Текст книги "И ты, Брут…"

– Ждать не придется, я еду.

– Ну да! – покривив рот, произнес толстый мужик, чье необъятное брюхо упиралось в машину. – Доиграй кон и отчаливай. А вместо тебя пускай Славик клиента отвезет.

– Еще чего! – вскинулся парень. – Моя тачка первой стоит, мне и ехать. А доиграю в другой раз. – Он скинул карты на капот старенького «Москвича» и направился к головной машине, бросив мне на ходу: – Поехали, дядя!

Компания шоферов недовольно загудела, а брюхастый мужик зло крикнул парню вслед:

– В наших краях больше не появляйся, «таксовать» не дадим!

– Нужны вы мне, – проворчал нанятый мной водитель, однако тихо, чтобы его не услышали партнеры по карточной игре, и юркнул в белую «копейку». Когда я уселся рядом с ним, он уже громче сказал: – Вот аферюги чертовы! Видят, что я залетный, так решили на бабки нагреть. Вовремя успел слинять, но все равно на две штуки попал.

– Мне бы твои заботы, браток, – произнес я грустно. – Я был бы самым счастливым человеком на свете.

Парень взглянул на меня с любопытством.

– Что, мужик, совсем плохи дела?

Вместо ответа я покачал головой.

Десять минут спустя таксист высадил меня на проспекте Дружбы Народов у рекламного щита, предлагавшего хранить свои деньги в местном сберегательном банке. Любое напоминание о деньгах вызывало у меня желание крепко выругаться. Стараясь не замечать огромной улыбающейся девушки с веером из купюр в руке, я прошел мимо щита и стал углубляться в жилой массив.

К дому Насти я подошел с той стороны, с которой мы подъезжали к нему на такси Чумы. Я постоял у ряда гаражей, наблюдая за четырехэтажкой и подступами к ней. Подозрительных лиц видно не было. Кружным путем я обошел дом Насти и потоптался с другого его боку, но и здесь ни блондина, ни кого бы то ни было другого из окружения «императора» не заметил. И тогда я решился, направился по тротуару вдоль четырехэтажки, а потом резко свернул вправо и нырнул во второй подъезд. Я не знал, за какой именно из восьми дверей живет Настя, и пожалел о том, что в свое время не поинтересовался номером ее квартиры. Позвонил на первом этаже в первую попавшуюся.

Дверь открыл мужчина, похожий на одетого в трусы и майку робота устаревшей конструкции. У него было прямоугольное тело, квадратная голова на короткой шее и два столба на платформах вместо ног. Правда, вместо лампочек у мужчины светились в темноте коридора самые настоящие глаза, зато вместо рта зияла, как в почтовом ящике, прорезь. У меня всегда были проблемы при обращении с электроникой.

– Мне Анастасия нужна, – произнес я басовито, силясь выдать себя за представителя власти, прибывшего по официальному делу. – Она не здесь живет?

Робот, а мимика человеческая. Мужик нахмурился, изображая работу мысли, потом озадаченно произнес:

– Анастасия! Анас-та-сия! – он словно вслушивался в чудесные звуки, из которых состояло имя девушки. – Нет, не знаю такой.

– Ну как же, Настя! Нас-тя!.. На-астя!.. – на разные лады произнес я имя, рассчитывая таким образом вызвать дорогой и милый моему сердцу образ в памяти мужчины. – Девушка такая симпатичная, лет двадцати. В медицинском институте учится.

– Ах, Настя! – наконец-то активизировал работу своего запоминающего устройства хозяин квартиры. – Так бы сразу и сказали. А то стою, соображаю, что за Анастасия у нас в подъезде объявилась. А это ж Настюха Васильева, дочка Виталика да Кати. На третьем этаже она живет, в тридцатой квартире. А что хотели-то? – мужчина высунулся из квартиры.

А я уже поднимался по ступенькам.

– Хочу просить ее руки. Пойдешь сватом?

Мужик понял, что над ним потешаются, и, чтобы не остаться в долгу, мстительно заметил:

– Больно староват ты для жениха!

Я приостановился и окинул фигуру соседа Насти оценивающим взглядом.

– Да и твоя конструкция устарела лет эдак двадцать пять назад.

Мужик обиженно выпятил нижнюю челюсть и, проворчав нечто похожее на: «Ходят здесь всякие, людям голову морочат», захлопнул дверь.

Я взбежал на третий этаж. Дверь слева с номером тридцать была обита дерматином, причем так искусно, что ее поверхность напоминала поверхность хрустального фужера глубокой огранки. В углублениях дерматин был припорошен пылью, а по углам косяка висела паутина. Нет, видать, в доме Васильевых хозяйского глаза.

У двери несли вахту – она мгновенно распахнулась, едва я прикоснулся к кнопке звонка. На пороге стояла мадам в сногсшибательном вечернем платье с косо отрезанным подолом, отделанным по краю воланами. Такими же воланами кое-где была отделана и верхняя часть платья. Разумеется, все «а-ля асимметрия». Под цвет платья на женщине были и замшевые туфли на высоком каблуке. У дамы был острый подбородок, чувственный рот, округлой формы нос, чуть больше, чем следовало бы, выступающие скулы и продолговатые глаза. Вычурно наложенная косметика придавала ее лицу хищное, чуть надменное выражение. Волосы она носила длинные, прическу пышную. Лет ей было около сорока. Хотел бы я иметь такую тещу.

– А вы не боитесь вот так, с ходу, открывать двери незнакомым людям? – поинтересовался я и, как истинный джентльмен, сделал полупоклон.

Женщина вовсе не меня ожидала увидеть на пороге своей квартиры. Непринужденное выражение на ее лице сменилось озадаченным.

– Я думала, дочка вернулась, – произнесла она неуверенно, еще не зная, как себя со мной вести. – Я ее в магазин за хлебом отправила.

Я очень беспокоился за судьбу девушки и невольно воскликнул:

– Настю?!

Женщина подумала и пришла к выводу, что при общении с такими чудаками, как я, следует проявлять сдержанность и сохранять достоинство.

– Нет, младшую дочь. А вы знаете Настю? – спросила она, скрывая за легкой иронией вдруг охватившую ее тревогу.

А у меня своя линия поведения. Я действовал согласно намеченной мной программе, поэтому сбить меня с толку было трудно. Я приятно улыбнулся:

– Лично нет, но я много о ней слышал. – Я делал все, чтобы понравиться Настиной маме. – Вы не могли бы позвать девушку?

Глупо было бы ожидать, что женщина бросится в комнаты за своим чадом. Она никуда и не пошла, осталась стоять на месте, прикрывая собой вход в квартиру.

– Я могу поинтересоваться, зачем вам понадобилась моя дочь?

Я разыграл смущение воспитанного человека, попавшего в неловкое положение.

– Извините. По-видимому, с этого объяснения мне и нужно было начинать разговор. Понимаете, мой сын учится вместе с вашей дочерью в медицинском институте на одном курсе. Вчера он не пришел ночевать домой, сегодня на занятиях его не было. Мы с женой ужасно беспокоимся, не случилось ли с ним чего. Так вот, мне сказали, ваша дочь была последней, кто его вчера видел. Разрешите поговорить с ней. Возможно, она знает, где мой сын.

Я и не подозревал, что во мне гибнет талант актера. Правда, не могу сказать, что Настина мама разрыдалась, услышав душещипательную историю, но, когда она заговорила, голос ее потеплел.

– Настя спит, но, если это так важно, я ее, конечно, разбужу.

– Пожалуйста.

Собираясь уходить, женщина спросила:

– Как зовут вашего мальчика?

– Игорь. Игорь Гладышев.

– Игорь?! – раздался из глубины квартиры удивленный возглас «бригадного генерала», и за спиной Настиной мамы вырос невысокий плотный мужчина с суровым лицом. Он, так же как и женщина, был готов к выходу – облачен в черный костюм, белую сорочку и галстук.

«Если я скажу да – ты же в обморок грохнешься!» – подумал я и предпочел отмолчаться – терпеть не могу семейных драм, истерик и разборок.

Услышав знакомое имя, мужик, очевидно, выскочил в коридор с намерением заарканить жениха для дочери, но, увидев вместо юноши почти своего ровесника, осекся и спросил у женщины:

– В чем дело, Катя?

– Папа Игоря пришел, – пояснила та. – Парень с нашей дочерью на одном курсе учится. Он со вчерашнего дня дома не появлялся. Родители, понятно, с ума сходят. А Настя последняя, кто видел мальчика. Пойду разбужу дочь. Пусть поговорит с человеком. – И женщина, подвинув мужа, направилась по коридору.

На суровом лице оставшегося со мной «бригадного генерала» отразилось глубокое раздумье.

– Звонил недавно один парень, – произнес он медленно. – Спрашивал Настю. Его Игорем звали. Может, это и был ваш сын?

Наконец-то путем сложнейшей работы мысли, сопоставлений фактов, анализов и догадок пришел он к верному умозаключению. Я оживился:

– Игорек?! Вы уверены, что это был именно он?

– Уверен, – выражая мне сочувствие, грустно подтвердил мужчина. – Именно так он и представился.

Я сделал вид, будто с души у меня упал камень.

– Слава богу, он жив! А то мы с женой не знаем, что и думать. Игорь не говорил, где находится?

Мужчина качнул головой:

– Нет. Да вы не волнуйтесь. Загулял ваш парень. В трубке слышались смех и музыка. Дома у кого-нибудь пирует.

Я слегка вытянул физиономию.

– Пирует? У него что, с мозгами не в порядке? Мы с женой вторые сутки не спим! Может, Настя знает, у кого он торчит?

Изображая неведение, мужчина приподнял брови, а уголки губ опустил.

– Может быть, и знает. Об этом вы у нее сами спросите. Вы проходите в дом.

Я сделал решительный шаг назад.

– Не хочу злоупотреблять вашей добротой и причинять вам еще большее беспокойство, вторгаясь в вашу квартиру. Пусть Настя выглянет в подъезд, я перекинусь с ней двумя-тремя словами и уйду. А вам спасибо за участие, и еще раз извините.

– Как знаете, – не очень огорчившись моим отказом войти в дом, произнес мужчина и, прикрыв двери, удалился.

Настя вышла пару минут спустя, заспанная, со слипающимися глазами. На ней была розовая пижама с какими-то слониками, жирафами, бегемотиками и прочими зверюшками. На ногах мягкие, также розового цвета тапочки. Увидев меня, девушка улыбнулась так, будто я ей приснился в хорошем сне, и повисла на моей шее.

– Ой, Игорь, – пробормотала она заплетающимся языком. – Как ты меня нашел?

Я обнял Настю, и за ее спиной плотнее прикрыл дверь в квартиру. Девушка была теплая, разомлевшая, и от близости ее тела я почувствовал, как по моему телу разливается истома. Я медленно втянул ноздрями воздух, наслаждаясь пряным ароматом, исходившим от волос девушки, и шепнул ей в ушко:

– Это было совсем несложно. Я запомнил подъезд, в который ты входила, а узнать у соседей, где живет очаровательная девочка, которая бродит иногда по подъезду в розовой пижаме, было парой пустяков.

Настя хихикнула, а потом продолжительно и сладко зевнула:

– Я так рада тебя видеть. Ты соскучился по мне и потому пришел, да?

Как ни приятно мне было прижимать к себе девушку, я стеснялся ее объятий. Признаюсь, я вообще не люблю случайных объятий, мимолетных поцелуев, нечаянных прикосновений, дальше которых в силу неподходящей обстановки, а точнее, за отсутствием таковой дело зайти не может. Предпочитаю не дразнить себя и партнера раньше времени. Я разомкнул руки за спиной Насти и прислонил ее к стене. Девушка болталась из стороны в сторону, словно у нее не было хребта.

– У нас снова проблемы, Настя! – заявил я.

– Ну какие еще проблемы, Игорь? – Она опять обвила мою шею руками и повисла на ней. – Я ни о чем не хочу слышать. У нас сегодня был тяжелый день. Я хочу спать!

Не зная, куда деть руки, я сделал ими в воздухе несколько замысловатых движений и снова сцепил за спиной девушки.

– Большие неприятности. Ребята Владимира Андреевича вскрыли сейф, а он оказался пуст.

Настя встрепенулась:

– Пуст? Ты что говоришь?

Я слегка отстранился от девушки и печально подтвердил:

– Пустой, как барабан. Теперь «император»…

– Какой «император»? – изумилась Настя.

Я почему-то смутился и, испытывая потому еще большее смущение, пояснил:

– Ну, Владимир Андреевич этот, я так его называю… Он считает, что сейф обчистили мы.

– Ничего себе! – стряхивая остатки сна, воскликнула девушка. – Глупость какая! Мы же ничего не брали!

– Я то же самое сказал «императору» – не верит, – пошутил я. – Хочет, чтобы мы вернули ему миллионы.

– Он что, рехнулся? – вспыхнула Настя. – Где же мы их возьмем?

– Не знаю, – откровенно признался я. – Но отвечать за пропажу придется нам. Владимир Андреевич объявил на нас охоту. Возле моего дома и дома Чумы уже торчат его люди. Нам нужно сматываться из города. Давай, собирайся, поедем на дачу к моему приятелю. Там нас никто не найдет. А мы в спокойной обстановке сможем подумать над тем, как дальше быть.

На лице девушки возникло лукавое выражение:

– А мы с тобой на даче будем вдвоем-вдвоем?

Я невольно улыбнулся:

– Может, ты хотела сказать одни-одни?

– Пусть так. Главное, нам никто не помешает?

– Я прослежу, чтобы не помешали, – подмигнув, пообещал я.

Настя тихонько засмеялась.

– Ради того, чтобы провести с тобой несколько счастливых дней, я готова на побег из родительского дома, – и она потерлась носом о мой подбородок.

В этот момент я ничего не видел, кроме прекрасных глаз девушки, ничего не слышал, кроме голоса Насти, и ничего не чувствовал, кроме биения ее сердца, а потому вовремя не заметил приближающуюся опасность. Неожиданно раздалось деликатное покашливание, которое заставило нас обоих вздрогнуть. Как Настя висела на моей шее, так я вместе с ней и развернулся в сторону источника звука. На лестничной площадке между вторым и третьим этажом стояла юная особа лет восемнадцати, ужасно похожая на маму Насти и отдаленно напоминавшая саму Настю. Разумеется, это была младшая дочь Виталика и Кати, которую они послали за хлебом. Вышеозначенную покупку девушка и держала в руках. Сестра у Насти была длиннонога, волоока, с кукольным личиком, пышными длинными волосами темно-каштанового цвета. Ее стройную фигурку, как перчатка, обтягивало короткое красное платье, подчеркивая каждую линию ее великолепного тела. И вот на лице этого прелестного создания застыло ехидное выражение человека, узнавшего о своей сестре шокирующую новость.

– А чего это вы здесь танцуете? – невинно поинтересовалась девица. – Музыка давно кончилась.

Я не сумел придумать ничего лучше, как прижать к себе голову девушки и, поглаживая ее рукой по волосам, сказать:

– Ничего, Настя, не плачь. Он к тебе еще вернется!

– Ну да! – подняла меня на смех девица. – Раз попались, нечего придуриваться.

Не отрывая от меня глаз, девица стала подниматься по ступенькам. Настя отошла от меня и, скрестив на груди руки, стала ждать приближения младшей сестры. Я помалкивал.

– Ты бы еще на лестницу в трусиках и бюстике выскочила, – язвительно заметила девица. – И вообще, с какой это стати ты мою новую пижаму напялила?

Настя, глядя на сестру так, как смотрят на расшалившуюся любимицу семьи, ответила:

– Свою не нашла.

– Правильно, – строя глазки, промурлыкала девица. – Откуда тебе ее найти, раз она в грязном белье лежит. Ты же грязнуля у нас. Никогда ничего за собой не стираешь. И в своей комнате не убираешься. Платье третий день на стуле висит. И готовить не умеешь…

– Ну ты, балаболка! – Хотя Настя пыталась казаться серьезной, это ей никак не удавалось – на лице то и дело проступала улыбка. – Хватит мне здесь рекламу делать. Ты шла домой, вот и иди! – Девушка отступила и, опустив руку, сделала ею движение, каким обычно подгоняют медлительных людей.

– Иду я, иду! – с наигранным возмущением воскликнула девчонка и повела в мою сторону глазами: – А он кто?

Закатив глаза, Настя показала, какой я лакомый кусочек, и призналась:

– Мой очень хороший друг. Он тебе нравится?

Сестры говорили обо мне как о неодушевленном предмете, отчего я чувствовал себя полным идиотом, однако продолжал отмалчиваться, с насмешливым видом наблюдая за ними. Пусть резвятся.

– Ничего мальчишка, симпатичный. Был бы постарше, я бы его у тебя увела.

– Давай-давай, топай, – Настя со смехом подтолкнула сестренку к двери. – Нечего заглядываться. У тебя от своих парней отбоя нет.

– Ладно, молодежь, гуляйте пока! – Девица нахально нам улыбнулась и, увернувшись от шутливого хлопка сестры, юркнула в квартиру.

Когда за девушкой закрылась дверь, я свободно вздохнул. В ее присутствии я чувствовал себя ужасно неловко.

– Веселая у вас семейка, – заявил я, ухмыляясь. – С вами не соскучишься. Особенно с сестренкой.

– Она хорошая девочка, – с теплотой отозвалась о своей сестре Настя. – Мы с ней не разлей вода. Ближе Ленки у меня и подруги-то нет. Я ее очень люблю. – Девушка вдруг задумалась. – Но что же я родителям скажу? Не на один же день придется из дома исчезнуть. Они расстроятся.

– Что же делать… – произнес я рассудительно. – Придется их расстроить.

Девушка покусала губу и, подняв ко мне глаза, спросила:

– Может быть, ничего не говорить? Сбежать, да и все.

– Нельзя. Родители твои сразу всполошатся и кинутся в милицию. А нам с тобой в этом учреждении засвечиваться нельзя. Думай, Настя, думай!

Потирая подбородок, девушка уставилась в потолок. Несколько секунд она соображала, потом, отвечая своим мыслям, пробормотала:

– Нет, не поверят, – и неожиданно взглянула на меня просветлевшими глазами. – Слушай, я отпрашиваться у них не буду. Они все равно не разрешат. Напишу записку, поставлю в известность, а там будь что будет. Ты подожди меня на улице, сейчас родители с сестрой уйдут в гости. Я оставлю им записку, оденусь и выйду к тебе. Договорились?

– Без проблем.

Девушка юркнула в квартиру, а я стал спускаться по лестнице.

Захват

Я занял позицию за живой изгородью, сквозь прореху в которой просматривался дом Насти. Минут через десять из подъезда вышел отец девушки и направился в сторону гаражей. Вскоре он подъехал на подержанной иномарке и посигналил. Ровно через минуту его дражайшая половина в сопровождении младшей дочери продефилировала от дверей подъезда к дверям иномарки и уселась в машину. Автомобиль плавно выехал со двора.

Ждать пришлось еще минут двадцать. Наконец появилась Настя. На ней был светлый из плащевой ткани костюм спортивного типа с множеством карманов, клапанов и замков. Брюки костюма при помощи все тех же замков можно было легко трансформировать в короткие или удлиненные шорты. На ногах у Насти были кроссовки, через плечо перекинута спортивная сумка с вещами. К изгнанию девушка подготовилась основательно.

– И что же ты в записке написала? – полюбопытствовал я еще издали.

Девушка беспечно махнула рукой:

– Написала, что с женихом в свадебное путешествие укатила.

Я принял слова Насти за чистую монету и подивился:

– Ты что, не могла придумать ничего лучше?

Очевидно, вид у меня был глупый, потому что девушка рассмеялась и заявила:

– Шутка. В записке я написала, будто уехала на выходные с друзьями в горы. Они якобы за мной на машине прикатили. Мол, извините, не беспокойтесь, и все такое… Так что до понедельника я свободна, а там посмотрим.

Я взял у Насти сумку и закинул за плечо. Сумка напомнила мне о том, что у нас остался ряд нерешенных хозяйственных вопросов.

– Нам нужно в магазин заскочить, – объявил я деловито. – Купить кое-какие продукты – не будем же голодать на даче – и прикупить туалетные принадлежности.

– Зубная паста, зубная щетка, мыло, полотенце у меня есть. Осталось купить продукты, еще одну зубную щетку и… – Настя взглянула на мое лицо, – тебе бритву. И вот еще что… – она сунула мне что-то в руку. – Это моя доля денег. Пусть у тебя будет. Ну, пойдем?

Мы направились между домами к дороге.

– Кем работает твой папа? – поинтересовался я, засовывая баксы в карман. – Только не говори, что он полковник, а то, чего доброго, я возомню себя пророком.

Настя взяла меня под руку и, приноравливаясь к моему шагу, ответила:

– Никакой он не полковник. Папа заготовками занимается.

– А, рога и копыта! Слыхал я про такую контору.

– Почему это «рога и копыта»? – неожиданно обиделась девушка. – Их фирма грибами занимается. Скупает у населения. А папа хозяин фирмы.

Я очень удивился:

– Так у вас, значит, зажиточная семья? Так чего же ты польстилась на деньги Валеры и полезла в дом Бугрова?

– Не только из-за денег оказались мы в том доме, – заметила Настя. – Если помнишь, толстяк нас еще и шантажировал. Испугалась я. А если честно, – она хитро взглянула на меня, – было бы неплохо, если бы у нас в руках оказались те самые миллион долларов и ценные бумаги. Ты бы от них отказался?

– Не говори глупостей! – осадил я девушку. – Мне чужого не нужно.

– Ой-ой-ой! – прогнусавила Настя. – Скажите, какой честный. А я бы не отказалась. Таких денег мне в жизни не заработать.

Мы дошли до дороги, свернули и направились по тротуару к проспекту. По пути заскочили в супермаркет, где приобрели недостающие туалетные принадлежности, необходимые нам продукты, а также бутылку шампанского для романтического ужина вдвоем. Пять минут спустя мы стояли у рекламного щита с изображением девицы из госбанка. Штук пять машин обошли вниманием мою вытянутую руку, шестая – старенькая облупленная «Волга» – притормозила. Водитель – невысокий, комичного вида плотный мужичок лет сорока с рыжими усами между пухлых щек – был не против подбросить нас до нужного места, причем за солидное вознаграждение. Торговаться я не стал и с шиком распахнул перед Настей заднюю дверцу автомобиля. Едва мы уселись в колымагу и она тронулась с места, как зазвонил мобильник. Я порядком струхнул, подумав, что снова звонит «император», но это был Чума.

– Здорово, Игорек! – Санек был в изрядном подпитии и плохо ворочал языком. – Мать просила тебе на «сотку» звякнуть. Что стряслось?

Я считал, что Чума давно ударился в бега, и его звонок явился для меня неожиданностью.

– А ты не догадываешься? – хмыкнул я.

– Догадываюсь, – кисло признался Чума. – У моего дома два типа торчат из ребят Владимира Андреевича.

– Представь себе, у моего тоже.

Чума шумно вздохнул:

– Я так и думал. У нас снова проблемы. Что им нужно?

– Ты должен лучше знать, – произнес я загадочно.

Чума недоумевал.

– Я тебя не понимаю, Игорек, – промычал он. – По-по-ясни.

Стану я ему по-по-яснять в присутствии водителя. Мужик и так уже странно поглядывал на меня в зеркало заднего вида. Были у меня в тот момент против Санька кое-какие подозрения, поэтому я очень хотел с ним встретиться и кое-что выяснить.

– Ты где сейчас находишься? – выдал я вместо ответа.

– Днем я в кафе остался сидеть, после того как ты ушел, – начал он длинно и пространно объяснять. – Там с мужиками познакомился, еще с ними выпил, ну и засиделся. Это-то меня и спасло. А то взяли бы меня те парни, как в прошлый раз, прямо из дому тепленького. А тут я к хате с задворок подкатил. Иду, значит, и вижу: на соседней улице «мерс» стоит. Я домой не пошел, отправился в кафе, то, что при магазине «Светлана», знаешь, наверное. Из него матушке позвонил, а теперь вот тебе звоню.

Я мысленно прикинул наш путь, получалось, мы будем проезжать неподалеку.

– Хорошо, жди меня в кафе, я сейчас подъеду и все объясню. – Я отключил «сотку» и сказал водителю: – Вы нас через «Светлану», пожалуйста, провезите. Мне нужно с приятелем двумя-тремя словами перекинуться.

Но водитель неожиданно заартачился.

– Мы так не договаривались, – произнес он, выражая всем своим видом недовольство. – Знаем мы эти штучки. Сначала поговорите, потом подвезти попросите, а там – нож к горлу – потребуете денег да машину отберете.

Я оторопел:

– Да ты что, приятель, кому твой «Барса-Кельмес» нужен?

Водитель даже оглянулся:

– Чего?!

– Барса-Кельмес – пойдешь и не вернешься – остров такой есть. На твоей колымаге тоже отправишься – шиш вернешься. Рассыплется по дороге. Да и денег-то у тебя в кармане по виду жене на колготки не хватит.

Настя хихикнула, а водитель всерьез обиделся:

– Почему это не хватит? Я что, на оборванца похож?

– Не знаю, на кого ты похож, а вот я на грабителя не похож, это точно… – сказал я и осекся, вспомнив ограбление дома Бугрова.

– На лбу у тебя не написано, кто ты такой, – проворчал мужик, однако свернул на нужную дорогу.

Вскоре показалась девятиэтажка с громадной надписью на ней: «Светлана». Сам магазин занимал первый этаж здания. Говорят, при строительстве дома погибла девушка Света. В честь ее дом и назвали. Может быть, и правда, официально этот факт никто не подтверждал. Рядом с девятиэтажкой парковка была запрещена, пришлось проехать с сотню метров и свернуть на стоянку. Я оставил Настю в качестве залога в машине, а сам отправился на встречу с Чумой. Путь пролегал через цветочные ряды. Продавцы цветов, так же как и таксисты, чуют потенциального клиента за версту. По крайней мере человек тридцать кинулись ко мне, наперебой предлагая свой товар. Но на сей раз они ошиблись. Впрочем, нет. Я покопался в карманах, достал деньги и заплатил за три гвоздики, выбрав самые крупные.

Часть территории перед магазином была огорожена невысокими перилами. За ними – примерно двадцать пластиковых столиков под большими зонтами с видом на магазин, дорогу и цветочные ряды. В центре кафе – бар; на переднем плане мангал, дымящиеся шашлыки и тот, кто их готовит, в белом халате и колпаке. Такие кафе обычно широкой популярностью у публики не пользуются, в них специально не ходят, и называются они забегаловками.

Чума сидел в одиночестве за одним из столиков и с кислым видом потягивал из кружки пиво. Увидев меня, оживился, замахал рукой. Я направился к Саньку, а он, не опуская руки, сделал знак официантке, чтобы принесла еще пива.

– Сейф вскрыли, а он оказался пуст. – Я сел напротив Чумы, положив цветы на стол. – Понимаешь, что это значит?

Затуманенные алкоголем глаза Чумы прояснились.

– Это значит, что мы должны сумасшедшие бабки, так ведь? – мигом сообразил он и, машинально поднеся к губам кружку, набрал в рот пива.

– Верно! Мы должны свыше миллиона баксами, еще столько же в ценных бумагах и бесценные документы. Куда ты все это дел?

Санек был так ошарашен, что, забыв о набранном в рот пиве, разомкнул челюсти, отчего немного жидкости пролилось на его джинсы.

– Я?! – сделав глоток и вытерев рот, воскликнул он. – Да ты что, рехнулся?

– Ой, не надо, Чума! – поморщился я. – Ты предлагал нам с Настей взломать сейф, а когда мы отказались, отвез его в сарай и вскрыл. Так что деньги и бумаги взял ты, больше некому.

Впервые, когда на Санька наехали, он не полез в драку.

– Да ты что, Игорь, – произнес он укоризненно и как бы оправдываясь. – Не брал я денег. Ты думаешь, так просто открыть и закрыть сейф? Я же не медвежатник.

– Однако к таковому хотел обратиться, а для высококлассного специалиста открыть такой замок – раз плюнуть, – продолжал я наседать на Чуму.

– Может, в сейфе ничего и не было?

– Было, Санек. Мне Владимир Андреевич сказал, что в тот день утром он был в доме Бугрова и тот в его присутствии открывал сейф. Железный ящик был доверху забит деньгами и бумагами.

– Да не брал я бабки, чего пристал? – в глазах парня, как обычно, вспыхнул злой огонек, но тут же погас. – Если бы я их взял, думаешь, сидел бы сейчас здесь с тобой и пил эту дрянь? – он с презрением ткнул пальцем в свой бокал. – Да я бы сейчас отдыхал на берегу моря, сунув ноги в теплую воду, обнимая горячую девку и попивая ледяное шампанское. Это же моя мечта, Игорек!

Я уж и сам отлично понял, что Чума давно бы воплощал свою мечту, будь у него в кармане десятая часть названной суммы. Просто пытался расколоть Санька на удачу. Вдруг он? Однако аргумент тот привел подходящий, и я, не найдя что возразить, заорал:

– Куда же они тогда делись?!

– А я откуда знаю?! – заорал Чума в ответ, и вдруг его озарила догадка. – Слушай, – произнес он тише, – может, кто видел, как мы сейф топили, а?.. Мы же его не в том месте нашли, где сбросили. Может, после нас кто выловил и вскрыл?..

– А потом снова утопил? Нет, Чума, его бы в этом случае на место не вернули. Выбросили бы, и дело с концом. Если кто так и мог бы поступить, то только ты, чтобы отвести от себя подозрения.

– Или ты, – не остался в долгу Чума. – Вернулся на канал, выловил сейф, забрал из него бабки да бумажки и снова сбросил.

Чума опять был на взводе. Дальнейший разговор ни к чему хорошему, кроме как к взаимным обвинениям и упрекам, которые закончились бы очередной стычкой, не привел бы, и я решил его закончить.

– Все, Санек! – Я отодвинул от себя кружку с пивом, которую принесла и поставила передо мной официантка. – Мне пора. «Соткой» ты не пользуешься, если хочешь, верну вложенные тобой в нее деньги.

– Да черт с ними, с деньгами, – отмахнулся Чума. – Ты куда сейчас едешь-то?

Я понял, к чему клонит Санек, и с неохотой признался:

– Приятель дал ключи от дачи, туда и еду.

Парень указал на цветы:

– С Настей?

– С ней, – кивнул я хмуро.

Чума замялся, но тут же с присущей ему напористостью заявил:

– Возьмите меня с собой. Мне идти некуда. А я вам пригодиться могу. Да и втроем придумать будет легче, как нам из этой проклятой истории выпутаться… – И он выжидающе уставился на меня.

Я помедлил с ответом. С одной стороны, Чума на даче будет третьим лишним, а с другой… Вдруг он все же имеет отношение к пропаже денег и ценных бумаг? А раз так, окажись мы снова в руках «императора», я бы предпочел, чтобы Санек находился рядом со мной. Если сейф очистил он, с него пусть и спрашивают. Я встал из-за стола.

– Хорошо, поехали.

Чума поспешно вскочил и, пьяно подмигнув мне, воскликнул:

– Я знал, что ты хороший мужик, Игорь! Такие, как ты, ребята друзей в беде не бросают.

Санек расплатился с официанткой, мы вышли из кафе и направились к автостоянке. Увидев меня в компании подвыпившего приблатненного приятеля, таксист вытаращил глаза, а его пухлые щеки от обиды еще больше раздулись и обвисли, напоминая две половинки перезрелого помидора, приклеенные к лицу.

– Я никуда не поеду! – запротестовал он, когда Чума плюхнулся на переднее сиденье.

– Это еще почему? – недоуменно спросил Санек и в поисках ответа обернулся ко мне.

Настя также была недовольна появлением в нашей компании Чумы. Я виновато взглянул на девушку и ответил Саньку:

– Боится, что мы его ограбим и машину заберем.

Санек хохотнул:

– У нас другая специализация, мужик! Ты ничего не бойся, поезжай. Платить буду я, причем заплачу намного больше, чем эта парочка тебе обещала.

Но водитель уперся:

– Не могу. Я по телику слышал, что как раз и нужно опасаться таких типов, которые сулят большие деньги за проезд.

– Это кто типы-то? – вспылил Чума и грозно сдвинул брови.

Я полез в карман за деньгами.

– Ты мне надоел, мужик! – Я отсчитал несколько купюр. – Боишься клиентов, нечего калымить. Возьми четверть из того, что обещал, мы на другой машине поедем.

Водитель колебался. Уж очень ему хотелось получить оставшиеся три четверти от обещанной суммы и, может быть, кое-что еще. Желание заработать победило.

– Хорошо, поедем, – заявил он и повернул в замке зажигания ключ.

Мы вырулили со стоянки и покатили по проспекту. Смеркалось. В домах одно за другим вспыхивали окна, на небе зажигались звезды. Люблю вечерний город, его сонные переулки, тихие кварталы и центральные улицы с яркими витринами магазинов, неоновыми вывесками, праздношатающейся публикой и музыкой, доносящейся из кафе и баров. Ах, как бы я хотел, забыв обо всех заботах и несчастьях, свалившихся на нас, пройтись с Настей по городу, посидеть в кафе, погулять по парку, постоять на берегу реки… Но судьбой нам было предначертано бежать из родного города.