Текст книги "Загряжский субъект"

16

Атаман сидел с перебинтованной ногой на скамейке у своего дома под столетней липой. Рядом – его верный друг отец Амвросий. Они говорили ни о чем, хотя на душе у обоих было более чем скверно.

– Скажи, батюшка, откуда тля поганая взялась? Все сады, огороды, каждая былинка в поле – все облеплено тлей. Под липой сидим, и с липы сыпется зеленая мука. Все тело свербит.

Отец Амвросий задумчиво чертил палочкой по песку.

– Тля ест траву, ржа ест железо, а лжа душу… И души человеческие ест тля поганая. Откуда она взялась? На днях ко мне фермер приходил, наш, загряжский. Спрашивал совета. Напротив Загряжска хутор Дачный, ты знаешь. И особняк, замок рыцарский прямо на берегу, он как на ладони. И владельца его, наверно, видел. На двух джипах ездит, с охраной. Где он работает, где служит, никто не знает. Вырыл бухту этот рыцарь от Дона к самому крыльцу, там яхты стоят. Купальни с мостками прямо к спальне вывел. Много чего настроил в бухте. Но рыцарь проход и проезд по берегу Дона перекрыл своей бухтой. Скот прогнать нельзя, груз провести соседям нельзя, и пеши пройти по берегу нельзя через рыцарские владения. Сосед-фермер написал письмо губернатору, еще человек пять хуторян подписались. Как же, товарищ губернатор, спрашивали хуторяне, получается? Нас штрафуют за ведро песка с берега: водоохранная зона, закон. А тут бухта и забор поперек Дона. Заступись, губернатор, спаси и сохрани от лихого человека. Не по почте послали письмо, сами поехали в правительство, сдали письмо в канцелярию, получили квиток с печатью. Через неделю-другую заходят во двор к фермеру трое охранников рыцаря, показывают фермерское письмо:

– Ты писал губернатору?

– Писал.

И молча взялись охаживать его резиновыми дубинками. Кровь из ушей шла.

– Сунешься еще раз с кляузами – дом вместе с семьей спалим!

И так со всеми подписантами.

Фермер и говорит мне, как об деле обдуманном:

– У меня карабин есть, десятизарядный. Ночами во сне вижу, как целюсь в переносицу. Семья, батюшка, семья держит… Посоветуй, что делать?

Отец Амвросий встал со скамейки и в волнении ходил взад-вперед.

– Теперь скажи, друже, что я могу ответить, посоветовать фермеру?

Дрюня решительно рубанул рукой:

– Я бы с удовольствием застрелил рыцаря!

– Та-та-та! – передразнил друга отец Амвросий. – Герой какой храбрый! У тебя детей нет! И жены нет! Тебе можно в партизаны идти.

Дрюня помрачнел и ничего не ответил.

– Вот так и я, отмолчался. Есть вопросы, на которые нет ответа. Разумного ответа… Мое дело – молитва, и я молюсь за фермера и его товарищей.

– А как же губернатор? Он не раз бывал в твоей церкви, и ты благославляешь его.

– Я давно не благословляю губернатора…

17

– Я, наверно, уже никого благословлять не буду… Грех на мне великий, и не могу я служить Господу с чистым сердцем.

– Что ты несешь, друг мой сердечный! Какой грех на тебе, душа голубиная?

– А то, любезный Дрюня, что в пантеоне похоронили недостойного человека. И я в том повинен. Среди прихожан ропот: осквернили пантеон, и нет мне прощения. Поеду к владыке просить отставки.

Дрюня перекрестился и сказал, потупясь.

– Значит, и на мне грех, батюшка. Вместе будем его замаливать. Только не горячись, не беги поперед батька. Дай мне подумать…

На следующий день Дрюня с утра пришел к отцу Амвросию и попросил разрешения поправить водосток в Пантеоне: дождевая вода из трубы как-то неправильно уходила под мраморные плиты…

Смотритель основательно взялся за ремонт водостока. Возвел леса возле последнего захоронения, снял несколько мраморных плит ближе к церковной стене и стал копать вглубь. Со стороны не было видно, что делается за лесами, разумелось, как обычно, текущий ремонт. Какая, читатель, новостройка обходится у нас без текущего ремонта?

Дрюня колупал возле стены долго, лениво и, казалось, ремонт водостока затянется до зимних холодов, до морозов. Случилось еще хуже. Дрюня закончил колупать, уложил плиты на место, убрал леса, умылся с яичным мылом, перекрестился на купола и с блаженной улыбкой, с просветленными глазами произнес несколько раз:

– Прости, Господи, грехи моя грешныя…

Недели через две, после осенних затяжных дождей в пантеоне случился карст. Могила деда Басана ухнула в тартарары! На ее месте зияла желтизной круглая воронка. Ни гроба, ни надгробия. Господи, помилуй, не дай и не приведи!

Загряжск гудел. Молва сводилась к тому, что над древним погостом нависло проклятие. Проклятие мертвым во устрашение живых. Напрасно ученые люди и наш знакомый профессор из университета разъясняли загряжцам карстовую природу провала. Ученых людей благодарили, угощали их крепкими напитками, но всё их красноречие называли бабушкиными сказками, а провал в пантеоне карой Божьей.

И никто из загряжцев не обратил внимания на небольшую заметку в одной из московских газет.

«Гроб без покойника.

На днях турецкий пограничный катер выловил в Черном море необычный предмет. Со стороны России ветер пригнал пустой гроб с красной шелковой обивкой. Изделие было из красного дерева, поваплено и украшено драгоценными камнями. Кому принадлежал гроб и где покойник, не установлено. По мнению специалистов, гроб принадлежал богатому и влиятельному человеку. Находка находится в Турции, на морской таможне, и может быть выдана российской стороне на основании подтверждающих документов».

Заметку эту все же прочитал в Загряжске один человек, это был отец Амвросий. Он встретил Дрюню долгим укоризненным взглядом и молча покачал головой. Дрюня также молча поклонился и, глядя на блестящие носки своих офицерских сапог, пробормотал чуть слышно:

– Я, батюшка, давно не исповедовался… Завтра натощак под причастие… Исповедоваться хочу.

– Приходи, – сурово ответил старый друг.

18

Быстро летит время в Загряжске. Уже два мэра сменились в городе, не оставив заметного следа в памяти жителей. Умер бывший ельцинский министр Денис Трофимович Пучеглазов. Его с почестями похоронили в Пантеоне. А Софью Ильиничну всюду сопровождал теперь маленький Вася Пучеглазов, лобастый розовощекий мальчик с толстой шеей и крепкими кулаками. Все замечали, что мальчик больше походил на двоюродного брата Дениса Трофимовича, чем на самого отца.

Впрочем, сомнений не было – одна порода, Пучеглазовы. Все рослые, лобастые, с крупными кулаками.

Дрюня отошел от Сони и наотрез отказался исцелять паломников. Умная Соня с пониманием отнеслась к взбрыкнувшему смотрителю кладбища. Вместо него она поставила сплетника Тихона, и не ошиблась. Тихон с одинаковым интересом и азартом командовал стариками и детьми, имел подход к богатым, цыкал на молодых. На Егорьевом Ключе воцарился почти армейский порядок.

Паломники ночевали в гостинице, ходили на процедуры, сплетничали и грызлись между собой, старательно пили ключевую воду, называли теперь Тихона отцом и старцем, батюшкой и беспрекословно подчинялись ему. Соня мало вмешивалась в работу своего предприятия. Все делали ее молодые помощники, которых она умело и тщательно подбирала. Отлаженная машина управления работала без сбоев, без проблем, без суеты, принося стабильный доход хозяйке, укрепляя ее авторитет покровительницы сирых и больных, защитницы падших и заблудших. Изредка она устраивала приемы, нравоучила и наставляла.

Дрюня однажды появился в усадьбе Софьи Ильиничны, приурочив свой визит в день рождения Васи Пучеглазова. Родственник явился с подарком, ведя за собой низкорослую лошадку под седлом, с заплетенной в косички гривой и аккуратно подрезанным хвостом. Дрюня поздоровался с Софьей Ильиничной и передал повод Васе.

– Это Фрося, Фро. Она смирная и послушная. – сказал Дрюня. – Казаки садились в седло с пяти лет, а ты казак, и тебе уже шесть лет.

Соня улыбнулась и не стала возражать, а мальчик прыгал от радости. Дрюня показал, как послушна Фрося. Он взял ее под уздцы, похлопал по шее, лошадка опустилась на колени.

– Садись в седло, – приказал он Васе.

Мальчик осторожно сел верхом. Фрося встала на ноги, Соня захлопала в ладоши. Вася шагом проехал по усадьбе и признался:

– Дрюня, ты самый лучший друг!

Дрюня перехватил быстрый взгляд Сони, в нем были благодарность и смущение.

Тихо и безмятежно проходили дни и годы, кажется, определилась и затвердела стезя благочестивой и христолюбивой министерской вдовы Сони Пучеглазовой. Но, видно, не совсем остыли мирские страсти, в глубине, на самом донышке тлела, шевелилась взрывоопасная магма. Так безобидный холм, за тысячи лет обросший кустарником и лесом, густо заселенный зверьем и птицей вдруг задрожит среди ночи, треснет на макушке, как спелый арбуз, и изрыгнет из чрева огонь и каменья. В человеке тоже копится до поры до времени гремучая смесь…

К Соне пришла делегация загряжцев, человек двадцать. Уважаемых людей, законопослушных граждан. Когда все расселись в офисе, хозяйка кивнула: говорите. Встала женщина, сотрудница музея, речистая и принципиальная.

– Мы не можем ждать милостыни в Загряжске. Ждать, пока из губернии пришлют очередного мэра-придурка вроде Кукуя. Объявлены выборы, и мы должны проголосовать за достойного человека. Вы, Софья Ильинична, собирайтесь и идите на выборы. Вы наш мэр. Загряжцы проголосуют за вас. Не выкобенивайтесь, нам вместе жить.

Гости пошумели, почаевничали и ушли, а Соня крепко задумалась. Впервые, наверно, после ухода из отчего дома, из родных Кучугур Соня почувствовала твердую почву под ногами. Она была богата, влиятельна. Настал ее час. Взошла ее звезда, она дается немногим и только один раз. Впервые в жизни Соня принимает самостоятельное решение: она согласна, она пойдет на выборы, она станет мэром Загряжска.

– Дура баба! – Дрюня выругался и сказал прямо в лицо. – Черт тебе нагадал в мэры! В кубло! В грязь! Вовек не отмоешься!

Все уговоры, все красноречие Дрюни были напрасны. Соня топнула ножкой.

– Не лезь не в свое дело, это мое решение!

Машина заработала. Мало сказать, что Соня с головой ушла в выборные хитросплетения и интриги, она купалась в интригах, цвела и пахла на встречах с загряжцами, на дебатах с соперниками. Она переплюнула всех. В последний момент появился, словно черт из табакерки, нивесть откуда взявшийся последний из зарегистрированных кандидатов, приемный сын Дрюни, Славик.

Славик объявился не тем хитроватым и угодливым хлопчиком, который привязался к Дрюне и был послушен ему. Это был немногословный рослый молодой человек с мягкими темными усиками, с юношеским басом, с неморгающим внимательным и холодным взглядом. За Мстиславом, как стал именоваться Славик, всюду следовала его полоумная мать Екатерина Ивановна и человек шесть молодых людей в камуфляже, в черных беретах, с одинаковыми дипломатами с агитационной литературой и выборными листовками. В первый же день эта небольшая компания заполнила весь Загряжск. Молодые люди выступали на перекрестках и площадях, перед муниципальными учреждениями и магазинами, перед пивными и закусочными, на причалах и пароме, в левадах и на стадионе. На листовках, расклеенных в огромных количествах по всему Загряжску, сообщалось:

Новую партию России возглавляет самый молодой политик России Мстислав Колупаев. За ним стоят сотни тысяч молодых людей, уверенно вступающих в жизнь, идущие в политику, в государственные структуры.

Загряжск накануне великих перемен. Молодая команда Колупаева сменит старую беззубую и беспомощную мэрию. Каждому загряжцу – современную квартиру или коттедж, мясо и масло на столе, машину в гараже, счет в банке и путешествия по всему миру. Достойная работа и зарплата обеспечат такие возможности каждому загряжцу. Мстислав Колупаев и его партия гарантируют вам это!

Молодые люди раздавали загряжцам книгу Мстислава Колупаева «Я и Загряжск».

Понятное дело, что книга «Я и Загряжск» особенно заинтересовала загряжцев. Практически каждый житель прочитал труд Мстислава Колупаева.

На заранее объявленную встречу с автором и кандидатом в мэры Мстиславом Колупаевым на городском стадионе пришли все дееспособные жители Загряжска. Воскресный сентябрьский день выдался по-летнему теплым, солнечным и запомнился в благодарной памяти. Продавали пиво, мороженое, жевательные резинки и кириешки. В задних рядах стали скандировать:

– Ко-лу-па-ев! Ко-лу-па-ев!

Мстислав сорвал берет, хлопнул его оземь и хрипло пробасил:

– Слава Загряжску! Слава загряжцам!

Стадион заревел:

– Слава! Слава!

И началась встреча. Конечно, мы приведем только малое количество вопросов и ответов, а эмоции и восторги передать не в наших силах. Тут нужна ода, Державин!

Глагол времен! Металла звон!

– Товарищ Колупаев, тебя приютил на кладбище и усыновил Андрей Васильевич, наш уважаемый Дрюня. Почему ты сбежал от него?

– От добра добра не ищут. Я жил на кладбище в качестве раба. Не получая за непосильные труды ни копейки. А деньги мне были нужны на лечение матери, она стоит рядом со мной. Я просил исцелить маму в Егорьевом Ключе. Но Андрей Васильевич и Софья Ильинична отказали мне, сироте. Поэтому я сбежал от этих алчных и жестоких людей…

– Софья Ильинична твой конкурент на выборах, как ты оцениваешь ее шансы?

– У нее нет никаких шансов. Она обманщица, воровка, а Дрюня ее сообщник, холоп. Егорьев Ключ – это мошенничество, обман. Там обирают простых, доверчивых людей, в том числе и загряжцев. Когда я стану мэром, Соня и Дрюня пойдут под суд, и отец Амвросий с ними. Он благословил и поддержал мошенников.

– Почему ты выбрал Загряжск, а не Воронеж?

– У меня были мысли баллотироваться в Воронеже, и мои товарищи по партии советовали… Но когда я узнал, что в Загряжске баллотируется Соня Пучеглазова, я не мог этого допустить. Я не могу допустить, чтобы замечательный город Загряжск мошенники превратили в Егорьев Ключ, и на виду всей России охмуряли бы честных людей. Жирели бы и богатели под крышей законодательной и исполнительной властей.

– Ты вот сказал о гараже и машине, а как это, значит, практически?

– Очень просто. Моя команда откроет народный банк в Загряжске и дешевую кредитную линию. Дадим тебе работу по специальности и откроем кредит. Машину выберешь сам.

– Ловко! А не брешешь?

– Я в Загряжск работать приехал, сбегать не собираюсь.

Часов шесть парил Колупаев горожан на предвыборной встрече. И уже никто потом не мог убедить их, что Соня Пучеглазова будет лучшим мэром. Новая партия и ее лидер Мстислав Колупаев победили на выборах в Загряжске.

Дрюня пришел в мэрию на прием одним из первых. Мэр без задержки и запросто принял его.

– Ты что же это, позоришь меня, Соню, отца Амвросия? – тихо спросил Дрюня дрожащим голосом. – Брешешь, как сивый мерин! Бог накажет, язык отвалится…

Бедный Дрюня не находил слов, задыхался. Мэр вышел из-за стола, энергично помахал ладошкой, призывая успокоиться.

– Что вы, Андрей Васильевич! К вам у меня претензий нет и обид тоже. Вы не сделали мне ни одной пакости. Что же касается обидных слов с моей стороны… да, я приврал. Насчет раба и непосильной работы. Это предвыборная риторика. Так все делают. Это же борьба! За мной партия, понимаешь? А добро я помню. Проси, что хочешь! Квартиру, машину… Для тебя все сделаю.

Дрюня смотрел на маленькую стриженую голову юноши в светлом шелковом костюме, в красном галстуке, в кожаных остроносых штиблетах и не узнавал Славика. Перед ним был вежливый чужой человек, и голос, и слова его были чужие.

Дрюня растерялся и пробормотал:

– Извини.

Новый мэр кивнул понимающе и погрозил длинным пальцем:

– А вот Соньке не прощу!

Прошел год.

Что может сделать мэр за один год? Кроме разве что устройства личных дел и дел своих близких, друзей, людей из своей команды. А для Загряжска, для тети Моти и дяди Феди? Мало чего или совсем ничего. Как и в Урюпинске, как в Горелове, Неелове, как и по всей России тож… А ведь есть благородные порывы. Поставить на ноги заводик, порт, больничку. Тротуары вымостить, детский садик построить, школу отремонтировать… Допустим, вымостит, построит, отремонтирует. Тем и закончится его выборный срок. Кто ему и сотням других мэров спасибо скажет, вспомнит хотя бы через год незлым тихим словом? Кто теперь в Загряжске помянет Жеребцова или Кукуй-Прискокова? Ни одна собака не помянет! А ведь жили. Работали. Руководили. Так и молодому честолюбивому Колупаеву отмерен свой срок и бесславный уход со своей новой партией. Но Славик Колупаев не зря вернулся в Загряжск…

Мэр приехал на кладбище сам, без шофера и помощников. Он нашел Дрюню в дальнем углу погоста возле свежевырытой могилы. Смотритель обметал веником края могилы и что-то бормотал под нос. По старчески согбенной спине и подсохшему седому затылку Славик остро почувствовал, как сдал Андрей Васильевич, славный загряжский рыцарь и атаман.

– Кому место готовишь, отец?

Смотритель бросил веник под скамейку, сел, показывая гостю место возле себя.

– Учительнице своей, Евдокии Ивановне, царство небесное… Чего тебе надобно?

– Мне рассказывали, как одно время в Загряжске отлавливали котов из-за переизбытка и бытового вредительства. И шили полушубки из кошачьих шкурок. Помнишь это дело?

– Как не помнить, сам по дурости участвовал…

Славик оживился.

– Вспомни, расскажи, пожалуйста, какие коты обитают в Загряжске? В смысле цвета, роста, веса, бойцовских качеств?

– Да обыкновенные коты… Рыжие, рябые, серые, черные. Большие и маленькие. Зачем тебе коты?

Славик замялся, подыскивая слова.

– Э…Я и сам пока не знаю. Иностранцы интересуются. Нужны десятка три-четыре самых ловких экземпляров. Драчунов, как хорошие боксеры…

Дрюня, вспомнив что-то, засмеялся.

– Таких драчунов свет не видывал! Мы с отцом Амвросием сидели у меня в саду, выпивали и беседовали. Из-за спины моего друга вынырнул рыжий кот, схватил со стола кольцо копченой колбасы – и ходу! Отец с палкой за ним. У самого забора кот бросил колбасу и кинулся на священную особу. Порвал рясу, покарябал руку, шею и лицо, подобрал колбасу и скрылся в кустах!

– Вот-вот! – радостно вскрикнул мэр. – Именно таких разбойников мне нужно, и побольше!

По Загряжску поползли слухи, что в мэрии готовят какую-то акцию с котами. Отлавливают десятками и свозят на скотный двор за городом. Там их держат в больших вольерах и кормят мясом. Готовят то ли на продажу, то ли на меховую фабрику.

По приглашению Колупаева в Загряжск приехал на своих «жигулях» профессор Южного университета, член Международной кинологической ассоциации, известный в России селекционер и фелинолог породистых кошек Тимофей Разуваев. Мэр принял его в своем кабинете, и вот какой состоялся разговор между ними.

– Профессор, сколько обитает в природе известных пород кошек?

Профессор был в широченной фланелевой клетчатой рубашке навыпуск с застегнутыми рукавами. Пухлые запястья были немилосерно исцарапаны. В царапинах, судя по всему, кошачьих, были также толстая шея, щека и даже затылок. Гость залпом выпил предложенный Колупаевым стакан минералки, облизал губы.

– Э-э, около двухсот признанных пород кошек.

– А какие из них бойцовские?

– Среди породистых агрессивные качества не культивируются.

– А среди диких?

– Среди диких сколько угодно. В любой подворотне вы встретите вора и разбойника.

– А самые сильные? Бойцы?

– Для каких надобностей?

– Для драки.

– Крысоловы, коты с тигровой окраской. Абиссинские древние кошки. Сиамские, конечно. Сибирские. Норвежские лесные. Американские жесткошерстные. Американские бобтейлы. Турецкие ангоры… Много, много замечательных особей. Дерутся немилосердно. Есть много свидетельств, когда коты насмерть задирали собак, крупный рогатый скот, даже медведей…

– Даже медведей?

– Даже медведей.

– А где устраиваются кошачьи бои?

– Официально нигде.

– А неофициально?

– В марте месяце, в каждой подворотне. Видите ли, молодой человек, в цивилизованном мире не принято проводить кошачьи бои. Насколько я знаю, прецедентов в Европе и даже в мире не было. Вы, полагаю, хотите организовать в Загряжске кошачьи бои?

– Именно так.

– Тогда это будут первые в мире кошачьи бои.

– Очень хорошо.

– Нет, это очень нехорошо, молодой человек. Вы не представляете, с какими проблемами вы столкнетесь.

– С какими?

– Будут большие препятствия со стороны международных организаций любителей кошек. Они мастера устраивать скандалы в прессе, на телевидении, в интернете. Вы не боитесь скандалов и разоблачений?

– Я хочу, я жажду скандалов и разоблачений!

Профессор выпил еще пару стаканов минералки.

– Кгм… я, кажется, начинаю понимать. Вы честолюбивый молодой человек, вы хотите подразнить общественное мнение.

– Именно так! И вы мне поможете, профессор! Небескорыстно, конечно. Мы заключим договор.

Селекционера поселили в гостинице с видом на Дон. В просторном кондиционированном номере было все для комфортной работы: ноутбук, принтер, домашний кинотеатр. Холодильник, забитый деликатесами и разноцветными флаконами дорогих напитков. Профессор много работал и много отдыхал.

Через месяц мэр Колупаев принимал проект первых в мире кошачьих боев. Действо было секретное и проходило на загородной животноводческой ферме в одном из пустующих корпусов. Присутствовали ближайшие помощники мэра, Дрюня и профессор Разуваев.

Посередине корпуса поставили большой вольер, обтянутый сеткой-рабицей. С торцов выступали карманы с задвижками. В карманы перед боем помещали котов. По сигналу задвижки открывались, и бойцы выскакивали на арену.

Первыми вышли два замечательных экземпляра. Рыжий пятилетний кот Рататуй со шрамами на крупной костистой морде и старый черно-белый Разгуляй с квадратной грудью и толстыми, как у собаки, лапами. Оба были коренными загряжцами, родоначальниками многих семейств. Коты знали друг друга и не раз дрались за кошек до полусмерти.

Все действо помощники мэра снимали на видеокамеры.

Коты, как бы не замечая друг друга, медленно сближались, нервно хлопая по бокам хвостами. Рататуй подпрыгнул на месте и прижался брюхом к земле, уши его прилипли к затылку. Разгуляй выгнулся дугой, низко наклонил голову, оскалился, показывая прямые клыки, и взял высокую, как оперный певец, ноту. Рататуй подхватил тенором, дуэт, набирая силу, рванул вверх, в поднебесье. Коты сшиблись, крепко обнимая друг друга, сучили лапами, комками выдирая шерсть, остервенело катались по земле, кусаясь, царапаясь, вопя, захлебываясь…

Котов разняли, сберегая их силы и форму до главного события. Котовед и профессор сказал:

– Уважаемый мэр! И Рататуй, и Разгуляй – выдающиеся экземпляры. Если сценическая сторона международного мероприятия приблизится к представленному показательному бою, то, уверяю вас, эффект будет оглушительный. Первые в мире кошачьи бои в Загряжске оправдают самые головокружительные надежды. В добрый час! Моя миссия завершена, меня ждут в университете. И личная просьба: прошу выплатить гонорар, так как в данный момент испытываю… э, материальные затруднения.

Мэр дал указание своему помощнику, а профессору сказал:

– Наш уважаемый Андрей Васильевич также консультировал нас, но совершенно бесплатно…

Дрюня встал и, потупясь, перебил мэра:

– Только прошу учесть мою заявку… Дозвольте выставить на соревнования своего кота.

Колупаев улыбнулся скромности смотрителя кладбища.

– Это пожалуйста, оформите заявку официально. Кстати, призы победителям будут… нет, не могу пока назвать суммы…

У Дрюни не было никакого кота. А желание поучаствовать в кошачьих боях появилось в процессе отлова загряжских котов и совместной работе с известным котоведом и профессором Разуваевым. Мысль появилась раньше кота…