Текст книги "Отличники от других… Вторая четверть"

Палочки складывались в очертания рук, ног и туловища. Потом, совсем коротенькими штришками девушка обозначила гранёную голову с упрямо выдвинутой нижней челюстью. На рисунке до сих пор не появилось ещё ни одной изогнутой линии.

– В третьем классе на уроке рисования нам учитель говорил что-то об этом. Только… я всё пропустил… – виновато пробормотал я.

– Что, девочек за косички дёргал? – усмехнулась подруга.

– Не помню.

– Тогда, слушай дальше. На языке математики звучит непонятно, правда? Фибоначчи описал этот закон рядом чисел 0,1,1,2,3,5,8,13,21,34,55,89… и так далее. Каждое последующее число больше предыдущего в 1,618 раза и равно сумме предыдущих двух чисел, и, чем больше эти числа, тем более точно соблюдается примерная пропорция между ними: 62% и 38%. В геометрии это выглядит более красиво и наглядно.

Я непонимающе уставился на подругу. На чистом листе её карандаш уже рисовал плоскую систему координат, на оси «Y» которой появился единичный отрезок. Ось «Х» обзавелась в два раза более длинным отрезком. Следующее значение минус 3 по оси «Y», затем – минус 5 по оси «X», 8 по оси «Y» вверх, 13 по оси «X» вправо, 21 по «Y» вниз…. Соединив концы отрезков дугами, Маша продемонстрировала мне получившуюся улитку.

– Это спираль Архимеда. Её можно увидеть в форме речных и морских ракушек, аммонитов, паутины, цветов розы, соцветий подсолнухов и капусты брокколи и даже рогов горных баранов. Ананасы, еловые шишки и даже птичьи яйца тоже имеют пропорции Золотого сечения.

Великий Леонардо да Винчи, нарисовав человека в сетке координат, обнаружил, что пропорции его тела также соответствуют этому соотношению – 62 и 38 процентов. Человек в силу особенностей своего зрения выделяет из массы похожих образов, наиболее соответствующие этим пропорциям, определяя их, как более совершенные и красивые. То же и с лицами. Мы подсознательно считаем красивым лицо, более соответствующее пропорциям Золотого сечения.

– Машка! Это удивительно! Ты, словно открыла мне тайну! – пробормотал я, поражённый. – Откуда ты это всё знаешь?

– Это Мишка мне открыл. Ему всегда нравилось меня удивлять. Вот и рассказывал занимательные истории из того, что очень хорошо знал. Кое-что из математики и запомнилось.

Девушка достала с полки толстую книгу в суперобложке и привычно пролистав, нашла яркие иллюстрации знаменитого рисунка Леонардо человека в круге и цветные схемы мужского и женского тела, а также тела ребёнка, в которых помимо размерных выносок и стрелок отчётливо просматривались кости скелета и черепа. Комментарии на английском языке и текст ниже, должно быть поясняли то, о чём подруга мне только что рассказала.

– Видишь? Руководство для хирургов. Студенты изучают в мединститутах, художественных, технологических и прикладных физико-математических факультетах. Я зарисовала кое-что из справочников, с которыми работают конструкторы протезов в Харькове. В их расчётах тоже используется принцип Золотого сечения.

Я внимал каждому слову, сказанному подругой, будто боясь пропустить хоть крупицу только что обретённого уникального знания. Маша тем временем решила, что мне не мешает закрепить полученные знания практической работой, вручила карандаш и листок бумаги, попросив нарисовать лицо человека. В точном соответствии с услышанным я набросал координатные оси, проградуировав их в сантиметрах, и несколько тонких горизонтальных линий, обозначив макушку и уровни бровей, носа, губ, подбородка будущего гоминида. Размах ушей ограничил парой вертикальных отрезков по оси «Х», между которыми попытался обозначить короткими еле заметными штрихами скулы, глаза и лоб. С шириной шеи у затылка я переборщил, и чтобы скрыть отдалённое сходство с некоторыми американскими киноактёрами, обычно играющими в боевиках суперменов, и устранить неточности эллипса черепа я снабдил портрет буйной шевелюрой, скрывающей к тому же раскосые неодинаковые глаза, которые я не знал, как рисовать правильно. Итогом стал мрачноватый тип с бешеным взглядом из-под густых бровей, прикрытых прядями волос. Встретиться с таким вечером на улице мне бы не хотелось. Но Маша искренне обрадовалась моему первому успеху в рисовании, назвав, правда, получившееся существо фотороботом. Без смеха она разговаривать уже не могла, причём так заразительно хохотала, что и я тоже начал сотрясаться и перестал контролировать ширину улыбки. Очки чуть не упали, и я оставил их на столе. Было ясно, что пора заканчивать заниматься рисованием. Нам требовалось движение, разрядка. Так уж мы – подростки – устроены. Я в шутку попытался перетащить подругу с кресла на кровать, но встретил её прямой выразительный взгляд, указавший на часы, который стал недвусмысленным намёком на то, что скоро придут родители, и стоит соблюдать целомудренность в наших играх. Мы спустились в спортзал. Волейбольный мячик послужил отличным способом разминки. Потом мы по очереди лежали на гимнастической скамье, выжимая штангу. Набегавшись, уселись на стопку мягких матов, стараясь отдышаться.

– Маш, а можешь показать мне несколько приёмов из «дзю-до»? – преодолев сомнения, спросил я, хоть и был практически уверен, что она откажется. – Или сейчас нельзя?

Улыбка озарила разрумянившееся лицо девушки

– А почему – нет? Вставай! – задорно скомандовала она.

Легко, словно листки бумаги, взяла из стопки и разложила несколько толстых матов, замостив ими десяток квадратных метров пола. Потом сняла протез, обувь и энергичным кувырком через плечо переместилась на середину импровизированного татами. Маша стала в боевую стойку, согнув в колене левую ногу, чтобы стать на настил культей прямой правой ноги. Казалось, моя красавица вот-вот поднимется на последнюю ступень воображаемой лестницы.

– Давай, иди сюда! – крикнула она, умудряясь переминаться с ноги на ногу, как это делают борцы перед схваткой.

– Машка, зачем…? – крикнул я, потеряв вдруг дыхание.

– С протезом нельзя. Можно случайно травмировать друг друга. Ну, давай, нападай на меня!

Я не заставил себя ждать, подбежал к ней и остановился в нерешительности, потому что не знал, как обычно поступают, когда хотят напасть на девушку.

– Ну чего же ты? – нетерпеливо спросила Маша, не меняя грациозной позы в стойке.

– Я не знаю, как нападать на тебя, – честно признался я после продолжительной паузы, не переставая откровенно любоваться партнёршей и осознав, насколько глупо прозвучала эта фраза.

– Ну, к примеру, схвати меня за шею сзади.

– Не могу. Ты – девушка, пробормотал я растерянно.

– Послушай. «Дзю-до» – это искусство защиты. Если нé от кого защищаться, приём не получится. Давай, схвати меня за руку!

Я наклонился, чтобы осторожно обхватить ладонью локоть девушки, и вдруг почувствовал, что падаю…. Вижу её румяное лицо, но при этом, удобно лежу на мягком мате, а партнёрша сидит сверху, крепко прижав мои руки к полу.

– Это называется «масутэми-вадза» – приём, приводящий к падению атакующего на спину. – Прокомментировала Маша, скривив губы, чтобы сдуть упавшую на глаза прядь волос.

– Здорово! – искренне похвалил я. – А можно ещё раз? Я не очень понял, как ты меня свалила.

– Запросто! Вставай! – воскликнула она, ловко вскакивая на ноги.

Я поднялся и стал перед подругой, внимательно следя за движениями девушки. И всё равно не осознал, как она неуловимым движением оказалась передо мной на коленях, а я, потеряв сцепление с полом, на мгновение взмыл вверх и… снова улёгся на спину без возможности пошевелить руками. «Моро-тэ-гари» – услышал я новую фразу на японском языке.

– Что это? – поинтересовался я, справившись с головокружением.

– Приём такой, – пояснила Морозова. – Двигаешься к партнёру одним движением, опускаешься на колени для лучшего упора, хватаешь обе его ноги и тянешь рывком на себя. Сам видишь – эффективно. Хочешь самостоятельно?

– Давай!

Подруга ловко вскочила, заняв позицию. Я, вздохнув, наконец, полной грудью, сгруппировался, и тоже поднялся на ноги. Встав перед девушкой в стойку, как мне казалось, соответствующую случаю, я повалился перед ней на колени. Без очков неверно рассчитал дистанцию из-за того, что голова её оказалась значительно ниже, чем обычно для её роста. Не в силах погасить инерцию, я продолжил падать носом вперёд, но поймал Машу за ноги под коленями и дёрнул вверх. Результат снова ускользнул от моего внимания. Успел заметить лишь, как она села, успев опереться на руки. Сам при этом, под влиянием какой-то неведомой силы пролетел над ней на расстоянии вытянутой руки и приземлился на плечи, чудом успев наклонить голову. Перекатившись, сел спиной к партнёрше, повторив её позу.

– Томоэ-нагэ! – услышал я у самого уха.

– Бросок через голову, – догадался я.

– Молодец, Влад! Так и японский выучишь.

Девушка села напротив. Её разгорячённое лицо светилось, словно солнышко, распаляя меня ещё больше. Взявшись за руки, мы притянулись друг к другу, как магниты. Забравшись мне на бёдра, обняла ногами так крепко, что стало трудно дышать. В объятиях мы целовались, забыв о времени и вообще, обо всём на свете. Шептали друг другу слова, много ласковых слов, смысл которых доступен лишь двоим жителям Земли. Я чувствовал, что целомудренность этого вечера повисла на волоске….

Гонг звонка в дверь и лай Джека вернули нас к действительности. По ироничной улыбке Анны Петровны, стоявшей на пороге, я понял, что вид растрёпанных и вспотевших чад, вывалившихся в обнимку из спортзала, был интерпретирован неоднозначно, хоть и весьма близко к истине.

И снова большую часть пути домой я преодолел быстрым шагом. Кое-где – бегом. Нужно было погасить тестостероновый шторм, бушевавший внутри. Но мозг не выключишь, даже если он задействован всего на десять процентов. Бурные воспоминания долго не давали заснуть, лишь под утро, сменившись причудливыми фантазиями, которые англичане называют erotic dreams.

Как провести новогоднюю вечеринку.

Приподнятое настроение и шум в классе после уроков генерировался нашим комсоргом. Инициативу вести классный час Дина Петровна, «скромно» усевшись за последний стол, полностью передала Юлии. Мы должны были обсудить участие в долгожданном новогоднем празднике – дискотеке, которую директор школы разрешил провести в актовом зале перед самыми каникулами. Никого не смущала предстоящая серия зачётов и контрольных за четверть. Всех захватил азарт подготовки к предстоящему событию. Для себя я решил, что приглашу Машу. Существовало, правда, препятствие этому плану – запрет на участие в вечеринке кого бы то ни было кроме учащихся нашей школы, озвученный классным руководителем со всей возможной категоричностью. В прошлом году на похожем мероприятии произошла драка между нашими старшеклассниками и бывшими «нашими», приглашёнными из ПТУ. Были милиционеры, заполнившие жёлто-синий РАФик самыми активными и разогретыми пивом фигурантами. Среди задержанных оказались и два старших школьника, защищавшие одноклассниц от распоясавшихся «бывших». Для нас – пацанов – они стали героями после освобождения из милиции. «Уважуха» до самого выпускного. Но один из них так и не получил золотую медаль, хоть и шёл на неё последние три года. Зато его свадьбу с защищённой тогда девушкой сыграли почти сразу после получения аттестатов. Сейчас он в армии служит. Как-то письмо от него пришло директору школы с благодарностью за «урок справедливости».

Юля, расхаживая у доски, с жаром перечисляла, что нельзя приносить и что запрещено делать на празднике так долго, что у всех возникло справедливое желание узнать, что же можно будет делать на празднике? Мы с Оксаной в недоумении переглянулись, почти одновременно услышав друг от друга шёпотом этот вопрос. В паузах, когда комсорг набирала воздух для очередной тирады, по классу прокатился вопросительный шелест.

– Так! Тихо, все! Дайте договорить! – раздалось на весь класс с заднего ряда.

– А дискотека всё-таки будет? – оглянувшись, громко спросил Женька, воспользовавшись неожиданной паузой.

– Будет, как только закончится торжественная часть и маскарад у ёлки, – ответила Юля после паузы, которой Дина Петровна не пожелала воспользоваться для комментариев. – На танцы отводится два часа, до девяти вечера.

– У-у-у! – разочарованно загудел класс.

– А можно в спортзале дискотеку провести, пока младшие у ёлки плясать будут? – поинтересовалась Оксана. – Какой нам интерес к сказке про Деда Мороза?

– Нельзя. В спортзале – негде. Там стулья будут, трибуна из актового зала стоять. И музыка будет мешать праздник проводить.

– Может ёлку для младших пораньше устроить? – подал идею Игорь.

– Послушайте! Для вас пригласили артистов из ТЮЗа4141
  ТЮЗ – Театр Юного Зрителя.


[Закрыть], чтобы интересно было, Новый год запомнился…, – начала терять терпение комсорг. – Руководство школы лучше знает, как мероприятия проводить! И сейчас менять утверждённый план под вас никто не будет.

– А что мы тогда здесь обсуждаем? – поинтересовался Игорь. – Если за нас всё решили, зачем сидеть, время терять?

– Правильно! – подал голос Валерка. – Попляшем часок и по домам. Вопрос один есть: можно нам сразу на дискотеку прийти? Не все же любят театр.

– Нет. Всё должно быть организованно. Собираемся в актовом зале в 17 часов. Поздравления руководства школы и представителя РайОНО4242
  РайОНО – Районный Отдел Народного Образования.


[Закрыть], затем, торжественная часть у ёлки. Перерыв. Праздничный буфет. Выступления Деда Мороза, Снегурочки, вручение подарков лучшим ученикам…. А потом, после перерыва мы убираем стулья в спортзал, освобождаем место для танцев…

– А если не успею к пяти часам. У меня подкурсы в институте до 18-ти. – спросил я, аргументировав прозвучавший ранее вопрос Валеры.

– После 17—00 в школу пускать никого не будут. На вахте – члены родительского комитета и завуч, – холодно констатировала ведущая собрание.

– А, как же…

– Договаривайтесь на своих курсах. Пусть вас раньше отпускают.– Ответила она с плохо скрываемым нетерпением.

– Значит, «проблемы индейцев шерифа не волнуют»? – процитировал я фрагмент известного анекдота в максимально литературном его варианте.

– Не смешно, Владислав! Под каждого подстроиться невозможно. Тебе не нравится программа праздника? Можешь не приходить. Никто не заставляет! – вконец теряя самообладание, воскликнула она.

По классу прокатился шум осуждения, быстро переросший в негромкие дебаты. Хорошо, что в них решили поучаствовать все, плохо – что одновременно… Дина Петровна, молча следившая до этого момента, как собрание плавно переходит в неуправляемый митинг, возвысила свой голос с целью вернуть его в мирное русло. Но, поскольку многие поспешили воспользоваться возможностью прямо сейчас громко высказать своё мнение и даже поспорить, шум в классе долго не стихал.

– Наверное, я тоже не приду, – подал голос Валерка. – Мне готовиться надо. Контрольная…

– Я тоже, – поддержала нашу зарождающуюся оппозицию Оксана.

– Ну, подожди, Валер! – включилась Нина Бондаренко. – Это же общий праздник. Давай попробуем решить вопрос с вашим проходом.

– Не. Я – пас. Да и как, раз руководство уже всё за нас решило?

– Ну, например, соберётесь опаздывающие все вместе часов в шесть, а Дина Петровна вас встретит на проходной и проведёт в зал. – Неуверенно промолвила Нина.

Я немного удивился такому пассажу старосты, хоть и подозревал, что Валерка пользуется успехом у одной из самых высоких и эффектных девушек нашего класса.

– Так! Тишина в классе! – Заглушила все дискуссии классная руководительница. – Вопрос обсудим с завучем, потом примем решение. Юля, спасибо! Садись на место. Следующая тема – Мероприятия на зимних каникулах…

Выйдя из школы после собрания, мы, не сговариваясь, собрались под старым раскидистым тополем, зачастую служившим нам защитой от дождя и посторонних глаз, и обступили Нину, упорно хранившую молчание, пока четверо одноклассников во главе с Юлей не скрылась в сумерках за зданием школы.

– Ребят! У меня – идея! – с едва скрываемым нетерпением начала староста, заботясь, чтобы её голос был услышан только участниками едва образовавшейся группы единомышленников. – Я живу в доме. У нас большой двор и веранда. Родители не приедут до января. Предлагаю устроить новогоднюю вечеринку у меня дома. Свет, Люд, вы были у меня, знаете. Места много, хоть наперегонки бегай. Соглашайтесь, парни, девочки, а?

– А, как же школьный праздник? – неуверенно спросил Олег.

– Слушай, ну какой там праздник, Олежек? – продолжила староста с какими-то босяцкими интонациями в голосе, удивительным образом преобразившись за порогом школы в нормальную девчонку, которой не чужды шалости и страсти. – Уже всё же решили. Освободим актовый зал комсомольским работникам.

– Вот это – дело, Нин! Не ожидал от тебя… – воскликнул Валера, как-то по-особенному взглянув на девушку, что заставило её стушеваться.

– О, ребята, я согласна! По сколько скидываемся? – отозвалась Оксана, вглядываясь в лица одноклассников, словно не веря в происходящее.

– Нин, а у тебя что, правда – можно? – недоверчиво спросила Лариса.

– Конечно, я же сказала – дом, веранда, гараж, огород в полном нашем распоряжении до следующего года.

– Хорошо, люди! Давайте посчитаем, сколько это будет стоить? – встрял Женя, до этого момента скрывавшийся от всех в тени дерева.

– О, Женька, ты с нами? Я думала, ты Юлю домой провожаешь. – Не удержалась от колкости Оксана.

– Да, а что?

– Ничего. Кстати, вот ты и посчитаешь, чего и сколько нам нужно для вечеринки. Посчитаем деньги, а потом соберешь с каждого по списку, – добавил я, вспомнив нашу беседу с Оксанкой о способностях каждого в нашем коллективе.

– Да, и Нине нужно помочь запастись продуктами…

– Ребята, девчата, спасибо! Значит, согласны? – ликовала староста.

– Конечно, согласны! – с разных сторон донеслись полные энтузиазма голоса.

– Отлично! Давайте только сейчас подумаем, и каждый из вас скажет, чего ждёт от вечеринки. Вот ты, Валер, как хотел бы этот праздник провести? – Продолжила Нина деловым голосом, никак не вязавшимся с ласковым взглядом, адресованным смутившемуся парню.

– Да, я… это…, ну потанцевал бы, поесть не отказался что-нибудь праздничное. Поболтать можно, поиграть во что-либо… Нин, да не переживай ты, всё получится. Это же НАШ праздник! Что захотим, то и будем делать. Взрослые нам – не указ. Свобода! – сформулировал он, наконец, свои желания и потребности.

– Отлично! – вмешалась Оксана в их беседу. – Записываю: праздничный стол-фуршет с порционными закусками и напитками, музыка, настольные игры. Кстати, Нин, придётся повозиться на кухне.

– Конечно. Кухня с холодильником в полном нашем распоряжении.

– Я пластинок могу принести с хорошей музыкой. Есть на чём крутить?

– Есть, только катушечный «Ростов» к колонкам подключён.

– Не беда, возьму из дома кабель, «вертушку», и к твоему «магу» подключим. Тащи, Оксан, свои пластинки, – с энтузиазмом разрешил проблему Валера.

– А у меня домино есть, – вставил Борька, решив внести «свои пять копеек» в общее дело.

– Ой, удивил, – скривилась Лена. – Ещё в карты предложи с нами сыграть.

– Ну, почему, может, кто преферанс любит, так я с удовольствием составлю партию, – отозвался Николай, редко когда произносивший больше четырёх слов подряд.

– О, круто! Пиши меня в партнёры, – сказал Петя, оживившись.

– А меня научишь? – спросила Света.

– Запросто! Четвертого для партии найдёшь?

– Скорее, четвёртую, – отозвалась Оксана под уважительные взгляды будущих компаньонов. – Кстати, могу принести «Монополию».

– Настоящую? Ух, ты!

– Ну, да. – Заверила одноклассница.

Многие оживились, услышав название стремительно набирающей популярность настольной игры. В продаже её найти было не просто. Мы, собираясь с друзьями, увлечённо играли коряво нарисованными акциями и банкнотами. Но в «Монополию» с напечатанными с максимальным реализмом «ценными бумагами» и «деньгами» мало кому доводилось сыграть.

– А я шахматы принесу и шахматные часы, – вдруг сказал Женька.

С разных сторон на него уставились недоумевающие взгляды, и наступила тишина.

– Алё, Ботвинник! Ты ж не в парк собираешься на лавочке с пенсионерами посидеть? – Задиристо хохотнул Борька.

– А что? Кто-нибудь играл в шахматы на время? – продолжил тот с энтузиазмом. – Тридцать секунд на ход… Слабо?

– Это разве интересно? – скривив губы, фыркнула Вера.

– Почему, нет? Я бы попробовала, – поддержала начавшего краснеть в темноте парня Оксана. – Тащи часы, сыграем партию!

– Что ж, спорт так спорт. Тогда, за мной – футбольный мяч, – выдал задира. – Нин, есть во дворе место?

– А ты сам как думаешь? Я же не дочь владельца ранчо.

В голосе девушки чувствовалась усталость.

– Ребята, давайте не впадать в крайности. Поздно уже. Если есть что по делу сказать, завтра обсудим, продумаем, чем каждый из нас сможет помочь в подготовке праздника. – Завершила собрание Оксана, перехватив инициативу с молчаливого согласия старосты.

Гул «несогласных» быстро стих, уступив место прощальным фразам и рукопожатиям.

Я снова в который раз поразился способностью одноклассницы соответствовать своими действиями тому, что она говорит и думает. Не каждый даже в более зрелом возрасте способен не только отвечать за свои слова, но и брать ответственность за дела и поступки, так или иначе касающиеся других. Чаренцева же легко сориентировалась и смогла вот так просто стать у руля процесса, в котором планировала задействовать всех собравшихся. Что ещё более интересно: никто не был против её лидерства. В этом был какой-то парадокс. Каждый в нашем возрасте стремился самоутвердиться, порой, преувеличивая свои способности, чтобы завоевать уважение окружающих, выделиться из общей массы. Но мало кто при этом был готов стать во главе какого-либо дела, проекта или группы людей, чтобы руководить ими, побудить к достижению цели, каких-то результатов. Ну, староста или Юля могли при случае и на собрании выступить, и поговорить, наставляя на путь истинный товарищей, совершивших проступки. Но заставить того же Валерку сказать что-то классу или выполнить какую-то работу на субботнике силами ему подчинённых ребят – пустой номер. Я и сам без энтузиазма воспринимал предложения учителей что-нибудь организовать или привлечь кого-то из одноклассников что-либо сделать. То есть, в теории я знал, что и как надо говорить и как поступать, но мешал какой-то порог необходимости выйти из зоны комфорта, из привычного окружения одинаково думающих сверстников, где в случае неудачи легко затеряться, и не стать нечаянным объектом всеобщего внимания, насмешек, глупых комментариев и претензий. Я понимал, что и эти насмешки, и претензии – те же попытки выделиться, словив одобрительный хохот окружающих, тех, кто сам не в состоянии преодолеть свою застенчивость и предпочитает наблюдать за происходящим из толпы, заботясь, чтобы случайно не оказаться в первых её рядах.

Из раздумий меня вывела та же Оксана, потянув за локоть к выходу со школьного двора.

– Проводишь меня, Влад? – спросила она, судя по тревожному выражению лица, уже не в первый раз.

– Конечно, Ксюш! Пойдём. – Отозвался я, с удивлением отметив, что уже все разошлись.

– Вообще не думала, что в нашем классе такое возможно, и мы сами можем устроить для себя вечеринку! – как ни в чём не бывало, сказала одноклассница. – Представь, сколько училась в других школах, никто и никогда не предлагал провести какой-то праздник у него дома.

– А ты сама? – спросил я, чтобы поддержать беседу.

– Ну, со мной – понятно. Мама сразу наложит табу на такую инициативу. И все мои друзья и полагающие себя таковыми об этом знают. Да я тебе рассказывала, помнишь?

– Конечно.

– Но всегда мечтала попасть на что-нибудь неорганизованное, типа вечеринки с боем подушками в темноте, лабиринтов с ловушками или вылазкой в чужой сад за яблоками.

Я с удивлением посмотрел на девушку.

– Да, нет, – рассмеялась она. – Это в детстве у меня такие идеи были. Сейчас выросла. Интересы изменились. Но всё равно, хочется выйти из круга. Затеять что-то, чтобы вспоминать потом, лет через десять – двадцать. Может это последняя вечеринка в таком составе. В девятый класс не все собираются. Кто-то в ПТУ пойдёт… Кое-кто – работать…. На тот же «Электроинструмент», например.

– Да, Нинка молодец, отличную идею воплощает! И правда, хочется чего-нибудь этакого…, – согласился я, удивившись своему странно мечтательному голосу.

– А как бы ты хотел этот вечер провести? Что бы ты хотел, чтобы в памяти осталось? – спросила собеседница, побуждая меня продолжить фантазировать.

– Представь большой двор, похожий на парк, кое-где подсвеченный фонарями, в свете которых искрится только что выпавший снег. – Начал я, отпуская свои мысли в полёт. – Музыка звучит, где громче, где тише. Не только диско, рок, или кантри. Но и вальс, блюз, джаз. И мы по разным уголкам разбрелись и танцуем или просто беседуем, усевшись на скамеечку с бокалом «шипучки» или мандарином, не мешая другим. Кто хочет, подходит к «шведскому столу» перекусить, а кто-то уединился с книгой в гостиной у камина. Другие играют в снежки или запускают ракеты, бенгальские огни. Можно поискать какие-то сюрпризы, следуя легенде-путеводителю, забираясь на чердак или в подвал, чтобы в итоге угадать слово-ключ.

– Только не надо трупов и расследований, как у Агаты Кристи, – пошутила Оксана. – А вообще, нормально! Мне бы тоже кое-что захотелось из этого.

Мы шли тёмными переулками, невольно заглядывая в окна домов, где горел свет, и шла жизнь, лишь изредка прикрытая шторами.

– Как думаешь, эти люди счастливы? – неожиданно спросила девушка.

Я оглянулся, но лицо её в тени деревьев невозможно было рассмотреть.

– Думаю, многие в том или ином роде – да. – Отозвался я в темноту. – Просто слишком разное понимание счастья у тех или иных людей. Не каждый может внятно сам себе ответить: что есть для него это понятие. Одно можно сказать наверняка: все они стремятся к счастью. Каждый к такому, каким его себе представляет.

– А ты пробовал для себя определить, что это? – загадочно улыбнувшись, спросила Оксана, выйдя, наконец, из тени.

– Нет, а ты?

– Я первая спросила. Ты отвечай!

В голосе девушки прозвучали капризные нотки. Я задумался, не желая выдавать экспромт, за содержание которого потом придётся краснеть. Спутница молчала, неслышно в своих «дутышах» ступая рядом, и напряжённая тишина словно подталкивала меня говорить.

– Не хочу пустых слов, Оксан. Не готов сейчас ответить на твой вопрос, – произнёс я, преодолев рефлекторное желание сказать хоть что-нибудь умное в тему. – Не задумывался над этим, наверное, потому, что считаю авторов множества разных книжек, написанных об этом, более авторитетными и опытными, чем я.

– А я читала, что у человека под действием определенных факторов вырабатывается гормон счастья. – Продолжила собеседница, как будто ждала своей очереди, и мой ответ не имел для продолжения беседы особого значения. – Это может быть секс, лекарства, избавляющие от боли, алкоголь и даже наркотики – не важно. Главное – человек испытывает ощущения, которые обусловлены химическими процессами в его мозгу. Эти ощущения настолько глубоко впечатываются в сознание, что он начинает искать возможности испытать их снова и снова…

– …и так появляются маньяки, наркоманы и алкоголики, – закончил я мысль. Но это не про счастье, Оксан! Это удовольствия. Хотя мозг человека реагирует на выработку эндорфинов – того самого гормона, о котором ты говоришь – одинаково как при ощущении счастья.

– Но, смотри. Есть ведь социальный статус, психология, окружение, жизненный опыт, религия, сдерживающие первичные рефлексы людей. Они не дают человеку стать химически зависимым от поступления в мозг этих гормонов, сохраняя общий фон его поведения и настроения, приемлемый для общества таких же, как он людей. Они выступают в качестве «заместителей» тех сиюминутных удовольствий, определяя для человека критерии гармоничной счастливой жизни в этом обществе. Об этом наша КПСС пишет лозунги и статьи, об этом снимаются фильмы, пишутся книги, авторов которых ты возвёл в авторитеты, отказавшись от своей точки зрения. А я-то спросила именно о твоём отношении к понятию счастья.

– Хорошо, отбросим авторитетов, – легко согласился я. – Это интересно! Например, если человек попадает в другое общество с другими принципами взаимоотношений? Скажем, к примеру, хиппи в Америке.

– Тогда, если он принимает и вливается в такую культуру, вероятно у него со временем меняется система ценностей, отменяются одни табу и появляются другие. Человек начинает получать этот гормон способами, принятыми в новом обществе: курит марихуану или занимается любовью с разными партнёршами, как в твоём примере, забывая, что это осуждалось в прежнем его мире. Вспомни, как часто мы встречаемся с клише героев книг и фильмов типа: он обрёл счастье, она нашла своё счастье

– Думаю, единого понятия счастья не существует. Ты сама только что это подтвердила…

– Ты прав, Влад, что для каждого человека это очень личное, интимное определение. Но то, что ты сказал про авторов книжек – просто попытка уйти от ответа, страх сформулировать его даже самому себе.

– Почему страх? Просто…

– Ну, это как признаться себе, что заводит тебя в сексе… ну, что-то запретное, например.

– Вероятно, это и есть твой вопрос, Оксан? – спросил я, с неудовольствием отметив, как стремительно раздражаюсь.

– Может и так. Ты же походил вокруг да около, пофилософствовал, но так и не сказал ничего конкретного, – ответила она, как ни в чём не бывало.

– Ты – тоже… – глухо ответил я, повернувшись к девушке, в надежде увидеть на её лице признаки иронии.

Но одноклассница снова скрылась в густой тени деревьев, подчеркиваемой контрастным светом уличного фонаря, который мы только что миновали. Я вдруг почувствовал, что этот разговор вместо ясности только добавил недосказанности в наши с ней отношения. Расстроившись, что так и не смог направить его в желаемое русло, я замолчал, размышляя над ним. Вдруг Чаренцева повернулась ко мне, обеими руками мягко упёршись в плечи, заставила остановиться. Одним неуловимым движением сняла с меня очки, обвила за шею, прижавшись всем телом так, что мне стало трудно дышать. Раскрытые губы её оказались так близко, что я уловил земляничный запах губной помады и застыл, не решаясь пошевелиться, боясь осознать, что будет дальше. В тот же миг почувствовал, как внутри меня поднимается неконтролируемая сила, с которой и прежде едва удавалось справляться, призвав на помощь всё благоразумие и силу воли. В подсознании возникло странное ощущение, что с ней пытается справиться что-то помимо меня. В темноте я попытался рассмотреть лицо одноклассницы, чтобы увязать свои ощущения с реальностью. Смутно увидел в её глазах странные отблески, непохожие на отражения фонарей уличного освещения. В памяти возникло недавнее воспоминание от нашей предшествующей встречи и моя формулировка о химии притяжения человеческих организмов.