Текст книги "Смерти вопреки: Чужой среди своих. Свой среди чужих. Ангел с железными крыльями. Цепной пёс самодержавия"

Вечером народ, несмотря на усталость, ел без особого аппетита, бросая косые взгляды на сундуки и мешки, сложенные в кучу. Несомненно, у всех на языке вертелся один и тот же вопрос, но задал мне его молодой и смешливый Трофим Казанец:

– Теперь, вы, стало быть, богач, Сергей Александрович?

– В какой-то мере, Трофим. Все эти сокровища пойдут в государственную казну, там их опишут, положат в государственную казну, а затем мне выплатят какую-то часть.

– А если бы вы сами по себе приехали, то как? – спросил меня один из братьев-проводников.

– Честно говоря, не знаю. Скажу только одно, к богатству я, скажем так, равнодушен.

– Эх, а я бы гульнул на них так, чтобы люди долго вспоминали о том, как гулял казак Семен Шкандыба! – тут же высказался один из казаков.

– Не, деньги надо с толком тратить! – неожиданно возразил ему Трофим. – Я бы свадьбу сыграл… царскую!

Я повернулся к нему:

– Когда свадьба, казак?

– Скоро, Сергей Александрович! Согласие родителей Насти получил, день венчания назначен, осталось только с холостой жизнью распрощаться! Вот приедем домой, соберемся в трактире и отметим это дело! Правильно я говорю, братья?!

Кругом засмеялись, послышались поздравления и шутки. Я смотрел на лица казаков, слушал их и вдруг понял, что в этих людях, простых и открытых, не было зависти. Нет, они завидовали моей удаче, но черной зависти, отравляющей сердца, у них не было. Как и у проводников.

Перед тем как ложиться спать, ко мне подошел урядник.

– Сергей Александрович, надо охрану выставить. Предлагаю в три смены ставить пары: одного казака и одного из ваших охранников. Вы как?

– Добро, Николай Трофимович.

Спал я, видно, крепко, так как проснулся не сам, а меня разбудили. Раскрыл глаза. Возле меня стоял урядник с Трофимом Казанцом. Лица у обоих напряженные и строгие. Поднялся. В лагере уже никто не спал, и что хуже всего, люди разделились на отдельные группы, бросая друг на друга неприязненные взгляды. Что, черт вас возьми, произошло?! Неожиданно сердце екнуло: «Сокровища!» Бросил взгляд на сундуки и мешки. Вроде все нормально.

– Слушаю вас.

– Тут такое дело, – тихо сказал урядник. – Вор у нас объявился.

– Кто? Что украл?

– Ваше золото. Монеты, – ответил мне Казанец, глядя мне прямо в глаза. – А кто… не знаем.

– Гм. А это что означает? – и я кивком подбородка показал на две группы за их спинами.

– Скажу прямо, – урядник посмотрел мне прямо в глаза. – Кто-то из ваших людей взял.

– Откуда такая уверенность?

– Как мы и решили: ночью дежурили три группы по два человека. Под утро заступил Трофим, а через час с лишним пошел, чтобы справить малую нужду. По возвращении проходил мимо сундуков. Вдруг глянь, в снегу что-то блеснуло. А это вон что, – и он протянул мне золотую монету.

– Где?

– В паре шагов от сундука, – уточнил молодой казак.

– Гм. Что вы предлагаете?

Взгляд урядника стал мягче.

– Значит, доверяете, Сергей Александрович? – уточнил он.

– Доверяю.

– Тогда мы вот что сделаем, – урядник наполовину развернулся и позвал братьев, которые сейчас сидели у костра с непонимающими лицами. Когда те подошли, подозревая что-то недоброе, обратился к обоим: – Из сундука пропало золото. Вы…

– Николай Тимофеевич! Вы же нас с детства знаете! Батю нашего знаете! Мы не в жисть чужого не возьмем! – раздались голоса братьев, в которых переплелись испуг и обида.

– Молчать! Оба! Не о вас речь! Попробуйте найти, где вор золото спрятал. Думается мне, что он набил монетами карманы, а затем поблизости закопал. Ведь он не дурак – при себе держать не станет.

– Так это… Чего не попробовать…

Монеты были найдены через полчаса. Их зоркие глаза нашли тщательно затертый след.

– Вот, – и Фома протянул мне туго набитый полотняный мешочек с завязанными на горловине ремешками. – А обувка похожа… – Неожиданно он замолчал и опустил глаза.

– Говори, как есть.

– У вашего… Вон того, – и он показал в сторону Ильи Решетникова. – У него задники каблуков сильно стоптаны.

Все уставились на агента. Казаки с осуждением, охотники с жалостью. Сохатый, недолго думая, схватил своего подчиненного за грудки и, яростно сверкая глазами, заорал:

– Говори, сучий сын!! Правду говори!!

– Так я… ничего! Не брал я!! Пусть докажут!

Он попытался оторвать руки Сохатого, но не смог.

– Уже доказали, урод!!

– Ничего не доказали!! И не докажете!! – в голосе филера были страх и ярость.

Когда ему наконец удалось вырваться из рук Сохатого, он отскочил на два шага назад и попытался выхватить оружие, но был сбит с ног казаками, которые заломили ему руки, заставив встать на колени. Пару минут он дергался, пытаясь вырваться, а потом вдруг разом обмяк, поник и опустил голову.

Я спросил его:

– Ты украл?

– Бес попутал, – не поднимая головы, тихо ответил он.

– Ты только что вылетел со службы, но это не все. Алексей Мефодьевич, – подозвал я старшего агента. – Что делать будем?

– Воля ваша, господин Богуславский. Вам решать.

Старший агент, несмотря на внешнее спокойствие, был разъярен и зол. Ведь Решетников не только сломал этим поступком свою жизнь, но и поломал карьеру старшего агента, который отвечает за своих подчиненных. С минуту я думал, а потом сказал:

– Как только мы возвращаемся в Тобольск, ты, Решетников, пишешь рапорт по начальству об уходе. Причину сам найдешь, а Сохатый проследит за этим. И последнее. Уйдешь без послужного списка, так что как ты будешь зарабатывать на хлеб – думай уже сейчас.

Только сейчас бывший филер понял, что его ожидает, и поднял голову.

– Ваше благородие, господин Богуславский, вы же меня на голодную смерть обрекаете. Я же больше ничего не умею. Кем же…

– Тебе было уже сказано: думай. На это все! Теперь давайте завтракать, а затем начнем собираться!

Когда после завтрака я укладывал свои вещи, ко мне подошел старший филер и тихо сказал:

– Спасибо вам большое, Сергей Александрович. Век не забуду вашей доброты.

По прибытии в Тобольск я озадачился мыслью, где хранить сокровища до прихода парохода, но потом решил, раз городских властей озадачили по поводу мне повсеместной помощи, так теперь это время настало, и отправился к губернатору, но оказалось, что тот занемог, зато вице-губернатор Гаврилов Николай Иванович без малейшего промедления меня принял. Стоило мне изложить свою просьбу, как вопрос сразу был решен.

– Сергей Александрович, а как насчет хранилища банка? Подойдет?

– Вполне. Спасибо.

– А теперь не томите душу, расскажите о ваших приключениях!

После короткого рассказа последовал вопрос: нельзя ли хоть одним глазком поглядеть на легендарные сокровища?

Отказать было как-то невежливо человеку, только что решившего мою проблему, и я дал согласие. Выйдя на улицу, я подошел к казакам, охранявшим сани с ценным грузом, и сказал:

– Сейчас доставим груз в банк, и вы свободны, но расставаться просто так с вами не хочу. Хорошие вы люди, душевные, поэтому хочу вам, казаки и охотники, уважение оказать. Как насчет того, чтобы посидеть одной компанией за столом в трактире или ресторане, который укажете?

– Да! Это дело! Согласны! – сразу послышались веселые голоса со всех сторон.

– Я плачу и никаких возражений по этому поводу не принимаю, но при этом есть просьба: выделите человека от общества, чтобы помог мне со столом.

– Да тут и выбирать нечего! Толкунова! Ваську! – разом загомонили все. – Он у нас главный обжора!

Урядник довольно усмехнулся в усы, видно, и ему по душе пришлось мое предложение, после чего скомандовал:

– Отставить разговоры! Едем!

На следующее утро я отправился в банк и принялся за работу. Сначала сам лично переложил все сокровища в предоставленные мне тяжелые сундуки с навесными замками, а заодно составил общую опись. Не успел закончить работу, как стало прибывать городское начальство с женами для осмотра сокровищ. Жены и дочери отцов города громко ахали и шумно восторгались богатствами хана, при этом их супруги откровенно косились на своих мужей, но те, замечая их взгляды, виновато опускали глаза и разводили руками, означая тем самым, что сделать ничего не могут. Это не обычный старатель, которого можно запугать, а затем содрать три шкуры, а доверенный советник самого царя. Если у большинства в глазах горела только алчность при виде золота и драгоценных камней, то для меня большим и неожиданным исключением стал жандармский подполковник. Быстро пробежав глазами по содержимому остальных сундуков, он остановился у одного, куда были ссыпаны монеты, после чего извлек из кармана лупу и стал изучать монеты, с таким старанием и вниманием, что я заподозрил в нем коллекционера. Он настолько увлекся этим занятием, что даже не заметил, как остальные приглашенные собрались уходить. Отвлек его от этого занятия полицмейстер, который, подойдя, громко сказал, подтвердив мое предположение:

– Все! Пропал наш коллекционер! Вон как влюбленно разлюбезные свои монетки рассматривает!

Тот словно очнулся, оглянулся и, когда увидел, что все уже уходят, сказал:

– Извините, господа! Никак не хотел вас задерживать! Идемте!

Я стал прощаться со всеми, а когда дошла очередь до подполковника, неожиданно спросил:

– Леонид Андреевич, а вы случаем Иконникова не знаете?

– Профессора Иконникова? Антона Павловича? Кто же его из коллекционеров не знает? Его коллекция на весь мир прогремела, а представленный в его коллекции период Древнего мира выше всяких похвал! Такого подбора…

– Извините, что перебью вас, но не могли бы вы помочь отобрать для него наиболее интересные монеты. Мы с профессором хорошо знакомы, поэтому мне хотелось бы его порадовать.

– Сочту за честь!

Расстались мы весьма довольные друг другом. Он мне помог отобрать два десятка наиболее ценных, по его мнению, в историческом плане, монет, но и сам не остался внакладе, когда я предложил ему отобрать несколько монет для своей коллекции.

Вечер я провел вместе с казаками и братьями Дементьевыми в трактире под названием «Казачий курень», так как на спиртное уже был снят запрет, поэтому среди уставленного едой стола стояли бутылки с вином и казенной водкой. Мне не хотелось выглядеть боярином, раздающим награду слугам, поэтому, перед тем как сесть за стол, я подошел к уряднику.

– Николай Тимофеевич, можно вас на минуточку.

– Слушаю вас, Сергей Александрович.

– Вот возьмите, – и я сунул ему в руки пачку банкнот и мешочек с монетами. – Вам и всем остальным – по пятьдесят рублей и золотой монете на память от меня лично. Еще сто рублей на свадьбу Трофиму Казанцу. И последнее. Дарю вам всем, или, как вы говорите, обществу, коня и возок.

– Вы что! Не надо…

– Это подарок! Делайте с ним, что хотите! Так мне ответил старший приказчик купца Саватеева, теперь то же самое я говорю вам. Все! Идемте к столу.

На следующий день, по приходе парохода, я загрузился с сундуками на борт, но мои заботы, по большей части, закончились только тогда, когда я загрузил опломбированные сундуки в специальный охраняемый вагон, а сам сел в купе второго класса. Огляделся и облегченно вздохнул. Тепло. Хорошо. Все, вернулся в цивилизацию! Скоро буду дома! Беспокойство и хлопоты, связанные с хранением и перевозкой, закончились. На душе стало спокойно, и мысли в голове остались только радостные или, как сейчас говорят, «благостные».

«Эх, хорошо! Скоро приеду домой. Увижу Свету…»

Какое-то время, наслаждаясь наступившим умиротворением в душе, смотрел в окно, на суету людей, пока паровоз не отошел от перрона, затем сладко потянулся и вдруг понял, что здорово устал за последние три недели. Пусть не физически, но постоянное нервное напряжение – тоже немалая нагрузка, а именно оно не отпускало меня все это время.

«Подремать? Или дождаться обеда?» – тут взгляд упал на ворох газет, купленных мною на вокзале, и я воскликнул:

– Вот что мне надо! А то ведь совсем оторвался от цивилизации! Ну-с, посмотрим, что с Россией за три недели моего отсутствия произошло!

Первые страницы почти всех газет пестрели сенсационными сообщениями с Кавказского фронта. Оказалось, что войска генерала Юденича, усиленные новыми частями, которые были укомплектованы солдатами и офицерами, прошедшими германский и австрийский фронты, три дня тому назад перешли в наступление по всему фронту. Противостоять широкомасштабному наступлению потрепанные турецкие части просто не смогли, начав отступать. Германские военные советники делали все, чтобы спасти положение, но в той ситуации, в которой оказалась Турция, их советы были просто бесполезны, так как турецким генералам, прежде всего, требовались свежие силы, которые просто негде было взять. Германия, не сумев закончить войну в Европе молниеносным ударом, увязла в фортификационной войне и не была способна чем-либо помочь своему союзнику. Русские солдаты, в противовес турецким аскерам, воевали бодро и зло, зная, что эта война последняя и, закончив ее, большинство из них окончательно вернется домой, к мирной жизни. Николай II ждал этой победы не меньше своих солдат, так она воплощала в себе две вековечные мечты российских правителей: освобождение от власти мусульман города-колыбели православия Византии и захват проливов Босфор и Дарданеллы.

Как оказалось, два дня тому назад турки попытались переломить ситуацию и решились на большое сражение, но были разбиты наголову и позорно бежали, преследуемые русской кавалерией и казаками, что окончательно подорвало боевой дух турецкой армии, и над страной навис призрак нового военного переворота. Хотя султан Мехмет V оставался главой османского государства, фактическая власть в стране принадлежала трем военным и политическим лидерам младотурок – Энвер-паше, Талят-паше и Джемаль-паше. После этого разгрома говорить о каком-то сопротивлении было не только бессмысленно, но и опасно, так как триумвират понимал, что продолжение войны просто оттолкнет от них большинство генералов и политиков, которые их до этого времени поддерживали, что означало: их головы станут новым украшением стены султанского дворца. Чтобы спасти то, что осталось от армии, а также свои драгоценные жизни, триумвират запросил мир. О чем сейчас и писали газеты.

В Персии происходило то же самое, что и в Турции. Корпус генерала Баратова, получив значительное подкрепление из казаков, пехоты и артиллерии, стал единственной серьезной силой в стране, невзирая на военное присутствие англичан, которым оставалось тихо радоваться, что их здесь еще терпят.

Последней точкой, поставленной на европейском фронте, стало полное освобождение Румынии и остановка русских армий на границе с Болгарией. После поражения Австро-Венгрии болгарские войска предпочитали отступать, не вступая в бой с русскими солдатами. Сейчас в столице, со дня на день, ожидали приезда членов болгарского правительства с предложением мира.

Несмотря на то, что военным победам России в газетах уделялось намного больше места, чем остальным публикациям, мне все же удалось найти для себя в куче других новостей о внешней политике интересное сообщение. Правда, было не совсем ясно: это в действительности происходит или просто досужие выдумки журналистов. Новость касалась поднятой темы тайных переговоров о заключении мира Германии с Францией и Англией, а в основе их лежало плохое экономическое положение Германии, которое вместе с постоянно растущим ростом революционных выступлений в стране подрывало способность страны продолжать войну до победного конца.

Отложив последнюю прочитанную газету, я вдруг подумал о том, что во всем том, что мною прочитано в газетах, есть немалая толика и моего труда. Это чувство гордости сформировало следующую мысль о том, что я, похоже, состоялся как человек и как личность.

«Появившись в этом мире, я многого сумел достичь, как для себя, так и для России. Интересно, это я похвалил себя или просто элементарная констатация фактов? Гм. Если со мной, так или иначе, ясно, то вот насчет державы… еще далеко не все определено. Сделано, конечно, немало, но сколько начатых и незавершенных дел! Только и радости, что успел…»

Мысли скользнули дальше, и я стал перебирать в уме все те изменения, что произошли в России за последний год, пропустив их через призму только что прочитанных газетных статей.

«Самым первым и личным достижением можно считать то, что мне удалось удержать корабль по названию «Россия» на прежнем курсе, не дав ему сбиться с пути и не затонуть, наткнувшись на рифы междоусобной войны, при этом сохранив самодержавие и род Романовых. Да! Чуть не забыл! За что и получил три прозвища: царский палач, душитель свобод, а также почетное звание ЦЕПНОГО ПСА САМОДЕРЖАВИЯ… – Я усмехнулся. – Продолжим перечисление достижений. Начнем…

Внутренняя политика, проводимая государем, была направлена на постепенное улучшение жизни простого народа, что было видно невооруженным глазом. Фабричные законы, так и привилось это название в народе, были приняты и работали во всех крупных промышленных городах России. Теперь принимались меры, чтобы принять их повсеместно, во всех уголках империи, именно поэтому всяческое противодействие промышленников этим законам стало караться крупными штрафами и судебными расследованиями, причем откупиться, как раньше, стало практически невозможно, так как чиновники, читая и слыша о судебных процессах, понимали, если что, им такой же доли не избежать. Пусть улучшения условий жизни рабочих и крестьян шли медленно, но они все равно менялись, при этом неуклонно и повсеместно становясь стандартом новой, лучшей, жизни. Исчезли длинные очереди, прекратились перебои с продуктами и топливом, а значит, вернулись прежние цены, снова четко и бесперебойно стали работать железные дороги. Всеобщему воодушевлению и подъему в народе в немалой степени способствовали победы русской армии. Разгром и капитуляция Австро-Венгрии, освобождение Румынии, разгром турецких армий на Кавказском фронте – все это способствовало вере народа в путь, избранный царем. К тому же благодаря быстрым и решительным действиям особого корпуса жандармов, новым жестким законам и «народной политике» царя, было покончено с оппозицией, которая своими действиями подрывала основы и миропорядок вековых устоев империи.

Параллельно с демобилизацией солдат, количество которых сейчас перевалило за миллион, полным ходом шло увольнение офицеров, в первую очередь выпускников военного времени. Именно они, по большей части, являлись в армии агитаторами и зачинщиками беспорядков. Солдаты, в основе своей крестьяне, читая письма от родных и близких, начали понимать, что жизнь меняется к лучшему, и переосмысливать то, что им вбивали в головы революционеры. Если процесс в армии шел сравнительно легко, то на морском флоте все оказалось намного сложнее. Корабли, экипажи которых были укомплектованы, по большей части, рабочими, были замкнутыми на себя группами, а значит, более закрытыми для агентов охранки, что и продемонстрировал мятеж офицеров и моряков в Кронштадте. Несмотря на запрет деятельности различных партий и повсеместные аресты революционеров, подавляющая масса народа так и осталась в неведении особых прав жандармов, так как эта сторона их работы просто не коснулась, даже больше того, люди ее одобряли. Была еще одна сторона деятельности особого корпуса, которую можно было определить выдернутым куском текста из секретных инструкций, полученных жандармскими управлениями: «имеют право задерживать и вести следственные действия в отношении любого человека, невзирая на чин и должность». Это уложение не осталось на бумаге, как в прежние времена, а было подтверждено сотнями уголовных процессов, которые дали понять богатым и правящим классам, что на их шеи надели поводки, а если понадобится, то они в любую минуту могут превратиться в удавки.

Из действительной армии были отозваны и возвращены на прежнее место службы части и подразделения корпуса пограничной стражи и отдельного корпуса жандармов. Помимо этого указом императора с 1 января 1917 года отдельный корпус пограничной стражи был выведен из-под руководства министра финансов, став отдельным родом войск.

Новые порядки коснулись армии и флота. В 1915 году во время большого отступления среди солдат получило распространение явление «самострела», поэтому была введена смертная казнь «самострельщикам», а за неисполнение приказа – телесное наказание розгами. Теперь указом императора они были отменены.

На поток было поставлен выпуск нового оружия. Пистолет для офицерского состава, который в ближайшем будущем должен был сменить наган, легкие пулеметы и автоматические винтовки КБ Федорова. Проверка новых видов оружия в боевых условиях еще раз показала, что не перевелись еще на Руси оружейники. Сейчас, насколько мне было известно, в конструкторском бюро под руководством генерала Федорова полным ходом шла разработка тяжелого пулемета и двух типов пистолетов. На этом же заводе был налажен выпуск снайперских винтовок и глушителей под пистолеты. Правда, пока в небольших количествах.

Первый полк особого назначения стал первым ростком, из которого, я так надеялся, вырастут войска специального назначения. Немалой поддержкой им должна стать первая в России школа диверсантов и снайперов, первый выпуск которой с успехом показал себя на Кавказском фронте. Появился в армии совершенно новый род войск. Штурмовой батальон. Они отличались от обычных подразделений новым оружием, большим количеством пулеметов, подсумками с гранатами и немецкими касками «Stahlhelm», которые были тайно закуплены в Германии в количестве пяти тысяч штук. Мне также было известно, что русские конструкторы вели полным ходом работы по созданию своей каски, на основе германского шлема.

Шлем просто необходим армии, и почему император так долго сопротивлялся этому новшеству – просто не понимаю. Кстати, вспомнил. Прямо перед моей поездкой телефонировал генерал Федоров и просил приехать, чтобы присутствовать на первых испытаниях тяжелого пулемета. Хм. Все-таки сработала моя идея. И результаты получились отменные. Но, главное, люди! Не за страх, а за совесть работают!»

Насколько мне было известно, нечто подобное сейчас происходило при создании работы конструкторского бюро воздухоплавания. Там взял на себя бразды правления Игорь Иванович Сикорский. Он был немало удивлен, когда ему предложили дополнительное финансирование, помещение, а также новый металл – дюралюминий, как основной материал для строительства будущих аэропланов. Если КБ Федорова получало в полном объеме государственную поддержку, то на развитие воздухоплавания давались довольно ограниченные средства, поэтому я, как мог, поддерживал авиастроителей своими деньгами. Из тех последних известий, которые время от времени получал, мне было известно, что разработана совершенно новая модель и теперь КБ воздухоплавания на ее основе вплотную занялось разработкой истребителя.

В какой-то мере успехи русских конструкторов я мог считать своей заслугой. Убрав бюрократические препоны и бытовые заботы, дал умным и талантливым людям нормальные условия и средства, чтобы они могли заняться тем, для чего созданы. Спокойно творить, изобретать, экспериментировать. Таким образом, я невольно стал шефом воздушного флота Российской империи. В придачу к этому меня, наверно, можно считать родоначальником танковых войск. Несколько раз я вел разговоры с императором о выделении денег на создание новой, мощной, броневой машины – танка, пока тот, наконец, не уступил мне и не подписал указ о создании КБ для разработки новых типов боевых машин. Тут мне в какой-то мере повезло. Я только начал ломать голову, кому поручить организацию такого инженерного бюро, как вдруг с делегацией, отправленной в Америку для переговоров с Фордом, приехал американский инженер Дж. Уолтер Кристи.

В свое время я просил инженеров, которые поехали в составе этой делегации, поискать специалистов в области бронетехники, желающих работать в Российской империи.

Кристи прельстила не столько щедрая оплата его услуг, сколько открывающиеся перед ним громадные возможности в области конструирования бронетехники. В итоге, первое в империи инженерное бюро по конструированию танков возглавил американец. В империи не было подобных ему специалистов, и я боялся, что у нас некому контролировать его работу, к тому же он мог оказаться аферистом, ищущим легких денег, но, увидев, спустя семь месяцев, выезжающий из ангара танк, пусть даже мало схожий с современной машиной, я успокоился. К тому же, к моему удивлению, испытания показали, что эта машина имеет хорошие скоростные и маневренные характеристики, но при этом очень слабо вооружена. На ней был установлен тяжелый пулемет разработки КБ Федорова. Несмотря на многочисленные недостатки, выявленные в ходе испытаний, БМ-1 (боевая машина, такое она получила официальное название) представляла собой определенный прорыв в области танкостроения для этого времени. Не знаю, удивлялся бы я или просто посмеялся тому обстоятельству, если бы узнал, что именно с двух прототипов танка Кристи, купленных советским правительством у этого американского инженера в 1930 году, началось их серийное производство в Советском Союзе.

Основательный толчок был дан и развитию железных дорог. Мне в свое время стало известно, что еще перед войной, в 1913 году, был составлен план развития железных дорог, по которому намечалось построить две новые железнодорожные магистрали, усилить пропускную способность стратегических участков, увеличить паровозный парк. Эти работы подлежали выполнению в две очереди, но из-за недостатка финансирования нередко прерывались и в своем большинстве оказались незаконченными. Так как вероятность новой войны с Германией никуда не исчезла, то сейчас требовалась достройка стратегических линий, уже находящихся в процессе сооружения. Вместе с министром путей сообщения мне удалось уговорить императора выделить из казны денег на достройку стратегических линий и продолжение строительства Мурманской железной дороги.

Если на железные дороги мне пришлось выбивать деньги, то вопрос о возрождении автомобильной промышленности решился сравнительно легко и быстро. Первая мировая война стала показательным примером, выявив острую потребность русской армии в автомобилях, и царь об этом прекрасно знал. В апреле 1917 года царским правительством были выделены средства на строительство трех заводов, два из них должны были быть построены в центральной части страны и третий – на юге России. Для создания этих заводов полного цикла производства – от добычи руды и выплавки металла до выпуска готового автомобиля – были приглашены инженеры Генри Форда. За основу собирались брать его самый современный завод в автомобильной промышленности – хорошо освещённый и вентилируемый «Хайленд парк» с конвейерным производством.

Вместо проворовавшегося военно-промышленного комитета было организовано Военно-промышленное общество. Оно было представлено следующими направлениями: военная амуниция, автомобильный транспорт, авиация, бронетехника, военный флот и связь. Предварительно было разослано приглашение ста тридцати промышленникам, фабрикантам и банкирам, из которых прибыло чуть больше половины. Остальные, очевидно, решили посмотреть со стороны, что из этого всего получится. Каждый из прибывших гостей являл собой хитрого, увертливого и умного дельца, при этом и они имели свои слабости. Несмотря на богобоязненность, многие банкиры и фабриканты, особенно из бывших купцов, имели непомерную гордыню и тщеславие: «Мои пароходы везут по рекам России муку и лес! На моих заводах работают тысячи рабочих! Всего этого я сам всего добился!»

На многие начатые работы и проекты нужны были деньги, и немалые, поэтому я решил сыграть на их слабостях. Именно поэтому первое торжественное заседание правления открыл император, а чтобы бывшие купцы и фабриканты прониклись, что военно-промышленное общество – это вам не абы что, были созданы красивые памятные значки, блокноты, а к ним авторучки, копии фирмы «Паркер», но уже с зажимом на колпачке, которые были розданы им в качестве сувениров. Корпуса ручек были изготовлены из серебра, а на одной стороне колпачка было красиво выгравировано имя и фамилия владельца. Все они, умные люди, поняли, что им оказывается подобный почет не за красивые глаза, но оказанный им торжественный прием сыграл, как оказалось в дальнейшем, свою роль.

С докладами перед промышленной элитой выступило несколько человек из промышленников и банкиров, представлявших Военно-промышленное общество, а также начальники КБ генерал Федоров и Сикорский. В основе всех речей и докладов открыто выраженная просьба: дайте деньги на подъем оборонно-военного комплекса сейчас, а года через три, когда опытные образцы пойдут в производство, вы получите военные государственные заказы на много лет вперед. Многие сидевшие в зале скривились. Еще бы! Вкладывать деньги в разработку опытных образцов, а там еще неизвестно, что из этого получится! Правда, то, что было сказано о льготах, слушали внимательно и с интересом. Государственные субсидии в размере пятидесяти процентов предлагались тем, кто займется авиацией и бронетехникой, как самыми непопулярными среди купцов и промышленников направлениями. К закрытию заседания на лицах у многих я видел скептические улыбки. Вкладываться в то, что будет давать деньги лишь в далекой перспективе, мало кому могла понравиться, поэтому на второй день пришло меньше половины из вчерашнего состава. Если вчера они только слушали, то сегодня приступили к конкретной реализации проектов. Переговоры с промышленниками продолжались еще два дня, и в результате на заводах Сибири и Урала появились три новых КБ.

Затянувшаяся война постепенно разрушала экономику, торговлю и сельское хозяйство воюющих держав. В отличие от них, в России благодаря нововведениям в деревне и появлению свыше миллиона демобилизованных крестьян сельское хозяйство получило существенный скачок. Согласно данным комиссии по переселению уже около пятидесяти тысяч крестьянских семей дали свое согласие на переезд и, получив документы на льготы и подъемные деньги, поехали осваивать сибирские просторы. Все больше заводов стали переходить на производство продуктов и товаров для нужд народа, а следом стала расти доля и внешней торговли. Восстановились торговые связи с Германией и Австрией. От них мы стали получать станки, паровозы, вагоны, запчасти для автомобилей, а в ответ отправляли зерно, фураж, продукты питания и металл. Зная об отношениях союзников к России, я с некоторым удивлением прочитал, что в Петербург приехала делегация французских торговцев и промышленников. Экономика Французской республики в результате разрушительной войны находилась в шаге от катастрофы, и поэтому правительство пошло на столь непопулярный и отчаянный шаг. Растерянные и испуганные беженцы, бросая дома на оккупированных немцами территориях, пополняли ряды безработных. После захвата немцами части территории Франции многие промышленные связи оборвались, заводы и фабрики начинали работать с перебоями, а то и вовсе останавливались. Плохо было с топливом, керосином и транспортом. Немногим лучше обстояло дело с сельским хозяйством. К тому же год оказался неурожайным. Именно поэтому французской торговой делегации было нужно многое, начиная от продуктов питания до металла и винтовок. Естественно, что самым первым условием восстановления торговых отношений стало возвращение русского золота, находящегося во французских банках. Отдавать то, что уже считалось своим, французам явно не хотелось, но приближающийся экономический коллапс просто не дал им выбора. Не успели французские торговцы освоиться, как в Петербург прибыла делегация из Австрии, что заставило французов резко пойти на уступки. Они не знали, что австрийцы прибыли с тайной миссией: просить военной помощи у России. Карл I хотел принудить Венгрию вернуться в состав империи при помощи русских штыков, в чем ему было отказано, хотя при этом царь искренне переживал за австрийского императора, очевидно, в душе продолжая верить, что монархи – это члены какого-то высшего общества с особой кровью, которые обязаны друг другу помогать.