Текст книги "Утраченное чудо"

– Успокойся, Анна, – сказал мэтр Фонарщик и вздохнул. – Тут уж ничего не поделаешь. Такова их природа. Стоит им полюбить человека, и этот человек станет хозяином или хозяйкой. А там уж они сделают все для него, пусть бы это даже жизни стоило.

Глава 30
Георгий

“Утро не придет. Оно не может прийти, – шептал голос ведьмы. – Молчишь? Стряхни дурной сон! Думаешь, ты так и остался безмозглым птенцом? И не надейся, юноша!”

Каин вскочил на ноги. Крыло уткнулось в стену дома, черного, как утес. Колдунья исполнила обещанное: он проснулся свежим, как раннее майское утро, но пробуждение это было хуже обморочного забытья. Слишком четко и ясно память нарисовала произошедшее, так ясно, что на мгновенье почудилось, будто Ганя и Марк все еще стоят за спиной.

Он посмотрел наверх. Небо было, как хрустальный стакан с чернилами, в котором плавали блестки. Ему даже сначала показалось, что он стоит на дне колодца. Звезды далеко. Ждать помощи нет смысла. Анна! Аровцы. Он заплакал.

На земле лежало что-то черное, блестящее жиром. Это был пистолет, отнятый у командира. Каин поднял его, но нечаянно надавил на курок, и выстрел разнесся по улице, как взрыв хохота. Кто-то испуганно охнул.

Рядом стоял маленький мальчик и смотрел на него глазами, широко раскрытыми от ужаса.

– Уходи, убирайся! – крикнул Каин, выронив пистолет, – Я хочу вышибить себе мозги и не могу этого сделать при тебе!

– Я уже ушел из дома… А зачем?

Каин сел на землю и закрыл лицо руками.

– Уходи, просто уходи, слышишь, мне и так плохо.

– Ничего у тебя не получится, – заявил мальчик. Каин поднял глаза и увидел, что ребенок держит пистолет.

– Ты что! Отдай! – крикнул Каин, протягивая к мальчику руки. Но мальчик уже стоял в глубине улицы, и поднятая к луне рука держала пистолет. Ночь глотала выстрелы, как река проглатывает брошенные в нее булыжники. Патроны закончились быстро, и мальчик бросил на землю ставший ненужным пистолет.

– Хорошо, – тихо произнес Каин, вставая на ноги, – хорошо… – повторил он и закричал:

– Славно придумано, нечего сказать! А ты хоть знаешь, для кого стараешься? Может быть я – чудовище!

– Не ври! Я заглядывал в темный чулан и забирался на чердак, а мало ли что там может почудиться, ведь там живут страхи, я знаю, что есть Дракон. Но про тебя мне родители ничего не говорили!

– Не говорили! – не выдержал Каин.

В следующее мгновенье он уже стоял рядом с мальчиком. Ему показалось, что он еще никогда не летал так быстро. Просто сорвался с места и понесся не помня себя. Он не знал, что скажет ребенку, как объяснит ему свое существование и появление здесь и сейчас с пистолетом. Он уже расписался перед ним в своем бессилии.

– Это твои родители не рассказывали тебе про меня! Наверное, от них ты не многое узнал о чудовищах. Может быть, я тебя к ним отведу?

– Ни за что! – крикнул мальчик и побежал. Он добежал до угла дома и остановился перед площадью.

Каин посмотрел туда и вздрогнул. На площади маршировали отряды полицейских. Никогда он не видел, чтобы они так равнодушно и четко чеканили такт. Командиры подавали своим подчиненным какие-то знаки, и, к своему ужасу, подопечный начальника полиции понял, что сейчас по команде тридцать глаз одного отряда посмотрят на мальчика и на него. Полицейские развернуться и хлынут потоком в их сторону.

Каин поднял мальчика, так, как поднимают маленьких котят. Ребенок даже не успел ничего произнести. Каин нырнул в ближайший переулок.

* * *

В кромешной тьме все дома казались одинаково чуждыми. Каин не спеша шел по ночной улице вместе с мальчиком по имени Георгий.

– Почему ты ушел из дома? – мягко спросил он у ребенка.

– Мне стало страшно, – ответил Георгий тихим дискантом. – К отцу пришли подчиненные. Он сыплет приказами. Весь дом ходуном ходит. Мама ждет важных гостей, и все ищет фамильные броши. Гости очень важные, их все боятся. Каин, а ты знаешь, что над лесом очень красивая звезда зажглась и потухла не так давно?

– Нет.

– Это комета, – вдохновенно продолжал мальчик, – Анна говорит, плохое это предзнаменование, а если звезда еще красная и колючая, тогда тем более хорошего не жди.

– Ты сказал – Анна?! Какая Анна?

– Хорошая, – радостно протянул мальчик, – Анна Штернбург.

– Так ты ее знаешь?!

– Мы соседи, – важно заметил Георгий.

Каин вздрогнул. Быть может, она уже у себя дома. Быть может, все обошлось…

– Георгий, твои в это время уже спят?

– Еще бы! – отозвался мальчик.

Каин остановился, как вкопанный – Георгий, ты можешь отвести меня к себе домой? Я хочу с ней встретиться…

– Она в такое время тоже обычно спит, – грустно сказал мальчик. – Она устает.

– Нет, сегодня она не спит.

– А как же церковь?! Я хотел тебе показать людей, похожих на тебя!

– В другой раз, – откликнулся Каин.

* * *

Красный фонарь погас. Весь сад был окутан мягким серебром. Дверь парадного входа была открыта. В суматохе приготовлений обитатели дома просто забыли ее закрыть. Каин усмехнулся, ему вспомнились внушенные ему давным-давно правила хорошего тона: входить можно только через дверь, ни в коем случае не через окно, а выходить – ну тут уже как хочешь.

Если в доме готовились к приходу гостей, то этого не было видно. От фортепиано, ковра, лестничных перил веяло старостью. Картежники и проходимцы, святоши и пьяницы, дети и старухи спали на всем протяжении от первой лестничной ступеньки до чердака. Два лестничных пролета ведут от ковра гостиной до этажа, где находится ее комната. Что ж. Второй этаж так же тих, как первый. Дыхания спящих не услышать, даже если прислониться к двери.

На третьем этаже вещи, забытые в коридоре, напоминали о том, что у этого дома есть еще и дневная жизнь, а не только покой и пыль. Днем здесь бурлила жизнь постояльцев, полная гама и забот.

Георгий шепнул ему, чтобы он был осторожней. Фанерные двери тут не запирались.

Потом Георгий приоткрыл одну дверь и заглянул туда. Они пришли. Это была ее комната. Георгий кивнул своему спутнику и вошел.

Анны Штернбург там не было. Правда, на ее появление здесь Каин уже не слишком-то надеялся. Но она ведь все равно должна прийти сюда… Только как скоро?

Каин долго искал зажигалку, чтобы в ее свете хоть что-нибудь рассмотреть. И в конце концов нашел. Оранжевый свет скользнул по лакированным шкафам, по единственному в доме зеркалу, по краю письменного стола. Весь этот старинный хлам, стоявший тут уже много лет, не мог ей принадлежать. Она была лишь гостьей, частью многолетней истории этого дома, и в этой истории ее роль была незаметной. Нечто подобное Каин испытывал, живя в башне часов.

Но возле кровати, у самого изголовья стояла гитара из огненного янтарного дерева, а на стене висели в рамках фотографии Штернбургов. Если долго смотреть на эти снимки, волей-неволей начинаешь ждать, что на каком-нибудь из них появиться красивая грустная девочка с волосами, остриженными на пажеский манер.

Каин думал, что раз ведьма была из цыган, то Анна, вероятно, была унесена ею на юг. Но как далеко от города?

Георгий уселся за письменным столом и, сложив руки, как школьник, опустил голову.

– Эй, – шепнул ему Каин, – ты что, спать хочешь?

Но ребенок уже спал.

Каин повис под потолком на манер летучей мыши, чтобы лучше рассмотреть фотографии Штернбургов. Он не заметил, как уснул.

* * *

Сон дома был обманчив. Примерно через полтора часа на втором и первом этажах заскрипели ручки дверей. Коридоры наполнились звуками шагов и сонными невнятными голосами. Стучали каблуки, щелкали задвижки, раннее утро пробудило весь дом. Кто-то вполголоса жаловался не старомодную шляпу, кто-то забыл платок. Но все наспех одетое великолепие, извлеченное из шкафов, пропахших нафталином, не могло превратить наступающее утро в долгожданное торжество, как ни хотели этого обитатели дома. Чиновники, чиновницы, их подчиненные, их подхалимы – все они выходили на крыльцо, точно послушный цыплячий выводок. Старый дом встретил зарю уже совершенно опустевшим и немым. Медленно росла охристая полоска блеклого света над черным кружевом парка Марата. Больной рассвет робко подступил к окнам дома, который только что покинули люди, устремившиеся невесть куда.

* * *

Около десяти утра Каин проснулся оттого, что почувствовал рядом с собой чье-то присутствие. Нетерпеливый взгляд. Он открыл глаза и увидел перед собой лицо Георгия. Это было неожиданно, но у крылатого человека не было сил удивляться.

Сон помог забыться, но отдохнуть Каину так и не удалось.

Каин совершенно спокойно, по-человечески уселся на кровати Анны. Девушки не было. Не было даже следов ее появления, в то время как, судя по свету из окна. У него сжалось сердце.

– Никого нет, во всем доме никого, – сказал Георгий. – Есть хочешь?

– А ты думаешь нет, раз я… – с грустной улыбкой сказал Каин, слегка подняв крылья.

– Так вот, ничего нет, – с серьезным видом подытожил Георгий. – Обычно у брата что-нибудь есть, но не на сей раз…

Пришлось спуститься вниз и нарвать в саду яблок.

Георгий морщился, они казались ему кислыми, к тому же после них еще хотелось есть. Привычный к этому чувству, Каин смотрел на него, как на принца.

Дом действительно был пуст. Многие двери были приоткрыты, выставляя напоказ кусочки комнат, покинутых хозяевами. Безмолвие. Бескрайнее, лицемерное, в любой момент дом снова мог наполниться жильцами. Надо было искать Анну.

Сначала Каин хотел даже найти какое-нибудь оружие и с ним двинуться в путь, но потом отказался от этой мысли. Если он вновь окажется в руках полиции или аровцев, что он сможет сделать, он же не рыцарь какой-нибудь?

Каин раздвинул шторы и распахнул окно. Странно. Привычный свежий осенний ветер принес запахи ночного безлюдного парка и. смутно знакомый запах.

– Возьми меня с собой, – жалобно попросил Георгий. Каин понял, что мальчик просто не хочет оставаться в одиночестве.

– Не могу… Я лучше один. Так будет быстрее. Я не настолько сильный, чтобы все время нести тебя на руках.

– Все равно возьми! Я помогу тебе искать Анну.

Каин слабо улыбнулся.

– А кто будет искать меня, если я пропаду? Город сейчас полон полицейских. Я думаю, отсюда надо бежать. Мы с Анной сюда еще вернемся, и. и мы все вместе убежим.

Лицо мальчика просветлело, но ненадолго. Не дожидаясь его ответа, Каин шагнул через подоконник.

Глава 31
Весть

«Как мне биться среди клеветы? Все, что, свято, одето в ложь. Среди тех, кто несет цветы на поклон, я сжимаю нож…»

Слова вертелись в голове Анны Штернбург, то сливаясь воедино и обретая смысл, то рассыпаясь.

«Живы истины в мире чар».

Она шла домой по трамвайным путям. Какой же он маленький, этот ее город! Она всю жизнь знала, что станция возле ее дома, где обычно подхватывал ее трамвай – конечная. Дальше к югу – терра инкогнита.

“Среди тех, кто не может летать, один несет этот дар”.

Говорили, что там, в полях на юге, живут цыгане – вольнолюбивые похитители детей. Но только сейчас никого не осталось, и те места, где раньше цвел львиный зев, ныне поросли борщевиком.

«Среди тех, кто несет клинки, один держит цветок».

Вечерняя заря была мутной, словно Анна смотрела на нее сквозь толщу воды. Просто мутно-оранжевой полосой над скорлупами городских крыш. В голове упорно вертелись слова, которые она слышала очень давно от дедушки: «в битве жизни краса и стать».

Но что это за битва, не знающая забытья? «Дракон родился прежде меня, – думала Анна, – и ждал моего рождения. Каждый человек в свой срок должен сразиться с Драконом».

Девушка замедлила шаг, чувствуя пьянящую боль старинной сказки, обреченной вновь и вновь срастаться с былью человеческих дней. Дивная радость захлестнула ее волной, докатившись до кончиков пальцев. Где-то далеко позади остались люди, чьи души сейчас вторят ее душе, точно инструменты одного оркестра. Скоро они всем расскажут, скоро весь мир узнает и оглянется на их голоса, точно один человек, пробужденный от долгого тяжелого сна.

У Дракона нет лапы!

А что вбивали в голову всем от школьных лет до первой седой пряди? Все, что создано людьми до нас – Дань Дракону. Все самое ценное, дорогое, жестокое принадлежит ему. Не пытайтесь бороться, даже не пробуйте! Не вспоминайте о том, что вы – люди!

Но старое чудо, забытое и волнующее, неожиданно вновь ожило и вернулось. Она, девушка из безымянного города, Анна Штернбург видит воочию историю, которую писала. Значит, святой Георгий жив, хоть и коню, и всаднику не спуститься с пылающих витражей. Значит, мастера прошлого не лгали никому и никогда, а лишь рассказывали людям снова и снова их вечную повесть. И тому, о чем рассказал художник, суждено рано или поздно сбыться в этом мире. Но раз Дракон побежден, раз вся сила и власть, что принадлежит ему, оказалась бесполезной, значит, не сила победила силу. Значит, сила больше не правит и. Власти полицейских пришел конец.

У Анны перехватило дыхание. Она чувствовала себя рыцарем, добывшим волшебный меч. Она была готова рассмеяться, глядя на темные скорлупки домов, выглядевших так, словно их бросили в бульон. А ведь мгновенье назад они пугали ее, ей казалось, что под каждой из них притаился детеныш Дракона.

Трехлапый Дракон! Какое, впрочем, унижение для этого великого полководца и властителя! Теперь все это видят. Но знают ли об этом люди в столице, кто вообще сейчас знает об этом? Нужно как можно скорее рассказать. Стучаться во все двери газет, которые нет-нет да и скажут слово правды. В конце концов, люди поверят, все будет как в пору детства дедушки: открытые художественные школы, яркие марки со всех концов света, и музыка будет звучать на улицах. И может быть, еще то, что дураки называют свободой.

А потом? Как раз в это время должны появляться первые звезды и звезда Вечерняя. Но звезд не было. Ну что ж… Не страшно, не все звезды падают, некоторые лишь спускаются туда, где больше нет другого тепла и света, кроме того, что вечно зовет к себе из невозвратной синей высоты. И не все звезды гаснут, упав на землю, затоптанные грязью солдатских сапог. Не все…

Анна прошла не очень много. Она шла босиком, но холода не было. Свои туфли для выступлений девушка несла в руке, и каблуки то и дело постукивали друг о друга. Каблуки были сломаны.

Черное шуршащее платье пропиталось запахом обожженной солнцем травы и… запахом звездопада. Да, теперь Анна знала, как это. Идти было легко.

Анна думала о том, что святой Георгий во все времена приходил к тем, кто молил об освобождении от Дракона. Даже тогда, когда люди забывали слова молитв. И тут ее кольнула догадка, смертоносная догадка. В самом деле, разве аровцы способны на такое? Драконоборец, кто бы он ни был, молчит, а они бы не стали молчать о таком.

Анна уже видела знакомые дома и крыши городской окраины и даже различила крышу своего дома, как вдруг услышала позади себя свист рассеченного воздуха.

Анна вздрогнула и, перепрыгнув через трамвайный рельс, очутилась в траве.

– Анна, это я!

Каин стоял рядом с ней и не решался поднять на нее взгляд. Лицо Анны засветилось. В следующий миг она уже обнимала обомлевшего парня и звенящим неровным голосом говорила:

– Дракон в городе, Каин! Он вошел в него на трех лапах! Мэтр Фонарщик и его друзья в бегах, прячутся от полиции. Нашелся тот, кто наказал Дракона! Появился Драконоборец, понимаешь, Драконоборец!

От волнения у Анны перехватило дыхание, она умолкла. Каин изумленно смотрел на нее: только она может улыбаться, когда уголки рта неподвижны. Теперь эта улыбка была наполнена кипучей, звенящей радостью, и эта радость омыла его целиком, словно океан.

– Как?!.. На трех лапах? – изумленно и растерянно спросил он, чувствуя себя не то совершенным дураком, не то вновь мальчишкой-беспризорником, которому посулили кусочек пирожного.

– Понимаешь, – начала объяснять Анна, выпустив его из объятий, – считалось, что нет такой силы, что могла бы противостоять Дракону. Даже оружие отказывалось в него стрелять, потому что Дракон его хозяин. А тут. Кто-то все-таки победил его, Каин, ведь утром Дракон вошел в город на трех лапах.

– Он в городе! – эхом повторил Каин, так, словно ничто другое его не взволновало. Анна заметила, что он отвел глаза.

Душу Анны Штернбург пронзила мысль: «Да, это не случайно». Но эта мысль тут же утонула в потоке радости, которую ничто не могло омрачить. Она рассказала о друзьях Мэтра, о том, что должна уехать в столицу – чем скорее, тем лучше, ибо все должны узнать об унижении Дракона и о победе Драконоборца. Сейчас ей нужно только вернуться домой и забрать документы, без которых в столицу не пустят.

Крылатый человек слушал ее молча, по его лицу было видно, как он волнуется. Все до единого слова он выслушал так, как если бы ему зачитывали воинскую присягу, которую он должен повторить слово в слово и чтить потом всю жизнь, как и всякую клятву. Потом он поник.

– Драконоборец, говоришь? – со слабой улыбкой произнес он. – Как же это… Я читал, живя в библиотеке, о них, кажется, они и впрямь были такими, какими их написали мастера… Ну, например, как тот всадник в алом плаще с занесенным копьем. Красиво. Но кто знает, они жили очень давно и, может, то, что осталось в памяти, всего лишь отголоски.

Каин вздрогнул и начал рассказывать ей про ночной переулок, мальчика по имени Георгий и полицию. Анна лукаво заметила, что полиция, быть может, доживает свои последние дни. Каин опять отвел взгляд.

«Да, что это с ним! Можно подумать, что он смущается, слыша о Драконоборце и его победе.

Почему он отворачивается? Можно подумать, он не знает, как спрятать нежданную, незнакомую ему гордость. И улыбка стала совершенно другой.

Он никогда раньше так не улыбался. Наверное, очень неуютно чувствовать себя так, будто целый мир повернулся к тебе от одного-единственного твоего поступка, – думала Анна. – Наверное, ты сейчас очень хочешь спрятаться. Не выйдет!»

И вдруг пришла другая мысль: «Если это он, он никогда не признается. А без этого можно сообщать во все газеты столицы (газеты все до одной могут написать правду), можно раздавать листовки и говорить на площадях – конечно, все будет не напрасно, рано или поздно люди разуверятся во всесилии Дракона. Но ведь не они, горожане, сделали главное, они не были даже свидетелями, а возгордятся. Браво! Снова кто-то заплатил своей кровью за их трусость! Им ничего не пришлось делать».

Эта мысль была тошнотворной. Но что теперь? Заставить его признаться? Это ведь даже не трудно, надо только прямо взять и сказать ему:

– Почему ты молчишь, Каин, это ведь ты отрубил лапу чудовищу?

Он сознается, нехотя, но сознается, потому, что он очень мягкий. И даже не упрекнет ее в подлости. Как говорил дедушка: «Нужно много любви и мудрости, чтобы вовремя сдержать язык».

К дому Анны они подошли в сумерках. Они прошли зал, где стояло фортепиано, и поднялись по ступеням лестницы. Впрочем, Анне показалось, что где-то на летней кухне горит свет.

В комнате Анны их ждал Георгий. Встреча была тихой и даже какой-то не очень радостной. Мальчик все-таки добыл для них где-то пачку засохшего печенья. Да и в термосе еще был чай.

И хотя на их лицах были улыбки, и этой встречи они ждали весь день, разговор не вязался. Анна и Каин время от времени переглядывались, безмолвно спрашивая друг друга: стоит ли об этом говорить? Стоит ли рассказывать об этом ребенку? А рассказать предстояло о многих пугающих и важных событиях: о Драконе и Драконоборце, о полиции и о предстоящем пути в столицу, где люди еще не знают о том, что происходит по ту сторону парка Марата. Нет, не надо заранее пугать мальчика.

Было видно, что ребенок устал. Ожидание всегда утомительно, а для маленьких храбрых мальчиков вообще смертоносно.

После того, как Анна сказала, что ей предстоит уехать, после короткого спора было решено, что в столицу они отправятся все втроем. Вместе, они так обещали друг другу. Но невозможно отправиться в путь сейчас, когда с ними маленький мальчик. Он устал, ему надо выспаться.

Анна быстро собрала вещи, положила рукописи и документы в дорожную сумку, взяла те деньги, которые у нее были.

Георгий радостно и тихо повторял: «Сейчас пойдем, сейчас пойдем!», но сам уже дремал, сидя на Анниной кровати. Анна села рядом с ним и нежно положила его голову на колени.

– Конечно, пойдем, но чуть позже, мы тебя разбудим, когда придет пора.

– Но я не хочу спать, – серьезно возразил мальчик.

Тихо заиграла флейта. Анна посмотрела на крылатого человека и улыбнулась. Ощущение было такое, словно в пустой и пыльной комнате разбился драгоценный флакон духов или в сумрачный, старинный дом из сада влетела непрошенная чужеземная птица. Комната вслушалась в чужие незнакомые ей звуки и навсегда утратила свою затхлую чинность.

Анна уложила Георгия спать и взяла в руки гитару. Под пальцами задрожали струны. Незнакомо, странно прозвучали гитарные ноты – так, как будто она коснулась струн в первый раз. Ни одна живая душа не услышала той мелодии, которую сыграли этим вечером гитара и флейта. Только стены и вещи старого дома, но они ничего не скажут о ней.

Когда музыка оборвалась, Анна и ее гость долго молча смотрели друг на друга удивленно и непонимающе, как люди, которые долго не видели друг друга, узнавая и не узнавая одновременно.

Откуда-то с нижних этажей поднимался шум. Анна отчетливо услышала, как ее зовут, и это был не один голос. Анна сняла с плеча ремень гитары и спустилась вниз.