Текст книги "И ты, Брут…"

Я счастливо рассмеялся и заметил:

– А ты герой, Чума! Была бы медаль, я бы тебе ее пониже спины повесил.

– Себе ее туда повесь, – огрызнулся Санек, но по его голосу чувствовалось, что парень польщен моим отзывом.

Мы отошли достаточно далеко от дома «императора». Посовещавшись, решили дождаться утра в подвале одного из домов. Для таких бродяг, как мы, подвал – самое подходящее место для ночлега. Вошли в подъезд первого попавшегося на пути дома. На железной двери под лестницей висел замок, однако для бывшего зэка справиться с ним – дело одной минуты. Чума отыскал на полу кусок стальной проволоки, поколдовал над замком и распахнул двери:

– Прошу!

Мы вошли в подвал и, согнувшись, стали на ощупь пробираться по узкому длинному коридору. Остро пахло плесенью, кошками и сырой землей. К лицу то и дело липла паутина. Неприятно. Выбор боксов в подвале был широк. Мы облюбовали небольшое сухое помещение с вентиляционным окошком на улицу и толстым слоем керамзита на земле. По подвальным меркам бокс тянул на люкс. Входя вслед за Чумой и Настей в наше новое убежище, я недостаточно высоко поднял ногу над переплетом труб, зацепился за него и с размаху грохнулся на хрустящие камушки керамзита. Сплюнул: мало мне сегодня шишек, синяков да ссадин набили, теперь вот бог за что-то покарал. Наверное, за связь с «малолеткой». А может, это знак свыше?.. В моей голове будто что-то встряхнули, и все время ускользавшая от меня мысль вдруг явственно всплыла в моем сознании…

– Не ушибся, дорогой? – проворковала Настя, присаживаясь рядом со мной на корточки.

Но я ее не слушал. На четвереньках дополз до стены, привалился к ней и закрыл глаза. Картинки, разрозненные факты, обрывки мыслей вдруг завертелись в моем мозгу с калейдоскопической быстротой, затем соединились в одну цепь, и я увидел картину преступления в целом. С трудом веря в сделанное мной открытие, я снова перебрал в памяти череду событий, произошедших со мной за последние дни, вспоминая все новые и новые подробности. И вот незначительные детали, которым я раньше не придавал значения, приобрели новый особый смысл. Нет, я на верном пути. Я, кажется, догадался, кто виновник всех моих бед и несчастий. Оставалось проверить несколько фактов, подтверждающих мою гипотезу, и вывести преступника на чистую воду. Эх, нужно было раньше мне шмякнуться на землю, тогда давно бы лежал дома на диване у старенького телевизора, а не мыкался бы по подвалам. Но это же невероятно! Чудовищно! Как так со мной мог поступить этот человек? Почему? За что? Я не понимал.

Насте и Чуме о своем открытии я пока решил не говорить. Всему свое время. Парень с девушкой тихонько вели беседу, задавали мне какие-то вопросы, я невпопад отвечал, а сам все думал, думал, думал… Вскоре разговор затих, и мои друзья по несчастью, растянувшись на матрасе из камушков керамзита, заснули. Мне не спалось. Постепенно прямоугольник вентиляционного окошка стал светлеть и некоторое время спустя приобрел очертания. Потом дом ожил: в водопроводных и вентиляционных трубах зашумела вода, захлопали двери, где-то загремела музыка. Начинался новый трудовой день. К этому времени у меня созрел план дальнейших действий. Я знал, как разоблачить вора и убийцу.

Мне долго не удавалось растормошить Чуму и Настю. Наконец, зевая и поеживаясь, они неохотно поднялись, и мы отправились на поиски водопроводного крана. Проблем с умыванием не возникло. Кранов в подвале было великое множество.

Когда мы с Настей стали переодеваться в чистую одежду, которую извлекли из своих сумок, Санек из деликатности вышел из бокса.

– Куда теперь? – раздался его голос из глубины коридора. – На вокзал? – После произошедших с нами этой ночью событий Чума был твердо уверен, что мы с Настей решили вместе с ним уехать из города.

Пришло время приступить к осуществлению моего плана.

– На дачу, – я застегнул брюки и начал укладывать грязную одежду в сумку.

Парень возник из темноты.

– Ты что, рехнулся? – спросил он озадаченно. – Снова к «императору» в гости захотел? На даче может быть засада! Я туда не поеду.

Я залез в карман сумки. Ключ от квартиры, к счастью, оказался на месте.

– На даче я спрятал пистолет и… – я не договорил.

– На кой хрен тебе пистолет сдался?! – неожиданно взорвался Санек. – Мало на нас статей висит? Хочешь еще одну, за хранение огнестрельного оружия, добавить?

– Ты не дослушал, – спокойно возразил я и застегнул на сумке «молнию». – На даче я спрятал пистолет и Настины деньги. Мне еще свои из дома забрать нужно. А без денег в нашем положении никак нельзя. – Сидя на корточках, я снизу вверх взглянул на Чуму. – Не артачься, Санек! Риск – благородное дело. А ты у нас герой. А за засаду не бойся. Нет у «императора» стольких людей, чтобы во всех местах, где мы можем появиться, засады устраивать. Если нас и ждут на даче, то один, ну два человека, не больше. Нас трое – справимся. Пошли!

У ближайшего оживленного перекрестка я взял взаймы у Санька несколько купюр, заскочил в первое же попавшееся на пути учреждение и, отыскав в одной из комнат одиноко сидевшую за компьютером девушку, попросил ее за небольшое вознаграждение найти по телефонному справочнику нужный мне телефон. Девица некоторое время с недоверием разглядывала мою разбитую, распухшую физиономию, но в конце концов деньги взяла. Набрав на клавиатуре названную мной фамилию, она выдала номер, по которому я тут же из комнаты позвонил и, представившись милиционером, завязал со взявшим на другом конце провода человеком непродолжительную пустяковую беседу, в ходе которой вскользь задел весьма интересующий меня вопрос. Ответ абонента подтвердил мои предположения. Я положил трубку, вышел на улицу и присоединился к поджидавшим меня компаньонам.

Менее чем за час нам удалось добраться до дачного поселка. Нам повезло – дача оказалась пустой. Но слуги «императора» могли нагрянуть в любую минуту. Поэтому действовать нужно было оперативно. Пропустив Настю с Чумой в комнату, я остался на веранде, достал спрятанные в углублении под потолочным брусом пистолет и деньги. Задержался на веранде еще на несколько минут, кое-что проверил – и снова удача! Теперь можно приступить к основной части моего плана. С пистолетом в руке я вошел в комнату. Настя собирала раскиданную на полу слугами «императора» косметику, складывала ее в сумку. Чума стоял у окна и с беспокойством поглядывал на улицу, высматривая непрошеных гостей.

Я сунул пистолет за пояс брюк и объявил:

– Я никуда не еду!

Уже не желавшая бежать из города, Настя подняла голову и взглянула на меня с радостным удивлением. Лицо же Чумы окаменело.

– Как это не едешь? – Парень слегка отклонился назад, словно с такого расстояния ему было лучше меня видно. – Ты же обещал!

– Ничего я не обещал! – отрубил я. – Я сказал, что нужно съездить на дачу за деньгами. А что уж ты там решил, я не знаю.

– Но почему, Игорь?!

– Хочу довести начатое дело до конца – разоблачить преступника.

– И ты сможешь это сделать? – сарказма в голосе Чумы было с избытком.

– Думаю, да. Я ведь не сказал вам… – Я сделал эффектную паузу. – Валера оставил два письма. Одно у старухи, другое у одного человека. Толстяк с того света дает нам еще один шанс наказать своего убийцу. О втором письме мне сообщил бугай, когда Настя сидела в такси, а мы с ним разговаривали на углу парикмахерской.

В глазах Чумы сверкнул злой огонек.

– Чего же ты сразу нам не сказал?

– Вначале не было необходимости, я рассчитывал узнать имя убийцы из первого письма, а позже, после смерти Кости, не захотел рисковать жизнью второго обладателя письма. Ты же сам говорил, что кто-то на нас стучит, вот потому и молчал. А теперь пришло время действовать. Сегодня, пока вы ждали меня у перекрестка, я заходил в учреждение, позвонил этому человеку и договорился о встрече. В двенадцать часов ночи он придет ко мне домой и принесет письмо.

– Вот и хорошо! – воскликнула Настя и переглянулась с парнем: – Мы с Саньком тоже никуда не поедем, а отправимся на встречу с этим человеком!

– За себя отвечай! – буркнул Чума. Он посмотрел на меня. – Вы, я понял, в ментовку с письмом собрались. Идите. Вы к суду не привлекались, по первому разу, может, условно получите. А мне сдаваться нельзя. На мне клеймо зэка стоит. Мне за грабеж большой срок светит. Так что я сматываюсь из города.

– Как знаешь, – произнес я равнодушно.

– А я с Игорем, – вставая с корточек, объявила девушка.

Я покачал головой:

– Ни за что. В квартире меня могут накрыть слуги «императора». Я не желаю подвергать твою жизнь опасности. На встречу пойду один.

Настя широко раскрыла глаза.

– А я куда? – растерянно спросила она.

– А это твое дело! – сказал я намеренно грубо, чтобы отбить у девушки охоту идти со мной. – Хочешь – домой возвращайся, хочешь – у подруги живи… И вот еще, – я достал из кармана деньги, протянул Насте: – Забери свою долю!

Игнорируя пачку купюр в моих руках, девушка подошла ко мне и положила руку на мое плечо.

– Ты меня бросаешь? – спросила она, пытаясь заглянуть в мои глаза.

Вид у Насти был жалким, мое сердце дрогнуло. Я провел ладонью по щеке девушки. Выкатившаяся из уголка ее глаза слезинка капнула мне на руку.

– Ну что ты, милая, – сказал я мягко, с иронией. – Мы, я думаю, еще увидимся.

Я поцеловал Настю в лоб, сунул ей в руки деньги и пошел прочь из комнаты.

Кто есть кто

Чтобы не маячить в городе, а заодно убить время, я уехал в село к Андрею Кузнецову. С Андреем мы давние приятели, в юности занимались в одной спортивной секции, потом наши дороги разошлись, а затем мы с Кузнецовым встретились вновь при поступлении в физкультурный институт. После окончания института я продолжил спортивную карьеру, Андрей же долгое время работал в школе физруком, а вот недавно сменил профессию учителя на более прибыльную – овощевода. Он и его старший брат арендовали у государства участок земли под теплицы и стали выращивать ранние огурцы и помидоры. Там, в душных теплицах среди грядок, за воспоминаниями и долгими разговорами с приятелем я и скоротал день.

В десять часов вечера я вернулся в город в свой квартал. Окольными путями пробрался в подъезд здания, расположенного сбоку от моей девятиэтажки, и принялся издали следить за своим домом и подступами к нему. На тротуаре у девятиэтажки иногда появлялись люди. Кто-то проходил мимо дома, кто-то входил в него, кто-то выходил. Никого из свиты «императора» я не приметил, однако, повинуясь внутреннему голосу, продолжал оставаться на месте и наблюдать. Так, вглядываясь в ночь, простоял я около часа. Мое чутье меня не обмануло. Неожиданно со скамейки, расположенной в темном углу детской площадки, поднялся человек и, разминая затекшие ноги, принялся прохаживаться у живой изгороди, росшей вдоль тыльной стороны соседнего дома. Я тут же покинул свой наблюдательный пункт, кружным путем обошел девятиэтажку, быстро и скрытно подошел к детской площадке. Появился я во дворе дома как раз вовремя. Парень стоял у живой изгороди спиной ко мне и, глядя в звездное небо, справлял малую нужду. Я достал из-за пояса пистолет, стремительно и бесшумно приблизился к человеку и приставил к его спине ствол.

– Давай-ка, браток, по-быстрому заканчивай свое дело, – сказал я негромко. – Нас ждут великие дела!

От неожиданности парень вздрогнул и очень медленно повернул голову. Это был красавчик в зверином обличье. На смазливом лице парня застыло натянутое выражение. Даже в темноте было видно, как сильно он побледнел.

– Спокойно, спокойно! – продолжал я нашептывать красавчику. – Одно неверное движение, и я стреляю. На мне висят три убийства, так что, одним трупом больше, одним меньше, значения не имеет. Ты ведь хочешь жить, парень?.. Ну, отвечай! – И я, желая доказать, что у меня в руках не игрушка, а настоящий пистолет, передернул затвор.

Тело парня напряглось, он выгнулся, стараясь ослабить давление ствола пистолета в спину, и еле слышно произнес:

– Хочу.

– Молодец! – похвалил я. – А теперь скажи-ка, где твои друзья?

– Не знаю, – робея, признался парень. – Я здесь один. Мне приказано, как только ты появишься, позвонить хозяину по «сотке».

– Прекрасно! Где мобильник? Тихо, тихо! – пресек я попытку парня залезть в карман. – Скажи, где телефон, я сам достану.

Парень поднял руки и замер.

– В левом внутреннем кармане пиджака.

Я переложил пистолет в левую руку, правую – просунул под мышкой красавчика, извлек из его кармана «сотку» и положил ее в карман своего пиджака.

– Оружие есть?

Парень отрицательно покачал головой. На всякий случай я похлопал рукой по его карманам, убедился, что они пусты, и заявил:

– А теперь пройдемся ко мне домой, браток! И чтобы без глупостей! Стреляю я без промаха. И это… – я против воли усмехнулся: – Штаны застегни, а то люди, увидев тебя, чего доброго, подумают, будто ты эксгибиционист.

Парень поспешно застегнул на брюках «молнию» и, чувствуя себя неуютно под направленным в спину пистолетом, пошел впереди меня к дому так, словно ноги у него были деревянные. Мы вошли в подъезд, затем в лифт и поднялись на восьмой этаж. Никого из соседей не встретили. У дверей своей квартиры я сунул в руку парня ключ и приказал:

– Открывай, и побыстрее! – Когда мы оказались в коридоре, я включил свет, втолкнул красавчика в ванную комнату и протянул ему наручники.

– А теперь, приятель, пристегни себя к трубе!

Парень уже пришел в себя, его лицо приобрело обычный цвет, движения стали уверенными, в глазах появилось злобное выражение. Красавчик заколебался, очевидно, раздумывая над тем, как отреагируют его приятели, когда узнают, что он не только провалил порученное ему дело, а еще позволил взять себя в плен и приковать к трубе. Ничего, переживет. Я прищурил один глаз, поднял пистолет повыше и, нацелив его в лоб красавчика, стал плавно выжимать спусковой крючок. Голубые зрачки парня заметались. Он взял из моей руки наручники и с видимой неохотой защелкнул один браслет на левом запястье, другой – на изогнутой полированной трубе полотенцесушилки. Колоссальное напряжение, какое я испытывал все время, пока держал парня на мушке, спало, я опустил пистолет, поставил его на предохранитель и сказал:

– Если будешь тихо сидеть, узнаешь много интересного, например, кто убил Бугрова и взял из сейфа деньги. Ты прохлопал мое появление, парень. За это твои приятели тебя по головке не погладят. Но когда ты сообщишь им имя убийцы и вора, я думаю, они тебя простят. Так что не поднимай шума и запоминай все, что будет здесь происходить. Это в твоих же интересах.

Я прикрыл дверь в ванную, вошел в зал, плотно задернул занавески и лишь потом включил торшер. Не нужно, чтобы с улицы был виден в моих окнах свет. Большие настенные часы показывали двадцать минут двенадцатого. У меня оставалось в запасе сорок минут. Положив на журнальный столик пистолет, я сел на диван, взял телефон и набрал номер Колесникова. К аппарату долго никто не подходил. Завуч и его жена – люди преклонного возраста и по обыкновению пожилых людей, скорее всего, в это время уже спали, однако я продолжал настойчиво трезвонить. Наконец раздался щелчок, и сонный женский голос ответил:

– Алло!

– Извините, Александра Степановна, – пробормотал я. – Игорь Гладышев вас беспокоит. Я с вашим мужем в спортшколе работаю. Вы должны меня помнить. Я был у вас дома пару раз…

– Я вас помню, Игорь, – слегка обеспокоенно произнесла супруга завуча. – Что случилось?

Я уклонился от прямого ответа:

– Мне Иван Сергеевич нужен… Срочно.

Колесникова любопытствовать дальше, зачем в столь поздний час мне потребовался ее благоверный, не стала.

– Хорошо, сейчас позову, – пообещала она тоном тактичного человека и отправилась за мужем.

Пять долгих минут трубка молчала, затем отозвалась голосом Колесникова:

– Да, я слушаю! – Старика, по-видимому, все же разбудили. Говорил он недовольно и сухо.

Я кашлянул:

– Это Гладышев, Иван Сергеевич.

– Я понял, – буркнул завуч. – Жена сказала. И чего же ты звонишь, Игорь? – В голосе Колесникова послышалось легкое издевательство. – Уж не затем ли, чтобы в очередной раз сообщить мне приятную новость, будто ты с завтрашнего дня выходишь на работу?

– Извините, Иван Сергеевич, так вышло, – произнес я абсолютно серьезно. – И в понедельник не попал я на работу… – Я сделал паузу. – У меня возникли большие неприятности.

Трагический тон, каким я произнес последнюю фразу, заставил завуча забыть о возникшей между нами в последнее время вражде.

– Что у тебя там стряслось, Игорь? – спросил он, смягчаясь.

– Беда! – Я взял с журнального столика пистолет, повертел его в руках. – Не могли бы вы сейчас подъехать к моему дому, Иван Сергеевич? Очень нужно. Дорогу на такси сюда и обратно я вам оплачу.

Я не сказал ничего курьезного, однако Колесников издал короткий смешок.

– Ты шутишь, парень? – спросил он со старческой одышкой. – Ты на часы-то смотрел?

– Смотрел, – признался я подавленно. – Половина двенадцатого. Но от того, приедете вы или нет, зависит моя жизнь…

Я выжидающе замолчал. В трубке некоторое время раздавались сопение, кряхтение, легкое покашливание, потом завуч, явно колеблясь, проговорил:

– Это так серьезно?

– Серьезней не бывает.

Целую минуту Колесников молчал, наконец ворчливо пожаловался:

– Совести у тебя нет, Гладышев! Заставляешь среди ночи старика тащиться в такую даль. Ладно, говори адрес!

Иного решения я от старика и не ожидал.

– Вы хороший мужик, Иван Сергеевич! – воскликнул я с душевной теплотой. – Приезжайте на конечную остановку пятнадцатого автобуса. Музыкальное училище знаете?.. Я буду вас там ждать. И еще… – заторопился я, опасаясь, как бы Колесников раньше времени не дал отбой. – Прихватите с собой лист белой плотной бумаги размером с конверт.

Очевидно, Колесников окончательно проснулся, потому что пустячная просьба привезти лист бумаги удивила его больше, чем просьба приехать ко мне среди ночи.

– А это еще зачем?

– При встрече все объясню, – пообещал я и положил трубку.

Итак, половина дела сделана. Я встал, подошел к письменному столу и, покопавшись в ящике, достал конверт и чистый лист бумаги. Писать ничего не стал. Сложил лист так, словно это было письмо, сунул его в конверт и запечатал. На лицевой стороне конверта крупными печатными буквами вывел: ЛИЧНО В РУКИ КОСТЕ. ВСКРЫТЬ В СЛУЧАЕ МОЕЙ СМЕРТИ. Потом вставил в магнитофон чистую кассету, снял его с полки и, подключив к сети, спрятал за спинку дивана. Послонявшись по комнате минут десять, сунул конверт во внутренний карман пиджака, пистолет – за пояс брюк и направился в прихожую. Перед тем как покинуть квартиру, заглянул в ванную комнату и сказал парню:

– Я скоро вернусь. Не балуй здесь без меня.

Я спустился на лифте на первый этаж и смело вышел из подъезда. Двор был пустынным, однако, приглядевшись внимательно, я заметил в глубине его под деревом парочку, которая душила друг друга в объятиях и страстно целовалась. «Где же Настя с Чумой сейчас обретаются?» – подумал я невесело и зашагал по тротуару. Оставив позади дом, я спустился с горочки к дороге.

Дорога – местная достопримечательность – заменяла жителям нашего района парк культуры и отдыха. Она оканчивалась тупиком, машин по ней ездило мало, и вечерами по обочинам прогуливались толпы людей, а на широченной, засаженной молодыми деревцами разделительной полосе собачники выгуливали своих питомцев. Однако время массовых гуляний уже прошло, и дорога в этот час была почти безлюдной. Несколько минут я стоял на обочине, вглядываясь в проезжавшие мимо редкие машины – Колесников все не ехал и не ехал, наконец, обогнув оконечность разделительной полосы, синий «жигуленок» затормозил рядом со мной, и из него, кряхтя и отдуваясь, стал выбираться завуч.

– Еще раз большое спасибо, Иван Сергеевич, что приехали! – Я придержал дверцу машины и, наклонившись, сказал водителю: – Подожди минут десять, потом отвезешь клиента домой.

– Ну, что у тебя случилось, говори! – Мясистое бульдожье лицо Колесникова ничего не выражало. Завуч понятия не имел, для чего я его вызвал, и пока на всякий случай никак не выказывал своего отношения к происходившему.

– Отойдем немного. – Я взял старика под руку, мы перешагнули водосток и остановились на газоне под ярко горевшим фонарем. – В общем, меня заманили в ловушку, Иван Сергеевич, – сказал я, – а потом путем шантажа заставили влезть в один дом. Тут все и завертелось. А дело было так… – И я в общих чертах рассказал старику о том, что произошло со мной за последние дни, начиная от момента столкновения с бугаем в метро и заканчивая настоящей минутой, опустив, разумеется, в своем рассказе имя человека, которого я подозревал в совершенных преступлениях, и то, как я собирался разоблачить вора и убийцу.

Завуч слушал меня так, будто я пересказывал ему захватывающий детектив, а когда я закончил повествование, он долго молчал, выпятив нижнюю челюсть и покачивая головой, выражая таким образом сочувствие. Наконец спросил:

– Чем я могу помочь?

– Вы уже помогли тем, что приехали, – я подарил завучу благодарную улыбку. – Если со мной произойдет несчастье, сообщите обо всем, что я вам рассказал, в милицию. Еще раз спасибо за все! А сейчас дайте мне лист бумаги, который я просил вас привезти, и можете ехать домой.

– Зачем тебе бумага? – недоуменно пробормотал Колесников, однако полез в карман.

Он вытащил лист белой плотной бумаги, издали похожий на конверт, и протянул мне. Я взял его с почтением, словно святыню, повертел в руках и сунул во внутренний карман пиджака. Потом усадил Колесникова в такси, расплатился с водителем и долго стоял на дороге, глядя вслед удаляющимся «Жигулям». Теперь я стал живцом, на которого должна клюнуть крупная рыба.

Домой я возвращался медленно, исподтишка наблюдая за местностью и ее деталями, особенно за теми, за которыми можно спрятаться. Ничего подозрительного не заметил. В глубине двора все так же, обнимаясь, стояла парочка. С предосторожностями я вошел в подъезд, потом в лифт. В кабине лифта на всякий случай снял пистолет с предохранителя и переложил его в боковой карман пиджака. На площадке восьмого этажа и лестнице было пустынно, однако, когда я вставлял ключ в замок, у меня возникло чувство, что на меня сейчас сзади кто-то набросится, и я крепче сжал в руке пистолет. Преодолевая желание обернуться, я внешне спокойно открыл дверь, вошел в квартиру и заглянул в ванную комнату. Красавчик в зверином обличье сидел на краешке ванны с постной физиономией и прикованной рукой держался за полотенцесушилку так, будто это был поручень в общественном транспорте.

– Сейчас начнется самое интересное! – сказал я парню и осторожно прикрыл дверь.

Входную дверь я оставил приоткрытой. Неожиданно включился лифт, и его кабина медленно и плавно поползла вверх по шахте. Пора! Я быстро вошел в зал, нажал на спрятанном за спинкой дивана магнитофоне кнопку записи и едва успел достать из кармана приготовленный мною заранее конверт, как за моей спиной скрипнула дверь. Как я ни ждал появления человека, но все же вздрогнул и резко обернулся. На пороге моей квартиры стоял улыбающийся… Рыков Сергей! Я расслабился и сплюнул.

– Ты-то что здесь делаешь, Серега? – воскликнул я в сердцах. – Заикой сделаешь!

– Испугался?! – хохотнул мой приятель и оперся обеими руками о стенки коридора. – Сам виноват. Двери нужно закрывать. А вообще-то я к тебе на минутку заскочил. Меня на улице в машине Нина ждет. Теперь крутой тачки нет, приходится на своем «Москвиче» кататься. Мы с ней собрались на дачу сгонять, развлечься. Если ключи тебе не нужны, верни, пожалуйста.

– Ой, извини, Серега! – стушевался я. – Я совсем забыл про ключи. Нужно было тебе сегодня вечером их вернуть.

Вокруг глаз Рыкова собрались морщинки. Его лицо излучало добродушие.

– Да все нормально, не переживай. Мне не к спеху. Кстати, сегодня вечером я тебе звонил домой, но никто трубку не брал.

Я смутился еще больше.

– Нехорошо получилось. Мне право, Серега, неудобно. Тебе ключ понадобился, а ты меня разыскать не можешь. И номер телефона своей «сотки» я тебе не дал.

– Да не причитай ты! – неожиданно рассердился Рыков. – Я же тебе сказал, мне не к спеху. – Заметив нераспечатанный конверт в моих руках, он спросил: – Что это у тебя?

– Да так, товарищ послание прислал, – сказал я о предмете в моих руках как о пустяке, не заслуживающем внимания, и бросил его на журнальный столик. Ключ я тебе, конечно, верну. – Я направился к письменному столу за лежавшим на нем ключом. – Только на даче не прибрано…

Дойдя до стола, я резко обернулся, и как раз вовремя. Серега стоял посреди комнаты. В одной руке он держал письмо, в другой – длинный острый нож. В следующее мгновение с перекошенным от злобы лицом Рыков бросился ко мне и тут же остановился, увидев в моей руке пистолет.

– Ну что, Иуда, попался? – спросил я насмешливо, целясь в широкий, покрытый розовыми веснушками лоб бывшего одноклассника.

Серега абсолютно не был готов к такому обороту событий. Он растерялся, однако быстро взял себя в руки и залебезил:

– Да ты что, Игорек! Убери пистолет, я же пошутил! – Натянуто улыбаясь, он спрятал руку с ножом за спину и сделал шаг вперед. – Мы же друзья с тобой, Игорь, убери пушку, давай поговорим! Ну чего ты психуешь? Чего?..

Продолжая бубнить, Рыков сделал еще шаг. Я разгадал маневр Сереги. Он старался ослабить мою бдительность, отвлечь внимание. Ну, а дальше… Дальше я знаю, как Рыков умеет обращаться с холодным оружием.

– Стоять! – рявкнул я так, что Серега не посмел ослушаться и встал как вкопанный. Я повел стволом пистолета. – Нож и письмо на журнальный столик, живо!

– Хорошо, хорошо, успокойся, – не спуская глаз с пистолета, Рыков положил на журнальный столик нож и письмо, затем разогнулся и, запрокинув голову, рассмеялся так, что его слегка оплывший, обтянутый майкой живот затрясся. – Ну ладно, ладно, пошутили, и хватит, – сказал он, пытаясь обратить все в шутку. – Давай ключ, я на дачу поеду!

– Успеешь! – сказал я загробным голосом и указал пистолетом на кресло. – Садись и рассказывай!

Серега остался стоять. Он уставился на меня непонимающим взглядом.

– А о чем рассказывать-то?

– Как о чем? – удивился я и сел на стол, готовясь к длительному разговору. – О том, как ты стал убийцей и вором.

Разыгрывая крайнюю степень недоумения, Рыков вытаращил свои блекло-голубые глаза и упал в кресло так, будто у него подкосились ноги.

– Убийцей и вором?! – спросил он, как человек, которому необходим слуховой аппарат. – Ты в своем уме, братан?! Что за чушь ты несешь?

Я смотрел на Рыкова с таким видом, словно меня забавляли его выходки. Изображая аплодисменты, постучал пистолетом о ладонь.

– Браво, Серега, хорошая игра! Роберт де Ниро тебе в подметки не годится. Но хватит кривляться! Признавайся, как ты убил Бугрова и взял из сейфа деньги и ценные бумаги!

Говорил я громко, с расчетом на уши сидевшего в ванной человека – свидетель моего разговора с Рыковым в милиции мне обязательно пригодится. А Серега вдруг занервничал, это было заметно по выступившей на его лысине испарине, однако виду, что крайне взволнован, не подавал и продолжал ломать комедию.

– Какого еще Бугрова? Впервые слышу!

– Да ну! – развеселился я. – Ты и не знал, что у человека, у которого ты долгое время работал личным шофером, фамилия Бугров? – Я перешел на серьезный тон: – Если бы этот факт мне был известен раньше, я бы давно тебя раскусил. Но и без него понял, кто ты есть на самом деле, а уж потом сообразил, у кого ты служил. Сегодня утром я позвонил в дом Бугрова, и там мне сказали, что водителем у хозяина дома был Рыков. – Долго сдерживаемая во мне злость прорвалась наружу. Я взорвался, будто пороховая бочка. – Но как ты мог?! – заорал я не своим голосом. – Как ты мог так поступить со мной?! Мы же с тобой с детства знаем друг друга! Мы же одноклассники!

– А что я сделал? Что?! – закудахтал Рыков и с вызовом выставил челюсть.

– Что?! – Я испытал жгучее желание со всего маху врезать рукояткой пистолета Рыкову по зубам, повалить его на пол и пинать, пинать до тех пор, пока он не вырубится, а потом вытереть о ставшую мне вдруг ненавистной лысину подошвы туфель. – Ты еще спрашиваешь, что? – Я укоризненно покачал головой. – Ах ты гад! Да ты ж меня подставил! Подставил, как дешевую шлюху на «субботник»! – Я не находил слов от возмущения. – Ну хорошо, раз ты не желаешь признаваться, я сам расскажу, как было дело.

Я соскочил со стола и пересел на диван.

– Тебе очень нравилась чужая шикарная жизнь, которая протекала рядом с тобой, – начал я обвинительную речь. – Тебе очень хотелось попасть в нее, но не в дверь, а через окно, как мы когда-то попадали из бедной студенческой жизни в богатую, перешагивая высокое окно из кафе «Экспресс» в ресторан «Интурист», чтобы потанцевать. Для осуществления мечты тебе требовались деньги, много денег, а тут ты случайно узнал код сейфа хозяина. Вот ты и задумал украсть деньги и ценные бумаги, которые принадлежали Бугрову, адвокату и Владимиру Андреевичу, называемому мной «императором». Для этой цели тебе требовался физически развитый, хорошо знакомый тебе человек, чьими мыслями и поступками ты бы мог если не управлять, то хотя бы их контролировать и предугадывать. Выбор пал на меня. Ты нанял Валеру, чтобы заполучить меня в свои руки. Вы с толстяком разработали план, согласно которому меня должны были вовлечь в драку, в ходе которой должен был якобы погибнуть Костя-артист. В дальнейшем его мнимой смертью вы и рассчитывали меня шантажировать. Спектакль решили разыграть в день твоего рождения, на празднование которого ты и пригласил меня к себе домой. Маршрут моего движения был известен, и вы просчитали свои и мои действия до мелочей. Однако не учли одного – в драку ввязались парень и девушка, и нас оказалось трое. Чтобы не вызывать у меня подозрений, вам пришлось привлечь к делу Чуму и Настю. «Убийство» было спланировано таким образом, что вина за него падала на меня, поэтому мои компаньоны могли не поддаться на шантаж. Тогда вы и решили пустить в ход деньги, пообещав нам крупную сумму, выплачивать полностью которую никто не собирался. Так посулами, деньгами, угрозами и шантажом Валера заставил нас согласиться с его требованиями.

Ты не зря назначил ограбление на четверг, на десять часов утра. В это время семья Бугрова была в отъезде, а в доме находились только хозяин и охранник. Горничная в этот день пришла позже, тебя это никак не затронуло, а вот нам пришлось с ней повозиться… Незадолго до того, как мы вторглись в дом, ты убил Бугрова в сауне, вскрыл сейф, выгреб из него деньги, ценные бумаги и документы и вышел с ними из дома. Ключ от сейфа ты прихватил с собой. Откроем мы или нет бронированный ящик, для тебя не имело никакого значения. Главное было – затащить нашу компанию в дом Бугрова, с тем чтобы списать на нас убийство и кражу. Подставил ты нас, опасаясь не столько милиции, сколько мести компаньонов Бугрова. И не зря. «Император» и адвокат – люди серьезные. – Я указал на свое разбитое лицо. – На собственной шкуре испытал.