Текст книги "~ Манипулятор"

«Не поняла…»

– Роман Владимирович, ну конечно же, нет, – тем временем отвечает Саша.

– Стоп, стоп. Подождите. На какую… свадьбу? – перевожу взгляд с явно повеселевшего Лебедева на чуть смущенную Сашу и обратно.

– А Александра в эту субботу замуж выходит, – Лебедев указывает на Аасмяэ и делает большие глаза, мол, не отказывайся, такой шанс!

– На мою, – мягко улыбается Саша.

«Великолепно».

– Саша, спасибо, конечно, за приглашение, но это не удобно. Мы как-то не… И… – Я ищу подходящие слова, которые вежливо, но однозначно ей объяснят, что мы с ней не настолько близки, чтобы я присутствовала на таком значительном событии в ее жизни. А напрашиваться на приглашение, как это сделал Лебедев, это вообще неприлично.

– Ну, а если вместе с Романом Владимировичем? – совершенно по-свойски говорит Саша, и до меня доходит, что… Какое там обычное человеческое участие, когда эти двое когда-то давно точно спелись! Из-за чего Лебедев теперь играет в жизни Саши заметную роль, а Саша за что-то благодарна ему прямо по гроб жизни.

– Саш, честно, неудобно, – отрезаю я.

– Удобно. Честно. Это мне неудобно от того, что я неделю молчала. Я посчитала, что ты сочтешь мое приглашение неестественным и ненормальным, – стальным голосом выдает мне в ответ Саша.

«Слушайте, а она упрямая», – поражаюсь я, поймав еще и стальной взгляд ее глаз.

– Диана, да ладно тебе, – тихо говорит Лебедев, чем только мне добавляет.

– Все равно так нельзя, – твердо повторяю я и в волнении даже встаю. – Получается, что я… то есть мы напросились, – злобно стреляю в Ромку глазами, как будто это он виноват в нечаянно слетевшем с моего языка и объединившем нас «мы».

– Приходи. Ну пожалуйста. – Саша, то ли почувствовав мое настроение, то ли сообразив, что со мной по-другому нельзя, со всей присущей ей откровенностью смотрит мне прямо в глаза. – В субботу, в пять вечера, ресторан «Рублево-Успенское». На торжественную часть в ЗАГСе я не приглашаю, это у нас с Арсеном сугубо личное. А вот менее официальная часть должна всем понравиться. Арсен ординаторов своих приведет, так что будет весело.

«Господи, да кто такой этот Арсен?»

– Саша, я не могу, – по новой отбрыкиваюсь я, но Аасмяэ, махнув рукой, типа, мы все решили и нечего сопротивляться, спешит к двери, чтобы нырнуть в предбанник, пока Лебедев кричит ей вдогонку:

– Александра, спасибо тебе большое!

– Не за что, Роман Владимирович, – долетает из-за двери, и дверь с тихим щелчком закрывается.

– Отлично, – медленно и раздельно, чуть ли не по слогам начинаю я, когда мы с Лебедевым остаемся один на один. Причем он – с приглашением на два лица на руках, а я – в состоянии возмущения, раздражения, замешательства и Бог знает еще каких чувств, потому что этот манипулятор все и всегда ухитрялся повернуть исключительно в свою пользу.

– Ну, пожалуйста, – Лебедев делает шаг ко мне.

– То есть тебе даже не стыдно? – я потерянно сажусь на стул и складываю на коленях руки.

– Стыдно. Очень, – кается Лебедев, в вернее, делает вид, что кается, и продолжает приближаться ко мне. – Но все равно пойдем. Ну не бросишь же ты в беде старого друга?

– Ты опять за свое? – Я устало смотрю на него.

– Ну, Дианочка, ну, хорошая, ну пожалуйста.

«О! А вот это уже нечто новенькое», – думаю я, наблюдая за тем, как он, подойдя к моему стулу и поддернув на коленях брюки, опускается передо мной на корточки, берет мою руку и заглядывает мне в глаза. Кстати, так он, когда ему было надо, вел себя со своей дочерью.

– Ром, ну хватит дурака-то валять, а? – раздосадованная таким обращением, высвобождаю ладонь из его кисти. – Ты что, не понимаешь, что ты только что воспользовался служебным положением?

– Каким служебным, если я Александре с понедельника уже не начальник? – удивляется он, хотя в его глазах пляшут искры смеха. – И в конце-то концов, – сидя на корточках, он ухитряется пожать плечами, – ну почему нельзя просто поздравить Александру с таким событием и хорошо провести время?

– Что? То есть? – моментально напрягаюсь я, услышав про «хорошо провести время».

– К тому же, надо ей еще подарок купить, – задумчиво продолжает он.

– Подожди, не путай меня, – я злюсь, даже не заметив, когда он снова взял мою руку. – Объясни мне, наконец, что у тебя с Сашей?

– Ревнуешь?

– Еще чего! – я возмущенно фыркаю. – Я просто пытаюсь понять, что за сговор вы здесь устроили, а это явно был сговор, причем, с твоей подачи и…

– Ладно, ладно, хорошо, – перебив меня, Лебедев поднимается и отходит к своему столу, заводит назад руки и опирается ладонями о столешницу. Приготовившись слушать его, я демонстративно складываю на груди руки и откидываюсь на спинку стула, показывая, что без четкого ответа с его стороны я точно никуда не пойду.

– Ладно, хорошо, – повторяет Лебедев – и, явно нехотя: – В общем, так. У Александры был роман с Соловьевым…

«Упс».

– … Это продолжалось год. Но когда она с ним практически разошлась, в ее жизни возник другой мужчина, которого Игорь то ли по случайности, то ли по недоразумению пригласил к ней на передачу, посвященную проблематике телемедицины и всему такому. Парня зовут Арсен Сечин, он кардиохирург и работает в Бакулевском. После передачи они начали общаться, нашу Александру он чем-то зацепил, а может, просто очень заинтересовал, и она загорелась снять фильм о его работе. Пока она снимала фильм, они с Арсеном, как я понял из дальнейшего развития событий, сблизились, а потом, как это часто водится, поругались. И, видимо, чуть ли не разошлись, раз нашей Александре не пришло в голову ничего лучше, как попросить меня пойти на должностное нарушение и дать ей поставить в эпиграф фильма нечто вроде посвящения, которое прямым текстом говорило о том, что она любит этого мужчину. В итоге Арсен увидел фильм и посвящение, они, разумеется, помирились, и теперь, естественно, женятся. Всё33
  Истинная история Саши Аасмяэ и Арсена Сечина изложена в романе «~А», известном на ресурсах Самиздата, как «~ Алая буква». Роман был написан мной и вышел в 2018 году (прим. Автора).


[Закрыть].

«Ничего себе… Хотя, какое там все?» – думаю я, несколько ошарашенная подобной историей.

– То есть, если бы ты запретил ставить эпиграф, они бы не помирились. Так? – помолчав, уточняю я, испытывая законную гордость за Лебедева. Но эта гордость пополам с горечью, потому что за меня он биться не захотел. И не стал.

– Ну, где-то так. – Странно, но Лебедев явно стесняется своей великодушной роли, сыгранной в жизни Саши.

– Купидон, – помолчав, резюмирую я.

Лебедев широко распахивает свои бледно-голубые глаза:

– Кто, я?

– Ну не я же? Ладно, собирайся. – Я поднимаюсь из-за стола и мельком смотрю на часы: – Сейчас почти четыре, и может, мы еще успеем.

– Куда? – Лебедев с надеждой заглядывает мне в глаза.

– Туда, где подарки и красивые букеты на свадьбу заказывают, – проклиная свою не в меру романтичную душу, вздыхаю я».

ГЛАВА 9. Свадьба, свадьба – кольца, кольца

Никогда не оглядывайся назад. Прошлое мертво.

Но всегда есть будущее. Всегда есть будущее.

Айн Рэнд, «Мы живые»

1.

Роман. Наши дни.

«Стоя в субботу у подъезда Дианы, читаю письмо от Ники, прилетевшее вчера поздно вечером:

«Ром, как ты и просил, все акты приемки/сдачи работ я подготовила. Передам их тебе в пн с курьером. С Игорем больше не общаемся. Ром, хочу предупредить, что я на две недели уезжаю с Вовой в отпуск, вместо меня будет Аня, мой зам, ты её видел. В пн она с тобой свяжется. На всякий случай ее координаты: телефон… электронная почта… Пока)».

«Ну, с Аней так с Аней», – думаю я, убирая в карман телефон и не веря в то, что все так хорошо, а главное, быстро закончились. Вероника, похоже, окончательно избавилась от иллюзий на мой счет, и наш роман благополучно сошел на нет, оставив по себе только воспоминания. В этот момент позади меня с металлическим лязганьем хлопает дверь подъезда. Оборачиваюсь.

– Ты потрясающе выглядишь! – искренне говорю я, когда Диана наконец спускается ко мне по ступеням крыльца. Не знаю, что она делала со своим лицом, опоздав на десять минут, которые я провел, отвечая на почту и маневрируя между скамейкой и тополями у ее дома, но выглядит она действительно потрясающе. Но особенно мне нравятся ее глаза, обведенные серебристо-черным, и губы, на которые нанесено нечто глянцевое и вишневое. Впрочем, в хитростях женского макияжа я не разбираюсь, но результат впечатляет, и это даже не десять из десяти – это просто сто баллов.

– Это? А это ко мне стилист приезжал, так что не перехвали, – Диана слегка улыбается. Услышав это, я вздрагиваю и боязливо кошусь в сторону подъезда, испугавшись, что вслед за ней оттуда появится Алик.

Здесь надо сделать небольшое отступление и кое-что пояснить. Дело в том, что Алик – это стилист нашего канала, протеже Александры и, в общем, довольно приятный в общении молодой человек. И все бы ничего, но Алик – убежденный гей, и не только не скрывает своей ориентации (Бог бы с ней), но принимает самое активное участие в деятельности некоего ЛГБТ-сообщества, которое он периодически рекламирует у нас в «Останкино» рассказами взахлеб о том, как они «по воскресеньям собираются вместе» и что у них «всегда очень здорово». Ага, да. Я – верю. В тот момент, когда в моей голове складывается картинка, как Рыжакова, спевшись с Аликом так, как она успела спеться с Аасмяэ, будет по выходным вышагивать с ним по бульварному кольцу под флагами цветов радуги и распевать бессмертное «I will survive», я непроизвольно сглатываю и, откашлявшись, осторожно интересуюсь:

– У… у тебя что, Алик был?

– Что? В смысле? – Диана хлопает глазами. – Нет, одна девушка из салона красоты. А кто такой Алик?

«Фух, пронесло. С Аликом она пока не знакома». Мысленно вытираю пот со лба, потому что с нее станется хотя бы раз ради интереса или по приколу отправиться на гей-парад по Тверской. А с учетом того, что Алика оттуда каждый раз загребает полиция, мысль о Диане в обезьяннике за компанию с Аликом меня никак не прельщает.

– Кто такой Алик? – Глаза Дианы прямо-таки светятся от любопытства.

– Да так. Не забивай свою голову, – нахожусь я и распахиваю перед ней переднюю дверь машины. – Или ты опять на своем «Опеле»? – Я слегка хмурюсь.

– А что, мне надо на «Опеле»? – Рыжакова иронично глядит на меня.

– Нет, не надо. – Мне и так хватило этой недели, в течение которой она гоняла от меня на своем седане, как заяц от волка по лесу.

Диана с легкой улыбкой усаживается в мою машину. Я забираюсь за руль, чувствую, как в салоне разливается аромат ее парфюма, который не давал мне спокойно спать всю неделю.

– Знаешь, я бы с удовольствием сейчас никуда не поехал, а провел бы этот вечер с тобой, – внезапно даже для себя признаюсь я.

К моему удивлению, Рыжакова смущается. Тем не менее, уже через секунду она вскидывает на меня глаза, в которых появляется хорошо знакомое мне непреклонное выражение:

– Охотно верю. Но я бы все же хотела попасть на свадьбу, на которую ты, кстати сказать, так упорно меня приглашал.

– Ну, справедливости ради хочу заметить, что это Александра тебя пригласила, – поворачиваю ключ в замке зажигания.

– Ах да. И как же я об этом забыла? – Диана откидывается на спинку кресла. Пользуясь свободой салона, аккуратно кладет ногу на ногу, демонстрируя мне прозрачные чулки, тонкие щиколотки и голубые замшевые туфли на высоком каблуке, в тон… чего-то. Очевидно, платья, спрятанного под ее белым пальто, поскольку из-под его распахнутой полы выглядывает кусочек голубой ткани.

– Тебе не холодно? – На всякий случай, еще не получив ее ответ, включаю печку, регулирую нижний обдув.

– Нет. Но все равно спасибо. – Рыжакова прикрывает ресницами глаза, и, как мне кажется, о чем-то задумывается.

Дорога до ресторана занимает примерно двадцать минут.

Я сосредотачиваюсь на том, чтобы проскочить пробки и поддержать пробуксовывающий разговор, Диана – на том, чтобы опять начать отделываться от меня ничего не значащими междометиями. И хотя это все по-прежнему меня напрягает, я уже не испытываю той злости и раздражения, как это было еще в понедельник. Видимо, за пять дней ее вынужденной командировки ко мне в «Останкино» я привык и даже где-то приспособился к ее манере вести себя со мной, как с АБСОЛЮТНО ПОСТОРОННИМ ЕЙ человеком. Но не примирился и не собираюсь. Просто я… жду. Мне кажется, она сама должна начать разговор и объяснить мне причину своей обиды. Хотя лично мне не понятно, за что она на меня обижается. Замуж за Панкова выходила она (а не я), обесценив тем самым значение фразы «я люблю тебя», которую мне, например, всегда было сложно сказать в первый раз, глядя в лицо любимого человека. Так что обижаться в этой ситуации надо не ей, а мне. Хотя лично я (опять же) простил ей то мучительное, раздиравшее мне душу отчаяние, которое я пережил, когда после нашего с ней разрыва пытался выцепить ее по телефону и приезжал к ней домой, чтобы умирать, сидя под её дверью. Но женщины более жестокие существа. Впрочем, я могу и ошибаться.

– Ром, а как у Юли дела? – между тем интересуется Диана.

«Соскучилась по моему ребенку?» Впрочем, Диана в отличие от Вероники регулярно задает мне этот вопрос, что меня только радует.

– Нормально, – говорю я. – Знаешь, с момента вашего знакомства Юлька значительно прогрессирует. Позавчера, например, в первый раз начала сама читать сказки. А вчера вместе с Сашей… помнишь того мальчика из детсада? Так вот, вчера они вместе слепили из пластилина бобра, которого Юлька потом принесла в детский сад, после чего поругалась со Светой на предмет того, что бобер, по словам Светы, больше на белку похож. Но они уже помирились, – добавляю я.

Последнее, кстати, правда.

Как правда и то, что Юлька сегодня остается ночевать у моей матери. Просто, получив от Аасмяэ приглашение на свадьбу, я подумал о том, что Рыжаковой не хватает впечатлений и обычного праздника. К тому же, если после свадьбы у нее вдруг появится более миролюбивый настрой, то мне выпадет шанс наконец объясниться с ней. Хотя опять же не ясно, что за этим последует: ее новая обида, ее возвращение в мою жизнь или мой срыв, потому что мало кто в силах терпеливо ждать женщину до бесконечности.

– Знаешь, Ром, тебе повезло. У тебя чудесная дочь, – между тем произносит Диана, чем вызывает в моей душе законную отцовскую гордость.

– Спасибо, – благодарю я за комплимент.

Она кивает. Но, словно спохватившись, отворачивается от меня и косится на пышный букет пионов и роз, который, хрустя фольгой, лежит на заднем сидении вместе с круглой серебристой коробкой, перевязанной атласной лентой. В коробке необыкновенный сервиз, который Рыжакова вчера полчаса придирчиво рассматривала в магазине, и в который я, войдя в зал с фарфором на Ленинском, тут же ткнул пальцем, предложив:

– Давай купим это молодоженам?

Тем временем за окнами постепенно вырисовывается темный лесной массив. Из-за деревьев показываются контуры огромного приземистого строения, освещенного по периметру голубыми огнями. Веранда чуть скошена и уставлена газовыми горелками и стеклянными фонарями. На террасе перед рестораном – толпа, суета плюс череда прибывающих к ресторану машин, которые обслуживающий персонал ловко загоняет на свободные квадраты парковки. Обрывки разговоров, которые доносятся до нас вместе со взрывами смеха. Группа сбившихся в стайку курящих и мельтешение красных огоньков сигарет. Окружающих с ходу узнать невозможно, поскольку все в вечерних костюмах. В длинных окнах ресторана мелькают темные силуэты гостей, с террасы летит музыка, что-то из легкой классики, и меня, несмотря на всю мою нелюбовь к подобным вещам, охватывает праздничное настроение.

Повеселев, бросаю Диане:

– Секундочку подожди? – выхожу из машины, огибаю капот, отдаю ключи улыбчивому парню в форменной куртке. Открываю дверь и подаю руку Диане. Она неуверенно берется за мои пальцы и осторожно ступает подошвой туфли на пятачок асфальта, расчищенный от снега. Какое-то время глядит на ресторан и вдруг зябко передергивает плечами.

– Холодно? – Сжав ее кисть, я оглядываю ее распахнутое пальто. – Ты бы застегнулась.

– Нет, не в этом дело. – Тем не менее, она высвобождает ладонь из моей руки, запахивает полы и даже прячет кисти в рукава, наподобие муфты. Я нагибаюсь над задними креслами, вынимаю букет и коробку с сервизом. На улице в отличие от теплого салона и правда прохладно.

– Нет, просто я свою свадьбу вспомнила, – неожиданно растерянно признается Диана, и я замираю над сидением. Ее слова как-то резко и сразу реанимируют мою застарелую боль и ревность к Панкову, к их совместному прошлому и их свадьбе, которую я проклял еще семь лет назад.

– Вот как? Ну и как это было? – Все-таки интересуюсь я, попутно делая все, чтобы вернуть себе хорошее настроение.

– Весело. А у тебя как было? – Она прищуривается, а мне почему-то кажется, что в красках ее серебристых теней гибнут редкие злые снежинки.

– Тоже… весело. – Я отворачиваюсь, подтягиваю к себе коробку. Выпрямившись, замечаю в стекле задней двери, что у меня абсолютно потерянное выражение лица. Видела бы она мою свадьбу! Лето, теплоход, двести человек гостей, все – родственники Ремизовых. Замок, традиционно привешенный на перила моста над Яузой. Голуби в небо и Лиза, закутанная в белое облако тюли. Счастье и торжество в ее глазах, тоска в моих и победоносное выражение на лице ее ныне покойной матери.

– Ром, приветствую! – к счастью, раздается у меня за спиной.

– Добрый вечер, – тряхнув головой, оборачиваюсь, чтобы поздороваться с генеральным, который с улыбкой приближается к нам под руку с какой-то блондинкой. Представляю Диану, генеральный знакомит нас со своей половиной. Оказывается, это его жена.

– Роман Владимирович, добрый вечер! – следом за генеральным из темноты появляется Алик в компании субтильного юноши с немыслимой стрижкой, похожей… на дело рук Алика. Эти друзья тащат за ручку здоровенную корзину цветов, украшенную лентами цветов радуги. Последнее возвращает мне ироничный настрой, и я весело с ними здороваюсь, хотя протягиваю Алику ладонь для рукопожатия с некоторым опасением. Последнее вызвано тем, что при нашем знакомстве Алик, еще не разобравшись, кто я такой, окинул меня заинтересованным взглядом и тут же предложил мне сделать у него «хорошую стрижку и тон на волосах», чтобы «подчеркнуть» мой «красивый разрез глаз».

– Роман Владимирович, а это мой друг, – крепко пожимает мне руку Алик и, задержав ее в своей больше, чем это требуется, указывает на замершего в охапку с корзиной мальчика, который составляет ему компанию. И хотя мальчик в свою очередь вполне дружески протягивает мне ладонь, у него наливаются сталью глаза, а под тонкой кожаной курткой отчетливо выступают бицепсы.

– Сергей, – металлическим голосом произносит мальчик.

– Роман… гм, Владимирович, – я откашливаюсь.

– Очень приятно, – чеканит мальчик.

– Взаимно.

Алик лучится в самодовольной улыбке, а я торопливо представляю Диану:

– А это моя подруга, Диана Александровна. – После этих слов Алик вздыхает, а мальчика отпускает.

Рыжакова, которая все это время с удовольствием наблюдала за нами, вполне дружелюбно здоровается с Аликом и его спутником, но прячет в углах губ улыбку. Когда мальчики наконец откланиваются, чтобы продолжить свой путь к ресторану, я поворачиваюсь к ней и гляжу в ее смеющиеся глаза:

– Что?

– Ничего, – она фыркает. – Ты ему нравишься. Только, Ром, я тебя умоляю: не разбей ему сердце.

В ответ молча вручаю Диане букет. Тяжелую коробку я одной рукой перехватываю за ленту, другую сгибаю в локте.

– Пойдем? – железным голосом предлагаю я, и Диана, вздохнув, все же берет меня под руку. Хотя чувствуется, что удовольствие ей это не доставляет. Тем не менее, она старательно обходит снежные заносы и лужи, и мы направляемся в ресторан.

При входе в заведение (тяжелые двери темного дерева, швейцар в униформе, улыбки встречающих хостесс и метрдотеля, приглушенный свет, музыка и гул голосов) мы внезапно оказываемся лицом к лицу с огромным, в пол зеркалом. Посмотрев на наши отражения, Диана прикусывает губу и осторожно высвобождает свою руку. На секунду мне показалось, что на ее безымянном пальце блеснул обод обручального кольца, и во рту моментально скапливается едкая горечь. Все могло бы быть по-другому. Все должно было быть по-другому. Когда мне уже хочется крикнуть: «Ну почему все так?», Диана принимается расстегивать пуговицы пальто. Спохватившись, забираю его.

– Спасибо.

– Пожалуйста.

Рыжакова отходит к зеркалу. Становится в пол-оборота ко мне и, разглядывая свое отражение, начинает поправлять волосы. Пока швейцар возится с номерками, оборачиваюсь и смотрю на нее. Тонкий профиль, золотистый завиток у плеча, высокая грудь и сногсшибательное, голубое, в талию платье. Впрочем, я всегда знал, что Диана красива. Но ее сегодняшний вид рождает во мне только одно желание: дотронуться до нее. А еще лучше, глаз с нее не спускать. Что и подтверждается сценой, развернувшейся через секунду.

Все началось с того, что из-за бархатных портьер, закрывающих вход в зал ресторана, появилась группа неизвестных мне молодых людей. Вслед за ними шествуют Рита в вечернем платье и Дима. Рита картинно улыбается мне, и, судя по всему, она уже хорошо подшофе. Абгарян пока не замечает меня. При виде Рыжаковой, стоящей у зеркала, он замедляет шаг, с интересом оглядывает ее с головы до ног, и в глазах у него появляется плотоядное выражение, от которого я моментально зверею. Рита, которая, вероятно, не так пьяна, как мне показалось сначала, ловит мой злобный взгляд и, удивленно моргнув, на всякий случай выстреливает почтительным и громким приветствием:

– Добрый вечер, Роман Владимирович!

Абгарян вздрагивает, оборачивается и наконец замечает меня.

– Добрый вечер, – чуть запинаясь, аккуратно произносит он, причем в его глазах мечется вопрос, видел я это все или нет?

– Здравствуйте, дорогие, – как я ни старался, но спрятать сарказм в голосе я так и не смог.

– Ой, привет. А вы уже здесь? – В свою очередь Рыжакова отрывается от зеркала и направляется к Рите.

– Да, давно. А ты почему опоздала? – Ритка, поглядывая на меня, картинно обменивается с ней поцелуями.

– Пробки, – пожав плечами, Диана смотрит на меня так, словно видит впервые.

– А, так вы вместе приехали? – тянет Рита, и в ее глазах появляется задумчивое выражение.

«Ну-ну, ответь ей, душа моя. Кто я тебе, а?»

– Да, мы вместе, – нехотя произносит Диана, и меня отпускает. Но не совсем, потому что на этот раз в дверях вместе с запахом морозного воздуха снова появляется та же группа молодых людей. Последний из них притормаживает рядом с Дианой. Парню на вид лет двадцать пять. Игривый взгляд, темные волосы, над верхней губой родинка. Рассматривая спину Рыжаковой, открытую вырезом платья, парень жует губами, что-то соображает – и:

– Танюха, а ты что тут делаешь? Привет! – и парень лезет к ней обниматься.

Абгарян, который стоит к ней ближе, моментально оттирает этого перца плечом:

– Ара джан, ты ошибся.

Диана растерянно поворачивается к перцу лицом.

– Упс! – краснеет ара. Поднимает вверх руки: – Простите. Абсдача. – Покраснев, парень быстро ретируется.

– Бывает, – Абгарян провожает его глазами.

– Пойдем? – подставляю локоть Диане. Рыжакова, естественно, открывает рот, чтобы что-то сказать.

– Это один из ординаторов, Женя… Арсен, муж Саши, в Бакулевском у них курс ведет, – ловко вмешивается Рита.

– Все-то ты знаешь, – хмыкаю я.

– Ну, за то ведь и держите! – моментально находится Рита. – И действительно, давайте пойдем, я вас молодоженам представлю, – несколько невпопад добавляет она. – Заодно можно будет цветы и подарок вручить, – и она с интересом оглядывает букет и коробку, которые я пару минут назад пристроил на стойку гардероба.

В глазах Рыжаковой мелькает досада. Однако она все же пристраивает мне под локоть кисть руки. Я уже весьма раздражен, но пытаюсь этого не показывать, когда мы в сопровождении Риты и Абгаряна входим в зал. Бескрайнее, нечеловеческих размеров помещение освещено люстрами в виде факелов и свечами, расставленными на круглых, покрытых золотистыми скатертями столах на пять-шесть посадочных мест. Группы людей возрастом от двадцати до шестидесяти лет перемещаются по залу туда-сюда, пьют вино и шампанское, вполголоса переговариваются, разглядывают музыкантов, интерьер, других гостей и сервировку. Народу достаточно для того, чтобы понять: здесь можно легко затеряться. Вместе с тем левая сторона зала свободна от мебели, что, видимо, сделано либо для танцев, либо для тостов, раз в центре произвольно-образованной сцены находится стойка микрофона, у которой суетятся два виджея, знакомые мне по «Останкино».

Остается добавить, что рядом со сценой стоят Александра в бледно-лиловом, в пол, платье с обнаженными плечами, плюс женщина, внешне похожая на Александру и еще более похожий на Александру мужчина, из чего я делаю вывод, что это ее родители. Саму Александру держит под руку человек, который мне тоже неплохо знаком, но уже по ее фильму. Тридцать пять – тридцать шесть, правильные черты лица скорей европейского, нежели славянского типа. Хорошая внешность, развитые плечи, светло-серый костюм, украшенный на лацкане орхидеей, подобранной, видимо, под цвет платья его новоиспеченной супруги. Мужчину зовут Арсен, и это как раз тот самый хирург и герой романа Аасмяэ, о котором я рассказывал Диане. Арсен, задрав голову, что-то весело втолковывает блондинистому бородачу под два метра ростом. Последний громко смеется и жутко похож на Илью Муромца из современного мультика про трех богатырей, который обожает Юлька. Рядом с бородачом, постукивая себя бокалом по губам, замерла брюнетка в искрящемся платье. Вокруг этой группы курсируют и острят те самые молодые люди, выходившие покурить, плюс подвижный и худощавый подросток лет четырнадцати-пятнадцати. А я вспоминаю, что этого мальчика зовут Данила, и он регулярно наведывается к Александре в «Останкино». Причем сейчас за ним неотступно бродит девочка лет шести, которая своим упрямым, даже задиристым выражением на лице напоминает мне мою Юльку.

– Слушай, Ром, как-то неудобно вмешиваться, они все-таки разговаривают, – шепчет Диана, пока Рита уверенной поступью ведет нас к молодым.

– Удобно, удобно! – услышав ее, оборачивается Ритка и, подойдя к группе людей, окружающих Александру, восклицает тем непринужденным тоном, который свойственен всем, кто выкушал примерно двести шампанского: – Саша, Арсен, Роман Владимирович с Дианой пришли! Принимайте поздравления, – и смеется.

«Ну что ты будешь тут делать?» – бросив взгляд на Рыжакову, пожимаю плечами, выступаю вперед. Аасмяэ широко и приветливо улыбается. Ее муж, извинившись перед бородачом, тоже делает шаг вперед.

Далее следуют полагающиеся в таких случаях представление людей друг другу («Роман Владимирович, это Арсен», «можно Роман», «Арсен, очень приятно», «мне тоже очень приятно»); знакомство Дианы с Арсеном и Арсена с Дианой (на чем остановимся чуть позже, поскольку это мне тоже добавило); включение в данный перфоманс родителей Саши – и Данилы, который, с трудом отцепив от себя шестилетнюю девочку, протянул мне ладонь и, к моему живейшему любопытству, по-свойски подмигнул Рыжаковой.

Теперь о том, что добавило мне. Дело в том, что когда новоиспеченный супруг Аасмяэ при знакомстве взял ладонь Рыжаковой в свою и поцеловал ей руку, в его глазах промелькнули так хорошо знакомые мне одобрение и интерес, которые когда-то давно испытал я сам при знакомстве с его ныне-супругой.

Очень хочется встать на уши. Вместо этого я, лучась улыбкой, вручаю молодоженам наш подарок, сыплю поздравлениями, шутками. Диана подхватывает, и вот мы уже вместе желаем им всего самого наилучшего, слышим обязательное в таких случаях: «Спасибо, мы постараемся» и получаем приглашение вливаться в праздничный, но, если честно, к тому моменту уже порядочно захмелевший коллектив, который в ожидании более крепких напитков продолжает дегустировать вино, шампанское и тарталетки.

– Добрый вечер! – раздается со сцены зычный бас, вдвое усиленный микрофоном. Вздрагиваю, оборачиваюсь. Замечаю у стойки бородача, которого я успел окрестить Ильей Муромцем. – Дамы и господа, не обессудьте, но на правах лучшего друга молодой семьи предлагаю поднять тост за молодоженов. Ура!

– Ура! Ура! Ура! – вразнобой, но довольно искренне подхватывает толпа.

Далее все более-менее стандартно. Включаются хостесс, рассаживая гостей, и мы с Дианой оказываемся за столом с генеральным, его супругой и одним челом, заведующим редакцией новостей на нашем канале. Виджеи исполняют роль тамады, разогревая гостей, звучат остроты и соленые, но приличные шутки. Под одобрительные взгляды и смех присутствующих официанты разносят закуски, горячее. Завязывается обычный в таких случаях разговор. Оглашаются тосты. Родственников понемногу утягивают к микрофону. Следом к микрофону выходят те, кто хочет или обязан.

– Ром, речь толкнешь? – генеральный, поглядывая на меня, протирает очки.

– Да куда мне? Уж лучше вы, – довольно успешно отмазался я.

– Ну ок. Тогда не взыщи, – генеральный отправляется к микрофону, глубокомысленно и долго толкует о личных и служебных качествах Александры, о прелестях брака, наконец, желает молодоженам «всего, всего» и возвращается, весьма довольный собой. Гасят люстры, включают бра. На столах трепещут пламенем свечи. Десерт. Виджеи манипулируют с джазом, попсой и светомузыкой. Я отодвигаю в сторону так и не пригубленный мною бокал вина (все-таки за рулем).

– Диана, как вам у нас работается? – впервые за вечер обращается к Рыжаковой тот самый чел, заведующий новостной редакцией. Тридцать или около того, худощавое лицо с довольно большими залысинами, очки и умный взгляд интеллигентного человека.

«Вот интересно, – думаю я, – а ты-то откуда в курсе, что она была у меня в „Останкино“? Рита сказала?» Хотя, конечно же, Рита… Впрочем, я знал, на что шел, когда вытаскивал Марго из издательства, где мы когда-то вместе работали, и где все считали, что у меня с ней роман, хотя ничего плотского: я даже за руку её не держал. Так, как-то раз прикрыл ее от мудака-начальника, после чего мы с ней долго обедали вместе.

– Отлично. Но свою работу я у вас уже завершила, – тем временем очень мило улыбается Рыжакова и чуть откидывается на стуле. Я чувствую движение ее тела, тепло бедра (мы сидим достаточно близко), и меня накрывает волна. Машинально переношу руку на спинку ее стула.

– Вот как? А, простите, вы где работаете? – интересуется генеральный, доливая ей шампанского.

– На бирже, – Диана смеется. – Спасибо, достаточно.

– На бирже? Как интересно! – подхватывает жена генерального. – Знаете, а я в свое время тоже акциями интересовалась. Даже пыталась на бирже играть, но у меня, – она разводит руками, – ничего не получилось.