Текст книги "Реактивный авантюрист. Книга первая. Обратная случайность. Книга вторая. Реактивный авантюрист"

Встреча восьмая

После первой встречи прошёл год, и на дворе опять стоял май. Хрустальный воздух и ясное солнышко бодрили и создавали хорошее настроение. Несмотря на обещание, Коновалов больше не заезжал в гости. Что-то у него не складывалось. Вера Максимовна изредка с ним перезванивалась, но в последнее время он замолчал. Павел Третьяков тоже хотел его увидеть, попросил его телефон и при встречах интересовался новостями о Родионе. Но зачем, не говорил.

В обеденный перерыв появился вестник. Им оказался водитель Миша. Почему-то смущаясь, он подошёл и сказал:

– Вера Максимовна, тут такое дело, вам привет от вашего знакомого.

– От кого?

– Ну, этого, Родиона Алексеевича.

– А где ты его видел?

– Да у меня бабушка живёт на хуторе в Новореченском районе, это километров шестьдесят отсюда. Дня четыре назад она руку сломала, так я у начальника отпросился и съездил туда к ней порядок навести, помочь и всё такое. Вот там я его и встретил. Он сейчас у них почтальоном работает.

– Как это?

– Обычно. Идёт с сумкой, почту разносит и меня увидел. Я поздоровался и зря, наверное. Он меня узнал, но как-то не обрадовался. Привет вам передал и пошёл дальше.

Вера Максимовна тут же позвонила Родиону, но связи не было. Миша сказал:

– Там сигнал плохой, вышки далеко, да и хутор в низине.

– А ты ещё туда поедешь?

– Надо бы съездить. Хотел на субботу машину попросить, но дадут ли?

– Дадут. Я сама попрошу, только и я поеду с тобой.

– Хорошо, Вера Максимовна. Спасибо вам.

Страшно заинтригованная, она пошла к шефу и попросила машину на субботу. Узнав зачем, он разрешил без разговоров и только попросил рассказать потом обо всём. В пятницу вечером приехала Даша и, узнав новость, загорелась:

– Мы знаем истории про Коновалова в основном из слов. А сейчас с ним явно происходит что-то в его стиле, и нам выпал шанс увидеть его в деле. Я еду тоже.

У Дашиной подруги Лизы в воскресенье был день рождения, который планировалось отметить в узком студенческом кругу. Даша позвонила ей и объяснила причину, по которой может задержаться, обещав репортаж с места, если позволит связь.

Настала суббота. Без всяких приключений они втроём на той самой «Волге» прибыли на хутор и добрались до Мишиной бабушки. Она им сообщила, что почту разносит новая женщина, а прежняя почтальонка уволилась. О мужчине наводить справки нужно именно у неё, а его здесь нет уже дня три. Затем бабушка рассказала, как найти бывшую разносчицу корреспонденции.

Хутор был компактным, и бывшая почтальонка нашлась быстро. Вышла черноглазая симпатичная женщина лет сорока по имени Люба. Нарядное платье красиво сидело на её не по-деревенски хрупкой фигуре. Узнав, что прибывшие люди ищут Коновалова, она вдруг закраснелась и вильнула взглядом, но информацию выдала:

– Ой, а Родион не говорил, что его будут искать. Только здесь его нет.

– А где он? Это важно.

– Ну, если важно. Он сейчас в Новореченской, начальником почты работает. Там его и найдёте. Ой, хорошо, что вас увидела, сейчас, минуточку.

Она сходила в дом и принесла телефон Коновалова:

– Забыл он его тут, передайте ему, пожалуйста. Скоро ко мне жених приедет, надо готовиться, уж извините.

И ушла. Вера Максимовна с Дашей хлопали глазами и переваривали новости. Затем они посмотрели на Мишу. Он понял без слов:

– Я знаю, где это. Не так далеко. Отвезу вас и назад, к бабушке.

И они поехали в райцентр. В машине Даша сказала:

– Да, карьерный рост у него на зависть Наполеону.

Миша попросил:

– Вера Максимовна, а можно я с вами? Хоть глазком на него, интересно же!

– Прибавь газу, а то пока доедем, он уже в министрах будет.

Вот и почта. Большой операционный зал в современной пристройке, а контора в чистеньком, довоенной архитектуры основном зданьице. Сотрудница равнодушно показала путь, и они втроём зашли со служебного входа. Постучали в кабинет с табличкой начальника и услышали приглашение войти. За столом собственной персоной сидел Родион Алексеевич. Он был в парадной форменной одежде службы связи и с деловым видом перебирал бумаги на столе. Появление Веры Максимовны с Дашей стало для него сюрпризом и, скорее всего, неприятным. Но он хорошо держал удар. Через секундное замешательство взгляд его остановился на Мише, и он произнёс:

– Ага, вот вы как меня нашли. Здравствуйте. Вера Максимовна, я скоро освобожусь, а вы пока обождите на улице. Тут проверяющий из области должен зайти…

Он не договорил. Открылась дверь, и зашёл проверяющий. Он был невысок, внешностью смахивал на Путина и так же был решителен. Миша и Даша банально раскрыли рты. Никто не успел выйти, и все застыли столбами. Инспектор заговорил очень дружелюбно:

– А вот и я. Сейчас попрощаемся с тобой, Родион, и я поеду в новую жизнь. Люба, наверное, уже заждалась. Господи, как хорошо, что мы встретились. Столько лет о тебе ни слуху ни духу. Расскажу Веронике, вот уж обрадуется. Да и отец тоже. Ведь последний раз, когда о тебе были известия, ты работал в Москве патологоанатомом. Старик этим гордился. Чего тебя на почту потянуло?

– Дело прошлое. С тех пор многое изменилось.

– Это правда. Я вот, тоже. Но теперь мы, считай, родня.

– Далёкая.

– Неважно, адрес ты должен помнить. Приезжай с супругой, мы будем рады. А это кто?

Было заметно, что Коновалов в цейтноте и с трудом реагирует:

– Это водитель, а это Вера… сестра. Познакомься. А это, значит, эта, племянница, соответственно. Даша.

– Боже милостивый! Я ведь о вас с детства слышал и вот увидел.

Он галантно раскланялся и представился:

– Дмитрий Патрикеев! Отныне ваш, хоть и далёкий, но родственник.

И, обращаясь к Родиону, сказал:

– Да, я так и не рассказал тебе историю про статую, что Казимир с тебя лепил.

– Дмитрий, тебя ждут. Потом когда-нибудь расскажешь.

– Действительно! Ну, всего вам хорошего! До свидания.

И все душевно с ним распрощались. После ухода Дмитрия наступила тишина. Коновалов задумчиво смотрел в пространство. Затем он хлопнул ладонью по столу и сказал:

– Кажись, всё. Пошли отсюда.

Когда вышли на улицу, Миша спросил:

– Я больше не нужен?

Коновалов ответил:

– Спасибо, езжай к бабушке. Мы тут сами разберёмся.

И обратился к Вере Максимовне:

– Идёмте, тут недалеко.

Завернув за угол, они скоро подошли к красивому особнячку. Родион сказал:

– Вы тут постойте в тенёчке, а я схожу, переоденусь, и поедем домой.

Связь в райцентре была хорошей, и когда он зашёл в калитку, Даша воспользовалась моментом и сообщила друзьям по сотовому, что их герой в своё время был патологоанатомом, и с него лепили скульптуры. Кроме того, она умудрилась снять Коновалова в кабинете за столом взятым напрокат маленьким фотоаппаратом.

Открылись ворота, и показалась женщина лет сорока пяти, провожающая уже переодевшегося Коновалова. Она держала его за руку и что-то говорила. Зоркая Даша отметила:

– А старушка горячо на него дышит. Могу спорить, что он тут не скучал.

«Старушка» была миловидной брюнеткой из тех, про кого говорят «дама приятной полноты». Как бы в подтверждение, дама обняла и поцеловала Родиона Алексеевича далеко не братским поцелуем, а когда машина тронулась, она перекрестила её вслед. Родион подъехал к Вере Максимовне с Дашей, усадил их в салон, и машина двинулась в путь. Доехав до трассы, Родион остановился и сказал:

– Милые женщины! Если вы не возражаете, то сделаем крюк и заедем в Камчатскую. Мне необходимо утрясти кое-какие дела. А потом, если у вас есть немного времени, можно будет заглянуть в моё холостяцкое логово и пообедать. А уж потом в город. Так как?

Милые женщины изъявили горячее желание побывать у него в гостях. Мол, когда ещё случится такая оказия?

За окнами мелькал привычный степной пейзаж – поля, лесополосы и редкие камышовые балки. Разговор начал Коновалов:

– Я понимаю, что у вас масса вопросов, и сейчас расскажу в чём дело. Но сначала хочу попросить у вас прощения за невинную ложь, когда я назвал вас родственниками. Сценарий вас не предусматривал. Вы появились в очень неподходящий момент, я слегка растерялся и ляпнул первое, что пришло в голову. А это нехорошо.

– Да ничего страшного!

– Как сказать. Бывает, что маленькая ложь рождает немаленькие последствия, особенно у меня. Примеры были, и я просто опасаюсь сознательно врать.

– Успокойтесь, Родион Алексеевич. Ну какие тут могут быть последствия?

– Всякие, сразу и не угадаешь. Вдруг с Митькой где столкнётесь? Он вас теперь за родственников держит, ещё привяжется.

– Вряд ли это произойдёт, город большой. Лучше расскажите, чего вас туда занесло.

– Да началось всё банально, такое бывало и раньше, а тут как-то всё закрутилось.

Коновалов ехал из Зернограда и на повороте подобрал голосующую женщину. Тут же выяснилось, что ей надо в другую сторону, но до трассы было по пути. Женщина пригляделась к Родиону и сказала, что где-то его встречала раньше. Коновалов активно поддержал это направление разговора. Оказалось, что они действительно раньше виделись и не где-нибудь, а на свадьбе племянницы Родиона. Более того, Люба, так звали женщину, приходилась какой-то тёткой мужу племянницы, то есть они оказались сватами. И уже на правах родственника Родион предложил Любе доставить её прямо домой. Он был живой человек и просто на неё запал. Предложение было очень кстати, автобусы на хутор случались редко, и Люба согласилась. Муж её разбился на машине, и она уже давно была вдовой. Люба ещё на свадьбе была не против пообщаться с Родионом, но он был несвободен. Она сказала:

– С вами тогда была молоденькая блондинка, говорила, что ваша жена. Это правда? Ведь ей на вид и тридцати не дашь.

Коновалов хмуро ответил:

– Было дело. Целых полгода жили.

– Так вы сейчас вольная птица?

– Вольнее не бывает.

Люба рассказала, что работает почтальоном, а в Зернограде была у заболевшей матери. Когда приехали на хутор, Люба напоила Родиона чаем с пирожками. Неподалёку был пруд, и он спросил, ловится ли там рыба. Люба сказала:

– Мужики рыбалят, а вы тоже любитель?

– Да у меня и удочки с собой, и лодка резиновая в багажнике.

Родион накопал червей и пошёл на пруд. К вечеру он поймал с десяток крупных плотвичек, и Люба с удовольствием их пожарила. После ужина Родион завёл разговор о том, что настоящая рыбалка бывает на утренней зорьке, когда есть шанс поймать сазана. Люба намёк поняла и предложила ему переночевать. Что между ними было ночью, и было ли вообще что-нибудь, история умалчивает, но на другой день они были на «ты». На зорьке Родион пошёл на рыбалку. Сазан не попался, а гибрида он натаскал. Однако вернувшись, он застал Любу в расстройстве. Ей сообщили, что мать в больнице, где ей готовятся делать операцию по удалению жёлчного пузыря. Люба собралась ехать в больницу, чтобы ухаживать за больной. Исполнившись доверием к Родиону, она и упросила его заменить её на работе и два-три дня разносить по хутору корреспонденцию, пока мать не начнёт вставать с постели. Дело, мол, нехитрое, я покажу, а ты человек неглупый, разберёшься. Коновалов проявил благородство и согласился. Хотя это было против правил, но на хуторе к нему придираться было некому.

Он отвёз Любу в больницу и стал временным почтальоном. Вообще-то он сильно не напрягался и жил это время в своё удовольствие. Каждое утро он занимался любимым делом, то есть шёл на пруд. Разноска корреспонденции много времени не занимала, подписчиков было не густо, а приглядывать за немудреным Любиным хозяйством было нетрудно. С Любой он общался по обычному линейному телефону. Её пребывание у матери несколько затянулось, и местный народ даже стал к нему привыкать. Наконец во вторник текущей недели Люба сообщила, что мать выписывают из больницы. В среду утром Родион поехал в Зерноград, перевёз Любину мать домой, и они отправились на хутор. Люба попросила Родиона заехать в райцентре на почту, чтобы получить зарплату. Он не возражал.

В здании почты Люба пробыла недолго, но вышла оттуда озабоченной. Она пояснила Родиону, что её двоюродная сестра Ольга работает на почте бухгалтером, но её нет на работе. И надо бы её навестить, так как у неё проблемы, а живёт она почти рядом. Родион не возражал, и через минуту его машина остановилась возле красивого дома из белого кирпича. Люба сказала, что проблема скорее всего с мужем Ольги, который был начальником почты. Они нашли Ольгу в кухне, где та сидела с покрасневшими глазами. Увидев заходящую Любу, она разрыдалась:

– Всё, подсидела змея подколодная! А сама уехала в отпуск в Турцию, чтобы на неё не подумали, и она вроде как в стороне.

Заметив Родиона, она спросила у Любы:

– А это кто?

– Сват Родион Алексеевич, твой однофамилец, между прочим. Он помог мне с матерью.

И она рассказала, кто кому и кем приходится. Ольга завороженным взглядом смотрела на Родиона и вдруг сказала:

– Родион Алексеевич, человек хороший! Помогите в беде! Хотите на колени стану?

– Какая беда? Чем я могу помочь?

– Собой! Побудьте пару дней начальником почты.

Родиона от удивления качнуло:

– Как это? И зачем?

– Я сейчас вам всё расскажу.

Ольга раскраснелась и начала обрабатывать Коновалова. Её муж – Роман Андреевич Коновалов всем был хорош. И хозяин, и семьянин, и на работе не последний, но у него был тяжкий порок – он был запойный. Выглядело это так: без всяких видимых причин раза два в год он уходил в «отключку» дней на десять или чуть больше. Набрав два или три ящика спиртного, он запирался в подвале, и пока всё не приканчивал, оттуда не выходил. Подвал был вполне благоустроен, с кушеткой и телевизором, а закуски Роману много не требовалось. Затем неделю отходил и бодро продолжал нормальный трезвый образ жизни. Ольга постепенно к этому привыкла и только старалась на это время оформить отпуск или больничный. Про эти закидоны начальника на почте многие знали, но относились к ним снисходительно. Человек он был хороший и никому не мешал жить.

Всё изменилось с приходом новой заместительницы, молодой и рьяной. Узнав о слабости шефа, она решила его подсидеть, то есть попросту сдать. И вот, дождалась. На днях он внезапно ушёл в подвал. Та, заметив его отсутствие, отправила докладную наверх, а сама ушла в отпуск, чтобы начальник не смог этого сделать. Добрые люди из области предупредили Ольгу, что на днях приедет инспектор из управления и не столько для ревизии, как для проверки доноса. И не сегодня-завтра он заявится. И вот, когда Ольга глянула на Родиона, ее осенило – проверяющий какой-то Патрикеев, в лицо начальника не знает. Увидит в кабинете трезвого человека в форме, да и уедет.

– Вам, Родион Алексеевич, и делать ничего не надо, просто сидите в кабинете, а общий разговор поддержать сумеете. В курс дела я вас быстро введу. Не погубите!

– Да почему я?

– Так вас же никто не знает! Идеальный вариант! Сотрудникам скажем, что вы из области, им всё равно, а девочки из бухгалтерии на нашей стороне, ненавидят они эту фурсетку. А главное, костюм вам по размеру!

– В этом вся женщина. Костюм подходит, значит, всё. А где жить-то?

– Здесь и переночуете, если потребуется. Дом сейчас пустой. В конце концов, чем вы рискуете? Если уж на то пошло, давайте я вам заплачу! Назовите цену.

– Это лишнее.

Родион сдался. Он отвёз Любу домой, загрузил свои пожитки в машину и вернулся в райцентр. Успели вовремя. Инспектор прибыл во второй половине дня, но Родион, одетый по форме, уже полчаса разгадывал за столом шахматные задачи. Лысоватый, но моложавый с виду мужчина бодро зашёл в кабинет и представился:

– Дмитрий Патрикеев, инспектор управления. Вот бумаги.

– Коновалов. Присаживайтесь. Слушаю вас.

Инспектор сел и как-то странно уставился на Коновалова, а затем произнёс:

– Да, изменился ты, Родион, но всё равно тебя ни с кем не спутаешь.

Родион растерялся, но виду не подал:

– Разве мы знакомы?

– Я понимаю, много лет прошло, и меня не узнать, ведь я ещё пацаном был, изменился сильно. А фамилию Патрикеевых помнишь? Веронику, Аркадия Осиповича? Неужели забыл?

– Господи боже! Митька, ты что ли?

– Я! Он самый я!

Инспектор подбежал к вставшему из-за стола Родиону и заключил его в объятья. Услышав крики, нервничавшая возле дверей Ольга приоткрыла дверь, но заметивший её Родион за спиной инспектора сделал рукой успокаивающий жест. Она поняла, что события пошли не по сценарию. Возбуждённый Митька рассказывал:

– Смотрю – твоя фамилия, инициалы вроде тоже твои. Думаю, неужели он? И напросился в инспекцию. И ведь угадал! Давай в ресторан закатим и отметим встречу!

– А проверка?

– Да ну её. Потом отчёт составлю.

– Сразу видно, что инспектор ты неопытный. Завтра в райцентре все собаки будут знать, что инспектор с начальником в кабаке гуляли и песни матерные пели.

– Ну не здесь же нам сидеть? Пошли к тебе домой. Неужели погонишь меня в гостиницу?

– Конечно, нет. Пошли, я только Ольгу предупрежу, а ты жди в машине.

– А кто это?

– Как это кто? Разве неясно?

– А-а! Понял. Жду.

После его ухода сразу же зашла Ольга и удивлённо спросила:

– Что это было?

– Неожиданное осложнение. Этот инспектор оказался моим старым знакомым, а это здорово запутывает ситуацию. И ведь зарекался я врать! Стоит только начать, а потом всё накручивается снежным комом, и назад хода нет. Придётся как-то выкручиваться.

– Вы уж как-нибудь, Родион Алексеевич.

– Как-нибудь не годится. Митьку надо обрабатывать и охмурять по полной программе, ведь он знает моё имя. Он уверен, что я ему рад, и мечтает у нас, то есть у меня с вами погостить хотя бы сегодня и у нас же переночевать.

– И что? В чём проблема?

– Я плохой актёр и не смогу играть роль вашего мужа.

– А вы и не играйте, вы им побудьте. Сами же сказали, что назад хода нет.

– Ладно, попробую, кое-какой опыт всё же имеется. Нам теперь, Ольга, как говорится, ночь продержаться, а там я придумаю, как его сплавить.

Ольга по-военному кратко спросила:

– Что делать?

– Готовить угощение. Мне денег на коньяк, и пока мы будем в магазине, убрать все фотографии мужа. И учтите, я пить не буду, бремя угощения на хозяйке.

Ольга готовила неплохо, и угощение получилось отменным. Выпивали в основном Дмитрий с Ольгой, а Родион лишь пригубил, чтобы не обидеть гостя. Беседа получилась долгой. Вначале были воспоминания, из которых Ольга ничего не поняла, так как не знала действующих лиц. Она даже не поняла, кем раньше был Коновалов, то ли музыкантом, то ли патологоанатомом, то ли ещё кем-то, и с возрастающим любопытством она стала приглядываться к Родиону. Но он больше помалкивал. Расслабившись, Дмитрий пожаловался на личную жизнь. Детей у них с женой не было. А в последнее время она демонстративно загуляла с его начальником, став его любовницей. Пришлось развестись с разделом квартиры. Но он не падает духом, и чтобы не видеть этой мерзкой рожи начальника, договорился о переходе в управление железной дороги на хорошую должность с хорошим окладом. Затем Дмитрий сказал:

– Эх, люблю бывать на природе. У вас тут, наверное, пруды есть. Порыбачить бы хотелось, да удочек нет.

Родион осторожно сказал:

– Ну, удочки не проблема, имеются. Я сам люблю на поплавок поглядеть. И пруд хороший знаю, там плотва водится, а недавно два килограммовых гибрида попались.

Дмитрий загорелся:

– А давай махнём! А? Будь другом!

– Если ты серьёзно, то давай ложиться пораньше. Я тебя ни свет ни заря подниму.

Дмитрий по-детски обрадовался и согласился. Постелили ему в пустующей спальне. Родион сказал Ольге:

– Нам придётся спать в одной комнате, иначе покажется странным.

Возражений не было. Дмитрий ушёл спать, а Родион вышел во двор покурить. Некоторое время он анализировал свои принципы и решил, что сейчас особый случай, а потому запрет на связь с замужней женщиной можно проигнорировать. Зайдя в спальню, он нагло залез в постель к Ольге и занялся с ней любовью. Позже он оправдывался, что этого требовала ситуация, да и сама Ольга была не против того, чтобы он стал мужем во всех отношениях, хотя и временным.

Рано утром Коновалов поднял Дмитрия и потащил на пруд. Он ехал впереди, а Дмитрий на своей «десятке» двигался следом. По пути Родион завернул к Любе, объяснил ситуацию и попросил сготовить и принести на пруд какой-нибудь завтрак, хотя бы кофе в термосе или чаю. Она пообещала. Дмитрию он объяснил, что заезжал к дальней родственнице, вернее, к свахе.

Клёв был неплохим, и они приятно проводили время. Затем пришла Люба и принесла на завтрак кофе в термосе с горячими пирожками в полотенце. Она была в домашнем простеньком платье, ни капли не скрывавшем её природных очертаний тела, а они у неё были на уровне. На фоне хрустальной тишины и лёгкого тумана над неподвижным зеркалом воды, Люба казалась сказочной феей. Дмитрий зачарованно смотрел на её изящные пальчики, колдующие с полотенцем и чашечками, а когда уловил задумчивый взгляд её карих очей, ловушка с клацаньем захлопнулась. После её ухода у Дмитрия пропал интерес к рыбалке, и он спросил:

– Кто это был?

– Я же тебе говорил. Тётка мужа моей племянницы.

– А это?..

– Зовут Люба. Вдова. Сорок лет. Свободна. Это тебя интересует?

– Да, очень интересует! Знаешь, Родион, я ведь приехал донос на тебя проверить. А как тебя увидел, сразу понял, что это всё туфта.

– Знаю. И автора знаю.

– Вот как? А зачем это ей?

– Разве трудно догадаться?

Лицо Дмитрия отобразило работу мысли, а затем он сказал:

– Кажется, я понял. Теперь устрою репутацию этой крысе. Больше она тут работать не будет. Родион, а нельзя ли мне с Любой ближе познакомиться?

– Можно, но только всерьёз. Люба строго себя держит и лёгких отношений не признаёт. Такие, как она, замужем не гуляют. И незамужем тоже.

– Всерьёз, конечно всерьёз! Меня по-другому не интересует.

– Тогда пошли к ней, я попрошу её рыбки тебе нажарить и поеду по делам, а ты не зевай. Да смотри, чтобы всё деликатно.

– Да ты что? Я человек воспитанный!

И Коновалов уехал, оставив Дмитрия на попечение Любы. Когда Родион вернулся, Ольга посмотрела на него вопросительным взглядом. Он ответил:

– Всё в порядке. Заместительницы тут больше не будет.

– А где Дмитрий?

– Здесь хуже. Он у Любы завис и кажется надолго.

– До вечера?

– Возможно, навсегда. Если не объявится сегодня, то надо готовиться к бракосочетанию.

Ольга хлопнула в ладоши:

– Ух, ты! Любовь с первого взгляда?

– А что тут удивительного? Люба женщина красивая.

– Да, она неплохо сохранилась.

Коновалов постарался уйти от этой темы:

– Слушай, Оля. Вот сейчас, бог даст, выкрутишься ты из ситуации. А потом он ведь всё равно так или иначе загремит под фанфары. А ведь уже не молоденький.

Ольга кинулась Родиону на грудь и заплакала:

– Даже не знаю, что и делать! Был бы он забулдыгой, так давно уже… Человек ведь хороший, а такое вот несчастье!

– Успокойся, сядь. Лечиться пробовали?

– Да где там! И не подступиться.

– Давно он?

– Ящик уже выпил.

– Время, значит, ящиками меряете. А можно посмотреть на него?

– Можно, ключ у меня есть. А зачем? Запойных не видел?

– Видел. Всяких видел. Мысль у меня одна есть. Но первым делом надо его осмотреть.

Ольга как-то странно на него посмотрела, но за ключом сходила. Когда они зашли в подвал, Роман спал. Он издавал звуки нездорового храпа, гармонировавшие с бубнящим телевизором. В подвале был обычный вонючий гадюшник.

Родион приступил к осмотру. Действовал он бесцеремонно, но довольно профессионально. На врачебный осмотр это не очень походило, скорее, был осмотр скотины ветеринаром. Не проявляя брезгливости, Родион ощупал живот и печень, заглянул в ноздри и зубы, а также, закатив веки, осмотрел глаза. Как тряпку перевернул Романа на живот и со спины прослушал сердце. Затем пересчитал бутылки и вышел из подвала. Ольга смотрела на всё с изумлением:

– Родион, а ты вообще кто? Врач?

– Сейчас уже никто, но кое в чём разбираюсь. Пошли отсюда.

Сели на кухне. Обедать было ещё рано, и Ольга заварила чай. Родион изложил выводы:

– Здоровье у него не богатырское, но средние показатели приличные, ещё попрыгает. Печень в норме, сердечко слабенькое, но прямой угрозы нет. Сосуды у него поганые, причём такие, что ещё пара загулов, и он ослепнет. Ему давно пора у кабинета окулиста в очереди стоять и вместо дурости серьёзно лечиться.

– И в самом деле, жаловался он как-то на зрение, мол, круги какие-то. И что?

– Я ведь почему его смотрел? Подходит он.

– К чему?

– Я знаю способ излечения от пьянства. Опробованный. Моё изобретение, так сказать. Результат стопроцентный. Но очень тяжёлый для пациента. Из-за этого я его редко применяю. А тут закавыка. Я всегда действую с согласия пациента, а тут кого спрашивать-то?

Коротко и решительно Ольга сказала:

– Меня!

Родион думал минуты три, а потом сказал:

– Ладно. Ситуация форс-мажорная, так что ответственность за его согласие на тебе. Да и я отсюда уеду. Он потом будет спрашивать, так скажешь, что был заезжий специалист. Но предупреждаю – действует всего двенадцать лет.

– Я не ослышалась? Двенадцать лет?

– Да.

– Но ведь это не всего, это же целых двенадцать лет! Действуй!

– Значит так: подготовительный период он фактически прошёл, поэтому лечить начну с вечера. Возможно, и ночь прихвачу, а сейчас пробегусь в аптеку, ингредиенты кое-какие нужны. Запасайся сывороткой и побольше, желательно целое ведро. Здесь село, до вечера раздобудешь. Завтра он будет пить исключительно её. На водку и не глянет.

Ольга перекрестилась:

– Господи! Неужели это правда? Чего доброго, а сыворотки я добуду сколько надо.

Про способ лечения Вера Максимовна так и не узнала. Некоторые сведения из Родиона невозможно было вытянуть, а относительно этого метода она услышала только глухое упоминание о таинственном «водочном черве». Любопытно, что немногочисленные бывшие пациенты Коновалова тоже ничего не сообщали о том, как и чем они лечились, а только плевались и матерились. Родион сказал, что метод хорош в отдельных случаях, но для широкого применения не годится. Он приступил к лечению ближе к вечеру при закрытых дверях, и что он делал Роману, Ольга не видела. Спать он не ложился и с небольшими перерывами ночью два раза сходил в подвал. Затем, обождав минут десять, отнёс больному трёхлитровую банку сыворотки. Вернувшись, он залез в кровать к Ольге, и сказал:

– Всё. Лечение закончено, теперь он к спиртному не притронется. А у тебя, Оля, завтра нелёгкий день. Будешь таскать ему туда сыворотку.

– Разве ему нельзя оттуда выйти?

– Можно, но не нужно. Увидишь – поймёшь.

Роман ещё сутки не выходил из подвала, загадив всё, что в нём было, включая телевизор. К вечеру Родион из каких-то трав сделал отвар зелёного цвета и напоил им Романа, после чего тот заснул спокойным сном. Тем временем события развивались с неимоверной скоростью. На следующий день приехали Дмитрий с Любой и объявили, что решили пожениться. Люба подала заявление об увольнении и ушла к Ольге, оставив мужчин наедине. Дмитрий с восторгом рассказал, как он сделал предложение Любе, и как у них всё хорошо сладилось. Переехать к нему в город Люба согласилась без долгих раздумий. Вопрос с домом тоже решился быстро, Люба пустила на квартиру молодую пару до возвращения из армии Любиного сына. Остались кое-какие хлопоты, но к завтрашнему дню всё образуется, и они отправятся в город подавать заявление. Свадьба будет очень скромной, но взамен Дмитрий приготовил Любе сюрприз. Тщательно подбирая слова, Родион сказал:

– Рад за тебя, Митя! Вот только меня и Ольгу на свадьбу не зови.

– Почему?

– Потому что я скоро отсюда уеду.

– Куда?

– В родные места. Сейчас объясню. Здесь на почте есть некий Роман Андреевич, так он практически с Ольгой живёт.

Дмитрий присвистнул:

– В жизни б не подумал. А в рыло? Не думал, что ты миндальничать умеешь.

– Нет смысла. В этой ситуации я третий лишний. Разве у тебя не то же самое было?

– Может, ещё всё уладится?

– Я тоже на это надеюсь.

Они вышли на улицу, и вскоре к ним подошла Люба. Незаметно для всех она не в шутку заехала Родиону кулачком в бок, но он не подал виду.

В субботу утром протрезвевший и очищенный Роман вышел из подвала и на слабых ногах доплёлся до кровати. Родион зашёл и о чём-то побеседовал с ним, а потом отправился на почту встречать Патрикеева. Прощаясь во дворе с Родионом, Ольга спросила:

– А как же теперь быть? Заявится к нам этот Дима, а вместо тебя другой мужик.

– Это будет не скоро. Вместо свадебной попойки он отправится с молодой женой в морской круиз. А когда вы с ним встретитесь, скажешь, что я тебя бросил, ты вышла за Романа, и он взял твою фамилию. Митька и отстанет.

Ольга печально улыбнулась и сказала:

– Самое странное, что это правда. Роман в самом деле при регистрации взял мою фамилию. Своя у него была не очень – Портянкин.

Когда в рассказе Коновалова прозвучала эта фамилия, Вера Максимовна расхохоталась. Он насупился:

– Смех здесь неуместен. Фамилия не несёт смысловой нагрузки, это всего лишь некий опознавательный символ. Абстракция. Только сам человек может быть смешон или велик, но не звучание его фамилии. Заметьте, многие фамилии звучали бы смешно, если бы не были знамениты – Ломоносов, Толстой, Грибоедов и прочие великие. Не кажутся смешными фамилии великих лётчиков Водопьянова, Чкалова и Коккинаки. Многие известные фамилии вначале были характерными прозвищами – Брюхан, Моргун, Глазун, то есть зевака, да их тьма-тьмущая.

– Родион Алексеевич, я это знаю. Тут другое.

И Вера Максимовна рассказала печальную историю Марлены Фридриховны. Коновалов заулыбался:

– Оказывается, этот Портянкин заочно вам известен! А вашей Марлен Дитрих ещё повезло. Некоторые продвинутые родители такое имечко могут прилепить, что ахнешь. Я вот тоже грешен, одному человеку в погонах такие имена выбрал для близнецов, что ужас. Я шутил, но кто же знал, что он шуток не понимает и воспримет это всерьёз? Бедные дети!

– У меня уже сложилось мнение о ваших шутках, Родион Алексеевич.

Вскоре они прибыли в Камчатскую. Родион остановился возле банка, зашёл туда и провёл там некоторое время. Вера поняла, что у него просто кончились деньги. Наконец он вышел, и они поехали к нему домой. По пути он остановился возле магазина и купил хлеба. Небольшой двухэтажный многоквартирный дом, где проживал Родион, располагался почти в центре станицы. Квартира на втором этаже оказалась в стиле его одежды, то есть эклектика выпирала на каждом шагу. Кухня была мечтой хозяйки, вся в красивой плитке, как и ванная с санузлом. Приборы были современные и недешёвые. Всё сверкало и говорило о надёжности и комфорте. Но две комнаты были оклеены какими-то невзрачными обоями, плохо гармонирующими с потолочной плиткой.

Беспорядка, характерного для холостяка, не было, но до идеального блеска тоже было далеко. На первый взгляд казалось, что мебель расставлена как попало. Красивый новый секретер располагался возле шифоньера семидесятых годов, а деревянная кровать оригинальной конструкции не гармонировала по стилю с креслом и стоящим рядом журнальным столиком. На самом деле мебель была расставлена продуманно, просто для Родиона важна была не красота, а функциональность. Как потом выяснилось, почти вся мебель была изготовлена самим Родионом, хотя и выглядела как фабричная. Рядом со стенкой до потолка находился удобный компьютерный стол. На нём располагались сам компьютер, принтер и другая электроника. Японский телевизор показывал более сотни спутниковых каналов. Книги и пластинки занимали все видимые полки и невидимые ниши. Там были научные издания по истории, философии, психологии, а также разного рода публицистика. Беллетристика явно была ему неинтересна. Но она имелась. Основная масса книг была в сундуках и даже в мешках. Много классики ещё с советских времён в хороших переплётах. В этом плане Коновалов оказался довольно прижимист, и выманить у него что-нибудь даже на время оказалось непросто. Даша сразу кинулась к компьютеру: