Текст книги "«Порог толерантности». Идеология и практика нового расизма"

Тем временем в декабре 2006 г. радикальные русские националисты, объявившие себя белыми расистами, создали сетевую организацию Северное братство и начали в Интернете пропаганду строительства «государства Русь»[2680]2680
  О них см.: Верховский А., Кожевникова Г. Радикальный русский национализм: структуры, идеи, лица. М.: Центр «Сова», 2009. С. 231–240.
  Часть IV. О чем говорят социологические опросы?
  Глава 1. Триумф этничности


[Закрыть]. Они представляли себя «радикальным политическим крылом глобального сетевого проекта Национального Освобождения Русского Народа». Рассчитывая на скорый развал России, они мечтали о возникновении на ее месте нового государства, включающего области, «компактно заселенные русским этносом». При этом речь шла не о сокращении размеров государства, а, напротив, о его значительном расширении «за счет незаконно отторгнутых русских территорий». Однако эти территории предполагалось интегрировать без значительной части их нынешних жителей, ибо «чурки» расистам были не нужны. Впрямую о геноциде не говорилось, но на веб-сайте Северного братства была опубликована статья его идеолога П. Хомякова «С высоты птичьего полета (Расовая война – перспективы России, перспективы Запада)», где ставилась задача резко уменьшить население Земли за счет третьего мира. При этом автор статьи, не надеясь на «политкорректный Запад», предлагал осуществить это силами русских националистов.

В документах Северного братства также ставилась задача спасения белой расы от нашествия с юга. Составители этих документов ожидали, что Запад с восторгом отреагирует на эту инициативу и примет Русь в свое «белое сообщество». Правда, они сетовали на свою малочисленность, но ожидали скорого пополнения своих рядов за счет значительной массы других русских националистов, разочарованных в политической системе современной России и осознавших себя «этническими расистами». Они заявляли: «Мы желаем жить в Белой стране, очищенной от всяких пришельцев». Методы этой борьбы описывались в размещенном на сайте «Дневнике белого партизана», автор которого призывал к силовому вытеснению «диаспор» и физическому уничтожению «врагов русского народа», список которых прилагался. Автор учил скинхедов убивать подло, из-за угла, со спины ни в чем не повинных людей. Он давал советы, как совершать взрывы и поджоги на рынках, в кафе, кинотеатрах и других людных местах. Мало того, он ставил задачу истребления 100–150 тыс. «оккупантов» в течение одного-двух лет. Многие положения этого «Дневника» были едва ли не дословно заимствованы из пропагандистских материалов американских расистов типа Д. Дюка. В частности, подобно последнему, автор винил евреев в якобы планомерном «истреблении Белой расы». Кроме того, в своих «советах» автор Дневника повторял многое из «Пособия по уличному террору», опубликованного ранее Партией Свободы, с которой тесно сотрудничают некоторые лидеры Северного братства. Любопытно, что этот документ был написан от имени неоязычника, почитавшего бога Сварога. Действительно, идейные вожди Северного братства (П. Хомяков, В. Фролов) тяготеют к русскому неоязычеству. Похоже, что советы автора «Дневника» не остались незамеченными, и на рубеже 2007–2008 гг. скинхеды развязали беспрецедентную «расовую войну», жертвами которой стали десятки людей.

Часть IV
О чем говорят социологические опросы?

Глава 1
Триумф этничности

10 апреля 2006 г. подчеркнуто официальный чопорный Вашингтон было не узнать. Центральную часть города запрудили полмиллиона иммигрантов, одетых в свои национальные цвета и в то же время демонстрировавших свою лояльность Америке. Многие из них несли в руках американские флаги, транспаранты с надписью «Мы и есть Америка» или постеры «Я не преступник». Сочетание национальных цветов с американскими флагами выражало саму суть США – безграничное культурное многообразие их населения, объединенного вокруг «американской идеи». Иммигранты, в частности, протестовали против антииммигрантской резолюции № 4437, принятой Палатой представителей Конгресса США в декабре 2005 г. Эта резолюция призвана была значительно ужесточить ранее принятые нормы. Однако никакого широкого антииммигрантского общественного движения в США не наблюдалось. Что касается иммигрантов, то они вели себя подчеркнуто мирно, и полиции вокруг видно не было. В итоге вышеупомянутая резолюция не встретила одобрения в сенате и не была принята (рис. 34).

А за два дня до этого в Москве прошла многолюдная демонстрация, организованная КПРФ как акция против реформы ЖКХ. При этом демонстрацию возглавляли толпы активистов Движения против нелегальной иммиграции и НБП, придавшие ей совершенно иной смысл. Их лозунги включали «Россия, нация, порядок!», «Русские, вперед», «Россия для русских, жилье для москвичей» и имели ярко выраженную антииммигрантскую окраску (рис. 35).

Эти произошедшие почти одновременно события заставляют ставить вопрос о том, что же происходит с Россией? Как получилось, что страна, десятилетиями выставлявшая себя флагманом интернационализма и дружбы народов, едва ли не в одночасье резко сменила свое обличье и сегодня демонстрирует крайние образцы шовинизма, ксенофобии и расизма? Тогда как Америка с ее расистским прошлым превращается сегодня в образец толерантности? Ответ на это дают социологические данные.

Широкие социологические опросы, направленные на изучение проблем ксенофобии и этнической нетерпимости, начали проводиться в России с конца 1980-х гг. В них выявилась одна особенность, позволившая проводить параллели между Россией и другими европейскими странами: выяснилось, что, наряду с традиционным антисемитизмом, нарастало недоверие к «чужакам», выходцам из других, «нерусских» регионов, в особенности с Кавказа и из Средней Азии, представителям иных народов и религий. Среди таких «чужаков» значительную долю представляли экономические мигранты и беженцы[2681]2681
  Рывкина Р. Евреи в постсоветской России – кто они? М.: УРСС, 1996. С. 114–115.


[Закрыть]. В частности, еще в конце 1980-х гг. выходцы с Северного Кавказа начали ощущать в центральных регионах России негативное к себе отношение[2682]2682
  Магометов А. А. Выступление на «круглом столе» «Национальный вопрос и межнациональные отношения в СССР: история и современность» // Вопросы истории. 1989. № 5. С. 31.


[Закрыть], что проявлялось в ставшем с тех пор популярным термине «лицо кавказской национальности». По мнению кавказских экспертов, немалую роль в распространении в СССР антикавказских стереотипов сыграл опубликованный в 1986 г. рассказ В. Астафьева «Ловля пескарей в Грузии»[2683]2683
  Мамедов М. «Лицо кавказской национальности». К вопросу о массовых предрассудках и меняющихся стереотипах // Центральная Азия и Кавказ. 1999. № 3. С. 111–112; Григорян А. Как решают историю // Новая газета. 2000. 24–27 августа. С. 13; Соколов А. Положение чеченцев // Лукашевский С., Локшина Т. (ред.). Национализм, ксенофобия и нетерпимость в современной России. М.: Московская Хельсинкская группа, 2002. С. 352; Цуциев А. Русские и кавказцы: по ту сторону дружбы народов // Дружба народов. 2005. № 10. С. 156.


[Закрыть]. Однако социологи свидетельствуют о том, что в 1980-х гг. у русских в целом ухудшилось отношение к «инородцам», т. е. к выходцам из иных этнических групп[2684]2684
  Арутюнян Ю. В. (ред.). Русские: этносоциологические очерки. М.: Наука, 1992. С. 412–425.


[Закрыть]. Такое негативное отношение к «чужакам» трактовалось российскими учеными как ксенофобия.

Между тем у этой ксенофобии были свои особенности, связанные с изменением места и образа культуры в общественном сознании. Широкие этносоциологические обследования, проведенные в 1970-х – начале 1980-х гг., показали, что быстрый рост урбанизации привел к резкому упадку традиционного хозяйства и выходу из обращения многих предметов традиционной материальной культуры. Окружающая человека бытовая и профессональная обстановка начала терять былую этническую специфику, уходили в прошлое многие народные обычаи, расшатывалась традиционная социальная организация. По наблюдениям социологов, шло «сокращение этнокультурной специфики как базы национальной идентификационной модели», однако параллельно росло значение этноокрашенной профессиональной духовной культуры. Кроме того, по мере исчезновения традиционной этнической культуры возрастало значение тех ее элементов, которые имели символическую нагрузку (например, сванские шапочки у грузин, тюбетейки у узбеков, фески у татар). Производство рутинных предметов быта все активнее сменялось ориентированными на рынок народными промыслами. Разумеется, эти процессы выглядели у разных народов по-разному, однако, как подчеркивали социологи, интерес к профессиональным формам этнической культуры наблюдался практически у всех[2685]2685
  Дробижева Л. М. Динамика культуры и национальное сознание народов СССР // Осипов Г. В. и др. (ред.). Социологические теории и социальные изменения в современном мире. М.: Институт социологических исследований, 1986. С. 106–115.


[Закрыть].

Стоит ли удивляться тому, что возрастал престиж создателей и носителей этих форм культуры – интеллектуальных элит, представленных народной интеллигенцией (писатели и поэты, художники, артисты, ученые), испытывавшей особое влечение к этническому фактору, в отличие от работников физического труда?[2686]2686
  Дробижева Л. М. Этническое самосознание русских в современных условиях: идеология и практика // Советская этнография. 1991. № 1. С. 5–6.


[Закрыть] Это объясняет нам, почему именно интеллигенция доминировала в «этническом возрождении» второй половины 1980-х – начала 1990-х гг. и почему огромную роль в этом движении играл поиск особой этнической «духовности», будь то «русскость», «чеченскость», «азербайджанскость» и т. д. Ведь деление советского населения на «этносы» находило себе оправдание в культурных различиях. Но если в сферах хозяйства, материальной культуры и быта этническое начало быстро исчезало, его оставалось искать в сфере духовного. Это было тем легче сделать, что в СССР с его политизацией этничности искусственно культивировались и на государственном уровне поддерживались «национальные» литература и искусство, создававшие этнические духовные ценности. Именно в этой области и велся упорный поиск якобы нетленного «духа народа», позволявшего обеспечить этничность «самобытной культурой».

Но так как такой «дух» и сопровождавшие его «духовные ценности» являлись рукотворными символами, то их производителям открывалось безграничное поле для инноваций и интерпретаций. Отсюда – лихорадочный поиск престижных предков и переписывание истории, «возрождение» фольклорной культуры, формирование неоязычества или обращение к более привычным и респектабельным формам мировых религий, принимавших в данном контексте «национальную форму». Отсюда же – эссенциализация культуры, акцент на базовых, якобы неизменных ценностях, которыми по определению должен был обладать каждый народ. По сути, речь шла о производстве мощной символической системы, способной обеспечить и утвердить этническую идентичность, позволявшую в советских условиях претендовать на определенные политические права и социальные привилегии.

Итак, представление об уникальности каждого народа-этноса требовало опоры на столь же уникальные духовные ценности. Из этого логически вытекало положение о непроходимых барьерах между такими ценностями, об их несопоставимости и несовместимости. Следовательно, доведенные до своего логического завершения, такие установки вели к культурному расизму.

Действительно, за такого рода логикой стоят представления далеко не только о внешности. Во второй половине XIX – начале XX в. в русле расистского дискурса была сформулирована идея о тесной связи между физическим обликом человека и его нравственными качествами, что привело к появлению мифа о «расовой душе» (Г. Лебон). При этом чем большей критике со стороны физических антропологов подвергалась расовая теория, тем с большим энтузиазмом расисты переносили акцент с «биологической расы» на «расовую душу»[2687]2687
  Field G. Evangelist of race: the Germanic vision of Houston Stewart Chamberlain. New York: Columbia University Press, 1981. P. 216–218.


[Закрыть]. Представление о «расовой душе» занимало центральное место в концепции итальянского фашистского философа-эзотерика Юлиуса Эволы, ставшего духовным наставником послевоенного неофашизма[2688]2688
  Goodrick-Clarke N. Black Sun. Aryan cults, esoteric Nazism and the politics of identity. New York: New York Univ. Press, 2002. P. 52–71.


[Закрыть].

В советской науке наблюдалась парадоксальная ситуация. С одной стороны, советские авторы справедливо отвергали учение о «расовой душе» как расистское, но, с другой, как мы видели, следуя известной формулировке Сталина, сохраняли представление о «психическом складе» в качестве признака нации как «этнической общности». В 1970–1980-х гг. это ставшее к тому времени несколько старомодным понятие было заменено термином «национальный характер», а в постсоветской России еще более популярным стало представление о «ментальности», якобы свойственной как отдельным этническим группам, так и целым цивилизациям. Но если в советское время в обществе поддерживался миф о духовной монолитности советского народа, то с распадом советской идеологии он был заменен мифом о групповых ментальностях, или особых духовных качествах, якобы отличающих одни этнические группы от других. Как справедливо замечает Л. Гудков, в 1990 г., когда советская идентичность все еще преобладала над этнической, большинство людей не придавали большого значения этнической принадлежности мигрантов. Зато начиная с 1992 г. ситуация стала быстро меняться[2689]2689
  Гудков Л. Д. Почему мы не любим приезжих // Мир России. 2007. № 2. С. 50.
  Глава 2. Ксенофобия и ее траектория


[Закрыть].

Глава 2
Ксенофобия и ее траектория

В 1990-х – первой половине 2000-х гг. ксенофобия развивалась по весьма причудливой траектории. Если в конце 1980-х гг. наблюдалась вспышка антисемитизма[2690]2690
  Тогда же у русских наблюдался рост этнических предубеждений в целом. См.: Дробижева Л. М. Этническое самосознание русских в современных условиях: идеология и практика // Советская этнография. 1991. № 1. С. 12.


[Закрыть] и в 1988–1989 гг. некоторые люди с тревогой ожидали погромов, то в течение 1990-х гг. ситуация менялась. По мнению американского автора, немаловажную роль в этом сыграла публикация результатов переписи 1989 г., показавших существенные демографические диспропорции в развитии, с одной стороны, русских, а с другой – различных народов Кавказа и Средней Азии[2691]2691
  Sahadeo J. Druzhba Narodov or second-class citizenship? Soviet Asian migrants in a post-colonial world // Central Asian Survey. 2007. Vol. 26. № 4. P. 568–569.


[Закрыть].

С тех пор главным объектом ксенофобии стали кавказцы, в частности чеченцы. Например, обследование, проведенное Институтом открытых исследований в Москве и Московской области в начале 1990 г., показало, что от 7,6 до 8,8 % респондентов готовы были винить евреев в самых страшных преступлениях – от распятия Христа до совершения революции 1917 г. и злоупотреблений коммунистического режима. Для четверти населения был характерен латентный антисемитизм: эти люди не хотели вступать в брак с евреями или иметь евреев в качестве своих родственников, а также были носителями различных негативных стереотипов в отношении евреев[2692]2692
  Денисовский Г., Козырева П., Мацковский М. Сколько среди нас антисемитов // Московские новости. 1990. 27 мая (№ 21). С. 15.


[Закрыть]. В целом в начале 1990-х гг., судя по разным опросам, недоброжелательное отношение к евреям выказывали 8–10 % респондентов[2693]2693
  Зотов В. «Чеченская проблема» в оценках москвичей // Голос Чечено-Ингушетии. 1992. 2 ноября. С. 3; Фурман Д. Массовое сознание российских евреев и антисемитизм // Свободная мысль. 1994. № 9. С. 39.


[Закрыть]. Правда, в октябре 1993 г. этот показатель взлетел до 17 %[2694]2694
  Бочарова О. А., Гудков Л. Д. Иерархия этнических стереотипов населения // Экономические и социальные перемены: мониторинг общественного мнения (ВЦИОМ). Информационный бюллетень. 1994. Январь. С. 18.


[Закрыть]. В то же время в те годы более 80–85 % респондентов выступали против какой-либо дискриминации евреев[2695]2695
  Денисовский Г., Козырева П., Мацковский М. Сколько среди нас антисемитов; Гудков Л. Д., Левинсон А. Еврей как феномен советского сознания // Театр. 1992. № 7. С. 142; Они же. Отношение населения СССР к евреям // Вестник Еврейского университета в Москве. 1992. № 1. С. 20.


[Закрыть].

Социологи из ВЦИОМа, регулярно проводившие мониторинг антисемитизма на рубеже 1980–1990-х гг., полагали тогда, что относительно низкий уровень антисемитизма был связан не с толерантностью населения, а с тем, что его главное внимание было приковано к конфликтам между титульными народами, имевшими свою государственность[2696]2696
  Гудков Л. Д., Левинсон А. Еврей как феномен советского сознания // Театр. 1992. № 7. С. 142; Они же. Отношение населения СССР к евреям // Вестник Еврейского университета в Москве. 1992. № 1. С. 9.


[Закрыть]. Опрос ноября 1989 г. показал амбивалентное отношение к евреям: люди приписывали им, с одной стороны, позитивные привлекательные качества (энергичность, рациональность, воспитанность), связанные с образом западного человека, а с другой – негативные (лицемерие, хитрость, скупость, скрытность, властолюбие), вызывающие неприязнь. Специалисты из ВЦИОМа сделали вывод, что тогда для многих русских в евреях воплощался образ антагониста, которому приписывались качества, не одобряемые основной массой населения, охваченного «антимодернистским комплексом»[2697]2697
  Гудков Л. Д., Левинсон А. Еврей как феномен советского сознания // Театр. 1992. № 7. С. 142–143, 148–150; Они же. Отношение населения СССР к евреям // Вестник Еврейского университета в Москве. 1992. № 1. С. 11–12, 25, 31.


[Закрыть]. Как писал Гудков, «“евреи” представляют собой своего рода “негатив”, перевернутую проекцию частной (“нормальной”) жизни, желаемой и ценимой самой по себе в качестве жизни партикулярных индивидов, но воспринимаемых резко отрицательно в качестве свойств, присущих членам этнонационального, символического целого»[2698]2698
  Гудков Л. Д. Параметры антисемитизма. Отношение к евреям в России, 1990–1997 гг. // Экономические и социальные перемены: мониторинг общественного мнения (ВЦИОМ): Информационный бюллетень. 1998. Март – апрель. С. 39; Он же. Антисемитизм в России, 1990–1997 гг. // Вестник Еврейского университета в Москве. 1998. № 2. С. 26.


[Закрыть].

Действительно, у еврейства имелась еще одна черта, способствовавшая поляризации отношения к нему со стороны остального населения. Само социальное положение евреев как уязвимого меньшинства издавна делало многих из них носителями модернистских ценностей свободы и демократии. Это столь же ярко проявлялось в России[2699]2699
  Гудков Л. Д., Левинсон А. Еврей как феномен советского сознания // Театр. 1992. № 7. С. 146; Они же. Отношение населения СССР к евреям // Вестник Еврейского университета в Москве. 1992. № 1. С. 14–15; Фурман Д. Массовое сознание российских евреев… С. 44–45.


[Закрыть], как и в странах Запада[2700]2700
  Poliakov L. The History of anti-Semitism. Vol. 4. Suicidal Europe, 1870–1933. Oxford: Oxford University Press, 1985. P. 17; Wistrich R. S. Antisemitism. The longest hatred. London: Themes Methuen, 1991. P. 70, 180–187, 225–226, 257; MacMaster N. Racism in Europe, 1870–2000. Basingstoke, Hampshire: Palgrave, 2001. P. 99.


[Закрыть]. Поэтому в разных странах выступления против либерализма и демократии нередко сопровождались антисемитизмом[2701]2701
  Hamilton A. The Appeal of Fascism. A Study of Intellectuals and Fascism, 1919–1945. New York: The Macmillan, 1971; Bauman Z. Modernity and the Holocaust. Ithaca, N. Y.: Cornell Univ. Press, 2000. P. 45–51; Wistrich R. S. Antisemitism. P. 76–77; Coogan K. Dreamer of the day: Francis Parker Yockey and the postwar fascist international. Brooklyn, N. Y.: Autonomedia, 1999. P. 134; MacMaster N. Racism in Europe… P. 99–100, 104–105; Fredrickson G. M. Racism: a short history. Princeton, N. J.: Princeton Univ. Press, 2002. P. 83–84.


[Закрыть]. Но сегодня, когда евреев нередко ассоциируют с глобализацией, антисемитизм входит в репертуар противников колониализма, империализма и глобализации. Именно в этом контексте он нередко встречается в риторике современных левых, и в этом они смыкаются с расистами и исламскими радикалами[2702]2702
  Об этом см.: Bunzl M. Between Anti-Semitism and Islamophobia: some thoughts on the new Europe // American Ethnologist. 2005. Vol. 32. № 4. P. 499–500; Weitzman M. Magical logic: Globalization, Conspiracy theory, and the Shoah. Jerusalem: The Hebrew University of Jerusalem, 2008.


[Закрыть].

При этом евреи вызывали подозрение не столько какими-то своими культурными особенностями, религией или языком, сколько теми чертами (внешность, склад ума, характер), которые допускали «расовую» трактовку[2703]2703
  Гудков Л. Д., Левинсон А. Еврей как феномен советского сознания // Театр. 1992. № 7. С. 150; Они же. Отношение населения СССР к евреям // Вестник Еврейского университета в Москве. 1992. № 1. С. 34; Гудков Л. Д. Параметры антисемитизма. С. 40.


[Закрыть]. Часто встречающиеся у них либерально-демократические установки также воспринимаются расистами как внутренне присущие «расе» качества[2704]2704
  Факты этого не подтверждают: евреи могли поддержать и недемократический режим, если он обещал им безопасность от антисемитизма. См.: Zimmermann M. Wilhelm Marr: the patriarch of Antisemitism. New York: Oxford University Press, 1986. P. 28; Фурман Д. Массовое сознание российских евреев… С. 46–47.


[Закрыть].

Опрос сентября – ноября 1990 г. показал, что тогда уровень антисемитизма в целом снижался со степенью урбанизации, повышением образования, молодостью и безрелигиозностью. Например, атеисты в большей мере допускали браки с евреями, чем верующие. Напротив, среди православных и мусульман (но не среди более образованных католиков) были распространены негативные антисемитские стереотипы[2705]2705
  Гудков Л. Д., Левинсон А. Еврей как феномен советского сознания // Театр. 1992. № 7. С. 143–145; Они же. Отношение населения СССР к евреям // Вестник Еврейского университета в Москве. 1992. № 1. С. 13, 17, 19, 21–22, 26. См. также: Фурман Д. Массовое сознание российских евреев… С. 40.


[Закрыть]. Аналогичным образом повышение образовательного статуса делало русских индифферентными к этнической принадлежности кандидата в депутаты[2706]2706
  Выберем. Кого? // Аргументы и факты – Москва. 1995. Ноябрь. № 46. С. 2.


[Закрыть]. Лишь в одном случае уровень образования способствовал росту антисемитизма – если речь шла о «доктринальном антисемитизме», питавшемся, с одной стороны, антикоммунистическими и почвенническими идеологемами, а с другой – советскими аппаратными антизападническими настроениями. Сюда относится, в частности, образ сионизма, который часть образованной публики в соответствии с поддельными «Протоколами сионских мудрецов» трактовала как «политику, направленную на установление господства евреев в мире»[2707]2707
  Гудков Л. Д., Левинсон А. Еврей как феномен советского сознания // Театр. 1992. № 7. С. 145–150; Они же. Отношение населения СССР к евреям // Вестник Еврейского университета в Москве. 1992. № 1. С. 13, 23, 25. Трудно согласиться с Р. Рывкиной в том, что вера в «мировой еврейский заговор» связана с низким уровнем образования. См.: Рывкина Р. Евреи в постсоветской России… С. 114. Напротив, такая вера требует развитого абстрактного мышления и характерна именно для части интеллектуалов. По этой же причине вызывает сомнение утверждение Гудкова о незначимости мифа о мировом сионистском заговоре как средства национальной мобилизации. См.: Гудков Л. Д. Антисемитизм в России… С. 27. Вопреки ему, это – отнюдь не «фазовое явление». Ведь этот миф живет вот уже более ста лет, и до сих пор продолжается его экспансия, играющая немаловажную роль в политических процессах в разных странах. Достаточно сказать, что на Арабском Востоке и в Иране этот миф используется в учебных курсах.


[Закрыть]. Это была, безусловно, книжная версия, почерпнутая из советской пропаганды, связанной с государственным антисемитизмом. Доктринальный антисемитизм вообще питается главным образом книжным знанием. И очевидно, именно в силу того, что он исходит не из живых реалий, а из идеологических установок[2708]2708
  Как отмечает З. Бауман, «главенствующая сегодня форма антисемитизма является продуктом теории, а не элементарного опыта». См.: Bauman Z. Modernity and the Holocaust. Ithaca, N. Y.: Cornell Univ. Press, 2000. P. 79.


[Закрыть], он и является наиболее конфликтогенным, как это показали опросы начала 1990-х гг.: наибольшее число тех, кто вступал в конфликты с евреями (37 %), относились именно к этой категории[2709]2709
  Гудков Л. Д., Левинсон А. Отношение населения СССР к евреям. С. 28.


[Закрыть].

Если, как мы видели, в начале 1990-х гг. уровень антисемитизма снижался с ростом образовательного статуса, то в отношении кавказцев дело обстояло как раз наоборот. Обследование октября 1992 г. показало, что, напротив, чем более образованными были люди, тем больше нетерпимости они выказывали к чеченцам и азербайджанцам. При этом особое неприятие наблюдалось в отношении браков с чеченцами (47 %). Любопытно, что 54 % респондентов высказались тогда за выход Чечни из России. Разумеется, на это повлияли общедемократические установки, заставившие 47 % респондентов признать законным право любого народа России на образование независимого государства. Однако вряд ли следует сомневаться в том, что в случае с чеченцами определенную роль сыграли и негативные стереотипы: их считали тщеславными (43 %), не в меру воинственными (63 %) и связанными с криминальными структурами (46 %). Вину за рост напряженности между Чечней и Россией многие (37 %) возлагали на руководство Чечни, тогда как лишь 20 % респондентов винили российских чиновников, а 7 % – президента России. Таким «неуживчивым» людям, по мнению половины москвичей, было не место в российском обществе[2710]2710
  Зотов В. «Чеченская проблема» в оценках москвичей.


[Закрыть].

Мало того, по версии Г. Колбая, такое негативное отношение переносилось и на Р. Хасбулатова, занимавшего тогда должность Председателя Верховного Совета РФ. Этот автор усматривает здесь одну из причин, по которой осенью 1993 г. большинство москвичей поддержали русского Ельцина против чеченца Хасбулатова[2711]2711
  Колбая Г. Когда Россия в опасности // Кубанские новости. 1994. 19 марта. С. 3. А. Тарасов тоже усматривает расистские черты в пропрезидентской пропаганде того времени. См.: Tarasov A. Le phénomène skinhead en Russie: un malaise jeuneen cours de politisation? // Laruelle M. (dir.). Le rouge et le noir. Extrême droite et nationalisme en Russie. Paris: CNRS-Editions, 2007. P. 174.


[Закрыть]. Зато многие кавказцы тогда выступили в поддержку Верховного Совета, и поэтому среди 13 тыс. мигрантов, выдворенных стражами порядка из Москвы после событий октября 1993 г., 90 % оказались кавказцами[2712]2712
  Мухин А. А. Российская организованная преступность и власть: история взаимоотношений. М.: Центр политической информации, 2003. С. 77. Молодая американская исследовательница объясняет эту высылку исключительно расистскими установками московских властей. См.: Roman M. L. Making Caucasians black: Moscow since the fall of communism and the racialization of non-Russians // Journal of Communist Studies and Transition Politics. 2002. Vol. 18. № 2. P. 1–27.


[Закрыть]. Именно против них было направлено Постановление правительства Москвы от 28 июня 1994 г. (№ 519) «О соблюдении режима пребывания в Москве граждан, постоянно проживающих за ее пределами, и мерах по укреплению правопорядка, усилению борьбы с бандитскими и иными проявлениями организованной преступности в свете требований указа Президента Российской Федерации от 14 июня 1994 года № 1226». В этом документе говорилось об ужесточении мер «в отношении авторитетов преступной среды и активных участников преступных группировок и сообществ, сформировавшихся на этнической основе»[2713]2713
  Подробно об этом см.: Roman M. L. Making Caucasians black.


[Закрыть].

Л. Д. Гудков высказывает соображение о том, что на рубеже 1980–1990-х гг. по мере смены былого негативного отношения к Западу позитивный образ «врага» принял иное измерение и оказался направленным против, во-первых, людей из ближнего зарубежья, а во-вторых, внутренних «чужих» (кавказцев, цыган и др.). По его мнению, первое было характерно для более образованной и политизированной части населения, а второе – для статусно более низких групп. При этом опросы 1990–1993 гг. выявили рост ксенофобии и этнического негативизма: такие настроения в 1993 г. продемонстрировал каждый третий[2714]2714
  Гудков Л. Д. Этнические проблемы в России: возможность систематических исследований // Экономические и социальные перемены: мониторинг общественного мнения (ВЦИОМ). Информационный бюллетень. 1993. Октябрь. С. 14.


[Закрыть]. За те же годы заметно усилилось убеждение в «чрезмерном влиянии нерусских в России» – с 40 до 49–61 % в разных средах: наибольшая интенсивность таких настроений отмечалась у молодежи (20–25 лет и младше) и в крупных городах. В частности, если в начале 1990-х гг. тревоги по поводу засилья евреев в культурной жизни России посещали 26 % респондентов, то в 1997 г. эта доля выросла до 39 %. И в то же время вчетверо больше респондентов были озабочены влиянием «кавказцев», нежели евреев[2715]2715
  Гудков Л. Д. Параметры антисемитизма. Отношение к евреям в России, 1990–1997 гг. // Экономические и социальные перемены: мониторинг общественного мнения (ВЦИОМ). Информационный бюллетень. 1998. Март – апрель. С. 38, 43; Он же. Антисемитизм в России, 1990–1997 гг. // Вестник Еврейского университета в Москве. 1998. № 2. С. 16–17.


[Закрыть].

Опрос 2004 г. продемонстрировал, что 42 % респондентов готовы были винить «инородцев» во всех бедах России[2716]2716
  Опрос, проведенный в том же году либеральной газетой «Московские новости», дал более низкую цифру – 21 %, очевидно, в силу более либеральных взглядов ее читателей. Тем не менее даже среди них каждый пятый готов был винить «нерусских». См.: Националист ли Вы? // Родительское собрание (ежемесячное приложение к газете «Московские новости»). 2004. Март (№ 1/2). С. 7.


[Закрыть]. Хотя в следующем году эта цифра, по данным Левада-Центра (ВЦИОМ до 2003 г.), снизилась до 37 %, она все же означала, что такие настроения характерны для трети жителей России. Еще больше сторонников находило мнение о том, что представители этнических меньшинств имели чрезмерно много власти в стране: в 2004–2005 гг. его разделяли 45–47 % респондентов[2717]2717
  Отношение россиян к людям других национальностей // Левада-Центр. 2005. 11 ноября (http://levada.ru/press/2005111101.html).


[Закрыть]. Популярность таких настроений подтвердил опрос, проведенный еженедельником «Московские новости» в январе 2006 г.: 25 % респондентов объяснили антисемитизм «социальным и имущественным неравенством»[2718]2718
  Что провоцирует антисемитизм в современной России? // Московские новости. 2006. 20–26 января. С. 4.


[Закрыть], т. е. косвенно отразили убеждение в «чрезмерном» влиянии евреев в социальной и экономической жизни. Такая тенденция, проявлявшаяся еще в 1990-х гг., заставила некоторых социологов сделать правомерный вывод о том, что речь шла не о традиционалистских, а о современных идеологических формах ксенофобии, в значительной мере продуцирующихся СМИ[2719]2719
  Левада Ю. Новый русский национализм: амбиции, фобии, комплексы // Экономические и социальные перемены: мониторинг общественного мнения (ВЦИОМ). Информационный бюллетень, январь 1994. С. 16; Гудков Л. Д. Параметры антисемитизма… С. 37–38. Кстати, роль СМИ в возбуждении ксенофобии отмечалась еще в советские годы, но тогда советские философы связывали это явление исключительно с Западом. См.: Баграмов Э. А. Национальный вопрос в борьбе идей. М.: Политиздат, 1982 С. 221–222.


[Закрыть], с чем мы уже не раз сталкивались в этой книге.

Действительно, судя по социологическим опросам, проведенным в 2003–2004 гг., сегодня для подавляющего большинства населения России просмотр телепередач является главным видом отдыха, а телевидение служит важнейшим источником информации о мире. При этом если телепередачи смотрят многие, то любителей чтения находится значительно меньше[2720]2720
  Арутюнян Ю. В. Постсоветские нации. М.: ИЭА РАН, 1999. С. 47–48; Общественное мнение – 2002. М.: ВЦИОМ, 2002. С. 135–136; Горшков М. К., Тихонова Н. Е. (ред.). Изменяющаяся Россия в зеркале социологии. М.: Летний сад, 2004. С. 146; Они же. Российская идентичность в условиях трансформации: опыт социологического анализа. М.: Наука, 2005. С. 195; Митрошенков О. Культура России в оценках экспертов и населения // Свободная мысль – XXI. 2005. № 10. С. 136. По американским исследованиям, телевидение – это главный вид СМИ, доступный бедным слоям общества. См.: Greenberg B. S., Mazingo Sh. L. Racial issues in mass media institutions // Katz Ph. A. (ed.). Towards the elimination of racism. New York: Pergamon, 1976. P. 329–330.


[Закрыть]. Сходные данные о колоссальной роли СМИ в формировании мировоззрения молодежи были получены при опросах школьников Москвы, Астрахани и Иваново в 1998 и 2005 гг.[2721]2721
  Рубан Л. С. Дилемма XXI века: толерантность и конфликт. М.: Academia, 2006. С. 70–71. Западные исследования тоже показывают, что главную роль в формировании мировоззрения у молодежи играют СМИ и школа. См.: Katz Ph. A. Racism and social science: towards a new commitment // Katz Ph. A. (ed.). Towards the elimination of racism. New York: Pergamon, 1976. P. 3–18.


[Закрыть] В свое время московский психолог справедливо обратил внимание на способность СМИ достаточно оперативно реагировать на изменение ситуации и соответственно менять «образ врага». Если во время грузино-абхазской войны 1992–1993 гг. журналисты именно грузин изображали главными носителями зла, то вскоре после ее окончания акцент сместился на чеченцев[2722]2722
  Китаев-Смык Л. А. История любви // Московский комсомолец. 1996. 13 августа. С. 2.


[Закрыть]. При этом некоторые наиболее чуткие наблюдатели отмечали, что криминальный образ «кавказцев» формировался как радикальной национал-патриотической прессой, так и либеральными СМИ[2723]2723
  Дятлов В. И., Дорохов Д. А., Палютина Е. В. «Кавказцы» в российской провинции: криминальный эпизод как индикатор уровня межнациональной напряженности // Вестник Евразии. 1995. № 1. С. 53–54.


[Закрыть]. Правда, следует учитывать, что уровень доверия к СМИ остается низким. Так, в 2003 г. в провинции телевидению доверял каждый третий, а в Москве и вовсе почти каждый двадцатый. Печатным СМИ доверяли несколько больше, но при этом они пользовались меньшим спросом и хуже доходили до потребителя[2724]2724
  Горшков М. К., Тихонова Н. Е. (ред.). Российская идентичность в условиях трансформации: опыт социологического анализа. М.: Наука, 2005. С. 225.


[Закрыть].

Между тем абстрактное недоверие к СМИ в целом любопытным образом сочеталось с доверием к некоторым конкретным сообщениям о поведении «инородцев», соответствующим априорным представлениям о «чужаках», основанным на этноцентризме. Большинство участников опроса 1992 г. никогда не имели дела с чеченцами, а следовательно, своими стереотипами были обязаны СМИ: прессе (44 %) и телевидению (41 %)[2725]2725
  Зотов В. «Чеченская проблема» в оценках москвичей.


[Закрыть]. Участники опросов 1990–1997 гг. также в большинстве своем не имели или почти не имели контактов с евреями и почти ничего не знали о «еврейском вопросе», не говоря уже о культуре и истории евреев[2726]2726
  Гудков Л. Д., Левинсон А. Еврей как феномен советского сознания // Театр. 1992. № 7. С. 144–145; Они же. Отношение населения СССР к евреям // Вестник Еврейского университета в Москве. 1992. № 1. С. 9–10; Гудков Л. Д. Антисемитизм в России, 1990–1997 гг. // Вестник Еврейского университета в Москве. 1998. № 2. С. 11. В этой связи определенный интерес представляет интервью с бывшим американским расистом, который следующим образом объяснял формирование своей позиции в отношении афроамериканцев: «Я жил в чисто белом окружении. Я научился опасаться чернокожих, но не на основании своего опыта, а исходя из того, что я видел в СМИ, слышал от родителей, узнавал у учителей, а также в юридических конторах». См.: Swain C. M. The new White nationalism in America. Its challenge to integration. Cambridge: Cambridge Univ Press, 2002. P. 420.


[Закрыть]. Большинство жителей трех российских городов, участников опроса 2002 г., не имели никаких контактов с мигрантами, но 50–80 % респондентов относились к тем недружелюбно[2727]2727
  Бадыштова И. М. Толерантность городского социума к мигрантам // Артоболевский С. С., Зайончковская Ж. А. (ред.). Миграционная ситуация в регионах России. Вып. 1. Приволжский федеральный округ. М.: Центр миграционных исследований Ин-та географии РАН, 2004. С. 142–144.


[Закрыть].

Поэтому закономерно возникает вопрос о причине столь явных различий в отношении к кавказцам и евреям. Безусловно, следует учитывать могущество «четвертой власти», ибо в начале 1990-х гг. общероссийские СМИ заполонил образ «чеченской мафии», а затем к нему добавились рассуждения о «чеченских боевиках» и «азербайджанских торговцах»[2728]2728
  Бочарова О. А., Гудков Л. Д. Иерархия этнических стереотипов населения // Экономические и социальные перемены: мониторинг общественного мнения (ВЦИОМ). Информационный бюллетень. 1994. Январь. С. 18; Карпенко О. Языковые игры с «гостями с юга»: «кавказцы» в российской демократической прессе 1997–1999 гг. // Малахов В. С., Тишков В. А. (ред.). Мультикультурализм и трансформация постсоветских обществ. М.: ИЭА РАН, 2002. С. 162–192; Титов В. Н. Мультикультурная коммуникация как фактор адаптации иммигрантов в городской среде // Общественные науки и современность. 2003. № 6. С. 131; Паин Э. А. Этнополитический маятник. М.: Институт социологии РАН, 2004. С. 242–246.


[Закрыть], тогда как негативные стереотипы евреев с завидной регулярностью воспроизводились лишь в маргинальных национал-патриотических изданиях, имевших весьма ограниченную аудиторию. В то же время показательно, что если, например, некоторые популярные газеты Оренбуржья пытались целенаправленно культивировать антисемитские настроения[2729]2729
  Рагузин В. Н. Вступительное слово // Амелин В. В. (ред.). Роль средств массовой информации в профилактике и нейтрализации этнического экстремизма. Оренбург: Издательский центр ОГАУ, 2002. С. 4–5; Шешукова Г. В. Межэтнические отношения в Оренбуржье и роль СМСИ в их освещении // Амелин В. В. (ред.). Роль средств массовой информации в профилактике и нейтрализации этнического экстремизма. Оренбург: Издательский центр ОГАУ, 2002. С. 57.


[Закрыть], то, как показывают социологические опросы, сколько-нибудь массового отклика это не имело[2730]2730
  Виноградова Э. М. Экспертные оценки этноконфессионального поля // Амелин В. В. (ред.). Роль средств массовой информации в профилактике и нейтрализации этнического экстремизма. Оренбург: Издательский центр ОГАУ, 2002. С. 81.


[Закрыть]. Такая ситуация была характерна и для России в целом.

Еще более важным фактором являлась реальная конкуренция на рынке труда и занятости, связанная с доступом к значимым материальным ценностям. Если на рубеже 1980–1990-х гг. наблюдался массовый отток евреев из страны и они вряд ли могли рассматриваться как серьезный универсальный конкурент, то кавказцы с тех пор, напротив, массами прибывали в центральные районы России и особенно в столицу. Они активно вливались в состав местного населения, меняли его облик и становились хорошо заметным «чужаком», на которого было удобно свалить всю вину за ухудшение социально-экономической ситуации. В то же время евреи уже давно хорошо интегрировались в местную среду и мало чем отличались от окружающего населения, деля его тяготы и заботы. Поэтому многие были склонны считать их «своими»[2731]2731
  Сикевич З. В. Русские: «образ» народа. СПб.: Изд-во СПБ университета, 1996. С. 123; Она же. Социология и психология национальных отношений. СПб.: Изд-во Михайлова В. А., 1999. С. 127. Матти Бунзл называет сходную причину отличий антисемитизма от исламофобии в современной Западной Европе. По его мнению, старый антисемитизм был связан с исключением евреев из нации, что сегодня стало неактуальным в силу хорошей интегрированности евреев в общество. Зато исламофобия диктуется верой в несовместимость ценностей ислама с европейской цивилизацией. См.: Bunzl M. Between Anti-Semitism and Islamophobia: some thoughts on the new Europe // American Ethnologist. 2005. Vol. 32. № 4. P. 502.


[Закрыть]. Это дало неожиданный эффект в самые последние годы, когда ряд активных русских националистов, известных прежде своим антисемитизмом, стали призывать к союзу с евреями против «мусульманской угрозы».

Все это, конечно, не означает, что евреи полностью потеряли свою конкурентоспособность. Они сохранились в двух ипостасях – во-первых, как реальный конкурент в крупном бизнесе, в высокоинтеллектуальном профессиональном труде и среди руководителей высшего и среднего звена[2732]2732
  Судя по результатам обследования начала 2000-х гг., 54 % трудоспособного еврейского населения были представлены предпринимателями, разного рода руководителями и людьми свободных профессий, а 45 % – служащими. См.: Колесниченко А. Евреи, живущие в Российской Федерации, считают себя русскими // Новые Известия. 2005. 14 сентября. С. 2.


[Закрыть], а во-вторых, как символ, связанный с ценностями либерализма и демократии. Именно это и возбуждало антисемитизм консервативного чиновничества и представителей интеллектуальных профессий[2733]2733
  Гудков Л. Д., Левинсон А. Еврей как феномен советского сознания // Театр. 1992. № 7. С. 150–151; Они же. Отношение населения СССР к евреям // Вестник Еврейского университета в Москве. 1992. № 1. С. 20, 31–32; Гудков Л. Д. Параметры антисемитизма. Отношение к евреям в России, 1990–1997 гг. // Экономические и социальные перемены: мониторинг общественного мнения (ВЦИОМ). Информационный бюллетень. 1998. Март – апрель. С. 43; Он же. Антисемитизм в России, 1990–1997 гг. // Вестник Еврейского университета в Москве. 1998. № 2. С. 21–22.


[Закрыть]. Такие страхи имели определенные основания, ибо по уровню образования евреи значительно обгоняли русских, и в начале 1990-х гг. они гораздо чаще, чем русские, ориентировали своих детей на занятие бизнесом (30 % против 18,6 %)[2734]2734
  Фурман Д. Массовое сознание российских евреев… С. 40.


[Закрыть]. Вместе с тем, как доказывает Л. Д. Гудков, некоторый рост негативизма к евреям, как, впрочем, и к некоторым другим этническим группам, наблюдавшийся в первой половине 1990-х гг., сочетался у русских с повышением самооценки[2735]2735
  Гудков Л. Д. Динамика этнических стереотипов (сравнение замеров 1989 и 1994 гг.) // Экономические и социальные перемены: мониторинг общественного мнения (ВЦИОМ). Информационный бюллетень. 1995. Март – апрель. С. 25.


[Закрыть], а следовательно, имел прежде всего символическую нагрузку.

В первой половине 1990-х гг. «жесткие антисемиты» составляли не более 5–9 % населения[2736]2736
  Гудков Л. Д., Левинсон А. Отношение населения СССР к евреям. С. 32; Рывкина Р. Евреи в постсоветской России… С. 126, 128–130.


[Закрыть], а в 1997 г. – 6–10 %[2737]2737
  Гудков Л. Д. Параметры антисемитизма… С. 36; Он же. Антисемитизм в России, 1990–1997 гг. С. 9.


[Закрыть]. Несравненно большая часть населения была обеспокоена вовсе не евреями, а ростом присутствия кавказцев в сфере бизнеса и торговли, а также оттоком русских из Кавказского региона, особенно из Чечни, откуда те приносили с собой свои горести и обиды[2738]2738
  Рывкина Р. Евреи в постсоветской России… С. 145.


[Закрыть]. Поэтому следует отличать доктринальный антисемитизм от ксенофобии в отношении других этнических групп как оппозицию символического и инструментального[2739]2739
  Похоже, что аналогичная ситуация наблюдается и в Европе. Например, судя по опросу 1992 г., главным объектом ненависти ксенофобов, поддерживавших Национальный фронт Ле Пэна, были выходцы из Северной Африки, тогда как уровень антисемитизма был ниже. См.: Mayer N. Ethnocentrism and the Front National vote in the 1988 French presidential election // Hargreaves A. G., Leaman J. (eds.). Racism, ethnicity and politics in contemporary Europe. Aldershot: Edward Elgar, 1995. P. 99. В последующие годы такие настроения стабильно сохранялись в Европе. См.: Bunzl M. Between Anti-Semitism and Islamophobia. P. 499–508.


[Закрыть]. Это, в частности, объясняет, почему в 1990-х гг. враждебность к еврейству выражалась в символических актах (вандализм на кладбищах, нападения на синагоги, изображение свастик), тогда как враждебность к иным этническим группам побуждала к реальному физическому насилию вплоть до избиения и убийств.

Итак, сегодня антисемитизм нередко имеет глубинный доктринальный характер, тогда как антииммигрантские настроения инструментальны и подвержены более быстрым изменениям. Поэтому, сохраняя антисемитизм стержнем своего мировоззрения, в своей пропаганде современные ультраправые нередко уделяют гораздо большее внимание иммигрантам. При этом объединяющей идеей служит убеждение в том, что якобы именно евреи активно внедряют мультикультурализм и искусственно стимулируют массовую иммиграцию, выполняя тем самым некую тайную миссию. Это отмечается равным образом как в России, так и в Европе и в США[2740]2740
  Об этом см., напр.: MacMaster N. Racism in Europe, 1870–2000. P. 210–214.


[Закрыть].

В начале 1990-х гг. некоторые социологи надеялись на то, что смена поколений приведет к снижению антисемитизма. В то же время, учитывая массовую эмиграцию евреев, они ожидали появления «антисемитизма без евреев», связанного с наиболее консервативными группами населения[2741]2741
  Гудков Л. Д., Левинсон А. Отношение населения СССР к евреям. С. 41.


[Закрыть]. Другие прогнозировали, что с усилением имперской и националистической составляющей антисемитизм в России будет усиливаться, но в дальней перспективе по мере полной ассимиляции евреев и глобализации ему суждено исчезнуть[2742]2742
  Фурман Д. Массовое сознание российских евреев… С. 47–48, 50–51.


[Закрыть].

Между тем какого-либо резкого колебания уровня антисемитизма в течение 1990-х и в первой половине 2000-х гг. не происходило; в разные годы он лишь несколько отклонялся в ту или иную сторону от достаточно устойчивого показателя. Правда, резкий всплеск антисемитизма наблюдался в 1998–1999 гг., однако он имел особые причины, о чем речь пойдет ниже.

Сравнение данных опросов Института открытых исследований в начале 1990 г. и Социологического центра РОМИР в январе – феврале 1996 г. показывает, что если в первом случае ответственность за распятие Христа возлагали на евреев 8,8 %, то во втором – 11 % респондентов[2743]2743
  Денисовский Г., Козырева П., Мацковский М. Сколько среди нас антисемитов // Московские новости. 1990. 27 мая (№ 21). С. 15; Роль евреев в России теперь исполняют чеченцы и армяне // Московский комсомолец. 1996. 18 апреля. С. 4; Бонист Л. Отношение россиян к евреям // Международная еврейская газета. 1996. Апрель (№ 8). С. 2.


[Закрыть]. Сходная тенденция была выявлена ВЦИОМом: в 1990 г. евреев обвиняли в распятии Христа 13 %, в 1992 г. – 17 %, а в 1997 г. – 16 % респондентов[2744]2744
  Гудков Л. Д. Параметры антисемитизма… С. 43.


[Закрыть]. Если, по данным ВЦИОМа, в 1992 г. 17 % респондентов не хотели соседства с евреями, то опрос РОМИРа 1996 г. дал ту же цифру 17 % (правда, по данным более раннего опроса РОМИРа, в 1992 г. эта цифра составляла 24 %), а новый опрос ВЦИОМа в 1997 г. – 8 %[2745]2745
  Гудков Л. Д., Левинсон А. Отношение населения СССР к евреям. С. 21; Роль евреев в России теперь исполняют чеченцы и армяне; Бонист Л. Отношение россиян к евреям; Гудков Л. Д. Параметры антисемитизма… С. 42.


[Закрыть]. Опрос РОМИРа показал, что немалое число респондентов полагали, что евреи пользуются слишком большим влиянием в мире (32 %) и в России (14 %), причем по сравнению с 1992 г. число таких респондентов возросло; 4 % заявляли, что евреи сами провоцируют антисемитизм (в 1997 г. этот показатель подскочил до 10 %[2746]2746
  Гудков Л. Д. Параметры антисемитизма… С. 42.


[Закрыть]), а 5 % были готовы голосовать за кандидата-антисемита[2747]2747
  Бонист Л. Отношение россиян к евреям.


[Закрыть]. Судя по данным опроса ВЦИОМа в конце января 2006 г., 65 % респондентов были согласны работать под руководством начальника-еврея, тогда как 18 % не испытывали бы от этого удовольствие, а для 7 % это было бы неприемлемо. Еще меньше люди хотели бы видеть еврея во главе страны: 33 % были ярыми противниками этого, а для 15 % это было бы «неприятно»[2748]2748
  С антисемитами не знаком, но их не люблю // ВЦИОМ. 2006. Пресс-выпуск № 394. (http://wciom.ru/?pt=47àarticle=2291).


[Закрыть].