Текст книги "Попроси меня. Матриархат. Путь восхождения. Низость и вершина природы ступенчатости и ступень как аксиома существования царства свободы. Книга 6"

В начале царствования Алексея II был издал манифест, в котором прозвучало: «При помощи Небеснаго Промысла, всегда благодеющаго Россию, да утверждается ея внутреннее благоустройство; правда и милость да царствует в судах ея, да развиваются повсюду и с новою силою стремление к просвещению и всякой полезной деятельности, и каждый под сению законов, для всех равно справедливых, всем равно покровительствующих, да насаждается в мире плодов трудов невинных»498498
  ПСЗРИ. Собрание 2. Т. 31. Отделение 1. №50.273. С. 132.


[Закрыть]. Поэтому совмещая реалии с потребностями времени, необходимо было приступить к реформированию судебной системы. В создании судебных уставов участвовали: А. И. Урусов, Д. Н. Замятнин, Н. И. Стояновский, Ф. А. Ровинский, Н. А. Буцковский, К. П. Победоносцев, С. И. Зарудный, А. М. Плавский, Н. Б. Неклюдов и др. чины государственной канцелярии. Выработанные ими законопроекты были внесены в декабре 1862 г. в Государственный Совет, который 2 октября 1864 г. окончил их рассмотрение. 20 ноября 1864 г. Судебные уставы утверждаются Александром II. Законодательный акт подписывается председательствовавшим в Государственном Совете князем П. П. Гагариным. Введение Уставов в действие последовало в 1866 г. вначале в Санкт-Петербургском и Московском округах.

В высочайшем манифесте, изданном при опубликовании новых Судебных уставов, было сказано: «Мы находим, что они вполне соответствуют желанию Нашему водворить в России суд скорый, правый, милостивый и равный для всех подданных Наших, возвысить судебную власть, дать ей надлежащую самостоятельность и вообще утвердить в народе Нашем то уважение к закону, без коего невозможно общественное благосостояние и которое должно быть постоянным руководителем действий всех и каждого, от высшаго до низшаго»499499
  ПСЗРИ. Собрание 2. Т. 39. Отделение 2. №41.473. С. 180.


[Закрыть].

В суде вводились принципы гласности, состязательности сторон, создавались адвокатура, институт присяжных заседателей. Наибольшим спросом и уважением стали пользоваться у населения мировые судьи, которые предназначались для разбора «мелких дел». Дела решались тотчас по возникновению их, разбирались публично, без каких-либо оттяжек, решение провозглашалось тут же, не выходя из заседания, и были справедливы и нелицеприятны, несмотря на то, что дело шло между чиновным или богатым человеком и крестьянином. Для более крупных дел предназначалось заседание окружного суда с участием присяжных заседателей. Все сложные и крупные уголовные дела рассматривались публично, решения выносились присяжными заседателями, т.е. простыми обывателями, по жребию становившимися судьями.

Судебная реформа быстро привилась на российской почве. Независимость суда резко ограничивало вмешательство в судебные дела губернатора и других властей, устанавливалась высокая оплата властей (меньше, сем в Англии, но больше, чем в других европейских странах), следствие отделялось от полиции. Судебная независимость способствовала появлению ряда молодых, только что выпущенных университетских юристов. Можно говорить о целом поколении деятелей, которые «были созданы судебной реформой» и сами продвигали ее вперед, о таких, как Анатолий Фёдорович Кони, как целая когорта высококвалифицированных адвокатов: В. Д. Спасович, Д. В. Стасов, П. А. Александров, Ф. Н. Плевако, Г. В. Бардовский и др.

В 1867 г. реформаторы суда Ф. Н. Замятнин и Н. И. Стояновский подали в отставку. Министром юстиции был назначен К. И. Пален, который никогда по министерству юстиции не служил. Первое, что он сделал, добился возможности замены следователей, несменяемых по уставу 1864 г. Затем этот принцип стал применяться и к другим категориям судебный деятелей. Так постепенно стала сводиться судьба суда в зависимость от администрации.

Историк предреволюционного периода Джаншиев замечает: «Не легко созидать что-нибудь прочное и жизнеспособное при таком настроении литературы [всеобщей пассивности], не легко даже производить целесообразный капитальный ремонт.

Нам говорят, какое кому дело до «либеральных принципов», нужно только, чтобы «суд был судом», чтоб существовало «правосудие». И прекрасно, но разве этим что-нибудь определенное сказано, указано или предрешено? Ведь все равно, что больному, ищущему выздоровления, прописать здоровье… – Вы хотите правосудия? – Позвольте, да кто же желает чего-нибудь другого или большего je ne demande mieux que ca [я не прошу лючшего, чем это – нем.], как говорят французы. – Но ведь и Джефрайсы, Шешковские, Бенкендорфы всех времен [и Ленин, и Сталин] тоже взывали к правосудию. Вопрос, стало быть, не в целях, а в путях и в средствах достижения правосудия. Дело в том, что без так называемых «либеральных» принципов, т.е. без гласности, суда присяжных, несменяемости судей, отделения суда от администрации и других либеральных принципов невозможно осуществление «правосудия», как невозможно здоровье организма без чистаго воздуха, свежей пищи и пр. Иным не нравится название «либеральный», ну, и бог с ним, —

Что в имени тебе моем?

Будем называть их более благозвучным для современнаго слуха эпитетом «консервативные», благо они существуют и с грехом пополам применяются у нас в течение почти трех земских давностей.

Но, устраняя вопрос о названии, нужно, однако, твердо помнить и вполне проникнуться убеждением: во 1-х, что без этих рациональных основоначал, как свидетельствует и общеевропейский, и наш собственный опыт, абсолютно невозможно водворение правосудия, и, во 2-х, что сила и последствия их проявляются только тогда, когда они проведены строго последовательно, в полном объеме, а не в гомеопатических дозах, – словом, когда судебное законодательство составлено не ощупью и паллиативным способом, а согласно рациональной или радикальной программе, основанной на общих «непреложных» научных принципах.

Зная очень хорошо, как пугает нынче все, что хоть издали пахнет радикализмом, я тем не менее решаюсь утверждать, что только радикальное, т.е. всестороннее проведение известнаго начала может обеспечить водворение связанных с ним благ»500500
  Джаншиев Г. А. Эпоха великих реформ. СПб, типо-литогр. Б. М. Вольфа, 1907, стр. XLV—XLVI. (Вставки [] – А.А.)


[Закрыть].

Историк отображает настроение интеллигентской прослойки русского общества. Он ратует за правый суд, и казалось бы его требование не может не найти поддержки вообще в народе. Однако дальше он приходит к утверждению, что необходимы реформы радикального свойства. Он, с одной стороны, не призывает к смене правления, выражая собой типичного мягкого либерала, находя в монархизме свои немалые плюсы, но, с другой, смену правления подразумевает непосредственно сам радикализм, точно также как высший либерализм отрицает либерализм. Интеллигенция начала XX в. будет рассматривать продвижение в стране либеральных реформ, как уступка царизма силе давления снизу, т.е. ситуации слабости старого принципа правления. Естественно в таком ракурсе мировоззрения у нее не могло не возникнуть желания добить «гадину» (сначала политически, затем физически), следуя тому же принципу радикального изменения, после чего следствием придут именно те радикалы, которые произведут кардинальные перемены. Рассматривая процесс радикальных изменений в России, следует обратить внимание на историю радикальных изменений в Англии и еще более радикальных в США. Ответ здесь прост, он находиться в последнем слове приведенного абзаца – английские протестанты в Америке самым наипервейшим делом установили более радикальный протестантизм – они искали Бога, а все остальное пришло следствием. В России, наоборот – здесь подразумевалась радикальная политическая перемена, которая создаст общественное благо, которое, в свою очередь, выведет новую культуру человеческих взаимоотношений, придав тем еще больший ускорительный процесс становления блага, и так далее до бесконечности состояния свободы принципа кругооборота – это марксизм.

P.S.: Марксизм, как картина цели движения к лучшему, лучшему обустройству, существовал в России всегда, а декабризм стал следствием осознания положения худшего мироустройства российского общества перед западным. Теперь же всеобщий принцип искания лучшести в России оказался в положении выбора привлекательной формы облачения, толстого талмуда базиса образа высокого достоинства, который светочем на цифрах будет подтверждать верность пути следования древнего состояния звериного оскала. В действительности не лучшее состояние надо искать, но – Бога, а Бог уже даст правильную позицию. Правда и гармония подстраиваясь говорит о математической правильности, поэтому проверочное действие здесь означает только простая вера в Спасителя.

Проводимые реформы прозападного уклона логически привели к уничтожению телесных наказаний за уголовные преступления. Прежнее законодательство отличалось большой жестокостью. При ссылке в каторжную работу или на поселение в Сибирь преступника предварительно наказывали плетьми (до 100 ударов); при отдаче в арестантские роты секли розгами; особенно жестоким было наказание провинившихся солдат, матросов и ссыльных каторжных: их прогоняли сквозь строй или били шпицрутенами. Плеть и прогнание сквозь строй нередко кончалось смертью истязуемого. Помимо того, наказуемых клеймили, лоб, щеки, руки, локти, лопатки. Эти жестокие наказания вытекали в первую очередь из самого взгляда на наказания, в котором видели средство не исправления, а устрашения и справедливого возмездия. Теперь, после манифеста 19 февраля, который саму отмену крепостной зависимости объяснял «уважением к достоинству человека и Христианской любовью к ближним»501501
  ПСЗРИ. Собрание 2. Т. 36. Отделение 1. №56.650. С. 133.


[Закрыть] (P.S.: Опасное совмещение из-за агрессивной природы первого явления – стремление к достоинству у русских людей, в конце концов, победит), телесным наказаниям – этому надруганию над свободной личностью – не могло быть более места, и указом 17 апреля 1863 г. (в день рождения государя) они были отменены. Главным деятелями в проведении нового закона были князь Н. А. Орлов (его инициатива), великий князь Константин Николаевич, сенатор Д. А. Ровинский, обер-прокурор московских департаментов Сената Н. А. Буцковский, военный министр Д. И. Милютин. Не последнюю роль сыграли в этом деле только что появившиеся тогда «Записки из мертвого дома» Достоевского, в ярких красках изобразившие тяжелую обстановку жизни в каторге и ссылке.

Новый закон отменил шпицрутены, плети, кошки, наложения клейм, но временно сохранил розги. Это была уступка многочисленным противникам в лице министра юстиции графа Панина и Московского митрополита Филарета, опасавшимся, как бы полная отмена телесных наказаний не была понята низшими слоями населения как потакание самому преступлению.

Эпоха правления Николая I даже в официальной оценке 1862 г. заслужила наименование «эпохи цензурного террора». Позор Крымской войны, сильное ожидание перемен устоев общества выявили растерянность власти. Атмосфера времени была настолько сильно пропитана тягой к раскрепощению, что ею, по свидетельству Корфа, заражался и «официальный круг»: «Цензоры, прежде пользовавшиеся репутациею строгости, вдруг стали на все смотреть сквозь пальцы». «Оказалось, что когда в обществе возникает истинная потребность свободно высказываться, правительству делается невозможным противодействовать сему, потребность эта обращается в неудержимую силу, от которой не спасется и официальный круг, ибо и он дышит одним воздухом со всеми»502502
  Лемке М. К. Эпоха цензурных реформ 1859—1865 годов. СПб, типо-литогр. Геродольт, 1904, стр. 11.


[Закрыть]. Председатель комитета для пересмотра цензурного устава А. А. Берте в своей записке 1862 г. удостоверял, что «сначала, когда литературные органы гласности, приобрев или придав себе большую свободу слова сравнительно с прежнею, со всею пылкостью и страстностью ложно понятой свободы устремились к обсуждению и обработке таких предметов, которые прежде лежали вне литературной сферы, цензоры захвачены были таким порывом, так сказать, врасплох, переход от старого строя словесности к новому застал их неприготовленными, недостаточно вразумленными»503503
  Скабичевский А. М. Очерки истории русской цензуры, (1700—1863). СПб, изд. Ф. Павленко, тип. Общественная Польза, 1892, стр. 391.


[Закрыть].

Александр II видел состояние России и пошел на реформы вовсе не из-за своих морально-идеалистических побуждений, к этому принуждала действительность. Но такая сфера человеческого бытия, как свобода слова и мысли, угрожавшие высказыванием своих взглядов и тем более оценок российской устроенности, не могла не то что быть принятой, но скорее четко предписанной, чтобы не допустить ни малейшей тени сомнения в адрес самодержавного миропорядка. Вряд ли Александр II понимал важность свободы слова меньше, чем князь А. Н. Голицын, обрушившийся в 1841 г. на статью академика Кеппена «О письменных сношениях»: «Допустив первый шаг в этом открывающемся вновь поприще публичного суждения действий почтовой администрации, можно ожидать затем осуждения систем налогов, финансов, просвещения, законов и всего… Ободряясь сим примером, другой скажет, что крепостное или иное какое состояние должно также измениться»504504
  Три века. Россия от Смуты до нашего времени. В шести томах. Том VI. Репринтное издание. Под ред. В. В. Калаша. Сост. А. М. Мартышкин, А. Г. Свиридов. Москва, ГИС, 1995, стр. 190.


[Закрыть]. Профессор А. В. Никитенко, близко находившийся к цензурному ведомству, в своем дневнике под 7 апреля 1858 г. недоумевал: «Был у нового министра. Речь о цензуре. Государь сильно озабочен ею. В нем поколебали расположение к литературе и склонили его не в пользу ее. Теперь он требует со стороны цензуры ограничений, хотя и не желает стеснить мысль. Как это согласить?»505505
  Никитенко А. В. Дневник. В 3-х томах. Т. 2. 1858—1865. Подг. текс. и прим. И. Я. Айзенштока. Москва – Ленинград, Гослитиздат, 1955, стр. 16.


[Закрыть]

После некоторого метания, дать ли литературе свободу или пойти крепостным путем, Александр II принял решение, и в 1863 г. передал цензуру в ведомство МВД, человеку николаевской эпохи, дворянину П. А. Валуеву. «Министерство народного просвещения имеет обязанностью покровительствовать литературе, заботясь о ея развитии, о преуспеянии ея. По сему, находясь к литературе в отношениях более близких, чем всякое другое ведомство, оно не может быть ея строгим судьею. Сверх того министерство народнаго просвещения обязано содействовать движению вперед науки, а для этого необходима свобода анализа; по сему цензура, находясь в ведении сего министерства, принимает направление более снисходительное… При нынешнем же всеобщем брожении умов… деятельность цензуры становится все более и более затруднительною в том ведомстве… Роль министерства внутренних дел в цензуре яснее, определеннее и проще, а потому и самая цель достижимее»506506
  Скабичевский А. М. Очерки истории русской цензуры, (1700—1863). СПб, изд. Ф. Павленко, тип. Общественная Польза, 1892, стр. 495.


[Закрыть], – писал Александру II в своем докладе бывший тогда министр народного просвещения А. В. Головнин.

Приняв цензуру в свое ведомство, Валуев повел реформу в желательном для него направлении. 6 апреля 1865 г. последовало Высочайшее утверждение проекта закона: «Желая дать отечественной печати возможныя облегчения и удобства, Мы признали за благо сделать в действующих цензурных постановлениях, при настоящем переходном положении судебной у нас части и впредь до дальнейших указаний опыта…»507507
  Лемке М. К. Эпоха цензурных реформ 1859—1865 годов. СПб, типо-литогр. Геродольт, 1904, стр. 391.


[Закрыть] В этом законе были предусмотрены некоторые послабления цензуры, но люди своего дела, профессионалы, осознавали, что в корне ничего не изменилось, что цензура только надела форму другого министерства. Валуев тем временем все более и более снабжает цензоров и типографии правилами. Историк М. К. Лемке замечает: «Напрасно бы стали предполагать, что в 1865 г. у нас была напечатана хоть одна строка без цензурнаго просмотра»508508
  Там же, стр. 393.


[Закрыть]. Валуев разостлал инструкции столичным цензурным комитетам. По его мнению, «никакого сомнения не должны возбуждать те нарушения законов печати, которыя направлены:

1. Против истин христианской веры вообще и учения и достоинства православной церкви в особенности.

2. Против начал монархической самодержавной власти.

3. Против коренных начал общественной и гражданской нравственности.

4. Против начала права собственности.

5. К возбуждению недоверия или неуважения к правительству.

6. К возбуждению вражды или ненависти одного сословия к другому или одной части населения к другой»509509
  Там же, стр. 407.


[Закрыть].

В августе 1865 г. Валуев добился утверждения предложение министра поставить судебное ведомство в делах печати в зависимость от цензурного: «чтобы Главному Управлению по делам печати всегда оказывалось надлежащее содействие со стороны чинов судебнаго управления»510510
  ПСЗРИ. Собрание 2. Т. 40. Отделение 1. №42440. С. 923.


[Закрыть].

В 60-70-х гг. цензурный устав все больше обогащается новыми положениями, направленными к обузданию печати, так что уже к 1880 г. практически можно было под предлогом государственной вредности приостановить или совсем закрыть любое периодическое издание. Неудивительно, что редакторы журналов теперь стали мечтать по прежней цензуре, об отмене которой они так хлопотали. В опубликованном стихотворении, Некрасов с грустным юмором жаловался известному предпринимателю и меценату В. И. Асташеву: «Но не знаю свободного часа – С той поры, как свободу узнал!.. – …Потому что Валуев сердит; – Потому что закон о печати – Запрещеньем журналу грозит, – Если слово обронишь некстати!»511511
  Некрасов Н. А. Полное собрание сочинений в 15 томах. Т. 2. Художественные произведения, тома 1—10. Ленинград, Наука, 1981, стр. 244.


[Закрыть] Профессор и цензор А. В. Никитенко в мае 1865 г. сделал запись: «Литературу нашу, кажется, ожидает лютая судьба. Валуев достиг своей цели. Он забрал ее в свои руки и сделался полным ее властелином. Худшего господина она не могла получить. Сколько я могу судить по некоторым убедительным данным, он, кажется, замыслил огромный план – уничтожить в ней всякие нехорошие поползновения и сделать ее вполне благонамеренною, то есть сделать то, чего не в состоянии был, да едва ли и хотел сделать Николай Павлович. Этот последний презирал литературу, но едва ли считал возможным сформулировать ее на свой лад. Валуев, повидимому, считает это возможным. Он, должно быть, так же точно презирает всякое умственное движение, как презирали его в предшествовавшее царствование, и думает, что административные меры выше и сильнее всякой мысли»512512
  Никитенко А. В. Дневник. В 3-х томах. Т. 2. 1858—1865. Подг. текс. и прим. И. Я. Айзенштока. Москва – Ленинград, Гослитиздат, 1955, стр. 514—515.


[Закрыть].

В 1862 г. Н. И. Тургенев дал ясное определение и назначение цензуре: «Идея цензуры неразлучна с идеею произвола; цензура всегда будет и остается произволом. Но есть ли какая нибудь возможность обратить произвол в закон? …Произвол должен быть заменен законностию, цензурный устав законом о печати»513513
  Тургенев Н. И. Чего желать родной для России? (Que faut – il desirer pour la Rus). Лейпциг, F.A. Brockhaus, 1868, стр. 30.


[Закрыть]. Правда, последнему можно возразить, что и сам закон о печати можно осуществлен в такой форме, что немалым он будет отличаться от цензуры.

В деле просвещения новый Университетский устав 18 июня 1863 г. рассматривает университет как самоуправляющуюся единицу со своим высшим органом – советом профессоров; учебным органом – факультетами; исполнительным органом – избранными ректорами; хозяйственными и административными органами – правление; полицейским органом – инспектором; судебным органом – комиссией профессоров. Вся забота власти сводилась к общему контролю над порядком. После покушения на императора 4 апреля 1866 г. настроение власти меняется, вследствие чего в отставку уходят люди, проведшие устав 1863 г. В 1867 г. были изданы правила для подавления беспорядков в университетах, а в 1879 г. особой «инструкцией» были приведены меры, отменявшие устав 1863 г.

В 1864 г. утверждается новый Школьный устав, вводивший два вида среднего образования: классические гимназии и реальные училища. Первые больше внимания уделяли изучению гуманитарных предметов и языков, готовили учащихся к поступлению в университеты. Вторые предпочтение отдавали естественным наукам, ориентировали выпускников на поступление в высшие технические заведения.

При Александре II широкое развитие получило и начальной школьное образование для детей из малообеспеченных семей. За 26 лет его царствования число различного рода школ, гимназий, училищ многократно увеличилось. Если в 1861 г. их общее количество не достигало и 5000, то в 1880 г. их насчитывалось более 23 тысяч с 1,5 млн человек учащихся.

Постепенно осуществлялась военная реформа. Произошло сокращение численности армии до необходимого количества, реорганизованы военное министерство и генеральный штаб, созданы военные округа. Началось техническое перевооружение армии, а вместе с тем, перестройка работы военных заводов. Так, в России впервые в мире стали производить стволы артиллерийских орудий из литой стали. Изменилась и кадровая политика. Теперь получить офицерский чин могли не только дворяне, но и представители других сословий, в армии запрещены телесные наказания.

Прежняя система рекрутских наборов в самой своей основе была крайне искривлена несоразмерностью, т. к. ложилась тяжелым бременем исключительно на одни низшие, притом беднейшие слои населения. После того, как дворянству удалось освободить себя от этой повинности, она всецело легла на плечи податных сословий (крестьянство, купеческий клан, мещане-ремесленники, разночинцы), причем, люди состоятельные могли откупаться от рекрутчины, внося за себя денежный выкуп или выставлять за себя «охотчика», который продавался за деньги, чаще всего с тем, чтобы поддержать бедствующую родню. Эта система выкупа привела к тому, что из 25 млн, подлежащих рекрутчине, 5 млн освобождалось от нее: тем, поэтому, труднее приходилось остальным двадцати. Рекрут служил солдатом почти пожизненно (25 лет), во всяком случае, военной службе отдавал лучшие свои годы. Суровая дисциплина в войсках, жестокие наказания, полная безответность начальства, зачастую грубого, малообразованного и неадекватного, превратила военную службу в настоящую «каторгу». Рекрутчина отрывала человека от семьи, от общества и возвращала обратно в родную ему среду по большей части уже хилым, с надломленными силами, настоящим инвалидом. Высокое звание солдата, воина, защитника Родины было настолько принижено, что выражение «отдать в солдаты» стало равносильно выражению «наказать как тяжкого преступника». В самом законе об уголовных преступлениях отдача в солдаты была приравнена к ссылке в Сибирь или заключению в арестантские роты.

1 января 1874 г. царем был подписан Устав о воинской службе, вводивший всеобщую воинскую повинность. В Манифесте Александр II указал: «Дело защиты отечества становится общим делом народа, когда все, без различия званий и состояний, соединяются на это святое дело¹… Защита престола и отечества есть священная обязанность каждаго Русскаго подданнаго²»514514
  ПСЗРИ. Т. 49. Собрание 2. №52.985. С. 1 – 1, 2 – 1—2.


[Закрыть]. С 1874 г. к отбыванию воинской повинности стали призываться все молодые люди, достигшие 21 года. Срок службы теперь составлял в армии – 6 лет, во флоте – 7 лет. Предусматривались и льготы. От службы освобождался единственный сын в семье, сокращался срок службы для лиц с высшим образованием, были категории людей, например, учителя, которые совсем освобождались от призыва.

Предваряя деятельность николаевских многочисленных тайных комитетов и бурное развитие событий в Европе, Александр II волей-неволей задумывается о конституционных шагах. В сентябре 1863 г. император восстановил финский сейм, не собиравшийся с 1809 г. При открытии сейма он произнес речь, в которой дважды упомянул о конституционной монархии. В то же время с разрешения императора под пером министра внутренних дел П. А. Валуева рождается первый проект так называемого правительственного конституциализма. В валуевском проекте при Государственном Совете образовывался не постоянный съезд, который имел некоторые законодательные функции. После съезда принятые им положения направлялись в общее собрание Государственного Совета, который сам, однако, являлся лишь законосовещательным органом и его решения носили характер рекомендаций и нисколько не ограничивали самодержавной власти императора. В сущности это был проект видимости конституции, но сам факт следования по этому направлению не могло устраивать верховную власть. К тому времени острота национального кризиса была снята, и Александр II проект отвел. В дальнейшем подобные идеи появлялись в ближайшем окружении императора. В 1866 г. еще более скромный конституционный проект представлял великий князь Константин Николаевич, а в 1872—1874 гг. пытался осуществить мысль о депутатских комиссиях тогдашний шеф жандармов П. А. Шувалов. В 1881 г. предложения о реформировании Государственного совета и о законосовещательных депутатских комиссиях представил М. Т. Лорис-Меликов. С последним предложением Александр II, из-за политической остроты, наконец, вынужден был согласиться, 1 марта поставив на проекте свою подпись, но именно в тот день император был убит заговорщиками.

Экономическое развитие Российской империи происходило в рамках так называемой догоняющей (или, точнее сказать, копирующей) модели. В частности это наблюдалось в финансовой политике. В конце 50-х -начале 60-х гг. XIX в. процесс становления банковских систем в странах Западной Европы был близок к завершению, тогда как в Росси он только начинался.

В то время как в странах Западной Европы банки были сферой деятельности частного капитала, в России с 1733 до 1860 гг. банковское дело практически являлось монополией государства. За исключением небольшого числа городских общественных банков, примерно двух десятков частных банковских домов и Конторы придворных банкиров, обслуживавших государственные внешнеторговые операции, банковская система состояла их центральных (к моменту ее формирования действовали Государственный заемный и Государственный коммерческий и Сохранные Казны) и местных (Приказы общественного призрения) государственных учреждений. Главное место в дореформенной банковской системе занимал ипотечный (залоговый) кредит. До середины XIX в. не только в России, но и в западноевропейских странах недвижимое имущество рассматривалось как наиболее надежное обеспечение кредита. Но в России недвижимость в силу неразвитости промышленности и слабого развития торговли была практически единственным реальным обеспечением. Поэтому все вышеперечисленные кредитные учреждения, кроме Государственного коммерческого банка, были ипотечными, что тормозило развитие предпринимательства.

Идеи организации частного коммерческого кредита впервые возникли в русском обществе в начале XIX в. под влиянием сближения с Англией. Наиболее видным проводником этих идей был адмирал Н. С. Мордвинов, видный государственный и общественный деятель, морской министр в 1802, член и председатель Департамента в экономии Государственного Совета, председатель Вольного экономического общества с 1834 по 1840 гг. В 1811 г. он представил проект организации коммерческого банка, в котором убедительно доказывал, что у правительства нет достаточных средств для удовлетворения потребностей в кредите. Но сдвинуть корабль банковской реформы с места адмиралу тогда не удалось: слишком сильно власть боялась появления конкурентов на рынке кредитных отношений.

Ситуация изменилась в начале 60-х годов, когда в России началось оживление хозяйственной жизни, развернулось строительство железных дорог, создавались акционерные общества. Образованная еще в 1859 г. правительственная комиссия для рассмотрения вопроса о банках, наконец, высказалась также в пользу учреждения частных банков.

Началом осуществления реформы стало упразднение в 1860 г. Заемного банка, дела которого были переданы в Санкт-Петербургскую Сохранную казну. В этом же году был учрежден Государственный банк России на базе государственного коммерческого банка. Характерной особенностью банка стало то, что на протяжении 60-80-х гг. ему пришлось заниматься несвойственной банкам деятельностью – ликвидацией дореформенных банков и выкупной операцией, вызванной освобождением крестьян 1861 г. Одновременно с открытием Государственного банка начался процесс создания долгосрочных и краткосрочных кредитных учреждений. В 1872 г. банковская система России состояла из:

– Государственного банка;

– общественных городских и земельных банков;

– частных банков: долгосрочного кредитования – под залог недвижимости с круговой порукой и акционерные; под залог городской недвижимости – городские кредитные общества; краткосрочного кредитования – акционерные коммерческие банки; общества взаимного кредита, появившиеся в 1863 г., сельские ссудо-сберегательные товарищества взаимного кредитования, возникшие в 1870 г.

На начало 1880 г. в России насчитывалось 44 акционерных банка (впервые появились в 1864 г.) с 49 филиалами, 83 общества взаимного кредита, 729 ссудо-сберегательных товариществ, 32 коммерческих банка, 232 городских общественных банка. Помимо этого появились банкирские конторы, торговые дома, меняльные лавки, которые осуществляли значительное количество чисто банковских операций, а также привлекали средства клиентов для осуществления высокорискованных операций. Стартовав в банковском деле намного позже европейских стран, Россия к концу 1870-х гг. уже опередила их в некоторых аспектах. Например, Российская империя за 50—60 лет опередила все промышленно развитые страны в деле создания банковского законодательства, приняв «Кредитный устав» – часть «Свода законов» страны. Основной целью уникальных по тому времени законов России было «уменьшение пагубных последствий дурного ведения банковских дел», т. е. создание условий для повышения доверия к банкам со стороны населения. И все же бурного развития банков России пережить не довелось: за 1860—1914 гг. в стране было учреждено лишь 77 банков, тогда как в других странах их число измерялось сотнями, а в США – тысячами.

Перевод на капиталистические рельсы такой страны, как Россия, где негативное часто имеет покровительство самой власти, не обошлось без масштабных злоупотреблений. Характеризуя экономическую политику Александра II, историк М. Покровский считал: «Это была растрата средств и сил, для народного хозяйства совершенно бесплодная и вредная. Внутренняя политика, по мере развития революционного террора, выродилась в систему мер шкурного самосохранения… О стране просто забыли: за каждым углом мерещился „нигилист“ с бомбой, всецело гипнотизирующий тех, кто управлял»515515
  Покровский М. Н. Русская история. В 3 томах. Т. 3. СПб, Издательство Полигон, 2002, стр. 243.


[Закрыть]. Русская экономическая действительность 1860-х и 1870-х годов, писал историк Н. А. Рожков, «отличалась грубо хищническим характером, расточением живых и вообще производительных сил ради самой элементарной наживы»; государство в этот период, «добывало деньги, строило линии, давало гарантии и субсидии, в сущности, служило орудьем для обогащения грюндеров, спекулянтов, вообще – хищнической буржуазии»516516
  Рожков Н. А. Русская история в сравнительно-историческом освещении (основы социальной динамики). В 11 томах. Т. 11. Производственный капитализм… Ленинград – Москва, Книга, 1925. С. 88, 256.


[Закрыть]. Так, многие вельможи и знатные персоны, близкие ко двору, учреждали частные железнодорожные компании, которые получали на беспрецедентно льготных условиях государственные субсидии, разорявшие казну. Например, ежегодная выручка Уральской железной дороги в начале 1880-х годов составляла лишь 300 тысяч рублей, а ее расходы и гарантированная акционерная прибыль – 4 млн рублей, таким образом, государству приходилось только на содержание одной этой части железнодорожной копании ежегодно доплачивать из своего кармана 3,7 млн руб., что в 12 раз превышало доходы самой компании. Помимо того, что вельможи сами выступали в качестве акционеров железнодорожных компаний, последние платили им, в том числе лицам, близким к Александру II, крупные взятки за те или иные разрешения и постановления в их пользу. Другим примером коррупции может служить размещение государственных займов, значительную часть которых (порядка 45%) присваивали различные финансовые посредники, что также являлось разбазариванием государственных средств. Были примеры и фаворитизма со стороны самого Александра II. Как писал Рожков, «самовластцем он, несмотря на слабохарактерность, был не меньшим, чем его отец, дядя и дед, особенно бесцеремонно обращался он с казенным сундуком. Он раздарил своим братьям ряд роскошных имений из казенных земель, построил им на казенный счет великолепные дворцы»517517
  Там же, стр. 96. «Александр II, как личность, недалеко ушел от крайних реакционеров своего царствования. Слабохарактерный, нерешительный, вечно колеблющийся, трусливый, ограниченный, он достаточно выказал все эти свойства свои, как мы видели, во время проведения крестьянской реформы. Только страх крестьянской революции продиктовал ему некоторую решимость в этом деле, но страх перед дворянством заставил сделать все уступки последнему. Он боялся „красных“, каким рисовался ему даже Милютин, и потому так и оставил его лишь исполняющим должность товарища министра внутренних дел… Когда однажды, уже в конце царствования, министр финансов Абаза спросил его, какую сумму следует внести в смету следующего года на содержание императорского двора, император сердито его оборвал: „что ты? учитывать меня хочешь?“ Абаза вынужден был внести сумму предыдущего года, потому что не решился повторить свой вопрос» (С. 96)..


[Закрыть].