Текст книги "Штука"

11

Как известно, планы строятся для того, чтобы рушиться. Изначально моя задумка заключалась в следующем. Получив работу, я обретаю дополнительную степень свободы, исследую местность, ищу слабые места в охране объекта, строю варианты побега. Предполагалось, что я буду перемещаться по территории, в том числе – между корпусами, получу более широкую возможность общения.

Как бы не так! Меня назначили лаборантом в самую закрытую лабораторию комплекса – ту самую, где проводили эксперименты на людях. И контроль надо мной только усилился. Я чувствовал, что лихо одурачил самого себя.

Единственное, что можно записать в плюс – так это то, что ко мне действительно приставили агента Рысь. То есть Тому. Правда, в неизменном сопровождении двух молчаливых охранников. Надо полагать, это было местью полковника за то, что я ходил к Толстопузу.

И теперь оставалось лишь скрипеть зубами и твердить себе, о том, какой я дурень.

Впрочем, у нас, сильных, есть одна весьма хорошая черта: в отличие от слабаков, мы не в падаем в уныние. И в подобных ситуациях всегда стараемся увидеть плюсы.

В моем случае это было непросто. Не могу сказать, что работа была из приятных. Более того – не надели меня Затворник силой, самое время полезть в петлю. Кстати, хочется надеяться, что он не проболтается начальству о моих особых качествах.

Здесь, в лаборатории, сухо называемой «Д-2», шла отработка на практике принципиально нового вида вооружений.

Честно говоря, я и подумать не мог, что за такой короткий срок эти ребята в халатах сумеют перевернуть собственное представление об основах мироздания. Хотя этого, возможно, и не требовалось. Требовалось облечь незнакомые виды вещества и энергии в удобные для использования формы.

В моем блоке под литерой «N» отрабатывался прототип устройства под рабочим названием «дырокол». Не знаю, откуда взялось название, возможно дело тут в форме спускового механизма. Эта штуковина действительно напоминала известный канцелярский прибор. А может, дело как раз в особенностях действия аппарата. В отличие от знакомых мне реликвий, вроде точечника, «дырокол» воздействовал на испытуемых избирательно, пробивая бреши в стройных рядах предполагаемого противника. Не знаю, по какому принципу происходила этот отбор – меньше всего меня волновали научные тонкости.

Обычно все происходило так: в камеру с прозрачной стеной загоняли десяток-другой ничего не подозревающих людей (судя по виду – каких-то бродяг. Наверное их просто подбирали на улицах – то ли за бутылку, то ли просто насильно). На одинаковых белых комбинезонах ярко выделялись крупные цифры: подопытные были педантично оприходованы и пронумерованы – конечно же, в интересах чистой науки.

На стеклянную стенку направлялся уродливый раструб прототипа, очкастый специалист что-то шустро писал в журнале и командовал мне, какие рукоятки крутить, чтобы на электронном табло высвечивались нужные ему цифровые значения. После чего произносил ханжеское: «Контакт!»

Хотя имел все основания честно сказать: «Огонь!»

И я послушно жал на рычаг.

Честно слово, хоть я и не был свидетелем ни единого смертельного исхода, но чувствовал себя пулеметчиком расстрельной команды. Люди через одного падали на пол, начинали биться в истерике, другие в ужасе наблюдали за происходящим. Специалист же удовлетворенно кряхтел и царапал что-то в журнале.

Я менял тяжелую, словно из свинца, «обойму», и ждал, когда пригонят следующую партию «подопытных кроликов».

Все это время Тома вместе с охранниками находилась у меня за спиной. Поговорить наедине никак не представлялось случая.

И дни напролет я, словно раб, двигал громоздкую установку, таскал тяжелые обоймы и жал на рычаг. Так я, вместе со многими другими, приближал день всеобщего кошмара, как это делали когда-то совсем другие люди.

Те, что создавали атомную бомбу.

Я думал, что хуже быть уже не может. Но вскоре меня перевели в другой бокс, теперь уже под литерой «R». Здесь шла работа над прототипом боевого устройства «раскаяние-2». Предполагалось, что попавшие под его «огонь» вражеские войска мгновенно теряют волю к победе и бодро идут сдаваться.

Устройство никак не желало работать нормально. Как тонко говорили специалисты из этого бокса, функционировало некорректно. На практике же это означало, что срабатывало оно вообще через раз, и в результате испытуемые, вместо того, чтобы, подняв руки, идти сдаваться в руки лаборантов, массово валились без сознания. И мне, вместе с такими же, как я, чернорабочими прогресса, приходилось грузить тела на носилки и откатывать в медицинский блок.

Страшно подумать, что же представляло из себя «раскаяние-1»…

Сидя на лавочке под хмурым небом мы с Хиляком устало обменивались впечатлениями. Появилось новое, не очень приятное ощущение: будто мы давным-давно смирились с происходящим, опустили руки, и просто мотаем свой бесконечный срок, даже не рассчитывая на досрочное освобождение.

Моя инициатива возымела последствия и для моих друзей: к общественно полезному труду привлекли всех. И надо сказать, им повезло меньше: их припрягли к погрузочным работам. Не знаю, злились ли за это на меня Крот с Доходягой, но Хиляк все воспринимал стоически.

– Сегодня привезли первую партию деталей для «ступора», – сказал Хиляк, тоскливо кутаясь в потертый плащ. – Единиц на пятьдесят единиц, не меньше. На хорошую армию хватит…

«Ступор» – простейшая, но первая эффективная модель оружия на основе концентрата жалости. Действует предельно просто: оглушенные им вражеские солдаты на добрых десять минут отказываются жать на курок – просто «зависают» в раздумьях о разумном, добром, вечном. Вполне достаточное время, чтобы без излишних усилий превратить их в кровавый фарш.

– Это, значит, первая поставка намечается, – сказал Хиляк. – Максимум неделя на сборку, накачку, пристрелку – и все. Считай, начало новой военной эры. Здорово, что мы приложили к этому руку, правда?

Хиляк говорил насмешливо, но в голосе его слышалась горечь.

Еще бы. Мало того, что слабаки потеряли все, так еще и подтолкнули человечество к новому, неизбежному конфликту. Кто удержится от возможности использовать такой мощный козырь, как наше новое оружие? Как известно, между испытанием первой атомной бомбы и ее боевым применением практически не было временного промежутка…

На меня же эта новость подействовала, как инъекция адреналина. Захотелось пробить кулаками стены, броситься на охранников, бежать куда-то с яростными криками…

Для нас, анималов, придти в бешенство – нормальное явление. Главное получить хороший пинок под зад.

Глубокий вдох, выдох. Спокойнее, спокойнее…

– Ты только ничего не предпринимай без моей команды, – тихо сказал я.

Хиляк удивленно посмотрел на меня, сказал неуверенно:

– Даже и не собирался… А что…

– И ничего не спрашивай. Жди.

12

На это надо было решиться.

Я не слишком верил бывшей подруге. Хотел бы – но доверие ушло вместе с ее прежним образом. Агент Рысь могла сколько угодно просить у меня прощения – я-то прекрасно понимал, что актриса она превосходная. Искусство обмана она усвоила мастерски.

Но другого шанса просто не было. Кто сказал, что надежда умирает последней?

Надежды уже не осталось.

Нужно просто заставить себя верить.

Во время очередного испытания «раскаяния-2», я выбрал момент и «неловко» зацепил большой стеллаж с отработанными «обоймами». Обоймы я специально складывал так, чтобы держались они «на честном слове».

Конструкция рухнула. Я никак не желал покалечиться, но, видимо, переоценил свои возможности. Меня здорово придавило, и я заорал. Даже играть особо не пришлось.

Я рассчитал правильно. Из всей моей охраны быстрее ко мне подскочила Тома.

– Есть разговор… – прохрипел я.

И отключился.

На этот раз я угадал. Придти к уложенному в постель пострадавшему бывшей подруге вполне дозволительно. Поэтому я даже не удивился, когда она зашла в медицинский бокс, где мне было отведено вполне комфортабельное койко-место.

Она зашла, одетая в просто – в джинсы и свитер. Будто старалась подчеркнуть, что ее визит не носит служебного характера. Эдакий родственный визит к больному – только кулька с фруктами не хватает.

Придвинула стул, села рядом. Неподалеку медсестра возилась с каким-то потерпевшим из числа «подопытных». Я надеялся, что она не подслушивает. И еще – что в этой импровизированной больничной палате нет вездесущих ушей. Ну, не могли же они предусмотреть все на свете?!

Я, конечно, усердно изображал тяжелобольного. Но приподняться на локте, все же, стоило некоторых усилий: возможно, что ребро-таки треснуло.

Тома смотрела на меня большими влажными глазами, и глупые чувства убеждали меня, что все замечательно, и предательство любимой женщины – просто дурной сон.

Отогнал неуместные мысли, сказал тихо:

– Спасибо, что пришла. Ты обещала помочь.

Тома чуть заметно кивнула. Глаза ее расширились.

– Мне нужно найти одного человека, – сказал я. – Просто скажи ему где я…

– Хорошо, попробую. Кто он?

Я сказал – очень тихо, но внятно. Она закрыла и открыла глаза: «Хорошо».

Я добавил тихо:

– Понимаю, это непросто. Где мы сейчас находимся? Наверное, где-нибудь на Урале, или в Сибири…

Тома чуть улыбнулась:

– Мы Подмосковье. Час езды до столицы.

Я опешил. Однако! В голове все смешалось – там перестраивалась сложная картина, нарисованная воображением. Все-таки, человек, оторванный от источников достоверной информации, живет в совершенно виртуальном мире.

– Что-то я не пойму… Мы же так долго летели!

– По кругу летели. Руководство следы запутывало. Все здесь думают, что находятся у черта на рогах. Чтобы мыслей о побеге даже не возникало.

Так вот, почему меня возили в закрытой машине! Значит, Обитель – не так уж далеко отсюда.

И новое оружие производится в самой населенной местности…

Я помолчал, лихорадочно прикидывая, что дает мне этот новый расклад.

– Ты можешь раздобыть план комплекса? – сказал, наконец, я.

– Постараюсь…

Она чуть помолчала и спросила – совершенно неожиданно, и как-то по-детски:

– Ты простил меня, Леша?..

На следующий день я покинул медицинский бокс. И тут же ощутил, что вокруг что-то изменилось.

Похоже, Хиляк прав. В стенах комплекса нарастало нездоровое оживление. За глухими окнами ничего толком не видно, но рев тягачей слышен прекрасно. Наверное, уже грузили первую партию нашей экзотической продукции.

Количество вооруженных людей в коридорах удвоилось. Свободное передвижение стало невозможным. В один прекрасный день крепкий сержант с автоматом остановил меня на выходе из комнаты и сообщил, что работа моя закончилась. На все вопросы он хмуро отмалчивался. Я потребовал встречи с полковником. Сержант терпеливо объяснил мне, что тот занят. Тогда я пожелал увидеть Альберта. Толстопуз, по словам сержанта, был в отъезде. Когда я спросил его про Тихоню, сержант попросту не понял, о ком речь.

С друзьями встречаться также запретили. Тома пропала из поля зрения, но ее я старался не упоминать без надобности, так как все еще надеялся на помощь с ее стороны.

Я оказался в изоляции. Это невыносимо: меня трясло от избытка энергии, мне хотелось броситься на охранников, что дежурили у дверей, отобрать оружие, утроить дерзкий побег…

Часами сидел перед телевизором, пытаясь в потоках информации выловить что-нибудь про Клан или какие-нибудь аномалии в поведении людей. Все глухо. Очевидно, те, кто вовсю пользовался тайными ресурсами слабаков, умело маскировал свою деятельность. Видимо, по той же причине до сих пор не всплыла информация про Клан.

Телевизор бубнил одно и то же: экономический кризис, борьба с терроризмом, футбол… В какой-то момент я заснул беспокойным, поверхностным сном.

Проснулся от болезненного удара: я лежал на полу и скула горела от нежданной встречи с грубым кафелем. Поднялся, шипя от боли и потирая ушибленные места. Телевизор продолжал свое бессвязное бормотанье. Ужасно хотелось пить. Пошатываясь, открыл дверь, вышел в коридор.

Странно: охраны не было. Дошел до туалета в конце коридора, напился из крана отдающей железом водой. Вернулся к двери в свою «камеру». Постоял, подумал. Меня посетило странное, не очень приятное предчувствие.

Я медленно пошел по коридору. Здесь, на углу, всегда стоял еще один охранник.

Никого.

Заинтригованный, отправился дальше, по коридорам и переходам корпуса. Звук шагов разносился меж стен неуверенно и одиноко. Надо же – нигде никакой охраны.

Набравшись смелости, толкнул дверь, ведущую в лабораторный корпус. Вошел в светлый и пустой предбанник. И здесь пустота. И нет даже денно и нощно снующих теней за стеклянными дверями.

По очереди заглядывал в боксы. Странная, пугающая пустота. Будто я один остался во всем этом огромном, запутанном, как чудовищный муравейник, здании.

Набравшись смелости, крикнул:

– Эй! Что случилось? Ау! Есть, кто живой? Вымерли все, что ли?

Запнулся на последней фразе. Что все это значит?

Двинулся наугад, через каскад однообразных безлюдных лабораторий. В какой-то момент меня посетила мысль: что бы это ни значило, но я теперь свободен!

Нахлынувшая было радость сменилась тревогой: я оказался в большом темном зале. Единственный источник неяркого света был где-то в центре, и я, как завороженный, пошел туда. Уже поднимаясь по легкой металлической лесенке, осознал, куда именно меня занесло.

Я впервые был один на один с пугающим и притягательным Оком. Оно разглядывало меня с холодным любопытством. В глубине стеклянистой субстанции цветные искры складывались в туманные картины, и что бы разглядеть их, я перегнулся через перила…

…и упал с кровати.

Медленно приходя в себя, понял, что лежу на полу, и скула горит от нежданной встречи с грубым кафелем. Поднялся, шипя от боли и потирая ушибленные места. Телевизор продолжал свое бессвязное бормотанье. Ужасно хотелось пить. Пошатываясь, открыл дверь, вышел в коридор

Охрана на месте.

Мысленно усмехнулся, прошел мимо охранников в сторону туалета: ужасно хотелось пить. Напился отвратительной, отдающей железом воды, отправился обратно. У дверей меня ждал сюрприз.

А точнее – Тихоня, собственной персоной. Попытался вспомнить, когда в последний раз его видел – и не смог.

Тихоня был мертвенно бледен, и выглядел растерянно. В отдалении, у стены, я заметил еще одну фигуру. Экзекутор…

– Привет, – сказал я, стараясь говорить как можно радушнее: у меня начинали кулаки чесаться от желания заехать по этой отвратительной физиономии.

Но я всего лишь сухо улыбнулся и жестом предложил войти. Охранники проводили нас равнодушными взглядами. Только один поправил на плече короткоствольный «калаш».

– Чем обязан поинтересовался я?

И тут с Тихоней что-то произошло. Ему словно выдернули разом все кости, и он, обмякнув, осел на край железной кровати. Только теперь я увидел: его трясло, словно в лихорадке.

– Что случилось? – полюбопытствовал я. – Может, врача позвать.

– Не надо врача… – сипло сказал Тихоня и поднял на меня свои маленькие, воспаленные глазки. Взгляд у него был совершенно загнанный. Такого Тихоню я еще не видел.

– Их убили… – пробормотал он. – Обоих сразу… Сразу обоих…

– Погоди, погоди, – я помотал головой. – Кого убили?

– Альберта…И Шевцова… Обоих!

– Шевцова?

– Это… Полковник.

Надо же – я ведь даже не знал, как его зовут. То есть, звали…

– Постой… То есть, как убили? Кто?!

Тихоня вдруг рассмеялся мелким смехом безумца:

– Они друг друга «заказали»! В один день! Одного машина сбила, другой в ванной захлебнулся! Это же просто анекдот какой-то!

Тихоня принялся хохотать, и было не трудно догадаться, что у него истерика. Я терпеливо ждал, когда тот придет в себя. Я просто не мог сходу усвоить такую странную информацию.

– Ты наверное, шутишь? – осторожно предположил я. – Или я не так понял? Кто кого убил?

– Ты все правильно понял, – Тихоня продолжал улыбаться дикой болезненной улыбочкой. – Я по своим каналам проверил: все совершенно точно. Они давно друг друга выпасали. Подозревали, ненавидели. Искали случая подловить на чем-нибудь, прибрать проект в свои руки… Я-то ждал – когда и кто решится первым. А они – одновременно! Ха-ха-ха! Что же теперь делать, а?

Тихоня смотрел на меня с какой-то идиотской надеждой, а мне показалось, что я брежу.

– Что делать? – я пожал плечами. – Ну, ты же хотел власти – так пользуйся…

Тихоню будто прорвало. Он сполз на пол, обхватил лицо руками и тихо разревелся.

Я с изумлением наблюдал за происходящим. Сон, как говорится, оказался в руку. Или это был не просто сон? Кто ее разберет, эту чертову Штуку…

Но только теперь до меня дошло все безумие происходящего: новое оружие создано, и у него теперь нет хозяина. Если не считать трясущегося от ужаса Тихони. Самое время порадоваться, что злодеи столь удачно укокошили друг друга (если это, конечно, не дезинформация – уж больно все странно).

Но даже при поверхностном размышлении становилось ясно: ситуация выходит из-под контроля. Оружие изготовлено, возможно даже – заключены сделки. При всей своей сволочной природе полковник и Толстопуз хотя бы гарантировали тайну происходящего. Полковник даже всерьез думал об интересах государства – так мне казалось. В любом случае – оба были сильными людьми, хоть как-то представляющими себе, чего они хотят.

А что теперь учудит выползший из бутылки джинн?

– Хватит ныть, – сказал я Тихоне. – Самое время вернуть все на место. Пока не поздно. Давай-ка по-быстрому вывезем отсюда Штуку и сделаем так, будто ничего и не было. Я даже готов свидетельствовать перед Кругом, что это была твоя инициатива…

Тихоня резко убрал руки с лица.

– Ты что… – прошипел он. – Разве я ради этого…

Он вскочил, шатаясь и оглядываясь, будто пытался понять, где находится. Взгляд его уперся в меня.

– Ты со мной? – он оживился, взгляд снова стал осознанным. – Мне нужна твоя помощь, Близнец! Я знаю, ты не такой уж слабак… Я давно подозревал, что ты вообще – не один из нас! Штука неспроста тебя выбрала, неспроста… Давай, решайся – это такой шанс!

– Шанс на что? – я с трудом подавил зевок. Никогда не понимал рвущихся к власти безумцев.

– Шанс получить все! Деньги, власть… Ну, ты понимаешь!

Тихоня принялся перечислять доводы, которых у него скопилась целая куча. Упаси бог – дать власть такому закомплексованному убожеству! Он же. прежде всего, начнет мстить обидчикам, издеваться над сильными и умными…

– Это без меня, – сказал я решительно. – Зачем мне чужие мечты? А твои, похоже сбываются. Что же ты не рад? Хочешь, я скажу? Ты слабак, Тихоня! Не власти ты хотел. Ты хотел лизать задницу самому сильному – вот твоя заветная мечта! А самому себе лизнуть – что, гибкости не хватает?

Не смог удержаться: рассмеялся, радуясь собственному остроумию. Тихоню перекосило. Он попятился к двери.

– Охрана! – завизжал он. – Ничего, ничего, я сам… Сам справлюсь! А ты еще пожалеешь…

– Ты только не забудь, что без меня Штука перестанет работать! – вслед ему, на всякий случай, напомнил я.

Мало ли, что взбредет в голову мстительному гаденышу.

Тихоня исчез, и дверь на этот раз заперли снаружи.

…Я не находил себе места. Ходил из угла в угол, выдумывая самые безумные варианты побега. Варианты эти не выдерживали никакой критики. Конечно, я сильный, уверенный в себе человек. Во мне бурлит концентрированная наглость тысячи слабаков. Но против толстой решетки и ребят с автоматами одной наглости мало…

В момент, когда я от безысходности уже был готов разбить об стенку голову, за спиной раздался звон бьющегося стекла. Резко обернулся. В окне, аккурат между прутьями решетки – дыра с ломаными краями. Трещины по всему оставшемуся стеклу.

И маленький тугой сверток на полу. Я успел пнуть его под кровать, прежде, чем дверь отперли и внутрь просунулось подозрительное лицо охранника.

– Хулиганы, – кивнув в сторону окна, я досадливо развел руками. – Сквозняк устроили. Как бы не продуло. Фанеркой не пособите?

Охранник смерил меня недобрым взглядом, посмотрел на окно и исчез за дверью. Снова щелкнул замок.

Выждав несколько секунд, я метнулся под кровать. Подумал только: если за мной все еще наблюдают, то времени у меня немного. Лихорадочно разворачивая бумагу, терялся в догадках: что там может быть? Пилка для решетки? Бечевка, чтобы душить охранников? Флакончик яда?

Из развернутой бумажки на пол упал камень. Наверное, его положили для веса.

В руках же у меня оказалось то, чего я меньше всего ожидал здесь увидеть.

Клоун.

13

– Не ждал? – Клоун насмешлив пялился на меня, в его глазах-бусинах сверкали блики от лампочки.

– Да как тебе сказать… – проговорил я. – Даже, если бы ждал – сейчас не самое лучше время для пустых разговоров.

– Это точно, – кивнул Клоун. – Самое время как следует подраться!

Я не успел удивиться: дверь уже отпирали.

– Ты, главное, не трусь! – быстро сказал Клоун. – Делай, как я скажу!

Я лишь нервно хихикнул: меня учила смелости тряпичная кукла!

Дверь распахнулась, внутрь быстро зашли охранники – сразу оба. Один сделал шаг назад, направив автомат в мою сторону. Другой решительно приблизился ко мне и протянул руку.

– Покажи, что там у тебя – приказал он.

– Что показать? – невинно поинтересовался я.

– То, что тебе бросили в окно!

– А… Так это всего лишь кукла… – сказал я, вытягивая руку с Клоуном.

– Я всего лишь кукла! – кривляясь, прокричал Клоун.

И метнувшись вперед, вцепился охраннику в глотку.

Такого развития событий я никак не ожидал. Но свободная рука уже рванула на себя автомат. Охранник хрипел, обеими руками, пытаясь оторвать от своей шеи маленькое чудовище. Он дергался – но Клоун не ослаблял хватки. Откуда в моей собственной руке такая сила?!

Я неловко пытался перехватить автомат за рукоятку. Второй охранник, наконец, вышел из оцепенения. Но ему потребовалась еще секунда, чтобы передернуть затвор. Этого мне хватило чтобы загородиться его же товарищем.

Коротка очередь – тело дернулось, конвульсивно выгнулось, и потащило Клоуна вниз.

– Стреляй! – заорал Клоун.

Палец уже нашарил курок, но ствол запутался в пятнистой куртке убитого. И уже падая, я принялся отчаянно палить – прямо сквозь тело. Первые пули превращали плоть в фарш, расчищая дорогу остальным, и самая последняя нашла свою цель.

Выбравшись из-под кровавой мешанины я тупо смотрел на два мертвых тела. Наверное, надо было как-то реагировать на случившееся.

– Поздравляю, – сказал Клоун. – С первой кровью тебя!

Своеобразного юмора плюшевого монстра я не оценил. Но, прислушавшись к себя, ощутил новое – странное и довольно приятное чувство.

Слабак меня не поймет. Я сам, прежний, себя бы не понял – если б не чудесная сила, на волнах которой я теперь несся к туманному и пугающему будущему.

Только сильный может ощутить удовлетворение от смерти другого человека.

Только сильный может со спокойным сердцем делить людей на своих и чужих и не каяться, убивая врагов.

Только сильный уверенно идет к своей цели, спокойно перешагивая через трупы.

Если это действительно так, то я, черт возьми, не хочу быть сильным…

Впрочем, это лирика. Я поднял автомат, стряхнул с него кровь и какие-то бурые ошметки и мысленно поблагодарил мертвого человека за то, что он так предусмотрительно заранее передернул затвор.

– Где бумага? – обеспокоено поинтересовался Клоун.

– Какая еще бумага?

– Там схема, дурень!

Я быстро огляделся, поднял с пола мятый листок, в который была завернута «посылка». Присмотрелся.

Действительно – схема! Как я ее сразу не заметил?

– Кто тебя подкинул? – запоздало спросил я.

– Откуда мне знать?! – сердито воскликнул Клоун. – Я же «в отключке», пока не обрету хозяина!

– Ну, да… – пробормотал я. Но откуда тогда он знает про схему? Видимо, просто усиливает мою собственную интуицию…

Впрочем, даже если Тома и не нашла Матвеича, а просто разыскала отобранного у меня Клоуна, основную задачу она выполнила: заставила меня действовать.

– Чего встал, как столб?! – зашипел Клоун. – Сюда уже вовсю спецназ несется!

Я суетливо разгладил схему на смятой постели, уставился в нее, тщетно пытаясь разобраться в запутанных линиях. Клоун снова пришел на помощь. Ткнул игрушечной ручкой в мятую бумагу.

– Вот, мы здесь! А в конце коридора – пожарный выход. Если он закрыт, можно попробовать расстрелять замок…

Быстро сунул листок в задний карман джинсов. Бросился к двери.

– Запасной магазин возьми, дурень! – крикнул Клоун, но я не стал его слушать: издалека уже доносились крики и топот тяжелых ботинок.

Добежал до конца коридора. Точно – дверь, низкая и совершенно незаметная…

Грохотнуло – со стен и потолка брызнула штукатурка. Из-за дальнего угла вынырнул боец в камуфляже и каске. Я машинально, не целясь, выстрелил в ответ. Автомат пролаял и запнулся: кончились патроны. Но стрелявший моментально убрался обратно за угол.

– Я же говорил – возьми запасной магазин! – высунувшись из-за цевья, взвизгнул Клоун.

Отвечать на эту реплику не было смысла. Я не собирался устраивать перестрелку. Мне нужно было просто выбраться. Коротко разбежавшись, изо всех сил ударил в дверь плечом…

Иногда надо думать прежде, чем действовать. Дверь держалась, как говорится, «на соплях». Пробив себе проход, я вылетел прямо на маленькую площадку пожарной лестницы. По инерции умудрился снести тонкие гнилые перила – и с изумленным воплем полетел вниз.

Мне просто повезло: лететь пришлось всего лишь со второго этажа, и меня встретило ветвями удачно выросшее рядом дерево. Ободранный и изумленный, я несколько секунд приходил в себя, сидя на пожелтевшей травке.

– Вперед! – Клоун явно вознамерился принять на себя командование моей судьбой. Я молча подчинился и бросился к бетонной дорожке, идущей меж длинных приземистых корпусов. Одновременно пытался восстановить в голове то, что успел запомнить из схемы.

– Куда, куда, идиот?! – воскликнул Клоун.

– К выходу! – бросил я. – Будто еще варианты есть!

– К какому выходу?! – пискнул Клоун. – Кто тебя выпустит? Да тебя там уже дожидаются с распростертыми объятьями и пулеметом!

– Так куда мне?!

– Дуй хоздвором к погрузочной платформе! – приказал Клоун.

Я только рад подчиняться. Всегда бы в жизни отдавал команды кто-то умный, умеющий просчитывать ситуацию на несколько ходов вперед. И желательно – в твою пользу…

Чуть не наткнулся на троих с автоматами, что неслись прямо мне навстречу. Метнулся к стене, вжался в узкую нишу непонятного назначения. Охотники пробежали мимо. Осторожно высунулся – и помчался дальше, инстинктивно пригибаясь к земле. Будто это могло как-то помочь.

Путь мне преградила огромная куча ржавого железа. Похоже, сюда сваливали отжившее свой век оборудование. Этого на схеме не было – даже Клоун удивленно икнул. Огромные трансформаторы, станки, куски рельсов, швеллеры, решетки – от стены до стены. Ничего не оставалось, кроме, как лезть через эту гору, серьезно рискуя покалечиться или подставиться под прицельный огонь. Когда я уже перевалил «через хребет», нога скользнула на жирном сгустке солидола. Едва сдержав крик, я полетел вниз.

Было ужасно больно. Наверное, я что-то даже сломал. Только почему-то от этой дикой боли мне стало смешно. Я поднялся, двинулся дальше, хромая, шатаясь и смеясь сквозь боль, как безумец. Еще смешнее стало, когда оказалось, что забрел в тупик – два корпуса смыкались буквой «П».

– А ну, прекрати, – сказал Клоун. – Знаешь поговорку? Хорошо смеется тот…

– …кто смеется в последний раз! – давясь от хохота, закончил я.

Пришел в себя от крепкого удара в скулу. Со стороны это смотрелось бы дико: будто я сам отвесил себе оплеуху. Клоун угрожающе нависал надо мной – и вот это действительно смотрелось смешно.

Зато мне смеяться перехотелось.

– Вон – водосточная труба, видишь? – как ни в чем ни бывало сказал Клоун. – Лезь на крышу…

– Ага… Понял…

Оказывается, это довольно увлекательно – лазить по таким шатким конструкциям. Крыша здесь была на уровне третьего этажа. Правда, и потолки здесь не низкие. Пару раз труба норовила отойти от стены, и я обмирал от перспективы снова очутиться на куче железа.

Странное дело: я орудовал Клоуном просто, как рукой в перчатке. Но мне казалось, что маленькая тварь сама цепляется за трубу и выступы, отчаянно стремясь долезть до верху раньше меня…

До крыши я все-таки добрался. Самым трудным было перебраться через жестяной желоб на хрупкий металлический настил. На несколько секунд даже повис на руках, отстраненно прикидывая: смог бы я устроиться на работу каскадером?

Свистнули и ударили в крышу пули. Это придало мне сил – и через низенькие перильца я перекинул тело на крышу. Быстро, как ящерица, пополз по скату, нырнул на другую сторону. Сполз к краю, глянул вниз.

Там, подогнанная задом к погрузочной платформе, наполовину скрытая навесом, торчала здоровенная автоцистерна. Из корпуса к ней тянулись и вились на асфальте кольцами толстые, как удавы, шланги.

– И что дальше? – поинтересовался я.

– Теперь вниз – и за руль, – быстро сказал Клоун.

– Ты это серьезно? – усомнился я.

– Я что, похож на клоуна? – отозвался Клоун.

Быстро оглядевшись, я обнаружил ползущие вдоль стены вниз антенные провода. Даже не раздумывая, схватил в ладонь один из таких кабелей – и просто нырнул – вниз головой.

Нормальный человек, пожалуй, так никогда не поступит. Он проверит надежность крепления, прикинет, выдержит ли не слишком толстый кабель вес тела… Но сила моя совершенно дурацкой природы: у меня просто патологическая тяга к безумным поступкам.

Так что остается только благодарить монтеров, что накрепко примотали шнур к спутниковой «тарелке», да и производителям кабеля – отдельное «мерси» за прочность…

Впрочем, прежде, чем долететь до «козырька» платформы, я успел пару раз хороша приложиться к незамеченным мной карнизам. Но на фоне общей адреналиновой накачки организма, это уже мелочи… Скатившись по наклонному навесу, я по-кошачьи, на четыре точки соскочил на цистерну. Поднялся, заковылял в сторону кабины. Сполз на подножку, вбросил себя вовнутрь…

– А ключи? – пробормотал я, но Клоун уже нырнул в темноту под рулем, принялся копаться в проводах.

Взревел дизель. Кабина окуталась облаками гари.

Черт! Я же не знаю, как управлять этой махиной!

– Сними с ручника! – крикнул Клоун. Оставалось надеяться только на это дикое, украшенное бубенчиками, воплощение моих скрытых возможностей.

Тягач дернулся, закашлял и рывками пополз вперед. За спиной раздались изумленные крики. В зеркалах было видно, как отрываются и падают шланги, и пространство позади цистерны окутывается белоснежным паром.

Забавно. Что же у меня в цистерне?

– Жидкий азот! – глянув в окно, бросает Клоун. – Здесь его используют как носитель жижи… Давай, жми по этой дороге – как раз выйдем к КПП! Не забывай, что у тебя занос большой…

– Да я даже не вспоминал про это, – бормочу, пытаясь переключить скорость. Получается с зубодробильным скрежетом. Движок и коробку, считай, уже убил. Только бы прорваться за территорию комплекса…