Текст книги "Реактивный авантюрист. Книга первая. Обратная случайность. Книга вторая. Реактивный авантюрист"

Жизнь после смерти

Бабушка Секлета вернулась домой через две недели в основном из-за своих настойчивых просьб. Впрочем, состояние её здоровья было вполне удовлетворительное, что подтвердил приехавший профессор. Он обследовал бабушку и при этом исписал половину общей тетради. Профессор готовил статью о пограничных состояниях в медицинский журнал, и бабушкин случай пришёлся очень кстати.

В семье бабушку встретили настороженно. Первое время её просто боялись, принимая за потустороннее существо. Память к ней вернулась, но командировка на тот свет не прошла даром и повлияла на её характер. Баба Секлета стала тихой и неагрессивной, как и положено в её возрасте. Однако с привычкой пропивать пенсию не рассталась. Ей не перечили.

Лёд отчуждения сломался благодаря Петьке. Бабушкино приключение с примесью чертовщины создало ей славу. Под разными предлогами соседи зачастили к Бунчиковым в надежде посмотреть на знаменитость, но это редко кому удавалось. Бабка на люди не показывалась, а специально просить об этом было неудобно.

На мысль Петьку натолкнул одноклассник, посуливший двадцать копеек за демонстрацию бабушки. Петька соблазнился. Паренёк он был смышленый и сделал правильный вывод. Первую половину дня он был в доме один с бабушкой, и ему никто не мог помешать в задуманном предприятии. И когда зашла соседка попросить соли, он прямо её спросил:

– Тёть Маш, на бабку хочешь глянуть?

– А можно?

– Можно. Гони рубль и смотри хоть целую минуту. Больше ей вредно.

– А чего так? Какой вред?

– Вот побывай там, где она была, тогда узнаешь какой. Я и так режим нарушаю и пока никого дома нет тебя пускаю.

Тётка беспрекословно заплатила целковый и ровно минуту пялилась на бабку. Петька контролировал время по будильнику с секундомером. Бесплатно женщина вряд ли бы обнаружила что-то интересное, но за деньги она увидела в бабке нечто особенное, потому что вскоре разнеслась молва, и народ повалил к Петьке косяком. Для него открылась возможность собрать денег на мопед, о котором он давно мечтал.

Но такие вещи долго в секрете не держатся. Вскоре родители всё узнали и ахнули, обнаружив, что за неделю Петька собрал больше сотни рублей. Деньги были жестоко конфискованы, а Петьке с помощью ремня объяснили, что бабка является общим семейным имуществом, а не его личным, и деньги за её показ лично Петькиными быть не могут. Он страшно обиделся и заявил, что устраняется от дела, а бабку пусть кто хочет, тот и показывает. Тут же выяснилось, что кроме Петьки никто этого делать не может. Родители сдали назад и в конце концов разрешили Петькину деятельность за справедливые пятьдесят процентов. Самому Петьке договор не нравился, но за всё надо платить. Зато теперь он мог работать легально.

Отношение к бабушке, оказавшейся источником дохода, резко изменилось. Теперь её стали буквально лелеять. Вскоре поток любопытствующих иссяк, и тогда Петька поднял цену до трёх рублей за просмотр. Это вызвало оживление. Люди стали приходить даже издалека. Иногда заезжали хуторяне. Все думали, что за такие деньги они увидят какое-то чудо. Спрос держался из-за того, что разочарование увиденным всеми скрывалось. Никому не хотелось выглядеть ослом, заплатившим три рубля за право поглядеть на обычную старуху. Пришёл конец и этому оживлению, но весной Петька всё-таки купил мопед «Рига».

Володька был единственным, кто не ходил смотреть на бабушку. Однажды Таиса, встретив его на улице, сказала:

– Володя, зашёл бы, проведал бабушку. Видишь, как повернулось.

У Володьки побледнело лицо. Хотя это было маловероятно, он боялся, что бабка вспомнит могильные приключения, а заодно и его. Севшим голосом он спросил:

– Она, что? Вспоминала меня? Говорила что-нибудь?

– Нет. Не говорила. А вот забыть, наверное, не забыла.

– Чего?

– Как ты ей тухлым яйцом по голове попал. Теперь можешь прийти и извиниться.

У Володьки отлегло от сердца, на лицо вернулись краски, и он раздраженно ответил:

– Перебьётся. Я и так для неё много сделал.

Над этими загадочными словами Таиса думала неделю, но потом решила, что это давние дела, происходившие ещё до её вселения в дом.

Тем временем статья профессора была напечатана, и весь заинтересованный мир узнал о бабушке Секлете. Подобные журналы читают не одни только медики. С не меньшим интересом их изучают представители всяких оккультных направлений. В Советском Союзе хватало теософов, экстрасенсов, астрологов и парапсихологов. Просто тогда их не рекламировали. И с началом лета редкой, но постоянной очередью они потянулись к бабушке Секлете. С ними Петька не церемонился и брал с пеших по десятке, а с тех, кто приезжал на машине, по двадцать пять или пятьдесят рублей, в зависимости от марки машины. Платили, не торгуясь, но взамен требовали разговора с бабушкой. У Петьки возник план покупки мотоцикла к окончанию школы, и платные интервью с бабушкой занимали в нём ведущее место.

Бабушкино тупое молчание не устраивало исследователей, поэтому Петька стал совершенствовать процесс, но для этого необходимо было знать хотя бы азы оккультизма. Для этого он записался в библиотеку. Натащил домой кучу книг по теме и стал изучать их, не вылезая из-за стола. Домашние, потрясённые такой тягой к знаниям, ходили на цыпочках и лишь иногда робко просили Петьку сходить поиграть в футбол. Но он отмахивался и делал какие-то выписки. Петька и бабушка вышли на первые роли в семье, и о каком-то ремне говорить было даже неудобно. Сёстры, ранее притеснявшие мальчика и запросто отвешивающие ему подзатыльники, вдруг оказались в подчинённом положении. Как-то одна из них сказала Сергею:

– Пап, а вдруг Петька помешается? Он такие слова из книжек списывает, что и не выговоришь. Трапец… нет, транценпенсия. Нет, ещё как-то.

– Цыц, индюшки! Образованный человек в семье будет. Вам до него далеко. И это. Не называйте его Петькой. Он с учёными людьми разговаривает, на равных, между прочим, а вы ему авторитет подрываете.

– А как же его называть?

– Пётр и на вы. И только так. Услышу по-другому, сразу вам загривки намылю.

Все книги были разоблачительного характера. Самих крамольных трудов в стране было не сыскать, а критической литературы на них было пруд пруди. Но Петька и не думал погружаться в предмет. Ему достаточно было вершков. Он вызубрил основные термины и научился к месту их применять. Тем не менее, его кругозор в этой области значительно расширился. Теперь он знал разницу между астрологией и астролябией. Также знал, что метемпсихоз не заболевание, а учение о переселении душ. И вполне мог поддержать разговор о гипнозе, йоге, ауре и третьем глазе.

Вооружившись знаниями, он занялся натаскиванием бабушки. По-другому это трудно назвать, так как действовал он методом рефлексотерапии Павлова, используя в качестве награды рюмочку беленькой. Процесс бабушке нравился, а Петьку она просто полюбила и, чтобы ему угодить, старалась изо всех сил. Результат не замедлил сказаться, и вскоре очередной исследователь жизни после смерти смог услышать не очень связные, но вполне искренние воспоминания бабушки Секлеты. Перед началом интервью Петька сказал, что бабушка неграмотная и передаёт свои видения как может. Исследователь заверил, что так даже лучше, достовернее, и, волнуясь, стал записывать слова бабушки в тетрадь:

– Спервоначалу тунель энта была. А потомоча свет, да, свет прям как ляктричесво. Да. А уж опосля саваны пошли. Да, саваны, как сёдно халат дохтурский, тольки большие и с кумполом.

Слово «саваны» бабушка говорила с ударением на последнем слоге, но Петька не придирался. Спасибо, что хоть так выучила. Вытирая со лба пот, посетитель спрашивал:

– А кто был в саване?

– Перво-наперво дядя Матвей, отцов брательник. Памёр от чахотки ишшо при царе-батюшке Ляксандре. Я тады ишшо дитём была. А то ж сусед, Пылып Андреевич. Маштак у яво брыкливый имелси, дык он яму задки копытом прям по лбу вдарил. Так и гутарили про яво, шо Пылып скопытилси.

– А важные лица были?

– А как жа ж? Атаман станичный, царствие небесное, от холеры преставился.

Бабушке Секлете эти интервью были очень по душе. Ещё бы! Раньше её пустопорожние воспоминания восьмидесятилетней давности и слушать никто не хотел, а теперь не только с интересом слушали, но и записывали! Правда, Петечка заставлял говорить не о том, как люди жили, а только о том, кто как помер. Но это её не смущало. Покойников на её веку было много, и рассказывать о них она могла часами.

Петька бдительно следил за процессом, и если видел, что бабушка заворачивает не туда, прекращал интервью словами:

– Достаточно. Силы у бабушки заканчиваются. Ей требуется энергетическая подпитка.

Бабушка знала, что это такое, и радостно подхватывала:

– Да, Петечка, да, унучек! Иниргинска запитка.

На этом Петька и угодил в ловушку. Один исследователь паранормальных явлений, худощавый мужик с длинной китайской бородкой, придававшей ему экзотический вид, сильно заинтересовался этой подпиткой. Он стал выспрашивать про неё, чем поставил Петьку в затруднительное положение. Не будешь же ему говорить, что это обычная водка. Да и не всякий в это поверит. И Петька на скорую руку придумал, что это стимулирующая настойка, приготовленная одной знахаркой. Бородатый возбудился и стал просить свести его с этой знахаркой. У Петьки, привыкшего к мистическому надувательству, враньё тоже было с мистическим уклоном. Он сказал, что это невозможно. Зелье для бабушки делается по знакомству, а сама знахарка не столько знахарка, сколько ведьма, и на незнакомого человека может наслать порчу. Бородатый решил, что он очутился в паранормальном заповеднике, порчи испугался и сделал брызгающие движения руками. Затем он стал просить Петьку достать для него хотя бы немного снадобья. Если нужно платить, то он не возражает. Не зная, как от него отвязаться, Петька пообещал. Бородатый сказал, что приедет через неделю.

На четвёртый день, измученный поисками выхода, вечером Петька пришёл к Коновалову. Поздоровавшись, он завёл разговор:

– Дядя Родион, я хотел с вашей бабушкой Фросей поговорить, да как-то боязно.

– Насчёт чего?

– Хотел попросить её сварить зелья.

– Какого зелья?

– Да любого, лишь бы не ядовитого. Я бы заплатил, деньги у меня есть.

– Кто-то мне говорил, что ты целый бизнес на своей прапрабабке ворочаешь. А почему к бабушке Фросе?

– Так я слышал, что она ведьма. Кто ж ещё умеет зелье готовить? Только ведьмы.

– В твоём понимании ведьма это вроде продавщицы в магазине. Хорошо, что ты до бабы Фроси не пошёл. Она хоть и старая, а за такую просьбу палкой огреет не хуже молодой.

– Знаю я. А вы не поможете?

Родиону стало интересно, и он начал расспрашивать Петьку:

– А для кого зелье-то?

– Да этим, паранормальным, которые бабку выспрашивают насчёт того света.

– Так ты их отвадить хочешь или причаровать?

– Нет, тут другое. Привязался один такой, прилип как череда, чтобы я достал ему снадобья, а я сдуру пообещал.

Слово за слово, и Петька рассказал о своей деятельности. Родион восхитился:

– Ну и жук ты, Петька. Ловко стрижешь этих чудиков. Видимо количество суеверия в народе величина постоянная. Только раньше верили в нечистую силу, а теперь в инопланетян и телепатию. И ведь что делает материальная заинтересованность! Вот ты троечник, а псевдонауку с лёту на отлично изучил. Слушай! А они не удивляются, что всем этим пацан заправляет?

– Удивляются, конечно. А куда им деваться? Я мать научил, и когда они её спрашивают, то она говорит, что у меня одного ментальная связь с бабушкой. Ничего, обвыкаются.

– Настоящего учёного ты на этой мякине не проведёшь. Вмиг раскусит. А в школе о твоих делах знают?

– Знают. Уже из пионеров исключили.

– Ого! За что?

– За мракобесие. Машка Кошкина, председатель совета отряда, договорилась, было, со мной организовать экскурсию для просмотра бабушки. Цену я назначил божескую, по пятьдесят копеек с рыла, как своим. Машка деньги со всех собрала, а сама думала на халяву посмотреть, раз она председатель. Только я и с неё деньги стребовал. Она обозлилась и экскурсию отменила. Пошла к директору и доложила, что я пропагандирую существование того света, да ещё и за деньги. Ну и пошло. Только оказалось, что простым учеником быть лучше. Галстук носить не надо, никаких тебе пионерских заданий, и прорабатывать на собраниях не получается, потому что мне эти собрания до лампочки. Ребята завидуют. До Машки дошло, что я из-под её власти ушёл, так она спохватилась и сейчас хлопочет, чтобы меня обратно восстановить. Запугивает, что потом в комсомол не примут.

– Похоже на историю о ленивом коне, которого запугивали обещаниями выбросить кнут. А от комсомола ты так легко не увильнёшь. Примут, и согласия твоего не спросят. Между прочим, формулировку тебе влепили правильную – ты и есть мракобес, потому что в колдуний веришь.

– А что ж теперь мне делать?

– Не переживай, Петька, я тебе помогу.

– Правда?

– Ещё один такой вопрос, и получишь увесистый шалбан. Кто ты такой, чтобы я тебе стал врать?

– Да это я с радости.

– Бабушка Фрося и в самом деле приготовила снадобье, можно сказать энергетический напиток. Делала она его не для твоих клиентов, но он им будет в самый раз. Слушай внимательно: когда заявится этот чокнутый, скажешь ему, что цена бутылки эликсира сто рублей, и никаких разговоров. Это цена производителя, а ты всего лишь поставщик.

– Ого!

– А как ты думал? Настоящее зелье не может стоить копейки. К нему тогда доверия не будет. Возьмёшь у него деньги и ко мне. Запомни главное – никакой рекламы. Она подозрение вызовет. Не вздумай навязывать, давай только тем, кто заинтересовался сам, и как бы через силу. Человек должен понимать, что это большой дефицит. Поэтому нужно создавать ему трудности в добывании – назначать сроки и заставлять томиться в ожидании. Доставшийся с трудом пряник всегда слаще. Тебе лично пойдёт обычная комиссионная надбавка в семнадцать процентов. Согласен?

– А то!

– Эти деньги будут лично твоими. Ты не обязан ими делиться. А кроме того, у тебя будет внятный повод для взимания дани, мол, бабке на эликсир.

– А что это за эликсир? Как он действует?

– Как ты сказал, так и действует. Энергетически. Но по-особому. Запоминай, потом будешь инструктировать. Этот напиток перераспределяет энергию тела. Забирает у ног и отправляет её на мозги, поэтому ноги отнимаются. Из-за этого пользоваться им следует осторожно. Нельзя пить на улице и тем более за рулём. Надо удобно расположиться в комнате, выпить с полбутылки, а потом медитировать.

– А он безвреден?

– Совершенно. Только, смотри, сам не пей. Ты от него всё равно не поумнеешь, да к тому же он хмельной.

– Вроде бражки?

– Именно, что вроде. Всякой бражке до него как до неба. И, вот что. Запасы эликсира ограничены, это тебе не самогонки выгнать, поэтому будем брать ценой. Если кто заявится повторно, то без разговора назначай двести рублей за бутылку. Парапсихологи народ небогатый, такой расход им будет не по плечу. Помни главное – о нашем сотрудничестве никому ни слова.

Так возникла корпорация по сбыту бабушкиной сливянки под видом магического эликсира по несусветной цене. Рекламаций не было. Вероятно, приверженцам оккультизма не доводилось раньше пить хороший спотыкач.

Возвращение бабушки Секлеты подняло престиж семьи Бунчиковых, сделало их известными и популярными. Мать хвасталась соседкам, что заезжие учёные называют Петра способным и обещают ему великое будущее. А один сказал, что со временем он даже может стать медиумом. Ей тихо завидовали, хотя никто и не знал, что это такое. Про Петьку и говорить нечего. Его авторитет среди ровесников поднялся на рекордный уровень. Не у каждого был мопед. А когда Петька мимоходом упоминал, что на днях беседовал с заезжим учёным о катарсисе, все подавлено молчали. Привирал, конечно, но не сильно. А вот про случай с иностранцем рассказывать не любил.

Однажды на такси к бабушке приехал самый настоящий американец. Сопровождал его худощавый русский мужчина в дымчатых очках. Привычный к рыночным отношениям иностранец заплатил Петьке обычные пятьдесят рублей и даже не поморщился, а сопровождающий, сняв на секунду очки, посмотрел на него нехорошим взглядом. Американец говорил по-русски, но с сильным акцентом. Несмотря на это, Петька его вполне понимал. А вот бабушка иностранца не понимала, и Петьке пришлось быть переводчиком с ломаного на бабушкин язык. Доктор Роберто это оценил и по окончании интервью, порывшись в кармане, дал Петьке пятьдесят долларов за хороший перевод, как он выразился. Довольный профессор отправился к машине, а сопровождающий задержался. Он зажал Петьку в углу двора за кустом сирени и потребовал отдать доллары, угрожая тюрьмой за хранение валюты. Дома никого не было, и заступиться за мальчика было некому. Да и вряд ли это было возможно, потому что тип в очках показал грозное удостоверение. Расставаться с деньгами Петьке не хотелось, а когда тип уже начал выкручивать руку, он понял, что его нагло грабят и в отчаянии крикнул:

– Отстань! Вот скажу Коновалову, так он тебе покажет дорогу в туалет!

Дымчатый сбавил натиск:

– Какому Коновалову?

– Такому. Дяде Родиону. Он тебе сразу наглости убавит.

– Родиону? А чего он тут?

Увидев, что его слова произвели эффект, Петька решил усилить его очередным враньём:

– Того! Между прочим, это он бабку оживил, а я работаю по его заданию.

– Вот оно как. На него похоже. Ладно, бывай.

Незнакомец стушевался и быстро удалился.

Нечего и говорить, на какую высоту вознёсся Коновалов в Петькиных глазах. Будучи неглупым пареньком, он понял, что запугивали его не по-пустому и решил избавиться от опасных денег. Он пришёл к Коновалову и поведал ему обо всём. Родион сказал:

– Значит, ты уже на международный уровень вышел. Откровенно говоря, их магистры оккультных наук от наших мало отличаются. По одним книгам учились. А с валютой ты связался напрасно. У тебя её либо отнимут, либо обманом заберут.

– Что, правда, могут посадить?

– Тебя нет, мал ещё. А родителей потаскают. Тебе повезло, что попался какой-то мой старый знакомый. Он хотел деньги присвоить, и всё. А если бы он действовал для галочки, то было бы несладко. Ты больше так не делай.

– А что теперь? Не выбрасывать же их? Сколько это на наши деньги?

– Официально почти один к одному, но реально дороже. На сколько именно, я не знаю.

– Дядя Родион! А может, вы мне их поменяете? Хотя бы официально?

– Нашёл менялу! Впрочем, есть вариант. У тебя какой магнитофон?

– «Дайна».

– Хочешь «Маяк 202»?

– Ещё бы!

– Вот и договорились. Лучшего применения долларам ты сейчас не найдёшь.

Петька обрадовался сделке. У Коновалова в городе был подходящий знакомый, которому он и сбыл эту валюту. Добавил денег от продажи эликсира и купил шикарный для того времени магнитофон «Ростов – стерео 001». Но не забыл и бабушку Фросю, которой подарил новую икону.

Ценовая политика Коновалова предотвратила ажиотаж.

Эликсиром они торговали довольно долго, пока не угас интерес к бабушке Секлете. Петька собрал начальный капитал, кое-где подработал ещё и перед армией купил сверкающую красным лаком «Яву». Служить он попал в Москву, где женился на коренной москвичке и остался там жить в примаках. Вначале работал таксистом, но природа взяла своё, и во время перестройки он открыл магазин оккультных и магических предметов. Дела у него шли неплохо, ведь по большому счёту он был профессионалом в этой области.

Бабушка Секлета после того прожила больше шести лет. Она жила бы ещё, но однажды за ней не уследили, и она упала в погреб. На сей раз бабушка убилась окончательно. Петька был в армии, и на похороны его не отпустили. Но он её не забывает и, приезжая в гости, первым делом идёт на могилку бабушки Секлеты, где поставил ей красивый памятник.

* * *

История знакомства Веры Максимовны с генералом Куропаткиным интересна сама по себе, но её описание будет в другом месте. Из-за одного странного обстоятельства Коновалов наотрез отказался встречаться с семьёй Куропаткиных. Зато Вера Максимовна встретилась с генералом в отставке Павлом Васильевичем Куропаткиным на его территории, и между ними установились добрые отношения.

Карьеру он сделал блестящую. Вскоре после истории с ночной бабушкой Куропаткин перевёлся в Волгодонск, где хорошо себя проявил и быстро дослужился до майора. Потом была академия и служба в Москве. Выйдя в отставку, он вернулся в родные места и поселился в пригороде Ростова, оставив московскую квартиру младшему сыну.

Веру Максимовну он встретил очень приветливо. Куропаткин был худощав, подтянут и совсем не походил на карикатурных генералов. Когда во время беседы зашла речь о «Ночной Бабушке», у Куропаткина заблестели глаза. Оказывается, Павел Васильевич эту историю не забыл, а когда Вера Максимовна рассказала, что там было на самом деле, он разволновался, вскочил, потом сел, ударил кулаками по коленям и воскликнул:

– Ну, Коновалов! Ну, паразит! Так завернуть!

Куропаткин нервно закурил, но, сделав пару затяжек, успокоился и заговорил:

– Сколько лет эта история во мне занозой сидела. В моей практике много было дел – простых, сложных и запутанных. И глухарей хватало. Но это стоит особняком. Прикрыли его сразу же, но я из любопытства решил покопаться. Или, если хотите, от уязвлённого самолюбия. Я ни секунды не сомневался, что это работа Коновалова, и воспринял этот случай как вызов милиции и мне лично. И если бы хоть один следочек, хоть одна ниточка повели к Коновалову, то я бы за неё потянул. Но то, что я обнаружил, ещё больше запутывало картину. Перелазову эта история тоже не давала покоя, и однажды он мне говорит:

– Куропаткин, вот что это, по-твоему, было? Я не верю в эту ерунду с криками и стуком из-под земли. Старушка больно хилая для такого дела была. Да и какой дурак станет бродить ночью по зимнему кладбищу. Даже пьяный. Ты что-нибудь узнал, чтобы хоть как-то связать концы?

Я рассказал о бабушкином посохе и украденной метле и добавил:

– Кирилл Иванович, это еще не всё. Следы заметались и размазывались, но я всё равно на крышке гроба нашёл два чётких отпечатка резиновых сапог и по ним подобрал в магазине образец. Обычные сапоги сорокового размера. Женские! Коновалову со своим сорок пятым в них не влезть.

– Час от часу не легче!

– Но и это ещё не всё. В гробу я нашёл магазинный бумажный кулёк с остатками муки. Что ею делали? Зачем мука?

– Что же там было? Неужели Федякин прав, и это сектанты орудуют?

Ответов не было. Один преподаватель в академии коллекционировал всякие заковыристые криминальные случаи и сам любил разгадывать такого рода головоломки. Однажды я ему и рассказал эту историю, мол, преступления вроде бы и не было, а случай загадочный сам по себе. И предложил ему посмотреть на него своим «незамыленным» взглядом и попробовать связать факты хоть в какую-нибудь версию. На другой день он заставил меня поклясться, что я не выдумал всё ради шутки. Я его заверил, что это реальная история, и кое-что рассказал о Коновалове. Через месяц он сдался и попросил, что если когда-нибудь мне станет известна подоплёка, то обязательно ему об этом сообщить. Заноза оказалась переходчивой. Сегодня же ему и позвоню. Уж очень неожиданный оказался сюжет.

На самом деле Коновалов был мне симпатичен. В душе я иногда бывал с ним солидарен. Дело не в том, что он был выдумщиком, таких умников много. Но пока другие мечтают, он воплощает. У него была воля к действию, и были правила. А его умение использовать казалось бы второстепенные обстоятельства, порою восхищало. Как, например, в случае с конюхом.