Текст книги "Попроси меня. Матриархат. Путь восхождения. Низость и вершина природы ступенчатости и ступень как аксиома существования царства свободы. Книга 6"

Начало революционным событиям было положено восстанием в Париже, где восставшие свергли правительство Гизо, проводившее крайне жесткую и бескомпромиссную политику, не учитывающую интересы широких мелкобуржуазных и рабочих кругов. Король Луи-Филипп отрекся от престола, и 25 февраля 1848 г. Франция вновь стала республикой. Пришедшее к власти временное правительство приняло ряд законов, направленные на сглаживание поляризации общества: было введено всеобщее избирательное право для мужчин старше двадцати одного года, на повестку дня ставился рабочий вопрос. Впервые правительство обязалась гарантировать рабочему его существование трудом. Активно решалась проблема безработицы. Создаются Национальные мастерские, занявшие работой сто тысяч безработных: организовывались общественные работы. Правительство регулировало условия труда и цены на продовольствие. Однако многие из этих мер носили популистский характер, поскольку не могли быть обеспечены финансами. Рост налогов и закрытие Национальных мастерских стали причинами нового восстания, которое произошло в Париже в июне 1848 г. Однако на сей раз правительство проявило твердость: в город были введены регулярные войска, которые жестоко подавили выступление. Но политическая нестабильность, эфемерные обещания большинства партий дискредитировали республиканский строй в глазах большинства французов. На выборах в президенты страны в декабре 1848 г. уверенную победу одержал племянник Наполеона Бонапарт-Луи Наполеон Бонапарт III, основной программой которого стали простые идеи стабилизации и твердого порядка. В декабре 1851 г. он осуществил государственный переворот, а в декабре 1852 г. провозгласил себя императором Франции, что в целом было воспринято обществом достаточно спокойно.

Подобно французскому сценарию развивались события в Германском союзе, где в результате мартовского восстания в Берлине и других немецких городах был создан Франкфуртский парламент. Австрийская империя была потрясена не только восстанием в Вене, но и широкомасштабными национально-освободительными выступлениями, прокатившимися по ее развитым провинциям, как Венгрия, Чехия и Северная Италия, которые в своем большинстве подавлялись вооруженным путем.

Во второй половине XIX века рабочее движение, наряду с политическим давлением на власть, шло и по пути создания профсоюзов, которые защищали права трудящихся. Профсоюзные организации особенно активно возникают в Англии, где уже в 1868 г. было создано объединение профсоюзов – Британский конгресс тред-юнионов (БКГ), а так же во Франции, Германии и США. Учитывая массовый характер данных организаций, власти вынуждены были сочетать репрессивные меры с определенными уступками рабочему движению. В индустриальных странах Западной Европы и США принимаются законы, улучшающие условия труда, ограничивающие рабочий день, вводившие обязательное страхование и так далее.

В целом, в результате революций середины XIX века идеи равноправия закрепились в политической жизни западного общества. Но если в христианских странах, таких как Англия и США этот процесс проходил эволюционным путем, то многие другие западноевропейские державы, в которых присутствовал католицизм, испытали на этом пути многочисленные революционные потрясения.

Еще более усилено реакционным путем от Западной Европы шло движение России. Стоявшая особняком невежества в христианстве она была практически полностью подвержена власти мистических сил, с христианской ли оболочкой, либо даже не скрывая своего откровенного мистицизма в лице верований ее других коренных народностей. Бездушное отношение друг к другу, упрямство сторон – принцип лбов (власть никогда не допускала конкуренцию в лице выборности от дворян, и все они вместе упорно не желали изменения рабского состояния низшего сословия, которое, все больше осознавая это в лице мировоззрений интеллигенции, копилось чувством возмущения) здесь всегда было особенно сильно выражено. Пронизанная же мистицизмом русская интеллигенция строила фантастические замки устройства общества, и на первом плане у них выступал закон всеобщей логически мира гуманизма, или конституция… – русская интеллигенция стремилась к богу Добродетель, через толчок закона спешила к миру всеобщей доброты и счастья…

После достаточно угрюмого, пугающего, жестокого тона всего предыдущего царствования, новое легко могло привлечь сердца и упрочить симпатии к представителю верховной власти. Признаки, что наступил поворот, что предстоят важные события и реформы были несомненны. Быстро расцветают самые радужные надежды, «Здесь, в Петербурге, общественное мнение расправляет все более и более крылья. Нельзя и узнать больше этого караван-сарая солдатизма, палок и невежества»546546
  Барсуков Н. П. Жизнь и труды М. П. Погодина. Книга 14. СПб, тип. М. М. Стасюлевича, 1900, стр. 210.


[Закрыть] – писал уже в марте 1856 г. историк и публицист К. Д. Кавелин М. П. Погодину о настроении либерального С.-Петербурга.

Первые два-три года царствование императора Александра II могут быть названы медовым месяцем зарождающегося общественного мнения. В печати, в беллетристике и стихах, в разговорах и письмах выдающихся людей улавливается совершенно общее чувство уверенности в предстоящем обновлении. Энтузиазм был создан простым ослаблением узды, лежавший на печати и на всех проявлениях общественности: реальных признаков обновления, собственно, еще не было.

Что бы понять происходившие события в России дальше следует отступить от темы, от внешних реформ и всестороннего роста и развития страны, во внутреннюю ее суть. В первой половине XIX века в церковной жизни, как и в стране в целом, происходит все более нарастающая борьба взглядов старого и нового. Причем, Православная церковь в понимании «новое» вкладывала все, от протестантизма до явного мистицизма, не желая что-либо понимать, отделять и выделять.

Архиепископ Филарет в своем обзоре русской духовной литературы приводит характерно своему и общему настроению письмо владыки Григория, написанное в 1844 г.: «Связь с Петербургом я разорвал еще с 27 года; никогда не чувствовал нужды в возобновлении ея и теперь конечно уже не возобновлю, потому что чем далее, тем живее чувствуется потребность связи с вечною столицей… Глубоко проник дух мира всюду. Старая дисциплина крайне ослабевает. Мы придумываем все меры укрепить ее: но дух идущий со стороны сильнее нас. Нет иного способа, как бороться неутомимо, пока есть силы и возможность. Да будет с нами Бог!»547547
  Тальберг Н. Д. История русской церкви. Москва, изд. Сретенского монастыря, 1997, стр. 743.


[Закрыть] Из данного письма следует, что основная забота православия в это время – борьба против нового, отстоять старый устой, соответственно, старую систему отношений в государстве, и еще, что характерно, для православия вечной столицей остается Москва, т.е. дух старины, рабско-боярского нацеленного на состояние невежественности патриотизма.

Фундамент государства – это духовная связь его общества с Богом-Творцом, который благословляет, именно дух страны задает направление движения, всех ее изменений и преобразований, глава государства – представитель этой связи. Поэтому можно безошибочно предположить, что насколько православная церковь, концентрирующая духовное состояние народа, имеет связь с Богом-Творцом, настолько и царь подвержен отстаиванию тех или иных интересов. Мы видим, что власть пошла на крутые перемены не вследствие большой мудрости или любви к своему народу. Как обычно это была вынужденная мера внутреннего упорядочения для внешней конкуренции, подталкивающий обстоятельствами времени холодный расчет. Именно православие, поэтому, ориентировавшееся на мистическую русскую старину, задало тон реформ – внешнее развитие страны без реальных внутренних признаков обновления, то есть, чтобы не делалось, какие бы изменения не происходили, парадигма должна оставаться не изменой – народу страны И. Христа не знать, соответственно, сословная ступенчатость, как отражение идеи превосходства, и даже при размытии сословностей при капитализме (или точнее, как можно менее размытости сословий при поддержки дворянства) высшая власть, то есть царь, должна оставаться превосходящей, то есть без каких-либо конкуренций и ограничений. Вместе с тем, приверженность и самого царя к мистике можно судить по факту обращения его к французской гадалке, предсказавшая ему смерть после восьмого теракта. Доверяющий мистическим силам Александр II руководствовался идеями либеральной практичности. Когда же его либерализм, а точнее сказать страх перед противоположной силой, станет угрожать русской системе мистического превосходства, мистический дух уберет его со сцены действия руками террористов-гуманистов, причем для последних, как личности, олицетворяющей темную деспотичность. Он уже не нужен будет ни мистицизму, как нарушивший высшую магическую форму государственности и, кроме этого, угрожающий абсолютному представительству их мистической связи, ни Богу, как представитель христианства, которыми русские цари никогда не являлись по-настоящему.

После ослабления узды власти в литературной среде появляются новые журналы («Русский Вестник» и другие), оживают прежние: «Современник» и «Отечественные записки». Размножается «обличительная» литература и прочее. Зарубежные «издания» Герцена, его «Полярная звезда» с середины 1857 г. «Колокол» получают распространение и большой спрос читателей. Требование Герцена в этот момент – освобождение крестьян, уничтожение телесных наказаний, простор печатному слову – являются объединяющим лозунгом. Через издания Герцена определенно высказывался западнический либерализм сороковых годов. Возникает литература «записок», в которой выказываются и славянофилы (К. С. Аксаков, А. И. Кошелев), и в ближайшей практической программе дня западники и славянофилы сходятся.

Наибольшей интенсивности энтузиазм достигает после опубликования рескриптов 20 ноября 1857 г., по которым предстоящее освобождение крестьян было поставлено гласно на очередь дня. Представители литературы и общественности сливают свои голоса в дружном хвалебном хоре. Прошумел в Москве банкет деятелей литературы. Статья Герцена «Через три года» начинается словами: «Ты победил, Галилеянин!» Светлый гимн Ивана Аксакова «На новый 1858 год» «День встает багрян и пышен». Журнал «Современник» в лице Некрасова и Чернышевского приветствовал Александра II. Чернышевский в своей статье писал: «Благословение, обещанное миротворцам и кротким, увенчает Александра II счастьем, каким не был увенчан еще никто из государей Европы, – счастьем одному начать и совершить освобождение своих подданных»548548
  Чернышевский Н. Г. Полное собрание сочинений в 15 томах. Том V. Статьи 1858—1859. Подгот. и текстолог. коммент. Н. М. Чернышевской. Москва, гос. изд. Художественной литературы, стр. 70.


[Закрыть].

Но уже в декабрьском журнале за тот же 1858 г. Чернышевский написал прозрачное покаяние в своем увлечении: «Как я был глуп, что хлопотал о деле, для полезности которого не обеспечены условия!» – восклицает он – «Кто кроме глупца может хлопотать о сохранении собственности в известных руках, не удостоверившись прежде, что собственность достанется в эти руки и достанется на выгодных условиях? Лучше пропадай вся эта провизия, которая приносит только вред любимому мною человеку! Лучше пропадай все дело, которое приносит вам только разорение. Досада за вас, стыд за свою глупость, – вот мои чувства»549549
  Плеханов Г. В. Сочинения. В 24-х томах. Том 6. Изд. 2. Под ред. Д. Рязанова. Москва – Ленинград, Госиздат, 1925, стр. 38.


[Закрыть]. Этот поворот в настроении был создан всеми обстоятельствами того года. До самого момента подписания акта 19 февраля шла неутомимая и неугомонная, более или менее потаенная, но действительная борьба интриг и влияний против реформы. С самого начала Александра II систематически пугают призраком революции и страхом конституции. Все это отражается в обществе неуверенностью и сомнениями в искренности правительства.

На основании речи Александра II в Твери, во время объезда губерний, ожидалось, что депутатам дворянства будет дано широкое право участия в работе Главного комитета по крестьянскому делу. Но они, однако, были допущены лишь в качестве экспертов, отвечающих на задаваемые им вопросы, и в одни только редакционные комиссии. Противники освобождения были в числе депутатов первого призыва в меньшинстве, но и консерваторы и прогрессисты возбудили гнев верховной власти. Консерваторы шли в разрез целям правительства, прогрессисты желали большего, чем это изначально предполагалось.

В конце 1859 г. начале 1860 г., вопреки предупредительному циркуляру предводителям, в дворянских собраниях говорились более или менее яркие речи и принимались резолюции и адреса, показавшие расхождение наиболее просвещенной части дворянства с правительством, не желающим слышать голоса страны и сословий в непосредственно их касающемся деле. Особенно шумно было тверское собрание с тем же А. М. Унковским во главе. Здесь впервые вслух было заявлено А. И. Европеусом (петрошевцем), что дворянская привилегия должна служить на благо всего общества: «Настало время, господа, понять что пользование законным правом нашим не есть исключительная привиллегия одного сословия, но исполнение обязанности нашей в отношении ко всему обществу. В настоящее время только одно наше совещательное собрание имеет законное право вступать в обсуждение общественной пользы и служить единственной законной гарантией против произвола бюрократии, все угнетающей, ничего неисполняющей и всего боящейся; бюрократии, имеющей в виду только свои частныя выгоды, прямо противоположныя интересам всего общества…»550550
  Хрущов Д. П. Материалы для истории упразднения крепостнаго состояния помещичьих крестьян в России в царствование императора Александра II. В 3-х томах. Т. 2. 1859 и 1860. – Берлин, Ferdinand Schneider, 1861, стр. 272.


[Закрыть] «Не станем же подражать в наших действиях этой бюрократии, которая для своих выгод искажает законы, действуя придирками. Докажем нашими действиями, что никакой произвол не может остановить свободнае пользования правами нашими и что мы можем, со всем достоинством правильнаго совещательнаго собрания, протестовать оффициальным образом и на основании закона. Это составляет наш долг пред лицем общества и всей России»551551
  Там же, стр. 273.


[Закрыть]. «Обещание, данное нами лично государю, способствовать ему в разрешении возбужденных им вопросов, может быть исполнено только свободным обсуждением в настоящей среде. Безсмысленное, мертвое молчание в этом важном случае, было бы нарушением нравственнаго нашего долга»552552
  Там же, стр. 278.


[Закрыть].

С этим согласилось и собрание, протестовавшие на имя царя, против лишения голоса дворянства в решениях собственного дела. Однако «слова, сказанныя Европеусом обратили в Петербурге особое внимание»553553
  Там же, стр. 278.


[Закрыть], и Тверской инцидент вызвал только кары в отношении руководителей собрания А. Унковского, А. Европеуса и А. Головачева. Одновременно тверскому аналогичные инциденты разыгрались в дворянских собраниях Рязани, Орле, Владимире, Вологде, Ярославле и других городах. Сенатор Д. П. Хрущов в своих «Материалах» вскоре после этих событий повествует, что «в Твери народ провожал Унковскаго с знаками сожаления». «Во всей России решение, его постигшее, произвело глубокое, тяжелое впечатление. Общественное мнение не могло никак согласить упразднения крепостного права, предпринятаго самим государем, с самовольным, без суда, распоряжением свободою людей, когда вся вина их состояла в том, что они с полною самостоятельностию и с полною душею защищали свободу свою и своего сословия. Ссылка Унковскаго и Европеуса была огромная политическая ошибка, нанесшая нынешнему царствованию неисцелимый вред. Она усилила в народе память других беззаконных действий… совокупность которых доказывает, как сильна еще верховная власть проникнута вотчинным духом, вотчинным взглядам на народ, как далеко она не привыкла ставить превыше всего, в том числе и себя, суд и закон»554554
  Там же, стр. 294—295.


[Закрыть]. Царская власть твердо стояла на своем – никакой, даже мельчайшей здравомысленности, если это не поднимает в глазах общественности верховную власть.

Опубликование 5 марта Положения 19 февраля 1861 г. было встречено невольным молчанием печати, страхом крепостников перед неведомыми ожидаемыми грозами и подозрительным недоверчивым вниманием, казавшимся особо загадочным, народных масс. Немногие современники встретили радостью этот день, как своего рода «Ныне отпущаеши». В числе их Герцен первый приветствовал Александр II именем Царя – Освободителя, но газета «Колокол» вскоре занялась критическим разбором Положения 19 февраля, которое в №101 за 1861 г. свелось: «Старое крепостное право заменено новым. Вообще крепостное право не отменено. Народ царем обманут!»555555
  Колокол. 1861. 15 июня. Лист 101. Огарев Н. П. Разбор новага крепостнаго права. С. 848.


[Закрыть] Разрыв правительства не только с широкими кругами общественного мнения, но и с умеренной оппозицией наиболее влиятельного класса был совершено явен: крестьянство не получило ожидаемую свободу, для дворянства власть оставалась по-прежнему реакционной. Вместе с тем, и дворянам и, сочувствующими дворянам и крестьянам, мещанам были важны благоприятные условия для предпринимательства, создание которых сразу было поставлено под общее сомнение (конкурировать на европейском рынке российские товары не смогли из-за низкого качества, вследствие, всегда тормозящих политико-экономических настроений власти).

Печать цензурным гнетом теперь вновь отталкивалась в область общих вопросов, чистой теории, в сферу отвлеченной мысли об обществе. Благодаря этому в широких кругах быстро приобрели вес и популярность публицисты, ставившая вопросы жизни наиболее обще и резко. Корифеями молодежи становятся Н. А. Добролюбов и Н. К. Чернышевский, с их враждой к дворянскому либерализму и старому барству, а несколько позже и Д. И. Писарев.

Характер общественных настроений в это время определяется существенным изменением русской интеллигенции. Как известно, «пришел разночинец», и в общих чертах знаменитый раскол между отцами и детьми был расколом старой дворянской односословной и новой разночинной всесословной интеллигенции. Среди последней революционный тип интеллигентного пролетариата, «мыслящего реалиста», был признан ее положительным идеалом. К этой новой интеллигенции, к образованному обществу, и к его наиболее подвижной части, к молодому учащемуся поколению, и были обращены в первую очередь радикальная проповедь журналистики, и первая агитационная литература, исходящая от немногочисленного круга революционно настроенных умов. Общественное возбуждение той поры называли «воздушной революцией» – оно, действительно, было не глубоко, но об его углублении и расширении успешно позаботилась сама власть, с отчетливо наступающей реакцией, когда реформы все явственней совершались как бы по инерции первоначального порыва, все слабеющего.

Гнет старого, невежества и темноты, николаевский режим, все это вновь просыпается в сознании общества. Неприязнь к власти обуславливалось и преувеличенными представлениями о том, что народ не принял реформ. Это мнение поддерживали такие факты, как известные беспорядки в Бездне и Кандеевке. С 1863 г., когда должны были кончиться временно-обязательные отношения, ожидали широкого народного движения. Между тем «земля приняла „Положение“»556556
  Тургенев И. С. Полное собрание сочинений и писем в 30 томах. Письма в 18 томах. Письма. Т. 5. 1862—1864. Изд. 2. Москва, Наука, 1988, стр. 116.


[Закрыть], по выражению Тургенева. Но образованная интеллигенция охотно принимала желаемое за действительное. Для нее неприязнь реакционной власти теперь стало синонимом неприязни темноты и невежества. Первые прокламации этой эпохи, воззвания «Великорусса», весьма сдержаны и довольно умерены в выражениях. «Если дела пойдут нынешним путем, надобно ждать больших смут. Правительство ничего не в силах понимать, оно глупо и невежественно; оно ведет Россию к пугачевщине. Надобно образованным классам взять в свои руки ведение дел из рук неспособнаго правительства; если общество не сделает этого, оно само подвергнется терроризму, потому что правительство, при своей неспособности вести национальныя дела разумным образом, впадает в необходимость держаться системы стеснений»557557
  ГА РФ. Ф. 109. 1 эксп. Оп. 36. 1861 г. Д. 196. Ч. 1. Л. 70 г.


[Закрыть] – говорилось в первом номере первой подпольной в России напечатанной прокламации. Здесь выдвигался проект адреса государю с ходатайством о созыве представителей русской нации, что бы они составили конституцию для России (одновременно предполагало и созыв представителей польской нации в Варшаве), высказывалась мысль о повсеместном образовании комитетов для всеобщей подачи заявлений о созыве представителей. «Только правительство, опирающееся на свободную волю всей нации, может совершить те преобразования, без которых Россия подвергнется страшному перевороту»558558
  Историко-революционная хрестоматия. Т. 1. Москва, Новая Москва, 1923, стр. 26.


[Закрыть]. «В таком случае законность будет введена только вследствие революции»559559
  ГА РФ. Ф. 109. 1 эксп. Оп. 36. 1861 г. Д. 196. Ч. 1. Л. 70 и.


[Закрыть]. Высказанную «Великоруссом» мысль о созыве народных представителей в начале 1862 г. повторил всеподданнейший адрес тверского дворянства, который так и не имел дальнейших действий, кроме гонений против ряда лиц.

Проводя реформы, Александр II использовал любой способ ухода от вопроса представительства, чаще всего под видом и предлогом благонамеренных желаний и невозможности решения дела как можно сильнее раздувая тому причины. Так, например, в беседе с дворянином Голохвастовым он высказал свою точку зрения на счет представительной власти, соотнося это с недавним польским восстанием, которое, впрочем, было легко подавлено: «Что значит эта выходка… Чего вы хотите? Конституционнаго образа правления?» – получив положительный ответ от Голохвастова Александр II продолжил – «И теперь вы, конечно, уверены, что я из мелочного тщеславия не хочу поступиться своими правами! Я даю тебе слово, что сейчас, на этой столе, я готов подписать какую угодно конституцию, если бы я был убежден, что это полезно для России. Но я знаю, что сделай я это сегодня, и завтра Россия распадется на куски. А ведь этого и вы не хотите. Еще в прошлом году вы сами и прежде всех мне это сказали»560560
  Татищев С. С. Император Александр II, его жизнь и царствование. В 2-х томах. Т. 1. Книга 2. СПб, изд. А. С. Суворина, 1903, стр. 534.


[Закрыть]. В этой речи под видом ситуации нестабильности Александр II намекнул, что полякам он не может дать конституцию, потому что они бунтуют, русским же, потому что еще не доросли.

Затихавшее адресное движение последним отголоском своим имело в 1865 г. подачу адреса московским дворянским собранием, который отчасти был выражением реакционного меньшинства. «Призванному Вами, Государь, к новой жизни земству, при полном его развитии, суждено навеки упрочить основу и крепость России», – говорилось в адресате. – «Довершите же, Государь, основанное Вами Государственное здание, созванием общаго собрания выборных людей от земли русской, для обсуждения нужд общих всему Государству. Назначьте с этою-же целью, по вашему усмотрению, лучших людей из вашего столбоваго Дворянства, этой твердой опоры Русскаго престола… Они по самым условиям своего государственнаго положения, будут призваны охранять драгоценныя для народа и необходимыя для истиннаго благоустройства нравственныя и политические начала, на котором зиждется Государственный строй»561561
  Хроника моей жизни. Автобиографическая записка высокопреосвященнаго Саввы, архиепископа Тверскаго и Кашинскаго. Т. 3. (1862—1867).Москва, Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1903, стр. 223.


[Закрыть].

В ответ на это рескрипт на имя Валуева категорически определил, что верховная власть впредь не желает слышать никаких подобных заявлений: «Никто не призван принимать на себя, перед Мною ходатайство от общих пользах и нуждах государства»562562
  Самарин Д. Ф. Собрание статей, речей и докладов. Т.2. Статьи о приходе. Статьи разнороднаго содержания. Москва, типо-литог. Т-ва И. Н. Кушнерев и К°, 1908, стр. XXVI. «Мне не безызвестно, что во время своих совещаний Московское губернское дворянское собрание вошло в обсуждение предметов, прямому ведению его не подлежащих, и коснулось вопросов, относящихся до изменения существенных начал государственных в России учреждений. Благополучно совершившиеся в десятилетнее Мое царствование и ныне по Моим указаниям еще совершающияся преобразования достаточно свидетельствуют о Моей постоянной заботливости улучшать и совершенствовать, по мере возможности и в предопределенном Мною порядке, разныя отрасли государственного устройства. Право вчинания по главным частям этого постепеннаго совершенствования принадлежит исключительно Мне и неразрывно сопряжено с Самодержавною властью, Богом Мне вверенною. Прошедшее в глазах всех Моих верноподданных должно быть залогом будущего. Никому из них не предоставлено предупреждать Мои непрерывныя о благе России попечения и предрешать вопросы о существенных основаниях ея общих государственных учреждений. Ни одно сословие не имеет законнаго права говорить именем других сословий. Никто не призван принимать на себя перед Мною ходатайство об общих пользах и нуждах государства. Подобные уклонения от установленнаго действующими узаконениями порядка могут только затруднить Меня в исполнении Моих предначертаний, ни в каком случае не способствуя к достижению той цели, к которой они могут быть направляемы. Я твердо уверен, что не буду встречать вперед таких затруднений со стороны русскаго дворянства, вековыя заслуги которого пред Престолом и Отечеством Мне всегда памятны и к которому Мое доверие всегда было и ныне пребывает непоколебимым» (С. XXVI).


[Закрыть], говорилось в рескрипте, положившим конец всем конституционным заявлениям общественных организаций. Подобные настроения власти сразу становились известны всему обществу. Вместе с тем, образовалось положение, когда власть стала противопоставлять себя дворянству, страна все отчетливее делилась на две части: власть и народ. С одной стороны, это сближало разные слои общества, с другой, усиливавшаяся реакционная политика власти пугала ее. Интеллигенцию не устраивало, что власть в реформах не опирается на мнение народа, что разрушается его самобытность, особенно общинное мироустройство крестьянства: русские революционеры очень переживали по сохранению народной старины и что в процессе реформ простой народ стал жить еще только хуже.

Воззвания М. Л. Михайлова и Н. В. Шелгунова «К молодому поколению»563563
  «Когда манифест о воле был уже готов и оставалось только объявить его, русское правительство прежде всего струсило; оно испугалось своего собственного дела, – ну а если вся Россия поднимется? если народ пойдет на Зимний дворец? И решили объявить народу волю в великом посту, а балаганы на время масленицы отнесли подальше от дворца – на Царицын луг. О, знание сердца человеческого! О, знание русского народа! Ведь правительство думало, что оно осчастливит свой народ? Где же слыхано, чтобы человек счастливый пошел бить стекла и колотить встречных? Если же правительство боялось народа – значит, оно имело причины его бояться. И точно, причина была: во-первых, государь обманул ожидание народа – дал ему волю не настоящую, не ту, о которой народ мечтал и какая ему нужна. Во-вторых, он украл у него радость, объявил манифест в великом посту, а не 19 февраля. В-третьих, организацией комиссий, составлявших и рассматривавших „Положение“, государь показал полнейшее презрение ко всему народу и к лучшей, то есть к образованнейшей, честнейшей и способнейшей, части русского общества – к народной партии: все дело велось в глубочайшем секрете, вопрос разрешался государем и помещиками, никто из народа не принимал участия в работе, журналистика не смела пикнуть – царь давал народу волю как милость, как бросают сердящемуся псу сухую кость, чтобы его успокоить на время и спасти свои икры. Все это не может и не должно быть прощено правительству. Не народ существует для правительства, а правительство для народа. Следовательно, очевидно, что правительство, которое не понимает народа, не знает его нужд и потребностей, которое, считая себя помещиком, действует исключительно в своекорыстных целях, которое, наконец, презирает народ, им управляемый, недостойно этого народа. Романовы, вероятно, забыли, что они свалились не с неба, а выбраны народом, потому что их считали способнее управлять Россией, чем каких-нибудь польских и шведских королевичей. Вот почему, если они не оправдывают надежд народа, – долой их! Нам не нужна власть, оскорбляющая нас; нам не нужна власть, мешающая умственному, гражданскому и экономическому развитию страны; нам не нужна власть, имеющая своим лозунгом разврат и своекорыстие. Нам нужен не царь, не император, не помазанник божий, не горностаевая мантия, прикрывающая наследственную неспособность; мы хотим иметь главой простого смертного, человека земли, понимающего жизнь и народ, его избравший. Нам нужен не император, помазанный маслом в Успенском соборе, а выборный старшина, получающий за свою службу жалованье» (Н. В. Шелгунов, Л. П. Шелгунова, М. Л. Михайлов. Воспоминания. Т. 1. Под общ. ред. В. В. Григоренко, С. А. Макашина, С. И. Машинского, Б. С. Рюрикова. Вступ. ст. Э. Виленской и Л. Ройтберг. Москва, Художественная Литература, 1967, стр. 332—333).


[Закрыть] быстро опередили сдержанные прокламации «Великорусса». В резкости и решительности тона особенно далеко пошла одинокая прокламация «молодой России», вышедшая из маленького кружка молодежи с П. Р. Зайчевским во главе. Эта прокламация обращалась к массам, но до них она, конечно, не дошла, и заключалась призывом в честь социальной* республики, имея лозунгом простое избиение «императорской партии». Это было смутное и неопределенное время, период студенческих волнений, начала политических процессов (дело Михайлова, затем Чернышевского, арестованного в 1862 г., процесс лиц, обвиненных в сношениях с лондонскими агитаторами и другие), загадочных с.-петербургских пожаров, время тревожного брожения в Польше, окончившееся подавлением восстания в 1863 г. Тон агитационной печати, повышаясь в резкости, тогда упал до легкомысленных призывов «к топорам», до неопределенного смутьянства, до подложных манифестов и грамот. Возникшая в это время революционная группа «Земля и Воля» едва ли обнимала несколько десятков единомышленников. Но ей принадлежат первые попытки (очень неудачные) связать революционное брожение в столицах с агитацией в провинции. Свою роль в настроении общества играла и сторонняя агитация: подстрекательство со стороны польских национал-революционных элементов, бившее на умножении смуты. Возникли слухи и о подозрении в двусмысленной роли Третьего отделения, например, в деле о пожарах.

Совершено ясно, что все это хаотическое брожение было нетрудно подавить. Но было бы нетрудно и лишить его опоры стойким шагом по пути реформ вплоть до «увенчания здания» народным правительством. Однако репрессивный путь был признан единственно целесообразным в отношении всего этого пестро-разнокалиберного брожения еще не осознавших себя сил. Общественное движение все больше загоняется в подполье, и там в 1866 г. впервые вспыхивает зловещий огонь террора. 4 апреля 1866г. у ворот Летнего сада последовал первый выстрел в Александр II. Пуля пролетела над головой императора: стрелявшего толкнул стоявший рядом крестьянин Осип Комиссаров. Террористам оказался студент Д. В. Каракозов, член тайного кружка Н. А. Ишутина. «Я в него стрелял, потому что он вас всех обманул!»564564
  Русская старина. Т. 120. 1904. №10—12. СПб. Из записок Д. Философа. С. 656.


[Закрыть] – кричал он народу, схваченный на месте преступления. Покушение Каракозова было личным его делом, против которого решительно восстали ближайшие его по кружку друзья. Сам кружек Ишутина, в своих настроения и разговорах, которыми все и ограничивалось, проповедовал стремление к новым культурным формам общежития да, украшенные радикализмом и социальным утопизмом, неопределенные мечтания о новой производительной и общеполезной работе в среде интеллигенции в городах, селах и в народе. Лишь более тесном его круге заходила речь о прямой социалистической* и революционной пропаганде и даже проектировался фантастический план освобождения из Сибири Чернышевского, на которого молодежь смотрела как на своего прямого учителя, и что для освобождения предполагалось не отступить даже пред какой-то загадочной экспроприацией. По решению следствия Каракозова приговорили к смертной казни через повешение (казнен при огромном стечении народа 3 сентября 1866 г.), восемь человек на каторгу, девять – в сибирскую ссылку.

Доклад комиссии М. Н. Муравьева, расследовавший дело каракозовцев, констатировал уже широкое распространение революционных идей. Поэтому ликвидация этой организации сопровождалась гонениями на печать (позднее были закрыты «Современник» и «Русское слово»), а также даны новые инструкции всем властям. На имя Председателя Комитета Министров П. П. Гагарина то 13 мая 1866 г. был дан рескрипт, приравнивающий даже сомневающихся в превосходстве Положение 19 февраля к «врагам общественного порядка». Далее рескрипт всей администрации рекомендовал «иметь в виду содействие тех других, здравых, охранительных и добронадежных сил, которыми Россия всегда была обильна и доселе, благодаря бога, преизобилует. Эти силы заключаются во всех сословиях, которым дороги права собственности, права обеспеченного и огражденного законом землевладения, права общественные, на законе основанные и законом определенные, начала общественного порядка и общественной безопасности, начала государственного единства и прочного благоустройства, начала нравственности и священные истинные веры». Только эти силы рекомендовались «при назначении должностных лиц по всем отраслям государственного управления»565565
  Герцен А. И. Собрание сочинений в 30 т. Т. 19. Статьи из «Колокола» и другие произведения 1866—1867 годов. Москва, Акад. наук СССР, 1960, стр. 96.


[Закрыть].

В июне 1867 г. Александр II прибыл с официальным визитом во Францию. 6 июня, после военного смотра на ипподроме Лоншамп, он возвращался в открытой карете вместе со своими детьми и Французским императором Наполеоном III. В районе Булонского леса среди ликующей толпы некий поляк Антон Березовский два раза выстрелил из пистолета в Александра II. Благодаря смелым действиям одного из офицеров охраны Наполеона III, вовремя заметивший в толпе человека с оружием и оттолкнувшего его руку, пули пролетели мимо царя, задев только лошадь. На этот раз причиной покушения было желание отомстить царю за подавления польского восстания 1863 г.

Пережив два покушения за два года и чудом оставшимся в живых, Александр II твердо уверовал в то, что его судьба полностью в руках Божьих, и – обратился к известной парижской прорицательнице. Однако ничего утешительного он не услышал. Гадалка предсказала ему восемь покушений, и последнее окажется роковым.

Современники, окружавшие царя, отмечали, что с середины шестидесятых годов, после покушений Александр II сильно изменился. А. В. Головин передает ощущения тех, кто окружал царя: «Государь был действительно постоянно в нервическом раздраженном, тревожном положении, казался крайне грустным и перепуганным и внушал соболезнование»566566
  Головин А. В. Записки для немногих. Сост. и ред. Б. Д. Гальперина. СПб, Нестор-История, 2004, стр. 391. «Милютин говорил, что люди, бывшие главными деятелями реакционерского направления, были мирмидоны по уму и способностям и потому, несмотря на все свое желание, не сумели ничего сделать важного, чтоб поколебать либеральные реформы нынешнего царствования, но что зато они явились большими искусниками (maitres passes) в деле личных интриг и действовали весьма успешно против ненавистных им лиц. Сверх того, они старались постоянно пугать государя и поддерживать в нем всемерное волнение и тревожное состояние, представляя небывалые опасности, преувеличивая все дурное и вселяя в него большое недоверие к людям – все это с целию выставить себя необходимыми и едиными преданными и захватить в свои руки как можно более власти. Для этого система шпионства и перлюстрации получила огромное развитие» (С, 390—391),


[Закрыть]. Окружение царя стало существенно меняться. На первый план выходит М. Н. Муравьев, заявивший о себе, что «я не из тех Муравьевых, которых вешают, а из тех, которые вешают»567567
  Русская старина. Т. 38. 1883. №4—6. Граф Михаил Николаевич Муравьев-Виленский. С. 219. Сказано Муравьевым в Гродне, где он был военным губернатором в 1831 г., когда услышал, как один чиновник спрашивал у кого-то: «не слыхали-ли, вы, не родня-ли наш новый губернатор Сергею Муравьеву, повешенному в 1826 году?» (С. 219).


[Закрыть], и такие противники реформы как князь П. П. Гагарин, обер-прокурор Синода Д. А. Толстой, граф К. И. Пален. К руководству III отделением пришел человек честолюбивый, энергичный и сильный своими связями в придворных и поместных кругах – П. А. Шувалов, являвшийся одновременно и шефом жандармов. При Шуваловском руководстве, продолжавшаяся до его отставки в 1874 г., административная власть повсеместно усилилась, начальная школа попала под надзор министерских чиновников, независимые судьи подверглись давлению администрации. В этой обстановке возврата к охранительным принципам реформы, хотя и вяло, но продолжались.

Реформируя Россию, власть решительно отказывалась допускать голос и мнение представительства. Даже весьма скромные проекты введения общественного выборного элемента в Государственный Совет, который развил, было, министр Валуев, были решительно отклонены. В отношении к обществу началась более или менее неразборчивая борьба со всеми свободолюбивыми течениями. Вследствие этого мало-помалу все более широкие круги масс начинали видеть, несмотря на все перегибы революционного подполья, в вожаках студенческих беспорядков, в преследуемых писателях, в таинственных агитаторах и революционеров – героев, молчаливо признанных представителей своих лучших заветнейших идеалов. Имена Чернышевского, Михайлова, Писарева, Серно-Соловьевича и прочих становятся во святых. Непримиримость, изоляционность власти обострила все противоположности и ожесточила борьбу.