Текст книги "И ты, Брут…"

Парень был готов наброситься на меня с кулаками. Вполне нормальная реакция ни в чем не повинного человека, и я сдался.

– Ладно, успокойся, Чума! Всем известно, какой ты псих, так что не нужно каждый раз подтверждать свое сумасшествие, размахивая кулаками. Я тебя ни в чем не обвиняю. Просто хотел убедиться, что ты здесь ни при чем, а заодно показать вам с Настей, что труп Бугрова нам могли подкинуть как после нашего появления в доме, так и до.

Как ни странно, но парень быстро успокоился и снова сел на ящик.

– Помочь нам некому, – продолжил я, – поэтому мы сами должны заняться расследованием и выйти на убийцу.

– Ну вот еще! – заартачился Санек. – Что я вам, легавый, следственной работой заниматься? Мне за поганое ментовское дело кодекс чести браться не велит.

– Твои проблемы, – заявил я. – Сиди и жди у моря погоды. А я буду искать и обязательно найду ту гадину, которая нас подставила, а сейчас насмехается над нами, дожидаясь своего часа сдать нас в милицию.

– Ладно, не психуй, – неожиданно пошел на попятную Чума. – У меня тоже свои счеты к этому мерзавцу имеются. Так что рассчитывай на мою помощь. У меня кассета с автоответчика толстяка есть, надо послушать ее, может, что важное и узнаем.

– Какая еще кассета? – воскликнул я изумленно. – Ты это о чем?

– Ну кассета, не знаешь, что ли? – досадуя на мою непонятливость, сказал Санек. – Я когда в квартиру к Валере поднялся, автоответчик увидел. Сразу же вспомнил, что ты с Мальцевым по телефону разговаривал. Значит, запись на кассете осталась. Ну и прихватил ее. Улика же.

Я был приятно удивлен известием парня.

– Молодец, Чума, голова у тебя хорошо соображает. Где кассета?

– Да в «бардачке» в такси лежит. Магнитофона в машине нет, так что я ее не прослушивал. Ладно, поехали, что ли? – Парень поднялся с ящика.

– Куда?

– Как куда? – искренне возмутился Санек. – Ты же сам говорил, от сейфа избавиться нужно. Так поехали, избавимся.

Мы направились к выходу из сарая. Уже известным способом Чума подогнал машину к деревянному строению. В тот момент, когда мы собрались грузить в такси сейф, на крыльце вновь появилась шмара, и нам пришлось приостановить работу. Мы вышли из сарая и сделали вид, будто разговорились. Однако матери Санька было безразлично, что происходит у нее в огороде и вообще чем занимается ее сын. Шмара курила в своей излюбленной позе зазывалы в публичном доме и равнодушным взглядом созерцала уличный пейзаж. Наконец она насладилась послеобеденной сигаретой и удалилась в свой терем. Сейф благополучно перекочевал из сарая в багажник машины, там же оказалась и видеокассета из дома Бугрова, и мы выехали со двора.

Чума решил отправиться за город. Там у него якобы есть на примете местечко, где мы, не опасаясь любопытных глаз, сможем сбыть с рук долой сейф. Ни я, ни Настя против такого решения не возражали, и машина помчалась к окраине города. Дорогой я с разрешения Чумы порылся в «бардачке» и отыскал кассету. Она оказалась обычной и годилась для прослушивания в стандартном магнитофоне. Кассету я спрятал в карман.

Покружив за городом среди полей и поселков, мы вырулили к городской электростанции, три огромных трубы которой, раскрашенные красно-белыми полосами, привлекали к себе внимание за несколько километров.

– Я здесь жил когда-то, – произнес Чума, указывая на большой пустырь, огороженный кое-где деревянным забором, так чтобы его не видно было со стороны дороги. На пустыре торчали засохшие деревца, валялся строительный мусор, у дороги одиноко стояла трансформаторная будка. Такой же унылый пейзаж раскинулся и по другую сторону дороги, ведущей к воротам самой ГРЭС. Взглянув на мое недоуменное лицо, Чума пояснил: – Здесь не всегда пустырь был. Когда-то деревянные вагончики стояли – целый поселок. В нем я и жил. Да вот снесли поселок. Давно я здесь не был. – В голосе Санька прозвучали ностальгические нотки. – Как на зону сел, матушка замуж вышла за старичка одного, к нему и переехала. А мужик тот через годик помер, вот ей дом в наследство и достался. У меня здесь друзей много было и одноклассников… Куда же их теперь раскидало-то?! Эх!.. – И, вздохнув, Чума посмотрел по сторонам так, словно выискивал место, где могли бы осесть после сноса поселка его кореша и однокашники.

Обогнув пустырь, на перекрестке Санек свернул влево – по обеим сторонам дороги потянулись старенькие частные домики, которые так же неожиданно кончились, как и начались. Дальше дорогу преграждал канал. Впрочем, через него, как оказалось, можно было перебраться по мосту с бревенчатым настилом, и мы перебрались. На другой стороне, за росшими вдоль канала деревьями, оказывается, скрывалось небольшое озеро с недостроенным пансионатом на его берегу. Мы поехали вдоль канала по ухабистой дороге, а когда она, сделав зигзаг, свернула к озеру, и вовсе потащились по поросшей травой земле с кочками да ямками. Метров через двести Чума наконец остановился. Место действительно оказалось безлюдным. Дальше на этой стороне канала тянулись непроходимые заросли ежевики, на противоположной – раскинулись огороды.

Мы с Чумой вылезли из машины, достали из багажника сейф и столкнули его со склона. Настя швырнула в канал видеокассету. Она шлепнулась о поверхность воды, какое-то время плыла по волнам, а затем затонула. Но тяжеленный бронированный ящик до воды не докатился. Он застрял на берегу, зацепившись за дерево. Мы спустились к кромке воды. С трудом подняв сейф, раскачали его и бросили. Раздался всплеск, и воды канала поглотили изобличавшую нас улику.

«Император»

Вернувшись домой, я первым делом вставил в старенький магнитофон кассету, перемотал пленку и нажал на кнопку «PLAY». Первой толстяку звонила девушка или молодая женщина с приятным голосом. «Привет, Валера, – сказала она по-свойски и не без кокетства. – Это Марина. Хотела бы с тобой повидаться. Позвони мне вечером. Пока-пока!..» Второй звонок был с АТС. Причем, что интересно, робот звонил автоответчику. Сообщение было сделано на двух языках, но из-за несовершенства техники произошла нестыковка, и на кассету записалась только часть текста на русском языке и полностью на английском. Английского языка я не знал, однако из нескольких слов, произнесенных бездушным женским голосом по-русски, понял, что у Валеры имелась задолженность за абонентскую плату. Третий звонок заставил меня напрячь слух. Звонил мужчина с очень знакомым, как мне показалось, голосом, но, кому он принадлежал, я вспомнить не мог. «Валера, мне нужно срочно с тобой поговорить! – взволнованно произнес человек. – Заскочи на Сильвию, увидимся». Странная информация. Очень странная. Однако я решил пока не отвлекаться и прослушать кассету до конца. Далее автоответчик записал голос кабельщика, который пообещал зайти во второй половине дня к толстяку проверить работу кабельного телевидения. Затем позвонил я. Были, правда, еще несколько звонков, но, очевидно, заслышав голос автоответчика, абоненты клали трубку.

Я отмотал пленку и вновь включил заинтересовавшее меня сообщение. «Заскочи на Сильвию, увидимся». Что, черт возьми, за абракадабра? На какую Сильвию предлагают толстяку заскочить и почему, да и как на ней можно увидеться? Я несколько раз прогнал запись, вслушиваясь в каждый звук, в каждое слово, в интонацию, однако ничего нового не услышал. Может, шифр какой или код? Мне почему-то вспомнились «Пляшущие человечки» Артура Конан Дойла. Хотя шифр там был иного рода, тем не менее я взял лист бумаги, карандаш, сел за журнальный столик и записал: «Валера, мне нужно срочно с тобой поговорить. Заскочи на Сильвию, увидимся». Я поменял местами предложения, потом слова, даже попробовал прочитать написанное задом наперед. Признаться, большей ахинеи мне в своей жизни произносить не приходилось. Нет, пока я не вспомню, кому принадлежит голос, мне не разгадать этой загадки.

Как выйти на звонившую толстяку женщину, я тоже не знал. В оставленном ею сообщении не был указан ни адрес, ни номер телефона, даже имени своего она не назвала. В общем, кассета пока оказалась бесполезной. Что ж, отложим ее до лучших времен. Я сунул кассету в стопку белья в шифоньере и отправился в кухню, где разогрел оставшуюся от завтрака яичницу и поужинал.

Затем вернулся в зал, включил телевизор и устроился на диване с намерением посмотреть начинавшийся фильм. Однако осуществить свой замысел мне не удалось – бесконечные телефонные звонки то и дело срывали меня с места и заставляли, прихрамывая, тащиться в коридор, где был установлен аппарат. Беспредельничала Настя. Девушку, по-видимому, одолевали страхи, а возможно, ей просто делать было нечего. Во всяком случае, звонила она раз десять и позвонила бы, наверное, еще столько же, если бы я, сдерживая раздражение, не сказал ей, что она отвлекает меня от домашних дел. Насчет дел я приврал, конечно, но уж очень не хотелось мне вставать с дивана. На всякий случай я залез в антресоль, отыскал там кусок старого провода, удлинил телефонный шнур и перенес аппарат на журнальный столик, поближе к дивану, но Настя, очевидно, обидевшись на мой выговор, звонить перестала, зато стали названивать друзья-приятели.

Вначале позвонил Вячеслав Зотов, мой коллега по ДЮСШ. Оказывается, мои тренировки завуч временно поручил проводить ему. Владислав спросил о моем здоровье, житье-бытье, планах на будущее и, как бы между прочим, в деликатной форме поинтересовался, когда я выйду на работу. Я сказал, завтра, чем, видимо, весьма обрадовал коллегу. Потом позвонила моя давняя приятельница Вера. Нет, здесь все чисто – никаких отношений, кроме дружеских. Представьте, бывают между холостыми мужчиной и женщиной и такие. Вера разведенка, живет с дочкой. Сами понимаете, особам женского пола в хозяйстве без мужика туго приходится. То гвоздь вбить требуется, то в водопроводном кране прокладку поменять. Я не отказываю, иду, когда зовут. И сам в долгу не остаюсь. Если перешить что из одежды, я – к Вере, при покупке опять-таки одежды, кухонной утвари или иного барахла за советом – к ней же. Ну и по кулинарным вопросам Вера у меня главный консультант. Так друг друга и выручаем. На сей раз моя приятельница купила столовый уголок, попросила зайти собрать. Я пообещал завтра выбрать время и заскочить, благо ходить далеко не нужно – Вера живет в соседнем подъезде. На том и положили трубки.

В фильме я так ничего и не понял. Муть какая-то или таковой показалась, потому что смотрел невнимательно. Во всяком случае, глаза у меня стали слипаться, и я задремал было, но тут вновь раздался телефонный звонок. Я протянул руку, снял с аппарата трубку. До чего же, оказывается, удобно, когда телефон стоит рядом с диваном. Звонил Рыков.

– Привет, Игорек! – заорал он радостно в трубку. – Как дела?

– А, это ты, Серега? – Я продолжительно зевнул. – У меня все нормально. Что у тебя новенького?

– Много чего, – Рыков все еще веселился. – Я к тебе сегодня несколько раз звонил, да трубку никто не брал. Все спросить хотел, ты утром криминальные новости смотрел?

Этого только не хватало. Сон как рукой сняло. Я насторожился.

– Нет, а что?

– Да так, – хохотнул Серега. – Сюжет там интересный показывали. Дом один ограбили, а в нем труп хозяина нашли, некоего Бугрова. Так вот, особняк этого Бугрова неподалеку от хаты моего хозяина стоит. Думаешь, к чему я это рассказываю? – Рыков сделал эффектную паузу. – Да к тому, что я тебя вчера утром в компании с одним типом как раз у дома Бугрова видел. Вот я и думаю, не ты ли с приятелем мужика убил и сейф упер?

Вот так-то! Связал-таки Серега убийство с моим именем. Ясно, Рыков шутил и ждал, что я поддержу его шутку, но мне было не до забав.

– Ты что, рехнулся?! – рявкнул я и рывком сел на диване. – Ты чего плетешь? Какой, к черту, труп?

– Да ладно, ладно. – Не ожидавший с моей стороны вспышки гнева, Рыков слегка опешил. – Я же просто так спросил, хохмы ради…

– Ты свои идиотские хохмы для своих жен прибереги! – не выходя из образа рассерженного человека, объявил я. – А со мной так больше не шути, не люблю я. – Хотя с чего это я на Рыкова накинулся? Еще в самом деле заподозрит чего. Я понизил голос и примирительно сказал: – Да ты не обижайся, Серега. Просто я прикемарил слегка, а ты разбудил меня. Не проснулся еще. Но ты все же это… Не ляпни где-нибудь среди своих о том, что видел меня у дома этого самого Бугрова. Люди разные, мало ли что могут подумать. До милиции дойдет, хлопот потом не оберешься.

– Да что я, дурак? – все же обиделся Рыков. – Не понимаю, чем дело может кончиться! Ладно, Игорь, шутка действительно глупая вышла, извини. Повторять я ее нигде не буду, тем более среди своих. Да и не работаю я больше у хозяина.

Новость для меня была неожиданной. С чего это вдруг? Работа вроде у Рыкова прибыльная была. Я удивился:

– Что так?

– А… – беспечным тоном отозвался Рыков. – Уволился я. Но обо всем по порядку. Мы ведь с Ниной пожениться решили.

Изменив интонацию, я дал понять Сереге, будто ужасно потрясен.

– Правда?! Какое радостное и великое событие в твоей жизни! Что ж, поздравляю с пополнением коллекции жен!

Рыков прыснул в трубку:

– Спасибо. Надеюсь, Нина ее украсит… Так вот, у нее, как ты знаешь, магазинчик свой имеется. Нина хочет открыть еще один, а для расширения дела ей надежный компаньон требуется. В моем лице она его и нашла. Займемся, что называется, семейным бизнесом. Вот я старую работу и бросил. А завтра у нас нечто вроде помолвки намечается. Затем тебе и звоню. Пригласить хочу. Ты завтра подгребай ко мне домой часикам к шести. Компания соберется человек восемь. Отметим это дело. Лена тоже будет. Подойдешь?..

Да, без Лены мне теперь не жить. Идти к Рыкову я не хотел, но статус друга обязывал. Я подумал, подумал и согласился:

– Подойду, Серега. Не обещаю ровно к шести, но подойду.

– Все, жду! – обрадовался Рыков. – Бывай, Игорек, увидимся завтра! – И Серега повесил трубку.

Фильм по телевизору закончился. Началась музыкальная программа. Четыре томные полуголые девицы пели какую-то галиматью без начала и конца. Люблю смотреть на мелькающие на экране части женских тел. В клипах сейчас это главное. Я поудобнее положил подушку, снова лег на диван и уставился в телевизор. Вы думаете, телефонные звонки на этом прекратились?.. Черта с два! Аппарат снова затрезвонил. Ну это уж точно Настя. Я решил прикинуться спящим и ей не отвечать. Однако телефон звонил и звонил. В конце концов я не выдержал и сорвал с аппарата трубку. Но звонила Лена. Черт бы ее побрал!

– А, Игорек! – прогнусавила в трубку училка. – Наконец-то я тебя застала! Где ты все время пропадаешь?

– А, Лена! – воскликнул я с кислой миной. – Рад тебя слышать!

– Я тоже, – капризно сказала «бугристая». – Я, между прочим, к тебе вчера заходила. Да тебя не было дома. Ты от меня прячешься?

– Что ты! Разве я могу от тебя прятаться? Просто я вчера допоздна работал.

– Это правда? – кокетливо спросила молодая женщина. – Тогда почему так долго трубку не брал?

О, это надолго.

– Да так, говорил кое с кем. А потом купался. Ты, между прочим, меня из ванной вытащила. Стою сейчас в коридоре, с тобой разговариваю, а вода с меня ручьями бежит, на полу целая лужа натекла.

– Так ты сейчас голый? – удивилась Лена.

– Да нет, что ты! – хмыкнул я. – Я обычно в пижаме купаюсь. Сейчас сниму вот ее и сушить повешу.

– Ха-ха, – засмеялась Лена. – Я бы очень хотела сейчас оказаться с тобой под душем.

– У тебя пижамы нет, – буркнул я.

– Ради такого случая могу купить, – томно проговорила молодая женщина. – Когда увидимся?

– Когда угодно, только не сегодня. У меня куча тренировок была. А завтра снова на работу. Я так устаю. – И я продолжительно и громко зевнул.

Лена наконец-то вспомнила о девичьей стыдливости и, чтобы не показаться навязчивой и не упасть в моих глазах, жеманно спросила:

– А ты думал, я прямо сейчас к тебе примчусь?

Именно так я и подумал. Но я не так дурно воспитан, чтобы говорить женщинам гадости. Подыгрывая Лене, будто ей удалось выставить меня дураком, я ответил:

– Я так не думал. Завтра у Сереги будешь?

– Конечно.

– Вот там и увидимся! Ну пока!

Я положил трубку, потом встал, отсоединил от сети телефон и снова улегся на диван.

На следующий день я встал минут на сорок раньше, чем следовало бы. Фигура у меня стандартная, спортивная. Раньше лучше была, да вот мышцы опали, хиреть стал. А все потому, что спортом мало занимаюсь. Теперь форму поддерживать надо, раз подружку молодую завел. Я отжался от пола два раза по пятьдесят раз, качнул пресс, шею, побаловался гантелями. Особо не упирался, нога побаливала, да и не хотелось, чтобы с непривычки на следующий день мышцы болели. Завтра увеличу нагрузку.

На работу я все по тем же физкультурно-оздоровительным соображениям отправился пешком, но уже после ста метров пути захромал и на следующей остановке заскочил в остановившийся троллейбус. Ни о трупах, ни о сейфе я старался не думать, надеясь, что кошмарные события последних дней навсегда ушли в прошлое, но, сколько бы я себя ни успокаивал, на душе у меня было тревожно… Я предчувствовал недоброе, и предчувствие, как оказалось, меня не обмануло.

Когда я вышел на финишную прямую, ведущую к воротам стадиона, из закутка у аптеки, где стоял черный джип, вышел плечистый блондин чуть выше среднего роста, в черных отутюженных брюках, однотонной темно-синей рубашке с галстуком и направился ко мне. То, что он не из милиции, было ясно – милиционеры на джипах не ездят. Я постарался унять волнение, подобрался и принял неприступный вид. Не помогло. Парень все равно приблизился и прицепился:

– Закурить есть?

Блондину было лет двадцать пять. Качок. Даже лицо его и то, казалось, состояло из туго переплетенных мышц, обтянутых кожей, не говоря уже о теле. Оно было сплошь облеплено кусками мяса, мешавшими парню до конца вниз опускать руки, и он держал их на весу, слегка разведя в стороны, напоминая со стороны кобру с раскрытым капюшоном.

– Не курю, братишка, – миролюбиво бросил я, проходя мимо блондина, но он перегородил мне дорогу.

– Отойдем, дядя, поговорить нужно!

Что я, ненормальный, добровольно на заклание идти? В джипе наверняка еще парочка мордоворотов сидит. Я поднес руку к виску, будто отдал честь.

– Свободен, командир! При обращении к старшим по личным вопросам соблюдайте субординацию!

Парень слегка оторопел и даже как бы вытянулся во фрунт, когда я мимо него проходил, но потом опомнился, забежал вперед и схватил меня за плечо.

– Эй, мужик, я что с тобой, шутки шучу?

Блондин был в моей весовой категории. Борьба для меня привычнее бокса, здесь я хозяин положения. Хотя парень держал меня цепко, я вывернул плечо, перехватил его руку, потом сделал танцевальное па и, дернув партнера в сторону, заставил его споткнуться о мою ногу. Блондин, не ожидавший с моей стороны агрессии, не успел даже сообразить, что произошло, ибо в следующее мгновение уже лежал на асфальте на боку, с удивлением взирая на меня. В боевых условиях я бы запросто мог сломать парню шею, сейчас же ограничился коротким прямым ударом в лицо, в результате чего блондин на несколько мгновений потерял ориентацию, чем я и воспользовался, перешагнул через него и заспешил к воротам стадиона.

Насчет джипа я не ошибся. Из него действительно запоздало выскочили два парня атлетического сложения, одетые почти так же, как и блондин, и бросились наперерез мне. По логике, в данной ситуации мне следовало бы убежать. Да и без логики тоже. Я так и поступил. Рванув, как на сто метров, сделал небольшой крюк, обогнул преследователей и устремился к «финишу». Однако ребята были неплохими спринтерами, особенно тот, что несся первым. Он резко изменил траекторию движения и побежал почти рядом со мной, отставая всего на полшага. Боковым зрением я видел его квадратную физиономию с застывшим на ней зверским выражением. Возможно, если бы нога у меня не болела, я бы и пришел к «финишу» первым. Увы… Я чуть-чуть замедлил темп, и в следующее мгновение преследователь подставил мне подножку. Это был лучший нырок в моей жизни. Я пролетел метра три над землей и со всего маху хрястнулся физиономией об асфальт, успев почему-то в последний момент с фотографической точностью запомнить окружающую меня обстановку – железный, крашенный серебряной краской забор, аптеку, вышедшую из нее на крыльцо пожилую женщину, двух девушек, переходивших дорогу, испуганно шарахнувшихся от меня, злорадно улыбающуюся рожу преследователя и небо, чистое голубое небо, вдруг упавшее на меня…

Очнулся я в тот момент, когда два парня, подхватив под руки, волокли меня по асфальту. Голова моя дергалась, асфальт прыгал перед глазами. Я сильно испугался, решив, что сломал себе шею. Хотя испытывал мучительную тошноту, я все прекрасно видел и неплохо соображал, но ни руки, ни ноги, ни шея мне не повиновались. Меня оттащили за аптеку и запихнули на заднее сиденье джипа между двумя парнями. Потерпевший фиаско блондин уселся на переднее сиденье. Злой на меня как черт. Еще бы, ведь я на виду у стольких людей уложил его красивое накачанное тело на асфальт. Я же не был на парня в обиде. За рулем сидел еще один качок, с мощной шеей, сломанными ушами и плоским затылком, свидетельствующим о том, что из-за нехватки мозга выпуклость в этой части черепа ему не требуется. Водитель завел машину и вырулил на дорогу. О моем обещании завучу и подменяющему меня тренеру выйти сегодня на работу, похоже, придется забыть.

Ехали, нарушая все существующие правила дорожного движения. Ни один гаишник нас не остановил, даже не сделал попытки поднять свой жезл. Со скучающим видом инспекторы отворачивались или делали вид, будто не замечают крутую тачку. Дорогой я немного оклемался. Боль в ноге была ничто в сравнении с тем, как ломило все тело. К счастью, позвоночник оказался цел, шея более-менее работала, двигались руки и ноги. Вернулась, кажется, и речь, в чем я решил немедленно убедиться. Хотя язык был чужой, шершавый и без конца прилипал к пересохшему небу, мне удалось издать парочку звуков. Здорово же я грохнулся! Я с ненавистью взглянул на сидевшего рядом со мной красивого какой-то звериной красотой парня, того самого, который подставил мне подножку, и заплетающимся языком спросил:

– Кто вы такие, мужики, и куда путь держите? Черт бы вас всех побрал!

Двое сидевших по обе стороны от меня парней так и остались сидеть каменными молчаливыми изваяниями. Обернулся блондин и, зло стрельнув в меня глазами, заявил:

– Заткнись, придурок! Куда надо, туда и везем, а кто мы такие, еще узнаешь!

И чем же это я ему так не понравился?

– Ладно, ребята, простите за беспокойство, – сказал я, изображая юродивого. – Было приятно с вами познакомиться, но мне пора выходить. – И я сделал слабую попытку дотянуться через красавчика в зверином обличье до дверной ручки, за что получил тычок под ребра, который вернул меня в первоначальное положение.

– Сиди и не дергайся! – сказал он, морщась так, словно я ужасно достал его своими выходками. – А то изуродую!

Такой и в самом деле изуродует. Я перестал шутить и замкнулся в себе, тем более что говорить было трудно, да и мутило меня так, что я боялся наблевать кому-нибудь из парней на колени или, не дай бог, на самого блондина. Уж такого позора он мне точно не простит.

Мы миновали центральную часть города, покружили по улицам, затем вырулили на широкую дорогу, которая нырнула под мост и внезапно кончилась. Дальше было перекопано, и начинались частные элитные дома. «Новые» заполонили не только окраины, но также прилегающую к центральной части города территорию. В каких только стилях не были отстроены особняки. Наверное, во всех имеющихся в архитектуре стилях и направлениях. Я не стану щеголять зодческими терминами, тем более что не очень-то в них и разбираюсь, а скажу по-простому: дом, к которому мы подъехали, напоминал дворец в миниатюре – нечто воздушное, стеклянное и с колоннами. Ворота открыл парень все в той же униформе. Приветливо махнув нашей компании рукой, он впустил машину во двор и тут же закрыл тяжелые створы. А двор был под стать особняку – с зелеными мини-лужайками, аллейками, миниатюрными скульптурами, ну и, как водится у здешних богачей, с фонтанчиком у входа в дом.

Я не сопротивлялся, когда меня вывели из машины и повели вдоль забора к стоявшей в углу двора длинной одноэтажной постройке. Я бы нисколько не удивился, если бы узнал, что в ней хозяева держат мини-лошадей, а попросту пони. Однако, как мне кажется, постройка была предназначена для иных целей, а именно: служила подсобным помещением для обслуживающего особняк персонала. Парни заставили меня подняться на длиннющее, во весь фасад здания, крыльцо под навесом. Здесь меня обыскали, отобрали «сотку», а затем втолкнули в крайнюю слева дверь, которая тут же захлопнулась за моей спиной.

Я огляделся, хотя осматривать было нечего, ибо большая комната, примерно шесть на шесть метров, с единственным выходящим на крыльцо зарешеченным окном, была абсолютно пустой, если не считать двух гимнастических скамеек, стоявших вдоль шершавых стен. В комнате уже имелся узник. При моем появлении он встал с дальнего конца скамейки и, ощетинившись, сверкнул желтыми коронками. Я не очень удивился и совсем не обрадовался, увидев здесь Чуму. Судя по всему, наши проблемы, связанные с ограблением и последовавшими за ним событиями, еще не кончились, а возможно, только начинались. А вид у Санька был ничуть не лучше, чем у меня, – лицо в ссадинах, рубаха разорвана, кое-где в крови. Вероятно, его, прежде чем привезти сюда, также слегка потерли об асфальт.

– И каким же ветром тебя сюда занесло? – полюбопытствовал я устало и без сил опустился на скамейку.

Увидев меня, Чума успокоился и тоже сел.

– Я думал, снова бить будут, – изрек он угрюмо. – Волки позорные. А взяли они меня утром. Прикатили в джипе, ворвались в хату, накостыляли как следует и привезли сюда. Но ничего, я тоже в долгу не остался, врезал кое-кому! Ты-то как сюда попал?

Чувствуя сильную усталость, я прислонился к стене и прикрыл глаза. Говорить совсем не хотелось.

– На работу шел, – ответил я вяло. – Около стадиона и взяли. Как видишь, и мне досталось! – В доказательство того, что это действительно так, я дотронулся рукой до распухшей щеки. – Не говорили братки, зачем мы им понадобились?

– Нет, – откликнулся Чума.

– Значит, скоро скажут, – заявил я. Мне почему-то страшно захотелось спать, так же как иной раз в холодное время года хочется спать в переполненном автобусе сидящему где-нибудь на заднем сиденье автобуса пассажиру. – Ладно, Санек, ты посиди тихонько, а я немного вздремну, – пробормотал я и стал укладываться на скамейке.

– Ну ты даешь! – удивился Чума. – Нашел время и место, где кемарить! – однако приставать с разговорами не стал и затих.

А я, подложив под голову руки, провалился в глубокий сон.

…Спал я в непривычных для меня спартанских условиях довольно долго, минут сорок, и мог проспать в два раза дольше, не разбуди меня шум на улице, а затем звук открывающегося замка. Все тело, а особенно руки от лежания в неудобной позе затекли так, что я с трудом их разомкнул, запрокинул голову и взглянул на дверь. В нашем полку прибыло. Интриган из меня никудышный, поэтому я не буду претендовать на оригинальность, описывая с некой таинственной помпезностью якобы неожиданное для читателя появление того, кто, по логике, и должен был бы появиться. Разумеется, это была Настя. Девицу, так же как и недавно меня, парни втолкнули в комнату и захлопнули дверь. На сей раз девушка была одета в строгом стиле – в черные туфли, длинную темную юбку, белую блузку и жилетку, отделанную спереди квадратами серой и черной материи с неброским рисунком. На сгибе локтя у Насти висел целлофановый пакет, на плече болталась сумочка. Девушка была напугана и растеряна, но, увидев родной коллектив, страшно обрадовалась.

– Мальчики! – воскликнула она, хлопнув в ладоши. – Как я рада вас видеть! Думала, все – изнасилуют и продадут куда-нибудь за границу в рабство в бордель!

Чума не разделял радости Насти. При ее появлении он даже не шелохнулся.

– Еще неизвестно, где лучше, – возразил он ворчливо. – В борделе или в гостях у здешнего хозяина.

– Не говори так! – Настя топнула ногой. – Вечно ты каркаешь и всегда всем недоволен!

– Это точно! – Крякнув, я поднялся и сел на скамейке. Сон пошел мне на пользу, чувствовал я себя вполне сносно. Окинув девушку взглядом, поинтересовался: – Тебя-то, я надеюсь, они не били?

– Да нет, пальцем не тронули.

– Точно? – спросил я так, словно в случае отрицательного ответа собирался при первом же удобном случае надавать по физиономиям всем четверым хорошо известным нам парням.

Настя отчего-то покраснела.

– Да нет же!

– Ах, какая любовь! – неожиданно и с сарказмом воскликнул Санек. Возможно, он завидовал вспыхнувшей между мной и девушкой любви. – Ну, как Тристан и Изольда!

Что я ему, пацан, издеваться надо мной? Я решил поставить Чуму на место и кивнул Насте:

– Гляди-ка, грамотный какой. Рыцарские романы знает. Ты случайно, Санек, на зоне зарубежную литературу не преподавал?

– Не преподавал! – с вызовом ответил Чума. – И книгу не читал. Просто к нам на зону зэчек из женской колонии привозили. Они нам спектакль про Тристана и Изольду показывали. О трагической любви и конфликте между чувством и долгом – так нам начальник колонии объяснил.

– У тебя были хорошие учителя, – съязвил я и снова переключил свое внимание на Настю. – Где тебя взяли?

– В институте, – девушка потрясла пакетом, в котором, по-видимому, были тетради и учебники. – Я ведь сегодня на занятия пошла к первой паре. Сижу на лекции, и вдруг меня вызывают срочно. Я вышла в коридор, а там парень стоит, такой крепкий, блондин. Сказал, будто меня Игорь в машине ждет. Я подумала, это ты. Вышла на улицу вместе с парнем. Он довел меня до джипа и втолкнул в него.

Настя сложила на скамейку пакет, сумочку и села рядом со мной, выгнув спину, чтобы не прислоняться к побеленной стене.

Рассказ девушки поразил меня настолько, что я не смог сдержать своих эмоций.

– Они же все про нас знают! – возмутился я, поворачиваясь к Чуме. – И где мы живем, и где работаем, и где учимся, и даже какие между нами взаимоотношения. Но откуда им все известно?

– Стучит кто-то, – сумрачно заключил Санек. – Причем тот, кто нас отлично знает и у кого мы все время на виду. Думаю, очень скоро мы поймем, кто это. – И он посмотрел на меня с таким видом, будто ему было известно обо мне нечто нехорошее.

Я не понял, что именно, и, размышляя вслух, произнес:

– Либо нами просто манипулируют. И режиссер, поставивший весь этот спектакль, специально собрал именно нас в одну труппу и раздал роли. А теперь, когда мы их с блеском отыграли…