Электронная библиотека » Виктор Еремин » » онлайн чтение - страница 15


  • Текст добавлен: 4 ноября 2013, 02:18


Автор книги: Виктор Еремин


Жанр: Прочая образовательная литература, Наука и Образование


Возрастные ограничения: +12

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 15 (всего у книги 41 страниц)

Шрифт:
- 100% +

Итальянская литература

Беатриче

Беатриче – вечный символ недосягаемой платонической любви человека в жизни и в смерти. Эта достопочтенная супруга богатейшего флорентийского банкира Симоне де’Барди, которая, судя по ряду источников, весьма насмешливо и даже с презрением относилась к Данте Алигьери, стала героиней двух гениальных творений великого итальянского поэта – «Новая жизнь» и «Божественная комедия». Причем, если в «Новой жизни» читатель узнает о земной жизни возлюбленной Данте вплоть до ее кончины, то в «Божественной комедии» именно Беатриче, спустившись из рая, просит Вергилия стать проводником поэта по загробному миру. Она же затем показывает ему Рай.

Данте полюбил Беатриче девятилетним мальчиком. Ей тогда было восемь лет. Вот как описал поэт их первую встречу: «Девятый раз после того, как я родился, небо света приближалось к исходной точке в собственном своем круговращении, когда перед моими очами появилась впервые исполненная славы дама, царящая в моих помыслах, которую многие – не зная, как ее зовут,[109]109
  Беатриче означает «дарующая блаженство».


[Закрыть]
– именовали Беатриче».[110]110
  Данте. Новая жизнь. М.: Художественная литература, 1985.


[Закрыть]

С появлением «Новой жизни» цифра 9 стала и для поэта, и для всего человечества символом платонической любви. Сам Данте, рассуждая о роли этой цифры в судьбе и в кончине Беатриче, главным назвал то, что «эту даму сопровождало число “девять”, дабы все уразумели, что она сама – девять, то есть чудо, и что корень этого чуда – единственно чудотворная Троица».

Весьма знаменательно заключение «Новой жизни»: «…я узрел то, что заставило меня принять решение не говорить больше о благословенной, пока я не буду в силах повествовать о ней более достойно. Чтобы достигнуть этого, я прилагаю все усилия, о чем она поистине знает. Так, если соблаговолит Тот, Кем все живо, чтобы жизнь моя продлилась еще несколько лет, я надеюсь сказать о ней то, что никогда еще не было сказано ни об одной женщине».

И время это пришло. Если «Новая жизнь» дала Данте земную славу, то «Божественная комедия» принесла ему и Беатриче бессмертие. В этом великом творении возлюбленная поэта выступает уже как чисто литературный образ и олицетворяет собой деятельную благодать, которую дополняет Вергилий, символизирующий разум и науку. И именно Вергилий ведет поэта к Беатриче через ужасы ада и Чистилища.

Вся поэма символически построена в честь Беатриче на цифрах 3 и 9: трехстрочная строфа (терцина), три кантики (песни) «Комедии», за вычетом первой – вводной песни; на ад, Чистилище и Рай приходится по 33 песни; каждая кантика кончается одним и тем же словом – stelle (еще один символ Беатриче); три символических жены; три цвета, в которые облечена Беатриче; три символических зверя; три пасти Люцифера и столько же грешников, им пожираемых; тройственное распределение ада с девятью кругами; девять уступов Чистилища и девять небесных сфер и так далее.

После преодоления кругов ада и Чистилища, в преддверии земного еще Рая Данте был встречен Беатриче, которая восседала на влекомой грифом колеснице (аллегория торжествующей церкви). Символически это означает, что для осознания райского блаженства недостаточно земной мудрости – необходима небесная, религиозная мудрость, и именно Беатриче есть для Данте ее олицетворение. Она возносится с одной небесной сферы на другую, и Данте летит за ней, увлекаемый силой своей любви. Его любовь постепенно очищается от всего земного, греховного и становится символом добродетели и религии. Конечной целью этого вдохновенного полета стало лицезрение Бога, который сам есть «любовь, движущая солнцем и другими звездами».

Однако необходимо помнить, что в реальной жизни, как писал Борхес, «Беатриче значила для Данте бесконечно много. Он для нее – очень мало, может быть, ничего. Все мы склонны к благоговейному почитанию любви Данте, забывая эту печальную разницу, незабываемую для самого поэта».[111]111
  Борхес X.Л. Девять эссе о Данте. Вопросы философии, 1994.


[Закрыть]
И все-таки главным остается то, что уже не раз подчеркивали многие исследователи творчества Данте: грандиозная «Божественная комедия» была создана поэтом с единственной целью – чтобы воспеть божественную Беатриче! Таковым стало исполнение обета, данного им в «Новой жизни».

Влияние «Божественной комедии» на всю мировую культуру столь грандиозно, что пытаться хотя бы частично рассказать о нем бессмысленно. При этом характерно то, что образ Беатриче, как правило, опосредован, почему отдельно выделить ее невозможно, да и не надо. Возлюбленная – путеводная звезда поэта, и этим сказано все.

Турандот

Сказка о прекрасной и жестокой китайской принцессе Турандот стала сюжетной основой для произведений сразу четырех великих писателей, причем имена троих из них вошли в ряд величайших гениев мировой литературы.

Фольклорную тему этой истории можно найти в сказочных сборниках «Тысяча и один день» и «Кабинет фей». Первым из великих ее использовал в своем шедевре Низами Гянджави: это четвертая поэма прославленной «Хамсе» («Пятерица») – «Семь красавиц».

В самом начале XVIII в. на сюжет поэмы «Семь красавиц» обратил внимание Лесаж,[112]112
  См. статью «Жиль Блаз» в данной книге.


[Закрыть]
подрабатывавший тогда писанием пьесок для ярмарочных балаганов. Он нашел пересказ поэмы Низами в сборнике персидских сказок Пети де ла Круа 1712 г. Комическая «Китайская принцесса» Лесажа с успехом шла на парижской ярмарке в рамках традиционной буффонады Арлекина и его комедийных партнеров.

Через тридцать три года на сцене венецианского театра «Сан Самуэле» состоялась премьера пьесы «Принцесса Турандот», написанной графом Карло Гоцци по мотивам балаганного произведения Лесажа.

Великий итальянский драматург и писатель Карло Гоцци (1720–1806) родился в Венеции в семье знатного, но обедневшего дворянина. Образование получил домашнее, а в шестнадцать лет в поисках средств к существованию завербовался в наемную венецианскую армию и отправился воевать в Далмацию.

Через три года Гоцци вернулся домой и стал искать себя на ином поприще – в литературе. Начал девятнадцатилетний автор с написания поэм и эссе, направленных против популярного тогда в Венеции Карло Гольдони, проводившего свою знаменитую театральную реформу. В борьбе с Гольдони Гоцци всю жизнь жестко отстаивал традиционную итальянскую школу комедии дель арте.[113]113
  Комедия дель арте, или комедия масок, была распространена в Италии в XVI–XVII вв. Основной ее принцип – импровизация актеров на основе общего сценария. В комедии дель арте имелся стандартный набор масок, примерно десять. Эти маски являются предшественницами такого явления, как театральные амплуа актеров, причем у каждой есть свой постоянный характер и почти каждая имеет традиционный костюм. Маски комедии дель арте следующие: два старика – Панталоне (карикатура на венецианского купца: скупой, расчетливый, подозрительный, но всегда одураченный, ограбленный и даже побитый; склонен читать нотации молодежи; костюм Панталоне – красная куртка, красные штаны и шапка без полей, черная мантия с просторными рукавами, желтые туфли; на лице Панталоне маска с совиным носом, торчащими усами и бородкой; к поясу у него привешены особые атрибуты – кошель с деньгами и кинжал) и Доктор (карикатура на юриста из Болоньи; мнимый ученый, болтун и педант, докучающий всем длинными, нелепыми разглагольствованиями на любую тему; одет в просторную черную мантию с белым воротником и манжетами, широкополую черную шляпу; атрибуты Доктора – книги, бумажные свитки, чернильница, перо; на лице у него черная полумаска, закрывающая только лоб и нос; в комедии он всегда бывал одурачен молодежью и слугами); следующая маска Капитан – карикатура на военного авантюриста, бандита и насильника (костюм его состоял из кирасы с брыжами, коротких шаровар, короткого плаща и шляпы с перьями; основной комической чертой Капитана было противоречивое сочетание бахвальства с трусостью); следующие маски – двое слуг (Дзанни – «Ваньки»), они делились на первого и второго: первого Дзанни называли по-разному – Бригелла, Педролино (впоследствии Пьеро), Скапино (первый Дзанни – крестьянин-хитрец, ловкач, обтесавшийся в городе и превратившийся в проворного, сметливого лакея, обделывающего любовные делишки господ); второго Дзанни звали Арлекин, Бураттин, Пульчинелла (причем Пульчинелла был из Неаполя, а Арлекин – из Бергамо), он всегда носил черную полумаску с большим крючковатым носом и говорил гнусавым голосом, обязательно откликаясь на злобу дня (под влиянием этого образа появились французский Полишинель и английский Понч), причем Арлекин обязательно был хитрым злоязычным интриганом (костюм Арлекина первоначально состоял из многочисленных разноцветных заплаток, впоследствии замененных правильными треугольниками красного, зеленого и желтого цвета – всемирно известный костюм Арлекина); служанка Сервета или Фантескадва, она же Франческина, Смеральдина, Коломбина (по традиции Коломбина – жена Пьеро и любовница Арлекина) – это крепкая, здоровая крестьянская девушка, неизменная поверенная и соучастница в любовных приключениях своей барышни; два любовника и две любовницы четких масок не имели, но обязательно были умны, красивы, находчивы и задача у них была одна – любить свою пару. Побои, гримасы, показывание языка, пощечины, удары рукой и ногой, клоунский плач, стуканье лбами, клоунская музыка на трещотках, пузырях, бутылках или погремушках, имитации крика животных и птиц, воспроизведение всякого рода естественных отправлений человеческого организма, кувырки, беготня, прыжки, акробатические и эквилибристические номера являлись непременными, обязательными составными частями комедии дель арте. Маски дель арте не раз становились героями произведений художественной литературы. Отечественный читатель прекрасно знает сказку А.Н. Толстого «Золотой ключик» на тему сюжета сказки Карло Коллоди «Приключения Пиноккио, история марионетки». Главными героями ее стали маски театра дель арте, в частности Бураттин – одна из ипостасей Арлекина.


[Закрыть]

Выступления Гоцци пришлись по душе венецианским аристократам-графоманам, которые сразу же приняли его в свой круг. Он стал одним из организаторов шуточной академии Гранеллески, оказавшись там чуть ли не единственным настоящим писателем в чопорной компании любителей высокопарной словесности. Неудивительно, что Гоцци стал самым деятельным защитником национальных традиций в венецианском театре, а именно – театральной условности в противовес натурализму и бытовизму реалистов.

Новаторы в лице Гольдони утверждали, что комедия дель арте есть искусство плебейское, для тупых и низменных, в то время как театр должен нести зрителю правду жизни, пробуждать в нем чувство и благородные мысли. Гоцци же считал плебейскими комедии самого Гольдони, а комедию дель арте – лучшим, что дала Венеция театральному искусству.

Нередко утверждают, что именно личная ненависть к Гольдони и ко всему новому и новаторскому привела Гоцци к созданию его гениальных сказок-пьес, названных самим автором фьябами.[114]114
  Фьяба (итал. fiaba – сказка) – жанр драматургии, трагикомическая сказка, соединяющая сказочный сюжет с импровизацией и буффонадой комедии дель арте; основателем жанра является Карло Гоцци.


[Закрыть]
Вряд ли можно согласиться с такой точкой зрения, учитывая роскошную фантазию и изящную неповторимость каждой сказки великого драматурга. Всего в течение 1761–1786 гг. Гоцци создал десять фьяб. Они были опубликованы в книге «Десять сказок Карло Гоцци» и имели грандиозный успех.

Согласно преданию, первая сказка Гоцци была создана писателем, когда он поспорил с Гольдони, что напишет пьесу на самый незатейливый сюжет, добившись при этом всеобщего восторга. Это была великая «Любовь к трем апельсинам». Она и положила начало фьябам. Написана сказка была в 1761 г. для труппы прогоревшего театра «Сан Самуэле». Успех «Любви к трем апельсинам» был грандиозный, но надо отдать должное автору – все последующие девять фьяб Гоцци оказались приняты зрителями с неменьшим восторгом. В считанные годы театр «Сан Самуэле» стал самым посещаемым в Венеции, а театры, ставившие пьесы Гольдони, обанкротились. Гоцци победил. Гольдони пришлось покинуть город, причем добила его пьеса «Принцесса Турандот», появившаяся в 1761 г. Именно Гоцци впервые назвал китайскую принцессу Турандот.[115]115
  Происхождение этого названия неизвестно, но turare по-итальянски означает заткнуть, закупорить.


[Закрыть]
«Сказка о “Турандот, принцессе Китайской”, обставленная всеми невероятными перипетиями… была поставлена труппой Сакки в театре «Сан Самуэле» в Венеции 22 января 1761 г. и шла с успехом семь вечеров подряд».[116]116
  Гоцци К. Предисловие к «Принцессе Турандот». Из кн. Карло Гольдони. Комедии. Карло Гоцци. Сказки для театра. Витторио Альфьери. Трагедии. БВЛ. М.: Художественная литература, 1971.


[Закрыть]

В 1801 г. за перевод сказки Гоцци на немецкий язык для Веймарского театра взялся Фридрих Шиллер. В процессе работы он не удержался и внес в произведение существенные изменения, фактически создав новое произведение.

Таким образом, представление о Турандот развивались от автора к автору, видоизменяясь и выявляя все новые и новые черты характера героини.

У Гоцци прекрасная Турандот – гордая и жестокая дочь китайского императора Альтоума – уверена, что все мужчины коварны, сердцем лживы, не способны любить. Она оказалась в жизненной ловушке: с одной стороны, ненависть к мужчинам, с другой – отец требует от дочери скорейшего вступления в брак. Тогда-то и возник в голове красавицы жестокий план: свататься к Турандот может любой принц, но при условии, что в заседании Дивана она предложит претенденту три загадки; разгадавший станет ее мужем, не разгадавшему будет отрублена голова.

Многие принцы были обезглавлены по капризу Турандот. Одолел принцессу только ногайский принц Калаф, в которого и влюбилась жестокая девица. Но сама мысль, что мужчина превзошел ее умом и она должна ему покориться, оказалась нестерпимой для Турандот, и только ум и благородство Калафа спасли принцессу от самоубийства.

Шиллеровская Турандот иная – это девушка, жестокость которой объясняется стремлением к свободе и независимости от мужчины.

Любопытно, что трактовка образа Турандот Гоцци более привлекает драматические театры, а трактовка Шиллера – оперный театр.

Герои латиноамериканской литературы

Дона Флор

Жила в Баии молодая, уважаемая всеми соседями женщина, хозяйка кулинарной школы для будущих невест «Вкус и искусство» дона Флорипедес Пайва Гимараэнс, или проще – дона Флор. Была она замужем за распутником, картежником и шалопаем Валдомиро по прозвищу Гуляка, причем влюблена была в своего мужа до беспамятства. Но однажды на карнавале Гуляка дотанцевался до разрыва сердца и умер. Потрясенная дона Флор думала, что не переживет своего благоверного, но летело время, и через три года вышла она замуж за сорокалетнего аптекаря Теодоро Мадурейру, человека степенного, всеми уважаемого, обеспеченного и необычайного педанта. Все у него в жизни шло размеренно, четко по плану. У Мадурейры даже девиз такой был: «Всякая вещь – на своем месте и всему – свое время».[117]117
  Амаду Ж. Дона Флор и два ее мужа. СПб.: Продолжение жизни, 2005.


[Закрыть]

И рада была дона Флор такому супругу, но смертельно затосковала от его занудства и все чаще стала поминать о беспутном Гуляке. Услышали ее молитвы могущественные силы. Однажды вошла дона Флор в спальню и увидела на своей кровати развалившегося голого Гуляку – отпустили его с того света, разрешили обретаться подле верной супруги, только ею видимым и осязаемым привидением.

Так началась полная анекдотов и приключений жизнь доны Флор с двумя мужьями – земным и потусторонним.

А придумал и написал эту забавную историю классик бразильской и всей латиноамериканской литературы Жоржи Амаду (1912–2001).

Он родился в семье мелкого плантатора какао в городке Феррадас близ Ильеуса, штат Баия. Учился в иезуитском колледже в Салвадоре, затем изучал юриспруденцию в университете Рио-де-Жанейро. Писать Амаду начал с четырнадцати лет. Свой первый роман «Страна карнавала» опубликовал в 1931 г. и со временем стал известен как автор серьезных социальных произведений. Именно к начальному периоду творчества Амаду относится знаменитый в России и один из самых любимых в Бразилии роман «Капитаны песка»[118]118
  В России этот роман больше известен по названию его экранизации 1972 г. «Генералы песчаных карьеров».


[Закрыть]
(1937).

В 1930 г. Амаду стал работать журналистом, увлекся политикой и вступил в Коммунистическую партию Бразилии. За радикальные взгляды его неоднократно сажали в тюрьму и высылали из страны, а многие из его романов запрещали. Сегодня на родине писателя коммунистическая позиция Амаду принимается как само собой разумеющаяся. Зато ее никак не могут простить наши российские демократические журналисты, всеми силами стремящиеся опорочить писателя как личность и принизить его значение в судьбах мировой литературы второй половины XX в. Особенно возмущает «борцов за свободу» Ленинская премия 1951 г., присужденная писателю с личного согласия И.В. Сталина.

В 1946 г., когда мировое отношение к СССР, а заодно и к коммунистическому движению было более-менее лояльное, Амаду избрали депутатом Национального конгресса, но двумя годами позже, после запрещения Компартии, его в очередной раз выслали из Бразилии. Тогда Амаду отправился в дальнее путешествие и за четыре года посетил ряд стран Западной и Восточной Европы, Азии и Африки, встречался с П. Пикассо, П. Элюаром, П. Нерудой и другими видными деятелями культуры. Довольно часто приезжал в СССР, где активно пропагандировал бразильскую литературу.

По возвращении на родину в 1952 г. писатель всецело отдался литературному творчеству, став одним из основоположников того направления великой латиноамериканской литературы, которое ныне именуется «магическим реализмом». Большинство романов писателя относят к «баиянскому» циклу, в котором Амаду открыл человечеству пряный, экзотический, горячий и страстный мир бразильского народного характера.

В 1955–1956 гг. писатель пережил глубокий творческий кризис, завершившийся его возвращением в Баию, а с 1963 г. Амаду поселился там постоянно. В возобновленный «баиянский» цикл вошли романы «Габриэла, корица и гвоздика» (1958), новелла «Необыкновенная кончина Кинкаса Сгинь Вода» (1961), роман «Старые моряки, или Чистая правда о сомнительных приключениях капитана дальнего плавания Васко Москозо де Араган» (1961). Все три произведения объединены общим названием «Старые моряки». Далее последовали сборник повестей и новелл «Пастыри ночи» (1964) и роман «Дона Флор и два ее мужа» (1966).

Главную героиню романа дону Флор можно без преувеличения назвать бразильским Кола Брюньоном в юбке. Конечно, воевать ей не пришлось, но в ее характере та же любовь к жизни, к людям, к окружающему миру, которые вознаграждены сверхъестественными силами – этой доброй жизнерадостной женщине даровано земное счастье в соединении противоположностей. Многим ли в этом мире удавалось соединить волну и камень, огонь и пламень? А вот дона Флор удостоилась такой чести.

Конечно, невозможно понять эту женщину без понимания окружающего ее мира. Ярче всего охарактеризовала его соседка и подруга героини дона Норма, сказавшая как-то раз:

– Если на мои похороны придет меньше половины Баии, я буду считать, что зря прожила свою жизнь![119]119
  Амаду Ж. Дона Флор и два ее мужа. СПб.: Продолжение жизни, 2005.


[Закрыть]

Баии – это мир, жизнь которого протекает преимущественно на улице, всегда заполненной пестрой толпой, в которой все и каждый знает друг друга и не отказывается от общения – здесь торгуют, устраивают представления, едят, дерутся, зазывают, бьются об заклад…

К сожалению, современная цивилизация пытается превратить шедевр Амаду в порнографическое произведение. Но безрезультатно. В романе нет не то что откровенных, но даже эротических сцен. Писатель добивался соответствующего эффекта посредством описания национальных танцев и подробного изложения баиянских кулинарных рецептов – одного из феноменов бразильской культуры. Недаром дона Флор является хозяйкой кулинарной школы.

В литературе дона Флор стала символом борьбы человека за свое земное счастье и его победы в этой борьбе даже над потусторонним миром.

Сакариас

Выскажу крамольную мысль, которая наверняка вызовет у многих моих читателей жесткое отторжение: роман Габриэля Гарсиа Маркеса «Сто лет одиночества» – достойная финальная точка в многовековой истории подлинно великой европейской художественной литературы. Европейской потому, что отделить латиноамериканскую литературу при всем ее своеобразии от литературы испанской и невозможно, и бессмысленно – все лучшее в писателях Латинской Америки есть очередной этап развития традиций Сервантеса. О том, что великая европейская художественная литература завершает свой жизненный путь, можно долго и бессмысленно спорить. В данном случае это сугубо мое личное мнение, и для меня данное утверждение – непреложный факт. Бесспорно: чтó не закончилось – неизбежно имеет продолжение. Никто не утверждает, что художественная литература умирает. Писать и издавать книги будут до тех пор, пока не переведутся писатели и читатели, то есть до скончания веков. Но вот великая европейская художественная литература находится на завершающем этапе своего существования, и доказательством тому служит тот же роман «Сто лет одиночества». После его появления в 1967 г. ничего равного по философской глубине и художественной образности в литературе не создано по сей день и вряд ли нечто подобное предвидится.

Впрочем, здесь речь пойдет о другом романе автора, в концепции этой книги более интересном – об «Осени патриарха», а точнее, о главном герое его – президенте Сакариасе. Любопытен этот герой прежде всего тем, что Маркес не столько разрабатывал свой персонаж, сколько демонстрировал читателю представления либеральной интеллигенции, желтой прессы, продажных ученых (философов, историков и пр.), обслуживающих мировые демократические власти, о явлении диктатуры и о личности диктатора. И хотя критика и сам писатель неоднократно утверждали, что прообразами Сакариаса стали мелкие горе-диктаторы латиноамериканских стран, для любого мало-мальски подготовленного читателя становится ясным: Сакариас есть попытка воплотить в слове единый образ великих диктаторов XX столетия – И.В. Сталина, Б. Муссолини, А. Гитлера, Б. Франко, Мао Цзэдуна. Основой же для романа явно послужила поездка Маркеса в СССР в 1957 г., вскоре после XX съезда КПСС и в разгар хрущевской вакханалии вокруг культа личности Сталина.

Но, как всегда, вначале немного об авторе.

Габриэль Хосе Гарсиа Маркес родился в 1928 г. в колумбийском городе Аракатака, небольшом порту на берегу Карибского моря, в семье малообеспеченного телеграфиста Габриэля Элихио Гарсиа, женатого на Луисе Сантьяго Маркес Игуаран. Он был старшим сыном из шестнадцати детей четы Маркес. Воспитывали Габриэля его дедушка по материнской линии Николас Рикардо Маркес Мехиа Игуаран и бабушка Транкилина Игуаран Котес. Родители вынуждены были переехать в другой город и оставить старшего сына старикам. Дед Габриэля был полковником в отставке, бабушка – домохозяйкой, знатоком национальных сказок, легенд и преданий. Как впоследствии вспоминал сам Маркес, именно в детстве, в доме деда сформировался тот мир, который явился позже в книгах писателя.

В 1947 г. молодой человек поступил в Колумбийский университет на юридический факультет. Тогда же в боготской газете «Наблюдатель» была опубликована его первая повесть «Третий отказ». Исторически становление писателя Маркеса пришлось на так называемую эпоху виоленсии.[120]120
  Эпоха виоленсии (насилия) в Колумбии – период 1948–1953 гг., когда в стране было убито более 200 тыс. человек! Это была война латифундистов с крестьянами за землю. Как всегда, победили богатые.


[Закрыть]

Как серьезный прозаик Маркес показал себя только в 1955 г., когда напечатал повесть «Палая листва». Она открыла большой прозаический цикл о Макондо – знойном прибрежном городке, погруженном в атмосферу катастроф, эпидемий и чудес. К этому времени писатель уже успел поработать и адвокатом, что ему весьма не приглянулось, и репортером в ряде периодических изданий.

В 1958 г. Гарсиа Маркес женился на Мерседес Барча. От этого брака родились два сына – Родриго и Гонсалес.

Поскольку в Колумбии к писателю относились с изрядной долей подозрительности, ему пришлось скитаться по миру. Некоторое время Маркес жил на Кубе, но окончательно обосновался в Мехико, где в 1961 г. был создан знаменитый роман «Полковнику никто не пишет». Слава же пришла к писателю в 1967 г., когда он опубликовал роман «Сто лет одиночества». Оба произведения входят в цикл о Макондо.

Следующий роман Маркеса появился лишь в 1975 г. Это была «Осень патриарха». Написанию романа предшествовал своеобразный «заговор» крупнейших писателей Латинской Америки против диктатур и диктаторов. Помимо Маркеса к работе над произведениями о тиранах и тирании одновременно приступили: К. Фуэнтес, А. Карпентьер, А.Р. Бастос, М.О. Сильва, Х. Кортасар. Каждый должен был создать книгу о природе тирании и показать сущность конкретных диктаторов: на Кубе – Х. Мачадо и Ф. Батисты; в Мексике – П. Диаса; в Парагвае – Г. Франсиа. В результате в 1970-х гг. были написаны три романа о диктаторах: «Я, Верховный» А.Р. Бастоса, «Превратности метода» А. Карпентьера и «Осень патриарха» Г. Гарсиа Маркеса.

Обычно говорят, что Маркес представил читателю гиперболизированный образ вымышленного американского диктатора в лице Генерала Вселенной и Генералиссимуса Времени Сакариаса. Однако повторюсь, на самом деле можно с известной долей оговорок утверждать, что прототипом президента стал Иосиф Виссарионович Сталин в представлении западных демократий, а его подручного Хосе Игнасио Саенс де ла Барра – Лаврентий Павлович Берия. Конечно, советский вождь получил ряд черт вышеперечисленных властителей XX в., и Маркес в духе своей музы поместил его в ограниченный мир маленького островка в Карибском море, однако сути это не меняет. Весь роман пропитан впечатлением писателя от посещения им СССР в 1957 г.: «…мы не встретили никого, кто столь бесповоротно высказывался против Сталина. Очевидно, в сердце каждого советского человека живет миф, обуздывающий доводы разума. Они словно говорят: “При всем, что мы знаем о нем, Сталин есть Сталин. И точка”».[121]121
  Маркес Г. Гарсиа. СССР: 22 400 000 квадратных километров без единой рекламы кока-колы. В кн.: Маркес Г. Гарсиа. Собр. соч. Т. 1. СПб.: Симпозиум, 1997.


[Закрыть]

Отсюда и возникла идея ряда исследователей творчества Маркеса, будто одной из ведущих тем «Осени патриарха» стало мифотворчество толпы, созидающей себе кумира-тирана. Думается, писатель сделал ставку на более изощренную и очень популярную в интеллигентской среде идею – он попытался продемонстрировать и обличить перед читателем хама на троне. Конечно, под хамом понимается не наглец, а выходец из простонародья, неграмотный, малосведущий в тонких материях, лишенный изысканных манер и знаний этики, но напористый, наглый, с высочайшей силой воли… как правило, крестьянин или люмпен.

Хам может быть только диктатором, а где диктатура – там продажность и тирания. Мир же тирана неизбежно наполнен мертвячиной во всем ее разнообразии. Именно этот либеральный шаблон и заслоняет перед нами ряд куда более важных черт диктатора Сакариаса, которые помимо воли Маркеса перекрывают весь вылитый на него негатив.

Прежде всего, генерал взял власть в свои руки в условиях народной катастрофы, когда в тысячи крат возрос «смертельный риск, которым отмечена жизнь носителя верховной власти».[122]122
  Здесь и далее роман цитируется по кн.: Маркес Г. Гарсиа. Собр. соч. Т 1. М.: Альянс-Плюс, 1998.


[Закрыть]
Как единственная на тот момент могучая личность, осознавая свою ответственность в условиях всеобщей безответственности, Сакариас «стал править страной как Бог на душу положит, и стал вездесущ и непререкаем, проявляя на вершинах власти осмотрительность скалолаза и в то же время невероятную для своего возраста прыть… и был окружен сонмищем дипломированных политиканов, наглых пройдох и подхалимов, провозглашавших его коррехидором землетрясений, небесных знамений, високосных годов и прочих ошибок Господа… он правил так, словно был уверен, что не умрет никогда».

Такое поведение настолько разнится с образом любого мелкого латиноамериканского диктатора, что невольно становится сомнительным приход Сакариаса к власти с помощью американских моряков или всеобщий страх в дни их бегства. Ведь ничего потом не изменилось, поскольку у кормила страны стояла единственная волевая личность данного общества. Именно это и показал, и доказал, возможно, помимо своей воли, писатель. Особенно это заметно в финальной сцене подавления заговора военных, намеревавшихся свергнуть диктатора. Во главе заговора стоял генерал Родриго де Агилара (ассоциация с Л.Д. Троцким, в меньшей степени – с М.Н. Тухачевским).

«…шторы на дверях раздвинулись, и все увидели выдающегося деятеля, генерала дивизии Родриго де Агилара, во весь рост, на серебряном подносе, обложенного со всех сторон салатом из цветной капусты, приправленного лавровым листом и прочими специями, подрумяненного в жару духовки, облаченного в парадную форму с пятью золотыми зернышками миндаля, с нашивками за храбрость на пустом рукаве, с четырнадцатью фунтами медалей на груди и с веточкой петрушки во рту. Поднос был водружен на банкетный стол, и услужливые официанты принялись разделывать поданное блюдо, не обращая внимания на окаменевших от ужаса гостей, и когда в тарелке у каждого оказалась изрядная порция фаршированного орехами и ароматными травами министра обороны, было велено начинать вечерю: “Приятного аппетита, сеньоры!”»

Поражает прозорливость этого неграмотного сына крестьянки, который в отличие от колерованного военного интеллигента четко расставлял по местам все политические силы вверенного свыше в его руки общества. «А когда генерал Родриго де Агилар сказал, что вопрос не в том, уходить или не уходить, а в том, что “все против нас, мой генерал, даже церковь”, он возразил: “Ни фига, церковь с теми, у кого власть!” А когда Родриго де Агилар сказал, что посредничество необходимо, потому что верховные генералы заседают уже сорок восемь часов и никак не могут договориться, он отвечал: “Неважно, пусть болтают, ты еще увидишь, какое решение они примут, когда узнают, кто больше платит!” – “Но вожаки гражданской оппозиции сбросили маску и митингуют прямо на улицах!” – воскликнул Родриго де Агилар, на что он ответил: “Тем лучше, прикажи повесить по одному человеку на каждом фонаре площади де Армас, пусть все видят, у кого сила!” – “Это невозможно, – возразил генерал Родриго де Агилар, – за них народ!” – “Вранье, – сказал он, – народ за меня, так что меня уберут отсюда только мертвым!”»

Еще более поражает врожденный талант Сакариаса управлять обществом. Он поделился своим опытом с маленьким сыном, потенциальным преемником власти диктатора:

«“Никогда не отдавай приказа, если не уверен, что его выполнят!” …единственная ошибка, которой не может себе позволить человек, облеченный властью, – это приказ, отданный без уверенности в его выполнении…»

Но генерал Сакариас, как и каждый великий диктатор, остается для нас трагической фигурой. И дело даже не в его одиночестве. Хуже – абсолютная власть всегда бесплодна! Что бы она ни породила, независимо от чистоты и благородства замысла при зачатии, неизбежно будет погублено тем низменно подлым окружением, которое единственное по законам бытия может сложиться вокруг властителя. И гибель эта может случиться и при жизни диктатора, и уж тем более после его смерти.

Жену и сына-наследника Сакариаса разорвали и сожрали на рынке одичавшие собаки. «Они сожрали их живьем, мой генерал! Но это не обычные наши уличные дворняги, а неведомые нам волкодавы с бешеными желтыми глазами и гладкой акульей шкурой! …Шестьдесят собак, мой генерал, шестьдесят совершенно одинаковых собак! Никто и опомниться не успел, как они выпрыгнули из-за овощных прилавков и набросились…» Кто эти волкодавы, понятно каждому.

И еще один постоянный рок любого диктатора. «Мать моя Бендисьон Альварадо, – думал он, – как это может быть, что у меня оказалось столько врагов?»

«Что касается количества врагов, то Хосе Игнасио Саенс де ла Барра объяснил ему, как это получается: “За шестьдесят – наживаем шестьсот, за шестьсот – наживаем шесть тысяч, и так до шести миллионов!” – “Но это же вся страна, черт подери, – воскликнул он, – так мы никогда не кончим!” Но Хосе Саенс де ла Барра невозмутимо заметил: “Спите спокойно, генерал! Мы кончим, когда они кончатся!”»

Габриэль Гарсиа Маркес запретил экранизацию своих произведений, равно как и счел неразумным их иллюстрирование.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации