Текст книги "Утраченное чудо"

Драконоборец сделал шаг назад. На кухне поднялся страшный гвалт. Стол качнулся, как люлька, когда гад ударил хвостом об пол. Если бы Каин не схватил Анну за руку, девушка бы непременно бы упала.

У Анны рябило в глазах. Неужели маски сняты, неужели они и впрямь таковы? Она не видела, как появилась флейта. Анна даже не услышала, как человек со стрижиными крыльями начал свою мелодию. Она просто повернулась к нему и увидела в его руках флейту. Мысль о том, что здесь и сейчас кто-то играет, успокаивала.

Анна вздохнула. Ничего не оставалось, кроме как ждать.

Шум начал стихать. Анна слушала голос флейты, тихий, обреченный, но все-таки мягкий. Каин играл несложный повторяющийся мотив. «Флейта – это музыка войны», – вспомнила девушка. Ей казалось, что флейта твердит: «Слушайте, слушайте…».

Вскоре на кухне все притихли, было слышно только, как за дверью плачет маленький ребенок.

– Почему мой ребенок плачет? – прозвучал вопрос бывшей фрау и повис над кухонным потолком.

Мелодия изменилась, она стала тише, казалось, что она, как теплая вода, подступает к горлу. Анна вдруг узнала в ней старую колыбельную, просто ее никто так еще не играл.

У Каина на лбу выступили капельки пота.

Раздался звук упавчего на пол тела. Это человек с петушиной головой повалился навзничь.

Страшная рысь свернулась клубком у самой ножки стола.

– Мы уйдем на света край, – начала напевать Анна, а ребенок все плакал за дверью. До этого никто в доме не слышал, как он плачет.

Серокожий сдавленно крикнул: «Не надо» и рухнул. Все засыпало. Засыпало помимо своей воли, по приказу.

Гарпия сомкнула веки и стояла, прислонившись к шкафу, сражаясь со сном.

Анна спрыгнула на пол и огляделась. Наступив случайно на коготь черного гада, девушка отскочила, но тело чудовища было неподвижно. Казалось, змей не уснул, а умер.

Каин все продолжал играть. Он не мог ничего сказать, но его глаза широко раскрылись от ужаса.

Чудовище, бывшее некогда фрау Блюмхельд, открыло глаза и посмотрело вокруг со странной смесью удивления и растерянности.

– Я хочу знать, – запинаясь на каждом слове, произнесла гарпия, – почему мой ребенок плачет? И вслед за тем она повернула голову к двери.

– Но открыть задвижку ты не сможешь из-за когтей, – подумала Анна и обомлела.

На плите стояла большая кастрюля, поверхность которой была совсем как зеркало. Фрау Блюмхельд всегда начищала посуду до зеркального блеска.

Чудовище и девушка одновременно кинулись к плите, но Анна все-таки заслонила собой кастрюлю. Хищный клюв завис над Анной, когти лязгнули в воздухе. Гарпия отступила на шаг. В желтых круглых глазах промелькнуло сомнение.

– А как же мой ребенок? – тихо спросила гарпия.

– Ваш сын, Георгий, – мягко напомнила Анна.

– Я забыла.

– Ничего, Виктория… Да, ваше имя Виктория, Виктория Блюмхельд.

– Блюм… Но я кажется Виктория Шенк, я Была Викторией Шенк.

Гарпия по-прежнему стояла над девушкой, пытаясь отогнать сон. Анна отвернулась. У нее не было больше сил смотреть на это существо, бывшее некогда матерью семейства. Девушка начала напевать:

 
Волки ходят, волки рыщут,
В темной чаще просят пищи.
Только и вкусней, чем наши души.
 

Гарпия упала на пол. Некоторое время она еще пыталась подняться, но потом провалилась в сон. Анна осторожно обошла ее. Вся кухня в глазах девушки была словно размыта, так бывает, когда смотришь на мир сквозь призму слез. Флейта продолжала играть. Анна, совсем как лунатик, подошла к двери и незаметно нырнула в гостиную.

Никто не услышал конец этой мелодии. Каин стоял на столе и переводил дух. Немного успокоившись, он спрыгнул на пол. Оказавшись у раковины, Каин включил воду и, набрав пригоршню воды, бросил ее себе в лицо, Ему стало немного лучше. Его рука лежала на краю раковины и, как оказалось, след, оставленный когтем, был толщиной с его палец.

Вдруг Каин вскрикнул от боли. Обернувшись, он увидел маленькое серое создание, похожее на крысу и на мартышку одновременно. Оно держало в своей лапке маленькое черное перо. Столкнувшись взглядом с летающим человеком, тварь пискнула и метнулась к двери, ведущей в сад.

Каин прижал к груди флейту и сел на корточки возле гарпии. Когти на ее длинной коричневой руке царапали пол. Неизвестно, что ей снилось.

– Вы не беспокойтесь за Георгия, – начал крылатый человек, – он храбрый, гораздо храбрее меня. Он не пропадет. Вы постарайтесь проспать как можно дольше, а там уже станет ясно, хотите вы посмотреть в зеркало или нет. В любом случае, вы увидите, что все не так плохо, я вот ни за что не поверил бы своим глазам, если бы с моей маменькой, будь она у меня, случилось бы нечто подобное. И Георгий тоже не поверит. И…

Гарпия, бывшая когда-то женщиной, что-то пробормотала во сне.

– Что я несу! – с досадой на себя произнес Каин, встал и направился к двери. Задвижка щелкнула. Каин вышел и запер за собой дверь летней кухни. И дом, где уже ничто не будет таким, как прежде, погрузился в молчание.

Глава 34
Клнментин

Анна Штернбург открыла черную папку. В ней оказался лишь ее человеческий паспорт, но почему-то без красной метки и билет до столицы. Билет бессрочный, на тот самый утренний поезд, который раньше ходил ежедневно между ее городом и столицей. Но разве он не был отменен? Вернее, разве он восстановлен?

Тем не менее, билет Анна держала в своих руках, и если верить ему, через час поезд будет стоять на железнодорожной станции.

Анна схватила сумку и гитару и вновь спустилась в гостиную. Георгий ждал ее. Через мгновенье появился Каин и, как-то виновато улыбаясь, взял ребенка за руку.

– Идем, сынок, – спокойным и ровным голосом произнес крылатый человек.

Вместе они вышли из дома и прошли через сад. Анна повела их тропинками между домов соседей. В большинстве своем горожане еще спали.

Анна поедет одна. Она это прекрасно понимала. Втроем им ни за что не сесть на поезд до столицы. Сначала люди услышат о поражении Дракона, потом увидят Драконоборца, пожалуй, так будет правильно…

– Просто проводим, – вдруг услышала девушка, – Анне нужно уехать как можно быстрее, мы будем мешать. Но ничего, я возьму тебя на руки и буду нести часть пути. Ты только держись. Мы некоторое время будем лететь, некоторое время идти пешком, потом снова лететь. В городе мы будем позже, но ничего.

Анна обернулась и с благодарностью посмотрела на крылатого человека.

– У меня с собой только один билет, бессрочный… Но я не знаю, придет ли поезд.

* * *

Анна стояла на платформе. Земля, опьяненная золотом солнца, была расчерчена рельсами, тонкими, как ледяные паутинки бабьего лета. И никто от самого Альбиона до мыса Горн не ждал так этого утра, как ждала его Анна Штернбург. Она походила на Жанну-деву, которой доверил войско дофин. На самом конце платформы, дрожа в свете августовского солнца, стояла маленькая фигурка.

Анна смотрела, смотрела на нее, пока за спиной не послышался гудок приближающегося поезда. Девушка отвернулась и больше не оборачивалась. Поезд прибыл.

За спиной у Анны висела на ремне бабкина гитара, а за поясом вечернего в блестках платья в черном чехле таился нож.

Она села в поезд. В пути ей предстояло провести половину дня. Анна стала искать в сумке билет и паспорт. Когда нашла, посмотрела в окно: город из жидкого золота сверкнул и исчез.

* * *

«Здравствуйте! Это моя история. Я родился странным, правда, появившись, я не знал, что это плохо. Но скажите! Может быть, это было только начало сказки, где людям, превращенным в чудовищ, уже никогда не стать снова людьми? И может ли сказка кончаться борьбой? Представляете, что значит из поколения в поколение сражаться с Драконом, которого нельзя победить?.. Да. Вот и все, что я скажу. Раз уж назвался Драконоборцем, придется им быть. Наверное, так я и буду отвечать на вопросы газет, когда все узнают. Я не так много успел прочесть в библиотеке мэтра Лангермана, чтобы научиться говорить, как следует».

Георгий проводил Анну и теперь вел Каина по пустынным утренним улицам, оставшимся с середины прошлого века неизменными. Пахло солнцем, иссушившим траву, и чем-то незнакомым, бодрящим.

В воздухе разливался глубокий и чистый звук. Он не был громким и тревожным, как вой сирен, он был просто незнакомым голосом, поющим знакомые ноты.

– О, Трубач! – весело сказал Георгий и повернулся к своему спутнику. – Труба поет.

– Где?

Георгий махнул рукой в сторону ближайшей крыши, но там никого не оказалось.

А звук трубы был слышен далеко за городом, в полях на юге, и даже стекла экспресса вздрогнули в рамах от него.

Георгий сиял.

– Сейчас, сейчас, я покажу тебе людей, похожих на тебя. Я ведь обещал!

Литая дверь церкви святого Георгия была приоткрыта. Безобразная вывеска все еще закрывала несколько медальонов.

Они вошли в сине-сиреневый вечерний полумрак. От толстых романских стен веяло прохладой и ветхостью.

В пыльном гулком зале перед самой алтарной частью стояло человек десять. Женщины тихо распевались, мужчины переговаривались. Судя по их голосам, это были немолодые люди. Каин чувствовал: происходило что-то важное, но что – не понимал.

По ступенькам на алтарное возвышение поднялся седенький старичок. Это был Профессор Консерватории. Хор женских голосов спел перед ним несколько нот, но он велел им умолкнуть и сделал какой-то знак руками. Зашуршали страницы нотных тетрадей.

– А где Клементин? – сказал Профессор дрожащим старческим голосом, прозвучавшим неожиданно чисто и ясно в тишине романских сводов. – Клементина никто не видел?

Георгий побежал через галерею к алтарной части. Каин испугался. Их сюда не звали, должно произойти нечто важное, они будут лишь мешать.

«Но это имя… Где-то я его уже слышал.

Я вспомнил».

– Извините, но ведь Клементин – это же я!

Стоящие у алтарной части обернулись. Неужели он говорил вслух?

Но в одном из стоящих он узнал мэтра Фонарщика. Это придало ему уверенности. Каин подошел к ним, стараясь не смотреть в лицо старику Профессору.

Неожиданно шесть дам склонили головы. Широкополая шляпа, рыжая и черная макушки с волосами, собранными в тугой пучок на затылке, алая шаль, накинутая, как пеплум, и два причудливых сооружения из кос наклонились в его сторону.

Он не ожидал! Если бы пришлось снова встретиться с Драконом под темной сенью парка Марата, это бы напугало его меньше.

– Вы что?! Не надо! Меня же на улице нашли! – запротестовал крылатый человек. Он был уже готов спрятаться под сводом одного из нефов. Все равно провалиться под землю никому не под силу!

Чья-то рука легла ему на плечо.

– Успокойся, – тихо произнес голос Симона Лангермана, – просто так надо. Ведь не всю жизнь тебе прятаться в часовой башне и оставаться просто зверюшкой начальника полиции. Это слишком мелкая роль, она не для твоей храбрости, не для твоей души.

– А-а-а-а, что со мной будет?

Женщина в широкополой шляпе вскинула голову, на ее лоб выбились пряди рыжих волос.

– Долгие лета! – провозгласила она глубоким, сильным голосом, и хор эхом повторил эти слова.

Гладкие прохладные стены вдохнули эту песню. На самом верху, где было трудно хорошо разглядеть узоры камня, нетронутые, чудом выжившие статуи святых услышали забытую, тоскующую красоту хорала.

– Мудрость Соломона пошли ему.

– Что я должен делать?! – в ужасе прошептал Каин.

– Я объясню, – сказал мальчик. – Встань на колени и сложи руки на груди. Вот так.

– Наклони голову, князь Клементин, – прохрипел старик.

Женщины пели «долгие лета», словно колыбельную.

Каин почувствовал, как по его волосам течет теплое ароматное масло, потом на лоб опустился холодный металлический обруч. Это все была какая-то страшная ошибка! Какой может быть князь в больничной одежде с казенным номером!

– Послушайте, но я ведь даже не знаю, что мне говорить! – взмолился он к старику Профессору. – И почему Клементин, меня же всю жизнь звали Каин?

– Но ты знал, что ответить Дракону, когда тот предлагал тебе стать царем. Корона не нужна тем, кто отвергает драконьи подарки. Ведь эти люди в сердце своем князья.

И ты один из них.

– Но я же ничего не сделал! Дракон сам угодил в капкан. Это же просто случайность! – продолжал Каин, стоя на коленях. От голосов певчих воздух наполнялся какой-то сладостью. Трудно было говорить, и еще труднее было спорить.

– Я же сегодня чуть не умер от страха, – радостно зашептал крылатый человек, вспомнив о последней спасительной возможности. Не знал, что предпринять. Только на флейте начал играть, чтобы всех успокоить. В голове только одна мысль была: «Лучше бы они не просыпались сегодня утром». Но ведь не я же всех усыпил…

Старик под пение женщин положил ему руку на плечо и что-то тихо пробормотал.

– Просто в первый раз в жизни помощь пришла, когда я мечтал о ней… Как тогда Роланду…

Сказав это, Каин пристыжено умолк. Пение стало тише. Голос Георгия шепнул ему: «Вставай!» Крылатый человек послушно поднялся на ноги и рассеянно огляделся. Симон Лангерман смотрел на него спокойно и ласково.

Каин шагнул с алтарного возвышения. Нет, это не издевка, не шутка.

В конце галереи был виден кусок неба. И это небо было черным, ночным. Но не может быть, чтобы прошло столько времени.

Крылатый человек вышел из церкви первым. Звезд не было. Землю окутывало какое-то странное марево, от которого края домов казались немного размытыми, а ночь – не такой черной.

Князь Клементин увидел стоящего на крыше трубача. Трубач посмотрел на него, отнял трубу от губ, легко поклонился и, оттолкнувшись от крыши, полетел.