Текст книги "Реактивный авантюрист. Книга первая. Обратная случайность. Книга вторая. Реактивный авантюрист"

За вроде бы пустяковый оговор конюх расплатился с избытком. Возникшие из этого случая проблемы мучили его довольно долго. Со своей кроткой женой у Ермилова не было скандалов, потому что она была не ревнива. Но женщина она была здравомыслящая и не поверила в морок, якобы наведённый бабой Фросей. Поразмыслив, она пришла к естественному для женщины выводу, что муж крутил с Надей шашни. Семейная идиллия для конюха закончилась. Дошло до того, что он, под натиском жены, продал дом и купил такой же на другом конце станицы. Работу тоже пришлось поменять.

Недели через две после событий у Нади хорошо подошло тесто. Она обрадовалась и, как обещала, передала начальнику письменную благодарность Куропаткину за то, что грамотно отвёл от неё Мучную порчу. Более того, она принесла в милицию тарелку вкусно пахнущих пирожков и попыталась угостить сотрудников, но все до одного отказались под предлогом, что не принимают взяток. На самом деле Надю боялись, никто не знал, что у неё на уме, могла и пургену подсыпать. Удивлённый Перелазов вызвал Куропаткина, и тот, посмеиваясь, рассказал всё, попросив майора о нераспространении, особенно про снятие порчи. Перелазов, не приняв смешливого тона, сказал серьёзно, – Говорил я тебе про этого гадёныша, а ты не верил. Порчу наводит колдуньям на зависть. Надо будет дома лампочку под карнизом повесить, номер освещать, чтобы кто-нибудь ушлый мороку не навёл.

Злоключения объездчика

Эта история произошла в августе того же года. Дело было рядовым, из числа бытовых пьяных драк. Колхозный учётчик Кошкин приревновал к своей жене кума, объездчика того же колхоза по фамилии Бзык, и избил его с нанесением телесных повреждений средней тяжести. Вдобавок он сломал ребро своей жене. Следствие было недолгим, потому что Кошкин сразу признал свою вину. Следователь быстро оформил этот заурядный случай и передал дело в суд. С учётом положительной характеристики и прочих смягчающих обстоятельств ему дали один год «химии».

Куропаткин этим мелким делом не занимался, но некоторые странные обстоятельства его заинтересовали. Драка только на первый взгляд выглядела обычной. К тому же, по его мнению, суд не уделил должного внимания предыстории. Что-то в ней было не так. Цепляла какая-то неправильность, возможно даже чертовщина.

Кумовья много лет жили дружно, а потом в одночасье стали врагами на всю жизнь. Даже на суде они загрызлись относительно велосипеда и почему-то обуви. Судья призвал их к порядку и попросил Кошкина говорить по делу. Тот, красный от возмущения, ответил:

– А дело простое. Захожу во двор, глядь, а они милуются, как эти самые… Он, значит, воспользовался моим пьяным состоянием, а сам к моей жене пришёл и давай лабуниться. Ну, а я, значит, и это… А у кого бы сердце не зашлось? Это уж потом вроде бы выяснилось, что я погорячился. И всё равно сомнения у меня.

Ни тот, ни другой пьяницами не были. Учётчик мог по случаю принять стаканчик другой, но вдребезги пьяным не бывал, тем более буйным. По характеру он был мирным домашним селезнем. А вот объездчик был похож на степного орла, и буйство входило в его должностные обязанности. Была раньше в колхозе должность объездчика, иначе говоря, полевого сторожа. В бедарке или верхом на коне, вооружённый добрым кнутом, он разъезжал по полям, огородам и виноградникам, следя за порядком. Пресекая потравы и мелкое воровство, он привлекал к ответственности, но также часто и без раздумий пускал в дело кнут. Поэтому население, особенно малолетнее, разбегалось от него как от чумы. Ещё со сталинских времён у объездчиков была недобрая слава. Тогда они немало пересажали народу за «колоски». Не всякий человек годился на такую должность. Здесь требовались люди с природной жестокостью в характере. Подобного сорта кадры в древности шли в палачи.

Бзык был плотным дядькой лет под пятьдесят, отвечающий всем профессиональным требованиям. Даже фамилия его была говорящей, ведь бзыком на Дону называют овода. Тем более казалось странным, что этот здоровый мужик был избит жидковатым работником умственного труда. Но данный факт имел объяснение. У Кошкина была молодая и красивая жена, и ревнивая ярость утроила ему силы. Но главное было в том, что от внезапности нападения Бзык растерялся. Он психологически оказался не готов к тому, что бьют именно его. Это и естественно, ведь в качестве бойцов или солдат палачи непригодны.

Куропаткин, видимо, потому стал генералом, что искренне был увлечён профессией сыщика. Оперативное чутьё подсказывало, что мужиков ловко стравили. Интерес к делу у него был чисто академический, и для проверки интуиции он расспросил объездчика. К тому времени медики зафиксировали Бзыку переломанную челюсть, но внятно он мог разговаривать.

Куропаткин пришёл к нему в больницу и стал расспрашивать:

– В тот день вы на пруду были одни?

– Да. Я и Кошкин. Если не считать коня.

– Вспомните хорошо. На пруду не только рыбалят. Может, кто купался?

– Да, вспомнил. Два пацана неподалёку раков ловили. Дурачьё. Какие сейчас раки?

– А вы их знаете?

– Да, как сказать? Белобрысого я на конюшне видел, а другой кажется сын Куркина, что с пекарни.

– А у вас не было с ними конфликта? Не ругались с ними?

– Какие ещё конфликты? Они в воде, мы на берегу. Кошкин только сказал им, чтобы держались подальше, рыбу не пугали. Они и ушли.

Однако глаза объездчика вильнули, и Куропаткин понял, что он недоговаривает. Но о чём? Бзык спросил:

– Натворили что-нибудь?

– Ещё не знаю.

Поняв, что опер интересуется не его персоной, а подростками, Бзык утратил интерес к разговору, сделал недовольную гримасу и назидательно сказал:

– Это завсегда так. Родители надзор не держат, вот сорванцы и хулиганят, где попало. Извини, служба, мне на процедуру идти.

Куропаткин понял, что интуиция его не подвела. Если в районе событий крутился Коновалов, значит, он как-то в этом замешан. И, возможно, является устроителем неразберихи. В этих делах, организованных друзьями, большим препятствием к разгадке были сами жертвы, которые финтили и всегда чего-то недоговаривали. Объездчик не был исключением и тоже что-то скрывал, но, судя по разговору, зла на ребят не держал. Спрашивать самих героев не имело смысла. Ловля раков занятие безобидное и к нему не прицепишься. Куропаткин не на шутку обозлился. Неужели он глупее двух озорных подростков? Он решил докопаться до истины и доказать самому себе, что не дурак. Неизвестно, чем бы это закончилось, но Куропаткину повезло. Некоторая информация пришла из совсем неожиданного источника, а потом нашлись свидетели. Он порылся, сопоставил и довольно быстро разобрался в этой, в общем-то нехитрой истории. Возможно потому, что это был первый розыгрыш по стандартной схеме в чистом виде. Несмотря на простой сюжет, шутка оказалась небезобидной.

* * *

История началась в тот солнечный день, когда Родион и Максим, захватив плетёные кошёлки, отправились на молодой виноградник. Кошёлка не сумка, в ней виноград не мнётся. По своей молодости виноградник только начинал плодоносить, и нужно было тщательно обыскивать кусты, чтобы найти приличную кисть. Хлопотно, зато не воровство. Не было риска, что собранный виноград отнимут вместе с кошёлкой. Колхоз не планировал снимать здесь урожай за неимением оного, поэтому виноградник не охранялся, и посетить его мог любой желающий. Но таковых, кроме Родиона и Максима, практически не было. Основная масса винограда созреет только через месяц, а на молодом винограднике было немало посажено лозы ранне-зрелых сортов «Июльский», «Элегант» и «Бочка». Но об этом мало кто знал, а ребята знали и пользовались моментом.

Они уже напробовались сладких ягод и набрали по половине кошёлки небольших кистей, когда из-за бугра показалась бедарка объездчика. Его узнали по шляпе. С этой продолговатой, с небольшими полями шляпой Бзык, похоже, не расставался и во сне, и по ней все узнавали его издалека. Но ребята не стали прятаться, ведь они ничего не нарушали. Поэтому объездчик их заметил и прямо по междурядью направил коня в эту сторону. Освобождая дорогу, Родион и Максим перелезли через проволоку на соседний ряд и стали ждать. Подъехав к ним, Бзык остановил коня и заорал:

– А ну пошли с виноградника, чёртовы дети, пока арапника не получили!

Родион вежливо огрызнулся:

– А чего такого? Здесь же не запрещено!

В ответ Бзык вытянул его длинным кнутом по спине. Не изо всей силы, но было очень больно. Метнувшегося в сторону Максима объездчик достал арапником по ноге. Стало ясно, что диалог с этим зверем невозможен, и ребята кинулись убегать. Домой шли молча. Не было слов выразить возмущение бессмысленной и несправедливой жестокостью самодура.

Прощаясь, Родион хмуро сказал:

– Ничего, посмотрим.

Максим ничего не сказал. Объект мести был страшен, а главное, почти недоступен.

Через несколько дней Родион велосипедом поехал рыбалить на Ивановский пруд. Этот пруд находился километрах в четырёх вниз по Камче, и в нём водился золотистый карась. По пути он завернул к старой скирде набрать червей. Копаясь в прелой соломе, Родион нашёл клад – четыре поллитровки вина «Портвейн 15» и две бутылки винного спирта. Родион сразу понял, откуда он взялся. Недалеко располагался винзавод. Кто-то из рабочих стащил его продукцию, спрятал в соломе, а потом не нашёл захоронку, скирда-то большая. В окрестностях винзавода такие находки не были редкостью. Уложив добычу в сумку, Родион отправился на пруд. Этот водоём популярностью у рыболовов не пользовался, и народу здесь всегда было мало. В этот день всего один человек, учётчик Кошкин. Он устроился с донками на покрытом мелкой травой ровном берегу. Недалеко лежал его велосипед. Родион выбрал место подальше от него, в прогалине камышовых зарослей. Но едва он начал разматывать удочки, как увидел на гребле объездчика на бедарке. Родион насторожился и замер. Вскоре объездчик появился возле учётчика. Родиона, скрытого зарослями, они видеть не могли. Хотя до них было метров двадцать, звуки над водой разносились далеко, и Родиону был слышен их разговор:

– Здорово, кум! Рыбалишь? Я тебя издалека узнал. Дай, думаю, заверну, проведаю.

– Здорово! Давно не виделись. Торопишься куда?

– Не очень. Сейчас хлопот мало. Уборка, считай, закончилась, а семечка ещё не скоро.

– А я с этой уборкой про выходные только мечтаю. Утром сказал бухгалтеру, что заболел, а сам сюда. Здесь спокойно отдыхать, место глухое. Наверное, чересчур глухое. Захватил бутылочку винца, а выпить не с кем. Хотел уже назад её везти, а ты как знал, появился.

– Вот это дело! Давно мы так не сидели. У меня очень кстати знатный рыбец имеется. Сейчас я коня разнуздаю и спутаю, пусть попасётся. Травка тут добрая.

У Родиона зачесался след от кнута, и он как-то сразу придумал, что надо делать. Запрятав сумку в зарослях, он привязал удочки к велосипеду, тропинкой в кустах выбрался на дорогу и припустил в станицу, бешено вращая педалями. Максим был дома и что-то мастерил под навесом. Родион выпалил:

– Бросай всё и бежим на Ивановский пруд! Найди хорошую авоську. По дороге всё расскажу. Велосипед пусть стоит у тебя. Потом заберу.

– На нём же быстрее.

– Помехой будет. Пешком только туда. Оттуда приедем.

Через полчаса запыхавшиеся друзья прибежали на пруд.

Успели они вовремя, Бзык уже поговаривал об отъезде. Родион достал сумку, вытащил оттуда бутылки и осторожно их откупорил. Затем безжалостно слил из бутылок часть вина в пруд и долил их спиртом. Цвет и запах вино почти не потеряло, но крепость приобрело аховую. Капроновые пробки практичны возможностью многократного использования. Четыре полные бутылки с наклейками были закупорены и уложены в авоську. Друзья быстро разделись и полезли в воду. Родион держал авоську с бутылками под водой. Продвигаясь вдоль берега, они делали вид, что ловят раков, и быстро приближались к месту расположения кумовьёв. Объездчик уже стоял на ногах, собираясь прощаться, когда учётчик увидел приближающихся ребят и закричал:

– Эй, эй! Вы чего мне рыбу пугаете? А ну марш отсюда!

Максим отозвался:

– Мы раков ловим. Нельзя что ли?

– В другом месте ловите.

В это время Родион, бывший всего метрах в двух от берега, вытащил из воды авоську с бутылками и закричал:

– Гля, чего я нашёл! Вот это да!

Бзык среагировал немедленно. Он смекнул, что кто-то опустил бутылки в воду для охлаждения, а потом либо забыл про них, либо не нашёл. По пьянке случается. И он рявкнул:

– А ну давай сюда! И не хватай чужое, сопляк!

– Разве оно ваше?

– А то чьё! И валите отсюда, пока арапника не получили.

Как бы нехотя, Родион оставил авоську на берегу, и они с Максимом по воде двинулись обратно. В облюбованной прогалине выбрались на берег и оделись. Затем выбрали в кустах позицию для наблюдения и стали ждать. День был жаркий, но они были терпеливыми ребятами.

Людям присущи страсти – возвышенные, низменные, созидательные, разрушительные, безобидные и забавные. Страсти могут погрузить человека в пучину бед, но они же делают жизнь яркой, дают счастливые переживания и в значительной мере придают жизни то, что именуется её смыслом. Страсть всегда чрезмерность, выход за рамки будничного и привычного, за рамки того, что считается нормой. Некоторые учёные проявления страстей причисляют к болезненным состояниям, а то и прямо к болезням.

С другой стороны, жизнь без страстей была бы невероятно скучным, тупым существованием. Совершенно бесстрастный человек похож на робота или инопланетянина, а это даже пугает. Да и живёт ли он?

Все люди едят, но страсть к еде становится обжорством. Все любят играть, но страсть к игре делает человека игроманом или футбольным фанатом. Щедрость оборачивается мотовством, бережливость скаредностью и далее по списку. Своё место в нём занимает страсть к дармовщине. В народе она именуется словами «на халяву», «на шару», «на дурницу» и прочими такими выражениями. Это даже не страсть, а страстишка, так как по условию она не может стать доминирующей чертой характера, ведь халява случается не каждый день. Значит, и склонность к ней может проявляться только в эти моменты, а в другое время человек вполне адекватен. Однако люди со страстью к халяве вычисляются, и это о них сложены пословицы «Надурняк и уксус сладкий» или «Дорвался как Мартын до мыла». Любовь к дармовщине не всегда связана с жадностью. Для любителя халявы важен сам процесс, и психологически он ближе к клептоману, для которого не важна ценность украденного.

Область проявления этой страсти довольно обширна, но на бытовом уровне чаще всего это бесплатное угощение. И вот, добропорядочный во многих отношениях человек, попав на такое угощение, ест нелюбимые блюда и в ущерб здоровью напивается по самые брови, хотя дома этого не стал бы делать никогда. Проявления любви к дармовщине бывают весьма причудливы. Родион знал много забавных историй, связанных с этой страстью. Он рассказывал о женщине, которая выкрасила свои волосы в немыслимый сиренево-зелёный цвет только потому, что ей сделали это бесплатно. Парикмахерша испытывала новый вид краски для волос. Был у него знакомый мужик. Некурящий. Но если ему предлагали сигарету, он никогда не отказывался. Не умея затягиваться, он, морщась от отвращения, выкуривал халявную сигарету до конца.

И объездчик, и учётчик относились к славной когорте любителей халявы. Они не были пьяницами, и если бы покупали вино в магазине, чтобы отметить встречу, то ограничились бы одной бутылочкой. Но выплывшая из воды даровая выпивка пробудила страсть, под влиянием которой они пустились во все тяжкие. На это и рассчитывали малолетние хитрецы.

После первого же стакана Кошкин заметил, что вино очень уж забористое. Довольно похохатывая, Бзык сказал, что им, наверно, попалось специально креплёное вино, которое иногда делают на винзаводе для себя. Знал бы он настоящую крепость этого «вина». Минут через двадцать их развезло. Через полчаса они попытались спеть песню. Мотив и слова было не разобрать, потому что каждый пел своё. Через сорок минут после третьей бутылки они отключились. Учётчик просто заснул на травке, а более крепкий объездчик направился к бедарке и с большим трудом на неё вскарабкался. Затем он сообразил, что забыл распутать коня, и попытался слезть, но это было его последнее усилие. При попытке слезть, он упал на дно бедарки и заснул. Родион подошёл к нему, пошлёпал по щекам и объявил:

– Готов. Займёмся делом.

На кумовьях были туфли одного фасона. Эта удобная повседневная обувь была из коричневой парусины, и только носок и пятка у туфлей были из кожи. У Бзыка туфли были на размер больше. Родион переобул их правые ноги. Теперь у каждого собутыльника на ногах оказались туфли разного размера. Шляпу объездчика нахлобучили на голову учётчика. Родион засунул ему в карман последнюю бутылку и сказал:

– Он нам ничего не делал. Похмелится, когда проснётся.

Ребята оттащили его в заросли, подальше от случайного глаза. Затем обследовали ящик бедарки и обнаружили в нём баночку мёда. Видимо объездчик разжился у какого-то пчеловода. В это время они качали мёд. Довольно хмыкнув, Родион снял путы с коня, зануздал его, сел в бедарку, и они тронулись в путь. Сытый конь легко бежал рысью, а Максим на велосипеде учётчика ехал следом. Полевыми дорогами они завезли Бзыка километров за пять на территорию соседнего района и с большим трудом выволокли его грузное тело из бедарки. Место на краю лесополосы рядом с полем подсолнечника выбрал Родион. Максим спросил:

– А почему здесь?

– Место глухое, не сразу поймет, где он находится. И я тут засёк пчелу. Где-то недалеко улики стоят. Сейчас конец медоноса, а в это время пчёлы кусачие. В самый раз.

Пока Родион вымазывал лицо объездчика мёдом, Максим приводил велосипед в беспорядок. Он умело прослабил гайки седла и болт руля. Теперь на велосипеде ездить стало невозможно. Велосипедные ключи бросили в бедарку, исключая возможность привести транспортное средство в порядок. Затем аккуратно засунули велосипед объездчику под ногу, якобы он с ним упал. Родион смотал кнут и положил его на багажник велосипеда, зажав пружинным держателем. После чего сели в бедарку и покатили обратно на пруд.

Там по-прежнему было пустынно. Кошкин был легче, но ребятам пришлось попотеть, затаскивая его в бедарку. Кое-как они уложили его частью на сиденье, частью на дно, и поехали в станицу. На окраине Родион примотал вожжи к бедарке, они слезли и пустили коня самоходом. Умный конь, знавший все дороги, спокойным шагом пошёл на родную конюшню. Сзади бедарки болтался садок с десятком карасей. Донки остались на пруду.

Объездчик проспал около двух часов. Сон его был беспокоен. На его лицо надоедливо садились мухи и пчёлы. Сквозь сон он хлопал себя по щекам. Шустрые мухи улетали, а неповоротливые пчёлы гибли, но перед этим успевали вонзить жало. Бзык спал бы ещё, но его разбудила боль в ухе, куда заполз неведомый жучок. Поднимаясь, он запутался в велосипеде и упал, загнав в ладонь огромную колючку гледичии, или по местному дикой акации. Наконец он вышел на дорогу и осмотрелся. У Бзыка возникло много вопросов. Где он? Где бедарка? Почему на велосипеде? Почему кнут на багажнике? Обрывки мыслей как-то скакали, а жук в ухе мешал сосредоточиться. Постепенно аналитическое мышление немного восстановилось, и он решил, что в первую очередь нужно вернуться домой, а остальное потом. Но куда идти? Всё-таки он был объездчиком, сыном полей, и сообразил, что если он приехал сюда на велосипеде, то от него на пыльной дороге должен остаться след. Действительно, след был, и местами довольно чёткий. По нему он и отправился, ведя рукой велосипед. Объездчика шатало, но понемногу он приходил в себя. В конце концов, до него дошло, что на велосипеде можно ехать. Хотя он не катался на нём лет тридцать, но такие умения не забываются. Он взгромоздился на двухколёсного друга и тронулся. Но метров через десять седло под ним вильнуло, обошёлся руль, и Бзык грохнулся на дорогу, ссадив локоть и колено. Проклиная ненадёжную технику, он затопал дальше пешком. Его муки трудно описать – жажда, боль в руке и колене, жук в ухе. Но всё это было мелочью по сравнению с мучениями правой ноги в тесной обуви. Туфель хотелось забросить, но босиком было ещё хуже. Через полкилометра на пятке образовался пузырь. Он сорвал лист подорожника, приложил его к пятке и, поджимая пальцы ноги, заковылял дальше. Примерно через час он узнал местность, и «нить Ариадны», то есть велосипедный след завернул к Ивановскому пруду. На нём никого не было. Бзык умылся, нашёл родник и напился. Стало легче, и он двинулся в станицу. Начинались сумерки. На улице его не узнавали, и немудрено. С распухшим лицом он походил на жирного калмыка. Мучимый неизвестностью, он прямиком отправился к дому кума, чтобы отдать велосипед и узнать у него про всё. Зайдя во двор Кошкина, он поставил осточертевший велосипед к забору возле калитки. Вышла жена учётчика и спросила:

– Ой, а вы кто будете?

– Кума, чи меня не угадываешь? Это ж я, Бзык.

– Ой, кум! У тебя без шляпы лицо такое полное, что сразу и не угадаешь.

– Это от пчёл, а не от шляпы. Кума позови.

– А его нету. Сама в загадках, где он есть. Никогда так долго не рыбалил. Ой, а это ж его велосипед!

– Это я его прикатил. Потом расскажу. Кума, спасу нет, жук в ухо залез.

– Ой, это надо камфары закапать, он и вылезет, або сдохнет и выпадет. Проходи в кухню, садись под свет. Я сейчас.

Как и многие женщины, мадам Кошкина любила пользовать знакомых народными средствами. Забыв про велосипед и мужа, она занялась жучком в ухе объездчика, а главная беда к нему уже приближалась.

Вышло так, что прибытия бедарки на конный двор никто не видел. Конь подошёл к водопойному корыту, напился и коротко заржал, требуя, чтобы его распрягли. На этот сигнал вышел конюх дядя Лёня. Знаменитая шляпа объездчика потерялась по дороге, и конюх сразу узнал мертвецки пьяного Кошкина. Надо сказать, что учетчика колхозники уважали. Поэтому конюхи осторожно перенесли его в конюшню и заботливо уложили на попону. По этой причине Кошкин спал дольше объездчика и в более комфортных условиях. К вечеру он проснулся и удивился месту, где оказался. Дядя Лёня объяснил, как он попал на конюшню. Кошкина палила жажда. Он нащупал в кармане бутылку и сделал из неё пару добрых глотков. Стало гораздо легче и даже веселее. Бутылку он отдал конюхам, и те, оценив крепость напитка, зауважали учётчика ещё больше. Что значит грамотный человек! Он если и напивается, то специальным вином, а не какой-то магазинной бормотухой. На дальнейшие расспросы дядя Лёня ответил, что Бзыка они не видели. Скорее всего, он, пригнав бедарку, не стал тревожить спящего учётчика и ушёл. Велосипеда они тоже не видели, но, возможно, его укатил объездчик, чтобы не украли.

Всё это было как-то неестественно, но других версий не было. И тут у Кошкина из каких-то глубин всплыли давние «чёрные подозрения» и ударили в хмельную голову. Всё сходилось! Бзык решил воспользоваться его состоянием, и пока он спит в отключке, взял велосипед, как предлог, и отправился к его молодой красивой жене. Поводов для ревности она не давала, но Бзык частенько смотрел на куму плотоядным взглядом. А вдруг? Веселье сменилось яростью, и учётчик припустил до дому. Развить полную скорость мешал болтающийся туфель на правой ноге. Это его удивило, но от цели не отвлекло. Впрочем, идти было недалеко. Кошкин проживал на одной улице с объездчиком через квартал от него. Проходя мимо дома Бзыка, он для проверки интуиции туда завернул. От жены Бзыка он узнал, что тот дома ещё не появлялся, и, не вдаваясь в подробности, заспешил дальше. Супруга объездчика встревожилась от необычного визита кума. Подумав, она пошла за ним следом. На этом отрезке пути Кошкин натёр водянку, но это только добавило ему злости.

Зайдя во двор, он увидел возле ворот свой велосипед с кнутом на багажнике. В кухне горел свет. Он заглянул в окно. В это время его жена, наклонив голову и слегка изогнувшись, закапывала сидящему на табуретке Бзыку в ухо камфарное масло. Жук не вылезал, но притих, вероятно, сдох. В этот момент их позы выглядели несколько двусмысленно, если думать в нужном направлении. Кошкин так и подумал. За кухней стояло несколько деревянных брусков, приготовленных для ремонта сарая. Он выбрал из них подходящую дубинку метра полтора длиной и подошёл к окну. Объездчик был здоровый дядька, и одолеть его кулаками шансов не было. В затянутую марлей фрамугу Кошкин позвал кума. А когда Бзык вышел во двор, он без разговоров заехал дубинкой ему по лицу и сломал челюсть. Выскочившую с криком жену он оттолкнул в сторону крыльца. Она упала на железную чистилку и сломала ребро. Бзык неподвижно ссутулился и только держался руками за лицо. А Кошкин взял с багажника кнут, размотал его и хорошо перетянул им объездчика.

Оказывается, он имел сноровку в этом деле. Не считая женских криков, процесс избиения шёл в суровом молчании. У Бзыка язык отшибло буквально, а Кошкин считал слова излишними. Объездчик опомнился и бросился на улицу. Кошкин не отставал и на улице достал его кнутом пару раз ещё. Подоспевшая жена Бзыка, увидев эту сцену, разразилась воплями, и кто-то вызвал милицию.

Эта история повлияла на действующих лиц по-разному. Разобравшись в происшедшем, мадам Кошкина прониклась, сняла обвинение и вообще повела себя достойно. Часто ездила на свидания и к возвращению мужа родила долгожданную дочку, названную в честь бабушки Машей. Сам Кошкин прослыл человеком, скорым на расправу, и это добавило ему авторитета. Даже наказание пошло ему на пользу, так как на стройках народного хозяйства он набрался соответствующего опыта. По возвращении он забросил учётное дело и стал колхозным прорабом. А с рыбалкой завязал навсегда.

Объездчик, напротив, как-то сник и утратил задор.

Выздоровев, он вернулся к своим обязанностям, но исполнять их стал отбывательски, без огонька, а потом и вовсе пошёл работать обычным сторожем на МТФ. После него объездчиков больше не было. Отдельные надзорные функции распределились между бригадирами, и только. Профессия кончилась.

А. Бедрянец 2018 г.