Текст книги "Пушкин. Русский журнал о книгах №01/2008"

КОНКУРС «КНИГА ГОДА»
ПО ФИЛОСОФСКО-ГУМАНИТАРНОЙ МЫСЛИ

Конкурс «Книга года» по философско-гуманитарной мысли был учрежден в ноябре 2007 г. Центром международных гуманитарных исследований, Институтом философии РАН и философским факультетом Российского государственного гуманитарного университета. Широкой публике программа конкурса была представлена на последней Московской международной книжной ярмарке «Нон-фикшн». По мнению учредителей, основные задачи Конкурса состоят в привлечении внимания общества к наиболее значимым произведениям современной отечественной мысли, утверждении высоких критериев профессионализма и гражданственности интеллектуального творчества, пропаганде достижений гуманитарных наук. В России подобный конкурс по философско-гуманитарным исследованиям проводился впервые.

Ежегодно Конкурс будет проходить по двум номинациям: кроме главной номинации «Книга года» установлена также специальная номинация – «Вклад в науку», в которой отмечается многолетняя успешная деятельность в области философско-гуманитарной мысли.

ЖЮРИ КОНКУРСА:

Губин Валерий Дмитриевич;

Гусейнов Абдусалам Абдулкеримович;

Доброхотов Александр Львович;

Мартынов Владимир Иванович;

Подорога Валерий Александрович (председатель жюри Конкурса);

Седакова Ольга Александровна;

Степин Вячеслав Семенович;

Шукуров Шариф Мухаммадович;

Филиппов Александр Фридрихович.

Пардмонов Андрей Альбертович (ученый секретарь Конкурса).

В 2008 г. в Конкурсе «Книга года» участвовали книги, изданные на русском языке в 2004–2006 годах. В лонг-лист Конкурса вошли 39 книг из номинированных на Конкурс российскими издательствами, а также отобранных на основании экспертных оценок.

Победители Конкурса будут названы 2 октября 2008 г. на торжественной церемонии награждения лауреатов.

В этом году победитель в главной номинации «Книга года» награждается 700 тысячами рублей, в номинации «Вклад в науку» – 500 тысячами рублей. По 60 тысяч рублей получат финалисты.

Конкурс проводится на средства государственного гранта.

ЛОНГ-ЛИСТ КОНКУРСА «КНИГА ГОДА»

ПО ФИЛОСОФСКО-ГУМАНИТАРНОЙ МЫСЛИ 2004–2006

1. Ахиезер А. С. Труды. – М.: Новый хронограф. М.: 2006

2. Ахутин А. В. Поворотные времена. – СПб.: Наука, 2005

3. Бибихин В. В. Витгенштейн: смена аспекта. – М.: Институт философии, теологии и истории св. Фомы, 2005

4. Вайнштейн О. Б. Денди: мода, литература, стиль жизни. – М.: НЛО, 2005

5. Вдовин Г. В. Персона, индивидуальность, личность. Опыт самопознания в искусстве русского портрета XVIII века. – М.: Прогресс-Традиция, 2005

6. Визгин В. П. На пути к другому: От школы подозрения к философии доверия. – М.: Языки славянских Культур, 2004

7. Гайденко П. П. Время. Длительность. Вечность. Проблема времени в европейской философии и науке. М.: Прогресс-Традиция, 2006

8. Гоготишвили Л. А. Непрямое говорение. – М.: Языки славянских культур, 2006

9. Добрицына И. А. От постмодернизма к нелинейной архитектуре. – М.: Прогресс-Традиция, 2004

10. Дубин Б. В. Интеллектуальные группы и символические формы: Очерки социологии современной культуры. – М.: Новое издательство, 2004

11. Дьяков А. В. Проблема субъекта в постструктуралистской перспективе. – М.: РГСУ – «Союз»,2005

12. Ескевич И. В. Оптические маневры в окрестностях Эйнштейна и Пикассо. – М.: ОГИ, 2005

13. Замятин Д. Н. Культура и пространство. Моделирование географических образов. – М.: Знак, 2006

14. Зиновьев А. А. Фактор понимания. – М.: Эксмо, 2006

15. Иванов Вяч. Вс. Избранные труды по семиотике и истории культуры. Т. III. – М.: Языки славянских культур, 2004

16. Кантор В. К. Русская классика, или Бытие России. – М.: РОССПЭН, 2005

17. Кнабе Г. С. Древо познания и древо жизни. – М.: РГГУ, 2006

18. Майоров Г. Г. Философия как искание Абсолюта. Опыты теоретические и исторические. – М.: Едиториал, УРСС, 2004

19. Марков Б. В. Человек, государство и бог в философии Фридриха Ницше. – М.: Владимир Даль, Русский Остров, 2005

20. Мартыненко Н. П. Культура как превращение знаков – вэньхуа. Том первый: Культурогенез. – М.: Социально-политическая мысль, 2006

21. Межуев В. М. Идея культуры. Очерки по философии культуры. – М.: Прогресс-Традиция, 2006

22. Меркулов И. П. Эпистемология (когнитивно-эволюционный подход) Т. 2. – М.: Русская христианская гуманитарная академия, 2006

23. Миронов В. В. Философия и метаморфозы культуры. – М.: Современные тетради, 2005

24. Михалевский Дм. В. Неизвестная античность. Великий миф о великой трагедии. – М.: Алетейя, 2005

25. Молчанов В. И. Различение и опыт: феноменология неагрессивного сознания. – М.: Феноменология-герменевтика, 2004

26. Мотрошилова Н. В. Мыслители России и философия Запада. – М.: Культурная революция, 2006

27. Не ретина С. С, Огурцов А. П. Пути к универсалиям. – М.: РХГА, 2006

28. Пятигорский A. M. Непрекращаемый разговор (лекции по буддийской философии). – М.: Азбука-классика, 2004

29. Разинов Ю. А. «Я» как объективная ошибка. – Самара: Универс-групп, 2006

30. Розов М. А. Теория социальных эстафет и проблемы эпистемологии. – Смоленск, СГУ, 2006

31. Свасьян К. Разотождествления. – М.: Деметра, Эвидентис, 2006

32. Слинин Я. А. Феноменология интерсубъективности. – М.: Наука, 2005

33. Смирнов И. П. Генезис. Философские очерки по социокультурной начинательности. – М.: Алетейя, 2006

34. Соловьев Э. Ю. Категорический императив нравственности и права. – М.: Прогресс-Традиция, 2005

35. Турчин В. С. Кандинский в России. Художник и книга. – М.: Общество друзей творчества Кандинского В., 2005

36. Хоружий С. С. Очерки синергийной антропологии. – М.: Институт философии, теологии и истории св. Фомы, 2005

37. Эпштейн М. / Тульчинский Г. Философия тела /Тело свободы. – СПб.: Алетейя, 2006

38. Юрченко А. Г. Историческая география политического мира. Образ Чингиз-Хана в мировой литературе XII–XV вв. – СПб.: Евразия, 2006

39. Ямпольский М. Б. Физиология символического: Кн. 1: Возвращение Левиафана: Политическая теология, репрезентация власти и конец Старого режима. – М.: НЛО, 2004

ШОРТ-ЛИСТ КОНКУРСА «КНИГА ГОДА»

ПО ФИЛОСОФСКО-ГУМАНИТАРНОЙ МЫСЛИ 2004–2006

10 июня 2008 г. в клубе «Билингва» был оглашен шорт-лист премии «Книга года» по философско-гуманитарной мысли. В него вошли:

Бибихин Владимир Вениаминович с книгой: Витгенштейн: смена аспекта. – М.: Институт философии, теологии и истории св. Фомы, 2005;

ДобрицынА Ирина Александровна с книгой: От постмодернизма к нелинейной архитектуре. – М.: Прогресс-Традиция, 2004;

Зиновьев Александр Александрович с книгой: Фактор понимания. – М.: Эксмо, 2006;

Молчанов Виктор Игоревич с книгой: Различение и опыт: феноменология неагрессивного сознания. – М.: Феноменология-герменевтика, 2005;

Соловьев Эрих Юрьевич с книгой: Категорический императив нравственности и права. М.: Прогресс-Традиция, 2005;

Турчин Валерий Стефанович с книгой: Кандинский в России. Художник и книга. – М.: Общество друзей творчества Кандинского В., 2005.

СОЦИОЛОГИЯ
Элита в проекте
Михаил Афанасьев

Сумма идеологии. Мировоззрение и идеология современной российской элиты. М.: Институт общественного проектирования, 2008. 296 с.

Авторский коллектив, представивший результаты проведенного в 2007 году социологического исследования, точно знает, какой должна быть современная российская элита, Она должна соответствовать десяти заповедям. Ну не тем самым, конечно, – применять Божьи заповеди для оценки элиты уже давно не принято. Авторы сформулировали другие заповеди – их тоже десять, и они тоже хорошие. Вот какие.

1. СПОСОБНОСТЬ К СОЦИАЛЬНОЙ, ПОЛИТИЧЕСКОЙ И ОБЩЕСТВЕННОЙ САМОИДЕНТИФИКАЦИИ.

2. СПОСОБНОСТЬ К ИДЕОЛОГИЧЕСКОЙ САМОИДЕНТИФИКАЦИИ.

3. СПОСОБНОСТЬ РАЗНЫХ ГРУПП ВНУТРИ ЭЛИТЫ К СОВМЕСТНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ, ВЫСОКИЙ УРОВЕНЬ «ДОГОВОРОСПОСОБНОСТИ» И КОМПРОМИССА.

4. СПОСОБНОСТЬ К ВЫРАБОТКЕ ОБЩИХ ЦЕЛЕЙ.

5. СПОСОБНОСТЬ К ПОЛИТИЧЕСКОЙ И ОБЩЕСТВЕННОЙ САМООРГАНИЗАЦИИ ДЛЯ ДОСТИЖЕНИЯ ОБЩИХ ЦЕЛЕЙ.

6. ПОНИМАНИЕ ОБЩЕНАЦИОНАЛЬНЫХ УГРОЗ И УМЕНИЕ СОГЛАСОВАННО ОТВЕЧАТЬ НА ЭТИ УГРОЗЫ.

7. СПОСОБНОСТЬ ОТЛИЧАТЬ ЛИЧНЫЙ ИНТЕРЕС ОТ ИНТЕРЕСОВ СТРАНЫ И ОСОЗНАНИЕ ЛИЧНОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ ПЕРЕД СТРАНОЙ.

8. ОСОЗНАНИЕ НЕОБХОДИМОСТИ ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ ЛЕГИТИМНОСТИ ВЛАСТИ, НАЛИЧИЯ МАНДАТА ДОВЕРИЯ ОТ ОБЩЕСТВА.

9. ОТНОШЕНИЕ К РОССИЙСКОМУ НАРОДУ КАК ЭНЕРГИЧНОЙ, ТВОРЧЕСКОЙ СИЛЕ, СПОСОБНОЙ К ПРОГРЕССУ И РЕШЕНИЮ ЗАДАЧ ЛЮБОЙ СЛОЖНОСТИ.

10. ПОНИМАНИЕ РОЛИ ЧАСТНОЙ СОБСТВЕННОСТИ И ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСТВА КАК РЕСУРСА ДЛЯ РАЗВИТИЯ СТРАНЫ (с. 8).

На языке PR-менеджеров это называется стратегический образ социального субъекта – то, чем означенный субъект должен стать или хотя бы казаться. Проект Института общественного проекти социология рования (Иноп) как раз и призван выяснить, насколько сего дняшние российские верхи, обладающие властью, богатством и влиянием, похожи на правильную элиту. Ясно, что результат любых измерений зависит не только от предмета, но и от мерила, то есть признание правильности или неправильности элиты in facto зависит от целевых параметров элиты in projecto. Поэтому прежде чем снимать мерку с верхушки российского общества следует пристально всмотреться в нарисованный проектировщиками ИНОП стратегический образ.

При более внимательном прочтении некоторые из приведенных выше основных тезисов обнаруживают неопределенность, доходящую до двусмысленности. Сначала авторская позиция кажется ясной: современная российская элита должна разделять принципы демократии и частной собственности (я здесь толкую не о правильности или неправильности, а именно об определенности этой позиции). Но тогда, почему бы не сказать об этом просто, в общепринятых и понятных выражениях: демократическое устройство государства, неприкосновенность частной собственности? Вместо этого сказано о необходимости демократической легитимности власти и наличия мандата доверия от общества. Так ведь в наше время разве что вовсе отмороженный людоед не ссылается на демократическую легитимность своей власти и не показывает мандат доверия от общества! Другими словами, предлагается не говорить с элитой о принципах и способах организации государства, а спросить ее о нужном PR-эффекте: нужно ли Вам, чтобы Ваша власть называлась демократией? Не заглядывая в ответы, предположу, что наша элита, какой бы она ни была, дружно и энергично грянет «Да!»

Не лучше и десятый тезис, требующий понимания роли частной собственности и предпринимательства как ресурса для развития страны. Скажем, есть в нынешней российской элите не слабые, а, наоборот, очень агрессивные и успешные группы, которые практикуют рейдерство на разных политэкономических уровнях, включая самый высокий. Разве не понимают они роль частной собственности, в том числе той собственности, на которую положили глаз, как ресурса для развития страны? Они очень хорошо это понимают!

Российское общество и в первую очередь элита озабочены сейчас поиском верного направления национального развития, гадая и решая, нужен ли нам «государственный капитализм»? Не можно и не должно в рамках рецензии толковать о российском госкапитализме, но вполне очевидно, что в сегодняшней повестке это вопрос номер один. Обсуждение вопроса о разных капитализмах и о национальном выборе активно идет, в том числе, в журнале «Эксперт», с которым тесно сотрудничает ИнОП. Однако столь важная, поистине элитообразующая дискуссия оказалась не в фокусе социологического проекта, посвященного мировоззрению и идеологии российской элиты! Как так получилось? А иначе и быть не могло, поскольку выбранная аналитическая «оптика» устроена так, чтобы очень разные взгляды – от рентоориентированных бюрократов и рейдеров до активистов «Деловой России», от популяризаторов «бархатных» экспроприации до записных либералов – шли в зачет, образуя позитивную «сумму идеологии», очень даже привлекательную в своей невнятной широте.

В НАШЕ ВРЕМЯ РАЗВЕ ЧТО ВОВСЕ ОТМОРОЖЕННЫЙ ЛЮДОЕД НЕ ССЫЛАЕТСЯ НА ДЕМОКРАТИЧЕСКУЮ ЛЕГИТИМНОСТЬ СВОЕЙ ВЛАСТИ

Исследователи проинтервьюировали 326 представителей законодательной, исполнительной и судебной власти, силовых структур, СМИ, религиозной, творческой, научной, общественно-политической и бизнес элиты. Интервью фокусировались на обсуждении таких тем как «суверенная демократия», «либеральный консерватизм», лидерские перспективы России в мировой экономике и политике. Причем авторам книги указанные опорные пункты представляются не просто интересными темами или актуальными лозунгами, но ключевыми концепциями – по степени усвоения этих концепций российскими верхами можно судить о продвинутости последних и приближении их к стратегическому образу элиты. Об этом авторы сначала дают знать респондентам в вопроснике, а затем не раз и не два настаивают в книге. То есть «суверенная демократия» и «либеральный консерватизм» суть концентрированное выражение десяти заповедей проекта «элита» в версии ИнОП.

Как мы только что убедились, представленному в книге стратегическому образу элиты присущи весьма размытые очертания и последовательное избегание институциональных определений. В таком случае следует признать и «суверенную демократию» и «либеральный консерватизм» в качестве концентрированных выражений институциональной неопределенности – они возводят внеинституциональную, осуществляемую поверх институтов политику в идеологический принцип.

Анализ таких тонких материй как мировоззрение и идеологии предполагает тщательную выработку и шлифовку понятийного аппарата. Но как раз понятийный аппарат «Суммы идеологии» вызывает наибольшее число вопросов. Начиная с основных категорий. В первой, второй, третьей и четвертой главах книги, где обобщаются и интерпретируются результаты исследования, характеризуется, в том числе, отношение российской элиты к демократии и частной собственности как к базовым ценностям. Но вдруг в параграфе 4.1. мы читаем: «При формулировании вопросов интервью было решено включить в него не вопрос о демократии вообще, а о суверенной демократии. Это одна из немногих новых и при этом, на наш взгляд, актуальных и адекватных идеологем, вокруг которой уже развернулась (что, как мы уже отмечали, бывает очень редко), активная дискуссия. Методологически мы сочли, что отношение к демократии как таковой респонденты выразят, отвечая на вопрос об отношении к понятию „свобода”» (с. 46). А в параграфе 4.3. читаем еще: «Отдельный вопрос об отношении к институту частной собственности респондентам не задавался, но многие из них высказывались на эту тему в контексте ответов на другие вопросы» (с. 67). Такое обращение с категориями, да и с читателями вряд ли можно счесть вполне корректным.

Н. А. Шифрин. Пейзаж, 1929. Публикуется впервые

Вернемся, однако, к самой на вкус авторов актуальной и адекватной идеологеме. Коли по рассуждениям о свободе исследователи узнали об отношении респондентов к «демократии как таковой», то что же тогда они узнают из суждений респондентов о «суверенной демократии»? Представленный материал дает основания полагать, что по ответам на этот вопрос можно определенно судить о политической, скажем так, лояльности (положительное отношение к актуальной идеологической конструкции чаще выражали представители властных и государственных структур). Однако авторам такой вывод не интересен. Они вроде бы толкуют о национальной российской форме демократии, но не раскрывают никаких содержательных особенностей и не объясняют, чем здесь может помочь концепт «суверенной демократии». Концепт этот раскрывается посредством цитирования В. Ю. Суркова, но в приведенной цитате нет ничего кроме провозглашения России суверенной и демократической. Мне представляется исчерпывающе точным высказывание на эту тему Д. А. Медведева: «Дело ведь не в терминах и прилагательных, которые могут быть применимы к понятию „демократия”. Я считаю, что демократия может быть эффективной только в условиях суверенного государства. А суверенитет может принести результат только в условиях демократического режима» (с. 47).

Далее надо бы перестать твердить мантру «суверенной демократии» и перейти к предметному анализу динамического состояния нашей суверенности и динамического состояния нашей демократичности. Такому анализу, однако, никак не способствует употребление в книге уже набившего оскомину клише о копировании Россией в 90-е годы западных образцов демократии. Популярность этого стереотипа связана с негативной оценкой большинством российского населения кризиса государственных институтов и нарушения национальных интересов. Но аналитическому докладу не престало быть слепком с массового сознания, аналитики должны не валить всё в кучу, а объяснять явления и связи. Стало быть, авторам следовало бы потрудиться и растолковать, как они увязывают безобразия 90-х годов с западной демократией. И какие конкретно российские кальки с западных образцов они считают вредными либо сомнительными: выборы, многопартийность, парламент, президентство, исключительную концентрацию власти у президента в соответствии с российской Конституцией? Равно требует пояснений определение сегодняшней политической динамики как «модернизации партийной и выборной систем» (с. 35) – почему-то авторы взяли это определение в скобки и нигде так и не назвали те конкретные законодательные установления и правоприменительные практики, каковые они считают признаками модернизации.

Помимо путаницы с определениями целостному восприятию результатов исследования мешает лоскутный характер их описания. Вот, например, в главе второй «Современная российская элита: состояние и задачи» выделен ряд основных позиций, по которым респонденты проявили высокую степень солидарности. В этом ряду есть пункт «Президентская республика», где сказано: «Подавляющее большинство во всех группах экспертов выступает за президентскую республику как наиболее оптимальную форму властного управления. Парламентскую республику поддержали только 3% опрошенных (столько же выступают за монархию)» (с. 25). Казалось бы все ясно. Ан нет! Доходим до главы пятой «Политическая система страны» и читаем: «Почти половина респондентов (48,6%) поддерживают президентскую форму правления, тогда как парламентскую – четверть (24,3%). Как уже было отмечено выше, за президентскую республику, которая сложилась в стране в последнее время, высказалось менее полвины экспертов, высказавших суждение по этому вопросу» (с. 93). После приведенного примера прочие нестыковки можно, пожалуй, признать мелкими и не заслуживающими специального упоминания.

Главный результат проекта – выявление в среде российской элиты мировоззренческого согласия по таким фундаментальным ценностям как демократия, частная собственность, свобода, а также равенство всех перед законом как основа социальной справедливости. Значимое расхождение все же обнаружилось в оценке политического режима: если 60% респондентов удовлетворены состоянием демократии в стране и не требуют перемен, то 40% выступают за модернизацию, развитие институтов демократии и выборности (см. с. 26). Да и с консенсусом по основным базисным ценностям дело обстоит не так просто. Оказывается консенсус выражается «в принятии» упомянутых ценностей, «однако в понимании и в интерпретации этих понятий внутри элиты существуют серьезные различия, что само по себе нормально, но в нашей элите они могут доходить до, по сути, отсутствия общего языка» (с. 34). Поэтому, – весьма диалектично полагают авторы книги, – мировоззренческий консенсус в элите есть, но «нет общего мировоззренческого подхода к оценке современных процессов в российском обществе и, по всей видимости, не всегда есть адекватное понимание этих процессов» (там же).

СЕГОДНЯ ОТСУТСТВУЕТ НАЦИОНАЛЬНАЯ ПУБЛИЧНАЯ ПЛОЩАДКА ДЛЯ РЕАЛЬНОГО ДИАЛОГА ЭЛИТ

При всей своей широте элитный консенсус никак не мог быть выявлен самой элитой без помощи социологов. И, в общем-то, это не удивительно, поскольку помимо отсутствия общего языка «сегодня отсутствует национальная публичная площадка для реального диалога элит» (c. 33). Кроме того, российские элитные группы хотя и «солидарны между собой в принятии основных базисных ценностей», но объединяются вовсе не на основе принятых ценностей. «Сегодня в элите не видно широких сообществ, кооперированных по принципу мировоззренческого согласия, более вероятна кооперация на основе удержания сферы влияния и, напротив, формирования контрсообществ» (с. 34). Вероятно, именно включенностью абсолютного большинства респондентов в подобные контрсообщества можно объяснить ту крайнюю критичность, которую проявили опрошенные представители российских верхов по отношению к системе формирования современной элиты и степени ее действенности в центре и на местах. В пору их в карбонарии записывать: «фактически элите было отказано в праве считаться таковой», – удивляются исследователи (с. 273). То есть тут консенсус в российской элите тоже налицо и смысл его можно выразить известной гоголевской цитатой: «Все христопродавцы. Один там только и есть порядочный человек: прокурор; да и тот, если сказать правду, свинья».

В книге даны рекомендации по улучшению отечественной элиты, главные из них: выравнивание «представительности различных элитных групп», налаживание между ними диалога, преодоление «синдрома системного критицизма», «освоение национальной культуры и самосознания». Я почти во всем согласен с авторами. Думаю, однако, что общественное внимание и волю лучше сосредоточить не на специальных площадках для демонстрации диалога и не на «выборе способов формирования легитимной элиты», а на последовательном соблюдении хорошо известных норм честной конкуренции, публичной открытости и отчетности. Элита приложится. Ибо правильная элита есть не что иное, как добавочный продукт соблюдения общих правил.