Текст книги "Отличники от других… Вторая четверть"

Через десяток минут водитель уехал, а на столе в библиотеке остались три белых громоздких прибора, подключённых через толстый кабель удлинителя к розетке, придав на время этому помещению вид кабинета для исследований филиала офтальмологической больницы персонально для одного пациента. Маша дополнила картину, водрузив на стол пластмассовый ящичек с красным крестом, наполненный перевязочными материалами, дезинфицирующими средствами и яркой иностранной коробочкой с заклейками для глаз телесного цвета.

– Вот теперь всё готово, Владька! – сказала она каким-то тёплым уютным голосом. – Научим твой глаз видеть, как надо.

Оказавшись дома и освободившись от тёплой одежды, мы, наконец, ощутили тишину и покой после этого суетного утра. Я уж точно ликовал после пережитых реальных и мнимых страхов мрачной перспективы дневного стационара. Маша бросила взгляд на часы и предложила сразу начать тренировку, чтобы была возможность выдержать хотя бы четыре часа между ними, успев до вечера потренироваться ещё раз. Я очень старался в течение десяти минут поймать в прицел белый крестик, но из-за розовой пелены почти ничего не видел вокруг. Сказал об этом подруге. Но она, загадочно посмотрев на меня, посоветовала не обращать на это внимания.

– Легко сказать. Между прочим, мне ещё домой ехать и как-то на улице ориентироваться! – еле скрывая панику в голосе, возразил я.

– Потерпи, Влад, скоро закончим. – Отозвалась она, включив прожектор, и предложила неотрывно смотреть на чёрную точку на светящейся матовой лампочке.

Это оказалось непросто. Глаз быстро начал слезиться, и чёрная точка стала казаться самым ярким источником света, проникающего куда-то внутрь головы. Я даже не понял, когда она выключила светильник. Яркое пятно закрывало всё поле моего зрения, лишая возможности что-то различать, и не выключалось даже, когда я крепко зажмуривался. Я не видел, а лишь почувствовал ласковые прикосновения пальчиков девушки к моему лицу, когда она осторожно закрыла мой истерзанный глаз чем-то мягким. И даже после этого, яркое пятно никак не исчезало из моего мозга. Машу я смог снова увидеть неожиданно ярко и во всех подробностях на фоне окружающего мира, когда она сняла повязку с закрытого всё это время здорового глаза. Ни с чем несравнимое ощущение, как если бы однажды слепой вдруг снова начал видеть.

– Машенька! Ты такая… удивительная! У тебя такие волосы, глаза, губы, … грудь! – восторженно перечислял я, внимательно рассматривая девушку со всех сторон, словно увидел впервые.

Затем обнял её и закружил, целуя во все вновь увиденные места.

Показалось, что ей понравилась эта игра. Не сложно понять желание девушки по отзывчивой ласке, которой я не мог, да и не хотел сопротивляться. Мы продолжали кружиться, обнявшись, даже когда случайно обнаружили, что приняли горизонтальное положение на так удачно оказавшейся рядом большой мягкой кровати. И когда, тяжело дыша, оба помогали друг другу освободиться от стесняющей одежды и протеза. И когда наслаждались прикосновениями, ощущая каждое движение друг друга. И когда нарастало непреодолимое желание единения. И когда счастливые мы снова искали наслаждение в ласках и объятиях, шепча друг другу, только нам двоим понятные слова.

В этот день Маша постаралась сделать наше общение таким насыщенным впечатлениями, что я несколько опешил, не узнавая свою любимую. Она придумывала всё новые и новые занятия. Мы танцевали под музыку из колонок в спортзале, она играла на рояле для меня мелодии, трогательно красивые, а я бродил вдоль стеллажей дедушкиной библиотеки, беря с полок старинные и уникальные книги, читал отрывки из них, стараясь прочувствовать дух того времени, когда сам ещё не родился на свет. Мы вместе рассматривали дедушкины военные фотографии, а затем подруга накормила меня вкусными блинами, которые я помогал ей готовить. Во дворе мы играли в снежки, уворачиваясь от вездесущего Джека, а затем устроили настоящий тир, стараясь попасть в висящий на стене сарая старый таз. По началу, мне непросто было изображать из себя снайпера. Сбившийся «прицел» из-за того, что информацию об окружающем пространстве я получал, используя лишь один глаз, сыграл со мной странную шутку. Мало того, что я ни разу не попал, ни в Машу, ни даже в огромный тазик, я ещё и обидно спотыкался на ступенях, и даже пару раз чуть не врезался в дерево, убегая от «ответного огня» подруги, усугублённого беспорядочно возникающим в самых неожиданных местах псом.

Тем, кто всегда смотрит на мир обоими глазами, эти нюансы, наверное, непонятны. Меня же сейчас это обстоятельство касалось непосредственно и создавало серьёзные неудобства. Но так уж устроен человек, что привыкает ко всему, используя при жизненной необходимости «аварийные» способы существования. Недаром же Природа предусмотрела для нашего вида парные конечности и органы, а также способность быстро скорректировать навыки и привычки при лишении возможности пользоваться каким либо из них. Так и сейчас, вспомнились навыки, выработанные осенью после той драки, и я стал интенсивнее переводить взгляд на разные предметы, окружающие меня, от чего оценивать расстояния до них и верно рассчитывать свои движения – уже не было проблемой. Наигравшись, мы вместе расчистили от напáдавшего за день снега въезд и площадку для машины, чтобы папа после работы не тратил на это силы. Под вечер прошлись по укутанным белым покровом улицам до Машиной школы, любуясь искрящимся в свете выглянувшего из-под туч закатного солнца снегом.

Вторая тренировка прошла не очень успешно. Яркое пятно, прочно засевшее в мозгу, вместе с необычной болью в глазу сильно мешало увидеть «мельничку», не говоря уже о волосках «прицела» макулотестера. Прибор был неумолим, так и не показав позеленевший экран, а чёрная точка снова оказалась единственным ярким лучом света на поверхности чёрной лампы, хоть я и продолжал внимательно вглядываться в течение всего положенного времени, игнорируя пощипывание в глазу от слёз. Даже Маша забеспокоилась, увидев, как ярко выделились мелкие кровеносные сосуды на склере моего переутомлённого органа зрения, закапала какими-то каплями и аккуратно заклеила его. Всё равно мне больно было открывать его даже при слабом свете.

Пригласить Морозову на новогоднюю вечеринку нашего класса я решился только под вечер, когда уже собирался уходить. Подсознательно хотел, чтобы она отказалась, потому что я так и не представлял себе, как смогу продолжить общение с одноклассниками в её присутствии. Но посчитал несправедливым держать от Маши в тайне какие-либо события, которые происходят в моей жизни.

– А что, это будет удобно? Вы же только своим классом собираетесь? – уточнила подруга.

– Конечно, удобно! Это же не школьная вечеринка. «Каждый может делать всё, что хочет», – так сказала наша староста Нина. Мы собираемся у неё в доме. – Войдя в роль «пацана – хозяина положения», я запоздало осознал, что уже захлопнул за собой дверь, ведущую назад к сомнениям, и теперь продолжил с показной уверенностью развивать ситуацию. – Предполагаю, что будет музыка, танцы, игры и угощения. Соглашайся, Маш!

– Интересно! У нас в классе такого никто не придумал. Новогодний вечер в актовом зале школы, как обычно. Наверное, здόрово будет. Ну, хорошо, если познакомишь меня со своими друзьями и проводишь, как всё закончится, – ответила девушка, посмотрев на меня с какой-то хитрецой. Немного подумав, настороженно спросила: – Но вы ведь, наверно уже сбросились деньгами, продукты купили….

– А, не проблема, Маш. По дороге заскочим в магазин, купим попить чего-нибудь и фруктов или конфет. Думаю, никто не обидится, – продолжал хорохориться я.

– Ладно. Сейчас папе позвоню, узнаю, вдруг сможет нас подвезти.

Девушка юркнула в библиотеку, откуда послышалось попискивание нажимаемых клавиш телефона. Казалось, она ничуточки не устала, а наоборот, готова к новым приключениям. Вот за эту неутомимость и решительность я уважал Машу. Мне самому не всегда удавалось быстро принимать решения, а сейчас она помогла мне в этом. Хоть, я и не был до сих пор уверен, что это решение правильное. Через несколько минут девушка вернулась, вся сияющая и довольная. Неудержавшись, я заключил подругу в объятия, стараясь выразить свою благодарность за этот удивительный день.

– Владик, пусти. У нас совсем немного времени. Папа приедет через минут сорок, а мне нужно ещё одеться и собраться. Тебе ведь тоже нужно переодеться? – озабоченно спросила она.

– Ну, да. Планировал домой заскочить.

– Давай, так: ты сейчас едешь домой, переодеваешься, собираешься, а мы с папой подскочим за тобой на машине, и что-нибудь по дороге закупим. Согласен? Успеваем? – спешным росчерком наметила она очередной и как всегда последовательный и логичный план.

– Конечно! Молодец, Машенька! – согласился я, чувствуя необходимость поспешить, чтобы выдержать задаваемый ею темп.

Домой я летел на пике энтузиазма, почти не касаясь земли. Хотелось петь, и, думаю, я это делал громко, потому что пассажиры в громыхающем полупустом трамвае подозрительно посматривали на меня. Ну и пусть! Дома мне удалось проскочить, минуя этап встречи с родственниками, быстро умыться, переодеться и удалиться по-английски, избежав вербальных контактов с ними. Я юркнул в сумерках в салон «Волги», прижавшись к Машиному пальто, и поздоровался с Фёдором Тимофеевичем. Девушка повернула голову назад, показав, что сумка с продуктами уже в багажнике, и мы двинулись в поисках нужного адреса. Время от времени я говорил, куда сворачивать, так как запомнил когда-то этот путь, однажды проделанный пешком.

Притормозили у приоткрытой калитки, за которой слышалась музыка, смех и громкие голоса одноклассников. На улице стоял Валерка в одном свитере, пряча сигаретку во внушительном кулаке.

– О, Влад, здорόво! – поприветствовал он, увидев, что я вылезаю из «Волги». – Мы тебя уже ждём. Заходи скорей!

– Привет! – энергично кивнул я, обегая машину, чтобы открыть левую дверцу и помочь выйти Маше. – Я – с девушкой.

Удивлённый друг, должно быть, решил, что попал в какую-нибудь чопорную Англию, наблюдая, как из тёмного салона длинного белого автомобиля, ярко освещённого уличным фонарём, элегантно выставила в снег ножку в лаковом сапожке и, опираясь на мою руку, выбралась вся Маша. Она одарила застывшего одноклассника очаровательной улыбкой. Я растерялся, потому что уже привык, что все последние наши встречи она всё время ходила на протезе и в моих глазах практически не отличалась от любой другой здоровой девчонки. Сейчас она в своём длинном элегантном пальто и с осанкой королевы стояла на одной ноге, шепнув мне, чтобы подал из багажника костыли и захватил с собой баул. Я выполнил распоряжение и потащил к калитке большую спортивную сумку на молнии, вес которой не позволял усомниться том, что она не забыла ни одной мелочи. Валерка, не отрывая взгляд от моей подруги, чуть не наизнанку распахнул калитку и почтительно посторонился, чтобы девушке на костылях ничего не мешало пройти во двор. Он перехватил у меня нелёгкую ношу, словно это был портфель с парой учебников, и, войдя во двор сразу за мной, шепнул лишь одно слово: «Круто»!

За высоким железным забором оказался уютно освещённый двор, засыпанный снегом. Высокая ель, украшенная гирляндами разноцветных лампочек и поблёскивающими в полумраке шарами, должна была играть роль новогодней. Двухэтажный просторный дом с крутыми скатами черепичной крыши производил впечатление какого-то скандинавского шале. Под крышей отдельно стоящей просторной деревянной веранды, освещаемые вспышками цветомузыки, танцевали под «Boney-M» несколько нарядно одетых девчонок, среди которых я с трудом разглядел и Оксану. Одетая в длинное тёмно-синее вечернее платье с таинственно переливающимся колье на груди и накинутую на плечи короткую пушистую шубку она выглядела лаконично и неотразимо. Роль диск-жокея за импровизированным пультом с усилителем, роль которого играл большой катушечный магнитофон «Ростов-104 стерео» с движками эквалайзера и проигрывателем грампластинок выполнял Николай в чёрном костюме, белоснежной рубашке со стоячим воротничком, «бабочке» и зеркальных очках-«капельках». Приподняв от пластинки рычаг звукоснимателя, он наклонился к стоящему на столе микрофону и в неожиданно наступившей тишине низким проникновенным голосом произнёс: «Приветствуем на борту нашей „диско-баржи“ новых пассажиров: Владислава и его очаровательную спутницу. Влад, как зовут девушку?»

Я поднял руку в знак того, что услышал вопрос и, пробравшись мимо застывших в разных точках веранды и двора одноклассников, взял у него пронзительно запищавший в руке микрофон. Чувствуя холодный пот, стекающий по спине, проговорил, стараясь подражать голосу ди-джея: «Привет старожилам диско-баржи! Мою подругу зовут Маша, и мы приехали веселиться!». С этими словами я оттеснил Колю, водрузил иглу звукоснимателя на пластинку и выкрутил регулятор громкости вправо, заставив колонки загреметь динамичными аккордами «Казачка». Глянул с высоты сцены на обитателей веранды. Они автоматически продолжали двигаться в танце, а их лица синхронно были сориентированы к входу на танцпол, где моя спутница, преодолев пару ступеней, остановилась, словно на подиуме, и, взяв в руку оба костыля, ловко и грациозно изобразила шутливый реверанс. Я не понимал, как это можно сделать, стоя на одной ноге. А Маша, используя возникшую всеобщую паузу, поднялась к нам с Колей, присела на вращающийся табурет ди-джея, с которого тот вскочил, и, остановив пластинку, уверенно взяла микрофон.

– Добрый вечер, парни, добрый вечер, девушки! Благодаря приглашению Влада, я получила счастливую возможность побывать на вашей замечательной вечеринке. Здόрово, что вы собрались вне школьных границ, и… классное название танцевальной площадки «Диско-баржа»! (Тут Света и Петя изобразили аплодисменты, сопровождаемые мастерским свистом в Борькином исполнении.) Я сама очень люблю танцевать и, несмотря на это, (она кивнула на ногу) стараюсь не терять навыков.

При этих словах аплодисменты усилились, потому что Лена с Ниной тоже принялись хлопать в ладоши. А Валерка громко крикнул: «Круто, Маша!»

– А, давайте сразу познакомимся. Вот, парень, который назвал моё имя. Как тебя зовут?

– Валера, – стушевался здоровяк, тщетно пытаясь не краснеть.

– Очень приятно! А девушка в нарядном брючном костюме рядом? – продолжала Маша, с мастерством ведущей телепрограммы вовлекая в беседу следующую участницу.

– Я – Нина, – робко призналась староста, почему-то отведя взгляд в сторону.

– А можно узнать имя исполнителя такого звучного художественного свиста?

– Борис, – лаконично отозвался парень. – А можно спросить?

– Очень приятно, Борис! Да, конечно!

– А что с ногой? Как ты будешь танцевать на костылях? Или как в нижнем брейке – на спине? – хохотнул он.

– Всё зависит от того, что ты хочешь увидеть, Борис. – Не растерялась подруга. – Брейк не пробовала. Раньше танцевала рок-н-ролл. А нога…. Бывает так, что в жизни приходится обходиться тем, что есть. Но, не будем о грустном. Давайте, лучше потанцуем? – обратилась ко всем Маша.

Под одобрительный гул присутствующих она быстро просмотрела виниловые диски в ярких конвертах, сложенные стопкой на столике рядом с проигрывателем, выбрала одну пластинку и аккуратно установила на диск проигрывателя, сняв так и не доигравших своих песен «Boney-M». Выбрав дорожку, девушка плавно увеличила громкость, и из колонок полились ритм, и пронзительные слова красивой песни, побудив присутствующих одного за другим снова начать танец. Некоторые девчонки даже пытались подпевать. А когда зазвучали заключительные аккорды, подруга, убавив громкость, завладела вниманием всех и негромко промолвила в микрофон: «Красивая мелодия, правда? Ким Уайлд – английская исполнительница – поёт о девушке – невесте американского лётчика, служившего на авиабазе в Тайланде. Он получил приказ выполнить боевое задание в Камбодже. Она не дождалась его возвращения домой. Осталась у неё одна любовь…».

Меня поразило, что в наступившей тишине все, даже Борька, обратили взоры к моей подруге, ожидая продолжения рассказа. Но Маша умело поменяла пластинку, наполнив веранду ритмичной композицией C.C.Catch, а когда танцующие разогрелись, решила увеличить темп музыки, поставив зажигательных «Arabesque» со своеобразной обработкой музыкального сопровождения из фильма «Танцор диско». Затем, практически без остановки – Адриано Челентано с задорной песенкой «Stivali e Colbacco», звучавшей в недавно прошедшей в кинотеатрах кинокомедии «Блеф». Одноклассники бросали восторженные взгляды на сцену, где загадочно улыбающаяся подруга, плавно приглушила музыку и сказала запыхавшимся танцорам:

– Вот это сильно, друзья! Разогрев выдержали все – молодцы! С вами классно и весело! И… отличная коллекция дисков! Давайте немного передохнём. Хотите «Пепси»?

– Да-а! – Донеслось с разных сторон.

Я с полуслова понял подругу и принялся оперативно вытаскивать из сумки тонкие холодные бутылочки с сине-красными этикетками, вручая их в протянутые руки.

– Круто, Маша! – восхищённо глядя на мою девушку, крикнул Валерка, не утруждая себя поиском иных смысловых конструкций для обозначения своих эмоций. – Спа-си-бо!

– Колян! Слезай со сцены! – Громко призвал Борька. И добавил: – Маш, забудь, что я болтал. Будь сегодня нашей ди-джейкой!

– Ди-джейкой? Хорошее слово! Спасибо, Борис! С удовольствием, – рассмеялась Мария в микрофон и с милой улыбкой приняла из рук говорившего только что открытую им при помощи зубов бутылочку с «Пепси-Колой». Сделав глоток из горлышка, добавила: – Но без Колиной помощи с этой аппаратурой я не справлюсь. Давайте, мы вместе будем стараться для вас!

– Во-оу! «Мáши́на Диско»! Ништяк! – разгорячился, Борька продолжая обогащать неологизмами русский язык.

Его реплика вызвала неожиданную поддержку в виде восклицаний и выкриков у собравшихся на «барже». Почему-то у меня появилась уверенность, что знаю, кому принадлежит авторство так понравившегося моей подруге и всем остальным названия этой веранды.

Я обнаружил, что с некоторой досадой наблюдаю за всеобщим вниманием к моей девушке. Но увидел в Машиных глазах блеск удовольствия. Все мои страхи и переживания о неизвестной реакции одноклассников на мою подругу, с пугающей интенсивностью нараставшие накануне, рассеялись. К моему удивлению, она оказалась принятой ребятами. И даже Оксана перебросилась с ней несколькими фразами, получив свою порцию газировки. В приподнятом настроении, с бутылочками «Пепси-Колы» одноклассники снова стали танцевать, едва заслышав звуки «Монтаны» в исполнении Arabesque. Маша поставила эту песню и попросила Николая продолжить музыкальный вечер в её отсутствие. Потом поручила мне взять изрядно полегчавшую сумку и отнести её в дом. Сама поспешила за мной, ловко минуя танцующих, стараясь не зацепить их костылями. Оказавшись в просторной прихожей, мы услышали тишину. Едва закрылась дверь на улицу, она проникла в уши, словно вата, мешая слышать. Я вспомнил это чувство, как на стрельбище после автоматной очереди, мы с глупыми улыбками таращились друг на друга, не понимая, что случилось. Я по шевелящимся губам Маши понял, что она что-то говорит, но звон в ушах мешал что-либо понять. Как-то странно посмотрев на меня, она усмехнулась, забрала у меня из рук сумку и скрылась в ванной комнате. Я рассеянно рассматривал детали интерьера дома, невольно сравнивая его с жилищем подруги. Показалось, что здесь холодновато и не хватает чего-то, создающего уют. Свет мы не включали, но в зале с окнами от пола, выходящими во двор, и так было вполне видно всё в отблесках светомузыки с веранды. В полумраке я прошёл мимо дивана, стоящего посреди комнаты, и осторожно опустился в мягкое кресло напротив большого тёмного экрана телевизора на ножках. Звуки дискотеки в виде низкочастотных ударов, напоминающих расшалившееся сердце, едва проникали через двойное остекление больших окон. Я наслаждался тишиной и уютом. Но через секунду, или мне так показалось, открыл глаза и с беспокойством подумал, что Маша уж очень задерживается. Вернулся в прихожую, стараясь ступать неслышно, чтобы случайным звуком не нарушить тишину. Дверь в ванную комнату была приоткрыта, но подруги там не было. С неосознанной тревогой я пошёл её искать, запутавшись в многочисленных дверях этого дома, становившегося для меня всё более загадочным. Туалет. Кладовка. Коридорчик с лестницей, ведущей на второй этаж. Чулан. Ещё коридор, ведущий, судя по запаху, в гараж….

Девушку я обнаружил в просторной кухне, едва освещённой отражённым от снега светом луны, ненадолго появлявшейся в просветах между быстро плывущими по небу облаками. Она стояла у длинного высокого стола, напоминающего стойку в баре, заставленного различными угощениями и бутылками. На полу брошена сумка, из которой торчали рукоятки костылей. Маша с аппетитом уплетала бутерброд с сухой колбасой. В запотевшем бокале пузырился лимонад. Пальто она уже успела где-то забыть, оставшись в нарядной блузке с переливающимися блёстками и брюках, скрывающих протез. Лаковые сапожки на невысоких каблучках таинственно поблёскивали. Стройная, красивая моя девушка излучала свежесть и позитив, словно и не было трудного, насыщенного событиями дня и вечера танцев несколько минут назад.

– Ну что? Выспался, Соня? Присоединяйся. Тут столько вкусного! – полушёпотом позвала она, протянув мне только что изготовленный собственноручно бутерброд с ароматными копчёными шпротами.

Я взял угощение и бокал из рук добродушно улыбающейся подруги, отпил глоток холодной газировки. Маленьких рыбок на ломтике бородинского хлеба было явно недостаточно для удовлетворения внезапно разыгравшегося у меня аппетита. Однако я успел с набитым ртом сказать «спасибо» Маше, и построил себе ещё один бутерброд из толстого ломтя свежего каравая и пары шайб варёной докторской колбасы.

– Разве так можно было? Мы же в гостях. – Поинтересовался я, уплетая за обе щёки своё изделие.

– Гостям – можно, – скрывая улыбку, ответила девушка. – Не заморачивайся. Всё равно, все скоро проголодаются, замёрзнут и будут здесь всё это поедать.

И в правду, через несколько минут в прихожей послышался шум, и в кухню вошла хозяйка. Едва включив свет, она невольно ойкнула от неожиданности.

– Чего в темноте? – Спросила Нина, не сразу сумев вернуть своему голосу обычную твёрдость. Потом перевела растерянный взгляд на Машины сапожки и с минуту молчала. – Красивые…, – Наконец пробормотала она и неуверенно подошла к холодильнику, открыла и стала изучать его содержимое, не решаясь обернуться.

Мы с Машей переглянулись, пожав одновременно плечами. Получилось забавно, и мы прыснули со смеху. Услышав это, староста обратила к нам покрасневшее лицо.

– Не смейтесь надо мной, пожалуйста! – Вдруг попросила она. Потом как-то по-женски обхватила свои пылающие щёки ладонями и пробормотала в смятении: – Я никогда не встречала, не общалась близко…, и не знаю, как себя вести с… ну понимаете?. Простите!

Заметив, что её всю трясёт, Морозова сделала шаг навстречу, взяла обе ладони девушки своими руками, и заглянула ей в лицо, стараясь встретиться с ней глазами. Но та всё время отводила взгляд в сторону.

– Нина, не бойся! Посмотри на меня. – Попросила Маша ласковым голосом. – Я такая же девушка, как все. Я – не инвалид. Стараюсь справляться со всем тем, что обычно делают здоровые люди. Смотри, это мой протез. – С этими словами она приподняла штанину, показывая тускло блеснувший титановый стержень, соединённый с шарниром металлической стопы, обутой в модную обувь. – Мне с ним удобнее ходить, чем на костылях. И не так заметно, что отсутствует часть ноги, правда?

Нина кивнула и украдкой вытерла выступившие слёзы.

– Не плачь! Можем просто дружить, общаться. Со мной не нужно подбирать слова, меня не так просто обидеть. Не нужно жалеть и относиться ко мне, как к больной. – Продолжала подруга полушёпотом успокаивать не на шутку расстроившуюся старосту. – Не переживай. Влад тоже не сразу, но смог принять меня такой, и теперь мы с ним лучшие друзья!

При этих словах у меня внутри что-то стало просыпаться. Наверное, гордость. Нина прислонилась к высокому шкафу и каким-то по-детски растерянным взглядом обвела Машу с ног до головы. Потом посмотрела в окно и еле слышно сказала:

– Наверное, это очень больно, когда теряешь ногу? Ещё страшнее осознавать, что это не сон, и её больше никогда не будет. Я лишь на минуту представила себя на твоём месте, Маш, и у меня ноги подкосились, а внутри всё оцепенело. Мысли полезли в голову всякие. Простите, это не нарочно. Я тобой восхищаюсь просто за волю быть самой собой. Не знаю как, но у тебя, получается, быть просто девчонкой, как любая из нас…. А я – дура, всегда представляла мир таким простым пузырём розового цвета, мягким и безопасным, в том смысле, что в нём нет места опасности и боли…. И нет места людям, которым больно и может быть плохо. – Девушка снова несмело посмотрела в глаза Морозовой. – Прости меня, Маш.

– Ниночка, не переживай ты так. Всё в порядке. Люди по-разному реагируют, когда видят меня. Я привыкла. И знаешь…, спасибо тебе за этот замечательный праздник, что организовала для всех! Я раньше никогда не была на таком. Все ребята и девушки вашего класса такие отзывчивые и доброжелательные! Дискотека, стол, погода… Красота!

– Да, Нин, спасибо! Угощения придумали класс! Закачаешься! – вставил я, проглотив остатки бутерброда.

– На здоровье, ребята! – Чуть успокоившись, ответила одноклассница, – Кушайте. Тут много всего. В холодильнике ещё компот есть и лимонад. Сейчас все подойдут. Проголодались, должно быть, на воздухе.

В прихожей послышался стук открывшейся двери и топот многочисленных ног. В кухню ввалился запыхавшийся Женька и сразу накинулся на угощения. За ним Борька, на ходу скинув куртку, помыл руки в раковине кухонной мойки и занял место у стола справа от моей подруги.

– Приятного аппетита! – громко сказал он, посмотрев на Машу. – О! Протез? Круто! Железная девчонка! Ни у кого такой нет. Жаль, «профессор» с тобой уже «мутит». Но, если что, не сомневайся, я бы с тобой куда угодно пошёл.

Он весело подмигнул мне и занялся наполнением своей тарелки. Я не стал рефлексировать по поводу его тирады, но на всякий случай, пододвинулся ближе к Маше, готовый в случае чего не дать её в обиду.

– Спасибо, Борис! – лаконично ответила девушка.

Она демонстративно передвинула свой стакан влево, предлагая мне наполнить его лимонадом. Я с удовольствием выполнил задание, чувствуя на себе взгляды присутствующих.

Вечер продолжался. Каждый мог найти себе занятие по настроению. Какое-то время я ходил за подругой по пятам, воображая, что охраняю её от скрытых угроз и приставаний, пока она буквально не вытолкала меня на улицу играть с одноклассниками в снежки. Мы бегали по двору друг за другом, скрываясь за сугробами и деревьями, метали хорошо лепившиеся снежные шарики, соревнуясь в меткости. В азарте я забежал за сарай и неожиданно наткнулся на Оксану. Она громким шепотом позвала меня укрыться за низкой дощатой дверью, закрыв изнутри её на задвижку. В полосах лунного света, попадавшего внутрь хлипкого сооружения через широкие щели между досками, я едва различал контуры одноклассницы, больше ориентируясь на её голос.

– Классный вечер, правда? – прошептала она, после того, как скрип шагов преследователей по снегу, слышавшийся снаружи стих.

– Ага, – шёпотом согласился я, отдышавшись.

– Чего не рассказывал про свою подругу? – Резко сменила тему и тон одноклассница. – Не знала, что она – инвалид.

– Она – не инвалид! – упрямо возразил я. – Просто, ей однажды не повезло.

– Прости, Влад. Неудачное слово в русском языке. Не инвалид, конечно. Она спортом занимается? – примирительно проговорила Оксана.

– Да. Дзюдо, плаванием. А как ты поняла?

– Осанка у неё как у гимнастки, ловкость, координация. Ты не заметил? – горячо шептала Чаренцева, как будто я с ней спорил. – Давно она потеряла ногу?

– Да, уже года два назад.

– Умница! Не каждая здоровая девушка смогла бы так держаться. Она старше тебя?

– Ну да, – нехотя констатировал я неопровержимый факт. – А что, заметно?

– Заметно, – подтвердила собеседница. – Знаешь, Влад, если у вас это серьёзно, ты должен как-то обозначиться рядом с ней, не скрывать от всех, что вы дружите. Чего стесняешься?

– Не стесняюсь я. Привёл же Машу сюда, – пробурчал я глухо, и продолжил, резко повышая тон, – и да, Оксан, это у нас серьёзно!

– Ну, тише, тише, не ори. Поняла. Просто, взгляд со стороны: Маша больше готова к жизни, чем ты.

– Почему? – спросил я, впрочем, нисколько не обидевшись.

– Взять хотя бы то, как легко она нашла контакт сразу со всеми. В то время, когда все присутствующие в шестнадцать глаз смотрели на её ногу, она показала, что умеет делать что-то лучше каждого из нас. И ничуть не стесняется своего недостатка. Я бы так не смогла, наверное.

– Да, она не такая как все! – с гордостью подтвердил я, про себя согласившись с тем, что мне ещё далеко до её уровня. – В первый раз её увидел, удивился, что быть обычной девчонкой травма ей совсем не мешает. За это стал уважать, потом узнал и другие её качества.

– Знаешь, я подумала, что она очень смелая девушка. Говоришь, дзюдо занимается?

– Раньше занималась. – Поправил я. – Сейчас только плаванием с такими же девчонками, имеющими ограничения по здоровью. – Я не стал вдаваться в подробности наших с ней тренировок в спортзале, где я играл роль спарринг-партнёра для отработки техники её приёмов борьбы.

– Конечно, борьба развивает силу духа. Вот, к примеру, вопрос: почему Маша сразу появилась перед всеми нами на костылях, в роли, явно нехарактерной для неё, побуждающей других людей, увидев её, сочувствовать и сострадать? Ведь, не знала же никого из нас и вполне могла нарваться помимо этого, на грубые, глупые насмешки или даже отчуждение. Обычно так реагирует здоровая молодёжь, не обременённая чувством такта и избытком ума, на всё необычное.

– Да, это очень смелый поступок! Я даже не сразу сообразил, что весь день, пока мы с ней общались, она не снимала протез. Нисколько не жаловалась, наоборот, говорила, что с ним легче и удобнее ходить. Ну, и ты сама видела, кто не знает, не заметит, что с ногой что-то не так!

– И я так думаю. Твоя девушка уверена и в себе и, думаю, не сомневалась, что в случае чего, ты сумеешь не дать её обидеть.

Молодец, что пригласил Машу к нам. Это поступок!

Оксана замолчала, предоставив мне решать самому, продолжать ли этот разговор, или нет. Я же проникся каким-то новым чувством взаимопонимания не только к своей девушке, но и к однокласснице, вот прямо сейчас по полочкам разложившей весь сумбур мыслей, роящихся в моей голове. Возникло ощущение, что теперь я что-то новое понял в этой жизни, от чего стал как-то увереннее чувствовать себя. Словом, поднялся ещё на одну ступеньку по лестнице взросления.