Текст книги "Шведский эксперимент в демографической политике"

После этого риксдаг рассмотрел вопрос об абортах, но лишь косвенно, создав особый фонд помощи беременным, оказавшимся в сложной финансовой или личной ситуации. Величина пособия могла доходить до трехсот крон, а конкретная сумма и продолжительность выплат должны были определяться конкретными обстоятельствами. Соответственно в провинциях были созданы советы по материнству, в которых ²/₃ членов назначались центральным правительством. На эту программу до конца 1937/38 бюджетного года был выделен 1 млн крон[520]520
  В 1930/40 бюджетном году эта сумма выросла до 5,8 млн крон. См.: Ann Katrin Hatje, Befolkningsfrågan och välfärden: Debatten om familjepolotok-och nativite sökning under 1930-talen (Stockholm: Allmänea Förlaget, 1974), pp. 32–35; Alva Myrdal, Nation and Family: Swedish Experiment in Democratic Family and Population Policy (New York: Harper and Brothers), pp. 229–230.


[Закрыть].

В связи с вопросом о ссудах молодоженам член комиссии Перссон, выступая в риксдаге, подчеркнул, что смысл этих ссуд состоит в том, чтобы понизить средний возраст вступления в брак и создать условия для более естественного уровня фертильности. Дебаты развернулись по вопросу о том, какие из финансовых учреждений будут заниматься предоставлением этих ссуд. Члены буржуазных партий считали, что этим должны заниматься частные банки, а правительство хотело поручить выдачу ссуд национальному банку. В конечном итоге риксдаг принял решение о создании фонда в 2 млн крон с условием, что ссуды должны быть погашены в течение пяти лет. Максимальная величина ссуды была понижена с первоначальных 1300 крон до 1000 крон. Выдачу ссуд осуществлял национальный банк, которому должны были оказывать помощь комиссии на местах[521]521
  Относительно дебатов в риксдаге см.: Riksdagens protokoll: Första kammaren 1937 4, no. 37 (29 May 1937): 130—39; Riksdagens Protokoll: Andra kammaren 1937 8, no. 35 (26 May 1937): 33–41. О влиянии программы ссуд новобрачным на возникновение современного производства мебели в Швеции и об общей «социализации вкуса» см.: “Bättre och vackare hem genom bosattningslan,” Frihet, July 1938.


[Закрыть].

В соответствии с рекомендациями Комиссии по народонаселению риксдаг создал систему детских пособий для сирот, детей вдов и отцов-инвалидов. Пособия сиротам были установлены в размере 300–420 крон в год на первого ребенка. Последующим детям также полагалось пособие, но в меньшем размере. Дети вдов и отцов-инвалидов тоже были сочтены заслуживающими пособий, а на детей в возрасте до двух лет выделялось дополнительно 60 крон.

Выступая в риксдаге в поддержку этих программ, Мюрдаль подчеркнул их вклад в снятие с детских пособий клейма «подачки на бедность». Отвергнув обвинение консерваторов в том, что эти пособия усилят фрагментированность системы пособий, Мюрдаль заявил, что в настоящее время необходимо экспериментировать, действовать смело и без промедлений и что эти программы являются лишь первым шагом[522]522
  Riksdagens protokoll: Första kammaren 1937 4 no. 41 (June 1937): 42–61; см. также: “Barnbidrag och bidragsforskott,” Sunt Förnuft, May 1937.


[Закрыть].

Риксдаг 1937 г. стал и ареной острого политического противостояния между Мюрдалем и Эрнстом Вигфорссом. В первый раз Мюрдаль столкнулся с министром финансов в связи с налоговыми рекомендациями комиссии в начале 1936 г. и в тот раз проиграл. Поводом для второго столкновения стало предложение Вигфорсса включить детские пособия в сетку заработной платы учителей и других государственных служащих и, следовательно, оказывать помощь деньгами, тогда как Мюрдаль настаивал на том, что помощь должна предоставляться в натуральной форме. На этот раз Мюрдаль одержал верх, тем самым определив направление и форму развития шведского государства благосостояния.

Своим предложением Вигфорсс стремился устранить ситуацию, когда заработок мужчины-учителя был больше, чем у учительницы, так как тот получал надбавку как глава семьи. Он предложил платить мужчинам и женщинам одинаково и регулярно повышать годовое жалованье на 120–180 крон. Но Вигфорсс првязал к жалованию шкалу выплаты пособий – 120 крон на ребенка, максимум 360 крон на трех и более детей. В обоснование своего предложения он ссылался на цель социал-демократов – перераспределять доход в соответствии с уровнем нуждаемости. Вигфорсс заявил, что его предложение учитывает и желание женщин получать равную зарплату [за равный труд], и реальную ситуацию, когда чаще всего именно мужчина является главным кормильцем в семье. Семейные налоговые льготы не могут дать желаемого эффекта, а организация помощи в натуральной форме требует слишком много времени. Он считал детские пособия, такие же, как во Франции и Бельгии, самым коротким путем к повышению доходов и одновременно к сохранению некоторых аспектов «семейной заработной платы»[523]523
  См.: Ernst Wigforss, “Provisorisk löneförbättring och familjförsörjning,” SAP Information, March 1937, pp. 65–69; Ernst Wigforss, “Likalön och familjelön, Radiodiscussion den 3 Maj 1937,” in Ernest Wigfross Collection, Arbetarrörelsens Arkiv (далее EW), 62.


[Закрыть].

План Вигфорсса вызвал бурные споры. Против него выступили многие социал-демократы и буржуазные партии. Последние предупреждали о возможности хаоса в структуре заработной платы, доказывая, что есть более эффективные методы проведения демографической политики[524]524
  См.: “Hr. Wigforss barntillägg,” Dagens Nyheter (Stockholm), 27 March 1937; “Hr. Wigforss framstöt,” Arbeter (Malmö), 21 April 1937.


[Закрыть].

Гуннар Мюрдаль, будучи идейным приверженцем помощи «натурой» как инструмента замены родительских предпочтений решениями общества, возглавил атаку в рядах социал-демократической партии. Мюрдаль выступал против «количественного» подхода (в соответствии с которым денежные пособия могли стать стимулом повышения рождаемости), поскольку последний вел к умалению качественных целей, и осуждал искажение принципа «равная плата за равный труд», игравшего центральную роль в доктрине феминизма. Мюрдаль также подчеркивал связь между помощью «в натуре» и созданием рационального и радикального «потребительского социализма»[525]525
  См.: Gunnar Myrdal, “Kontant eller in natura i socialpolitiken?” Arbeter (Malmö), 26 January 1938; Gunnar Myrdal, “Socialpolitik in natura,” Första Maj (1938): 31–32.


[Закрыть].

При поддержке других членов партии он возбудил в парламентской фракции движение против Вигфорсса. Смысл возражений заключался в том, что любое пособие должно быть органичной частью единой национальной системы и что план Вигфорсса угрожал превратить семейную политику в буржуазную систему благотворительности. 8 апреля социал-демократическая фракция риксдага в течение четырех часов обсуждала этот вопрос. Хотя у Вигфорсса и нашлись сторонники, аргументы Мюрдаля одержали верх. На сторону Мюрдаля встал коллега по комиссии Перссон, а фру Нордгрен объявила, что женщины, входящие в парламентскую фракцию социал-демократов, поддерживают позицию Мюрдаля. Хотя 18 и 24 мая прошли дополнительные внутрипартийные обсуждения, основная дискуссия между Мюрдалем и Вигфорссом состоялась 3 мая в радиоэфире, а 21 мая состоялись еще и дебаты в риксдаге, но предложение Вигфорсса по сути было провалено уже в середине апреля[526]526
  О дебатах внутри парламентской фракции социал-демократов см.: Socialdemokratiska riksdagsgruppens protokoll, 8 April 1937, 19 May 1937 and 24 May 1937. О дискуссии на радио см.: “Radiodebatt om lika, lön och barntillägg,“ Svenska Dagbladet (Stockholm), 4 May 1937; “Social lön eller marknads lön?” Kristianstadsläns Demokraten, 5 May 1937. О дебатах в риксдаге см.: “Lärarnas lönefråga inför riksdagen,” Svenska Lärartidning, 22 May 1937. Эта дискуссия запомнилась надолго ее участникам. Примечательно, что Вигфорсс уделил ей большое внимание в своих мемуарах (Minnen, III, 1932–1949 [Stockholm: Tidens Förlag, 1954], pp. 362–363). Министр финансов принял также заметное участие в принятии в 1946 г. единой системы детских пособий.


[Закрыть].

В 1938 г. риксдаг рассмотрел второй пакет докладов комиссии, имевших отношение к правовым реформам и к половому вопросу. Как и ожидалось, риксдаг отменил законы 1910 г., запрещавшие продавать и рекламировать контрацептивы. Новые регламенты приравняли продажу контрацептивов к продаже других фармацевтических товаров, а торговля ими разрешалась лицензированным аптекарям и прочим торговцам, кто заручился соответствующими разрешениями. Продажа ряда медикаментов, провоцируюих аборт, была запрещена, но другие можно было купить по рецепту врача. Хотя Комиссия по народонаселению и рекомендовала обязать всех аптекарей иметь в ассортименте противозачаточные средства, риксдаг позволил аптекарям не торговать ими, если это противоречило личным убеждениям[527]527
  Hatje, Befolkningsfrågan och välfärden, pp. 37–39; Alva Myrdal, Nation and Family, pp. 196–199. В 1937 г. эта мера не была принята потому, что аптекари выступили против обязательного наличия противозачаточных средств в ассортименте аптек.


[Закрыть].

В 1938 г. риксдаг принял новый закон об абортах, полностью соответствовавший рекомендации Комиссии по народонаселению, вытекавшей из компромиссного подхода Мюрдалей. Отменив прежний запрет, новый закон разрешил аборты по медицинским, гуманитарным, евгеническим и смешанным социально-медицинским показаниям. По новому закону лечащий врач и инспектор здравоохранения должны были подготовить совместный доклад, устанавливающий основания для аборта, и передать его в Управление здравоохранения. Аборт по евгеническим показаниям требовал предварительного одобрения Управления и обычно должен был сопровождаться стерилизацией. Примечательно, что требовалось согласие на аборт отца ребенка, хотя незамужняя женщина могла пренебречь мнением своего сожителя. Аборт, произведенный неспециалистом, преследовался как уголовное преступление[528]528
  Alva Myrdal, Nation and Family, pp. 211–212; Hatje, Befolkningsfråagan och välfärden, pp. 135–138. Хатье утверждает, что Комиссия по народонаселению, а значит, и правительство, поддержали ограничительный вариант закона об абортах, отказавшись от «социальных показаний», чтобы продавить через риксдаг другие реформы. Когда обещанное комиссией «видение будущего» как «социально-политической утопии», которая должна была устранить необходимость абортов, так и не материализовалось, отсутствие в законе социальных показаний к аборту оказалось ошибкой и провалом. Она делает вывод, что закон 1938 г. всего лишь кодифицировал уже сложившуюся практику.


[Закрыть].

Кроме того, риксдаг наконец одобрил предложение комиссии о расширении налоговых льгот для семей с тремя и более детьми. В 1938 г. Мюрдаль протолкнул через риксдаг несколько второстепенных реформ, в том числе меру, облегчавшую усыновление детей, рожденных вне брака[529]529
  См.: “Riksdagens diskuteranda Myrdal,” Göteborgs Tidningen, 3 March 1938.


[Закрыть], и еще одну, реформирующую медицинское образование в направлении увеличения доли «социального» и «социально-гигиенического содержания»[530]530
  См.: “Läkarutbildningen kräuer mer av socialt inslag,” Dagens Nyheter (Stockholm), 20 January 1938.


[Закрыть]. В 1939 г. риксдаг одобрил предложенные Мюрдалем меры по поддержке работающих матерей. Новый закон установил, что женщину нельзя уволить или понизить ей жалованье на основании того, что она объявила о помолвке, вышла замуж, забеременела или родила ребенка. Женщины получили право на двенадцать недель отпуска по беременности и родам. И все же в 1938 г. риксдаг мало что сделал для реализации главных и наиболее дорогостоящих рекомендаций комиссии относительно школьного питания, пособий на детскую одежду и центров дошкольного воспитания. Причиной была объявленная правительством «пауза в реформах». Перед лицом растущей угрозы большой европейской войны правительство сочло своим долгом выделить дополнительные средства вооруженным силам и упрочить финансовое положение Швеции[531]531
  Составленный Мёллером перечень «пострадавших предложений» см. в: “Reformpausen (1938),” GMÖA, vol. 2. Он включает улучшение жилищных условий больших семей, школьные завтраки и расширение системы бесплатного медицинского обслуживания.


[Закрыть].

По поводу отказа риксдага от доведения реформ до конца Мюрдаль писал: «Правительство одобряет все наши предложения, но должен признать, что даже в нашей маленькой стране сложившаяся международная ситуация делает необходимым направить бóльшую часть денег, имеющихся в нашем распоряжении, на вооружения»[532]532
  Письмо Гуннара Мюрдаля Д. В. Гласу от 4 февраля 1939 г., GMAL. См. также: Hatje, Befolkningsfrågan och välfärden, pp. 43–45.


[Закрыть].

Эти обстоятельства привели Мюрдаля к решению покинуть Швецию. В августе 1937 г. фонд Карнеги пригласил Гуннара Мюрдаля в США, чтобы тот возглавил проект по изучению положения американских негров[533]533
  О публичности сделанного фондом Карнеги приглашения и о возможной его связи с ролью Мюрдаля в шведской демографической политике см.: “Myrdal tar hand om negerna,” Nya Dagligt Allehanda (Stockholm), 14 December 1937.


[Закрыть]. «Сначала я… отказался, – написал Мюрдаль другу. – Мы думали о лежащих на нас обязательствах иного рода [sic] в этом крошечном уголке мира, которые накопились в связи с нашей работой, домом, детьми и т. п.»[534]534
  Гуннар Мюрдаль Якобу Винеру, 14 февраля 1938 г., GMAL.


[Закрыть] Но в начале 1938 г. он изменил решение. О своих мотивах Мюрдаль рассказывает Волину в письме, отосланном вскоре после отъезда: «Что ж, еще раз спасибо за эти годы, которые мы промотали вместе! В истории с этой комиссией было что-то необычное. Естественно, для меня был очень важен опыт работы с вами. Пожалуй, хорошо, что это уже закончилось… Мы со всеми нашими детьми (к которым присоединились двое курносых, голубоглазых, рыжих двадцатилетних студентов, которые будут жить с нами) уже добрались до статуи Свободы. Молодежь в восторге от всего нового. Альва и я возбуждены, как в ранней юности, в ожидании новых приключений и достижений. Так замечательно сбросить с себя, как изношенное платье, тысячи деловых обязанностей и обязательств, сложить все нужное в рюкзак и запереть дом. Теперь мы снова вольные исследователи, не вассалы толпы и людских масс под маской политического представительства: мы снова сами правим нашим корабликом, без посторонней помощи и на собственный страх и риск. Океан пролег между нами и множеством мелких амбиций, интриг и будничных забот, которые сковывали все наши мысли»[535]535
  Гуннар Мюрдаль Нильсу Волину, 9 сентября 1938 г., RA 542, vol. 5.


[Закрыть].

Формально оставаясь членом Комиссии по народонаселению, Мюрдаль перестал интересоваться ее делами и утратил контроль над завершающим этапом ее деятельности. Он участвовал в большинстве заседаний комиссии с мая 1935 г., когда она была создана, но пропустил четыре заседания в мае-июне 1938 г. (находясь в США по приглашению фонда Карнеги) и лишь эпизодически появлялся на ее заседаниях в июле-августе. С конца апреля и по август включительно всеми делами заправлял Волин и его новая жена Андреа Андреен[536]536
  См.: Protokoll за май-август 1938 г.; “Arbetsutskottets Protokoll,” April-August 1938 in RA 542, vol. 1.


[Закрыть].

Тем не менее один из последних споров о содержании итогового доклада комиссии дает представление о том, насколько непререкаемо было идеологическое влияние Мюрдаля.

Уже в мае 1936 г. Волин разослал всем членам комиссии по народонаселению письмо относительно авторства итогового, или главного, доклада. Он поручил Магнуссону-и-Шёвде и Андреен-Сведберг начать работу над проектом доклада[537]537
  Волин членам комиссии по народонаселению, 15 мая 1936 г., GMA 11.2.4.


[Закрыть]. Но в феврале 1938 г. задание подготовить черновой вариант итогового доклада получил Стернер (через Мюрдаля)[538]538
  См.: “Arbetsutskottets Protokoll, 28 February 1938,” in RA 542, vol. 1; Нильс Волин Густаву Мёллеру, 7 октября 1938 г., RA 542, vol. 2, no. 132; Нильс Волин Гуннару Мюрдалю, 26 ноября 1938 г., GMA 11.2.4.


[Закрыть].

Мюрдаль дал Стернеру «расплывчатые» инструкции составить конспект всех докладов комиссии, особо подчеркнув при этом их идеологическое единство. Поглощенный приближающимся переездом в США Мюрдаль почти не уделял внимания ни своему протеже, ни составлению черновика доклада. Подгоняемый временем, Стернер подготовил рукопись «в небольшом кабинете» Стокгольмского университета[539]539
  Интервью с Ричардом Стернером, Стокгольм, 29 июня 1977 г.


[Закрыть].

Ознакомившись с этим черновиком в начале лета 1938 г., Мюрдаль выдвинул ряд претензий к его содержанию. Он говорил о явном отступлении от базовых принципов, пронизывавших прежние доклады. В телеграмме Нильсу Волину, который в тот момент находился в Дублине, Мюрдаль потребовал провести 10 августа экстренное совещание комиссии. Он добавил, что у Перссона и Остерстрема тоже есть вопросы к тексту[540]540
  Телеграмма от Гуннара Мюрдаля Нильсу Волину, между 7 и 17 июля 1938 г., RA 542, vol. 3.


[Закрыть]. На августовском заседании Мюрдаль получил заверения Волина, что его претензии существенны и к 1 ноября копия переработанного текста будет отослана ему в США для замечаний и утверждения. Мюрдаль формально закрепил за собой право представить отдельный вариант итогового доклада и настоял на том, чтобы согласие комиссии на это было отражено в протоколе пленарного совещания[541]541
  Protokoll за 16 августа 1938 г., RA 542, vol. 1; письмо Гуннара Мюрдаля Йохану Перссону и Дисе Вастберг, 15 декабря 1938 г., GMAL.


[Закрыть].

Несмотря на все обещания Волина, Мюрдаль уезжал в США с весьма мрачными предчувствиями. Он написал Свену Викселлю: «Существует опасность, что теперь Волин в отсутствие прямого контроля напишет какую-нибудь ерунду в духе своих предшественников. Вам бы теперь следовало не спускать глаз с работы, а иначе, боюсь, все будет испорчено»[542]542
  Гуннар Мюрдаль Свену Викселлю, 29 августа 1938 г., GMAL.


[Закрыть]. Уже отбыв в США, Мюрдаль написал Волину с борта океанского лайнера: «В последние полгода я стал замечать, что мы не являемся безоговорочными единомышленниками, и это меня расстраивало и беспокоило». И вновь поставил перед Волином вопрос об итоговом докладе[543]543
  Гуннар Мюрдаль Нильсу Волину, 29 августа 1938 г., GMA 11.2.3.


[Закрыть].

На заседании 26 сентября, в отсутствие Мюрдаля, комиссия проголосовала за переработку всего текста, подготовленного Стернером. Было решено, что Волин, фон Хофстен, Остерстрем и Андреен подготовят свои главы или части глав, а затем председатель составит из этого единый текст. Они проголосовали и за то, чтобы попросить Мюрдаля написать новую главу об экономической значимости вопроса народонаселения[544]544
  Protokoll за 26 сентября 1938 г., RA 542, vol. 1.


[Закрыть]. В октябре Мюрдаль и Волин обменялись телеграммами. Волин интересовался судьбой новой главы. Мюрдаль ответил, что в новой главе нет необходимости, и в случае сомнений посоветовал Волину поговорить с Альфом Йоханссоном[545]545
  Телеграммы: Нильс Волин Гуннару Мюрдалю, 5 октября 1938 г., и Гуннар Мюрдаль Волину, 10 октября 1938 г., RA 542, vol. 5.


[Закрыть].

Но Волин уже начал принимать меры для того, чтобы Мюрдаль не смог сыграть существенной роли в подготовке итогового доклада. В начале октября, переговорив с Густавом Мёллером, Волин получил от министра соцобеспечения предписания, резко ограничившие роль Мюрдаля. Хотя Мюрдаль жил теперь за пределами страны, у него еще сохранялось право рекомендовать внесение в доклад обоснованных изменений, и, подобно любому другому члену комиссии, который на этапе окончательных согласований оказался бы болен или находился в другой стране, он мог потребовать, чтобы его имя было указано в числе участников оценки, обсуждения и одобрения доклада. Но, став экспатом, надолго покинувшим родину, Мюрдаль потерял право представить самостоятельный вариант завершающего доклада[546]546
  Нильс Волин членам комиссии по народонаселению, 11 октября 1938 г., RA 542, vol. 3; протокол заседания комиссии по народонаселению от 2 ноября 1938 г., GMA 11.2.4.


[Закрыть].

Комиссия обсудила создавшуюся ситуацию на своем пленарном заседании 2 ноября. Отметив, что инструкции Мёллера отменяют договоренность, достигнутую с Мюрдалем в августе, комиссия поручила Волину написать Мюрдалю «дружеское послание» с просьбой остаться членом комиссии и утвердить завершающий доклад[547]547
  Protokoll от 2 ноября 1938 г., RA 542, vol. 1.


[Закрыть].

Волин тянул с этим письмом до 26 ноября. А затем написал, что 26 сентября комиссия одобрила текст завершающего статистического доклада, а завершающий доклад, подготовленный Стернером, был признан неудовлетворительным. Поэтому членам комиссии, способным хорошо писать, было поручено существенно переработать разные главы доклада. Он сам в конце октября и в ноябре на пять недель отложил все остальные дела, чтобы координировать подготовку окончательного текста. Первые три главы и последняя седьмая глава получили предварительное одобрение на пленарном заседании 22 ноября, а три остальные главы будут обсуждаться 6 декабря.

Затем Волин перешел к объяснению нынешнего положения Мюрдаля в комиссии. Изложив смысл решения Мёллера, Волин передал Мюрдалю, как высоко господин министр ценит его вклад в работу комиссии, и объяснил, что решение Мёллера основано «исключительно на принципиальных соображениях»[548]548
  Нильс Волин Гуннару Мюрдалю, 26 ноября 1938 г., GMA 11.2.4, p. 4.


[Закрыть]. Для истории шведских парламентских комиссий, продолжил Волин, сложившаяся ситуация уникальна. Тем не менее ясно, что раз Мюрдаль теперь поселился в Нью-Йорке, он не может сохранить все привилегии членов комиссии. И при этом, добавил Волин, абсолютно необходимо, чтобы комиссия завершила свою работу в декабре.

«Разумеется, я прекрасно понимаю, – писал Волин Мюрдалю, – что такое развитие событий вас рассердит. Но заклинаю вас во имя нашей многолетней дружбы и в высшей степени приятного сотрудничества в последние годы воздержаться от поспешных шагов и от выхода из комиссии». Он попросил Мюрдаля не делать того, что могло бы повредить их общему делу. В конце концов, заявил он, в итоговом докладе нет никакой особой важности. «Свой великий вклад» комиссия уже внесла; итоговый доклад представляет собой немногим более чем «литературное произведение». «Мы все будем рады», продолжил Волин, если Мюрдаль просто подпишется под окончательным докладом. Магнуссон-и-Шёвде, сообщил он, собирается писать свой итоговый документ, содержащий особое мнение, с позиций консервативной партии. Ряд социал-демократов уже нападают на работу комиссии, от которой якобы «мало толку». Волин попросил Мюрдаля о поддержке, которая ему потребуется в «непростой внутренней ситуации». Ответ Мюрдаля, каким бы он ни был, должен был оказаться в руках Волина до последнего пленарного заседания комиссии 18 декабря[549]549
  Ibid., pp. 5–8.


[Закрыть].

Мюрдаль, понятно, обнаружил, что его переиграли политически. Письмо Волина и окончательный текст итогового доклада попали в Нью-Йорк лишь за несколько дней до последнего пленарного заседания комиссии. В письме от 15 декабря (которому предшествовала телеграмма) своим «партийным товарищам» в комиссии Мюрдаль выразил решительный протест против тактики Волина. Он припомнил прежние примеры двурушничества Волина, касаюшиеся докладов, подготовленных подкомитетами (социально-этическим и по депопуляции сельской местности), когда Волин не исполнил обещаний отложить окончательное утверждение. Мюрдаль также обвинил Волина в предоставлении комиссии ложной информации о процедурных договоренностях. Теперь Волин вновь нарушил свое клятвенное обещание дать Мюрдалю возможность прочесть второй вариант итогового доклада и представить замечания.

Мюрдаль указал на почти двухмесячную паузу между разговором Волина с Мёллером и его сообщением Мюрдалю об этом разговоре с министром. Поскольку комиссия будет распущена еще до того, как у него будет возможность снестись с министром и попросить об отсрочке или о своей отставке, у него практически нет выхода. Хотя у него есть соблазн предать историю огласке, чтобы наказать Волина за его нечестные приемы, он отдает себе отчет в том, что это может навредить работе, проделанной комиссией, и, следовательно, будет контрпродуктивным.

В сложившихся обстоятельствах Мюрдаль видел только одно действенное решение. Входящие в комиссию социал-демократы, заявил он, должны представить социалистический вариант итогового доклада. Было бы рискованно, предостерег Мюрдаль, выпустить итоговый отчет в свет без серьезной критики. Весь его текст пронизан отклонениями от социалистических принципов. «От него на расстоянии разит нацизмом, – написал он, – а ситуация в Швеции такова, что оставить тенденции, содержащиеся в этих докладах, в прежнем виде просто опасно для социал-демократии»[550]550
  Гуннар Мюрдаль Йохану Перссону и Дисе Вастберг, 26 ноября 1938 г., GMA 11.2.4, p. 4.


[Закрыть].

Мюрдаль предостерег Перссона и Вастберга, что они должны остерегаться и не дать Волину уговорить их на компромисс. Здесь простым изменением акцентов никак не обойтись. Доклад нужно «вычищать» строчку за строчкой. Компромиссы полезны, когда нужно заручиться буржуазной поддержкой для проведения реформ. Но здесь речь идет только о принципах. Мюрдаль опасался, что без достаточно последовательной и принципиальной критики с социалистических позиций «вопросу народонаселения в шведской политике будет нанесен ущерб. Ведь нашей целью было прежде всего не допустить, чтобы вопрос народонаселения превратился в аргумент нацистов»[551]551
  Ibid., p. 5.


[Закрыть].

Перейдя к конкретике, Мюрдаль указал на ту часть доклада, из которой следовало, что целью шведской политики может быть «естественный рост населения». «Что такое естественный рост населения? – спросил Мюрдаль. – Более того, создается впечатление, что это чем-то лучше, чем стабильность [численности населения]»[552]552
  Ibid., “P. N. med exempel ur befolkningskommissionens slutbetänkande,” p. 1.


[Закрыть]. Он отметил и другие высказывания, убеждавшие читателя в мысли, отсутствовавшей до сих пор в докладах комиссии, что наиболее желательной целью является медленный рост населения.

Мюрдаль также отметил множество выражений доклада, свидетельствовавших об отрицательном отношении к ограничению рождаемости. Мюрдаль повторно подчеркивает, что проблему составляет не ограничение рождаемости как таковой, а только чрезмерное ограничение рождаемости, характерное для 1920—1930-х годов. Мюрдаль полагал, что из-за огульного характера критики в адрес регулирования рождаемости документ приобрел совершенно иной, неприемлемый тон[553]553
  Ibid., pp. 1–2.


[Закрыть]. Да и далее по всему документу рассыпаны высказывания, содержащие завуалированную критику неомальтузианского движения.

Мюрдаль отметил содержавшиеся в докладе такие неисторические «ценностные суждения», как утверждение, что консервативные противники неомальтузианства представляли собой группу талантливых людей или что дискуссия о народонаселении в предвоенный период велась на высоком уровне. И, заявил Мюрдаль, утверждение, что нынешняя дискуссия о народонаселении представляет собой продолжение прежних споров, попросту ошибочно. Изменение рождаемости в Швеции после 1925 г. создало совершенно новую ситуацию. Мюрдаль указал на рискованные утверждения, подразумевающие, что демографическая политика диктаторов будто бы дает более плодотворные результаты. Он отметил, в частности, тенденцию к возвеличению демографической политики нацистской Германии. Он не был уверен, что у нацистов охрана младенчества была поставлена лучше, чем в Веймарской республике, хотя было ясно, что национал-социалисты рекламировали свою политику куда эффективнее. Нацисты, добавил он, дали немецкому народу не социальную политику, а благотворительную. Некорректно использовать определенные достижения Германии для обоснования шведских программ, как это сделано в докладе. В Швеции и Германии программы основываются на разных предпосылках, заявил Мюрдаль, а значит, немецкая программа не оказывает влияния на шведскую[554]554
  Ibid., p. 2.


[Закрыть].

Итоговый доклад был официально одобрен 18 декабря 1938 г. на последнем пленарном заседании комиссии по народонаселению; Перссон, Вастберг и Магнуссон-и-Шёвде оставили за собой право представить свои варианты итогового документа[555]555
  Protokoll за 18 декабря 1938 г., RA 542, vol. 1.


[Закрыть]. Двое первых, уступив настойчивым просьбам Мюрдаля, подготовили социал-демократический вариант доклада. Он стал самым четким и кратким изложением позиции Мюрдалей в вопросе народонаселения.

В своем особом мнении Перссон и Вастберг объяснили, что, целиком поддерживая сформулированные комиссией предложения о реформах, они выступают против идеологической путаницы, содержащейся в итоговом докладе. В нем изложение существа дела окрашено реакционными стереотипами мышления, а важные принципы искажены и ослаблены.

Шведская демографическая политика, представленная предшествовавшими докладами, по их утверждению, была основана на демократическом принципе «добровольности материнства» и на стремлении оказать общественную поддержку тем, кто хотел бы создать семью. Эта позитивная и радикальная программа, отметили они, решительно отличается от политики повышения рождаемости, проводимой фашистскими и национал-социалистическими государствами. Перссон и Вастберг выразили несогласие с размыванием в первой главе границ между шведской политикой, с одной стороны, и немецкой и итальянской – с другой. Они оспорили утверждение, что рабочий класс в конце концов принял «старую консервативную» линию в вопросе рождаемости. Консервативная линия, отметили они, привела в 1910 г. к принятию законов, запрещавших продажу противозачаточных средств и распространение сведений о них. Новая же демографическая политика Швеции сформировалась в результате отказа от былого консерватизма и окончательной победы неомальтузианского движения. В итоговом докладе неправомерно размыты различия «между современной шведской демографической политикой, с одной стороны, и фашистской и нацистской идеологиями, опирающимися на прежние консервативные теории – с другой»[556]556
  “Särskilt yttrande av herr Persson och fru Västberg,“ GMA 11.2.3., p. 4.


[Закрыть].

Далее Перссон и Ваксберг обратились к другим проблемам. Они подвергли критике содержащееся в докладе неодобрительное отношение к практике ограничения рождаемости без различения нормального регулирования рождаемости, отвечающего предпочтениям комиссии, и «чрезмерного ограничения рождаемости». Касательно высказанных в докладе соображений о желательности роста населения они заявили, что «даже если бы такая цель была реализуема, в чем мы сомневаемся, мы не хотели бы повышения рождаемости выше того уровня, который необходим для поддержания неизменной численности населения»[557]557
  Ibid., p. 5.


[Закрыть].

Они также отметили, что итоговый доклад путается в понимании взаимосвязи между рождаемостью и уровнем дохода. В бедных семьях средний уровень рождаемости выше, но это характерно только для текущего «переходного периода». Когда знания о противозачаточных методах дойдут и до слоев с низкими доходами, это различие исчезнет. Лишь по недомыслию в итоговом докладе выдвинут аргумент, который до сих пор использовали только противники комиссии.

В своей предшествующей работе, заявили они, комиссия руководствовалась социал-демократическим пониманием связи между уровнями дохода и рождаемости. Все направления социальной политики, нацеленные на выравнивание уровня жизни у семей с разным числом детей, могут способствовать повышению рождаемости. Дополнительные дети понижают уровень жизни всех семей, и бедных, и богатых. Эффективная демографическая политика не может руководствоваться классовыми критериями или критериями уровня благосостояния. Во всех социально-экономических группах уровни фертильности пар зависят от расходов на воспитание дополнительного ребенка. Любая полезная программа, заключили они, должна быть применима универсально[558]558
  Ibid., pp. 6–9.


[Закрыть].

Но, по необъясненным причинам, Перссон и Вастберг в последнюю минуту отказались от обнародования своих претензий к итоговому документу. В телеграмме от 29 декабря они сообщили Волину, что не станут обнародовать какой-либо [альтернативный] доклад или особое мнение. «Полностью поддерживаю итоговый доклад», – добавил Перссон в телеграмме, отправленной на другой день[559]559
  Обе телеграммы хранятся в RA 542, vol. 1. Магнуссон также решил воздержаться от особого доклада, и это дает основание предположить, что три потенциальных диссидента вняли уговорам Волина, призывавшего к единству.


[Закрыть]. А раз итоговый доклад сохранил стиль изложения, так возмутивший Мюрдаля, приходится сделать вывод, что с другого берега Атлантики его влияние и тонкое чувство политических различий просто не смогли повлиять на коалиционную политику социал-демократов и аграриев. Итоговый доклад был обнародован в конце декабря. Что касается вопроса об авторстве, в преамбуле было отмечено только, что в подготовке этого документа участвовали все члены комиссии «за исключением г-на Мюрдаля, который не смог принять в этом участия в силу пребывания за границей»[560]560
  SOU 1938: 57, Socialdepartementet, Slutbetänkande (Stockholm, 1938), p. 11. Образцы языка, раздражавшего Мюрдаля, см. на рр. 26–31 и 34.


[Закрыть].

Итоговый доклад в целом считается работой Волина[561]561
  См.: Birger Hagård, Nils Wohlin: Konservativ centerpolitiker (Linkoping: A. B. Sahlströms Bokhandel, 1976), p. 389.


[Закрыть]. Но в начале 1939 г. публику интересовали уже другие вещи. Мюрдаль утешил себя тем соображением, что все это в общем-то не имело большого значения. В феврале 1939 г. он написал Вастбергу: «Недавно я получил [копию] итогового доклада комиссии по народонаселению. Как вам известно, я считаю, что текст довольно плох, но, с другой стороны, он не сыграет столь уж большой роли; в предыдущих докладах важные принципы сформулированы куда яснее и тверже»[562]562
  Гуннар Мюрдаль Дисе Вастберг, 25 февраля 1939 г., GMA 11.2.4.


[Закрыть].