис. Небольшая красная коробочка, украшенная золотистым бантиком, стояла на столе. – Пожалуйста, открой её в последние минуты зимы и в последние секунды 1445 года. Элис? Пожалуйста, не молча. Умоляю, ответь мне… – угорь вздохнула и на выдохе прошептала:

– Обещаю.

Элис уткнулась носом в её шею. Лиззи пришлось выпустить её из своих рук. Дверь затворилась, улыбка растаяла. Милс осталась наедине с Квентином и Мелиссой. Медленно покачивалось онемевшее, ссутулившееся тело.

– Мне нужно встретиться с меръером Накано.

Глава двенадцатая. Сестра

Сэмюэль Накано всё ещё был в школе. Медленно делая шаг за шагом, Элис ощущала, как нить притягивала её обратно к кровати. Тонкая нить безопасности, кокона, в котором угря никто не тронет. Мелисса проводила девушку до его кабинета.

– На этот раз, единственный, я прошу, чтоб ты оставила меня наедине с меръером Накано.

– Ты знаешь, что я не могу оставить тебя. Благо, мирьера Моррисон не доложила о твоём побеге директору Мёрфи, иначе меня бы уволили.

– Мелисса, пожалуйста. Дай мне хотя бы пятнадцать минут. Я хочу поговорить с ним, вдруг, полегчает.

Рифийка потёрла лоб и обреченно вздохнула, указав рукой на дверь. Развернувшись к ней спиной и встав почти вплотную, Мелисса услышала шепот проходящей мимо Элис.

– Спасибо тебе.

Угорь встретилась глазами с Накано. Удивленно, но приветливо кивнув, он подождал, пока закроется дверь. Лишь тогда дядя Сэм приблизился к Элис и крепко обнял её. Уткнувшись в его грудь, она гулко шмыгнула носом.

– Вы, наверно, скоро домой поедете, к семье, да?

– Да, но на тебя у меня всегда найдётся время. Присаживайся, – мужчина подвёл её к стулу, сел напротив. Взяв в большие ладони её холодные пальцы, Накано терпеливо ждал, незаметно подслушивая мысли. Всё происходило именно так, как он и предполагал.

– Я не знаю, что мне делать.

– Ты разбита.

– Я вообще никакая. Я ничего не чувствую. Я не разговариваю с близкими, делаю им больно, но и разговаривая с ним я причину боль. Возможно, даже намеренно. Я не знаю, что со мной, не знаю, что будет…

– Ты изменила своё мнение об отце или Оливере?

– Не читайте мои мысли, пожалуйста.

– Зачем же ты тогда пришла именно ко мне? – продрогнув безжизненной улыбкой, девушка спрятала лицо в ладонях. Её плечи задёргались. Сэмюэль подумал, что она заплакала, потому мягко погладил подопечную по кисти, но, когда она выпрямилась, мужчина увидел совсем иное. Она смеялась.

– Да, вы правы. Я не дам унынию подавить то, что предприняла на холодную голову. Я поступила с отцом и Оливером правильно, – на имени друга незаметно дрогнул голос, хотя она думала, что проконтролирует это.

– Ты всё еще не ненавидишь своего отца?

– А вот насчет этого, кстати, не уверена. Он приходил. Он пытался извиниться, но весь монолог сводился к тому, что он жалеет себя. Он даже немного отчитал меня, представляете? Я еле как сдержалась, чтобы не накричать на него.

– Вдруг он провоцировал тебя к этому?

– Не думаю, – Накано слабо усмехнулся, когда услышал мысль о том, что Элис это даже в голову не приходило. – Он говорил слишком реалистично.

– Ты всё ещё злишься?

– Я всегда буду злиться на него.

– Всегда это очень долго.

– Злоба моя соразмерна этому, – лицо скривилось презрением, и Элис почти что выплюнула эти слова на Накано вместо того, чтобы высказать их своему отцу.

Мужчина обомлел. Сердце словно остановилось. В ушах эхом доносились последние удары. Накано нервно сглотнул и замолк. Он бледнее мёртвого. Милс не заметила изменений в наставнике. Она осматривала кабинет, солнце, медленно скрывавшееся за макушками деревьев.

Негнущимися пальцами телепат вытащил из кармана брюк телефон, разблокировал и набрал смс, за которое уже брался в домике угрей. Через несколько секунд в кабинете открылся портал.

– Папе доложили? – спросила она, взглянув на туманный взгляд Сэмюэля. Тот поджал губы и поднялся со стула. Протянув руку, он всем сердцем молил, чтобы она больше ничего не спрашивала, не шутила, не произносила ни одного слова – от этого мужчине становилось в сто крат хуже и совестнее. Элис, доверившись телепату, непонимающе взялась за его ладонь холодными пальцами и исчезла в портале. Через пару минут Мелисса, так и не услышавшая ни единого шороха за дверью, доложила мирьере Люси о пропаже Милс.

Телепат и угорь оказалась в старинном дворце с высокими потрескавшимися, но выкрашенными в белый потолками. Позолоченные лианы ползли узорами по стенам. За панорамными стеклянными окнами солнце казалось ярче и выше, чем за окнами школы.

– Где мы?

– У меня дома.

Помещение, где они оказались, просторное, с большим количеством мебели. Красные бархатные кушетки, несколько пуфиков, туалетный столик и высокий, громоздкий лакированный шкаф из тёмного дерева, на дверцах которого искусно вырезаны лозы и цветы. Высокая выбеленная дверь с золотым орнаментом отворилась. Вошли двое мужчин. Один светловолосый, лет сорока, с плотно поджатыми губами, другой темноволосый, лет двадцати.

– Неужели ты наконец-то взял себя в руки и привёл её сюда! Не прошло и столетие. Добрый вечер, – старший вошедший не был радостно настроен, даже более того, красноречиво возмущался, скрывая злость и волнение. Осмотрев девушку, как какой-то товар, он ещё сильнее поджал губы. – Платье-то подойдёт ей?

– Не беспокойся, Файсал, подойдёт.

Милс замерла. Помутневший взгляд скользнул с головы до ног учителя и перенёсся на незнакомцев. Телепат нехотя кивнул, дав ответ не безмолвный вопрос, разгоревшийся как спичка в разуме подопечной.

Элис на ватных ногах подалась назад. Оступившись, она опёрлась о подоконник и обернулась. Они находились на втором этаже большого особняка. Вокруг – маленький ухоженный дворик, забор, деревенская дорога и холмистая местность, над которой плавно снижалась Эра.

– Теперь ты уверен?

– Во всём не может быть уверен даже перводуховный телепат, – ответил он брату, хотя слова были обращены только к Элис.

– А где второй?

– Я скоро приведу его.

– Осталось четыре часа, – возник младший, вальяжно сложив руки на груди.

– Я знаю, Пауль. Оставьте нас наедине, если вас это не затруднит.

Элис, заметив, как двое нехотя развернулись и отправились на выход, расставила руки, чтобы раскрыть портал, но телепат пресёк эти действия, взяв под контроль движения угря.

– Это невозможно! Вы должны хотя бы прикоснуться к голове, чтобы контролировать действия человека!

– Сэмюэль Накано говорил, – мужчина оправил пиджак и сделал размеренный шаг в сторону угря. – Маленькая моя Элис, ты прекрасно знаешь, кто я. Ты перепутала моих брата и сестру в тесте, но имя Тобиаса Мариэль ты запомнила навсегда.

– Это розыгрыш какой-то? – девушка почувствовала, как власть телепата над ней пропала, потому сумела вздохнуть полной грудью и вновь попыталась открыть портал. Перводуховный обречённо, жалостливо улыбнулся и повторил действия, на этот раз посадив девушку на кушетку. Всё, что ему было необходимо, это лишь шевелить пальцами и использовать навык, оточенный тысячелетием. – Отпустите меня! Я буду кричать!

– В доме, кроме моих братьев, никого нет.

– Что вам от меня нужно? Что стало с дядей Сэмом?!

– Мне нужно, чтобы ты была угрём, похожим на мою младшую сестру.

Второй вопрос остался без ответа. Элис боязливо нащупывала правду, которую не признавала, потому на помощь ей вновь пришёл наставник.

– Моя семья открыла Эрикол. Мои сёстры и я окунулись в небольшое, но до жути холодное подземное озеро, которое, по легендам, передававшимися ещё моими предками из поколения в поколение, являлось первым источником жизни Исорропиуса, где родились Ийг и Эра. Эрикол был скоплением магии, выходящей за рамки человеческого, даже моего, сознания и восприятия. Я до сих пор занимаюсь исследованиями, но ещё тогда понял, что жизнь прэма не заканчивается смертью. Адда погибла в водах Эрикола после он иссох, оснастив безграничной магией всю планету. По легендам, которые мы, семья Мариэль, передаем духовным детям, всё иначе – Эрикол высох, когда умер последний из первых волшебников. Ложь. Она почти везде, – Тобиас сделал ещё плавный шаг. – По древним записям наших предков люди тысячи лет искали источник магии, со временем и утратой сведений ставшим лишь источником вечной жизни. Всем хотелось жить вечно. Иргус и Аэй создали подарок детям – они напитали Эрикол магией. Прошедший испытания мог бы вкусить её и стать бессмертным защитником людей. Человек этот должен был быть благодетельным, разумным, щедрым, добрым, но мечты Иргуса и Аэй разбились вдребезги. Они узрели жестокость, кровожадность, честолюбие своих потомков. Чтобы спрятать Эрикол от недостойных, они расколи Исорропиус на множество земель. Печаль и скорбь, охватившие родителей, разгневали бури, штормы, землю, даже кизанов, которые из добрых животных, друзей людей превратились в монстров, которые разрывали в клочья тех, кто ожесточенно приближался к Эриколу. Иргус и Аэй растворились в Эриколе, не в силе смотреть на детей, не оправдавших их надежд. Они напитали Эрикол доселе невиданной силой. Магия, которую хранил Эрикол, не сравнена даже с Ийгом и Эрой, освещающих день и ночь. Мои предки, основавшие деревню посреди леса, случайно оказались ближе всех к Эриколу. Постоянная борьба с кизанами погубила многих воинов, но именно мои сёстры и я сумели первыми пробраться к этому кладезю силы. По случаю судьбы, совершенно случайно. Мы нашли Эрикол, добрались до него целыми и невредимым, значит, уже оказались достойными. Каждый из нас получил дар. После мы привели всех братьев и сестёр. Спустя годы испытаний Адда погибла от рук родных, окропив Эрикол кровью. На следующий день великий источник иссох, магия исчезла бесследно. Так нам казалось, пока не появился первый угорь. Появился волшебник после гибели моей сестры, – Тобиас опустился на корточки напротив Элис и заглянул её в глаза. – Я понял тогда, что волшебство начало питать всю планету и люди, чем-то особенно схожие с Аддой, будут получать такой же дар.

– Чтобы развиваться и оберегать мир… – прошептала Элис, схватившись за край кушетки окостенелыми пальцами.

– Нет, – Тобиас был рад, что его подопечная смогла подавить нарастающую панику и вникнуть в его рассказ. – Следуя писаниям моих предков, я понял, что Эрикол был создан высшими силами, но, безусловно, знания о возможном существовании Иргуса и Аэй я получил гораздо позже. Эти высшие силы желали избрать достойных. Эрикол лишь исполнитель воли Иргуса и Аэй. У него нет глаз, нет ушей. Есть лишь цель – уберечь магию от недостойных. Недостойными считались те, кто не дошёл до Эрикола. Мы дошли. Мы оказались достойными. Дар создателей мог получить убийца моей сестры, убийца достойной, потому Эриколу пришлось нейтрализовать силу. Он окропил всю планету магией, чтобы только люди, похожие на достойную Адду, получили её дар. После наша планета впитала кровь всей моей семьи. Мой брат, Файсал, закончил моё дело, которое я не успел завершить при жизни. Последние десять лет, уже потратив жизнь на то, чтобы связать все найденные мною мифы, легенды, предания в какое-никакое, но единое целое, я потратил на то, чтобы с помощью появлявшихся угрей, а после и других магов, вернуть мою семью. Я не спал, не ел сутками, знал, что, если не найду истины, дело жизни исчезнет впустую. Не хватало нескольких кусочков в мозаике, – тон телепата ускорялся. Элис различала искорки в его глазах. – Я знал, что моей семье уготовано нечто большее, чем просто небольшая жизнь и помощь магией жителям нашего поселения. За долголетние путешествия по материкам, точнее, островам, которых в те годы были сотни, я ознакомился с теорией реинкарнации. Осознав то, что маг должен быть похож на достойного перводуховного, я подумал, для чего ещё Эрикол мог передать магию людям, среди которых были убийцы и преступники? Да, они были похожи на нас, на достойных, но мы далеко не безгрешны. Человечество в лице нашей семьи обмануло Эрикол, обмануло Создателей. Магия сделала всё для возвращения достойных. Для нас, которые почти что детьми с небывалым везением прошли через вечные деревья, кизанов и нашли Эрикол. Я поведал все свои теории младшему лишь на год Файсалу. Благодаря другим младшим, он сумел воплотить идею в жизнь, когда не успел я из-за гибели. Сарса по своему характеру и дару всегда прислушивалась к Исорропиусу, Файсал владел всеми материалами, книгами, которые я знал наизусть. Их стараниями я воскрес в день своей смерти. Так же, как и должна воскреснуть через несколько часов Адда.

Не моргающими глазами остановившись на подрагивающих пальцах, Элис с огромным усилием поглотила накативший массивный ком паники, набралась воздуха.

Сердце Тобиаса обливалось кровью. Он больше ничего не хотел говорить Элис, а мог бы рассказать о создании школы, в которой они воспитывали детей, чтобы те были как две капли похожими на перводуховных. Он мог бы рассказать о многом, но видя за её осознаем того, что её ожидает, замолчал. Элис подняла глаза и, ни о чём не подумав, атаковала Тобиаса шаровой молнией. Это была последняя попытка к освобождению, прежде чем он лишил её сознания.

Вскоре скрипнула дверь. Оглядев утиравшего глаза старшего брата, Файсал вздохнул и положил руку на его плечо. Тобиас ни на секунду не отводил застланный слезами взгляд от девочки.

– Тебе давно пора искоренить жалость.

– И стать таким, как ты? Без жалости человечество пало бы давным-давно. Сострадание всегда будет со мной.

– Всегда это очень долго, – риф вспомнил врезавшийся на сотни лет разговор семьи Мариэль. Тобиас помнил его наизусть и то, что сказала его младшая сестра, тоже.

– Моё сострадание соразмерно этому.

– Ты точно уверен, что она похожа на Адду? Может быть, её обителью станет Квентин?

– Я дал ей обещание, что мы не тронем её первенца.

– Да уж. Адда изрядно потрепала Эрикол. Кто бы мог подумать, что духовная мать сможет пробиться сквозь древний потусторонний мир ради того, чтобы защитить любимых детей.

– Ребёнка, Файсал, – поправил младшего телепат, выпрямившись и наконец отведя глаза от лежавшей без сознания угря. – Элис была создана лишь как её обитель.

– Из-за твоей мягкотелости мы могли упустить возможность вернуть Адду.

– Не упустили бы. Элис – копия Адды, только живёт в более счастливое время. Жила. Я собственными руками утопил её в пучине самопрезрения, ненависти к миру, отчаянии и отсутствии раскаяния, в котором тонет наша младшая сестра до сих пор, – Тобиас взглянул на Файсал так жалостливо, словно мог уговорить его. – Мы приносим в жертву невинное дитя, чью жизнь я испортил собственными руками. Я подначил её выйти из спортивного зала и последовать за внуком Робертсона, я столкнул её с влюблённым другом. Я уничтожил её жизнь. Я забрал у многодетной семьи мужа и отца, Сэмюэля Накано. Ты понимаешь это?

– Твоя прошлая обитель была слишком стара. Адамс принесла тебе новость на блюдечке о том, что в школе угорь. Ты делал правильно, что контролировал ситуацию изнутри. Всего лишь вставил палки в колёса девчонке.

– Ты находишь в этом комедию?

– Неужели мне нужно рыдать? Ты слишком привязываешься к будущим обителям нашей семьи.

Тобиас поравнялся с младшим братом и взглянул в голубые глаза его вместилища, представляя настоящие глаза перводуховного рифа – ярко-карие.

– Если бы я не дорожил Аддой, я спрятал бы Элис и Квентина на краю света, где никто, даже Пауль или Малия, не нашли бы их. Я бы убил собственными руками каждого угря, чтобы Адда ни в кого не вселилась.

– Лжёшь, Тобиас. Ты слишком человечен. Зная твою любовь к духовным детям, ты бы никогда не допустил того, чтобы Адда потеряла своих. Она получила их непосильным трудом.

– Вся её материнская любовь обращена к Квентину.

– Но ведь и ради Элис она прорвалась жёлтой грозой через Эрикол. Чтобы связать свою сущность с растоптанной нэрмаркой, защитить её на первой тренировке.

– Наша сестра разрушает то, что даёт нам жизнь.

– Это одна из причин поскорее её вызволить, разве нет? Кстати, а что с братом Квентина? Его так и не нашли? Ищейка-Адамс вообще работает?

– Ищет его, но объясни, зачем тебе парнишка?

– Хочу дать Адде свернуть шею тому, кто испортил жизнь её сыну. Думаю, сестра будет рада такому подарку.

– Ты же знаешь, мальчик не виновен. Он твой духовный сын.

– Плевать, у меня их много. Никто не знает того смельчака, который уничтожал Квентина через его брата. Адде будет всё равно, кому мстить.

Тобиас вдумчиво замолчал и двинулся к выходу из комнаты. Эхом прозвучали его размеренные шаги.

– И не прочтёшь лекцию о морали?

– Я делаю это тысячи лет. Займитесь сервировкой стола. Я скоро буду.

Дверь за широкой спиной телепата затворилась. Файсал мельком взглянул на угря и отправился в обеденный зал.

***

Меръер Милс отвернулся от Квентина.

– Ты слишком мал, чтобы судить меня!

– Вы сами себе судья, директор Милс! Куда её завлёк Накано?

– Я не знаю! – заорал мужчина, сбросив со стола кипу документов. Листы разлетелись по кабинету. Они продавливались под каблуками Люси, когда та подошла к коллеге.

– Подумай, Джон. Куда мог отвести Сэм твою дочь?

– Никуда! Они не отчитываются передо мной! Откуда вообще этот дрянной портал взялся?

– Он принадлежит портальщику.

– Спасибо, Квентин, я ведь не знаю, как выглядит способность моего дома! – поняв, что сорвался на ученика, тяжело выдохнул и продолжил. – Портал раскрыл тот, кто знает хотя бы план школы. Я перемещусь домой к Накано, вдруг, он там, решил познакомить Элис со своими детьми.

– Зачем ему это? – спросила Люси, следуя за директором, вышедшем в центр кабинета.

– Наши дети дружили. Ищите её по всей школе, обследуйте прилегающие территории!

– Какие?! – Квентин дёрнул на себя рукав мужчины, не дав тому исчезнуть в портале.

– Мелисса стоит на камерах, значит, ищите Элис там, где нет наблюдения. Комнаты, душ, туалет, общежитие, ваш домик возле ручья…

– Я там смотрел.

– Значит ещё раз проверь! Я к Накано. На связи.

Взбудораженный Джон исчез в портале. Люси отправилась проверять комнаты общежития, а Квентин вместе с телохранителем – в домик у ручья. Никого не было. Накинув на плечи оставленную на вешалке запасную куртку, Квентин выбежал на улицу. Он выкрикивал имя Элис снова и снова. Закрывая воротом горло, парень опустил голову и побрёл сквозь кусты вглубь леса, решив проверить места, в которых прятался перед Грозовым сражением. Двое, итак потратив много времени, безуспешно продолжали поиски.

– Элис! Где ты?!

– Незачем надрывать горло, Квентин.

Угорь ошарашенно обернулся, чуть не провалившись в прогнивший пень. Накано стоял в паре метрах от него, рядом с ним был незнакомый молодой человек. Набравшись дыхания, чтобы наброситься на телепата с вопросами, но не успев сказать ни слова, Квентин отключился. Физическая реакция Кирова была превосходной и удивила телепата, но как только опытный работник КЦ поднял руки, чтобы создать шар огня, Тобиас подавил его волю, после чего тот тоже на время потерял сознание. Кэндалл и перводуховные исчезли в портале.

Когда приготовления к празднику были завершены, хозяева надели лучшие костюмы. Угрям также необходимо переодеться к пиру. Вернув Элис сознание, Тобиас ожидал чего угодно, но не плевка в лицо. Сгусток слюны скатился на брюки. Огорченно вздохнув, мужчина вытащил из кармана брюк белоснежный платок и вытер пузырчатый подарок угря. На ткани осталось пятно.

– Поверьте, у меня такого много в запасе, – ухмыляясь, Милс набралась дыхания, но Тобиас прекратил её жалкие потуги.

– Тебе нужно переодеться, – телепат, не отвлекаясь от того, чтобы Элис сидела бездвижно, подошёл к платяному шкафу и вытащил длинное бальное бордовое платье с декольте. Девушке наряд показался старушечьим. – Оно старомодное. Прошу, не порви его, – телепат положил рядом с ней платье. – Будет лучше для всех, если ты спокойно переоденешься.

Мариэль разложил остальные элементы гардероба перед девушкой.

– Я могу контролировать твоё тело, но не хочу. Прошу, Элис, переоденься.

Девушка больше ни разу не взглянула на новую одежду, выжигая на переносице телепата дыру. Тобиас столь же безмолвно наблюдал за угрём.

– Мне не нравится, что вы будете смотреть.

– Ты пытаешься манипулировать мной. Похвально, но наивно. За тысячу лет я видел нечто более впечатляющее и важное, чем нагую шестнадцатилетнюю девушку. Переодевайся, Элис. Если сделаешь это быстро и без сопротивлений, скорее увидишься с Квентином.

Напряженные в усмешке скулы медленно расслабились, когда она услышала имя духовного брата.

– Он здесь? Зачем он вам?!

– Чем быстрее переоденешься, тем скорее узнаешь, – Тобиас попытался улыбнуться.

Элис, живущей на свете совсем немного лет, изгиб губ Мариэля показался искренним, но телепат скрывал за ним безмерную жалость, отчаяние и горе за молодую душу, чья начавшая бурление жизнь скоро прекратится.

У Тобиаса не было права на ошибку. Если он подведёт семью, то Эрикол разрушится из-за ярости младшей сестры, запертой там уже несколько сотен лет. Она создала себе обитель, угрей из магии, удивительных и невообразимых прежде творений. Если Тобиас упустит Элис, будет виновен во всех катастрофических последствиях разрушения Эрикола. Места, где после смерти обитают души перводуховных. Места, до сих пор питающее исорропиусцев магией.

Самым противным деянием для Тобиаса оказалось не вскрытие правды о Джоне Милсе, а раскрытие влюбленности Оливера. Тобиас ежедневно прислушивался к мыслям Элис и обдумал её позицию по отношению к любви. В голове Оливера наперебой звучали мысли о ней, потому их пришлось срубить на корню. Даже любовь не была вечным деревом – лишь препятствием на пути к возвращению Адды.

Израненная душа той, кто разбила сердце другому – это было так знакомо перводуховной угрей. Тобиасу пришлось пойти на этот шаг. Ему пришлось во имя всеобщей безопасностей.

Мир невозможен без жертв, телепат это давно знал. Чтобы точно вернуть Адду, Милс должна быть разбитой, как в день, когда получила магию.

Угорь раздраженно схватила колготы. Надев их, взялась за туфли на высоких каблуках и с помощью Тобиаса, зашнуровавшего на спине множество лент, платье. Поправив декольте, Элис нацепила на себя колье, заменила серьги. Взглянув на зелёные камушки в них, девушке захотелось хотя бы подержать в руках цепочку с колечком-кошечкой, которое она безжалостно разорвала и бросила под кровать. Серьги полетели в сторону, жалобно звякнули и упали за кушетку. Тобиас принял этот жест и протянул угрю расчёску, резинку, сплетённую из множества жемчужин. Выхватив гребень, Элис раздраженно расчесала пряди, затем собрала волосы в хвост и выжидающе взглянула на мужчину.

Учтиво взяв угря за локоть, он вывел её из комнаты. Перед ней распростёрся широкий коридор со старинными полотнами на стенах, толстыми коврами, вышитыми нитями из разноцветных драгоценных металлов, и небольшими тумбочках с антикварными скульптурами. Платье не шуршало, лишь бархатом кололо кожу. На высоких каблуках Элис вообще не умела ходить, потому Тобиасу приходилось придерживать её за талию, когда они спускались по мраморной лестнице.

– Где Квентин?

– Он ждёт в зале.

– Отпустите нас, пожалуйста, – шепотом молила она, когда услышала голоса за дверьми. – Вы же можете, я знаю.

– Не могу, Элис. Мне жаль.

Двери под напором свободной руки телепата раскрылись. Они попали в прихожую. На потолке ярко горела дорогая, громоздкая, белоснежная люстра. Кроме множества пустых вешалок и огромных входных дверей, посередине комнаты стоял стул, на котором сидел Квентин. Напротив пустовал ещё один.

Пауль, праотец портальщиков в теле двадцатилетнего кудрявого юноши, не убирал ладони с плеч Квентина, сидевшего в парадном костюме. Заметив младшую, Кэндалл попытался вырваться, но перводуховный резко осадил его. На запястьях угря висели спутники, которых он уже успел позабыть – противоугревые наручники. Руки по локоть привязаны к спинке стула. Малейшее движение сопровождалось болью в костях.