Текст книги "Дураки, дороги и другие особенности национального вождения"

С

САМ СЕБЕ СЕРВИСМЕН

Как можно доверять машине жизнь, а саму машину какому-то дяде из автосервиса? Ну отвлечется он на минутку, ну не затянет как следует гайку рулевого наконечника, ему-то что...

Предвижу множество протестов: это же надо все уметь! Это же надо иметь условия, чтобы машину обслуживать и ремонтировать, – оборудование, приспособления, инструмент...

Да, надо, когда действительно предстоит ремонт. Но время, потраченное на него, несравнимо с тем временем, которое вы тратите на обслуживание, проверку, регулировки, осмотры вашего автомобиля. Ремонт современного автомобиля (да и то не всякий) как раз должны производить специалисты на станции, а, например, все эти пресловутые ТО-1, 2, 3 и т. п.? Их, конечно, придумали умные люди. Они очень правильно рассчитали, какие работы необходимо производить на автомобиле в зависимости от его пробега, но не учли, что все мы живем в России: разве на наших сервисах делают хотя бы половину того, что написано в вашей гарантийной сервисной книжке? Даже если вы лично стоите над душой слесаря, разве вы можете сказать точно, что в ведре, которое он «принес со склада» и опрокидывает в ваш двигатель, фирменное масло, а не «восстановленная отработка», которую станции часто закупают из-за дешевизны? Разве вы можете гарантировать, что именно ту минутку, когда вы отвлеклись, вам вместо вашего старого масляного фильтра не поставили чужой старый, но тщательно протертый и вымытый, а новый не засунули в шкафчик и не заработали таким образом на вас больше, чем вы думаете?

А цены? Если, кроме качества ТО, учесть и их космические цены?

Обеспеченные люди имеют, как правило, личных механиков с того же автосервиса и любят рассказывать, как утром отдают им ключи от неисправной машины, а вечером получают исправную. Именно такие механики больше других обворовывают своих патронов, так как им выгодно, чтобы эти машины чаще ломались. Именно они нагоняют на хозяев страху: какие плохие машины им достались и какие ужасные механики были до них. Но у богатых свои привычки...

Мой вам совет: делайте все, что возможно, сами.

Если гарантии на автомобиль у вас нет и штампики о прохождении ТО в сервисной книжке вам не нужны, вы многое из техобслуживания можете выполнить сами. (Штампики, напоминаю, ставятся для того, чтобы машину не сняли с гарантии.)

Начать лучше всего с осмотра днища машины на эстакаде, яме на предмет трещин, вмятин, течей. Даже в солнечный день при таком осмотре необходимо пользоваться переноской. Особенно тщательно осмотрите места приварки кронштейнов, передающих нагрузку на днище снизу или сверху: верхние концы амортизаторов, крепления системы выхлопа, рессор, двигателя, реактивных тяг, стабилизатора поперечной устойчивости, промежуточной опоры кардана. Причем вам не обязательно знать все эти названия, достаточно представить, как скачут вверх-вниз колеса, мосты, проследить места крепления каждой «железки», и вы хоть и смутно, но сможете угадать ее назначение, увидеть изъяны или хотя бы заподозрить их. Проконсультируйтесь по ним у «дяди Васи» и то, что возможно, устраните с помощью коллег-умельцев.

Запомните все следы подтеканий и не бойтесь их: даже «Роллс-Ройс» имеет норму в несколько капель течи на час работы, а уж наши-то!..

Дешевле доливать масла в двигатель и коробку, чем ехать на сервис и менять сальники, тем более что эта замена вовсе не гарантирует вас от подтеканий дальнейших. Другое дело, если через сальник не подтекает, а льет...

Течей же, которых надо бояться, три: тормозной системы, топливной и амортизаторов. Последние можно и перебрать, менять не обязательно – сейчас появилось множество частных лавочек, где ваши амортизаторы (или стойки передней подвески) могут привести в божеский вид. И даже если вы заплатите за эту работу немногим меньше стоимости нового амортизатора, это вовсе не значит, что вы прогадали. Думаю, наоборот: перебранные вручную, уже притертые детали будут служить дольше, чем новые.

Течи тосола усиливаются на холодном двигателе и часто вовсе прекращаются на горячем. Поэтому, оставляя машину на ночь, подсуньте под ее передок лист фанеры или картона – утром на нем, словно на фотографии, отпечатаются все течи. Увидев голубые пятна, откройте капот и проведите пальцем по низу конца каждого резинового патрубка, стянутого хомутом. В том числе и по низу радиатора. Рано или поздно на пальце окажется тот же тосол. Прогрейте двигатель, чтобы резина стала мягче, и только после этого подтяните ослабший хомут. Если хомут при этом лопнул, а запасного нет, найдите кусок стальной мягкой проволоки, охватите патрубок в том же месте и скрутите концы пассатижами.

На первый, второй, третий, четвертый раз не получится, зато на пятый вы научитесь делать замечательные хомуты, и сами в этом деле станете «дядей Васей». Однако, когда разбогатеете, обязательно купите наборчик фирменных хомутов – и тогда насовсем забудете, что такое течи тосола.

Снимите колеса, проверьте состояние тормозных колодок, барабанов, дисков, рабочих тормозных цилиндров. Если при торможении вы слышите скрип, скрежет, а соответствующие колодки еще не изношены, то их все равно придется заменить, так как они сделаны из некачественного абразивного материала.

Темные масляные пятна означают течи рабочих цилиндров – их надо менять.

Чтобы удостовериться в этом точнее, концом отвертки отогните края резиновых чехлов, надетых на цилиндры, – оттуда польет жидкость, за которую вы так дорого платите.

Тормозные диски передних колес должны блестеть с обеих сторон, а барабаны задних – изнутри. Это значит, что они трудятся. Если поверхность ржавая – с этой стороны торможения нет, нужен специалист. Если диск имеет синеватый цвет, значит, он перекалился, тормоза подклинивают – срочно на станцию. Передних колодок дисковых тормозов хватает в среднем на 20 – 30 тысяч километров.

Колодки барабанных тормозов задних колес изнашиваются неравномерно: передняя всегда больше, чем задняя. Поскольку их в среднем хватает на три сезона (60 тысяч километров), то каждый год их полезно менять местами.

Если на колодках осталось менее 2 мм фрикционной накладки – их надо менять.

Проверьте состояние подшипников ступиц задних колес: наденьте колеса, покрутите их вперед-назад. Если у вас переднеприводной автомобиль, задние колеса должны вращаться легко, без заеданий, бесшумно. Кстати, именно на ступицах заднего моста (напоминаю – на переднеприводном автомобиле) вы прекрасно можете сами балансировать колеса и не платить за это дикие деньги. Делается это так: снимите с поддомкраченного колеса пассатижами все грузики – с обода, внутри и снаружи. Очистите диски от грязи. Чуть-чуть троньте колесо с места. Если оно останавливается как вкопанное, все нормально. Но это бывает редко, чаще оно начинает движение в обратную сторону и уже потом останавливается. Значит, внизу его тяжелая часть – повесьте на противоположную грузик. Если мало, добавьте еще. Крепите грузики и изнутри обода и снаружи, если на одной стороне не хватает места. Делайте это до тех пор, пока колесо не будет замирать как вкопанное. Потом на эту же ступицу вы крепите другое колесо, балансируете его и так далее.

Для большей точности балансировки полезно смазку из подшипников этой ступицы вымыть бензином, а потом набить свежую, если подшипник незакрытый. Конечно, динамическая балансировка (в движении) на специальном стенде точнее, но и такая, самодельная, дает достаточно комфорта при езде.

Перед проверкой передних колес лучше отжать плоской отверткой тормозные колодки от дисков, так как они и вне состояния торможения находятся друг с другом в контакте – колесо как бы «шелестит», не бойтесь этого.

Покачайте туда-сюда каждое колесо, положив ладони на протектор спереди и сзади (по «горизонтали»), а потом – сверху и снизу (по «вертикали»), – стука быть не должно. Если стук, люфт есть – точно рассчитайте свою квалификацию, сможете ли вы устранить дефект сами, пользуясь Инструкцией, или лучше позвать человека знающего: подшипник ступицы – дело серьезное. Запоминайте, что и как он делает, и повторите все это под его руководством на втором колесе.

Проделайте то же самое с задними колесами. Заменить тормозные колодки, пользуясь Инструкцией, по силам любому интеллигенту, если есть инструмент. Не забывайте только отжимать монтажкой внутрь поршни рабочих цилиндров. На дисковых тормозах – перед снятием старых колодок, на барабанных – после установки новых.

Износ рулевых шарниров проверяется так: залезаете под машину (стоящую на яме, а не висящую на подъемнике), зажимаете ладонями два интересующих вас шарнира и просите кого-нибудь резко покачать туда-сюда руль: малейший люфт вы сразу почувствуете, что называется, кожей, а вот для определения необходимости замены шарниров лучше пригласить человека с опытом. Если ваш автомобиль с усилителем руля, перед проверкой заведите двигатель.

Информацию о периодичности смены масел, величине заправочных емкостей отечественных машин и самые необходимые цифры их эксплуатации вы найдете в любой литературе по эксплуатации вашего автомобиля.

Добавлю важное: если вы ездите на импортном автомобиле и заливаете в его двигатель соответствующее масло, а на упаковке и в техрекомендациях завода-изготовителя стоят цифры пробега между сменами масла такие-то, уменьшайте их на треть, а то и вдвое. Мне приходилось общаться с американскими автомеханиками, работающими в России, – это их рекомендации. По их мнению, российский бензин в разы «мусорнее» западного, то есть недостаточно очищенный, имеющий «взвеси». Не полностью сгорая в цилиндрах, какая-то их часть вместе с газами через поршневые кольца попадает в картер и смешивается с маслом: и фильтр забивается раньше времени, и масло перестает работать.

В конце этой важной главы хочу посоветовать: не экономьте на качественных маслах, свечах, колодках, фильтрах, дисках, шинах, высоковольтных проводах и т. п.

Это экономия кажущаяся: качественное масло, например, стоит дороже отечественного, но служит гораздо дольше. И еще – с ним меньше изнашивается ваш двигатель. Вот и получается, что в итоге оно значительно выгоднее.

И последнее: стоит вам начать делать что-то в своем автомобиле собственными руками, как вы станете получать во много раз больше удовольствия от езды на нем.

САМАЯ ТРУДНАЯ ДОРОГА В МОЕЙ ЖИЗНИ

Задание в командировке было простое: на заводе РТИ (резинотехнических изделий) ВАЗа в Саратовской области в городе Балаково провести испытание уплотнителей дверей для «Москвича», выпуск которых там налаживался. Срок командировки десять дней, материальное обеспечение – «Москвич-2137» (универсал), напарник – Сергей Регентов, инженер и водитель, высоченный, здоровенный молодой парень, недавно отслуживший в «десантуре», к тому же сын заместителя генерального директора АЗЛК по капитальному строительству. У Сергея чрезвычайно белая кожа и красные яблоки румянца на щеках, голос высокий, распевный. Он прекрасный рассказчик и не менее прекрасный слушатель, хохотун, заходится смехом при небольшом поводе, но главное – этот парень мне нравился: исполнительный, надежный, легкий.

Была зима, снежная, морозная. Бросили мы в багажник цепи для колес на случай буксовки, пару канистр с бензином, «джентльменский набор»: лампу фары, ремень вентилятора, свечу, бегунок и крышку трамблера.

Доехали нормально, поселились в местной гостинице, ездили на завод РТИ, как на работу, каждый день, сдружились там с мастером участка уплотнителей, сорокапятилетним Виктором Петровичем.

Однажды, было это в пятницу, он подошел к нам сильно расстроенный и сказал, что у него умер отец, похороны послезавтра, а доехать туда он не может – рейсовые автобусы отменены из-за метели, а на попутках – ненадежно, заводские шофера говорят, что стоят там грузовики в сугробах десятками, трактора вязнут. До деревни отца всего восемьдесят километров, жил он в деревне Подлесное, что на берегу Волги.

Впереди маячили два пустых выходных, молодые души требовали приключений, и мы, не сговариваясь, предложили Виктору свои услуги и «Москвич». Он поначалу даже испугался, а потом махнул рукой: «А... пропади все пропадом, едем!»

Как доехали, не помню, но доехали. Помню, действительно буксовали, стояли по обочинам грузовики. Помню, долго-долго пилили за бульдозером по снежному коридору, стены которого были намного выше крыши нашего «Москвича». В общем, доехали, и с тех пор к цепям на ведущих колесах легкового автомобиля я преисполнен глубочайшего уважения.

В Подлесном, отрезанном от «материка», встречали нас как героев. Водили по избам, не знали, куда усадить, чем угостить. Помню, замер я перед старинными черными досками-иконами, а хозяйка любопытствует:

– Нравится?

– Да.

– Увлекаетесь?

– Как же этим не увлекаться?

Тут же мне была подарена целая наволочка таких же икон, только совсем черных, хранящихся по чердакам изб.

В общем, похоронили отца Виктора, вернулись в город, и Виктор в благодарность сунул нам в багажник связку тормозных жигулевских шлангов (огромный был по тем временам дефицит) и четыре замороженные стерлядки – заядлый был рыбак Виктор, и браконьер, конечно. Ну а мы в благодарность подарили ему весь инструмент с машины вместе с домкратом – чего нам осталось до Москвы-то? Докатимся.

Выехали мы после обеда. Мело и морозило. Где-то за Саратовом, идя под сотню, догоняем милицейский «уазик». Он идет, как положено, по знакам – шестьдесят. Несколько секунд думаем: обгонять или не обгонять? За рулем – Сережка. «Да делай ты его, – говорю я. – Если и рванет за нами, то хрен догонит».

Серега элегантно «уазик» обходит, но тот вдруг резко прибавляет, висит на заднем бампере. Мы, конечно, смеемся и прибавляем еще. На ста пятнадцати фары «уазика» исчезают в метели, а мы...

Дорога круто уходит направо, и – железнодорожный переезд с торчащими рельсами. Серега тормозит, но мало – одного качка тормозной педали не хватает нам, чтобы спокойно переехать эти рельсы. Скорость наша в повороте так высока, что зад сильно подскакивает на первом рельсе, передок приседает, и мы балкой передней подвески бьемся в рельс второго пути.

Удар вообще-то лобовой. И такой сильный, что мы оба достаем головами лобовое стекло. Оно трескается, а машина по инерции пролетает рельсы и замирает.

Не успеваем мы осознать происшедшее, как рядом встает «уазик». Менты – двое – выскакивают из него, один из них выхватывает из замка наши ключи зажигания, второй открывает мою дверцу и за шкирку выволакивает меня на свет божий, а вернее – в темень и метель непроглядную. То же собираются делать и с Серегой.

Но Серега выходит из-за руля сам. И когда он встает во весь свой двухметровый рост, преследователи наши успокаиваются и суетиться перестают. К тому же они под крепким градусом, мы это ясно чувствуем, но силы все равно неравны. «Хорошо, – говорит один из них, – сейчас мы позвоним в отделение, приедет наряд, и вот тогда мы разберемся».

Чего они от нас хотят, мы не знаем: документы наши и ключи от машины у них, и тогда я догадываюсь – денег. Но денег у нас – в обрез, только на пропитание до Москвы. Я начинаю лихорадочно вести переговоры, объясняю им ситуацию, отдаю всю наличность и талоны на бензин.

Серега такого соглашательства не понимает. Улучив момент, он предлагает мне:

– Давай этих ментов уложим, свяжем, а на их машине поедем в Москву.

– Ты идиот?! И далеко мы на ней уедем?

– Ну хорошо, пусть наряд приезжает, чего ты боишься? Они пьяные, а мы-то трезвые!

– Ну и что, что трезвые? Приволокут нас в участок, сунутся в машину, а там иконы, шланги, стерлядь! Во-первых, отметелят нас там от души, а во-вторых, посадят по статье, как пить дать, понял? Молчи, не мешай...

В общем, через полчаса милиционеры, обобрав нас до нитки, скрылись в черноте ночи, а мы уселись в свой недвижимый и уже холодный автомобиль.

Удар был такой сильный, что мысль завести двигатель нам в голову даже не приходила. Посидев, мы вышли из машины, подняли капот, заглянули под днище, но без домкрата ничего толком не увидали – лужа черного масла под коробкой, и все.

Завели двигатель. Как ни странно, он заработал. Кабина наполнилась теплом. За рулем сидел я. Выжал сцепление, включил первую передачу, отпустил педаль – с диким грохотом под днищем машина дернулась, проехала пару метров и заглохла. Ясно было, что ехать она не может. Значит, надо искать помощь. Где?

Мы стояли где-то между Саратовом и Борисоглебском. За тот час, что мы здесь, на переезде, проторчали, мимо не проехало ни одного автомобиля. Допустим, проедет, остановится, довезет до Борисоглебска, что дальше? Есть ли там сервис? А может, звонить в Москву?..

В общем, сидим мы в унынии в машине, греемся, ожидаем попутки, и я спрашиваю Серегу, поглядывая на его подсвеченное приборной доской лицо:

– Серега, а есть у тебя настоящий друг, которому вот так можно ночью позвонить откуда угодно, хоть отсюда, за семьсот пятьдесят километров? И этот друг тут же сядет за руль, приедет и дотащит нас на веревке?..

Серега недолго молчал.

– Нет. Такого нет. А у тебя?

– А у меня... был. Погиб, на ралли. – Я имел в виду, конечно, Витьку Глазунова. (Читайте главу «Друг мой, Витька».)

С той ночи прошло много-много лет. И много-много раз, поднимая рюмку в каком-нибудь застолье, я вспоминал эту ночь, метель, наш диалог и пил за то, чтобы у каждого из нас такой друг был...

Ситуация с машиной к тому времени была нам ясна: от лобового удара в рельс балка передней подвески сместилась назад сантиметров на шесть-семь. Естественно, сместились и двигатель, и коробка, в результате чего передняя крестовина кардана уперлась в днище кузова, напольный механизм переключения передач – «лапоть» – раскололся вдоль пополам, оставив нам только первую и вторую передачи. Нижнее ребро балки отогнулось от удара, и гнезда нижних сайлент-блоков разорвались, но не до конца, держались они на честном слове. Рычаги подвески сместились, передние колеса смотрели в разные стороны, а поскольку рулевые тяги на «Москвиче» проходили сразу за картером двигателя, то сместившийся картер зажал их, и руль крутился очень туго, всего градусов на девяносто в каждую сторону, то есть ехать по шоссе мы худо-бедно могли, но поворачивать, хотя бы перпендикулярно к дороге, – никак.

Однако ехать мы в тот момент и не помышляли, сидели в тепле, ждали попутку. Метель продолжалась. Минут через десять я обнаружил, что Серега спит, и разозлился на него: вот толстокожий! Сейчас я тебе посплю... Злость подвигла на поступок – включаю первую и с грохотом трогаюсь с места. Ощущение такое, что по днищу бьют молотками несколько озверевших людей.

Серега просыпается в ужасе, я ору ему, что лучше плохо ехать, чем хорошо стоять, но он, конечно, из-за адского грохота ничего не слышит.

Метров через сто из коробки повалил густой касторовый дым. Я выскочил, сунул руку под днище и отдернул – горячо, как огонь.

Что же делать – встаем опять. И опять Серега засыпает. А я опять врубаю первую и опять еду, если это можно назвать ездой. Грохот хоть и такой же, но в этот раз удается проехать метров триста до момента закипания масла. Серега даже не просыпается.

При третьей попытке масло не закипает вообще – наверное, там уже нечему закипать. А я еду – километр, второй, третий, пятый... Двигатель ревет – первая передача все-таки, на спидометре – двадцать км в час, больше, кажется, машина просто не потянет – взорвется, да и не выдержат барабанные перепонки. Что ж, думаю я, даст бог, до Борисоглебска мы к утру доедем, а там сервис наверняка есть, что-нибудь придумаем...

Часа через два такой езды я краем глаза замечаю под правой рукой, у рычага КПП, какое-то мельтешение. Оказывается, это крестовина протерла днище насквозь. В это время просыпается Серега. Я докладываю, что до Борисоглебска осталось каких-нибудь двадцать километров, час езды. Оценивая ситуацию, он с ходу предлагает идею, достойную Нобелевской премии:

– Слушай, молоток и зубило у нас есть – давай вырубим в полу место под крестовину, пусть в салоне крутится, зато грохота такого не будет.

Сказано – сделано. Через полчаса в полу между нами зияет рваная дыра, в которой со страшной скоростью крутится крестовина кардана – не дай бог, в нее шарфик какой-нибудь попадет или пола пальто. Озверевшие люди с молотками исчезают, остается только надсадный рев двигателя, предсмертный вой сухой, без масла, коробки, шум дороги – теперь вот она, рядом, рукой можно дотронуться.

Зато я включаю вторую передачу, и стрелка спидометра иногда поднимается до тридцати! Вот кайф!

Когда мы вкатываемся в Борисоглебск, перед нами встает дилемма: ждать два часа, когда откроют сервис, или ехать, пока машина едет? Ну а откроют сервис – у нас же ни копейки, нам что, за красивые глаза все сделают?

Совещание было кратким: едем, пока она едет. Второй вопрос – как повернуть направо, к заправке? – решился просто: там, где не хватает радиуса поворота руля, газ в пол, первую, сцепление бросаешь, и задок по льду и снегу заносит исправно – вот и повернули.

На заправке прикидываем запасы: талонов на бензин должно хватить, жратва – килограмм соленейшего сыра и буханка серого хлеба. Вода – бесплатно. Мало, конечно, на сутки езды, которые нам предстоят, но что делать? В общем, вперед, на Москву!

Никогда не забуду, что такое ехать сутки на второй передаче! Наверное, эта пытка самая изощренная для водителя вообще, а для испытателя так просто смертельная: грузовики проносятся мимо вас, как метеоры, а легковых так просто не видно! Колесные тракторы объезжают вас, обдавая соляром, и вы завидуете им черной завистью, вы, испытатель, король дорог, вы, умеющий держать среднюю сто десять на тысячекилометровом пути, вы, на чьих номерах написано «проба» и чей «Москвич» на дорогах не сможет обогнать ни одна «шестерка» или «девятка» («Мерседесов» тогда не было).

А сейчас вы плететесь, плететесь, плететесь... Стрелки часов прилипают к циферблату, километровые столбы превращаются в десятикилометровые, и каждый из них – событие, они надвигаются убийственно медленно, издевательски медленно...

Два часа, всего два часа мы приближаемся к Москве, а кажется, сил совсем не осталось, особенно когда думаешь, что еще двенадцать раз по столько!..

Но ведь на второй передаче, вы скажете, можно ехать и шестьдесят, и даже восемьдесят. Верно. Но когда я с отчаяния жал на педаль газа сильнее, то при приближении к сорока становилось страшно от грохота, вибрации, и было ясно, что на таком режиме мы просто не доедем.

Как мы все же доехали – не знаю. Помню только, что наши лица были совершенно черными от той гадости, что летела с асфальта через дыру в днище. Пальцы, тоже черные, вспухли и не разгибались. Сыр, солонее самой соли, и хлеб были давно съедены, но ни голод, ни жажда нас уже не мучили – мы стали какими-то окаменелыми и душами, и телами, и мыслями. Прострация, анабиоз. Прошел день, ночь, опять кончился день. Мы ехали, останавливаясь только на заправках, и если бы не спали по очереди, то вообще сошли бы с ума.

Когда мы наконец разменяли последний стольник и мимо торжественно проплыл столб с отметкой «100», оба чуть не заплакали от счастья. Последние километры дальней дороги всегда самые длинные, эти же превратились для нас в бесконечность, и из моих глаз действительно скатились слезы, когда мимо проплыл голубой щит со словом: «Москва»...

Первый московский светофор – красный. Рядом с нашим «Москвичом» – «Икарус» с пассажирами, водитель, в белой рубашке, с закатанными рукавами, в галстуке, с любопытством поглядывает на нас сверху вниз.

Я выхожу из-за руля, встаю перед «Москвичом», обхватив его ладонями за грязнущие крылья, наклоняюсь и целую его, родненького, в не менее грязнущий капот. «Спасибо, любимый, что доехал».

– Эй, у вас колеса в разные стороны! – не выдерживает водитель «Икаруса».

Я хлопаю дверкой, кричу в ответ:

– Они уже восемьсот километров в разные стороны! – Вставляю первую, вторую, газ до полу – шестьдесят! – да пусть взорвется, развалится, здесь уже не страшно.

...Когда нашу машину подняли в заводском гараже на подъемник, сбежался народ – и заахал, как перед Сикстинской мадонной, а кто-то из слесарей ткнул отверткой в то место картера двигателя, в котором рулевая тяга протерла глубокую борозду. Оказывается, там осталась лишь тонкая алюминиевая пленка, под отверткой она лопнула, и хлынуло масло...

– Да, – сказал кто-то. – Фантастика!