Текст книги "Попроси меня. Матриархат. Путь восхождения. Низость и вершина природы ступенчатости и ступень как аксиома существования царства свободы. Книга 6"

Приговор над пятью осужденными был приведен в исполнение 13 июля. Казнь проводилась крайне неумело. Давно уже в России не было смертных приговоров. Трое, Муравьев-Апостол, Каховский и Рылеев сорвались с петли, пробив под собой настланные доски эшафота. Веревки остальных были так длинны, что они доставали до помоста вытянутыми как у балерины носками. В таком положении Пестель и Бестужев-Рюмин оставались живы еще полчаса, после чего доктор объявил, что преступники умерли. Декабрист Иван Якушев записал, что упавшие с петли, «Сергей Муравьев жестоко разбился; он переломил ногу и мог только выговорить: „Бедная Россия! и повесить-то порядочно у нас не умеют!“ Каховский выругался по-русски. Рылеев ни сказал ни слова»279279
  Записки, статьи, письма декабриста И. Д. Якушкина. Ред. М. В. Нечкина, коммен. С. Я. Штрайха. Москва, Акад. наук СССР, 1951, стр. 83.


[Закрыть]. Адъютант Голенищева-Кутузова А. П. Башуцкий, присутствующий, как и его начальник при казни, вспоминает: «Поднялся на ноги весь окровавленный Рылеев и, обратившись к Кутузову, сказал: „Вы, генерал, вероятно, приехали посмотреть, как мы умираем. Обрадуйте вашего государя, что его желание исполняется: вы видите – мы умираем в мучениях“». Когда же Кутузов закричал – «Вешайте их скорее снова», Рылеев мужественно ответил: «Подлый опричник тирана. Дай же палачу твои аксельбанты, чтоб нам не умирать в третий раз»280280
  Воспоминания Бестужевых. Ред., ст. и коммен. М. К. Азадовского. Москва-Ленинград, Акад. наук СССР, 1951, стр. 337—338.


[Закрыть].

По традиции сорвавшихся с петель не приводили второй раз к исполнению смертной казни (поэтому, люди из народа, сочувствуя приговоренным к повешению, делали петли из гнилых веревок, что не трудно предположить было таково и на сей раз – сочувствующих декабристам в народе было предостаточно). Но в этот раз не о благородстве, не о милости, не о традиции, ни тем более о возможном знаке Бога, никто не думал – власть по-настоящему цеплялась за свое спокойствие. Процедура смертной казни для троих совершилась повторно.

На рассвете тела казненных положили в гробы и тайком увезли на остров Голодай, где и похоронили. Подробности казни стали в тот же день широко известны, о них говорили во всех кругах Санкт-Петербурга. Могила казненных позднее не была найдена. На острове был сооружен в 1939 г. обелиск.

15 июля сестра Муравьева-Апостола Е. И. Бибикова зашла в Казанский собор и была поражена, услышав провозглашение вечной памяти Кондратию, Павлу, Сергею, Михаилу и Петру: облачившись в черные ризы, протоиерей собора Мысловский служил панихиду по пяти казненным декабристам. В этот день «на Петровской площади был назначен парад и очистительное молебствие, которое должен был отслужить митрополит со всем духовенством. Протоирей Мысловский отпустил образ казанской божьей матери на молебствие с другим священником, а сам в то же время надел черную ризу и отслужил в Казанском соборе панихиду по пяти усопшим»281281
  Записки, статьи, письма декабриста И. Д. Якушкина. Ред. М. В. Нечкина, коммен. С. Я. Штрайха. Москва, Акад. наук СССР, 1951, стр. 83. «Это единственный случай, когда Мысловский разошелся с волей начальства. Видно, что любовь и жалость к повешенным взяли в этом случае вверх» (С. 576).


[Закрыть].

Первое по-настоящему революционное выступление (его можно считать третьим выступлением) в России произвело глубокое впечатление на правящие круги, в первую очередь на самого Николая I, который всегда вспоминал «моих друзей четырнадцатого» (имея в виду декабристов). На своей коронации, принимая иностранных послов, он заявил о подавлении восстания декабристов: «Я думаю, что оказал услугу всем правительствам»282282
  История России с древнейших времен до 1861 года. Андреев И. Л., Федоров В. А., Павленко Н. И. Под ред. Н. И. Павленко. Издание третье. Москва, Высшая школа, 2004, стр. 453.


[Закрыть]. Европейские монархи поздравляли Николая с твердостью и мужеством, проявленными при подавлении военного мятежа. Лорд А. Веллингтон утверждал, что Николай I «заслужил признательность всех иностранных государств и оказал самую большую услугу делу всех тронов»283283
  История России XVIII—XIX веков. Л. В. Милов, Н. И. Цимбаев; под ред. Л. В. Милова. Москва, Эксмо, 2006, стр. 561.


[Закрыть].

Существует сообщение, что Николай под впечатлением первых допросов, сделанных в его присутствии арестованным декабристам, обратился к вел. кн. Михаилу Павловичу со словами: «Революция на пороге России, но, клянусь, она не проникнет в нее, пока во мне сохраниться дыхание жизни, пока, Божиею милостью, я буду императором»284284
  Шильдер Н. К. Император Николай Первый его жизнь и царствование. Том I. СПб, А. С. Суворина, 1903, стр. 315.


[Закрыть].

Сосланные на каторгу и в ссылку декабристы не изменили своим убеждениям; поставленные в «каторжных норах» вне политического бытия, они тысячью нитей были связаны с Россией, всегда были в курсе всех общественно-политических событий как внутри страны, так и за рубежом. Велик был их вклад в развитие просвещения и культуры в целом (конечно, гуманистического направления) русского и частью нерусских народов Сибири. Эта деятельность декабристов после 1825 г. органически входит в общественно-политическую и культурную жизнь России второй четверти XIX в. И по возвращении после амнистии из ссылки многие из них нашли в себе силы активно включиться в общественную жизнь страны: они выступали в печати со своими воспоминаниями, публиковали ученые труды, участвовали в подготовке и проведении крестьянской и других реформ в качестве членов губернских комитетов по крестьянскому делу, мировых посредников, земских деятелей.

Д. Н. Толстой имеет мнение, как повлияло событие 14 декабря на последующую политику Николая: «История со временем скажет об этом событии свое последнее слово. Тогда оно произвело в обшей массе провинциальнаго населения потрясающее впечатление. Все обвинили заговорщиков: посягательство на ограничение царской власти и на перемену образа правления казалось нам не только святотатством, но историческою аномалиею; а народ, видя, что заговорщики исключительно принадлежат к высшему сословию, признал дворянство изменниками, и это прибавило еще одну резкую черту к той затаенной вражде, которую он питал уже к помещикам. Передовые люди и столичная интеллигенция одни только сочувствовали несчастным безумцам, патриотическая затея которых, рожденная из подражания Западу и лишенная всякаго знакомства с коренными условиями народной жизни и нашей истории, а потому чуждая практическаго применения, принесла столько жертв и надолго отдалила возможность какой бы ни было либеральной реформы в России. Что сделал бы Николай без встречи на первом же шагу своего царствования этого возмущения, остается вопросом; но позволительно и теперь заключать, особенно из его личнаго характера и из истории его царствования, что 14 Декабря 1825 года дало этому Государю совсем иное направление»285285
  Русская старина. Т. 57. 1885. №5—8. Москва. Записки графа Дмитрия Николаевича Толстаго. С. 23—24.


[Закрыть].

Размышляя над словами Толстого и сопоставляя общую направленность Николая на армейский типаж устройства, думается обратное. Конечно, если не было бы декабристов, не было бы такой сильной реакции, но и движения вперед буксовало бы. Можно определенно сказать, Россию ждал второй вариант Александр I – говорильня и больше ничего: в России политики либо боятся сдвинуться с мертвой точки, поскольку настоящее есть отпечатанная справедливость, либо летят сломя голову за вожделенной справедливостью.

P.S.: Выступление декабристов правильнее считать третьим выступлением природы свободы (справедливости и достоинства), поскольку первыми были екатерининский и александровский перевороты прогуманистической направленности, произошедшие на волне обещаний раскрепощения, достижения благоразумности, порядка, мира и процветания страны (если, конечно, не считать более скрытые гуманистические течения мира свободы И. Грозного и последовавшее затем противоположностью Смутное время, – искатели справедливедливости и достоинства каждый со своей стороны, в общей атмосфере «взаимодействия противоположностей»). В данном же случае произошла ситуация, когда разуверившиеся в возбуждения верхов гуманистического толка, с их призывами к справедливости и достоинству, такого же типа, с верою в справедливость и достоинство, низы решили сами приблизить себе силой «место под солнцем». Но на этот раз не получилось. Оскал высших гуманистов, с их степенью высоты достоинства, оказался действеннее оскала низших, тонус справедливости первых был горячее тонуса вторых, которым теперь ничего не оставалось делать, как надолго «залечь на дно» для накапливания сил и тактики в деле свержения их высшего представительства, и установления абсолютного, чистого мира справедливости и достоинства без доли примесей каких-либо побочных, одурманивающих, в лице религий, явлений милости… Это борьба голов дракона и выявления среди них самой зубастой и огнедышащей пасти…

P.P.S.: Ситуацию двуликого устройства природы целостности можно выразить следующим примитивным образом, – у нас вера в принцип удачной совместимости, которое, таким образом, является состоянием «хорошо», когда всего хватает, любой запрос удовлетворяется, так давайте же жить хорошо, т.с. по гармонии бытия. Всё хорошо и всем должно быть хорошо. Заминка только в недосказанности – что является основой удачности, т.е. ресурсом для «хорошо», и с этого момента начинается магия, – то, чего в атмосфере «хорошо» не существует – «плохо», в удачном неудачное, соответственно, «плохо», как составная часть гармонии, «единения противоположностей», существует параллельно, а поскольку гармония вообще, подразумевается, «хорошо», то существует в «хорошо», и потому имеет двойственную, загадочную, мистическую природу – оно «есть» и «нет», его нет постулативно-декларотивно, поскольку это иное – «нехорошо», «неудачное», оно существует цепкой связью практичности попадания в атмосфере волшебства хаоса точки в точку, является щекотливым движением для состояния удовольствия, необходимым злом – изменением в системе покоя, дисгармонией в гармонии для устойчивости последней, движением страдания отвергающееся удовольствием покоя, т.е. все, что не входит в круг «хорошо», становившихся, таким образом, выделенным – благородством природы… Или, иначе сказать, начинается копирование позиции асимметрии Бога-Творца, только, в отличие от умеренной Божественной, в гармонии это состояние бесконечности – суперассимметрия лестничного подъёма, где «хорошо» это высота общественной лестницы, а «плохо» – её нижняя часть.

Николай Павлович Романов родился 25 июня 1796 г. в Царском Селе, крещен 6 июля. Императрица не замедлила тотчас же сообщить Гримму о своей новой семейной радости в следующих выражениях: «Monsieur le souffre-douleur est averti que Maman est accouchée ce matin à trois heures d’un énorme garçon, auquel on a conféré le nom de Nicolas. Il a une voix de basse avec laquelle il crie d’une manière étonnante; il est de la longueur d’une archine moins deux verchoks, et ses mains sont presque aussi grandes que les miennes; de ma vie je n’ai vu un chevalier pareil. Adieu, portez-vous bien. S’il continue comme il débute, ses frères seront des nains à côté de ce colosse»286286
  СРИО. Т. 23. 1878. СПб. Письма императрицы Екатерины II к Гримму. (1774—1796). С. 679.


[Закрыть] [Господину страдальцу сообщаю, что сегодня утром в три часа у мамаши родился большущий мальчик, которому дали имя Николя. У него басовый голос, которым он кричит удивительно; он имеет длину один аршин без двух вершков, а его руки почти такие же большие, как у меня; в жизни я не видела такого рыцаря. Прощайте, будьте здоровы. Если он будет продолжать, как начал, то его братья станут карликами рядом с этим колоссом]. Когда Николай вырастет, его рост будет составлять 205 см, т.е. выше Петра I.

Крестили новорожденного великого князя в воскресенье 6 июля в церкви Царскосельского дворца. Державин не упустил случая восторженно приветствовать появление в свет третьего внука Екатерины. В стихотворении «На крещение великаго князя Николая Павловича» присутствуют следующие строки:

 
Дитя равняется с царями
……Он буде, будет славен,
Душой Екатерине равен.287287
  Шильдер Н. К. Император Николай Первый его жизнь и царствование. Том I. СПб, А. С. Суворина, 1903, стр. 3.


[Закрыть]
 

Когда Николай воцарится, эти стихи будут часто приводиться, как пророческие.

До четырех лет воспитателем великих князей, Николая и Михаила, было поручено графине Ливен, под присмотром матери, а затем генералу М. И. Ламсдорфу – суровый немец, директор I-го кадетского корпуса, применявший единственное средство воспитания – строгость, и часто наказывавшим битьем линейкой, а то и шомполом. В четырех месячном возрасте Николай был назначен в звание полковника шефом лейб-гвардии Конного полка, а в четырехлетнем – шефом лейб-гвардии Измайловского полка.

Уже в детстве в Николае стали проявляться такие черты характера, как величие и несдержанность, так и робость, вплоть до трусости. В журналах, состоявших при младших великих князьях кавалеров с 1802 по 1809 г., постоянно встречаются жалобы на то, что во все свои движения он вносит слишком много несдержанности, что в своих играх он постоянно причиняет боль то себе, то другим: «Вспыльчивость и строптивость Николая Павловича проявлялись обыкновенно в случаях, когда что-нибудь или кто-нибудь его сердил: чтобы с ним не случилось, падал ли он, или ушибался, или считал свои желания неисполненными, а себя обиженным, он тотчас же произносил бранные слова, рубил своим топориком барабан, игрушки, ломал их, бил палкой или чем попало товарищей игр своих, несмотря на то, что очень любил их»288288
  Три века. Россия от Смуты до нашего времени. В шести томах. Том V. Репринтное издание. Под ред. В. В. Калаша. Сост. А. М. Мартышкин, А. Г. Свиридов. Москва, ГИС, 1994, стр. 311.


[Закрыть]. В журнале 1805 г. встречается следующее: «постоянная наклонность сознаваться в своих ошибках лишь тогда, когда он бывает принужден к этому силою», отмечали также, что он «охотно принимает тон самодовольства, когда все идет хорошо и когда он воображает, что ни в ком не нуждается более»289289
  Там же, стр. 311—312.


[Закрыть].

Воспитывали Николая, как всегда воспитывали младших представителей владельческих домов, т.е. для военного дела. Еще самим Павлом, который недолюбливал старших сыновей, но любил младших, был введен надзор за молодыми князьями директору сухопутного кадетского корпуса генералу Ламсдорфу. Воспитание военным искусствам Николаю было очень по душе, однако из всего военного дела он вынес только одно «главное» предназначение армии – муштра и парад. Военные вкусы Николая ярко сказались в его позднейшей переписке с братом Константином. Почти в каждом письме обоих корреспондентов отводилось видное место рассуждениям о покрое мундиров, пригонки амуниций, точном размере предметов вооружения и снаряжения, сообщается о произведенных смотрах, о солдатской выправке, и нет ни слова о настоящем военном искусстве.

При взрослении, когда роль Николая в семье становилась все более значимой супруга Александра I, Елизавета Алексеевна, говорила о невоспитанности Николая, что «грубость он считает признаком и проявлением независимости»; она идет даже дальше всех остальных свидетелей юности Николая и прямо называет его «надменным и неискренним»290290
  Там же, стр. 312.


[Закрыть] человеком.

В 1810 г. императрица-мать, Мария Фёдоровна, предполагала переход престола Николаю; «она видит, что престол все-таки со временем перейдет к великому князю Николаю, и по этой причине его воспитание особенно близко ее сердцу»291291
  Там же, стр. 312.


[Закрыть], отсюда Николаю Павловичу постарались дать хорошее образование, его учили дольше и лучше старейших братьев. Он был единственным русским государем, которому в детстве преподавались древние языки, что его не очень увлекало, а классическую филологию он возненавидел так, что даже исключил ее из программы образования своих детей.

Образование Николая происходило с 1802 по 1814 гг. и начиналось с «легких» уроков. Первой регулярной учебной дисциплиной стали уроки танцев, которые для великих князей Николая и Михаила Павловичей давал французский балетмейстер Лепик, а с 1807 г. – Гуар. Наряду с танцами мальчиков начали учить музыке (англичанин пианист Теппер фон Фергюссон) и верховой езде. Позже в расписании появились уроки гимнастики и фехтования. Постепенно число уроков увеличивалось. Русскую словесность, историю, географию, статистику преподавал генерал-майор Н. И. Ахвердов; французский язык, географию и всеобщую историю – эмигрант швейцарец барон Дю-Пюже, ненавистник французской революции; немецкий язык и литературу – академик Ф. Аделунг, политическую экономию – К. А. Шторх, историю права – М. А. Балугьянский; римское, гражданское и естественное право – профессор В. Г. Кукольник. В изучении гуманитарных наук цесаревич не проявлял большого энтузиазма, зато охотно занимался физикой, прекрасно рисовал и гравировал на меди, с интересом относился к истории, причем его любимым героем был Пётр Великий. С увлечением учился военным наукам, преподавателями которых были академик В. Л. Крафт (математика, физика и начальная фортификация), генерал К. И. Опперман (тактика), полковник Маркевич (артиллерия) и полковник Джонатти (инженерное дело). В общем, образование Николая Павловича было вполне многосторонним и на достойном уровне, однако сам он называл его «бедным». Позже Николай говорил про предметы, которые ему были неинтересны: «мы или дремали, или рисовали какой-нибудь вздор, иногда собственные или карикатурные портреты, а потом к экзаменам выучивали кое-как в долбежку, без плода и пользы для будущего, считая, что общие предметы или забываются, или не находят приложения в практике».

Для завершения образования, вдовствующая императрица хотела отправить младших Павловичей в Лейпцигский университет, однако от этой идеи быстро отказались, поскольку политическая ситуация в Европе осложнилась. Потом появилась идея отдать братьев в Царскосельский лицей, но когда тот в 1811 г. открылся, вступление туда великих князей не состоялось: этому неожиданно воспротивился император Александр I, поскольку он посчитал абсурдным воспитывать великих князей в общественном заведении. В итоге завершение обучения происходило на дому. Учитывая, что Николай и Михаил не относились прилежанием к учебе Мария Фёдоровна на зиму 1810, 1811 и 1812 гг. увозила их из Санкт-Петербурга в Гатчину, где ничто не могло отвлекать их от занятий. Впоследствии младшие Павловичи ненавидели Гатчинский двор, вызывавший у них неприятные ассоциации.

Николаю нравилось принимать участие в несении службы «потешной роты», специально для младших Павловичей формированной в 1810 г. из пажей лейб-гвардии, в котором Николай исполнял обязанности командира полувзвода и ротного адъютанта, носил чин штаб-капитана и именовался Романов 3-й. Его служба заключалась в несении караулов в Зимнем дворце, участие в разводах и придворных церемониях. Впоследствии Николай любил называть себя ротным командиром.

В Отечественную войну 1812 г. Николай рвался к армии, но Александр I, предчувствуя, что ему суждено быть правителем, не допускал. Только в 1814 г. вместе с братом Михаилом он был вызван, попав в армию уже по окончании военных действий. Во время этой поездки Николай сблизился с Прусскими принцами (впоследствии королями) Фридрихом-Вильгельмом и Вильгельмом, приобрел прочные симпатии к Пруссии и ее военному строю. К этому же периоду относится сближение князя с Паскевичем, с которым он в 1816 г. совершил путешествие по России с образовательной целью.

В 1817 г. Николай совершил заграничное путешествие по Европе, где окончательно выбрал себе, приглянувшуюся еще в 1814 г., в жены принцессу Шарлоту (Фредерика-Луиза-Шарлотта-Вильгельмина), дочь Прусского короля Фридриха-Вильгельма III, ставшая в православии Александрой Фёдоровной. Венчание состоялось 1 июля 1817 г., в церкви Зимнего дворца, 17 апреля следующего года на свет появился их первенец – Александр Николаевич, будущий император России. Всего у Николая и Александры родилось четверо сыновей и три дочери: Александр, Мария, Ольга, Александра, Константин, Николай, Михаил. В многодетной семье Николая Павловича царила спокойная атмосфера, но события 14 декабря 1825 г. – мятеж декабристов и беспощадное его подавление, подействовали на молодую императрицу, ее стали мучить нервные припадки. Со своей стороны, Николай отдал дань, как и его предшественники, увлечениям на стороне. Исследователи насчитывают 8 внебрачных детей Николая, трое из которых появились на свет до его воцарения. Многолетняя же связь с Варварой Нелидовой привела к появлению у него фактически второй семьи: P.S.: Супружеская верность – показатель построения честных взаимоотношений на принципе доверия, что будет неминуемо проецироваться в других сферах деятельности, тем более, если эта личность находится на высоком социальном уровне, принимает решение и от него зависят судьбы людей.

До 18 лет Николай не имел определенных служебных занятий, затем получил для командования инженерный корпус, несколько позже – гвардейскую бригаду, а затем и дивизию. Командуя ими он был недоволен «распущенностью» частей, истоки которых видел в походах 1812—1814 гг., якобы испортивших дисциплину в армии. В 1821 г. его недолгое командование гвардейцами «ознаменовалась было неприятной историей с офицерами лейб-гвардии Егерского полка, вызванного требовательностью и резкостью выговоров со стороны великого князя». Вигель пишет: «Он был несообщителен и холоден, весь преданный чувству долга своего; в исполнении его он был слишком строг к себе и к другим. В правильных чертах его белого, бледного лица видна была какая-то неподвижность, какая-то безотчетная суровость… Скажем всю правду: он совсем не был любим»292292
  Вигель Ф. Ф. Записки. Ред. и вступ. ст. С.Я. Штрайха. Т.2. Москва, Артель писателей Круг, 1928, стр. 124.


[Закрыть]. Эта характеристика в полной мере прояснит причину таинственной секретности Александровского завещания, собирания всевозможных актов Николаем, доказывающие его законность вступления на престол (очевидно, его недолюбливали не только гвардейцы, но это передавалось и на достаточное окружение), и почему выступление гвардейцев, несмотря на всю бездарную организованность предприятия, прояви они чуть более решительности, закончилось бы весьма положительно.

P.S.: В наметившемся бардаке монашествующих, в появившихся настроениях облегчения своей тяжести и увеличения достоинства, вылившееся в схватку противоборствующих сторон, победила, и не могло быть никак иначе, сторона больше отображавшая истину духа данной территории. Эти ленивые монахи хотели полегчить себе жизнь, монастырскую святость состояния аскетизма превратить в искушение и исчадие ада мира благоденствия. Ни в коем случае нельзя было этого позволить. Истинный, лучами бога освященный монастырь должен олицетворять себя, и тем более свое название – божественный, т.е. быть главным, примерным монастырем среди всех монастырей мира. Поэтому монастырь просвещенного игумена Николая следовало очистить от всякого рода ересей, пошатнувших строгий устав монашествующих, привести все в надлежащее первозданно чистое состояние. Правда сам игумен оказывался не прочь сподобиться впасть в грех плотских удовольствий, но то не дело смердов, тем более, что Бог прощает кающихся, дает им святость… – Распутин уже стучится в двери царской семьи…

Чем далее шли годы, тем яснее становилась возможность для Николая наследовать престол. По свидетельству императрицы Александры Фёдоровны (супруги Николая I), Александр I уже в 1819 г. говорил младшему брату, что он видит в нем своего заместителя. По словам императрицы Елизаветы Алексеевны, брак цесаревича Константина с княгиней Лович и его отречение от престола «устроили» всех – Александра, потому, что это способствовало счастью брата, которого он всегда любил, императрицу-мать – потому, что это обеспечило престол за теми, кого она называла своими детьми по преимуществу, Николая – потому, что престол был уже давно для него желанной и заманчивой перспективой. 24 декабря 1825 г. после трехнедельного междуцарствия 29-ти летний Николай Павлович вступил на престол предков с вполне определенными взглядами на свой сан, свое значение. Фрейлина великой княгини Марии Александровны, А. Ф. Тютчева пишет о Николае I такие строки: «Никто лучше него не был создан для роли самодержца. Он обладал для того и наружностью, и необходимыми нравственными свойствами. Его внушительная и величественная красота, величавая осанка, строгая правильность олимпийского профиля, властный взгляд, все, кончая его улыбкой снисходящего Юпитера, – все дышало в нем земным божеством, всемогущим повелителем, все отражало его незыблемое убеждение в своем призвании. Никогда этот человек не испытывал тени сомнения в своей власти или законности ее… Его самодержавие милостью Божией было для него догматом и предметом поклонения, и он с глубоким убеждением и верой совмещал в своем лице роль кумира и великого жреца этой религии: сохранить этот догмат во всей чистоте на святой Руси, а вне ее защищать ее от посягательств рационализма и либеральных стремлений века – такова была священная миссия, которой он считал себя призванным самим Богом и ради которой он был готов ежечасно принести себя в жертву»293293
  Тютчева А. Ф. Воспоминания. По двухтомному изданию «При дворе двух императоров». Пер. Е. В. Герье. Вступ. ст. и прим. С. В. Бахрушина. Москва, 1928—1929. Москва, Захаров, 2002, стр. 44.


[Закрыть].

Современник-иностранец маркиз А. де Кюстин пишет: «Император ни на мгновенье не может забыть, кто он и какое внимание привлекает; он постоянно позирует и, следственно, никогда не бывает естественным, даже когда высказывается со всей откровенностью; лицо его знает три различных выражения, ни одно из которых не назовешь добрым. Чаще всего на этом лице написана суровость. Другое, более редкое, но куда больше идущее к его прекрасным чертам выражение, – торжественность, и, наконец, третье – любезность; два первых выражения вызывают холодное удивление, слегка смягчаемое лишь обаянием императора, о котором мы получаем некоторое понятие, как раз когда он удостаивает нас любезного обращения. Впрочем, одно обстоятельство все портит: дело в том, что каждое из этих выражений, внезапно покидая лицо императора, исчезает полностью, не оставляя никаких следов. На наших глазах без всякой подготовки происходит смена декораций; кажется, будто самодержец надевает маску, которую в любое мгновение может снять. Поймите меня правильно: слово „маска“ я употребляю здесь в том значении, которое диктует этимология. По– гречески лицемерами называли актеров; лицемер был человек, меняющий лики, надевающий маски для того, чтобы играть в комедии. Именно это я и хочу сказать: император всегда играет роль, причем играет с великим мастерством… Я вовсе не хочу сказать, что лицу этого монарха недостает честности, – нет, повторяю, недостает ему одной лишь естественности: таким образом, одно из главных бедствий, от которых страждет Россия, отсутствие свободы, отражается даже на лице ее повелителя: у него есть несколько масок, но нет лица. Вы ищете человека – и находите только Императора»294294
  Астольф де Кюстин. Россия в 1839 году. В 2 т. Т. I. Пер. с фр. под ред. В. Мильчиной; коммент. В. Мильчиной и А. Осповата. Пер. В. Мильчиной и И. Стаф. Москва, изд. им. Сабашниковых, 1996, стр. 178.


[Закрыть].

Баронесса М. П. Фредерикс описывает императора снисходительно: «В настоящее время (1888 год) часто говорят, что император Николай I показывался совсем другим, чем он был в действительности. Можно ли только это допустить?! Судящие так лишь доказывают, как они мало изучили его характер! Правдивее и откровеннее человека, каков был Николай Павлович, нет; уж, конечно, в своей обыденной интимной жизни он не стал бы играть комедию. Напротив, он родился с этим изящным, если можно выразиться так, темпераментом нежности и доброты сердечной, а суровая сторона его характера образовалась только событиями его вступления на престол; он увидал тогда, что только строгостью может укротить нравы своих подданных, как я уже говорила выше, и, облекшись в этот суровый, строгий вид, он только доказал свою силу воли и твердость характера. Он всегда и во всем сохранял спокойное величие, оно никогда его не покидало, ни в обыкновенныя минуты, ни в выдающиеся минуты жизни. Он может служить великим примером честности и благородства; оттого император Николай I мог смотреть прямо в глаза каждому.

При всем этом, нельзя не сказать, чтоб быть вполне справедливой, что он был весьма вспыльчив, и если чем оставался недоволен или замечал какую-нибудь грязную неправду, или какой дурной поступок – его строгости не было границ; но все-таки если прогневавший его мог оправдаться или даже просто сказать: «виноват, ваше величество», – то он был сам счастлив и сейчас же смягчался.

Какой пример давал всем Николай Павлович своим глубоким почтением к жене, и как он искренно любил и берег ее до последней минуты своей жизни! Известно, что он имел любовныя связи на стороне – какой мужчина их не имеет, во-первых, а во-вторых, при царствующих особах нередко возникает интрига для удаления законной супруги; посредством докторов стараются внушить мужу, что его жена слаба, больна, надо ее беречь и т. п., и под этим предлогом приближают женщин, через которых постороннее влияние могло бы действовать. Но император Николай I не поддавался этой интриге и, несмотря ни на что, оставался верен нравственному влиянию своей ангельской супруги, с которой находился в самых нежных отношениях.

Хотя предмет его посторонней связи и жил во дворце, но никому и в голову не приходило обращать на это внимание; все это делалось так скрыто, так благородно, так порядочно. Например, я, будучи уже не очень юной девушкой, живя во дворце под одним кровом, видясь почти каждый день с этой особой, долго не подозревала, что есть что-нибудь неправильное в жизни ее и государя; так он держал себя осторожно и почтительно перед женой, детьми и окружающими лицами. Безспорно, это великое достоинство в таком человеке, как Николай Павлович. Что же касается той особы, то она и не помышляла обнаруживать свое исключительное положение между своих сотоварищей фрейлин; она держала себя всегда очень спокойно, холодно и просто. Конечно, были личности, которые, как и всегда в этих случаях, старались подслужиться к этой особе, но они мало выигрывали через нее. Нельзя не отдать ей справедливости, что она была достойная женщина, заслуживающая уважения, в особенности в сравнении с другими того же положения…

К себе самому император Николай I был в высшей степени строг, вел жизнь самую воздержанную, кушал он замечательно мало, большею частью овощи, ничего не пил, кроме воды, разве иногда рюмку вина, и то, право, не знаю, когда это случалось, за ужином кушал всякий вечер тарелку одного и того же супа из протертого картофеля, никогда не курил, но и не любил, чтобы и другие курили. Прохаживался два раза в день пешком обязательно – рано утром перед завтраком и занятиями и после обеда, днем никогда не отдыхал. Был всегда одет, халата у него и не существовало никогда, но если ему нездоровилось, что, впрочем, очень редко случалось, то он надевал старенькую шинель. Спал он на тоненьком тюфячке, набитом сеном. Его походная кровать стояла постоянно в опочивальне августейшей супруги, покрытая шалью. Вообще, вся обстановка, окружавшая его личную интимную жизнь, носила отпечаток скромности и строгой воздержанности. Его величество имел свои покои в верхнем этаже Зимнего дворца; убранство их было не роскошно. Последние годы он жил внизу, под апартаментами императрицы, куда вела внутренняя лестница. Комната эта была небольшая, стены оклеены простыми бумажными обоями, на стенах несколько картин…

По утрам и вечерам, Николай Павлович всегда долго молился, стоя на коленях, на коврике, вышитом императрицей…

А как велика была его вера! он был искренно и истинно религиозен. Государь не часто ходил в церковь и не любил длинных служб, но когда присутствовал при богослужении, то был глубоко проникнут им…

Перед обедней государь сам назначал пение, которое желал, чтобы исполняли. В молодости он сам часто пел, становясь на клиросе с певчими; у него был звучный баритон…»295295
  Исторический Вестник. 1898. Т. 71. СПб. Из воспоминаний баронессы М. П. Фредерикс. С. 73—76.


[Закрыть]

Из приведенного отрывка можно сказать в целом, что Николай вел здоровый образ жизни с аскетическо-военным уклоном (очевидно на него повлияло переплетение влияний православия и фантастов того времени по приведению общества к лучшему состоянию государственного устройства, напоминающее военный быт). Вместе с тем, Николай порой не отличался своей простотой от обычного человека. Например, та же баронесса сообщает, что он не стеснялся садиться на козлы повозки и сам правил лошадьми, возил по Петергофским паркам свою супругу и сопровождавших их лиц. Кроме того, Николай по своей натуре был экономным человеком, лишь на усиление обороноспособности страны он не жалел денег. Е. И. Раевская указывает, что государь сократил расходы на питание царской семьи с 1500 руб. в день на всего 25 рублей.