Текст книги "Смерти вопреки: Чужой среди своих. Свой среди чужих. Ангел с железными крыльями. Цепной пёс самодержавия"

Добрался я до Берна без особых проблем. Деловая, но не суетливая жизнь столицы Швейцарии сразу поразила меня своим внутренним спокойствием. Будто и нет войны, охватившей всю Европу, словно не прямо сейчас умирают солдаты на поле боя, не горят печи концлагерей, не страдают люди, лишенные родного дома или получившие похоронку на близкого человека. Горожане шли по своим делам, гуляли, сидели за столиками в кафе или играли с детьми в парках. Война прошла мимо них. Они знали ее только из газетных статей. Я словно попал в другой мир. Впрочем, подобные чувства мне уже приходилось испытывать раньше, в той жизни, когда, возвращаясь домой, я словно переступал невидимую границу, разделявшую мир и войну. Тело и разум, еще не привыкшие к тишине и покою, автоматически продолжают просеивать окружающее пространство в поисках потенциальной опасности. При этом я знал, что пройдет время и все пойдет своим чередом, или, как говорится в Библии, «все возвращается на круги своя».

После того, как вселился в отель, я пошел на почту и получил конверт. В письме было только несколько строчек, отпечатанных на пишущей машинке. Местожительство барона и места, где чаще всего его можно увидеть. Письмо уже само по себе являлось знаком, что тот находится в Берне. Просмотрев короткий список, выбрал ресторан, где барон обычно предпочитал обедать. Для посторонних лиц, которые могли наблюдать за нами, встреча должна выглядеть случайной. Встретились два приятеля, которые давно не виделись. До этого мне не приходилось бывать в Берне, поэтому всю вторую половину дня ходил по городу, заодно изучил подходы к ресторану, в котором должна была состояться наша встреча с бароном. Остаток вечера я провел в кафе, находящемся рядом с моей гостиницей. Плотно поужинав, сидя с чашечкой кофе, я долго смотрел, как опускается на город ночь, пока не почувствовал, как внутри меня растаял ледяной комок тревожного напряжения. Впервые за долгое время я не изображал советского студента Костю Звягинцева, а стал, пусть на короткое время, самим собой.

На следующий день я отправился на встречу с бароном. Плана разговора из-за скудности сведений у меня не было, а только наброски, которые дали мне наши аналитики при отправке в Швейцарию. Основным стимулом для его принуждения к работе с советской разведкой должны были стать угрозы. Дескать, он, находясь у партизан, спас свою жизнь тем, что выдал им секретные сведения. Я не считал, что они смогут принудить барона работать с советской разведкой, зато хорошо знал, какие доводы подполковник воспримет в достаточной степени серьезно.

Быстро обежал глазами зал. Народа было немного. Барон не заметил меня, так как прямо сейчас просматривал меню, принесенное официантом. Дождавшись момента, когда тот отпустит официанта, быстро направился в его сторону. Не успел я подойти к столику, как он поднял глаза и замер, увидев меня.

– День добрый, господин барон.

– Вы? Здесь?

– Если разрешите, я присяду, и мы сможем, как культурные люди, поговорить.

Он бросил растерянный взгляд по сторонам, потом неуверенным жестом указал мне на стул:

– Садитесь.

Какое-то время мы сидели и смотрели друг на друга. Я давал ему время оправиться от удивления и начать думать. Насколько мне удалось изучить подполковника, тот был волевым и рассудительным человек, а значит, безрассудных действий от него ждать не приходилось.

– Мне, кажется, я догадываюсь, зачем вы здесь, – наконец сказал барон.

– Знаете, еще две недели тому назад я не знал, что мне придется вас когда-нибудь увидеть. И еще скажу, правда, вы мне сейчас просто не поверите. Я рад предоставленной мне возможности вас видеть.

– А я вас – нет! И это тоже правда! – в глубине его глаз зажглись огоньки гнева.

– В вас сейчас говорят эмоции, а не рассудок.

Барон с минуту испепелял меня взглядом, но потом пару раз глубоко вздохнул и взял себя в руки.

– Интересное начало… Кстати, как мне вас называть?

– Отто Шнитке. Сразу хочу задать вопрос… – начал я говорить, но сразу оборвал фразу, так как подошел официант с салатом и супом для барона. Заказав ему чашку кофе, я продолжил: – Как вы видите себя после окончания войны?

Фон Болен посмотрел на меня, как на сумасшедшего:

– Я вас абсолютно не понимаю. Чего вы от меня хотите?

«Неправильно начал разговор. Надо продумать и сменить направление беседы».

– Разговор у нас не для лишних ушей, поэтому давайте перенесем его на свежий воздух. Вы пока ешьте, а я попью кофе.

Обед барону я явно испортил. Он поковырялся в салате, быстро съел суп, явно не задумываясь над его вкусом, потом быстро выпил кофе. Мы вышли на улицу, а затем, свернув в близлежащий сквер, какое-то время шли по аллее. Постепенно успокоившись, барон первым начал разговор:

– Я человек деловой и поэтому хотел бы сразу внести ясность. Кто вы, мне известно, а вот зачем я вам – не понимаю, поэтому скажу сразу: я весьма далек от планов Генерального штаба. Может теперь вы расскажете, чем я мог заинтересовать… вашу разведку.

Подполковник был сильным и уверенным в себе человеком. Вот и сейчас, как тогда в партизанском лесу, он снова показал себя настоящим мужчиной, расставив все точки над «i».

– Я все объясню, но для начала хочу задать вам один вопрос личного свойства. Что вы выберете, когда на одной чаше весов будет лежать верность Германии, а на другой – ваше личное благополучие, жизнь ваших дорогих и близких людей?

Фон Болен резко остановился. В глазах – гнев, пальцы сжались в кулаки. Ему очень хотелось кинуть мне в лицо оскорбление, а еще лучше ударить меня, но он сдержался.

– Я был о вас лучшего мнения. Угрожать жизни моим близким… это такая низость, что я даже выразить…

– Бросьте. Никто не собирается им угрожать. Призовите свой разум, барон, обдумайте еще раз, что я вам сказал, а затем попробуйте снова ответить на мой вопрос.

Это был не просто вопрос, а проверочный тест. Насколько я мог судить о немце, то в первую очередь тот был бизнесменом, любящим мужем и отцом, а только во вторую очередь патриотом. Впрочем, я мог и ошибаться. Если он сейчас скажет, что все отдаст во имя Германии, то на нем можно будет ставить крест как на будущем компаньоне. Именно так. Пока я добирался до Швейцарии, у меня было много времени обо всем подумать. О своей жизни и о том, что меня ожидает в будущем. Строить жизнь в Стране Советов во время правления Сталина мне совсем не улыбалось, и я решил: хватит плыть по течению. К тому же такого удачного стечения обстоятельств может больше и не быть. У меня были кое-какие знания из будущего, а у немца – большие деньги и весьма широкие связи в деловом мире. Если это объединить, то можно организовать неплохой бизнес. Вот только надо выяснить: кто он? Фанатик или делец?

– Я немец и люблю Германию, мою родину, но мои близкие для меня – это всё, – четко и твердо ответил барон после нескольких минут напряженного обдумывания ответа на мой вопрос.

– Именно это мне и хотелось от вас услышать, господин барон. Теперь я поясню свой вопрос. Мне хотелось говорить с деловым человеком, а не фанатиком фашизма, потому что только так мы сможем найти общий язык.

– Это вряд ли! У нас может быть общее мнение в отношении искусства или… семейных ценностей, но какие, помилуй бог, могут быть общие цели у немецкого офицера и русского коммуниста?

– Не разочаровывайте меня, господин барон. Обычно деловые люди интересуются предложениями, которые им делают, а уже потом делают выводы. Или вы не такой?

– Если я правильно вас понимаю, то вы хотите предложить мне какое-то общее для нас дело?

– Как ни удивительно, но у меня есть очень неплохие предложения. Вот только с этим пока не будем спешить. Мне просто хотелось бы знать, что если мое предложение будет выгодно для вас, вы сможете отбросить политическую чепуху и будете рассуждать, как практичный человек.

– Не сомневайтесь. Я практичный человек. Если у вас будет деловое предложение, выгодное для меня, то я его приму, – подполковник сделал паузу. – Давайте не будем ходить кругами, а перейдем к делу. Чего вы от меня хотите?

– Мне нужно все знать о переговорах представителя генералитета с Алленом Даллесом. Мы знаем, что такие переговоры были, и вы при этом присутствовали.

Барон какое-то время смотрел на меня, потом вдруг неожиданно спросил:

– Как вы собираетесь использовать эти сведения?

Этим вопросом он поставил меня в тупик. Я думал, что он начнет говорить о долге и совести, а он…

– Даже не знаю, что вам ответить. Хм. Думаю… что командованию нужны эти сведения, чтобы убедиться в лояльности или предательстве союзников. Вы что, смотрите на это в другом разрезе?

– Да. Я хочу убедиться, что с моими товарищами ничего не случится.

– Ничего точно не могу сказать, но думаю, нас нисколько не интересует кучка генералов-заговорщиков, а вот планы союзников насчет заключения союза Германией очень даже интересны.

– Хорошо. Именно в таком ключе я вам расскажу о состоявшихся переговорах. Только предупрежу сразу: никаких документов в их процессе не было составлено или подписано, так как они полностью провалились. Теперь слушайте…

Спустя двадцать минут он закончил и сказал:

– Вкратце это всё. Никаких записей при встрече не велось, никаких бумаг не было подписано, поэтому никаких письменных свидетельств предоставить вам не могу.

Я задал ряд вопросов, уточняя детали, а заодно откладывая в памяти главные узловые моменты переговоров, после чего сказал:

– Мне нужно от вас две вещи. Первое. Вы как можно быстрее выходите из рядов заговорщиков. Второе. Найдите для меня другой источник информации, который может вас заменить.

Теперь барон уже оторопело уставился на меня.

– Послушайте… как вас… Шнитке! Вас что, в самом деле заботит мое благополучие?! Вы ведь только что получили, что хотели! Что вам еще нужно?

– Господин барон, господин барон. Вы уже забыли, что я вам говорил о возможных деловых предложениях? А я нет! Мне не нужен в компаньонах мертвец?

– Почему мертвец? – сразу насторожился барон.

– Скажу коротко: останетесь в рядах заговорщиков – станете мертвецом. Объяснять не буду. Пока не буду.

Барон замотал головой, словно хотел таким образом привести в порядок свои мысли.

– Не понимаю я вас! Вы опять говорите какими-то загадками!

– Со временем, господин барон, – усмехаясь, успокоил я его, – вы все узнаете.

– Мне нужно знать все прямо сейчас!

– Я уже вам все сказал.

Какое-то время он испепелял меня взглядом, но потом сдался и буркнул:

– Даже если все так, как вы говорите, что я должен сказать своим товарищам?

– В таких делах я не советчик, но еще раз повторю: чем быстрее покинете их ряды, тем больше у вас и вашей семьи будет шансов уцелеть.

– Я должен понимать ваши слова…

– Еще раз подумайте о вашей замене.

– Я и сам не стремлюсь с вами сотрудничать, – раздраженно заявил подполковник. – Зачем вам это надо, тут я могу догадаться. Хотите таким образом снять меня с крючка?

– Вот видите. Когда хотите, вы можете логично мыслить.

После чего мы договорились с ним о встрече через две недели. Именно через это время у него будет возможность снова приехать в Берн.

Изложив все, что услышал от барона на бумаге, я оставил письмо на почте. Кроме этого, дал самую плохую характеристику на барона, которую только мог выдумать. Высокомерен, ненадежен, импульсивен, возможны срывы психологического характера. Такая характеристика говорила о немалом риске работы с ненадежным информатором, что автоматически исключало его из надежных и постоянных источников информации.

Спустя двое суток, снова наведавшись на почту, получил новые указания: продолжить с максимальной осторожностью разработку барона, когда тот вернется в Швейцарию, а пока мне было приказано заняться изучением контактов человека, адрес и приметы которого мне указали в письме. Им оказался крепко сложенный человек средних лет, журналист, аккредитованный при американском посольстве. Джеймс Нортон. За все время, пока я за ним наблюдал, он только дважды посетил пресс-центр, организованный специально для иностранных журналистов, зато рестораны и шлюх посещал часто и с большой охотой. Кроме этого, он довольно часто наведывался в кафе возле здания кантонального правительства, которое служило излюбленным местом встреч представителей многочисленных секретных служб. Случались и такие казусы: один и тот же секрет становился достоянием англичан, американцев и швейцарцев. Все зависело только от ловкости продавца. Местная полиция не трогала завсегдатаев кафе, так как здесь нередко бывали люди из контрразведки швейцарской Конфедерации. Как я сумел убедиться за время слежки, знакомств у американца хватало. Умение расположить к себе собеседника и неплохое знание немецкого языка были неплохим подспорьем в его шпионских делах. Слишком много и часто он общался с совершенно разными людьми, поэтому мне удалось установить только один его постоянный контакт. Он предпочитал один и тот же столик в ресторане «Нарцисс», причем каждый раз его обслуживал один и тот же официант. Если сказать честно, то самого факта получения или передачи информации я не видел. Впрочем, передо мной такую задачу и не ставили, да и понятно, ведь у меня не было ни опыта, ни достаточной квалификации.

Иностранные журналисты все были на виду, как у швейцарской секретной службы, так и у разведок других государств. Особенное внимание уделяли тем, кто имел прямую связь с посольством, так как лучшего способа хранения и передачи секретной информации и пожелать было нельзя. Ни для кого не было секретом, что американские и английские корпорации, которые продолжали вести дела с нацистами в течение всей войны, пользовались услугами своих дипломатов, которые находились в нейтральных странах. Для немцев все было проще. В Швейцарии во всех крупных городах на улицах пестрели вывески филиалов берлинских, мюнхенских и прочих немецких фирм, которые, и это было ни для кого не секрет, являлись прикрытием германских спецслужб.

Все, что сумел собрать по журналисту, ушло письмом через почту. То, чем мне приходилось сейчас заниматься, не вызывало во мне большого воодушевления, но теперь я трудился на благо своего будущего, а значит, мне требовалось показать себя с хорошей стороны, так как довести свой собственный бизнес-проект «Барон» до победного конца можно было, только находясь здесь, в Швейцарии.

Кое-какую теорию по методике слежения за объектом в городских условиях я получил еще в разведшколе и теперь отрабатывал и шлифовал полученные данные на практике. В итоге я знал наперечет все бордели и кабаки в Берне, но стоящей информации так и не получил. Мне было непонятно, зачем американец был нужен нашей разведке, пока в Берне снова не появился барон фон Болен. Направляясь к ресторану, месту нашей встречи, я сразу отметил автомобиль, стоящий прямо у входа. Не такси. Машина имеет мощный мотор. Зачем она стоит прямо у входа в ресторан? Водитель кого-то ждет? Но почему именно сейчас? Стоило мне это перебрать в своей голове, как моя интуиция тихо взвыла. Швейцарцы? Немцы? Американцы?

Дойдя до газетного киоска, стоящего на перекрестке, я стал медленно перебирать свежую прессу, одновременно перебрасываясь словами с продавцом. Со стороны это должно было казаться, что горожанин, прогуливаясь, решил купить свежую газету, а заодно поинтересоваться свежими новостями у продавца. Выдерживая свою роль обычного гуляки, спустя пять минут со свежей газетой в руках я перешел улицу и двинулся дальше, вот только не в ресторан, а мимо него. По другой стороне улицы, рядом со стоящей у входа машиной, шла довольно миловидная девушка. Делая вид, что заинтересовался ей, я скользнул глазами по автомобилю. За рулем сидел… официант из ресторана «Нарцисс».

«Человек Нортона. А я-то гадал. Хм. Получается, что журналист как-то связан с бароном? Или тот… работает на американскую разведку?»

Пройдя вперед, дошел до сквера и сел так, чтобы боковым взглядом видеть автомобиль, после чего развернул газету и сделал вид, что читаю. Это место я приметил еще раньше: хороший обзор входа в ресторан. Так я просидел минут двадцать, а барон так и не появился. Я уже встал, собираясь уходить, как вдруг увидел его выходящим из ресторана, а в следующую секунду обе двери автомобиля с правой стороны одновременно распахнулись. Судя по всему, барон приехал намного раньше и сидел в ресторане, обедал, а когда понял, что время встречи вышло, решил уйти. Вот только далеко уйти ему не удалось. «Официант» обратился к нему с каким-то вопросом. Похоже, спросил насчет дороги, так как немец протянул руку, показывая ему направление, и в этот самый миг второй агент, плечистый и рослый малый, подойдя почти вплотную к барону, нанес барону короткий и точный удар в солнечное сплетение, после чего тот согнулся пополам, беззвучно открыв рот. Когда я подошел к ним, бравые заокеанские ребята уже затолкали моего барона на заднее сиденье машины. «Официант» уже готовился сесть за руль, как увидел меня. Видно, и у него была хорошо развита интуиция, так как он сразу сунул руку за борт длинного плаща, но выдернуть ее не успел, захрипев после сильного тычка в горло. Верзила, уже успевший сесть в машину рядом со своей жертвой, попробовал выскочить, но, получив резкий удар в лицо ногой, завалился обратно. Мне хватило несколько минут, чтобы привести обоих в бессознательное состояние, после чего закинуть «официанта» в машину и уехать под испуганными взглядами немногочисленных прохожих и посетителей за столиком, стоящим у окна.

Место для разговора с кем-нибудь по душам я нашел еще в первые дни своего пребывания в Берне. На всякий случай. Теперь оно мне пригодилось. Сомнений в том, что меня скоро будет искать местная полиция, не было, так как добропорядочные швейцарцы уже наверняка сделали звонок в местное полицейское отделение. Это усугубляло и без того мое шаткое положение нелегала. Единственным плюсом в этой ситуации было то, что в этом ресторане я еще не был.

Приехав на место, я обыскал обоих агентов и машину, и нашел два пистолета, один из которых был с глушителем, запасные обоймы к ним, кастет, короткую дубинку, три пачки презервативов, початую бутылку с фруктовой водой, три сотни швейцарских марок, две пары наручников. При этом не нашел ни одного документа. Барон к этому времени пришел в себя и теперь молча наблюдал за моими действиями. Я повернулся к нему.

– Мы имеем двух американских агентов, которых привели именно вы. Вопрос. Отчего вы, дорогой господин, стали интересны американской разведке?

Задав вопрос, я стал внимательно наблюдать за лицом барона, пытаясь уловить возможные проявления лжи, но кроме растерянности и недоумения на нем ничего не было.

– Не знаю. Честное слово, не знаю.

Я повернулся к агентам, которые сейчас сидели на земле, скованные друг с другом.

– А вы что скажете мне на этот счет, господа из-за океана?

«Официант» оказался сообразительным и сразу попытался выкрутиться:

– Вы нас не за тех людей приняли! Нас наняли для того, чтобы получить у этого господина долг. Он задолжал деньги. Мы ничего не знаем. Нас наняли. Это всё.

В какой-то мере это объясняло наличие оружия, свинчатку и дубинку. Вот только меня такое объяснение не устраивало. Мне был нужен тот, кто послал их на дело. Но что делать с этими янки? Слишком было много свидетелей, и когда полиция найдет их трупы, то уже будет искать убийцу. Мне только этого для полного счастья не хватало! С другой стороны, если оставить их живыми, уже мне придется бежать и как можно дальше, так как американцы не простят мне эту выходку и будут искать меня не только сами, но и с помощью местной полиции. Впрочем, ответ отыскался сразу, стоило мне взглянуть на пистолет с глушителем, который я держал в своей руке.

– Дергаться не советую, – при этом я выразительно качнул стволом пистолета, после чего подошел к барону.

– Мне нужен адрес, по которому я смогу вас найти сегодня вечером.

Тот негромко, почти прошептал адрес, а затем коротко объяснил, как добраться до загородного поместья его родственников.

– Теперь уходите.

Когда фон Болен ушел, я вернулся к своим пленникам, которые внимательно наблюдали за мной.

– Господа, как вы находите мой английский? – спросил я их на английском языке.

Оба агента сделали вид, что не поняли меня.

– Не понимаете. Тогда, может, вы швейцарцы? – вопрос был задан уже на немецком языке.

«Официант» сразу радостно осклабился. Такой вариант развития событий его устраивал.

– Да. Мы швейцарцы. Нас наняли для…

– Кто нанял?

– Мы… работаем через посредника. Поступает заказ…

– Всё! Можешь дальше не продолжать, – я усмехнулся. – Раз не хотите по-хорошему…

В прежней жизни, будучи наемником, мне не раз приходилось сталкиваться с американцами. Так вот они, в большинстве своем, почему-то пребывали в непонятной для меня уверенности, что все остальные народы чуть ли не обязаны им всем, а вот они – только Господу Богу! Вот и сейчас эти двое заокеанских господ, налитые до бровей своим превосходством, пытались изобразить из себя героев, но уже спустя пятнадцать минут после начала допроса превратились в обычных запуганных мужиков, которые, роняя слезы и сопли, наперебой стали рассказать мне все, что знали.

Эта история началась совсем недавно, в конце апреля 1944 года, когда обер-лейтенант Люфтваффе Вильгельм Йохнен со своим экипажем в воздушном бою сбил два английских бомбардировщика и в погоне за третьим пересёк границу Швейцарии, но при этом его истребитель был поврежден и совершил посадку на швейцарской авиабазе Дюбендорф.

Дело в том, что ночной истребитель был оснащён секретным радиолокатором «Лихтенштейн SN-2» и пушечной установкой «неправильная музыка» на борту. Немцы сначала вознамерились совершить диверсионный рейд на швейцарский аэродром, чтобы уничтожить истребитель, но стоило начальнику внешней разведки бригаденфюреру СС Вальтеру Шелленбергу узнать об этой операции, как он срочно решил вмешаться. Воспользовавшись хорошими личными контактами с руководителем швейцарской разведки бригадиром Массеном, Шелленберг добился взаимовыгодной сделки: Германия согласилась продать Швейцарии 12 ночных истребителей, а швейцарская сторона в присутствии немецких представителей должна была уничтожить самолёт Вильгельма Йохнена.

Американцы узнали об этой сделке несколько дней назад и попробовали договориться со швейцарцами, но те наотрез отказали. Одновременно с полученной информацией они узнали, что буквально на днях в Швейцарию приедут германские представители, для того чтобы лично наблюдать за уничтожением самолета. По чистой случайности в один вагон вместе с людьми Шелленберга сел барон, и надо же было такому случиться, что один из эсэсовцев из комиссии оказался его хорошим знакомым. По приезде, когда представителей встретили и повезли в гостиницу, барон не отказался от приглашения и поехал вместе с ними. Американский агент, следивший за встречей, сделал правильные выводы в отношении барона. Очень хороший знакомый. О чем и доложил своему шефу. Об этой сделке кроме американских спецслужб, естественно, узнали и представители американских корпораций. Как они могли упустить такой лакомый кусок пирога? И тогда американскому разведчику Джеймсу Нортону было сделано завидное предложение: сто тысяч долларов в обмен на секретный радиолокатор «Лихтенштейн SN-2». Тот прекрасно понимал, что шансов у него мало, но громадная сумма притягивала агента как магнитом, так как американский разведчик несколько дней тому назад крупно проигрался в карты и теперь на нем висел долг, который ему нужно было отдать через три дня. Где взять деньги, он даже не представлял, а тут был шанс.

Нортон исходил из ошибочного варианта, считая, что немцы снимут все секретное оборудование с самолета и увезут с собой. Такой вывод он сделал из-за наличия в германской комиссии авиационного инженера. Еще он понимал, что времени у него мало, раз немцы уже прибыли в Берн, но чтобы что-то предпринять, срочно нужна была информация. К людям Шелленберга ему не подступиться, так как сразу по приезду те оказались под охраной швейцарской секретной службы. Единственным источником возможной информации оставался этот немец. Американец сомневался, что тот имеет отношение к ведомству Шелленберга, но кое-что он все же может знать.

Из объяснений мне стало понятно главное: американский разведчик повелся на деньги и стал действовать по собственной инициативе, а значит, связать его с бароном, а уж тем более со мной практически невозможно. Взяв с собой «официанта», я оставил другого пленника в наручниках. Спустя двадцать минут «официант» позвонил из телефонной будки своему боссу и назначил встречу, после чего занял заднее сиденье, правда, уже в бессознательном состоянии. Приехав в условленное место, я стал дожидаться прихода американца. Джеймс Нортон появился несколькими минутами позже и, увидев знакомый автомобиль, сразу направился к нему, но, не успев сделать и нескольких шагов, как остановился, увидев за рулем незнакомого человека, а уже в следующую секунду на него смотрели два пистолетных ствола. В тишине переулка, расположенного на окраине города, раздалось несколько выстрелов. Прошитое пулями тело американского разведчика еще только падало на землю, как автомобиль сорвался с места и исчез за ближайшим углом. Вернувшись на место, где оставил второго пленника, я разрядил пистолеты, после чего заставил американцев оставить свои отпечатки на их рукоятках. Демонстративно опустил оружие в бумажный пакет, после чего сказал:

– Ваш босс, Джеймс Нортон, был убит полчаса тому назад из этих самых пистолетов, на рукояти которых отчетливо зафиксированы ваши отпечатки пальцев. Я вас обрадовал? Нет? Тогда у меня есть для вас еще одна радостная новость. Через два дня эти пистолеты с вашим описанием окажутся в главном управлении полиции Берна. Надеюсь, вы правильно меня поняли? Если так, то время пошло!