Текст книги "Песочные часы арены"

Глава пятьдесят шестая

Дядя Валентины был задержан спустя неделю в Пуэрто-Рико. Интерпол свое дело знает. И неплохо. На первом же допросе итальянский дядя рассказал, что задолжал крупную сумму своим кредиторам. Отдать не было никакой возможности. Те ждать не желали. Нужно было искать варианты. Они нашлись…

Месяц назад на «Норвежском прорыве» отдыхал один богатый представитель арабского мира. Очень богатый! У него сын на выданье. Отец присматривал ему невесту. Увидев Валентину, взалкал, начал придумывать варианты переезда красивой итальянки в будущий гарем. Закинул удочку через третьих лиц – получил отказ. При личной встрече едва не получил по физиономии – Валентина не терпела фамильярность ни в каком ее проявлении. Райские сады Семирамиды не прельстили чемпионку Италии по спортивным танцам. Как и не было желания стать наложницей за обещанные сокровища Шамаханской царицы. Стареющий магнат решил обзавестись любовницей, коль уж узы брака с его сыном ей не интересны.

Бесцеремонное хватание за руки вывело Валентину из себя. Богатый араб увидел перед собой разъяренную тигрицу. Это его только раззадорило…

Мысль была проста, как десять копеек. Выкрасть ее и доставить в одну из стран Ближнего Востока. Для этого существовали специальные люди, профессионально промышлявшие этим. В США это сделать было затруднительно. А вот на прожаренных солнцем курортных Бермудах – вполне. Нейтральные воды совсем недалеко от берега. До ближайших стран больше тысячи километров – ищи потом ветра в поле, точнее, в море. Тут-то дядя и пригодился…

Валентина напряглась, когда увидела выражение лица своего родственника, прибыв на яхту. Она почти все сразу поняла, слушая сладкие вкрадчивые речи хозяина судна, который пока был вежлив, тонок, предупредителен, красноречив и щедр на обещания, расписывая перспективы ее жизни где-то там…

Как выкрутиться из этой ситуации, она не понимала. Ее дядя был не более чем приманкой, а она живым товаром. За это ему посулили закрыть все долги плюс кругленькую сумму сверху. Он ее, по сути, продал. И предал… Если бы не ее русские друзья…

Мобильная связь и интернет в современном мире творят чудеса. В несколько дней все уже знали о приключениях этой троицы. В местной газете появилась подробная статья о битве с бандитами. Телевизионные новости Бермудов тоже взорвали сонную размеренную жизнь островов. Это вам не мелкие полудетские разборки местных банд друг с другом. Тут бандитизм мирового масштаба! И где – у нас! В кои-то веки! Аллилуйя!..

Народ повалил на Бермуды всё увидеть своими глазами, так сказать, приобщиться. Новости, обросшие сплетнями, облетели и «Норвежский прорыв». Только и было разговоров. «Ах, как романтично! Вот это приключение!» Люди ломанулись приобретать туры с требованием – только на это судно! Чтобы походить по тем же палубам, подышать тем же воздухом, что и эти герои. А еще лучше – пожить в их каютах. Им с удовольствием продавали самые дорогие, которых оказалось много больше, чем тех самых героев. Никто даже не обращал на это внимание. Ажиотаж – двигатель торговли. Бизнес – есть бизнес!..

Павел Жарких, Виктор Рогожин и Валентина Виторелли встретились с представителем компании, которая заключала с ними контракт как с артистами. Вся эта история невольно сделала рекламу компании. Народ повалил за круизными турами, как за горячими пирожками в голодный год.

…Солидный человек сидел за столом, разложив бумаги. Вид его был серьезным и хмурым.

– Из-за вас едва не развалились два шоу. Мы на вас рассчитывали, как на мастеров, а вы…

– Но мы же не…

– Не перебивайте, когда с вами говорит старший! – Тот повысил голос.

Витька набрал в легкие воздуха, готовый взорваться и начать высказывать все, что он думает об этой судоходной компании и ее представителе. Заодно коснуться того, что им пришлось пережить. Пашка вовремя почувствовал начинавшиеся подземные толчки перед извержением вулкана и последующего излияния раскаленной лавы. Пару раз он это уже видел. Витька был в такие минуты неукротим. Тогда, в тульском баре, летали не только самовары, но и барные стулья, столики, сидевшие за столиками и даже не сидевшие. Всего-то за одно неприличное слово в адрес Витькиной девушки. Еще раз Пашке видеть подобное не хотелось.

Жара незаметно толкнул Роджера в бок. Витька выдохнул, задышал ровнее.

Говоривший сурово отчеканивал каждое последующее слово, будто вбивал их в головы слушающих.

– Вы, согласно правилам и уставу нашей судоходной компании, уволены. И это не обсуждается! – Воображаемый молоток судьи ударил по столу. – Кончено! Гасите свечи!..

Витька заерзал и снова прерывисто задышал. Еще один чувствительный толчок в бок вернул его дыхание на место.

Пауза затянулась. МХАТ приехал на гастроли…

– Обсуждается только одно… Вы готовы подписать новые контракты и немедленно приступить к работе на иных условиях? – Глаза только что осудившего их на вечные муки, каторгу, расстрел и изгнание из корабельного ада-рая хитро сверкнули из-под опущенных век.

– Вам предлагается теперь пассажирский статус со всеми полагающимися привилегиями, как если бы вы купили тур: каюты повышенного класса, неограниченное передвижение по лайнеру, посещение любых его территорий, кроме прежних (тут представитель хмыкнул. Тем самым дав понять, кем они были до сего момента. А были они в статусе обслуги – «crew» (как они в шутку переводили и сами себя называли – трюмные крысы)).

– К тому же за выступления вам будут платить другие деньги. Совсем другие!

Он не сдержался, радостно засмеялся, потирая руки. А? Каков он?! Как он сыграл сей драматический эпизод, который чуть было не довел сидевших напротив него до белого каления! Сейчас великий Станиславский аплодировал бы ему стоя, восклицая: «Верю! Верю!!!..»

Пашка Жарких, Витька Рогожин, Валентина Виторелли уже на следующий день были переведены из своего прежнего статуса в статус пассажирский. Каюты у них теперь были не просто с широченными окнами, но даже с балконными террасами. Они выбрались из своих могил, из преисподней, и переселились в рай. Впереди их ждал финальный месяц счастья!..

Когда они появлялись на подмостках своих шоу, зал взрывался аплодисментами и не смолкал долгое время, ломая стройность спектакля. «Это они! Они!» – неслось по рядам. Если бы была возможность, их затискали бы в объятиях. Каждому хотелось прикоснуться к тайне, к героизму суперменов, полубогов! Их история обрастала все новыми и новыми придуманными подробностями. Появлялись все новые и новые рассказчики и теперь уже даже свидетели, которые готовы были поклясться, что все это было именно так – своими глазами видели, были на том самом месте!

Наши герои, оказывается, сражались с несметной бандой работорговцев, половину которых отправили на тот свет. «У этой девушки, видите, повязка на руке – ранение! В нее стреляли, она отстреливалась. Ее ранили, пулей, навылет. Это именно мой доктор оказывал ей первую помощь! Она мужественная! Другая бы в госпитале валялась или в обмороке, а эта вон – танцует! Да еще как!..»

Ходить по палубам не было никакой возможности. Их подкарауливали на каждом углу, преследовали. Всем хотелось поговорить, задать вопросы, просто дотронуться. А если повезет, то и взять автограф.

Еду пришлось заказывать в каюты. Слава Богу, бесплатно. Компания, понимая пикантность момента, пошла на это. Мало того, каждому выделила по охраннику, чтобы хоть как-то добираться до сценических площадок.

Это было заточение, которое мало чем отличалось от проживания в старых условиях. Тогда им узко жилось, но широко дышалось. Теперь же они имели безмерные просторы для тела и «могилы» для души. Какие там закаты на пятнадцатой палубе!..

Пашку утешало, что Валентина находилась с ним днем и ночью. Их медовый месяц был в разгаре…

Со временем ажиотаж спал. Вчерашние герои, наконец, могли выдохнуть и жить, как захочется. До окончания контракта оставалось совсем чуть-чуть…

Глава пятьдесят седьмая

Эту ночь Валентина с Пашкой решили посвятить прощанию с лайнером. Здесь за эти полгода многое произошло. Они пережили страшный шторм, о мощи которого простые смертные даже не имеют представления. Они осилили невероятные физические нагрузки, работая по два шоу в день. Остается загадкой, откуда все это время артисты брали силы, вдохновение, выходя на сцену, словно впервые. Только им было ведомо, как они выгрызали оставшиеся крохи из недр сознания, сжигая себя, потому что в организме эти запасы давно иссякли.

Они пережили всплеск чувств. Зашкаливающих, безумных, давно желаемых. Выжили в схватке с бандитами. Едва не умерли от жажды на опаленном солнцем острове. За это время столько всего произошло!..

В который раз открылась давно известная человечеству истина: Время – самое быстрое, что есть из известного людям. Ничто не сопоставимо с ним. Даже скорость света – ничтожно мала в сравнении с хронометром Творца.

Дни, часы, секунды – придумало человечество. На самом деле Время ничем не измеришь. Разве что – памятью.

То, чему, казалось, не будет конца, совсем скоро перестает существовать, как ежедневная томительная данность…

Пашка с Валентиной прошлись по коридорам, где они еще недавно жили в статусе «трюмных крыс». Их каюты заняты другими «crew». На бывшей двери каюты Рогожина не было плаката «Веселого Роджера». Там скучно блестел отполированным алюминием номер персональной «могилы».

Не было теперь лихой вывески и на новом месте пристанища пирата любви. Он снял ее на второй день, когда понял, что это конкретное приглашение для знакомства с теми, кто искал с ним встреч и от кого он, как раз, пытался спрятаться. Рогожин наполучал столько приглашений на ужины, раздал столько автографов, что этого хватило бы на всех артистов, обслуживающих круиз! Слава Богу, все в прошлом…

Пашка с Валентиной побывали на своей любимой пятнадцатой палубе. Налюбовались звездами, нацеловались до цвета губ спелой малины. Неожиданно пришла мысль пробраться на нос корабля или, как говорят моряки, – на бак.

Они долго плутали в лабиринтах переходов. Пашка вспоминал свою первую прогулку по палубам, когда на корабле еще не было людей. По памяти отыскал выход на нос корабля, где располагалась вертолетная площадка. Дверь была не закрыта…

…Поблескивающие леерные ограждения упирались им в грудь. Ветер трепал волосы. Пахло чем-то весенним, невероятно волнующим, зовущим! Под ними чернела бездна. Впереди была только светящаяся серебристая гладь океана.

Пашка прижался к спине Валентины. Провел руками по ее рукам. Их кисти соединились. Он поднял их руки в крест. Сейчас Пашка ощущал каждый рельеф тела Валентины. Оно вибрировало, трепетало. Их тела стали чем-то единым – плотью в плоть. Сутью в суть…

– Раскрой руки. Распахни сердце. А теперь лети! Как спаниель.

– Как кто?

– Неважно. Лети! Догоняй!..

Над океаном вставала полная луна. Величественная, загадочная. Невероятно яркая и огромная. Она простирала к носу корабля серебристую дорожку, словно протягивала руку, указывала путь, по которому им предстояло пройти. Это было благословением мироздания…

…Они скользили по лунной дорожке, летели по морской глади навстречу светилу со скоростью двадцать пять узлов в час. Нет ничего крепче и надежней морского узла. Эти узлы сейчас вязались сами собой. Сплетались. В канат судьбы…

Они оторвались от палубы. Сами не заметили, как медленно воспарили. Или им так показалось. Поблескивающие никелем леера вдруг стали ниже. Это была левитация! Самая настоящая!..

Они парили всего десяток секунд. Ровно до тех пор, пока не осознали, что парят. Было, не было – они не вдумывались. Сейчас, в эти мгновения, логика и рассуждения отсутствовали. Были только ощущения. На уровне первобытности.

Это незнакомое доселе чувство легкости, невесомости и величия момента вошло в их плоть и душу. Страха не было. Был невероятный восторг от единения с океаном, Бермудским треугольником, безусловно живой планетой! Мирозданием! И улыбающимся Богом…

С мостика их заметили не сразу. До рассвета еще было несколько часов. Луна светила в глаза. Океан мерцал мириадами звезд. Лайнер неторопливо проходил зону Бермудского треугольника. Двое на носу корабля смотрелись на фоне луны контрастными черными силуэтами. Луна их прятала, укрывала от лишних глаз.

Капитан круизного лайнера, немолодой человек, любил проводить ночи на мостике. Он уже собирался уходить, взглянул на часы и напоследок, для порядка, в свой мощный бинокль. Осмотрел море, играющее лунными всполохами, и, отнимая от глаз окуляры, вдруг что-то заметил. Глянул, чертыхнулся.

– Та-ак! Опять эти русский Ромео и итальянская Джульетта! Нет, вы только посмотрите! Они думают, что они на «Титанике»?

Старпом направил вахтенный бинокль в сторону жеста капитана.

– Хм! Ну да – сцена из фильма. Один в один Джек Доусон и Роза Дьюитт… «Му heart will go on…» – стал напевать помощник.

– Прекратите! Вы далеко не Селин Дион! И сообщите этим, что они тоже не Леонардо Ди Каприо и не Кейт Уинслет, при всем к ним уважении. Всему есть предел! Можете добавить – я не Джеймс Кэмерон! Я кино не снимаю. Я снимаю с корабля, к чертовой матери, за подобное! Мне только ЧП не хватает с купающимися за бортом! Сообщите секьюрити!..

Корабельная полиция с улыбками составила протокол нарушения и отпустила с миром Пашку с Валентиной встречать новый день. До окончания круизного контракта оставались считанные дни…

Глава пятьдесят восьмая

После долгих уговоров капитан «Norwegian Breakaway» все же позволил на два часа предоставить верхнюю палубу исключительно для «Crew party». Обычно участники всех шоу на круизных лайнерах отмечали окончание контрактов в ресторанах. Пятнадцатую открытую прогулочную палубу капитан, скрепя сердце, позволил перекрыть впервые. Сегодня тут собрались исключительно танцоры из интернационального американского шоу «Burn the floor» и артисты «Jungle fantasy» цирковой сборной мира.

Из корабельных динамиков звучала музыка, слышались возбужденные голоса, звон бокалов. Аквамарин горизонта едва заметно покачивался. Алел закат. От него к кораблю бежала серебряная дорожка, играющая розовой чешуей. Солнце в очередной раз медленно утопало в объятиях океана, а Пашка, который столько ждал появления зеленого луча, тонул в изумруде глаз Валентины, подсвеченных закатным солнцем…

– Что там у нас наверху? – Капитан обратился к помощнику. Тот глянул на мониторы видеокамер.

– Танцуют. Ромео с Джульеттой. Остальные смотрят. Я бы тоже не рискнул танцевать рядом с ними. Взгляните!

Капитан как-то странно улыбнулся. Это больше напоминало гримасу, нежели улыбку. Он много лет и миль отходил по морям и океанам. Был замкнут, суров и ко многим вещам давно равнодушен. Ничего кроме моря его давно не трогало. «Хм, Ромео и Джульетта…» Из тысячи тысяч виденных им пассажиров этих он наверняка запомнит. Было в них что-то… То, чего он так и не встретил в своей жизни…

– Передай, пусть поставят им «Feelings».

– Понятно…

– Ничего тебе не понятно! – Капитан сурово посмотрел на старпома. – И никогда не поймешь…

Компания веселящихся прижалась к парапетам и с любопытством, не без зависти, смотрела на танцующую пару. В центре палубы скользили только Валентина и Пашка. Никто не посмел нарушить их прощальный танец. Все знали, что завтра всем расставаться в порту. Пара танцевала румбу. Русский артист цирка Павел Жарких и итальянская профессиональная танцовщица Валентина Виторелли признавались друг другу в любви языком совершенных тел. Чувственный Даниэле тихо пускал слезы, промокая их пальчиками под глазами. Он плакал то ли от умиления, то ли от того, что у Валентины появился достойный партнер. Мужчина. Настоящий! С хорошей, добротной танцевальной школой. Танцующие сливались в едином ритме без заученности. По наитию. По однородности своей природы. Они на ходу придумывали собственные движения, которых до этого не было в арсенале бальников. Руки – вот что сейчас было доминантой их танцевального диалога. И глаза… Руки скользили по бедрам, спинам, щекам. Валентина купала Пашку в зелени глаз и соцветии слов любви древнего языка, родины великих поэтов, музыкантов и художников. Пашка шептал в ответ… Их губы сомкнулись. Они замерли под неистовые аплодисменты и свист.

– Паша! Жара! Дай им жару! Сожги им пол!.. – Послышался выкрик Рогожина.

В прощальных всполохах заходящего солнца, словно благословляя, на мгновение вспыхнул зеленый луч. Пашка и Валентина даже не заметили этого, так и не узнав, что спустя почти полтора века повторили ситуацию Оливера Синклера и Хелины Кэмпбелл – героев романа Жюля Верна…

Пашка краем глаза заметил говорящего по телефону филиппинца. «Ага! Связь есть!» Он набрал мать.

В трубке, с сонной хрипотцой, зазвучал радостный голос.

– Пух! А мы уже легли… Ну что, сынок, с окончанием? О-о! У вас там музыка! Гуляете? Что ты молчишь, алё!..

– Мама! Я счастлив! У нее невероятно зеленые глаза!

– Пашка! Ты пьян?

– Наверное! Секунду, ма! – Пашка протянул телефон Валентине.

– Mamma! Adesso sei anche mia madre! Amo Pasha. Lo amo moltissimo! Sono felice!..

Светлана вся сжалась. Она где-то уже слышала в своей жизни этот голос, эту тембровку, манеру по-кошачьи певуче растягивать слова, пусть незнакомые, итальянские, переливающиеся, как прохладный ручей через нагретые солнцем перекаты. Эти слова, полные любви, были понятны без переводчика. Голос… Где? Кто?.. И вдруг Светлану словно обожгло…

– Мама! Я люблю ее! Слышишь? Люблю!

– Сынок! Как ее зовут? – Она почти не сомневалась в том, что сейчас услышит. Так, конечно, не бывает, но… так бывает.

– Валентина! Валентина Виторелли! Она итальянка.

– Валентина… – Прошептала мама Пашки, словно пытаясь запомнить.

– Мама! Мы скоро прилетим!

– Валентина… Что ж, красивое имя…

На другом конце Земли в трубке раздался дружный смех, снова зазвучала музыка, молодые голоса. Там жизнь била ключом.

Земля лихим цирковым акробатом сделала в мироздании оборот. Песочные часы перевернулись…

– …Дядь Жень! Извините, что так поздно! Нас с окончанием!

В трубке радостно заурчало. Пашка включил громкую связь, чтобы лучше было слышно.

– Пашка! Жарище! Я тебе нарисовал «Зеленый луч». Теперь ты его будешь видеть каждый день!

– Дядь Жень! Оказывается, спаниели в самом деле летают! Вы правы! Я теперь это точно знаю…