Текст книги "Попроси меня. Матриархат. Путь восхождения. Низость и вершина природы ступенчатости и ступень как аксиома существования царства свободы. Книга 6"

Русская цивилизация еще так близка к своему истоку, что походит на варварство. Россия – не более чем сообщество завоевателей, сила ее не в мышлении, а в умении сражаться, то есть в хитрости и жестокости⁷⁷…

Действительно, я мало повидал, но многое угадал.

Если же меня удостоят опровержением, то отрицать будут факты – это исходный материал всякого рассказа, а в Петербурге их привыкли не ставить ни во что; прошлым, как и будущим и настоящим, распоряжается там самодержец; повторю вновь: единственное достояние русских – покорность и подражание, руководство же их умом, мнениями и свободною волей принадлежит государю. История составляет в России часть казенного имущества, это моральная собственность венценосца, подобно тому как земля и люди являются там его материальною собственностью; ее хранят в дворцовых подвалах вместе с сокровищами императорской династии, и народу из нее показывают только то, что сочтут нужным. Память о том, что делалось вчера, – достояние императора; по своему благоусмотрению исправляет он летописи страны, каждый день выдавая народу лишь ту историческую правду, которая согласна с мнимостями текущего дня. Так в пору нашествия Наполеона внезапно извлечены были на свет и сделались знамениты уже два века как забытые герои Минин и Пожарский451451
  Комментарий Греча: «Минин и Пожарский всегда почитались на Руси как герои; испокон веков история, поэзия и изящные искусства прославляли их великие деяния. Сходство – вплоть до совпадения дня и месяца – обстоятельств 1812 года с событиями двухсотлетней давности показалось, естественно, добрым предзнаменованием. Бородинская битва состоялась 24 и 26 августа, и точно в эти дни два века назад (в 1612 году) Пожарский разбил врагов отечества. Если французы впервые услышали о Минине и Пожарском в 1812 году, кто в этом виноват?» (Gretch. Р. 103—104). Надо отдать должное, внимание к Минину и Пожарскому было на Руси и до 1812 г.


[Закрыть]: все потому, что в ту минуту правительством дозволялся патриотический энтузиазм.

Однако ж столь непомерная власть вредит сама себе, и Россия не вечно будет ее терпеть – в армии теплится дух мятежа. Я согласен с императором – русские слишком много ездили по свету; народ сделался охоч до знаний; а против мысли бессильна таможня, ее не истребить войсками, не остановить крепостными стенами – она пройдет и под землею. Идеи носятся в воздухе, проникают всюду, а идеями изменяется мир452452
  «Ныне, уже после того как я это написал, император позволяет множеству русских жить в Париже (На самом деле получить заграничный паспорт в начале 1840-х гг. было не так же трудно, как и в конце 1830-х…) Быть может, он думает излечить от грез сторонников реформ, показав им Францию вблизи; ему представляют ее как революционный вулкан, как страну, побывав в которой русские навсегда потеряют охоту к политическим преобразованиям; он заблуждается». Эти слова Кюстина согласуются с его ранней мыслью: «Франция страдает болезнью века, и болеет сильнее, чем любая другая страна; болезнь эта – неприятие власти; стало быть, лекарство от нее в том, чтобы укрепить власть, – так думает император в Петербурге и „Журналь де Деба“ а Париже» (Астольф де Кюстин. Россия в 1839 году. Том первый. Пер. с фран. В. Мильчиной, И. Стаф. Сабашниковых, Москва, 1996, стр. 255).


[Закрыть].

Из всего сказанного явствует, что будущность, которая мечтается русским столь блестящею для их страны, от них самих не зависит; у них нет своих идей, и судьба этого народа подражателей будет решаться там, где у народов есть свои собственные идеи; если на Западе утихнут страсти, если между правительствами и подданными установится союз, то жадные завоевательные чаяния славян сделаются химерой⁷⁸…

Сказать откровенно, я провел в России ужасное лето, ибо лишь малую толику увиденного удалось мне по-настоящему понять. Я надеялся добраться до разгадок, привез же вам одни загадки.

Особенно жалею я, что не сумел проникнуть в одну тайну – понять, отчего в России столь малым влиянием обладает религия.

Разве православная церковь, несмотря на политическую свою порабощенность, не могла сохранить хоть какую-то нравственную власть над народом? Однако она вовсе ее не имеет. Откуда столь ничтожное положение церкви, которой все, казалось бы, споспешествует в ее делах? Вот в чем вопрос. Может быть, православной церкви вообще свойственно цепенеть в неподвижности, довольствуясь одними наружными знаками почтения? Или такой исход неизбежен всюду, где духовная власть впадает в полную зависимость от власти светской? Сам я так и считаю⁷⁹…

Я увидел в России христианскую церковь, которая не подвергается ничьим нападкам, которую все, по крайней мере внешне, чтят; все способствует этой церкви в отправлении ее духовной власти, и, однако ж, она не имеет никакой силы в сердцах людей, порождая одно лишь ханжество да суеверие.

В странах, где религию не уважают, она ни за что и не в ответе; здесь же, где священнослужитель в служении своем поддержан всею мощью неограниченной власти, где вероучение никем не оспаривается ни письменно, ни устно, где церковные обряды сделались как бы государственным законом, где все обычаи поддерживают веру (у нас же они ей противоречат), – здесь мы вправе упрекнуть церковь в бесплодности ее усилий. Церковь эта мертва и вместе с тем, судя по происходящему в Польше, способна устраивать гонения, не имея ни высоких добродетелей, ни великих талантов, чтоб завоевывать умы; одним словом, русской церкви недостает того же, чего недостает этой стране повсеместно, – свободы, без которой меркнет свет и отлетает дух жизни⁸⁰…

Вот один случай, который покажет вам, сколь опасно в России высказывать свое мнение о православной церкви и о недостатке у нее нравственного влияния.

Несколько лет назад один весьма умный человек, всеми любимый в Москве, благородного происхождения и характера, но, на беду свою, одержимый любовью к истине (опасная повсюду, в его стране эта страсть смертельна), решился заявить в печати, что католическая религия более благоприятствует развитию умов и расцвету искусств, чем русско-византийская453453
  Без сомнения, речь идет о Петре Яковлевиче Чаадаеве (1794—1856) и его первом «Философическом письме», которое было опубликовано (в переводе с французского) в «Телескопе» (1836. №15).


[Закрыть]; имея на сей счет то же мнение, что и я, он осмелился его высказать – непростительное преступление для русского. Вся жизнь католического священника, пишет он в своей книге, воспаряет над земным естеством (по крайней мере должна над ним воспарять); это каждодневный добровольный отказ от грубых наклонностей человеческой природы; это вновь и вновь предъявляемое безбожному свету действенное доказательство того, что дух выше материи; это жертвоприношение на алтарь веры, непрестанно повторяемое, дабы убедить самых нечестивых, что человек не вполне подвластен могуществу плоти и что вышний властелин может дать ему силу не повиноваться законам материального мира454454
  Как уже отмечалось (см.: Cadot M. Tchaadaev en France // Revue des Etudes slaves. 1983. T. 55. Fasc. 2. P. 269), подобного текста y Чаадаева нет; в сочинениях Чаадаева отыскиваются лишь самые общие соответствия тем идеям, какие приписывает ему Кюстин (см., например, в письме шестом рассуждения о христианском обществе, которое «при всех переворотах… не только не утратило ничего в своей жизненности, но с каждым днем еще растет в силе» – Чаадаев П. Я. Полн. собр. соч. и избранные письма. М., 1991. Т. 1. С. 403). Вопрос о знакомстве Кюстина с реальными текстами Чаадаева, а не только с устной легендой, остается открытым. Сочинения Чаадаева на французском языке были впервые изданы в 1862 г., после смерти Кюстина; «телескопская» публикация оставалась ему недоступна, так как он не знал русского языка. Сама приблизительность пересказа и ошибочное именование журнальной публикации, вызвавшей скандал и навлекшей на автора гонения, книгой, свидетельствуют о том, что Кюстин знал о Чаадаеве с чужих слов.


[Закрыть]. Затем он добавляет: «Благодаря преобразованиям, которые осуществило время, католическая религия способна ныне употреблять свои скрытые возможности только во благо»; словом, он утверждал, что в исторических судьбах славянской расы недостало католицизма, ибо в нем одном соединены вместе постоянство энтузиазма, совершенство любви к ближнему и ясность рассудка; мнение свое он подкреплял множеством доводов, стараясь показать преимущества независимой, то есть всемирной, религии перед религиями местными, то есть стесненными рамками политики; в общем, он держался того взгляда, какой я и сам непрестанно отстаиваю изо всех моих сил.

Даже в недостатках характера русских женщин писатель этот усматривает вину православной религии. По его словам, женщины в России оттого столь легкомысленны, оттого не сумели сохранить тот авторитет в семье, какой надлежит иметь супруге и матери, что они никогда не получали настоящего религиозного воспитания.

Книга эта, ускользнув благодаря какому-то чуду или чьей-то уловке от бдительности цензуры, воспламенила всю Россию: в Петербурге и в святой Москве раздались вопли ярости и смятения, и наконец совесть верующих настолько помутилась, что со всех краев империи стали требовать покарать неосмотрительного защитника матери всех христианских церквей (последнее не мешало клеймить дерзкого писателя за склонность к вредным новшествам; это лишь одна из непоследовательностей духа человеческого, который в мирских комедиях едва ли не всегда противоречит себе; действительно, боевой клич всех сектантов и раскольников – «нужно чтить родную веру»; сию истину совершенно позабыли Лютер и Кальвин, которые в религии произвели то, что многие герои республиканцы желали бы произвести в политике, – добились власти себе на пользу); итак, ни кнут, ни Сибирь, ни галеры, ни рудники, ни крепости, ни ссылка в самые глухие углы России – ничто не казалось довольным для того, чтобы обезопасить Москву с ее византийским православием от происков Рима, коим служило нечестивое учение человека, изменившего Богу и отечеству!

Все беспокойно ждали приговора, который решил бы участь столь великого преступника; решение дела затягивалось, и в пору было уже отчаяться в верховном правосудии, но тут император в бесстрастном милосердии своем объявил, что нет ни причин для наказания, ни преступника, коего должно покарать, а есть лишь безумец, коего должно держать взаперти; больной, добавил он, будет препоручен заботам лекарей.

Сей новый род пытки был незамедлительно применен, да с такою суровостью, что объявленный безумцем едва не оправдал нелепого приговора, вынесенного самодержавным главою церкви и государства455455
  Комментарий Греча: «Во-первых, заметим, что сочинение, поставленное ему в вину, было не книгой, а статьей, напечатанной в одном московском журнале. Автор собрал в ней всевозможные и совершенно непростительные, дикие выпады против России, ее церкви, правительства и населения. Будь он отдан под суд, его бесспорно ожидал бы самый суровый приговор. Император поступил иначе: он повелел обращаться с сочинителем как с человеком, повредившимся в уме. Маркиз утверждает, что приказ сей был исполнен с величайшей суровостью. Ничего подобного. Просто-напросто в течение некоторого времени врач ежеутренне являлся к виновному, щупал ему пульс, осматривал язык и прописывал какое-нибудь подходящее к случаю лекарство. Нечего и говорить, что подобное обращение уязвило автора куда сильнее, чем любое другое наказание: его выставили перед всем миром как умалишенного, как сумасброда. Не знаю, сколько времени продлилось это лечение, но не сомневаюсь, что оно оказало весьма благотворное действие не только на больного, но и на других лиц» (Gretch. Р. 104).


[Закрыть]. Мученик истины близок был к тому, чтоб и впрямь потерять рассудок, отрицаемый в нем высочайшим повелением. В течение трех лет неукоснительно подвергавшийся жестокому и унизительному лечению, несчастный великосветский богослов лишь недавно начал пользоваться известною свободой; но – вот диво! – ныне сам он сомневается в своем разуме и, доверяясь слову императора, признает себя умалишенным!.. Осуждающее слово государя равносильно сегодня в России папскому отлучению в средние века!!⁸¹…

Только пожив в этой пустыне, где нет покоя, в этой тюрьме, где не бывает досуга, – начинаешь чувствовать, насколько же свободно живется в других странах Европы, какое бы правление ни было в них принято. В России, не устану повторять, свободы нет ни в чем – разве что, как мне говорили, в одесской торговле. Оттого-то император, наделенный пророческим чутьем, недолюбливает тот независимый дух, что царит в этом городе, обязанном своим процветанием уму и неподкупности француза456456
  Г-на герцога де Ришелье, министра при Людовике XVIII (Ришелье Арман Эмманюэль дю Плесси де Шинон, герцог де (1766—1822) – председатель совета министров Франции в 1815—1818 и 1820—1821 гг.) Считается одним из отцов-основателей Одессы, где ему в 1828 г. был поставлен памятник.


[Закрыть]; это, однако ж, единственный город во всей обширной империи, где люди могут искренне благословлять нынешнее царствование457457
  Возможно, отзвук рассказов Баранта, отмечавшего, что благодаря генерал-губернатору М. С. Воронцову в Одессе «можно жить с некоторой непринужденностью и спокойствием… вдали от императора, чьего всевластия невозможно избежать, живя близ двора»; вдобавок, свидетельствует Барант, Одесса – «некое пристанище для впавших в немилость царедворцев, для семейств, не притязающих на царские милости и питающих вкус к независимости, для недовольных своим положением отставленных чиновников. Здесь обретают они свободу беседовать на любые темы, общество немногочисленное, но лишенное чванливости, возможность частых сношений с Европой…. Все это не нравится императору. Процветание Южной России не искупает в его глазах ослабление покорства, измену дисциплине, которая должна быть всегда по-военному жесткой» (Notes. Р. 173—175).


[Закрыть].

Если сын ваш будет недоволен Францией, последуйте моему совету – скажите ему: «Поезжай в Россию». Такое путешествие пойдет на благо каждому европейцу; повидав своими глазами эту страну, всякий станет доволен жизнью в любом другом месте. Всегда полезно знать, что есть на свете государство, где нет никакого места счастью, – ведь человек, по закону природы своей, не может быть счастлив без свободы.

Память о таком государстве побуждает быть не слишком придирчивым; вернувшись к родному очагу, путешественник может сказать о своей отчизне то, что один умный человек говорил о себе самом: «Оценивая сам себя, я скромен; сравнение с другими делает меня гордым"⁸²…458458
  Астольф де Кюстин. Россия в 1839 году. Том второй. Пер. с фран. О. Гринберг, В. Мильчина и С. Зенкина. Сабашниковых, Москва, 1996, стр. 1 – 12, 2 – 13—14, 3 – 15, 4 – 17—18, 5 – 21—22, 6 – 22—23, 7 – 28—29, 8 – 44, 9 – 44—45, 10 – 45, 11 – 49—51,12 – 52, 13 – 58, 14 – 64, 15 – 70, 16 – 71, 17 – 72, 18 – 72—73, 19 – 74, 20 – 74—75, 21 – 75—76, 22 – 77, 23 – 77—78, 24 – 81—82, 25 – 87—88, 26 – 97, 27 – 102, 28 – 114, 29 – 118, 30 – 126, 31 – 130, 32 – 133, 33 – 135, 34 – 144, 35 – 153, 36 – 154—155, 37 – 157, 38 – 157—158, 39 – 159, 40 – 172, 41 – 172, 42 – 173, 43 – 174, 44 – 174—175, 45 – 177, 46 – 182, 47 – 195, 48 – 213, 49 – 214—215, 50 – 216, 51 – 223, 52 – 223—224, 53 – 27—228, 54 – 228—229, 55 – 247—248, 56 – 256, 57 – 258—259, 58 – 277—279, 59 – 280—281, 60 – 314—315, 61 – 316, 62 – 316—317, 63 – 320, 34 – 321, 65 – 322, 66 – 323, 67 – 323—324, 68 – 324, 69 – 328, 70 – 330—331, 71 – 331, 72 – 332—333, 73 – 334, 74 – 334—335, 75 – 335, 76 – 336—337, 78 – 345—346, 79 – 347, 80 – 347—348, 81 – 348—350, 82 – 350—351.


[Закрыть]

Александр II Николаевич. Реформатор не по духу, а по необходимости. Фанатизм молодых революционеров. Покушения и убийство императора

Александр II вступил на престол в 37 летнем возрасте, в день смерти своего отца, 18 февраля 1855 г., издав соответствующий манифест. Согласно журналу Государственного совета за 19 февраля 1855 гг., в своей первой речи перед членами Совета новый император сказал: «Покойный государь, мой незабвенный родитель, любил Россию и всю жизнь постоянно думал об одной только ея пользе… В постоянных и ежедневных трудах его со мною он говорил мне: „Хочу взять себе все неприятное и все тяжкое, только бы передать тебе Россию устроенною, счастливою и спокойною“. Провидение сулило иначе, и покойный государь, в последние часы своей жизни, сказал мне: „Сдаю тебе мою команду, но, к сожалению, не в таком порядке, как желал, оставляя тебе много трудов и забот“»459459
  Татищев С. С. Император Александр II, его жизнь и царствование. Т. 1. Книга 2. СПб, изд. А. С. Суворина, 1903, стр. 140.


[Закрыть].

Урок Крымской войны заставил нового императора пойти на либеральные реформы: получив свободу действия в невежественной, мистической России «сострадальческое» к человеческим нуждам «Провидение» уже видело низвергнутыми все христианские символы страны.

Александр Николаевич Романов родился 17 апреля 1818 г. в Москве в Кремлевском Николаевском дворце. Он был первенцем в семье великого князя Николая Павловича. Его рождение воспринималось как дело государственной важности, о чем свидетельствовало торжественное стихотворение известного поэта В. А. Жуковского. Окружение двора уже тогда предчувствовало будущую судьбу старшего сына Николая Павловича. Через 10 дней после рождения, при крещении, по обычаю маленький великий князь награжден высшим орденом святого апостола Андрея Первозванного, записан в самые престижные полки, назначен шефом лейб-гвардии Гусарского полка, что предопределило военный характер его воспитания. Сразу же после провозглашения Николая I императором Александр был официально объявлен наследником, и на семилетнего мальчика легли связанные с этим все обязанности. Первым его воспитателем, с 1824 г., был капитан К. К. Мердер, ротный командир, состоявший в заведовании великого князя Николая школы гвардейских прапорщиков и бывший в одно время дежурным офицером в 1-м кадетском корпусе. Герой Аустерлица, неоднократно раненый, добрый, умный, волевой. Через 2 года, в 1826 г., на эту должность также был назначен другой его воспитатель, поэт В. А. Жуковский. По поводу военного воспитания Жуковский, после коронационного парада, где гарцевал наследник, написал императрице: «Должен ли он быть только воином, действовать в сжатом горизонте генерала? Когда же будут у нас законодатели? Когда будем смотреть с уважением на истинныя нужды народа, на законы, просвещение, нравственность! – Государыня, простите мои восклицания; но страсть к военному ремеслу стеснит его душу; он привыкнет видеть в народе только полк, в отечестве – казарму. Мы видели плоды этого: армии не составляют могущества государства или государя…»460460
  Сочинения В. А. Жуковскаго. Т. 1—6. Т. 6. Издание 8. Под ред. П. А. Ефремова. Проза (1835—1852), о воспитании государя наследника (1826—1829) и письма к особам царской фамилии (1826—1849). СПб, изд. книготор. Глазунова, 1885, стр. 261—262.


[Закрыть] Но император Николай был иного мнения.

Ко дню своего совершеннолетия в 1834 г. Александр прошел следующие дисциплины: из Закона Божия – Священную историю Ветхого и Нового Завета, церковную историю и введение в катехизис; из всеобщей истории – древнюю и историю средних веков, из русской истории – до воцарения дома Романовых; из математики – арифметику, алгебру и начальную геометрию; из естественной истории – общее обозрение природы в ее происхождении и элементах; из физики – о телах вообще и о твердых телах в особенности, статику и динамику; из военных наук – начало фортификации и артиллерии. Кроме этого, наследник изучал географию, литературу, математику. Много внимания уделялось преподаванию родного языка, ибо, как считал Жуковский, русский государь должен хорошо знать его. Во время обучения два раза в год для наследника устраивали экзамены, на которых он неизменно показывал хорошие результаты. Николай I сказал Жуковскому в феврале 1829 г.: «Мне приятно сказать вам, что не ожидал найти в сыне моем таких успехов… Все у него идет ровно, все, что он знает, знает хорошо благодаря вашей методике и ревности учителей; примите мою искреннюю благодарность»461461
  Русская старина. Т. 45. 1885. №1—3. СПб. Записки К. К. Мердера, воспитателя цесаревича Александра Николаевича, 1824—1834. С. 535—536.


[Закрыть]. Отмечая в Александре здравый и живой ум, Жуковский находил в нем недостаточность настойчивости, постоянства и деятельности. Мердер по этому поводу писал в июне 1828 г.: «Великий князь, от природы готовый на все хорошее, одаренный щедрою рукою природы всеми способностями, необыкновенно здраваго ума, борется теперь со склонностью, до сих пор его одолевавшею, которая при встрече малейшей трудности, малейшаго препятствия, приводила его в некоторый род усыпления и бездействия»462462
  Там же, стр. 358.


[Закрыть].

После достижения совершеннолетия образование цесаревича продолжалось еще 3 года, причем 6 месяцев он слушал лекции Сперанского о законах. В 1838 г. он был занят три месяца военной, финансовой и дипломатической наукой. На этом закончилось учение наследника. Николай считал необходимым готовить Александра к управлению государством. С этой целью на 16-м году жизни цесаревич был назначен присутствовать в Правительствующем Сенате, а через год назначен членом Синода; в 1841 г. назначен членом Государственного Совета и финансового комитета, в 1842 г. – членом Комитета Министров и Кавказского комитета. Ему поручалось председательство в двух секретных комитетах по крестьянскому делу. По этому поводу Левшин, товарищ министра внутренних дел при гр. Ланском, в своих записках говорит, что «Александр II-й, бывший при отце защитником старинных дворянских прав»463463
  Русский архив. Т. 57. 1885. №5—8. Москва. Левшин А. И. Достопамятныя минуты в моей жизни. Записка. С. 477.


[Закрыть].

После завершения программы образования в 1837 г. Александр в сопровождении Жуковского предпринял путешествие по стране. Он посетил 29 губерний европейской России, Северный Кавказ, Закавказье, Крым, первый из русских монархов посетил Сибирь. Во время путешествия получил 16 тысяч прошений, в Сибири видел декабристов, а после ходатайствовал перед отцом о смягчении их участи. Однако само путешествие было настолько стремительным, что, по словам Жуковского, его «можно сравнить с чтением книги, в которой великий князь прочел только одно оглавление, дабы получить общее понятие о ее содержании. После начнет он читать каждую главу особенно. Это книга Россия…»464464
  Сочинения В. А. Жуковскаго. Т. 1—6. Т. 6. Издание 8. Под ред. П. А. Ефремова. Проза (1835—1852), о воспитании государя наследника (1826—1829) и письма к особам царской фамилии (1826—1849). СПб, изд. книготор. Глазунова, 1885, стр. 299.


[Закрыть]

В качестве царевича Александр I по разным причинам неоднократно выезжал за границу, от семейных поездок к своему дедушке, Прусскому королю Фридриху-Вильгельму III, до представительных поездок по столицам древних европейских государств. Его везде принимали с высочайшим почтением, а он сам ни разу не допустил бестактности. Самая продолжительная поездка случилась на 22-м г. его жизни и продолжалась со 2 мая 1838 г. по 23 июня 1839 г. Как и отец, Александр сам выбрал себе невесту – дочь герцога Людвига Гессен-Дармштадского Максимилиану-Вильгельмину-Августу-Софию-Марию. Впервые Александр увидел ее в марте 1839 г. в Дармштадте, в театре на спектакле. Пятнадцатилетняя принцесса целиком завладела его сердцем, и уже 5 декабря 1840г. в Санкт-Петербурге она принимает Православие с именем Мария Александровна, а 16 апреля 1841 г. совершается бракосочетание их высочеств. От этого брака родилось шесть сыновей и две дочери: Александра, Николай, Александр (будущий император), Владимир, Алексей, Мария, Сергей и Павел. Старший сын Николай умирает в апреле 1865 г. в возрасте 21 года от менингита, по общим отзывам юноша был мягким, либеральным.

Неотъемлемую часть досуга императора Александра Николаевича составляла охота. По свидетельству его воспитателя К. К. Мердера, цесаревич Александр уже в возрасте 10 лет неплохо владел техникой ружейной стрельбы. «Великий Князь и Виельгорский стреляют изрядно: из 10 выстрелов на 50 шагах разстояния от доски, не менее 7 попадают в доску; ширина доски полтора аршина; из числа 7 большая часть в цель, имеющую ¾ аршина в диаметре»465465
  Русская старина. Т. 45. 1885. №1—3. СПб. Записки К. К. Мердера, воспитателя цесаревича Александра Николаевича, 1826—1832. С. 361.


[Закрыть]. С 13 лет будущий император охотился на уток и зайцев, в 14 лет впервые принял участие в охоте на волков, а в 19 – в медвежьей охоте. Страсть к охоте была у цесаревича столь велика, что порой он отдавал ей предпочтение перед учебой.

Общее число зимних охот до 1856 г. было невелико, в среднем три-шесть за сезон. Обычно цесаревич выезжал один раз в месяц, реже – два. Преобладали охоты на медведей, как более надежные. После восшествия на престол у Александра II резко возросло число зимних охот, которых за сезон теперь стало проводиться 15—20. В истории русской охоты император Александр II остался как самый заядлый медвежатник изо всех российских государей, убивший за свою жизнь около 150 медведей. Он мог отказаться от любой охоты, мог позволить себе не быть ни разу на охоте в летне-осенний сезон, но на медвежьи охоты ездил всегда в течение каждого зимнего сезона. Так продолжалось вплоть до зимы 1878—1879 гг., когда он находился на театре военных действий в Болгарии. Вместе с тем охота на медведей представляет собой большую опасность. Во время охотничьего сезона 1872 г., проходившей в Малой Вишере, произошел несчастный случай. Раненый медведь бросился на Александра II, и только меткость унтер-егермейстера И. В. Иванова и расторопность рогатчика спасли жизнь императору. Позднее Иванов был награжден специально отчеканенной золотой медалью на Владимирской ленте с надписью «Благодарю», а рогатчик – медалью «За спасение».

Сразу после восшествия Александра II на престол, на него свалилось огромное количество тяжелых проблем. Россия вела неудачную войну, сказывалась общая отсталость: пули не долетали до рубежей противника, вместо быстрых паровозов – тягловые валы и лошади, вместо быстрых кораблей – парусники. Положение внутри страны выглядело не лучшим образом: финансы расстроены, страну охватили народные бунты. Самая главная задача на тот момент была завершение дорогостоящей неудачной войны. С конца 1855 г. в Санкт-Петербург из Западной Европы начали поступать сигналы о желании стран антирусской коалиции заключить мир. То было на руку России. В марте 1856 г. долгожданный мир был подписан в Париже. В апреле министром иностранных дел был назначен князь А. М. Горчаков, сменивший на этом посту престарелого графа К. В. Нессельроде. С ним связывали многие дипломатические неудачи царствования Николая I. Горчаков в одном из докладе писал Александру II: «При современном положении нашего государства и Европы вообще, главное внимание России должно быть упорно направлено на осуществление дела нашего внутреннего развития и вся внешняя политика должна быть подчинена этой основной задаче»466466
  Красный архив. 1939. 2 (93). Москва. Доклад министра иностранных дел Горчакова Александру II, 3 сентября 1865. С. 108.


[Закрыть]. Видевшему внутреннее положение страны Александру II были близки подобные мысли, и Горчаков оставался возглавлять министерство иностранных дел до конца его царствования.

На фоне общих неудач Александру II следовало хоть где-то смягчить ярмо власти. В декабре 1855 г. по повелению царя был закрыт Высший цензурный комитет, и общество, наконец, получило возможность выговориться. Вольная типография А. И. Герцена в Лондоне стала печатать «Полярную звезду», «Голоса из России», «Колокол» – издания, широко известные в России. Внутри страны возникли новые издания – «Русский вестник», «Русское богатство» и др. 26 августа 1856 г. в Успенском соборе Кремля Александр II короновался на царство, особым манифестом раньше известив о своем намерении не приступать к коронации, «пока не смолкнет гром брани, потрясавший пределы Государства, пока не престанет литься кровь доблестных, Христолюбивых Наших воинов»467467
  Коронование императора Александра II 26 августа 1856 года. Подробное описание церемониала. СПб, тип. Аполлона Фридрихсона, 1856, стр. 111.


[Закрыть]. В честь коронации была объявлена амнистия политическим заключенным: оставшимся в живых декабристам, петрашевцам, участникам польского восстания 1830—1831 гг.; 9 тысяч человек освобождались от полицейского надзора и др.

Вступление Александра II на престол внушало консервативной партии, близкой ко двору, самые радужные надежды, сторона же народников считала, что никакое движение вперед невозможно. Однако Александр II не был слеп и отчетливо видел как причины проигранной Крымской войны, так и в целом внутреннее состояние государства. В эпоху Николая I в русском обществе появляются такие явления, как убийство крепостными помещиков, крестьянские бунты и волнения, чем дальше, тем больше, и принимают к концу царствования Николая I эпидемический массовый характер. Дух недовольства и неповиновения, который пыталось массовыми порками и расстрелами искоренить правительство Николая I, заставлял помещиков продавать свое имение государству. Государству же приходилось воевать с собственным народом даже тогда, когда он становился поддержкой в борьбе с внешним врагом. Таковы были расстрелы и наказания крестьян, массами устремившихся записываться в ополчение во время Крымской войны в надежде получить свободу за ратную службу. По замечанию историка И. И. Игнатовича, «правительство, не могущее, даже в острый момент борьбы с внешним врагом, располагать народными силами, правительство, принужденное вести борьбу на два фронта – с внешними врагами и преданным себе населением, при чем борьба с последним диктовалась единственно охраною неприкосновенности крепостного права, такое правительство не могло не поставить себе задачею, по окончании внешней войны устранить средостение между собою и населением, т.е. уничтожить крепостное право»468468
  Великая реформа. 19 февраля 1861—1911 г. Русское общество и крестьянский вопрос в прошлом и настоящем. Т. III. Ист. комис. Учеб. отд. О.Р.Т.З.; ред. А. К. Дживелегова, С. П. Мельгунова, В. И. Пичета. – Юбилейное изд. Москва, тип. Т-ва И. Д. Сытина, 1911, стр. 58.


[Закрыть].

Из донесений о крестьянских волнениях память о Пугачевском бунте освежалась все более и более. Так, в 1858 г. было 378 крестьянских выступлений, в 1859 г. – 161, в 1860 – 186, и многие из них приходилось подавлять войсками. К этому времени обнаружился еще один аргумент в пользу отмены крепостного права: подневольный труд, удовлетворявший старый экономический уклад, стал менее выгоден по сравнению с надвигающимся новым – ростом товарно-денежного оборота.

В 1847 г. в «Земледельческой Газете» была напечатана смелая по тому времени статья Кошелева в защиту свободного труда6 «Добрая воля спорее неволи». «Успех большею частью увенчивает наши усилия; почему? – Потому именно, что мы все это делаем добровольно, что мы имеем в виду достижение нашей цели и работаем для себя. Как тяжело всякое принуждение! Сидора мы назначаем в повара, Андрея – в лакеи, Гаврилу – в портные и так далее, между тем как они, быть-может, имеют наклонности к совершенно иным занятиям. И мы еще удивляемся, что у нас мастеровые умеют только перенимать и ничего не выдумывают и не улучшают! Мы ставим в пример немцев, англичан, которые постоянно доводят до большого совершенства все ремесла, которыми они занимаются. Да, разница тут велика. Они посвящают себя тому, чему хотят; добрая воля развивает их ум с детства; они хлопочут, трудятся – для себя, а не для другого. Взглянем на барщинскую работу. Придет крестьянин сколь возможно позже, осматривается и оглядывается сколько возможно чаше и дольше, а работает сколь возможно меньше, – ему не дело делать, а день убить. С этою работою сравните теперь работу артельную, даже работу у хорошаго подрядчика. Здесь все горит; материалов не наготовишься; времени проработают они менее барщинскаго крестьянина, отдохнуть они более его; но наделают они вдвое, втрое. Отчего? – Охота пуще неволи. Войдите в мануфактуру, где работают по наряду, даже где в виде поощрения дается некоторая задельная плата. Что вы там найдете? Инструменты непременно в худом виде, ибо работники их не берегут, они за них не отвечают; можно этих людей наказать, но нельзя прогнать. По этой же самой причине работа проводится и трудно и неотчетливо; что же касается до сработаннаго количества, то верно едва вполовину против вольнаго работника. – Какая разница войти в мануфактуру, истинно на коммерческой ноге устроенную! Как там один перед другим боится переработать, так тут они друг друга одушевляют и подстрекают. Вычет заставляет каждаго, строже всякаго надсмотрщика, наблюдать за чистотой работы. Собственная выгода будит его до света и освещает ему вечером. – Охота пуще неволи… Одна привычка, одна восточная (не хочу сказать сильнее) лень удерживает нас в освобождении себя от крепостных людей. Почти все мы убеждены в превосходстве труда свободнаго перед барщинскою работою, вольной услуги перед принужденною, – а остаемся при худшем, зная лучшее. Многое можно сказать на счет невозможности теперь превратить наших крепостных крестьян в обязанные, но что удерживает нас всем дворовым людям, на основании указа 12 июня 1844 г., дать отпускные с заключением с ними обязательств? Пусть люди благонамеренные примутся за дело дружнее, и тогда верно отсталых будет немного»469469
  Там же, стр. 184—185.


[Закрыть].

Доля крепостных в общем народонаселении России была различна в разных её частях. Например, в Польше, Прибалтике, Финляндии, на территории Средней Азии и современного Казахстана крепостных практически не было. Значительно выше доля крепостных была в центральных регионах. Если в целом по России доля крепостных накануне отмены крепостного права составляла 34,39% (23 млн крестьян из 67 млн человек населения страны), то в отдельных губерниях, например в Смоленской и Тульской, она составляла 69%.

По 10-ой ревизии в России в 1858 г. насчитывалось 65 губерний и областей. Из них в 56 губерниях и областях имелись крепостные, соответственно в 9-ти губерниях и областях крепостных не было, а именно: В трёх остзейских губерниях, земле Черноморского войска, Приморской Восточной Сибири области, Семипалатинской области и Области Сибирских Киргизов, а также в Дербентской и Эриванской губерниях. В четырёх губерниях и областях (Архангельской, Шемахинской, Забайкальской и Якутской) практически не было крепостных, имелось лишь незначительное количество (несколько десятков) дворовых людей (слуг), поэтому эти губернии и области можно также исключить из числа губерний и областей с крепостным населением.

Российское общество было пропитано неизбежностью перемен. По словам одного современника Николая I, «сами помещики уверяют, что нигде эти слухи (об освобождении) не распространялись так быстро, не повторялись так часто, как в настоящее царствование. Большинство убеждено в том, что эти слухи, эти толки рождает не что иное, как дух времени, против которого не может устоять никакая человеческая сила»470470
  Три века. Россия от Смуты до нашего времени. В шести томах. Том VI. Репринтное издание. Под ред. В. В. Калаша. Сост. А. М. Мартышкин, А. Г. Свиридов. Москва, ГИС, 1995, стр. 141.


[Закрыть].

Александр II ясно понимал, что продлевать существующий порядок значит дожидаться больший бедствий. Находившись в марте 1856 г. в Москве и принимая 30 числа московского предводителя дворянства Воейкова и уездных предводителей, Александр сказал: «Я узнал, что между вами разнеслись слухи о намерении Моем уничтожить крепостное право. В отвращение разных неосновательных толков по предмету столь важному, считаю нужным объявить всем вам, что Я не имею намерения сделать это сейчас, но, конечно, господа, и сами вы понимаете, что существующий порядок владения душами не может оставаться неизменным. Лучше начать уничтожать крепостное право сверху, нежели дождаться того времени, когда оно начнет само собою уничтожаться снизу. Прошу вас обдумать, как бы удобнее привести все это в исполнение. Передайте слова Мои дворянам для соображения»471471
  Русская старина. Т. 30. 1881. №1—4. Записки сенатора Я. А. Соловьева о крепостном деле. С. 228—229.


[Закрыть].

Это стала неожиданной новостью для дворянства. Помещики встревожились, но вскоре несколько успокоились, вспомнив, что покойный император не раз говорил с дворянами об освобождении крестьян, и особенно настоятельно со смоленскими депутатами в 1847 г.

Противники отмены крепостного права ссылались на то, что свобода крестьян обернется их неуправляемостью, бунтом и массовым бродяжничеством. В памяти были еще свежи дворцовые перевороты, и, тем не менее, император решился.

В конце 1856 г. был организован особый «секретный комитет», по образцу комитетов николаевского времени. В него вошли люди или совершенно неподготовленные к вопросу (например, Я. И. Ростовцев), или заведомые крепостники (Орлов, Муравьев и др.), которые приложили все старания, чтобы дело отложить в долгий ящик. «Многие из участников… – рассказывает в своих записках Левшин, – ласкали себя надеждою, что дело уснет; но последствия показали, что Государь вовсе неодинаково с ними думал, и что делу предстоит такой скачок, такое salto mortale, от котораго все государственное управление могло пойти вверх дном»472472
  Русский архив. Т. 57. 1885. №5—8. Москва. Левшин А. И. Достопамятныя минуты в моей жизни. Записка. С. 524.


[Закрыть]. Еще во время своей коронации Александр II приказал А. И. Левшину «позондировать» собравшихся в Москве предводителей дворянства относительно их взглядов на освобождение. Но только представители Литовского дворянства, которым предстояло введение невыгодных для них инвентарных правил, отнеслись более сочувственно к беседам Левшина. На следующий год от дворян Ковенской, Виленской и Гродненской губерний был поднесен государю проект, по которому дворянство просило об освобождении крестьян, но без земли, как это было сделано в Курляндской губернии. А большинство членов секретного комитета настаивало на сохранении выработанного им затяжного хода реформы.

Однако Александр II смотрел на дело иначе. Вскоре Ланской получил от царя приказ составить рескрипт, который указывал бы, что правительство непоколебимо решило приступить к реформе на условии обеспечения для крестьян прочной оседлости. 20 ноября 1857 г. рескрипт был готов и подписан государем, в одну ночь напечатан и 21 ноября разослан в копиях по всей крепостной России губернаторам и предводителям дворянства для осведомления их «о началах, какими правительство руководится в тех случаях, когда дворянство само вызывается содействовать новому устройству быта поселян». 5 декабря аналогичный по содержанию рескрипт был дан на имя с.-петербургского губернатора в ответ на старую забытую просьбу дворянства Ямбургского и Петергофского уездов об открытии комитетов для разработки инвентарных правил в Санкт-Петербургской губернии. Эти два рескрипта, взволновавшие крепостников, и перенесли дело реформы из мути секретных комитетов на общественную арену. Теперь разработка материалов поручалась не министру, обязанному действовать «без огласки», и «не стесненному в сроках» доставления материалов, а учреждаемым в каждой губернии по желанию дворян комитетам, обязанным в шестимесячном сроке «должны приступить к составлению… подробного проекта об устройстве и улучшении быта помещичьих крестьян»473473
  Конец крепостничества в России. Документы, письма, мемуары, статьи. Состав. и общ. ред., вступ. ст. и коммент. В. А. Федорова. Москва, изд. МГУ, 1994, стр. 86.


[Закрыть].