Текст книги "Реактивный авантюрист. Книга первая. Обратная случайность. Книга вторая. Реактивный авантюрист"

Он полагал, что именно она выручит его без особого шума, но не учёл одного – женской психологии, и это его сгубило. Жена вытащила бы его из любого дерьма, но не простила ему Слабую. На самом деле Эльвира Михайловна имела вес в обществе значительно больший, чем сам Крылов. Она была дочерью заместителя областного прокурора, весьма влиятельного человека в городской элите. Товарищ Баранов был суровым человеком старой закалки, и Крылов всегда побаивался тестя. Эльвира Михайловна, будучи домашней женщиной, не обладала властным характером. Она была довольна жизнью и мужем. Ей даже нравилось, что он туповатый и абсолютно предсказуемый формалист. Поэтому его исчезновение её сильно взволновало, такого казуса никогда раньше не случалось. И когда Крылов всё-таки обозначился, она ни свет ни заря подняла управляющего трестом и поехала с ним выручать мужа. Попали они как раз к приходу начальника.

На Крылова тем временем свалилось обвинение в краже. Молодой сержант Вова, придя на службу, как и прочие сходил посмотреть на сенсацию – любовника Слабой. И он заметил надпись на ватнике, которая показалась ему знакомой. Вова проживал недалеко от Злобина и давно подбивал клинья к его дочке Тане. Радуясь поводу, он тут же ей позвонил:

– Привет! Как дела?

– Так себе. Бывают и лучше.

– Что-то случилось?

– Да ничего особенного, просто папаня мой всем настроение испортил. Ты же его знаешь: экономный он и малость прижимистый (как и все соседи Вова знал, что Злобин редкий скряга), а тут на работе у него ватник спёрли, так вечером замучил всех стенаниями. Вообще-то, я думаю, что это рабочие над ним подшутили. Кому он нужен этот ватник?

– Таня, это не шутка. Ватник и в самом деле попёрли, я и вора нашёл, сидит сейчас у нас. Ты передай отцу, пусть он приедет сюда и заявление напишет.

– Ну и дела! В жизни бы не поверила! Ты, Вова, прямо этот… Ватсон.

– Ладно, давай вечером обсудим, кто доктор Ватсон, а кто Шерлок Холмс.

Таня тут же сообщила отцу приятную для него новость, и тот, возбуждённый ею, пошёл отпрашиваться у начальства отлучиться в милицию. Весть быстро разнеслась, и уже на выходе Злобина перехватил Коновалов. Он-то знал личность «вора» и попытался урезонить Злобина:

– Ты это, не свирепствуй там, мало ли бывает. Может, человек первый раз или по нужде? Не пиши заявления.

– Да что ты городишь, Коновалов? По какой ещё нужде? Я его, козла перворазного…

– Не горячись, Злобин. Вот если бы ты голодным был и украл кусок хлеба?

– Сравнил тоже!

– Не скажи. А вдруг человеку одеться было не во что? А твой ватник под руку подвернулся. Ведь не взял же он его с целью тебе нагадить. Нет, материальную компенсацию ты вправе требовать, даже обязан. Пусть он тебе два ватника купит за твои нервы и страдания, но заявление означает уголовку. Стоит ли из-за такой мелочи?

– Ну, ладно. Если он отдаст мне два новых ватника, то шум поднимать не буду. А чего это ты, Коновалов, так за него хлопочешь? Приятель твой, что ли?

– Я о тебе беспокоюсь, Злобин, чтобы ты не выглядел посмешищем, человеком, способным за старый ватник другого в тюрьму упечь.

Злобин смутился, опустил глаза и забормотал:

– Да ничего, ничего, я же не зверь какой, понимаю.

Эльвире Михайловне и раньше случалось выручать мужа, но то были пристойные проблемы бюрократического характера. Увидев беду, в которую влип её муж сейчас, она оказалась выбитой из колеи. Беда была крайне неприлична и плохо пахла. От всего этого Эльвира Михайловна впала в эмоциональный ступор – перестала удивляться, сочувствовать, злиться и делала всё на автомате. Делала то, что в таком случае и должна была делать – уговаривать, козырять именем отца и просить о неразглашении.

Начальник, узнав, кто такой Крылов, удивился, но не до крайности, и, неумело скрывая презрение, сказал:

– Что ж, каждый развлекается по-своему. Я его, конечно, сейчас выпущу, но вам придётся утрясти проблемы с потерпевшими. Я сейчас вызову участкового, прикажу ему, и он быстро всё уладит.

Пожилой капитан действительно оказался на высоте. Он побеседовал с Крыловым, а затем свёл Эльвиру Михайловну с потерпевшими. Она дала Лупатой денег на новую куртку, а Злобину на два новых ватника, и вопрос был решён. Злобин в припадке великодушия оставил Крылову старый. Затем она попросила капитана разыскать пальто и часы Крылова, и не так пальто, как именные швейцарские часы, подарок самого товарища Баранова.

Капитан Лучков почесал подбородок:

– Вещь редкая, всплывёт обязательно. Сейчас по горячему следу, может, и повезёт найти. Я тут видел Слабую, ошивалась поблизости, пойду, допрошу, и если она что-то знает, то всё в порядке, найдём.

В окно было видно, как Лучков подошёл к жуткого вида лысой женщине и поговорил с ней. Вернувшись, он сказал:

– Всё ясно. Поехали за вещами, и быстро. Семёновна баба шустрая.

Они сели в милицейский УАЗик и отправились по известному капитану адресу. Семёновна действительно оказалась шустрой, пальто уже загнала за двадцать рублей, но часы не успела. Капитан разобрался с ней быстро. Семеновна попыталась было темнить, но он пресёк это на корню:

– Моли бога, что сейчас не поднимается криминал, но он может сразу возникнуть по твоей тупой жадности. Ты не представляешь, куда вляпалась. Эти часы стоят дороже всего твоего подворья вместе с твоими тапочками, а она, ушлая, за две бутылки самогона их купила. Неси живо, а то…

Отдавая часы, семидесятилетняя самогонщица изрекла:

– Чудны дела твои, господи. Я хучь и красившей от Вальки буду, а вот никто таких часов не заложит, чтобы бухнуть со мной и переспать.

Капитан цыкнул на неё, и они поехали обратно. До Эльвиры Михайловны начало что-то доходить:

– Простите, это она о чём? Какая Валька?

– Да вы её видели возле милиции. Баба приметная, с лысиной.

– Вы хотите сказать… это правда?

Капитан вздохнул:

– Я бы и сам не поверил, да целых три свидетеля интимного момента имеются. Вы ведь жена ему будете? Разрешите предостеречь, дело деликатное – не вздумайте с ним в постель, сразу его к доктору.

– Что так?

– Слабая триппером больная, и всем это известно.

– Будет ему больница!

Капитан, увидев её взгляд, поёжился. Эмоциональная тупость у Эльвиры Михайловны исчезла, и она из ангела превратилась в фурию. Когда они вернулись, Крылов с управляющим уже ждали возле «Волги». Глядя на Крылова, Эльвира Михайловна поняла, что если он приблизится к ней хотя бы на расстояние пяти метров, то её стошнит, и это на всю жизнь. Последний штрих внесла Валя. Она высмотрела, наконец, своего желанного и закричала:

– Николай Пантелеевич, я вас люблю и буду ждать! Он у вас красивый, хоть и маленький.

Крылов спрятался за управляющего, а тот почувствовал себя идиотом. Эльвира Михайловна сказала Крылову, чтобы он добирался своим ходом, деньги на билет у него есть. И они уехали.

Как он добирался, это целая история. За эти сутки Крылов пережил больше, чем за всю предыдущую жизнь. Он попал домой только к вечеру. Возле дверей стоял чемодан. Крылов сел на ступеньку и заплакал.

* * *

О дальнейшей судьбе Крылова известно немного. Эльвира Михайловна в тот же день кинулась к отцу. Тот попытался, было, её уговорить, начал бубнить, что в семейной жизни всякое бывает, на то он мужик, потом всё утрясётся, но, увидев глаза дочери, проглотил слова. Такой он её не знал. Эльвира Михайловна скомандовала:

– Собирайся, мы туда едем. Ты должен «это» увидеть.

И он подчинился. В тот же день они съездили в Камчатскую. Эльвира Михайловна показала отцу Семёновну и сказала ему, сколько стоят дарственные часы. А затем, без комментариев, показала ему Слабую. Михаил Иванович сказал:

– Хорошо, что я всё это увидел. Поставим крест на этом больном. Надо же! Столько лет маскировался под нормального.

И поставил. Крылова вычеркнули из номенклатуры. Какой-либо инженерной или рабочей специальности у него не было, и в конце концов он устроился дворником. Как и положено дворнику, пьёт горькую на пару со своей новой женой. Она симпатичнее Вали Слабой, но ненамного. По странной иронии судьбы ею оказалась та самая худая Виола, секретарша. Её уволили вслед за Крыловым. Общие невзгоды их сблизили, и они сошлись. После развода личная жизнь у Виолы не складывалась. В конце концов, она решила, что во всём виноват Мылов, и за это он должен ответить. Вначале она подговорила Эльвиру, а затем пришла в партком и подала Крылову заявление, в котором было сказано, что после всего сделанного Мылов, как порядочный человек и коммунист, обязан на ней жениться. Крылов вызвал Мылова и объявил ультиматум: либо он женится на Виоле, либо партбилет на стол. Но Мылов был уже не тот. Закалённый побоями поросёнком, он стоял насмерть, заявив, что не женится на этой страшной дуре, даже если на это будет предписание самого товарища Брежнева. А когда Крылов рухнул, Мылов задействовал все свои связи для увольнения секретарши. И это ему удалось. А свой партбилет Крылов, похоже, вытряс в Валином домике. Она потом всем показывала его маленькую фотографию и хвастала, что это её муж, который после отсидки вернётся к ней жить.

* * *

Когда Эльвира Михайловна и управляющий уехали, участковый зашёл к начальнику. Майор Титов спросил:

– Ну, что, разобрались?

– Да, всё в порядке, но, похоже, что выговором этот хмырь не отделается. Тесть размажет в лепёшку, не простит. Про бабу и говорить нечего.

– Это точно. И чего на него нашло? Скажи кому, не поверят. На большой должности находится, не абы кто.

– Есть у меня догадка.

– Да какие тут тайны? По пьяной дурости люди и не такое вытворяют. Тебе ли не знать?

– Нет, тут другое. Коновалов.

– Здрас-с-те! А этот, не к ночи будь помянут, здесь каким боком замешан?

– Он тут в самой прямой связи. Я созванивался с Ерёминым Петром Адамовичем, который начальником цеха на комбинате, так он кое-что рассказал. Этот Крылов приехал к ним расценки резать, ну и схлестнулся с Коноваловым. Сперва, говорит, Коновалов хотел его связать и сдать за агитацию против советской власти, а потом передумал. Посмотрел в глаза Крылову, и резко передумал. Собрание идёт, Крылов вышел выступать, но, ни слова не сказав, повернулся, вышел в коридор и пропал. Искали его всей конторой, а он как провалился. Подумай сам, товарищ майор – как это? Он же тут посторонний, в станице первый раз, и никого здесь не знает. Где он был полдня? Как вообще попал до Слабой? Весь в саже. Вот где загадка. И до этого он отродясь не пил самогон.

– Ничего себе! Он его, что, загипнотизировал?

– А хрен его знает, что он ему сделал. Что он сделал тому придурку, который на древней старушонке женился?

– Слышал я про эту историю. Так это Коновалов? Его работа?

– А то чья? Этому Крылову можно посочувствовать. Не знал он, с кем связался. От Коновалова всего можно ожидать, даже гипноза, но я уверен, что Крылова он обычным средством чушкой сделал. Сто процентов. Как именно, и за что, мы уже не узнаем, разве только случайно. И дело совсем не в расценках. Я уверен, это личная месть. Это единственная причина, по которой он делает эти свои «акции». Сам он просто так людей никогда не трогает.

– Так он народный мститель?

– Чихал он на народ. За себя привык стоять.

– Хорошо. А Крылов что говорит?

– Ничего. Считает, что раньше они не встречались. Но я думаю, это случай коня и собаки.

– Это как?

– Ну, вот конь наступит собаке на лапу и, не заметив этого, идёт себе дальше. Копыту же не больно. А потом удивляется, почему его собака укусила. Так и Крылов этот. Мимоходом где-то наступил Коновалову на мозоль и не заметил этого, а напрасно, у того память хорошая. Укусил.

– Свихнуться можно от всего этого. Тут раскрываемость ни к чёрту, и вдобавок ещё это чудо природы на нашу голову. Перелазов был прав, когда приказал не подпускать этого гада к милиции. Сначала я посмеивался, думал, это так, бзик, а теперь знаю, что основания у него были. Слушай, Лучков. Ты так уверен, что Коновалов участвовал в этом деле. Почему? Ведь никаких данных на этот счёт не имеется.

– Данных нет, и их не будет, но есть его почерк. А почерк-то не спрячешь.

– Вот как? Почерк?

– Именно. Он у него начал складываться со второго класса школы.

– Ого!

– Именно. И было это по загодя составленному плану. Коновалов иначе не работает. Конечно, с одной стороны, это предположение, но с другой стороны, это ведь не первый случай! И сценарий один в один. Незадолго до вашего назначения такая же история случилась с московским инспектором. Куропаткин, да и все остальные просто уверены, что это сделал Коновалов, хотя у него полное алиби.

– Мне про это рассказывали, между прочим.

– Ещё один очень похожий случай был несколько лет назад с одним местным придурком. Я видел у него такое же вымазанное и ничего не понимающее лицо. И присутствие на горизонте Коновалова, который вроде бы от всего в стороне. Метод у него такой.

– Про кого ты говоришь?

– Да жил раньше в станице охламон один. Здоровый такой детина по кличке Дурмолай. Сейчас он уехал куда-то. Но чтобы понятнее было, давайте я буду сначала.

Коновалова я знаю с поры его учёбы в школе. Слухи о том, что Перелазов его боялся, сильно преувеличены. Просто некоторое время он держал Коновалова за психически неуравновешенного малолетнего хулигана и опасался всяких его кренделей. Хотя, я думаю, он преувеличивал опасность.

– А основания были?

– Были. После того как я изъял у него гранату, взрывчатку и ещё кое-что, Перелазов приказал мне лично установить контроль над этим любителем военных игр. После долгого наблюдения я понял, что никакой Коновалов не психический, а, наоборот, немного простоватый, но характером добродушный. Озорной. Но никогда без причины никому не гадил. Я даже проникся к нему симпатией. Истории с ним всякие загадочные бывали, порой до мистики доходило. За это кое-кто из отсталого населения его колдуном считал. Но если загадка разгадывалась, то вся мистика исчезала, а история превращалась в анекдот. Как с той бабой, которой он собак наколдовал. Он своему учителю рассказал, как это сделал, так учитель полдня смеялся. Куропаткин всю эту коноваловскую мистику считает хорошей её организацией. Я с ним согласен. Никакой он не волшебник, а хороший стратег и артист. А что касается его способностей, то здесь есть одно любопытное обстоятельство. Одна из его бабушек – знахарка. Из тех «бабок», что травами и заговорами людей и скотину пользуют. Она с малолетства его к этому делу приспособила, и, между прочим, он разбирается в животных болезнях. Вероятно, она и научила его обращению с коровами и собаками, а также знает хороший отвар от комаров. А бабулька она очень непростая. Однажды она спасла от большого скандала весь районный партийный актив. За это ей провели персональную асфальтовую дорожку по улице. И этот чертёнок тоже каким-то боком был там замешан, потому что прокурор собственной персоной приходил к нему в школу. Когда-нибудь об этом расскажу.

– Погоди, а какие это загадочные истории?

– Так вот в них-то вся суть, и разговор об этом. Не вам рассказывать, что у нас дела в основном самые обычные – драки, убийства, кражи и хулиганство. Но есть небольшой процент обращений граждан, которые трудно даже определить по категории, а иному делу и название дать невозможно. Сами знаете, другой раз такое заявление накатают, что хоть стой, хоть падай. И это не считая сумасшедших, которые пишут жалобы на марсиан или домовых. Вполне нормальные граждане иногда такое отчебучат!

Титов ухмыльнулся:

– Ещё как знаю. Кстати, о марсианах. Когда я ещё служил в Батайске, приносит одна баба заявление, что её муж, работавший на радиозаводе, завербован марсианской разведкой и глухими ночами из туалета передаёт им сведения. Позже выяснилось, что мужик действительно разговаривал тайком от жены, только не с марсианами, а со своей любовницей полячкой по имени Марыся.

– Вот с подобного всё и началось. Я молодой был, на службе недавно, и по неопытности чуть такое дело не завёл.

Стригущий Маньяк

Однажды, ближе к вечеру, приходит в отделение тётка лет пятидесяти. Взволнованная такая, почти в истерике. Тычет всем в глаза военную медаль в коробочке и требует найти и наказать мерзавца. Мол, права она свои знает, а потому явилась написать заявление. Дежурный Кирин дело знает, прерывает этот поток и задаёт вопрос:

– Гражданка, что произошло?

– Надо мной надругались.

– Так, ясно.

Кирин потянул к себе бланк стандартного заявления:

– Кто вас изнасиловал? Имя, фамилию знаете?

– Молодой человек, чего ты городишь! Разве я похожа на дуру, которая пойдёт жаловаться по такому делу? В мои годы изнасилование уже не надругательство, а счастливый случай.

– А что же вам сделали?

Женщина зарыдала и сняла платок. Все ахнули. Голова у тётки была чисто и аккуратно острижена под нулёвку. Вид у лысой бабы был жутковат. Кирин отодвинул бланк и строго проговорил:

– Это парикмахерское хулиганство. Угрозыск такими делами не занимается. Это по линии участкового.

И направил потерпевшую ко мне, потому что она проживала на моей территории. Это вот сейчас мы в новом здании, и всё тут в решётках и кабинетах. А тогда, в старом здании, всё было по-простому. Рядом с дежуркой находилась удобная комната со столом посредине. Там вёлся предварительный опрос потерпевших и свидетелей, ожидали понятые, а в минуты отдыха сотрудники играли в шашки или домино. Вот там я и начал опрашивать лысую страдалицу. Преступность в те годы была не на высоте, и в нашем угрозыске было всего два сотрудника. Один из них, младший опер Куропаткин, из чистого любопытства подсел рядом и тоже вникал.

Татьяна Сидорчук. Работает уборщицей. Муж – инвалид войны без руки. Материала для анализа почти не было. Муж по естественной причине в подозреваемые не попадал. В тот день к ним никто не заходил. После обеда они с мужем придремали. Просыпается, а уже лысая. Врагов нет, и она не знает никого, способного на такое злодейство. Перед тем как задремать, они с мужем выпили по маленькой, чувствительность притупилась, вот она ничего и не слышала.

Было ясно, что для подобного притупления чувствительности по маленькой было выпито неоднократно. Но независимо от этого, преступное деяние было совершено с использованием беззащитного состояния жертвы.

При более подробных расспросах тётка вспомнила, что перед обедом к ним заходили два мальчика. Фамилий она не знает, но лица знакомые, видно, живут неподалёку, и найти их будет нетрудно. Но отношения к случившемуся они не имеют. Я спрашиваю:

– Почему вы так считаете?

– Да ну, это ж несерьёзно. Они малыши совсем, лет по семь-восемь. Куда им?

– Может, они кого видели?

– Навряд ли. Они недолго были.

– А чего они вообще приходили?

– Я одну вещицу уронила под забор, а они мимо шли, подобрали и к нам занесли. Я их мочёными яблочками угостила, они съели, сказали спасибо и ушли. Золотые дети, прямо ангелочки. Не из тех латрыганов, что по огородам гацают и птичек из прачей бьют. Что ты! Зашли, показали красные матерчатые звёзды на груди и хором сказали: «Мы октябрята – честные ребята». Вот уж родителям счастье-то.

Было видно, что тётка в своих восхвалениях переходит всякие границы. Слишком неправдоподобным было присутствие на наших улицах прилизанных херувимчиков, добровольно хором славящих октябрятство. Прачи и «поджиги» в руках сорванцов смотрелись гораздо привычнее. Скорее всего, ребятишки нашли что-то им ненужное, вот и отдали. А если бы это были папиросы, спички, деньги или что-нибудь съедобное, то ищи-свищи своих октябрят, гражданка Сидорчук.

И тут открылось поразительное обстоятельство. Все состриженные волосы исчезли. Сработано чисто, не осталось ни клочочка, ни волосинки. Тогда я говорю:

– Вот теперь всё ясно. На самом деле надругательства не было, а был факт кражи.

– Чего это вы говорите?

– Это говорю не я. Это говорят факты. Если бы злоумышленник просто остриг вас и ушёл, не трогая разбросанных волос, то, значит, цель его была именно в унижении вашей внешности, что можно расценить как надругательство. Но поскольку он тщательно собрал и унёс ваши волосы с собой, значит, целью его было украсть эти волосы. А это деяние квалифицируется как проникновение в жилище с целью завладения личной собственностью граждан с помощью механических средств. В данном случае – машинки для стрижки.

– Так меня обокрали?

– Именно так. Волосы ваши были густыми и длинными?

Мне уже мерещилась преступная парикмахерша в белом халате с машинкой в руке. Коварно ухмыляясь, она приближалась к пьяно-беспомощной Татьяне Сидорчук с целью срезать её чудесные волосы под корешок, сделать из них шиньон и выгодно продать. Кто-то в дежурке прочитал мои мысли и ответил на них вслух. Он знал гражданку Сидорчук и громко дал оценку её волосам:

– Тёти Танины лохмы парикмахерам и даром не нужны. Из них не то что человечий, собачий шиньон не сделать.

Тётя Таня обозвала его злыднем, а затем, сделав плаксивое лицо, сказала:

– Оно и правда. Волосья смолоду у меня были не очень, а сейчас и вовсе никуда.

На этом все стали в тупик, из которого так потом и не вышли.

Тётя Таня взбодрилась:

– Раз меня обокрали, то давайте бумагу, и я буду подавать заявление о краже.

Тут Куропаткин отзывает меня из комнаты, как бы для совещания, и говорит:

– Лучков, ты не вздумай у неё заявление принять. Не сотвори глупости.

– А в чём дело?

– Не дай бог, если эта история в документы попадёт. При любом исходе она тебе жизнь отравит, тем более что исход здесь один – вернейший стопроцентный висяк.

– Почему?

– Мотив. Здесь это главное. Если его знать, то, несмотря на отсутствие улик, свидетелей и подозреваемых, злодей сыщется в момент. Но дело это дурацкое и мотив у него дурацкий, а такие не расшифровываются в принципе. Ты верно определил, что это кража. Но кто-нибудь в силах ответить – зачем и для какой цели украли засаленные патлы старой пьянчужки? А ведь цель эта была, но о ней мы узнаем только в случае чуда, когда в этой дежурке виновник добровольно сам поведает обо всём. А я в такие чудеса не верю. Но самое поганое, если какая-нибудь бумажка по этому делу попадёт на глаза начальству. Тогда к тебе прилипнет клеймо. Клеймо человека, который разыскивал волосы лысой бабки. Это чревато и может отразиться на получении очередного звания, и вообще. У высокого начальства с чувством юмора неважно. Поэтому бейся львом, ползай змеёй, но заявления не принимай.

– А что делать-то? Видал, какая она настырная?

– Ты ещё по-настоящему настырных не встречал. Эта баба хоть и крикливая, а всё равно тупая деревенщина. Погоди-ка! А ведь я, пожалуй, могу тебя выручить. Пузырь ставишь?

– Ставлю.

– Даже не думал, что он когда-то пригодится.

– Кто, он?

– Не кто, а что. Паричок театральный. До замужа моя сеструха занималась в театральном кружке и как-то притащила его домой, а потом забыла. Валяется без пользы. Ты эту бабу займи чем-нибудь, а я за ним быстренько смотаюсь, тут близко. А потом смотри и учись.

Я зашел в комнату и сказал тёте Тане, что дело её оказалось нешуточным, и лейтенант пошёл к начальнику с докладом. Вернётся, и мы продолжим. Вскоре появился Куропаткин и сам повёл беседу с потерпевшей:

– Значит, так! Заявление у вас сейчас примут, но лично вам толку от этого не будет, даже если мы поймаем негодяя.

– Это почему?

– Наш гуманный советский закон не разрешает сажать человека в тюрьму, если он украл на сумму меньше пятидесяти рублей. Сколько стоят ваши волосы?

– Н-не знаю.

– Если вы отнесёте их на базар и станете продавать, то сколько вам за них дадут?

– Эй! Тут чего-то не это!

– Вот и я о том же. Скажу честно. Нам и самим хочется поймать этого оригинала, но так, чтобы потом его можно было посадить.

– Как вы красиво матюгаетесь! Сразу видно образованного человека. Мы-то тёмные, кроме как по матери и не знаем ничего.

Из дежурки донеслись подозрительные звуки, похожие на задавленный смех. После этого случая Куропаткин получил прозвище «Образованный Матершинник».

От такого комментария младший опер на секунду запнулся, но с темы не сбился:

– План такой: мы выдаём вам служебный парик и ждём, когда вор снова наведается.

– Опять стричь?

– У вас уже нечего стричь. Он на парик набросится, и вот тут-то мы его и возьмём. Парик ведь дорого стоит, а значит, упрячем гада за решётку на долгие годы.

– А если не придёт? Вдруг ему тех волос хватило?

– Спору нет, может затаиться. Но ведь воры, они какие? Если повезло в каком-нибудь месте, то, глядишь, его снова туда потянет.

И не давая тёте Тане вставить слова, он положил на стол картонную коробку, сказав:

– Ну-ка, примерьте!

Парик из конского волоса пришёлся впору. Он был изготовлен в виде старинной причёски девятнадцатого века и сильно изменил внешность тёти Тани. Она стала похожа на состарившуюся «тургеневскую девушку». Однако, посмотревшись в зеркало, тётя Таня осталась довольна. Возможно потому, что своей причёски у неё никогда не было. Снимать парик она не захотела и только спросила:

– Значит, если я сейчас напишу заявление, то вы у меня его отберёте?

– А зачем он вам тогда? Парик служебный.

– Значит, тогда я пошла. До свидания.

После её ухода Куропаткин сказал, что теперь мы больше не увидим ни пострадавшую, ни парика, а любого, протянувшего к нему руки, тётя Таня зашибёт насмерть. Он немножко ошибся. Вскоре она заявилась опять и потребовала вселить обратно в жилище, так как муж не признавал её в новом обличье и не пускал в дом. Ей дали в помощь сержанта, тот сходил с ней и уладил конфликт. Да, Сидорчук принял тётю Таню за чужую женщину. Он не очень понимал её объяснения, и к тому же она совершила ошибку, в качестве доказательства сняв парик. Сидорчук испугался до того, что почти протрезвел, и выгнал её вон. Сержант не был дипломатичен, он просто гаркнул:

– Сидорчук! Это твоя жена, и не вздумай её выгонять. Всё понятно?

– Чего тут непонятного? Вы – власть, как прикажете, так и будет. Только учтите, если эта баба, что вы привели мне в жёны, окажется хуже моей Таньки, то я на вас жаловаться буду.

На этом дело, можно сказать, закончилось, но этот загадочный случай забылся не сразу. Иногда сотрудники изгалялись, придумывая ему всякие идиотские объяснения.

Дежурный Чистяков любил читать всякие журнальные статейки о криминальной психологии и однажды предположил, что в станице завёлся Стригущий Маньяк. Мужики даже перестали играть в домино. Кто-то спросил:

– А разве такие бывают?

Чистяков с умным видом ответил:

– Всякие бывают. Люди тенькаются по самым разным поводам. Над Джеком-Потрошителем одна проститутка надсмеялась, а скольких он анатомировал? Так и тут. Может, какая-то злыдня перед свадьбой парня опоила и остригла, а он теперь мстит всем бабам тем же способом. Тут ведь как: нормальный человек, скажем, ты или я, или тот же Федякин, и реагирует нормально. За такие дела дал кому следует в морду, и вон из головы, никакого цикла. А психически слабый тип, нервостеник, на обиде зацикливается и тем самым преобразуется в маньяка.

Куропаткин засомневался:

– Ерунда это. Подумаешь, волосы.

– А вовсе и не ерунда. У моей двоюродной сестры, которая в Сальске, прошлым годом дочка повесилась. Соплячке четырнадцать лет, а туда же. Её, видите ли, в парикмахерской плохо подстригли, причёску испортили. Такие вещи всяко воспринимаются.

– Погоди. Маньяки, они ж серийно как-то, а у нас один случай.

– А кто тебе сказал, что один. Ты всем под платки заглядывал? Может их уже целый взвод баб стриженых по станице ходит, да только не признаются. Не все такие беспардонные, как эта Сидорчучка. Женщины стесняются таких вещей.

– Погоди, Чистяков. А зачем он волосы забирает?

– Так ведь на то он и маньяк, и логика у него маньячная. Может, он их под стекло и в рамочку, а там у него уже целая коллекция. На досуге между стрижками глядит, наслаждается. Вот бы его изловить, тогда прославились бы. В журнале бы прописали. Не одной Америке маньяков поставлять. У нас тоже забористые кадры имеются.

И ведь что творит с людьми таинственность? Смех смехом, а при случае стали у подозрительных в этом плане женщин проверять под платками. Были скандалы.

Дикая идея Чистякова не подтвердилась. Больше таких случаев не было, и всё забылось. Прошло два с лишним года, и произошло предсказанное Куропаткиным чудо, когда за тем самым столом мальчик Родя Коновалов добровольно раскрыл тайну исчезнувших волос Татьяны Сидорчук.

Я разбирался с заявлением одной гражданки о злонамеренной порче имущества. Были признаки детского хулиганства, и под подозрение попал Коновалов. Я нашёл его и привез в отделение. Так в тот день мы с Кириным с ним и познакомились. Уж Кирин этот день точно не забудет.

– Почему?

– Досталось ему тогда. У Коновалова бабушка не подарок. Не знахарка, а другая, родная его. Поговаривают, что в молодости она при самом Деникине состояла. Что ей тот Кирин?

Майор присвистнул:

– Ничего себе! А дальше?

– По заявлению он оказался непричастен. Но в ходе беседы, а беседовали мы долго, он рассказал кое-что интересное, в том числе и про историю с волосами. Он ведь ещё маленький был, наивный, и по простоте всё выложил, не считая это дело серьёзным. Для него-то это был мелкий эпизод в его бурной жизни.

– А что было-то?

– А-а! Глупая детская месть вредной учительнице. Я уж и не помню, за что. Но исполнение! Скрупулёзно составленный план, причём не на один день. Привязка к местности, хронометраж, учёт деталей, знание и использование взрослой психологии от алкоголиков Сидорчуков, до разных должностных лиц. Обеспечение алиби прорабатывается особо. В нужный момент Коновалов показывается на глаза свидетелям, и те готовы рвать рубахи на груди, что он не при делах. Если же по условию свидетели не присутствуют, то в их роли выступает сама жертва, которая частенько ещё и благодарит его за какую-нибудь мелкую услугу. В точности как тётя Таня, хвалившая октябрят. Да, да! Одним из этих херувимчиков и был Родя Коновалов, а другим некий Куркин, его верный постоянный подручный. Вот он, почерк! А последний штрих в нём такой – жертвы его проделок всегда в недоумении от случившегося, а многие даже не догадываются, что стали жертвами козней. Ведь та же учительница по сей день не догадывается, что все её тогдашние неприятности были подстроены. Да так, что она чуть с работы не вылетела.

Куропаткин, узнав об этой истории, засмеялся, а хмурый Кирин ему говорит:

– Ржёшь как конь весенним утром, а напрасно, кобылица не придёт. Ты только представь, какая головная боль растёт для оперов и следователей, если этот талант надумает податься в мошенники.

Все эти проделки Коновалов именовал «шутками», хотя от шуток там было только название. Он сам сказал: «Шутка – дело серьёзное», и жертвам его шуток действительно было не до смеха, ведь кое-кто из них оказывался в больнице, а то и где похуже, вроде этого Крылова. Наивность из него быстро испарилась, и больше он никогда ничего не рассказывал. Коновалов рос, взрослели и его шутки. Судить о его делах можно было только по почерку, потому что он ни разу ни на чём не попался. До сих пор неизвестно о том, как он проворачивал некоторые вещи, хотя прошло много времени. Однажды завеса приоткрылась, и наши догадки подтвердились, но это мало чего дало, потому что подробности и сейчас неизвестны. Это когда он учинил шутку над Дурмолаем. Подробно об этом случае может рассказать Кирин, ведь он буквально спас Дурмолая от расправы. Пару раз пришлось даже стрелять. Он же и доставил его в отделение. Все тут же сбежались посмотреть на это чучело с измазанным разноцветным лицом. Такого здесь ещё не видели. На удивлённые вопросы Кирин сказал: